Призрак

       Все изменилось. После недавней смерти мамы я окончательно остался один, будто та ель, которая среди моего поля одиноко баюкает хвойной ветвью. Ни жены, ни детей, ни родственников, ни друзей - никого не осталось рядом, лишь пес Бурко остался верным товарищем. Смешно, но я с ним часто разговариваю, рассказываю о своих проблемах, делюсь горем, а он виляет хвостом и смотрит на меня такими глазами, будто, в самом деле, все понимает. После подобного  общения на души становится легче и  рождаются новые силы к жизни.

Того пасмурного июльского дня я делал порядок в собственном дому, который без мамы  опустел, ибо, придавленный горем потери, я совсем не заботился о чистоте в дому. В конце концов, наступил тот момент, когда взялся за ум, бросил выпивать и приступил к будничным делам. Прежде всего, отворил дверь и окна, лишь бы проветрить комнаты, из которых тянулся разительный запах. Свежий воздух и влажная уборка  обновили обстановку. Тогда приготовил пищу Бурку и отнес ее этому умному рыжему псу. За домом он игрался костью, а когда увидел меня, немедленно подбежал, передней лапой коснулся  к груди хозяина и, будто смеялся.

- Подожди, друг, сейчас я тебя угощу.

Он, будто понял, так как побежал к своей миске и там ждал.

Небо уже прочь заплыло темными тучами, а вскоре раздался гром. Бурко сразу заскулил и бросился бежать.

- Не бойся,  - сказал я, но напрасно; пес не слушал моего голоса, а где-то исчез.

Ничего это животное не боится, а вот гром - для него это ад. Год назад, когда Бурка пошел со мной у лес на грибы, егерь выстрелил у него из ружья. К счастью, попал лишь в ухо. Пес остался жив, но с того времени все звуки, похожие на выстрел, пугают его.

Пришла гроза. Так гремело, что даже стекло на окнах тряслось, а дождь лил не каплями, а будто струями из миллионов шлангов. Прибавился и град. Маленький изюм забелел между июльской зеленью, и вмиг сменил окружающий пейзаж. Щедрость неба оказалась чрезмерной, так как прочь повалила траву, поломала картофель, повалила  недозрелые плоды из деревьев в саду.

Гроза успокоилась  лишь под вечер, а мелкий дождик продолжал моросить, щекоча растительность, будто извиняясь за наглость града. Я вышел посмотреть, не  возвратился ли Бурко. Его не было. "Куда спрятался? - спрашивал я себя, а вскоре махнул рукой и возвратил к дому. - Где он денется? Завтра возвратит".

Поужинав, я заснул. По обыкновению, сплю крепко и не просыпаюсь к самому утру, но та ночь была особой. В двенадцать часов меня разбудил какой-то шорох. Посреди комнаты кто-то ходил. Я это слышал очень четко. Кроме того, со двора свистел ветер и бил каплями дождя в окно. Все это для меня веяло мистикой, а в памяти мигом обновились рассказы бабушки, преисполненные оккультными ужасами. Еще, будучи малым мальчиком, она охотно рассказывала  мне то, что слышала от других, или то, в чем будто сама убедилась. Бабушка была прекрасным рассказчиком. С полнейшей уверенностью в голосе, с соответствующей интонацией и серьезным лицом она говорила, что после смерти человека ее душа ходит по земле, а в отдельных случаях вступает в контакт с родственниками. Такое случается, когда умершие за жизни не закончили каких-то важных дел или когда беспокойство мучает их даже за границей материального мира. Бабушка говорила, что сама убедилась в истинности возвращения мертвых к живым. Как-то после смерти своей сестры, она тонким пластом покрыла стол мукой, а утром обнаружила на ней следы, похожие на птичьи,  т. е.  с тремя пальцами. Это ходила душа. Об оккультной практике бабушки я в детстве охотно слушал, хотя после тех историй очень боялся тьмы. Теперь также трясся от страха, так как посреди дома  кто-то был. "Неужели это душа мамы? Бог мой!.." - подумал я и запрятал голову под одеяло.

Шорох все более усиливался, а мое сердце билось так, что ощущал его прыжки.

"Господи, спаси меня!" – шепнул, потом выскочил из-под одеяла и с воплем побежал к выходу. Топот души следовал за мной.
 
Во тьме я старался отворить дверь, лишь бы убежать, но замок не слушался и мои бесшабашные попытки закончились тем, что сломался ключ. Шорох и мягкий топот по полу я ощущал совсем рядом, а вскоре невидимая сила ударила меня в грудь, правда слегка, но и этого было достаточно,  чтобы  мой страх достиг своего пика. Я истерически кричал и сознавал, что теряю здравый смысл.

        Та ночь казалась  апокалипсисом.

Когда от беспрерывного вопля я окончательно охрип, топот и шорох уже прекратились. Тишина была не менее ужасной и непредусмотренной, так как не знаешь, когда и с какой стороны ждать беды.

Немного опомнившись, я дотащил руку к включателю и включил свет. То, что увидел перед собой, ошеломило меня. Я ничего не мог сказать, а лишь опустился на пол.

На меня смотрели любознательные глаза Бурка.