Опасный секс

       По газетному объявлению я выбрала мужчину и договорилась с ним о свидании. Он ждал меня у почты. Это был мужчина 42 лет, брюнет, плотного телосложения. Его молодое розовое лицо улыбалось навстречу моей красоте: я понравилась ему с первого взгляда. Томимый нетерпением, он не мог стоять спокойно и, подобно норовистому жеребцу, пританцовывал на месте. Голубые тугие джинсы подчёркивали его соблазнительные формы.

       Я предложила прогуляться в прилегающий к проспекту парк. Выдался тёплый сухой вечер, каких было много в это жаркое лето. Мы приблизились к кромке воды и сели на скамейку, затерянную в зарослях дикой зелени водохранилища. Прогретый плотный воздух окутывал тело мягкой пеленой. Мы молчали: слова были пусты и ненужны. Я подала ему руку, и она утонула в его ладони. Мои маленькие пальцы, точно щепки на гребне волны, то выныривали из его руки, то скрывались в ней. Горячие потоки крови приливали к голове, и я думала: "Зачем я сижу на этой грязной лавке? Чего я жду? Он нужен мне, а я - ему!"

       -Вы приехали на машине? - спросила я.
       -Да. Я оставил её у магазина.
       -На машине мы быстро доедем до вашего дома, чтобы успеть до ночи вернуться обратно?
       -Конечно! - сразу оживился мужчина. -У меня в огороде выросла клубника с кулак, я вас угощу!
       -Тогда вперёд!

       Машина вкатилась во двор, и он закрыл за ней ворота. В его большом прохладном доме дышалось тишиной и уверенным покоем. Виктор долго заваривал чай и мыл сочную клубнику. Я стояла рядом и, глядя в зеркало, поправляла причёску.
       -Тебе не 35 лет, как ты писала в письме, - заметил он.
       -Нет, не тридцать пять, -обернувшись к нему, -ответила я, - а какое это имеет значение сейчас? Ведь я нравлюсь тебе?

      Вопрос был чисто риторическим, потому что я не встречала мужчин, которым не нравилась бы. Мы сели за низкий стол в просторной комнате. Хозяин налил по маленькой рюмке ликёру. Сладкий ликёр мы заедали кислой клубникой. Я зажимала ягоду в зубах и тянулась к его рту. Он её надкусывал, и кровавый сок каплями стекал по губам. Поцелуи были долгими, а объятия тесными. Его лицо покраснело, а мои глаза налились влагой. Он взял меня к себе на колени.
     Я смеялась и говорила:
     -Почему ты целуешь только одну грудь? Она будет длиннее...

     Руками я расстегнула ворот его сорочки, пытаясь достать до тела. Он постоянно ёрзал, и сидеть на коленях было неудобно: мне казалось, что от напряжения вот-вот лопнут на нём брюки.
     Моё сознание туманилось, я уходила в себя, и отчётливо слышались мои частые вздохи. Он, как пушинку, поднял меня и отнёс в маленькую комнатку, служившую ему спальней. В ней было темно и ярким пятном светилась постель. Моё тело горело жаром, от которого простыни показались холодными. Его поцелуи стали резкими и дерзкими. Они до боли кололи грудь и нестерпимо рвали мою кожу.

     Предстояла последняя схватка, но для неё уже не было сил ни у кого: мы слабели, приближаясь к мигу развязки. Мой мучитель запросил помощи. Его нагое тело смотрелось крупным и упругим. И оттого ещё мельче и незаметней было то, что нащупала моя рука. Мои пальчики выкручивали, мяли, как носовой платочек, несговорчивое тельце слабого ничтожества, которое меня отвергало. Мы схватились, не уступая в упрямстве, исступлённая женщина и жалкое болезненное существо. Борьба была отчаянной, и я отступила. Я лежала, будто парализованная, от долгого накала я ничего не соображала, и лишь тихие стоны обнаруживали жизнь.
     Тут в бой вступил мужчина, он заскрежетал зубами и так высоко вскинул мои ноги, что я в испуге схватилась за спину, и пронзительно, и жутко вскрикнул, точно перед смертью, и рухнул рядом, как подстреленный. На его лбу блестели капли пота.

     Когда я сообразила, что "кино" кончилось, сюжет которого мне непонятен, а вторая серия не запланирована, со мной случился шок. А когда же я от него оправилась, то молча оделась.
     Мы снова мчались но ночному городу. Прохладный ветер трепал мои волосы; мысли были спутаны, внутри всё содрогалось.
    Мой спутник не терял надежды:
    -А всё-таки скажи правду, сколько тебе лет?  - приставал он. - Этим летом я собираюсь жениться, вот только не знаю на ком...
    -На какой-нибудь бездомной, ведь другая за тебя не пойдёт, - нехотя отвечала я.
    -А вот ты и не права, - весело парировал он.
    Мне не хотелось его переубеждать и вообще с ним разговаривать. Машина остановилась, и на прощание он сказал:
    - Это лето жаркое, а я люблю купаться на Усманке. Ты поедешь со мной на речку?
    Не скрывая досады, я отчеканила:
    - Мне сорок пять лет и мне нужен секс!

    Когда я вернулась в свой дом, у меня было такое чувство, будто меня обокрали.
    На другой день, я за один присест написала рассказ "Охотничий сезон". Боль, пережитая накануне, была настолько сильной, что необходимо ею с кем-то поделиться. Я, одинокая женщина, могла разговаривать только с чистым листом бумаги.
    В дневнике я записала:

    "Я всё больше склоняюсь к мысли, что мужчины делятся на две категории: импотенты и алкоголики. Если не пьёт, не курит и всё остальное при  нём, а разведён, то импотент. А если стоит хорошо, но тоже разведён, значит, алкоголик!

    Вчерашний Виктор: работает заведующим лабораторией в ВУЗе; трёхкомнатный дом со всеми удобствами, машина; но не нужен, так как счастья мне с ним не видать, если только ни использовать искусственный половой член. Но им мужика к себе не привяжешь. Ему подойдёт холодная лягушка, а я - другая, и мой мужчина только ищет меня. А потому поиски продолжаются.
    Побываешь раз в постели с импотентом - и во второй раз уже противно. Значит, для них  - свои женщины, а для меня - свои мужчины. Бог создал каждому пару, только надо её искать и не отчаиваться. Может, только за большие деньги с ними ложиться в постель: тогда хотя бы мысль о деньгах скрасит немного разочарование? А так - это всё извращение...

   Прости, дорогой Виктор, но я не для тебя, а ты - не для меня. И жаль мне тебя, но любовь в моей жизни дороже денег и прочих благ. С тобой у нас получится "совковый секс".

   Сегодня послала объявление в "Инфу": "Очаровательная крошка желает встречаться с мужчиной 40 - 50 лет, имеющим жильё. Секс -инвалидов просьба не беспокоиться".
   Может, жестоко и цинично; пусть не получу ни одного письма, но лучше, чем иметь десятки и ни одной возможности выбрать".