Манхэттен. Часть I

В тесной и сырой камере с видом на другую камеру тюрьмы Гуантанамо мигал свет.
Свет, если 100-киловаттный прожектор, направленный на нары, можно было назвать светом, ослеплял и гас уже вторую неделю. Не было ни времени, ни пространства, ничего. Только огромное желание бросить в это мигающее пятно что-то серьёзное – гранату или на худой конец хотя бы стул, но стула не было как, впрочем, и стола. Было только ощущение бесконечной муки и безнадёжной печали с перерывом на баланду и гамбургер без котлеты. Ещё была вода – мутная, зеленоватая с запахом тины и привкусом соли, но даже её плеснуть в прожектор было невозможно, поскольку кружка с ней намертво была прикручена к нарам.

Владимир Сурков, юрист веронской фирмы “La pizza presto”, задержанный двумя толстыми и потными латиносами в аэропорту Нью-Йорка, со всего то полкилограммом героина в трехлитровом бочёнке “Хайнеккен” томился тут уже месяц в ожидании какого-то поворота событий. Событий не наступало, но свет, неожиданно обрушившийся на него, был самым ярким пятном его жизни.

Прожектор затрещал и выключился. Владимир выключился следом за ним.
Включился он от другого света, он то же светил в лицо, но привычный уже к прожекторам Сурков разглядел за настольной лампой, направленной на него две ухмыляющиеся морды и даже расслышал их монотонные призывы к сотрудничеству и помощи в деле борьбы с международным терроризмом.

Сурков прочел до конца легенду, распечатанную на обычной, формата А1, бумаге и глянул в глаза "эф-би-ай-щику" - тому, что постарше и с порцелановой челюстью.
- You, fed, gotta be fucked up in your copper moronic head! Those crazy Colombian monkey-eating motherfuckers will bust my skinny ass, before I can scream "мама"!
”- Не сцы, Суркофф” - неожиданным фальцетом,  по-русски – пропел младший “мент”.
- Ты там будешь не один. Еще в конце 80-х мы внедрили туда нашего человечка.
И, что самое интересное, ты его знаешь. Присядь, чтоб не упасть. Его зовут...
Ну конечно, Алекс Булочкин, Вы будете с нашей помощью и вашей смекалкой, за ним, как за каменной стеной. Только один минус, не стоит при нём много говорить о фондовом рынке или сталкерах - он теряет самоуправление, и может быть опасен...

Для выполнения предлагаемой ФБР операции, Суркову новые “друзья” предложили, в обязательном порядке, лечь под нож врача-косметолога для проведения липосакции, а затем пройти лабиринты самого привилегированного салона красоты в Манхэттене (на углу Мэдисон и 45-ой стрит) для глубокого пилинга лица, эпилирования, а особенно, спины, и пирсинга трёх самых интересных мест. Единственное, что останавливало Суркова принять столь заманчивое предложение ФБР - тот самый тройной пирсинг... На раздумье Суркову дали 12 часов, плотный обед морпеха и доступ в интернет для корректировки плана операции ”Джоконда”.
Какое отношение творение Леонардо имело к планам поиска агентессы мирового наркокортеля Марии Лопес Гарсия, работавшей параллельно на российское ГРУ Сурков так и не понял, но переспрашивать фбровцев не решился. Поминая недобрым словом, неадекватную реакцию с пытками электротоком на его наивные вопросы о цели мероприятия.

Расположившись в новой уютной камере с видом на прошлую камеру, дрожащими руками Сурков включил ноутбук...
Компьютерный монитор загорелся на секунду слепяще-голубым светом, но, будто устыдившись, своей… нетрадиционности, тотчас поменял оттенок на желтоватый.
"- Наш пацан, с понятием...", - подумал Сурков.

Понятия были для Суркова мерилом человеческих качеств и добропорядочности. Если ты не живешь по понятиям, то, для таких, как Сурков - натур цельных, джэклондоновских, ты - не человек, а лох позорный. Лохов Сурков, вообще-то, любил. С детства. Еще с тех времен, когда на школьных переменках выменивал у них пробки от пивных бутылок на изюм из булочек...

"- Черт... Мне ж не детство вспоминать сейчас надо, поважнее дела появились...", - Сурков нахмурился, вспомнив о Булочкине, и лицо его приняло свойственное ему жесткое выражение, - "Интересно, вспомнит ли Алекс тот "стольник косых", что я взял у него на раскрутку лет 10 тому? И сколько процентов он уже мне накрутил?..".

Сурков, наконец понял, что выбор у него небольшой и придется стать, наверное, двойным агентом.
Владимир набрал в поисковике “ФСБ” и перешел на страничку контактов:

«Российские граждане, сотрудничающие с иностранными разведками, могут связаться с ФСБ России по телефону доверия с тем, чтобы стать агентами-двойниками. В этом случае денежное вознаграждение, получаемое такими агентами от иностранных спецслужб, будет полностью сохранено, и с ними будут работать сотрудники ФСБ РФ высочайшего класса».
 
- Уяссе! - Подумал Сурков и стал лихорадочно забивать в интернет - формуляр все, что рассказали ему мучители из Гуантанамо.

Где-то на 20-ой минуте, после того как сообщение было отправлено, и расслабившийся Владимир наслаждался раскладыванием пасьянса, дверь камеры неслышно отворили автоматические замки – засовы. И Суркова, помыв из шланга и обработав какими-то химикалиями, одели в костюм, часы и ботинки невообразимо коричневого цвета и бросили (именно бросили) в джип бравые парни из охраны.
Озирая окрестные пальмы и кусты крыжовника, почему-то вросшие между ними, он и не заметил, как джип подкатил к огромному транспортному самолёту со звездочкой на фюзеляже.
Страница жизни перевернулась и открылась новая, неведомая…

Блуждая по Манхэттену, Сурков наткнулся взглядом на странную вывеску. Поверх вывески знаменитого ресторана "Самовар" двое рабочих крепили вывеску "Булочки". Везде чудится Булочкин, подумал Сурков, это неспроста... Думай Вова, думай. На душе было пасмурно.

Вечерело, стемнело и рассвело одновременно.

Вдруг перед Сурковым нарисовалась Прекрасная Незнакомка! Я сплю - решил Сурков. "Пойдём в "Самовар"- прозвенел её ангельский голосок.
- Пойдем в Самовар... В Самовар... Самовар..., - звуки ее голоса, достаточно низкого для такой высокой девушки, но бархатистого и с легкой курильщицкой хрипотцой, волнами прокатывались сквозь воспаленное 3-месячным тюремным воздержание естество Суркова.
- Can I have some of it?
Сурков встрепенулся и, порозовев, осознал, что собеседница вовсе не звала его в кабак а, указывая пальцем с ухоженным ногтем на его "бычок", просила оставить ей пару "дымов".
- На, че мне жалко что-ли.., - галантно отозвался наш герой и, дернув на последок, отдал красавице последнюю "мальборину": - Ты эта че... На работе или как? Чево почем?
Но, услышав и переварив ответ прекрасной незнакомки, Сурков сразу сообразил что опции его сужаются, и расклад становится простым, как утром кислый квас,и пойманный на мизере паровоз.

Войду, решил Сурков. На крохотной сцене ресторана народная артистка России Надежда Дедкина (поменявшая гражданство и фамилию Бабкина) томно вскинула кружевную накидку и взвыла любимую: "Ах, самовары, пряники!"

В зале воняло перегаром и портянками. Помещение по- видимому топилось по черному, стены и потолок были в саже. Публика, что типично для подобных заведений, состояла из бандитов и дорого одетых ****ей. Пытаясь протиснуться между баром и сценой, он зацепился за что-то, упал и провалился в темноту...

Темнота оказалась крепкими, как тиски, объятиями незнакомого здоровенного мужика.
"Кто?” - судорожно думал Сурков, пытаясь выбраться наружу через подмышку неизвестного и сделать хотя б слабый вдох.
- Сурок! Ептыть, братуха! Скока лет!.. –
Слабый вздох из подмышки незнакомца сделать всё-таки удалось - и, от запаха, как вспышка, вспомнилось - общая баня, наколки на груди, и пирсинг ниже...
"Неужели это Конец???.."- промелькнула предпоследняя мысль…
Да-да, это был Гришаня Конец, как я мог его сразу не узнать, стараясь пропихнуть свой накаченный пивной животик всё через ту же подмышку бьющегося в экстазе друга детства, удивился Сурок. Всё!

- Это провал!, почему-то данная мысль даже порадовала.
Наконец он вновь ощутил запах портянок и дешевого Мальборо, окунулся в мир булочек и напитка "Колос". Пончикоделательная машина продолжала четко выполнять свой вечный ЦОК - цок-цое- кляц - цок.
Этот ЦОК напомнил ему о родном и почти забытом слове ЦПКиО.
Напомнил этот ЦОК о Парке культуры имени отдыха, где в пивном зале "Плезень" (на правой аллее от входа) собирался весь цвет декадествующей интеллигенции,
в конце концов, он вспомнил всё.
 Всё кроме самого важного, зачем я здесь, в голове крутился испуганный вопрос.
"Успела ли Маша подать бумаги на приватизацию?"
Нет, не то, не то. Выгулян ли Шмакодявка? Тоже не то.
Булочки….
Да, но при чем тут булочки, вон как их уплетают тут. Меня сюда послали…да, точно, но, чего я удивляюсь, ха, новости, меня всегда посылают, раньше я не удивлялся. А может у меня амнезия? - столько мыслей в голове одновременно буравили сознание Суркова. Амнезия. Этот отмаз Сурок помнил ещё со времен уроков рукопашного боя, наивная Клавдия Ивановна всегда на него покупалась.

"Вроде оставил я после вчерашнего хулиганства в Бронксе последний заветный патрон, как учили. Или нет? Или нет?" - строго и возвышено чеканилось в лобной части.
Сурков стал снимать штиблет и карпетки. До нажатия самоубийственной собачки, на именной, заряженной цианидом авторучке, в голове начался отсчёт…
"Пусть знают наших Хэмиггуев у нас не меньше, чем у этих империалистов забубеных " - диктовала по слогам "Столичная"…

- Выплывают расписные... "Столичная",стала явно громче положенного раскладывать бубенцами...
Сурков встал.  Галантно расшаркался перед Столичной. Цокнул каблуком, и грациозно дефилируя между стойками (по крайней мере, ему так казалось), таки сумел дойти до ручки, осторожно дотронулся и,  электрический разряд пробежал по телу. Сурков вновь провалился в пустоту... нестерпимо болела, нет, просто взрывалась голова...
Он стоял босиком в луже, мимо проходили равнодушные прохожие. Из одежды на Суркове были лишь рваные брюки, какой- то черный сунул ему в руку пончик... ”Булочная артель московские баранки” зачем-то вспомнил Сурков, откусил пончик, поперхнулся от внезапно горького вкуса и кубарем полетел куда-то вниз этот пончик. Хотя нет, что-то ведь явно не так в этой сдобе. Сурков немедленно встал в позу рака, так он меньше привлекал внимание прохожих, и стал судорожно прощупывать квадрат за квадратом лужу на предмет поиска пончика.

-Это был не пончик, ругал себя Сурок, - это был знак.

Вокруг стало темно, в следующее мгновение он уже сидел в вагоне метро между двумя бомжами, сиденье под ними было, почему-то мокрым. Сурков, хотел, было посмотреть на часы...
- Сиди козел... - процедил сквозь зубы один из бомжей.
С удивлением Сурков обнаружил наручники на своих руках. Голова уже не болела но была явно не в порядке, наркотики пронеслось в голове..., но не герда и не кокс это бы Сурков ни с чем не спутал... Разум Суркова продолжал метаться как непривязанная обезьяна. Он не мог сконцентрироваться ни на чем.
009 звонок бесплатный прочел он на двери, позвоните и проконсультируйтесь с санитаром...
В голове загудело...Тимирязевская, Дмитровская, Савеловская....блиин куда же меня везут....он начал считать в уме но на 347 сбился...в голове продолжало гудеть...а синий заяц все стучал и стучал в свой барабан...

Владимир проснулся от холода, смутно припомнил сон про метрополитен, про Москву, про то, как там косячили потихоньку. Как-то не по-доброму смотрела на него проститутка с другой стороны улицы. Не может быть добрым взгляд в четыре утра посреди улицы - вспомнил Сурков лекции по теорвероятности…
Лекции по теории вероятности, Сурков обычно прогуливал, наивно считая, что никакая вероятность не может повлиять на его Суркова природное везение и врожденную смекалку...

Что было подтверждено практикой.
На семинаре по этой же самой  теории вероятности и ее применению Сурков около ста раз подряд (пока ему не сказали "хорош") бросил монетку с выпадением на орла.
Везение объяснялось клеем БФ-2,. которым в единый единодушный советский монолит были склеены два пятака рожами наружу. Ловкость рук и никакого мошенства..
Профессор Роземблюм, да-да, это был он, по его словам выходец из знатного рода десантников Маргеловых, единственный, кому его природное биологическое чутьё подсказало, что монетки две. Он стоял в стороне и изумлялся толпе молодых и, по чьему-то там мнению, перспективных курсантов, которые даже уже при объяснении фокуса не могли поверить, что Сурков, их одноклассник, решился на такое - две монеты, это ж так расточительно, да и не бывало у Суркова аж целых две монеты.

Сурков открыл глаза, повертел головой и вспомнил - этот чёртов салон, где он не выдержал пирсинга и снова потерял сознание...
Появились голоса. Они были его голоса, но их было много и они неслись со всех сторон.
- Смогу ли быть достойным задания? - вопрошал один из Сурковых..
 И тут другой громко, и с неукротимой уверенностью в себе, заявил - Ну конечно смогу! После всех испытаний косметологии и кошмарного сновидения, Я Сурков Владимир, историк и философ, политик и стратег - СМОГУ! Дорога теперь одна - по 42-ой до Таймс Сквера, где была назначена встреча для получения пакета, где до мельчайших подробностей описывалась новая легенда Суркова, которую, всего лишь за одну ночь, ему предстояло выучить, проиграть, и внедрить в свой новый физический образ, который по внешности, частями, напоминал всех предыдущих агентов 007.
Затем, если дадут достаточно денег, загляну-ка я в "Русский Самовар".
Дороговат ресторан, но неумолимое желание, вдруг, по случаю, увидеть самого Барышникова стоит того. Почему Барышникова??? Неужели я меняюсь??? Что-то проспект на встречу с колумбийской красавицей Марией почему то не привлекал...

Только бы не было в новом образе пейсов и узбекского халата. Они там под кайфом образы сочиняют, а мне в нём жить - бубнил себе под нос Сурков, - хотя,  в пейсах прикольно… Деньги меньше занимали нашего героя, он даже уже не помнил, как они выглядят и для чего используются. Надо будет проштудировать конспекты - решил Сурков, выруливая к условленному месту. Ну, где эта Машка-пулеметчица - подумал Сурков и удивился самому себе. И ему вдруг стало неимоверно грустно.
"Как надоело это всё! Нахера я мотанул сюда! Говорил же мне Вадюха - вступай в долю, валим лохов, лавэ пополам... Я ж - как чистый поц... У Вадюхи щас поместье - за углом в Боро-парке, а я тыняюсь тут, неприкаяный, как сволочь"...

Слез не было, Сурков не знал, что такое плакать с тех пор, как в Кандагаре ему ударом пешаварского мачете обрубили "уздечку". Больно не было, но обида, и - злость. Да - та самая несокрушимая и коричневато-липкая злость струями изливалась из его ран и хлестала по всей округе, не особо, впрочем, населенной.
Козы блеяли, и "духи" дивизиями шли к перевалу, невежественно попыхивая бесфильтровой “Шипкой”...


Вспоминая тот роковой день, Сурков завернул за угол и увидел огромного ухмыляющегося негра. Тот стоял и, плотоядно ухмыляясь, расстегивал ширинку грязных джинсов.
"Это конец,- промелькнуло в голове.- Говорила же мать - "Учись, сынок, а то будешь на рынке капустой квашеной торговать"...
"Выучился на свою голову – лучше б той капустой торговал... Эх, мама, ты была не права"...
Вспомнив маму - большую, веселую, пахнущую пирогами и морозом, Сурков заплакал. Впервые с той роковой кандагарской ночи...
Ширинка продолжала расстегиваться...
И, наконец, Сурков увидел ЭТО таких больших размеров, что в глазах у него помутилось... Такого большого в их деревне не было даже у дядьки Вадима, пастуха, зазнобы местных красавиц...

Ретивое наконец-то взыграло! Нижним ударом правой Сурков пробил у чёрного селезень, и, когда тот взвыл, он добавил левой ногой в его правую коленку. Негр отъехал под жалюзи магазина напротив и так и остался там. Его мобильник, пару раз подскочив на занюханном нью-йоркском асфальте, внезапно заиграл "Марсельезу". Сурков насторожился...
Негр, из последних сил приподняв голову, прошептал на чистейшем русском языке с рязанским акцентом: "Сурков, ты что?"...
Это был пароль.
Сурков, было, попытался выдавить из себя отзыв "Ни что, а кто", но - забил. Черняга  все равно уже валялся бездыханным, и толку что с него, что с отзыва было, как с дивизии духов на перевале. Никакого.
Сурков глянул направо - никово. Налево - еще никовее…
Он перешагнул через тело, лишив его предварительно денег и средств существования, и дернул на Вест.
"Весь кайф - на Вест-Сайде... В Scores зайду, на девок гляну... Мож, Вадюня подскочит!"


В Москве между тем события развивались совсем по другому сценарию...


декабрь 2009 - февраль 2010.
(эта глава написана в соавторстве с Алексей Каганов,All;exe,Anna Sosnin, Елена Нефедова,
Татьяна Карманова, Светлана Сашина, Виктория Герман, Галина Рукман - Пилер в одной из многочисленных соцсетей и размещена с их согласия на публикацию)