Исключение из правил

Часть первая.
Бизнес есть бизнес

Телефонный аппарат звонил нервно и долго.
     Зеленов, развалившись в тёплой ванне, достал сигару. В магазине по улице Линейной его заверили, что сигары привезли из Кубы и цену заломили не маленькую. Он расслаблено откинул голову назад и поднёс зажжённую сигару ко рту, предвкушая терпкий аромат дорогого табака. Глубоко затянувшись, Зеленов почувствовал, как запершило в горле, он резко дёрнулся и закашлял. Табак был явно не Кубинским и даже не Американским, а собранный в каком-то колхозе. Контрабандный товар. Обманули скупердяи проклятые. Он чертыхнулся, мысленно обругал всех контрабандистов мира и ту молоденькую продавщицу за прилавком, которая, мило улыбаясь, прочитала ему целую лекцию о прелестях Кубинского табака.
Телефон всё ещё захлёбывался от звонка.Всё к одному, подумал он, ни отдыха тебе, ни покоя. Зеленов поднялся с ванны и, набросив махровый халат, побрёл в гостиную, оставляя мокрые следы на паркете. Он снял трубку и хотел произнести заветное слово, но раздались частые гудки. В очередной раз, послав к чёрту абонента на том конце провода, он захватил пачку старого доброго «Мальборо» и зашагал обратно в ванную комнату.
Зеленов любил после работы поплескаться в ванне. Здесь он чувствовал себя расковано, уютно и расслаблено. Тёплая парная водичка обнимала его, как ласковые руки женщины, снимая напряжение после трудового дня. Чуть распаренное тело начинало раскрываться и упоённое долгожданной истомой, одаривало волнами блаженства. В такие минуты обнажалась его душа, хотелось думать о великом и вечном, да и чего греха таить, иногда даже петь.
Зеленов погрузился в воду, достал сигарету, коротко щёлкнул зажигалкой, и не торопясь, раскурил. Медленно выпуская в потолок сизые кольца дыма, он впервые задумал-ся о своей беспорядочной холостяцкой жизни и что, было бы не плохо обзавестись семьёй. Действительно, а почему бы и нет? Если следовать старой поговорке, то двухэтажный особнячок уже как год построен, деревьев на участке штук тридцать посажено, вот только и осталось – вырастить сына.
Свой дом, общей площадью в семьсот пятьдесят квадратов он строил два года, денег не жалел, комнаты обставил, как положено – без излишеств, но со вкусом, отгородил участок трёхметровым забором, внутри разбил цветник и засадил его всякой экзотической всячиной. Осуществив свою мечту, к которой он шёл десять лет, ему почему-то стало одиноко. Нет, не потому, что мечта сбылась, а потому, что кроме него, ею некому было любоваться. И Зеленов всё чаще и чаще подолгу задерживался на работе, понимая, что дома его никто не ждёт. Хотя, с другой стороны, подумал он, вдруг получится так же, как с бывшей женой.
Телефон опять затрезвонил, словно издеваясь над Зеленовым.
Затушив недокуренную сигарету, он пожалел, что не отключил его и в очередной раз, облачившись в халат, быстрыми шагами направился к аппарату. Оказавшись в руке, телефонная трубка не стала повторять злую шутку с гудками, а, оборвав ненавистную трель звонка, наполнилась тишиной.
- Алло. Слушаю.
- Ты где ходишь? – послышался голос бывшей жены. Легка на помине, подумал Зеленов. – Я уже битый час тебе звоню, а дозвониться не могу. Ты ведь дома сидишь, как медведь в бер-логе, наверное, всё своей коллекцией редких монет любуешься. Скупил у простых людей по дешёвке самое дорогое, что у них есть и радуешься – буржуй недобитый. Домик вон отгрохал, что при его виде английская королева от зависти бы удавилась. Не тесно тебе одному, может, на небоскрёб замахнёшься?
- Оля, Оля, послушай … - Но вклиниться в монолог жены, было то же самое, что оказаться между молотом и наковальней – всё равно раздавит.
- Ты никогда не мог выслушать человека до конца. Любой из нас для тебя – мусор, очередная ступенька к шальным деньгам. Я отдала тебе лучшие годы моей жизни, молодость, красоту, здоровье – ты всё забрал, всё проглотил, как удав, а потом выплюнул и даже не подавился. Мало того, что ты бросил меня, так ты ещё не звонишь и не желаешь меня видеть.
Зеленов прекрасно знал, чем заканчивались подобные монологи жены. Их он наслушался не мало в течение трёх лет совместной жизни и в разных вариантах. Это были отнюдь не призывы к его совести, не попытка обращения к добродетели и не крик души человека со сломанной судьбой – всё гораздо проще.
Зеленов аккуратно положил трубку на телефонный столик с короткими кривыми ножками и направился к бару. Слова жены стали не внятными, но их частота нисколько не уменьшилась, издалека казалось, что в гостиной тихо работал радиоприёмник и диктор ве-щал какие-то новости.
Он откупорил бутылку виски «Уайт Хорз», когда-то приобретенную в дорогом супермаркете и плеснул её содержимое в бокал. Глоток напитка вызвал у Зеленова не совсем приятные ощущения. Деревенский самогон, заключил он, и самого низкого пошиба. Вообще-то он предпочитал коньяк, но тот ещё на прошлой неделе закончился, а тащиться под вечер магазин было просто лень. Он вылил из бокала остатки алкоголя и взглянул на барную стойку, где между ликёрами сиротливо затесалась бутылка водки «Белуга». Немного поразмыслив, Зеленов трезво рассудил, что в одиночку надираться не стоит, и решил заняться чем-нибудь другим. Но сначала нужно было закончить разговор с женой, вернее, с бывшей женой.
Зеленов прислушался. «Диктор из телефонной трубки» на долю секунды замолчал, словно меняя листок текста, а потом вновь затараторил, изредка срываясь на фальцет.
Со своей, тогда ещё будущей женой, Зеленов познакомился на третьем курсе института народного хозяйства, где он осваивал экономические науки. Ольга училась на па-раллельном потоке, и он её почти не знал. Это было начало девяностых – времена трудные, но весёлые, особенно в пору студенчества, когда в карманах гулял ветер, а голова была пол-на идей.
В тот вечер у Ольги был день рождения, Зеленов не входил в число приглашённых гостей, а пошёл к ней вместе другом, который прихватил его за компанию. Как тут от-кажешься - много симпатичных девчонок и еда бесплатно. Всё же лучше, чем торчать в общежитии и глушить дешёвую водку с братьями-студентами.
В отличие от Зеленова, приехавшего учиться из далёкой глубинки, Ольга была местной и жила в центре города в благоустроенной трёхкомнатной квартире вместе с родителями. Её папа занимал руководящий пост в администрации города, а мама препо-давала в частной школе. В общем, семья не бедствовала, а Ольга была единственным ребёнком и довольно избалованным.
В её огромной (как тогда ему казалось) меблированной квартире народу собралось человек двадцать, и почти всех Зеленов знал в лицо или когда-то сталкивался в институте. Так что, его сразу приняли за своего, и никто не потребовал пригласительный билет на эту вечеринку. Родители Ольги, накрыв шикарный стол, ушли ночевать к родственникам, давая возможность своему любимому чаду хорошенько повеселиться. Веселье удалось всем, кроме Зеленова. Нет, в общем-то, по началу всё шло прекрасно. Ему посчастливилось захандрить пару девчонок, вдоволь потанцевать и даже наесться от пуза, чего давненько не случалось. Но тут появилась эта рыжая пушистая бестия с когтями и лапами, именуемая в народе кош-кой. На первый взгляд ничего особенного. Обычная домашняя кошка, которая любит сливки, сметану и прочие молочные продукты, которой нравится, когда её гладят и чешут за ухом. Кошку гладили все гости, и всем она умилённо мурлыкала и подставляла свою пушистую спинку, но только не Зеленову. При виде Зеленова её спина выгибалась в дугу, шерсть вздыбливалась, она медленно пятилась назад, а из оскаленной кошачьей пасти неслось угрожающее шипение. По началу такое поведение кошки всех забавляло. Некоторые утверждали, что у Зеленова негативная аура, другие говорили, что в прошлой жизни он был собакой, а третьи считали, что он просто ударил кошку и та, к нему боится подойти. Но Зеленов не сдавался и пытался приручить своенравное животное. Рискуя быть укушенным и поцарапанным, он брал кошку на руки, но та всякий раз освобождалась и с воплями убегала подальше. Бесчеловечные эксперименты над животным прекратила хо-зяйка квартиры, которая подошла к Зеленову и строго сказала: «Прекрати мучить кошку, садист!». Он успокоился и полностью переключил своё внимание на вечеринку. Происшествие так бы и осталось не замеченным, и никто бы о нём никогда не вспомнил, но рыжая дьяволица была наказанием Зеленова. И как оказалось - на долгие годы. Вот только за какие грехи, он до сих пор не знает.
Танцы, сопровождаемые популярной в те времена светомузыкой, были в самом разгаре. Окна квартиры, по причине неимоверной духоты и разгорячённых тел, не закрыва-лись. Несколько утомившись от жары и страстного общения с однокурсниками и однокурсницами, которые ко всему прочему были подогреты крепкими напитками, Зеленов решил побродить по квартире в поисках тихого уголка. Такое место нашлось очень скоро. Им оказалась спальня Ольги, ещё не облюбованная вновь созданными парочками, нежно целующимися по углам полутёмного зала.
Зеленов вошёл в тихую комнату и прикрыл за собой дверь, словно очутившись в другом мире – без криков, музыки и топота. Здесь можно было передохнуть, хотя бы пять минут и со свежими силами снова ринуться в бой.
У левой стены стояла полутораспальная кровать, тумбочка с часами, большой письменный стол из красного дерева, а на нём солидная кипа журналов и книг. Все стены были увешаны цветными плакатами со всевозможными голливудскими знаменитостями, некогда красовавшимися на обложках популярных глянцевых изданий. В дальнем конце комнаты, на большой тумбе из пластика стоял не меньших размеров аквариум, играя при свете неоновой лампы блеском чешуи экзотических рыб. Юркие рыбки, сбившись в небольшие стайки, метались по аквариуму, ещё больше привлекая внимание своими красивыми узорами на чешуйчатых тельцах. Возмутителем спокойствия нептуньева царства оказалась кошка, которая, видимо, решила, что рыбалка это самое лучшее времяпрепровождение и не только для людей. Она лихорадочно дёргала головой, пытаясь уловить движение рыбок и резко била лапой по воде, когда они приближались совсем близко. Зеленов, облокотившись на дверной косяк, весело наблюдал за кошкой-рыбаком, которая была так увлечена этим серьёзным делом, что вокруг себя ничего не замечала. Через некоторое время кошке, видимо, надоело в холостую бить по воде своей короткой лапой, и она достала вторую, одновременно, подальше переваливая своё пушистое тело за край бокового стекла. Итог сей рыбалки, напрашивался сам: кошка упала в аквариум, при этом, окончательно превратившись в водоплавающую, она стала истошно орать и скрести лапами по стеклу. Но, будучи от природы всё-таки сухопутной тварью, вырваться из стеклянного бассейна ей не удавалось.
Зеленова ещё в детстве учили уступать место старшим, переводить бабушек через до-рогу, защищать слабых и любить братьев наших меньших. Впитав с молоком матери эти не хитрые правила, он как истинный пионер преклонного комсомольского возраста, бросился выручать кошку из беды. Засучив рукав новенького пуловера по локоть, чтобы не намочить, он запустил руку в аквариум, пытаясь ухватить мокрое, царапающееся и кричащее чудовище. Но липкая шерсть проскальзывала между пальцев и клочьями оставалась в кулаке. Сообразив, что будет проще, если всей пятернёй подцепить кошку снизу, Зеленов закатал рукав свитера по самое плечо и опустил руку почти до дна аквариума. Кошка уже не орала, а голосила, что есть мочи. 
И в этот момент на кошкины призывы о помощи в спальню ворвалась толпа гостей-студентов во главе с хозяйкой дома. Неведомый ужас пробежал по их лицам, при виде этой варварской экзекуции. Такое было трудно представить даже в самых ухищрённых садист-ских оргиях. Ведь тот, кто «пытал» весь вечер бедное животное, на кого оно шипело, от кого оно убегало, поджав хвост, теперь хотел довершить своё грязное дело и утопить его. И это была не просто кошка, а любимица хозяйки.
Немая сцена длилась несколько секунд, оглашаемая только воплями животного. Зеленов вытащил руку из воды и как-то тихо и виновато произнёс:
- А я тут кошку спасаю. – Фраза почему-то получилась не искренне и фальшиво.
Именинница ничего не ответила, а вся в слезах выбежала из спальни. Ну и влип, по-думал тогда Зеленов, вот и делай после этого добро.
Морду ему не набили, друг спас от кровавой расправы. Да и кто бы там разбирался в его благих намерениях, когда он был пойман на месте преступления. Зеленова просто выпроводили из квартиры и в придачу ещё друга сунули, чтоб не приводил мазохистов всяких с садистскими наклонностями. Лавры спасителей утопающей кошки достались дру-гим.
Зеленов два месяца замаливал грехи перед Ольгой, ходил, извинялся, доказывал, объ-яснял. Потом всё-таки разобрались. А когда поняли, что все его частые визиты были ни чем иным как свиданиями, решили пожениться.
Правда, её родители были не в восторге от выбора доченьки, и как показало время – оказались совершенно правы. Не того полёта птицей был Зеленов, слишком низко летал и всякий раз, по их мнению, норовил угодить в выгребную яму. Но Ольга настояла на своём, и свадьба состоялась.
Семейная идиллия закончилась довольно быстро и длилась она первые два года, пока продолжалась учёба в институте. Зеленов закончил ВУЗ с красным дипломом, а Ольга не доучившись три семестра, забросила обучение. Её родители так и не смогли смириться с выбором дочери и относились к Зеленову, как к стихийному бедствию, обрушившемуся на их семью, которое в скором времени пройдёт. Это и понятно, кому нужен нищий студент без рода и племени, висящий, как ярмо на шее.
Но Зеленов так не считал, он не желал мириться со статусом изгоя, тем более есть хлеб, купленный за чужие деньги.
Коммерческий бум попал как раз на середину девяностых, многие его однокурсники по окончании института с головой окунулись в бизнес, торгуя, обменивая и перепродавая всё, что только можно, и некоторые из них преуспели в этом деле. Не исключением был и Зеленов, который здраво рассудил, что торговля продуктами, спиртным и лекарствами, вскоре переполнят нишу предпринимательства, а вот лес … Лес всегда нужен и общероссийский рынок в этом направлении работает не в полную силу. Да, хотя бы взглянуть на карту, и будет понятно, где «зарыто золото», большая часть России покрыта богатыми лесами, а Сибирские зелёные просторы – это же клад.
И Зеленов взялся за работу. Первым делом он занял у знакомых кругленькую сумму, зарегистрировал ЧП и сколотил, как он называл «банду лесных братьев». Дело пошло, но с большими потугами, слишком много бюрократических препонов встало на его пути. За каждым разрешением от того или иного клерка, приходилось выстаивать длинные очереди и ждать необходимый документ месяцами. Официально заниматься вырубкой леса – было дохлым номером, и Зеленов решил утрясать все проблемы на месте. С мелкими чиновниками, отвечающими непосредственно за свой участок местности, решались любые вопросы, и стодолларовая бумажка разбивала перед Зеленовым любые преграды. Лес ведь государственный, а чиновникам кушать хочется, и жить по-человечески, исключительно в своём маленьком «Монако», отгороженного от остальных пятиметровым забором.
Так началась его карьера предпринимателя. Он работал как проклятый, с каждым днём расширяя свои «владения» и влияние в этом бизнесе. Экономическое образование, полученное в институте, как нельзя, кстати, вписывалась в его коммерческую деятельность. Зеленов знал, как грамотно обойти тот или иной запрещающий закон, как экономически обосновать любую прибыльную идею и выжать всё, ради выгоды и процветания своего бизнеса. Он прошёл все стадии и формообразования коммерческих структур: ЧП, ООО, ЗАО, ОАО, холдинг и даже такую редко встречающуюся форму, как трест.
Именно в этот период и начались скандалы с Ольгой. Во многом, конечно, он был виноват сам, но и она не отличалась добродетелью. Зеленов неделями, а то и месяцами не появлялся дома, вернее, в квартире её родителей. На семью катастрофически не хватало времени, нужно было «вставать на ноги», зарабатывать деньги и лично руководить своей «лесной империей», чтобы не прогореть. Каждый заработанный рубль он старался вкладывать в производство, чтобы оборотный механизм всегда был в движении и приносил доходы. По данной причине денег в семье всё так же не хватало и доченьку, как всегда, выручал папа. На этой почве и происходили ссоры, когда «блудный» Зеленов возвращался из «леса» к любимой жене. Скандалы выливались в обвинения Зеленова в несостоятельности обеспечить семью, невозможности «упаковать» супругу с ног до головы и плавно переходили к обсуждению его мужских качеств и достоинств. Зеленов каждый раз обещал, что скоро всё наладиться, только нужно чуть-чуть подождать. Но Ольга, ждать неизвестно чего не собиралась и в очередной раз, неожиданно вернувшийся из командировки муж, застал её с другим. Этот полуголый мужчина почему-то Зеленову сразу не понравился и был выброшен из окна третьего этажа. Парень отделался переломом ноги, отсутствием передних зубов и парой-тройкой гематом. После этого Зеленову пришлось пройти стандартную процедуру правоохранительных органов – в ней было всё, как в том известном фильме – «опись, протокол, отпечатки пальцев». Проблему, как всегда, решили деньги, которые пострадавший с благодарностью принял и отказался от уголовного преследования Зеленова. Правда, суммы, которую запросил парень, хватало не только на лечение, но ещё на клонирование его самого в пяти экземплярах.
И на четвёртом году совместной жизни Зеленов расстался с Ольгой. Бывшая супруга даром времени не теряла и в поисках достойных денежных предложений, ещё трижды выхо-дила замуж.
Зеленов уже был генеральным директором солидной компании, являющейся далеко не последней в деревообрабатывающей промышленности Сибирского региона. В имя компании он вложил всю широту души русской, назвав её «Сибирскими Просторами». Он успел «подмять» под себя несколько мелких компаний, расширить производство по всей Сибири и увеличить первоначальный капитал в тысячи раз. Но, не смотря ни на что, Зеленов с теплотой вспоминал те времена и весёлую пору студенчества.
Ольга объявилась неожиданно, примерно четыре месяца назад, где-то раздобыв его номер телефона. Она пожаловалась на неудачные замужества, проблемы на работе и фи-нансовые долги. Тогда, Зеленов дал слабинку, ведь давно, что-то связывало его с ней, может быть не любовь, не привязанность, а, скорее всего ностальгия по безвозвратно ушедшей юности, и он перечислил на её счёт несколько тысяч долларов. Звонки стали раздаваться ча-ще, а требования выдвигаться жёстче. Она любила в телефон наигранно поплакать, прочитать Зеленову нотацию о своей загубленной молодости, о жизненных неудачах и полунищенском существовании, в которых, естественно, был виноват он. Как и сейчас.
Зеленов оглядел свою просторную гостиную, как бы подводя промежуточный итог, своим десятилетним трудам и твёрдым шагом направился к телефонному столику. Голос бывшей жены не умолкал, но был уже спокойнее.
- … мне не хочется об этом говорить, но мои родители теперь считают, что у нас был самый удачный брак. Да, да, Серёжа, они так говорят и во всём обвиняют меня, но я же не виновата, что ты ушёл. Ты бросил меня, хотя мы могли бы начать всё сначала. Я теперь одна. Мой последний – собрал вещички, тварь, и ушёл к своей молодой любовнице. Я  осталась совсем без денег. Отец на пенсии, а мама уволилась из частной школы. Трудные времена, - вздохнула она. – Вспомни, Сергей, мы ведь были счастливы в браке …
- Хорошее дело - браком не назовут, - оборвал её Зеленов. – Что тебе нужно?
- Если у тебя остались хоть какие-то чувства ко мне, то нам нужно встретиться и поговорить.
- Пять тысяч хватит, чтобы не встречаться?
- Десять вполне достаточно, - определила она свою цену.
- Хорошо, - немного поколебавшись, ответил Зеленов. – Завтра я переведу деньги на твой счёт. И больше не звони мне! – он бросил трубку.
Зеленов чертыхнулся и подумал, что давно пора поставить телефон с определителем номера и автоответчиком, как у всех нормальных бизнесменов. Какой тут может быть к шутам отдых, когда тебе звонят не понятно кто и не известно зачем? Нашла дойную корову. Всё, завтра первым делом нужно дать указание секретарше, чтобы купила нормальный телефон – с «имиджем». Впрочем, и этот аппарат ещё не вышел из моды, глядя на который так и хочется побить кончиками пальцев по его высоким рычажкам и крикнуть в воронёную трубку: «Ал-ле, ал-ле, барышня, барышня, дайте Смольный!».
За его спиной моргнул видеофон и пронзительно засвистел. Кто-то стоял у ворот дома. Зеленов взглянул на экран и ухмыльнулся. Он достал из бара бутылку водки, положил в карман денежную купюру достоинством в тысячу рублей и прямо в халате вышел во двор.
Около ворот топтался пожилой человек с грязными волосами и нечёсаной бородой. Это был бомж дядя Паша. Так он когда-то представился Зеленову. В элитный посёлок он приходил не часто, только когда заставляла нужда. Зеленов его всякий раз жалел и выносил ему чего-нибудь поесть и немного денег. Нельзя оставлять человека в беде, даже если он опустился на самое дно жизни.
Бомж терпеливо ждал, в его морщинистых руках болтался видавший виды пакет, внутри которого изредка побрякивало стекло. Под правым глазом красовался позеленевший синяк. Мужчина переминался с ноги на ногу, словно хотел в туалет и почёсывал пальцами немытое ухо.
- Привет, дядя Паша!
- Здорово, хозяин. Мне бы чего-нибудь, - неопределённо сказал он.
- Что-то тебя давненько не было видно. Где сейчас промышляешь?
- На Северном, - сказал мужчина и почему-то ткнул пальцем в небо. – Там и помойки побо-гаче и «пушнины» раздобыть можно. – Он бряцнул пакетом. – Сезон новостроек. Люди гу-ляют.
- А тут что делаешь?
- Ничего. С «Картавым» поругался, он меня и вытурил. Столоваться негде. Пока прибьюсь  к кому-нибудь, времени много пройдет. Сам знаешь, проблемы индейцев белых совершенно не волнуют.
- А-а, - протянул Зеленов, абсолютно не понимая, о чём он говорит. – Вот держи дядя Паша, - он протянул ему водку и деньги. – Как говориться, чем богаты …
- Спасибо хозяин. Дай бог тебе здоровья и детям твоим и жене-красавице.
- Но, я не женат, дядя Паша и детей у меня нет.
- Так будут, не сомневайся. Ты мужик справный, сразу видно.
- Спасибо на добром слове. Пойду я, спать хочу, умираю.
- Так я это …, - замялся бомж, - если что, может как-нибудь забегу.
- Заходи дядя Паша, заходи. – Зеленов развернулся и, сделав несколько шагов, скрылся за воротами.
Войдя в дом, он выдернул из розетки телефонный шнур. Поднявшись на второй этаж, где находилась спальня, он рухнул в огромную кровать. Завтра суббота и как минимум до десяти можно по-человечески поспать. Он закрыл глаза, медленно погружаясь в мир снови-дений. 

Выспаться по-человечески не удалось. Раньше хозяина проснулся его мобильный телефон. Зеленов открыл глаза и посмотрел на настенные часы. Обе стрелки разделяли циферблат на равные половины. Телефон ещё трижды успел отыграть одну и туже мелодию, когда Зеленов дотянулся до прикроватной тумбочки. На дисплее высветилась фамилия Шу-валов.
- Да, - сонным голосом выговорил он.
- Серёга, я сейчас к тебе приеду! – весело возвестил голос из трубки, будто хозяин только и ждал его приезда.
- Нахрена ты мне здесь сдался, Шувалов, в шесть часов утра, - взмолился Зеленов. - Я на твою рожу на работе насмотрелся. Будь человеком, дай поспать.
- На пенсии выспимся, где-нибудь на солнечных пляжах Флориды. Мы получили подтвер-ждение факсом, они скоро вылетают и сегодня будут у нас.
- Какой факс? Кто вылетает? По-моему, Шувалов, я тебе уже говорил, что нормальные люди с утра не опохмеляются, а ты опять за старое. Тебе что поговорить не с кем? Тогда разбуди свою собаку и полечи ей уши.
- Серёга, ты ещё не проснулся? Очнись. В двенадцать местного в аэропорт приземлится самолёт из Москвы, в котором летят наши Бостонские друзья из «Викс и Майерс». Сооб-ражай быстрее.
- Да, ну!? – Зеленов приподнялся с кровати. Сон как рукой сняло. Но ему показалось, что голос абонента был слишком весёлым. – Послушай, Шувалов, если это твоя очередная плоская шуточка, то я тебя уволю.
- Да какие тут шутки! Я сейчас к тебе заскочу, а потом займусь подготовкой к приёму гостей. В аэропорту уже всё на мази, примут по высшему разряду. Я договорился, сунул ко-му надо. В общем, всё как всегда.
- Давай быстро ко мне!
- То-то, - сказал мужчина и отключил телефон.
Шувалов был правой рукой и единственным человеком, который мог разговаривать с президентом компании на «ты». К тому же, он был, не заменим в организаторских делах, и слыл как мастер повышения капиталистического труда на поприще дереводобывающей промышленности  компании «Сибирские Просторы». Парень обладал даром убеждения и красноречия. Первый дар он практиковал исключительно в общении с женским полом, а в совокупности применял их, когда дело касалось отношений между партнёрами, клиентами компании и другим официальным лицам. И надо отдать должное, у него получалось не пло-хо.
Их пути пересеклись восемь лет назад. Зеленов тогда руководил небольшой фирмой, делал первые, но уверенные шаги в бизнесе. Конкуренция была бешеная. Каждый пытался отхватить кусок пожирнее и застолбить самый богатый участок леса. А чем лучше лес, тем качественней древесина, выше цена и больше контрактов. Потому, за право арендовать для вырубки элитную землю с  лесонасаждениями в то время шла борьба не на жизнь, а на смерть.   
Зеленов как раз подыскал перспективный участок местности, ещё не занятый его ближайшими конкурентами - там росли сосна и кедр. Порода крепкая, дорогая. Элитный участок находился недалеко от города, рядом с автострадой, что давало огромную экономию при транспортировке древесины. Зеленов начал быстренько оформлять необходимые документы, чтобы оставить за собой право полного и безграничного владения этой землёй. Каково же было его удивление, когда он узнал, что участок уже арендован каким-то хмырём, который занимался выкорчёвыванием пней. Хотя пнями там совершенно не пахло. Этим хмырём и был Шувалов. В бизнес лесорубов его не пустили, и он нашёл другую лазейку – зарегистрировал фирму «по выкорчёвыванию пней», которые превращал в мелкую стружку и продавал как сырьё для ДСП. Бизнес конечно больших доходов не прино-сил, это было просто прикрытие, ширма для незаконной вырубки леса. Но факт оставался фактом, Шувалов являлся владельцем земли.
Отдавать элитный участок какому-то специалисту по пенькам совершенно не хотелось, и Зеленов сделал первый шаг. Он собрал комиссию из лесников, пригласил чинов-ников из местной администрации и составил протокол о том, что пни в этом лесу появятся только лет через пятьсот или когда его фирма основательно почистит участок. Местные чиновники с доводами согласились и аннулировали договор аренды с Шуваловым. Зеленов потирал руки и праздновал победу. Но тогда он ещё не знал, что Шувалов был не только пеньковых дел мастер.
Не долго думая, тот вылетел в Москву и прямо с трапа самолёта направился в Министерство лесного хозяйства. Как туда пустили какого-то предпринимателя из глухой Сибири, для Зеленова оставалось загадкой, пока он не узнал Шувалова поближе. Конкурент представил Московским чиновникам документы на право владения участка и приложил фотографии местности. Правда на фотографиях почему-то были одни трухлявые пеньки и две ёлочки, о которых Шувалов, выбивая скупую слезу у местных клерков, рассказывал, что оберегает их как мать родную, и каждый Новый год обвешивает игрушками и гирляндами. Не бизнесмен, а Гринпис на выезде. Никто из чиновников не собирался лететь в Сибирь и проверять всё на месте, Шувалов их просто убедил и взял разрешающую бумагу от самого Министра.
Зеленов даже не успел загнать технику на участок, когда перед его носом появилась бумага с гербовой печатью Министерства лесного хозяйства. Дело приняло иной оборот. Он как законопослушный гражданин подал заявление в суд и был уверен, что обязательно выиграет дело. Ведь, пней, на которые претендовал Шувалов, там нет и в помине. Судебная машина закрутилась, но как это бывает в России, на каждом шагу буксовала – пока дело приняли к рассмотрению, пока вникли в его суть, пока с документами ознакомились все должностные лица, пока … В общем, первое судебное заседание состоялось только через три месяца. Суд постановил провести прокурорскую проверку и на месте убедиться имеется ли на этом участке лес, после чего и будет вынесено окончательное решение.
Следователь прокуратуры, выехавший на место, лично убедился, что леса там нет, о чём составил соответствующий протокол. Зеленов был в шоке. Как потом оказалось, пока он бегал по судам и прокуратурам, Шувалов тихой сапой вырубил весь лес и вывез драгоценную древесину в неизвестном направлении, а Зеленову оставил всё те же пеньки. Суд долго не сомневался и склонил чашу весов в пользу Шувалова.
Вот тогда и захотелось Зеленову взглянуть в глаза этого шустрого парня. Их встреча состоялась. Перед ним предстал маленький, щупленький, постоянно суетившийся молодой человек. Он без умолка болтал, и что называется – в тему, аргументировано доказывал свою точку зрения и не давал собеседнику даже шанса перехватить инициативу в разговоре. Навязывать свою игру - это был его конёк. Любой собеседник, общаясь с Шуваловым, как правило, уходил побеждённым после словесной дуэли, но всегда с чувством собственного достоинства, твёрдыми убеждениями и свежими мыслями, которые виртуозно навязывал этот невзрачный на вид парень. Тогда-то они и решили объединить свои усилия. Прагматичность и ум Зеленова в сочетании с кипучей энергией Шувалова – это была грему-чая смесь против многих конкурентов. Их тандем вскоре дал положительные результаты и до сих пор оставался самым прибыльным. 
Зеленов сунул ноги в домашние тапочки и не торопясь, направился в ванную комнату. Он принял холодный душ и, набросив на голое тело махровый халат, зашаркал в столовую. Кофейный автомат булькнул и наполнил чашку пенистым «Каппучино». Ароматный кофе приятно защекотал ноздри, раскрывая упоительный букет божественных зёрен. Кофейная чашка зависла в руке хозяина, когда раздался сигнал видеофона.
Зеленов отключил сигнализацию и открыл ворота. На территорию въехал чёрный BMW с тонированными стёклами. Из машины выскочили два плечистых парня в тёмных костюмах, а за ними показалась белобрысая голова Шувалова. Телохранители проводили своего босса до дверей и остались там караулить. Молодой человек пружинистой походкой зашёл в дом и по-хозяйски плюхнулся на диван в гостиной.
- Привет! – весело воскликнул он.
Вечная улыбка «гоэмплена» на лице Шувалова порой раздражала Зеленова, особенно в такую рань, когда на улице только начинало светать. Но с хорошими новостями, не грех наблюдать её и ночью. Он никогда не был серьёзным и воспринимал окружающий мир, как какую-то компьютерную игру, в которой ему отвели роль весёлого «Марио».
- Всё, Серёга, наша взяла. Переговоры состояться. «Викс и Майерс» пожелала внести в развитие нашей фирмы двадцать миллионов долларов. Ты представляешь!? Это же Клон-дайк, безграничные возможности, шанс выйти на мировой рынок леса! Мы расширим наше производство мебели до небес! Нам не будет равных! Мы превратимся в монополию! Представь себе, что название нашей компании будет светиться где-нибудь на неоновых вывесках в Нью-Йорке …
- И Остапа понесло, - продолжил Зеленов. – С тобой Шувалов хорошо дерьмо хлебать, ты всё время вперёд забегаешь. Рассказывай по порядку.
- Значит, так. Этой ночью мы получили факс из Бостона о том, что к нам для заключения до-говора вылетает группа официальных представителей от «Викс и Майерс» во главе с неким Джоном Тиретом. Я, конечно, проверил, перезвонил. В концерне подтвердили эту информацию и сказали, что Джон Тирет является полномочным представителем президента компании со всеми вытекающими отсюда последствиями. Все документы будут при нём. Сам президент, к сожалению, прилететь не сможет. Дела у него какие-то. Я думаю, он бы всё равно лично не прилетел. Кто мы для него? Очередная фирмочка, каких сотни. Дальше говорилось, что «Викс и Майерс» собирается вложить в нас около двадцать миллионов долларов. Остальное послание – мусор. Там были пожелания плодотворного сотрудничества, говорилось, что в нашей компании они видят большие перспективы и огромные не раскрытые резервы. В общем – мир, дружба, жвачка. Я, конечно же, сразу им направил ответ от твоего имени, мол, люблю, жду, целую, Зеленов.
-  Правильно сделал. – Он стал расхаживать по гостиной. – Мне одно не понятно. На последних переговорах в прошлом году они к нам вообще никого интереса не проявили. Даже никакой надежды на сотрудничества не оставили. Помнишь, в приватной беседе один из них сказал, что им более выгодно заключить договор с компанией Нефёдова. А тут такое рвение. Что-то здесь не так.
- Чего тут не так? «Транслес» уже давно превратился в «Лесторг», только они сами ещё об этом не знают. Компания Нефёдова зачахла, иностранцы это давно поняли. Зачем им вкладывать деньги в старую, плешивую компанию, которая сама себя пожирает. В конечном итоге их вложения оказались бы на помойке. Ещё года два и Нефёдов продаст своё детище с молотка. Они древесину выдают низкого качества, у них из задницы труха сыплется. А тут мы – здоровые, молодые конкуренты, набирающие обороты на рынке Российского леса. Дураку понятно у кого перспектив больше. Если мы заключим договор с «Викс и Майес» то всё – Нефёдову трондец, он нам не конкурент. Проводим дедушку на заслуженный отдых.
- Возможно, ты прав.
- Я всегда прав! – Шувалов попытал растянуть до конца итак уже улыбающиеся губы.
В кармане халата раздался телефонный звонок, Зеленов вынул сотовый и взглянул на дисплей.
- Заместитель Нефёдова звонит.
- Наверное, уже пронюхал, старый лис. Ответь.
Он приложил трубку к уху.
- Слушаю вас, Максим Леонидович.
- Доброе утро, Сергей Александрович, не разбудил? Впрочем, я думаю вам сейчас не до сна. Спешу вас поздравить.
- Откуда узнали?
- Земля слухами полнится. Как настроение?
- Вы, господин Лебедев об этом спросите у своего босса. Он, наверное, уже икру мечет.
- Не волнуйтесь, с Нефёдовым всё в порядке. Мы тоже в накладе не остались.
- Это вы о чём?
- Коммерческая тайна. Если вы думаете, что нас интересует контракт с «Викс и Майерс», то глубоко ошибаетесь. В этом мире есть вещи и поважнее.
- Я вас не понимаю, вы говорите загадками, Максим Леонидович.
- Позже поймёте. Всему своё время. В любом случае примите мои поздравления. Нужна бу-дет помощь, обращайтесь.
- Спасибо.
Зеленов отключил телефон.
- Что он сказал? – спросил Шувалов.
- Чёрт его знает. Лебедев начал шарадами разговаривать. Видимо они там с Нефёдовым мес-та себе не находят.
- Пусть хоть дёсна в кровь изотрут, зубов у них всё равно уже нет.
- Ладно, хватит воду в ступе толочь. Времени мало. Ты подготовился к встрече?
- Осталось немного: обустроить конференцзал, заказать банкет, гостиницу, переводчика и ещё кое-какие мелочи. С администрацией аэропорта я договорился, даже ковровую дорожку постелют, машины к трапу и девочек в сарафанчиках организуют.
- Не сомневаюсь, ты в этом мастак. Только цыганский табор не заказывай, а то в прошлый раз пока иностранцы шли от трапа до машины, те все их бумажники вычистили.
- Так вернули.
- Давай, Шувалов, проваливай из моего дома. Мне к переговорам нужно хоть немного подготовиться. Не каждый день сделку на двадцать миллионов баксов заключаем.
Шувалов поднялся с диванчика и сделал несколько шагов к выходу.
- Да, вот ещё что … Передай моей секретарше, что на сегодня все запланированные встречи отменяются.
- О, да! Ирочка этому будет очень рада. Кстати, как-нибудь расскажешь какая у ней там вак-ханка?
- Пошёл вон, паяц!
Шувалов вытянул вперёд ладони и попятился назад.
- Всё, всё, Серёга, меня уже здесь нет. Я побежал. Не опаздывай, переговоры назначены на час дня. Пока. – Он вышел из дома и, загрузив своих «головорезов» в машину скрылся за воротами коттеджа.
Зеленов зашёл в столовую и сделал глоток кофе. Немного подумав, он выплюнул холодный напиток обратно в чашку и налил себе новый. 


Служебную машину он вызвал на одиннадцать часов. До этого времени он успел набросать на компьютере короткую речь и отослать файл в офис. Предстоящие переговоры с «Викс и Майерс» для него были полной неожиданностью. Всё-таки интересно, почему они решили в срочном порядке провести переговоры с его компанией, да ещё внести на её развитие двадцать миллионов баксов? Этот вопрос, насколько он понимал политику бизнеса, скорее всего, останется без ответа. Видимо, «Викс и Майерс» нуждается в пер-спективных и надёжных партнёрах. Не зря они держат целый штат аналитиков, которые просчитывают всё до мелочей и знают о каждой компании, работающей на мировом рынке лесодобычи, оценивают их дальнейшие перспективы. Потому что, тот, кто владеет информацией, будет всегда владеть ситуацией, а значит и деньгами. Именно таким монстром была Бостонская компания «Викс и Майерс», иметь дела с которой, мечтают многие.
Покончив со своими утренними проблемами, Зеленов оделся в парадно-выходной костюм, вышел за ворота дома и сел в служебную «Вольво», уже поджидавшую его. Водитель уточнил маршрут и поехал прямиком к офису компании «Сибирские просторы».
Четыре года назад Зеленов сначала арендовал, а потом выкупил старое здание в центре города под офис своей компании. Вложил немалые деньги в отделку его помещений, чтобы они были современными, просторными и удобными для работы. Закупил дорогую оргтехнику, оборудовал кабинеты по последнему слову евродизайна, нанял квалифици-рованных специалистов. Денег на обустройство своего будущего он не пожалел, потому что считал, что лицо компании должно быть всегда чисто выбритым и благоухать дорогим парфюмом. Именно так, по его мнению, должна предстать современная, уважающая себя фирма перед потенциальным клиентом – во всей красе, а не отпугивать его разъедающей угревой сыпью на лице, в виде обшарпанной мебели и скрипящих половиц. К этому необходимо прибавить кропотливый каждодневный труд и тогда, успех гарантирован. Так и вышло.
Ещё нужна здоровая конкуренция. Таким конкурентом была компания «Транслес», которой руководил господин Нефёдов. Бывший работник партийного аппарата, он за свою долгую политическую карьеру скопил не мало денег, а когда в начале 90-х коммунисты и СССР приказали долго жить, занялся бизнесом. Лет десять Нефёдов был монополистом в сфере лесной промышленности. Мелкие компании, которые пытались пойти по стопам Не-фёдова, он просто «съедал», превращая их производство в пыль. Проще говоря, он доводил их до банкротства. В этих вопросах Нефёдов был мастак, пользуясь старыми партийными связями, деньгами и своим авторитетом, он всегда добивался нужного ему результата. В ход шли любые ухищрения, от деловых бесед и предложений, от которых было трудно конкурентам отказаться, до проверок налоговыми органами, пожарными и СЭС. Нефёдовская «машина», запущенная десять лет назад всегда работала безотказно и никогда не давала сбоев.
Но, как говориться, ничто не вечно в этом мире. Вновь созданную компанию «Сибирские просторы» под началом Зеленова и Шувалова, Нефёдов всерьёз не воспринимал. Сама «загнётся» через несколько месяцев, думал он, от непосильных финансовых затрат и долгов перед кредиторами. Однако, компания выстояла, пережив один из крупных дефолтов в стране.  Тогда то Нефёдов и обратил на неё внимание. Он пытался безуспешно договориться о покупке «Сибирских просторов» (конечно за скромные деньги), потом по отработанному плану, в компанию, как по заказу стали наведываться с проверками фискальные и другие органы. Но и это не помогло. Шувалов и Зеленов держались стойко. Последнее предложение от Нефёдова о слиянии двух компаний поступило четыре года назад, которое с позором было отвергнуто. Тогда глава «Транслеса» перешёл к экстремальным действиям, подключив для решения вопроса криминальных авторитетов. В адрес Зеленова и Шувалова посыпались угрозы, оскорбления, и попытки поджога офиса и имущества компании в качестве предупреждения о серьёзных намерениях Нефёдова. Тогда Шувалов сделал ответный шаг, переманив на свою сторону самую бессмертную «мафию» под названием ОМОН и ФСБ. После нескольких громких задержаний криминальных авторитетов города, Нефёдов слегка успокоился, но не смерился. Теперь война между компаниями развернулась в сфере бизнеса. Каждая из них билась до последнего, стараясь любыми путями у властей получить побольше квоты на вырубку леса, приобрести участки с элитными - дорогими породами деревьев. Зеленов и Нефёдов не переваривали друг друга, однако, когда дело касалось публичности, делали вид, что у них тёплые партнёрские отношения.
Три года назад чаша весов на Сибирском рынке добычи дерева и производства ме-бели стала потихоньку склоняться в пользу компании «Сибирские просторы». Шувалов относил эту победу к упорному и кропотливому труду, и в первую очередь, руководства компании, но Зеленов придерживался иного мнения. Конечно, несомненно, он разделял точку зрения своего помощника, однако, корень успеха он видел в другом. Что-то мистическое и сверхъестественное было в его предположении.
Зданию, в котором располагался офис компании, было более сотни лет. Сколько именно – Зеленов не уточнял. Не до исторических тонкостей. Когда-то этот дом принадле-жал какому-то богатому купцу, потом он стал школой, госпиталем, общежитием и ещё мно-го чего за столько лет размещалось внутри здания. Последним пристанищем, перед тем, как его оформил в собственность Зеленов, была государственная контора по приёму жалоб и заявлений от населения, которую благополучно сократили в 1996 году, так как основной поток жалоб всё равно оставался не реализованным по причине всеобщего разгильдяйства и вседозволенности в стране. Здание долго пустовало, пугая прохожих выбитыми окнами и торчащими из стен кирпичами, словно живой плотью смертельно раненого животного. Местная администрация выставила здание на аукцион, который и выиграла компания «Сибирские просторы». Чтобы придать светлый и радостный облик дому, довести его внутреннее убранство до работоспособного состояния, Зеленову пришлось приложить не мало усилий и средств. Практически всё, он начинал с ноля, изначально имея всего лишь обшарпанный каркас кирпичных стен.
В процессе капитального ремонта рабочие обнаружили в подвальном помещении за толстым слоем штукатурки, железную дверь, ведущую в подземные катакомбы. Зеленов решил лично исследовать подземелье. Он хотел там обнаружить просторные ниши или комнаты, чтобы в дальнейшем их приспособить под склады готовой продукции. Действительно, было не плохо прямо в офисе иметь под рукой склад, где бы хранилась собранная его компанией мебель.
Он долго бродил по сырому подземелью, который как щупальца спрута извивался и разделялся на множество коридоров. Однако, ничего такого, что могло бы ему подойти, он не нашёл. Это была старая заброшенная шахта, ко всему прочему, готовая в любую секунду обвалиться.
Возвращаясь обратно, Зеленов запнулся обо что-то ногой. Он поднял предмет, угодивший под его ногу, и увидел самую настоящую икону. Это была старая, покрытая глубокими трещинами доска с поверхности которой на него смотрел лик святого в образе женщины, поднимающей правую руку в православном покаянии. Он удивился. Откуда в этом месте могла взяться икона? Возможно, старый купец, когда-то здесь прятал своё богатство или убегал со своим скарбом от революционных волнений в семнадцатом году, да ненароком потерял по дороге предмет божественного поклонения. Кто его знает?
Икону он повесил на стене своего кабинета, облачив её в инкрустированную рамку. И как ни странно, после этого его дела в бизнесе пошли резко в гору. Контракты, договоры и деньги посыпались как из рога изобилия. Компания день ото дня стала процветать. Даже Нефёдов и его помощник Лебедев удивлялись, как Зеленову удавалось заключать договоры, казалось бы, с несостоятельными фирмами, но при этом, получать баснословные барыши.
Именно с появлением иконы, Зеленов связывал успехи компании, словно сам господь обратил на него внимание и вознаградил за долгие труды. И пока частичка божест-венного будет находится при нём, ему ничего не грозит. Так думал глава компании «Сибирские Просторы».
В половине двенадцатого он уже был в офисе. Компания превратилась в кишащий муравейник. Служащие бегали по коридорам офиса, приводили свои рабочие места в порядок, попутно обсуждая новость о предстоящих переговорах. Настроение у всех было приподнятое. Солидное вложение денежной массы в развитие компании, сулило хорошую прибавку к зарплате.   
Проведение переговоров запланировали в кабинете президента компании, который специально оформили для такого случая.
Без пятнадцати час в офисе появился Шувалов, который размахивал руками и что-то объяснял, следовавшим за ним гостям. Группа иностранцев состояла из трёх человек. Двое из них как братья-близнецы были одеты в строгие чёрные костюмы, их лица были похожи на восковые маски, будто вылепленные на смертном одре. Они окружали с двух сторон своего босса – худощавого пожилого человека, лет шестидесяти, со смуглой кожей и изруб-ленного морщинами лицом. Иностранец слушал Шувалова и кивал в такт его словам голо-вой.
Они поднялись на второй этаж, и подошли к кабинету главы компании. Зеленов уже находился внутри.
- Прошу вас, - сказал Шувалов и открыл перед гостями дверь.
Зеленов поднялся с места и поспешил поприветствовать иностранцев.
- Сергей Александрович Зеленов, президент компании «Сибирские Просторы», - представился он.
- Очень приятно. Джон Тирет, полномочный представитель корпорации «Викс и Майерс». – Мужчина говорил на русском языке почти без акцента. – Это мои помощники, - он кивнул в сторону сопровождающих его лиц, но их имён почему-то не назвал.
- Пожалуйста, присаживайтесь, - сказал Зеленов и указал рукой на свободные кресла возле длинного дубового стола.
Делегация уселась, как и подобает на переговорах – по одну сторону стола представители принимающей стороны, а по другою гости.
- Господин Зеленов, от имени президента корпорации «Викс и Майерс» Талбота Слейка, мне бы хотелось внести предложение и взаимовыгодном партнёрстве и пожелать вашей компании дальнейшего процветания и плодотворного сотрудничества.
- Спасибо, господин Тирет. Мы готовы выслушать ваши предложения.
Тирет открыл кейс и достал несколько листов бумаги.
- Наша корпорация всегда придерживалась принципов доверительных отношений между партнёрами по бизнесу. Многие аналитики в Соединённых штатах утверждают, что уже давно пора осуществлять крупные инвестиции в Россию и рассматривать русских бизнесменов, как надёжных партнёров. Мы относимся к числу той самой прагматичной и дальновидной части мирового сообщества, которая видит в России доброго союзника. На мой взгляд, объединив усилия, мы можем добиться колоссальных результатов.
- Я рад, господин Тирет, что в качестве основного партнёра в России вы выбрали именно нас. И надеюсь, что наша совместная работа, принесёт не только прибыль, но и откроет другие перспективы сотрудничества.
- Совершенно с вами согласен, - поддержал его иностранец. – Прошу ознакомиться с договором, который подготовила наша корпорация. – Тирет протянул несколько скрепленных между собой листов бумаги. Договор был написан на русском и на английском языке. Зеленов внимательно прочитал все пункты договора, и удовлетворённо кивая головой, передал документ Шувалову.
В документе были описаны основные концепции партнёрских отношений между корпорацией «Викс и Майерс» и компанией «Сибирские Просторы», распределены функ-ции бизнеса, обязательства двух сторон, контроль над деятельностью компании и другие не мало важные моменты, связанные с переработкой и поставкой сырья за границу. 
- Хочу отметить, - оживился Тирет, - что договор вступает в силу после перевода на счета вашей фирмы двадцати миллионов долларов. Думаю, это будет справедливо. Есть какие-нибудь замечания, предложения?
- Что ж, надо сказать прямо, что все пункты договора меня лично устраивают, - ответил Зеленов. – А что скажет, господин Шувалов?
Шувалов оторвался от документа и чуть ли не подпрыгнул на стуле. Его лицо, как всегда светилось от счастья.
- Уважаемые господа, с таким договором уже давно пора смело жать друг другу руки.
Тирет улыбнулся.
- А ваш помощник, господин Зеленов, с юмором, умеет в нужный момент разрядить обста-новку. Это приятно.
После подписания двустороннего договора они действительно крепко пожали друг другу руки. Беседа перешла в неформальное русло.
- Для иностранца вы неплохо владеете русским языком, господин Тирет. Где учились? – спросил Зеленов.
- В Москве, но это было очень давно. Россия меня всегда привлекала своей загадочностью. Хочу знать больше о людях, населяющих эту Великую страну. Я много читаю, занимаюсь коллекционированием.
- Что именно коллекционируете?
Тирет уставился куда-то за спину Зеленову.
- Меня интересует русская иконопись. Позвольте полюбопытствовать, откуда это у вас?
Глава компании повернул голову в ту сторону, куда устремился взгляд иностранца.
- А, это? Честно говоря, нашёл случайно, в подвальном помещении здания. Под нами старая шахта. Видимо, какой-то старый купец, когда-то живший в этом доме, прятал там свои цен-ности.
- Могу я взглянуть?
- Пожалуйста.
Тирет поднялся и подошёл к стене. Он с видом знатока достал из кармана маленькую лупу и стал водить её у поверхности иконы. Закончив исследование, он удовлетворённо цыкнул и развернулся к столу.
- Вам очень повезло, господин Зеленов. Это редкая вещь. Можно предположить, примерно двенадцатый-тринадцатый век. Но содержать её в таких условиях совершенно не до-пустимо. Вы её погубите.
- Почему?
- Ну, во-первых, для сохранности иконы нужен особый климат, во-вторых, если вы заметили, дерево сильно потрескалось, поблекли краски. Иконе необходима реставрация.
- Хорошо, я как-нибудь займусь этим.
- У меня к вам другое предложение. Продайте мне икону. Я её отреставрирую и выставлю в музей русской иконописи в США. Она будет доступна многим людям.
Шувалов под столом пнул Зеленова ногой и сделал напряжённое лицо, словно целый час тужился в туалете. 
- К сожалению, это не возможно, - немного поколебавшись, ответил Зеленов. - На то есть веские причины, о которых я бы не хотел говорить.
- Что ж, я вас прекрасно понимаю. Я бы и сам с ней ни за что не расстался. Но если вдруг передумаете, я всегда к вашим услугам.
- Я буду это иметь ввиду, господин Тирет.
Шувалов встал с места и злобно посмотрел на своего шефа, потом благодушно пере-вёл взгляд на иностранца.
- Господин Тирет, разрешите вам показать офис нашей компании, чтобы так сказать, вы имели более глубокие представления о нашей работе.
- Я думаю, это будет интересно. Пойдёмте.
Тирет и сопровождающие его люди вместе Шуваловым вышли из кабинета. За дверью уже скопилось несколько человек из персонала компании в ожидании окончания переговоров. Шувалов пропустил иностранцев вперёд и взял под локоть полную женщину в строгом костюме.
- Елена Петровна, покажите нашим партнёрам офис компании. Проведите по кабинетам, ознакомьте с документацией, если они попросят. Я скоро к вам присоединюсь.
- Хорошо, Игорь Дмитриевич.
- Извините, господин Тирет, неотложные обстоятельства, я вас ненадолго покину. Вашим гидом на время будет одна из наших лучших сотрудниц – Прохорова Елена Петровна.
- О, кей!
- Прошу следовать за мной, господа, - прозвучал голос только что назначенного экскурсово-да.
Шувалов вернулся в кабинет президента компании и закрыл за собой дверь. Зеленов деловито расхаживал из угла в угол, изредка останавливался и бросал взгляд на икону.
- Ты, что, обалдел!? – с порога набросился Шувалов. – На кой лят тебе сдалась эта икона? Мог бы уступить прихоти старика. Ты своим чудачеством чуть всю сделку не запорол, ломался как сдобный пряник. – Шувалов недоумённо наблюдал за спокойным выражением лица компаньона. – Ещё не поздно. Я догоню и отдам икону этому ценителю древнерусской иконописи.
- Нет, - наконец ответил Зеленов. – Она мне самому нужна. Есть в ней что-то не объяснимое, сверхъестественное. После того, как я её обнаружил, наш бизнес начал налаживаться. Я ска-жу больше, благодаря ей, мы обошли многих конкурентов.
- Может ты уже тайком в церковь ходить начал? – ехидно прищурился Шувалов.
- Ну, до этого дело ещё не дошло, но если придётся – пойду.
- Ты меня, Сергей, начинаешь удивлять. Тут и ежу понятно, что дело не в иконе, а в правильно выстроенной стратегии бизнеса, концепции жёсткого прессинга по отношению к конкурентам и гибкости финансовой политики, вот что принесло нам успех. А эти духовные россказни про бога и дьявола лучше оставь батюшке Иерею и матушке Игуменье.
- Нехристь, ты, Шувалов и черти тебя на том свете будут на сковородке жарить.
- Подавятся. Так, что ты решил?
- Я уже сказал – нет!
- Тьфу, ты, - резко отреагировал Шувалов, - тебе хоть кол на голове теши, а ты всё за своё. Ты вообще понимаешь, что подобное артачество может негативно сказаться на наших отношениях. «Викс и Майерс» это тебе не компашка из подворотни и такие щедрые предложения они делают отнюдь не каждому. Это ты, глядя со своего маленького бугорка, думаешь, что непотопляем, а если они только один раз плюнут со своей колокольни, так ты захлебнёшься. Под ними практически весь мировой бизнес леса. Вот тебе и весь хрен до ко-пейки.
- Ладно, не гунди, договор уже подписан, они приезжали ради этого, а не ради какой-то ико-ны.
- Так то оно, так … вот только осадок на душе остался. Да за такие деньги, которые они вкладывают в нашу компанию, ты можешь обвешаться иконами с ног до головы. – Но Зе-ленов был не преступен, как крепость. - А, чёрт с тобой, - махнул рукой Шувалов, - побегу, догоню иностранцев, постараюсь замять этот неприятный инцидент. С тебя причитается, - крикнул он уже на выходе.
- Беги, беги, Фигаро доморощенный. – Он был уверен, что Шувалов утрясёт все проблемы.
Но помощник не услышал его последнюю фразу, потому что, хлопнув дверью, улету-чился из кабинета так же быстро, как и появился.
Зеленов не спеша, положил контракт в сейф и ткнул пальцем в одну из кнопок селек-тора связи.
- Ирина Валерьевна, зайдите ко мне.
В приёмной секретарша не заставила себя долго ждать и, проследовав через весь кабинет шефа, бросилась Зеленову на шею. Она оторвалась от минутного поцелуя и спро-сила:
- Серёжа, как всё прошло?
- Контракт подписан.
- Ура! – радостно захлопала она в ладоши.
- Завтра вечером я жду тебя дома. Устроим небольшой праздник по этому случаю.
- Слушаюсь, босс! – сказала она  и чмокнула его в щёку.
- Всё, не приставай ко мне на рабочем месте, а то так и до греха не долго.
Она послушно развернулась к выходу, и Зеленов мягко шлёпнул её по упругим ягодицам.
- Бабник, - игриво произнесла она и словно манекенщица на подиуме, продефилировала по ковровой дорожке и вышла из кабинета.
Исключительно на «вы», они обращались только в присутствии персонала компании, соблюдая строгий этикет приличия, но многие сотрудники знали не понаслышке, что их от-ношения давно уже шагнули за рамки служебных.

Ирина Валерьевна устроилась на работу секретаршей примерно два месяца назад. Кто её рекомендовал, Зеленов сейчас наверное бы не вспомнил, слишком много проблем тогда навалилось, не до этого было, а хорошая секретарша нужна была до зарезу. Пожилая Мария Матвеевна, которая работала до неё, со своими обязанностями вполне справлялась. Ещё бы, зная Зеленова семь лет, она выучила его привычки от и до, относилась к нему как к сыну и ухаживала за ним как наседка за яйцом. Зеленов это ценил и щедро платил ей, не только в денежном эквиваленте, но и добром тоже. Её давняя мечта – купить небольшой домик на берегу реки и заняться воспитанием внуков, сбылась пару лет назад, не хватало последнего шага, но Зеленов всё время отговаривал её от поспешного решения уйти на пенсию. Слишком ценным работником она была, как минимум для него. Каждый раз, когда она приносила заявление об уходе, Зеленов давил на её слабое место (он тоже, за семь лет хорошо знал её характер) и говорил ей примерно следующее: «Пенсия – это удел глубоких стариков, которым в этой жизни остаётся немного – нянчить внуков и думать о душе. А, вы, Мария Матвеевна, умная, энергичная женщина, не замужем и красавица. Если бы я вас не знал, то дал бы лет семнадцать, ей-богу. Вам хоть сейчас в школу на урок, никто не обратит внимания на ваш возраст. К тому же я без вас, как без рук, сами знаете. Всё, вопрос решён, идите работать». После таких бесед Мария Матвеевна стыдливо краснела, как девица на выданье, забирала своё заявление и отправлялась на рабочее место. Разбрасываться проверенными кадрами – самое последнее дело и очень расточительное. Зеленов считал, что его подчинённые как дети малые, сами не ведают, чего хотят, и только он как руководитель знает что именно. Но вскоре заболел её внук, сильно заболел, и Зеленову скрепя сердцем пришлось подписать заявление.
Новая секретарша появилась на следующий день, после ухода Марии Матвеевны. Кто-то позвонил, порекомендовал, Зеленов распорядился, и её приняли на работу. Ирочка, она же Ирина Валерьевна, со своими обязанностями совершенно не справлялась, опыта маловато и характер молодой, импульсивный, который не позволял ей сосредоточиться на одном деле, а потому, она хваталась за всё сразу и одновременно. Зеленов это списывал на молодость, которая, увы, но когда-нибудь пройдёт. В отличие от Марии Матвеевна новая секретарша брала другим. Ирочка приходила на работу в дорогих и довольно откровенных нарядах, что в принципе уставом компании не запрещалось. Что-то в ней напоминало куклу «Барби», с такими же большими глазами, не естественно правильными чертами лица и тонкой линией губ. Всё красивое всегда волнует и притягивает, а женская красота, смешанная с наготой ещё и возбуждает – это искра на фитиле, медленно ползущая к бомбе. Её глубокое декольте с выступающими округлостями порой действовало на Зеленова как красная тряпка на быка, а аромат дорогих духов, как запах валерьянки на кота.
В кабинете Зеленова Ирочка иногда проделывала свои женские фокусы, внимание на которые обратил бы даже слепой. Походкой от бедра она плавно приближалась к столу президента компании и «нечаянно» роняла блокнот или ручку, при этом, она повора-чивалась к нему попой и нагибалась, чтобы поднять упавший предмет. Брошенная вещь, словно прилипала к полу и пять-десять секунд совершенно не хотела подниматься. В такие секунды Зеленов лицезрел одну из красивейших частей женского тела и модные новинки на мировом рынке нижнего белья. Потом она извинялась за свою неуклюжесть и внимательно выслушивала распоряжения шефа. Уже через месяц работы новой секретарши крышка рабочего стола президента компании сильно расшаталась.
Не однозначные намёки Ирочки и ежедневная демонстрация соблазнительных мест на теле, в конце концов, дали положительные результаты. Зеленов не смог устоять, и если через месяц он был ранен её красотой, то через два – сражён на повал. Служебный роман завязался бурно и скоротечно. Это только в женских романах и мыльных сериалах ухаживания длятся, пока герои не состарятся, умудряясь при этом неизвестно каким образом обзавестись кучей детей. У Зеленова и Ирочки всё было как у нормальных людей. 
В один прекрасный вечер он пригласил её в фешенебельный ресторан. Она была готова к такому подарку судьбы. Ирочка, видимо, знала толк в еде и заказала всё самое дорогое. Гурманом она была исключительным, кроме общеизвестных устриц в собственном соку, она взяла французский прометьен, испанский кобачо, итальянскую сальватьеру и ещё несколько названий экзотических блюд, которыми славятся некоторые народы мира. Разношёрстная мировая кухня с лёгкостью уместилась в её упругом, загорелом животике. Зеленову было совершенно не понятно, как при таком аппетите можно иметь такую точёную фигурку. Но она, словно прочитала его мысли и сказала, что в рестораны ходит очень редко, а в основном предпочитает старую французскую диету. Зеленов полюбопытствовал. Она загадочно улыбнулась и тут же её озвучила: «На завтрак – кекс, на обед – кекс и секс, если это не помогает, то на ужин она кекс исключает». Что ни говори, а диета была подстать её поведению.
Ужин удался на славу и обошёлся Зеленову в полторы тысячи долларов. Из этого следовало, что короткое ухаживание закончилось, желаемый «товар» куплен, упакован и готов двигаться за Зеленовым куда угодно.
Он прекрасно понимал, что для Ирочки, в первую очередь он ассоциировался со скважиной глубокого бурения, из которой можно извлекать хорошие деньги и дорогие по-дарки. Дальше, больше - обустроить свой быт и жить красиво. Кто этого не хочет? Всё, что угодно привлекало её в Зеленове, любые чувства переполняли её – любые, но только не любовь. Деньги – вот единственный и проверенный катализатор чувств. Он был абсолютно убеждён, что такое понятие как любовь вообще не существует, её нельзя потрогать, пощупать, увидеть – она не материальна. Многие скептики утверждают, что любовь всё-таки можно чувствовать. Как бы не так. Люди ошибочно принимают за любовь обычное влечение противоположных полов. За всё надо платить. Возьмите хотя бы Среднюю Азию, нет там такого слова, но есть другое – калым. Хочет девушка выйти замуж, пожалуйста, плати калым. А на цивилизованном Западе, там вообще придумали словосочетание – «брачный контракт», любовь любовью, а денежки и имущество врозь. Так что, нет её, этой любви, хоть пол света обойди. Фикция и надувательство и придумали это слово русские, исключительно для того, чтобы не платить денег. Но в словарном запасе Зеленова, такое понятие как любовь всё же существовало, как некая иносказательная форма выражения чувств.
Тогда, Ирочка впервые оказалась у него дома и прямо с порога стала сбрасывать с себя одежду. Зеленов немного оторопел, но вид обнажённого женского тела окончательно помутил его рассудок. Один знакомый врач-сексопатолог говорил, что у этого явления даже есть своя медицинская формулировка и примерно она звучала так: «Обострённая реакция на желаемый сексуальный объект, сопровождаемая сильным давлением на мозжечок мощного потока ферромонов, в результате чего, происходит полная дезориентация в окружающем пространстве». Может быть, этот врач где-то и приврал, но что-то подобное Зеленов точно испытал. В общем, находясь в таком эйферическом состоянии, он был схвачен Ирочкой и «истерзан» прямо на паркете. Произошедшее можно было сравнить с набегом Мамая на Святую Русь. «Надругавшись» над Русью, то есть над Зеленовым, Мамай в лице Ирочки продолжал свои набеги  каждый вечер, а потом обложил данью, как и предполагал Зеленов, в виде денег и подарков. Он не сопротивлялся, ему это нравилось, и сполна платил за удовольствие.
Информация о связи Зеленова с секретаршей моментально разлетелась по этажам офиса компании. Это была сенсация, которая обсуждалась сотрудниками неделю, отодвигая  на второй план телесериалы и все политические события в стране и мире. Так нагло захому-тать закоренелого холостяка, и такого преуспевающего бизнесмена, как Зеленов ещё никому не удавалось. Шувалов узнал об этом одним из первых и в приватной беседе с президентом компании одобрил кандидатуру Ирочки, но только в качестве любовницы - на большее, по его мнению, она не тянула. Зеленов заверил, что большего от неё и не требуется.
Ирочка вообразила себя «дирижаблем» - эдакой бизнес-леди, правой рукой президента компании, хотя нет, скорее всего, его секс-символом и пыталась раздавать поручения сотрудникам. Но Шувалов всё же поставил её на место, вернее, посадил на место секретарши. При этом он мягко объяснил, что руководящие должности в компании даются, исключительно, за способность сотрудника шевелить мозгами, а не различными частями тела. Ирочка поняла намёк, но выяснять отношения не стала.
Связь Зеленова с секретаршей так бы и продолжалась, если бы не это злополучное воскресенье.
В тот день у Зеленова было очень хорошее настроение. Накануне подписан договор с представителями Американской корпорации «Викс и Майерс» о поставках леса за границу, что сулило баснословные барыши. Ближайший конкурент по бизнесу Николай Нефёдов остался далеко за бортом, и львиная доля квоты на вырубку леса теперь будет принадлежать компании Зеленова. Это успех, который в будущем давал ему право беспрепятственно выйти на мировой рынок лесоперерабатывающей промышленности.
Зеленов размечтался и даже мысленно примерил на себя корону магната мировой лесной империи. В ней он выглядел не плохо.
Хотел бы я сейчас посмотреть в лицо Нефёдова, подумал он и направился в гостиную, где уже стоял шикарно накрытый стол.
Через пол часа должна подъехать Ирочка. Он пригласил её поужинать у себя дома. Сегодня Зеленов никого не хотел видеть, кроме неё. Радость, как и горе не должны при-надлежать всем, только близким людям, только ей. И только ей он может рассказать, что тво-риться у него на душе. Правда, она была плохим собеседником, но умела терпеливо слушать, что так не хватало Зеленову. Он порой выдвигал такие фантастические идеи, что любой дру-гой собеседник просто покрутил бы пальцем у виска, а она всегда одобряла их, а иногда подсказывала, как воплотить идеи в жизнь. С ней он чувствовал себя расковано и открыто, и что самое главное, самим собой – простым парнем по имени Серёга и постоянно давящий груз главы компании в такие минуты падал с его плеч, уходил в небытие, растворялся …
Передачу душевного счастья Зеленов запланировал вручением Ирочке бриллиантового ожерелья, который он заранее купил в ювелирном магазине. Красивая вещь, дорогая, как раз для королевы лесного короля. Он выбирал ожерелье тщательно, объездил несколько фирменных магазинов, стараясь подыскать такое, чтобы бриллианты горели как звёзды, как солнце, как глаза любимой … И не в цене дело, а в красоте и великой душе ювелирного мастера, частичка которой оживляет драгоценное стекло. Ожерелье ей понравится, это точно, она будет на седьмом небе от счастья.
Зеленов осмотрел сервировку стола, профессионально оформленную экскорт-службой ресторана, поправил скатерть, откупорил бутылку молодого вина, разжёг камин и зажёг свечи. Интимная обстановка требует минимум света и максимум внимания, Ирочке это нравится, особенно, когда мало света, когда … А вот и она.
Экран видеофона вспыхнул, запищал и показал стоящий за воротами красный «Фольцваген». Маленький, обтекаемой формы и большими глазами-фарами, в нём чувство-вался трепет женского тела, лёгкая надменность и грациозность, как казалось Зеленову, подстать характеру Ирочки. Она сама выбирала машину в автосалоне и Зеленов, не задумываясь, преподнёс ей этот подарок. 
Ворота открылись и «Фольцваген» тихо зашуршал колёсами на территорию особняч-ка.
Припарковав машину недалеко от парадного входа, Ирочка открыла дверцу и выпорхнула из салона автомобиля. На ней было длинное вечернее платье с глубоким вырезом у левого бедра, туфли на высоком каблуке, а в руках она держала небольшую дам-скую сумочку и бумажный пакет с ручками. Она бросила в сумочку ключи от машины, деловито взглянула на свой «Фольцваген», зачем-то пнула колесо и застучала каблучками по вымощенной «диким камнем» дорожке.
Зеленов, широко улыбаясь, встретил её у дверей и пригласил войти в дом. Впрочем, приглашения ей совершенно не требовалось, в его доме она чувствовала себя полноценной хозяйкой.
- У меня прекрасные новости, - сказал Зеленов и чмокнул её в щёку. – Вернее, возникла пре-красная идея.
- Какая? Не томи.
- Пойдём за стол, и я всё расскажу.
Зеленов нежно обнял её за талию и повёл в гостиную.
- О-о-о?! А ты времени зря не терял, подготовился к моему приходу. Я это оценила. – Она осмотрела прекрасно накрытый стол, немного поколебалась, выбирая место куда сесть и села на высокое кресло не далеко от камина. Зеленов устроился напротив.
- Сегодня у меня очень удачный день …
- Ты хотел сказать – у нас …, - поправила его Ирочка.
- Да, извини, конечно, у нас. Поэтому поводу я отпустил прислугу и хотел, чтобы этот не забываемый вечер был только наш и ничей больше. Не знаю, какой из меня официант, но ухаживать за тобой буду я.
- Любопытно,  сдаётся мне это ещё не все новости на сегодня.
- Поверь мне, ты не разочаруешься.
Она улыбнулась и постучала вилкой по тарелке.
- Ах, да, чуть не забыл … - Зеленов поднялся из-за стола, перекинул через руку белоснежную салфетку, подошёл к Ирочке и с учтивой вежливостью прислуги спросил:
- Что госпожа желает?
Она поджала губки, закатила глаза вверх и игриво произнесла:
- Госпожа желает в-о-н тот салатик и вон того прекрасного омара.
- Ваш заказ будет исполнен сию минуту. – Зеленов коротко кивнул головой и преступил к выполнению обязанностей официанта. Он успешно положил в тарелку салат, взял другую для омара, но тот сорвался со щипцов и угодил в вазу с фруктами.
Ирочка рассмеялась.
- Вот не задача, - произнёс Зеленов, когда его вторая попытка увенчалась успехом, - видимо, на конкурсе официантов я бы занял последнее место.
- Это точно, - смеясь, подтвердила она, - но думаю, что до таких конкурсов у тебя не дойдёт.
- Надеюсь, тем более после подписанного договора с «Викс и Майерс» нашей компании не грозит даже самый страшный дефолт в стране. И вот, что я подумал. А не купить ли нам ма-ленький домик где-нибудь на Гавайях. Как тебе идея?
- Я – за, - ответила Ирочка, - только я бы предпочла острова Фиджи. Там для меня лучше климат.
Зеленов немного помедлил с ответом, он глубоко сомневался в том, что она вообще когда-нибудь выезжала за пределы России и, тем не менее, пыталась сравнивать на каком из островов лучше климат, он ухмыльнулся, но всё же уступил её прихоти.
- Замётано. Фиджи, так Фиджи. Будем летать туда на выходные, наймём прислугу из мест-ных аборигенов, а по вечерам есть бананы и танцевать вокруг пальмы.
- Зачем танцевать? – не поняла Ирочка.
- Это в тех местах такая забава. Но если ты не хочешь …
- Я бы с удовольствием танцевала на борту нашей трёхпалубной яхты.
- Морские прогулки тоже не повредят. Яхту купим, - заверил Зеленов.
Они представили себе, как будут жить на острове в маленьком уютном домике, который обязательно должны окружать первобытные леса и непроходимые джунгли, как будут одни резвиться на берегу океана и охотиться на диких животных. С охотой они, конечно, перебрали, но почему бы ни помечтать? Потом Ирочка принялась вешать шторы в их доме на острове, расставлять мебель и подбирать прислугу, преимущественно с тёмной кожей. Зеленову быстро наскучил Ирочкин рассказ о красоте их будущего бунгало, и он решил преступить ко второй части романтического вечера.
- Я тебе приготовил подарок.
- Ещё одна идея?
- Нет, нет, это нечто материальное, вещица для такой прекрасной женщины, как ты. Закрой глаза и не подглядывай.
Ирочка зажмурилась, но её веки подрагивали.
- Я просил не подглядывать, это сюрприз.
В руках Зеленова откуда ни возьмись, появилась плоская коробочка, обшитая крас-ным бархатом. Он аккуратно открыл её и чуть-чуть наклонил вниз, чтобы Ирочка смогла рассмотреть ожерелье.
- Вот теперь можешь подглядывать.
- О-о-о-х! – раздался её томный вздох. Она так сильно вздохнула, что упругая грудь медленно поползла вверх и была готова полностью выскользнуть из поддерживающих её чашечек, но к глубокому разочарованию Зеленова, она так же медленно опустилась на место. – Какая красота!
Он сглотнул слюну и протянул ей ожерелье.
- Это мне? – удивлённо спросила она, словно рядом был кто-то ещё. – Какая прелесть! Помо-ги, я хочу немедленно его надеть.
Зеленов подошёл сзади и нежно обнял её за плечи, потом достал из коробочки ожерелье и, опустив гроздь сверкающих камней на её бархатистую кожу, чуть выше груди, сомкнул на шее застёжкой волшебный круг драгоценностей.
Ирочка достала из сумочки зеркальце и принялась в его отражение разглядывать по-дарок, ежесекундно вздыхая и охая. Она несколько минут наслаждалась видом ожерелья, а Зеленов всё это время в душе торжествовал полную и окончательную победу, как торжествовал бы её сказочный принц, совершивший великий подвиг во имя прекрасной принцессы. Наконец она оторвалась от зеркальца и восхищённо посмотрела на Зеленова и тот, не долго думая, потянулся губами к её лицу, но Ирочка пальцем остановила его страстный порыв и шёпотом произнесла:
- Подожди немного, у меня тоже для тебя есть подарок.
Зеленов вскинул брови и заинтригованный этим известием, застыл в ожидании Ирочкиного сюрприза.
Она потянулась куда-то вниз, взяла в руки принесённый с собой бумажный пакет и извлекла оттуда бутылку с надписью «Meukow Napoleon». Бутыль из тёмно-зелёного стекла, покатым горлышком и закупоренная сверху сургучом, была совершенно не похожа на те, которые выпускают в наше время. Высокая, завитастая буква «N», пузато вылитая на стекле, украшала её гладкую поверхность. Зеленов, как истинный ценитель таких напитков сразу понял, что коньяк произведён примерно в середине двадцатого столетия. Он взял в руки бутылку и внимательно посмотрел на видавшую виды этикетку, где в нижней части была надпись: «France de conglomeration. 1936». Надпись красноречиво гласила, что это был экспортный вариант коньяка, поставляемый в те времена Францией в некоторые страны Европы. Зеленов с не скрывающим любопытством произнёс:
- Где ты его взяла? Это ведь настоящий французский коньяк, ему больше семидесяти лет. 
- Я знала, что ты оценишь мой подарок. Бутылку мне продал один коллекционер. Долго уго-варивать пришлось, но, как видишь, она теперь твоя. Попробуешь?
- Не удержусь от соблазна.
Зеленов сковырнул сургучную печать, под которой оказалась дубовая пробка. Воздух наполнился ароматом коньяка полувековой выдержки. Честно говоря, откупорить пробку Зеленову стоило немалых усилий, за столько лет она просто вросла в горлышко. Но всё же добраться до содержимого бутылки ему удалось, и Зеленов плеснув коньяк в широкий бокал, стал с видом знатока разглядывать растекающуюся по стенкам маслянистую жид-кость. 
- Божественный напиток. Тебе …, - сказал он и, оторвавшись от бокала, посмотрел на Ироч-ку.
- Нет, спасибо, я не любительница крепких напитков, а от коньяка мне вообще становится дурно, лучше вина.
Зеленов налил в пустой бокал молодого вина и протянул его Ирочке.
- За что выпьем? – спросил он.
- За любовь, - не задумываясь, ответила она и подняла бокал вверх.
Он неохотно повторил её жест (ведь он был уверен, что любви не существует), но всё-таки кивнул в знак согласия.
Зеленов сделал глоток и ощутил насыщенный букет дорогого французского коньяка. Это была смесь ароматов из сухофруктов, имбиря и мёда. Напиток оправдал его ожидания, и он маленькими глоточками осушил содержимое бокала, почувствовав, как слегка закружилась голова. Ирочка пригубила предложенное ей вино и, улыбаясь, взглянула на Зе-ленова.
- Ну, как?
- Превосходно. Давно не испытывал такого наслаждения. По-моему, я немного захмелел.
- Будь осторожен, коньяк очень крепкий и сильно пьянит. Что я с тобой потом буду делать?
- Не волнуйся, пара бокалов хорошего коньяка ещё никому не вредила.
Зеленов потянулся за долькой лимона и неожиданно почувствовал, что рука начинает неметь. Он несколько раз сжал пальцы в кулак, чтобы разогнать кровь, но рука его не слушалась. Наоборот, становилось ещё хуже, по телу вдруг пробежала волна непро-извольных судорог, мышцы словно наливались свинцом и сковывали каждое движение.
Ирочка заметила его не естественные, роботоподобные  движения.
- Что случилось?
Но ворочать бревном, которое миг назад ещё было языком, оказалось выше его сил. Он приоткрыл восковые губы и с трудом прошипел всего лишь два слова:
- По-мо-ги. Вра-ча.
Зеленов неуклюже качнулся в кресле и упал на пол, оказавшись в какой-то странной, скрюченной позе. Он лежал на правом боку и не мог пошевелить даже пальцем, словно не смазанный механизм, неожиданно вышедший из строя или, будто сверху на него положили многотонную плиту. Но, даже оказавшись в таком положении, он прекрасно слышал, что происходит вокруг, а остекленевшими глазами мог видеть небольшую часть гостиной.
«Подойди к телефону и набери – 03! Разве трудно догадаться!», - мысленно кричал Зеленов. – «Да, скорее, что же ты медлишь?».
Зеленов очень испугался, что с ним что-то не так. Может быть сердечный приступ, который парализовал тело или что-нибудь в этом роде. – «Почему она до сих пор сидит? Ду-ра!».
Наконец, он услышал, как она встала, потом мимо него промелькнули Ирочкины ножки, но почему-то в противоположную сторону от телефона. – «Куда ты!?».
Понятно стало через минуту. Где-то у входной двери послышался мужской голос.
- Ну, как всё прошло?
- Нормально, - ответила Ирочка. – Клиент готов.
Через мгновение перед лицом Зеленова появились мужские чёрные лакированные туфли и нижняя часть серых брюк – это всё, что оказалось в его поле зрения. Незнакомец присел на корточки и стал разглядывать тело.
- Ирка, а почему он находится в какой-то странной позе, словно жертва химической атаки и глаза на выкате, будто ему медузу Горгону показали? Ты его случайно не замочила?
Это был голос молодого парня, примерно лет тридцати, говорившего с небольшим прибалтийским акцентом.
- Нужно мне больно. Он пару глотков коньяка сделал и свалился. Что дали, тем и напоила.
- Интересно, он что-нибудь слышит?
- Навряд ли, - отозвался хрипловатый голос другого мужчины, где-то за спиной Зеленова, – но на всякий случай лучше ему в глаза не смотри.
- Это почему?
- Говорят, если невинной жертве перед смертью посмотреть в глаза, то она может проклясть тебя, и тогда ты в скором времени умрёшь в страшных муках.
- Ты, чё, Битюг, хиромантии обчитался!?
- Вот, ты – деревня, - отозвался Битюг, - хиромантия это когда по руке гадают.
- Какая разница, одна хрень. – Прибалт поднялся и пнул Зеленова ногой. – Не шевелится, - удовлетворённо констатировал он.
Зеленов понял, что Ирочка, к его глубокому огорчению оказалась наводчицей и спе-циально напоила его какой-то гадостью, чтобы завести в дом подельников. Как же он был слеп. Почему доверился ей? Что ей не хватало? Теперь уже нечего пенять на своё безрассудство, оставалось только лежать, как истукан и слушать.
- Слышь, Ирка, это он тебе камешки подарил?
- Это не камешки, а бриллиантовое ожерелье.
- Поделим?
- Фиг тебе, - ответила она. – Я их честно заработала.
- Знаем мы, как ты их зарабатываешь. Дело делаем вместе, значит и всю добычу нужно делить по справедливости, - рассудил Прибалт.
- Я за эти брюлики два месяца пахала, - возмутилась Ирочка. – Я заслужила …
- Вымпел ты заслужила – ударницы прикроватного фронта!
- Угомонитесь! – крикнул Битюг.
Наступила не продолжительная тишина, только был слышен шорох шагов.
- Скажи, Ирка, честно, - вновь раздался голос Прибалта, - как этот падший памятник ядерному безумию… вообще выглядел… ну, в смысле мужских достоинств?
- Да, уж, получше тебя – самца похотливого. Ты только и можешь, как дебил, слюнявые пузыри в уши пускать, а он, знает, как удовлетворить женщину, - мягко произнесла она по-следнюю фразу. 
- Это ты что ли женщина!? – рассмеялся Прибалт. – Да, в тебе силикона больше, чем в Бура-тино дерева! Кукла ты резиновая, вот ты кто!
- Пошёл ты … козёл вонючий!
- Ладно, хватит собачится, - прозвучал хриплый голос откуда-то со второго этажа дома. – Нет времени отношения выяснять. – Иди сюда, - позвал он кого-то из «сладкой парочки».
По лестнице на второй этаж поднялся Прибалт, потому что прямо перед собой Зеленов увидел Ирочкины ноги. Постояв несколько секунд, она переступила через его тело и куда-то ушла.
По лестнице опять загромыхали ботинки. Кто-то из мужчин быстро спускался вниз.
- Я в спальне, за картиной, сейф обнаружил, - весело воскликнул Прибалт. – Ирка, ты слу-чайно код не знаешь? Вдруг там миллион долларов лежит.
- Откуда мне знать? Я тебе, что, шпионка английская или Мата Хари какая-нибудь, чтоб ко-ды выведывать.
- Это ты зря, Ирка, могла бы позаботиться о нашем благосостоянии.
- Ничего не трогать! - распорядился Битюг. – Ты думаешь, коммерсанты круглые дураки, чтобы деньги в своих домах держать? Это тебе не девяностые годы!
Здесь он прав, отметил про себя Зеленов. В этот момент ему чертовски захотелось спать. Он ощутил себя дряхлым и больным стариком, прикованным к постели, которому в этой жизни уже ничего не нужно. Хватит сопротивляться, бесполезно. Зеленов стал медленно погружаться в сон. Последние слова грабителей он слышал не чётко, как бы из да-лека.
- Пора закругляться. Всё должно быть естественно, как будто он ушёл на работу. Ты, Ирка, приберись на столе, бокал свой отмой и не забудь коньяк забрать. А ты – пишущий диск достань из аппаратуры видеонаблюдения, чтоб наших рож нигде не было видно, а когда ухо-дить будем, тревожную кнопку подключи, чтоб не дай бог менты не нагрянули.
- Тело куда грузить будем? – поинтересовался Прибалт.
- В багажник, куда же ещё …
- А что потом с ним будет?
- Не задавай идиотских вопросов.

Зеленов давно не видел снов, ни цветных, ни чёрно-белых. Появляясь у себя дома после работы, как правило, за полночь, хотелось только одного – лечь в кровать и хоро-шенько выспаться. Завтра опять на работу, опять контракты, опять бумажная рутина, деловые встречи … Где уж тут взяться снам,  когда ноги гудят от усталости, а голова забита коммерческими проблемами.
Но в этот раз сон всё же был, только какой-то странный, не естественный, словно сотканный из нитей пьяного воображения. Будто ты находишься на перепутье из воображаемого мира в реальный, но выхода найти никак не можешь. Вокруг тебя белый ту-ман, искажённые до не узнаваемости предметы, смысл которых неимоверными усилиями воли ты осознаёшь, но, пытаясь сосредоточиться на одном из них, проваливаешься в забытье. 
Во сне ему казалось, что он лежит на чём-то мягком, приятном, слева стена и окно с решёткой. Узорчатая решётка плавала в оконном проёме, поднималась вверх, опускалась вниз, накладывалась на стену, и никак не хотела встать на своё место. Окно почему-то увеличивалось от маленького размера до большого и наоборот, словно он смотрел на него через неотфокусированный бинокль. Было не важно, почему так происходит, просто безразлично, ведь на душе спокойно, хорошо, блаженно. Значит, так оно и должно быть, так бывает только во сне  - в другом мире – не понятном и не изведанном.
Порой в этом сне появлялись люди, они склонялись над Зеленовым и гладили его руки, отчего ему становилось ещё спокойнее и сонливее. Их тягучие, бархатистые голоса  были так приятны его уху, что хотелось их слушать вечно, внимать каждое слово, каждую букву, каждое движение губ. Они не случайно появились в этом сне. Они хотят добра, пытаются научить его праведной мудрости познания бытия.  Кто они? Это не важно, просто безразлично. Важно только то, что они великие люди и в своём величии снизошли до маленькой песчинки этого мира, невзрачного человечка под фамилией Зеленов.
А ещё ему иногда разрешали гулять, позволяли дышать свежим воздухом этого странного мира, любоваться сказочной природой, совершенно не похожей на ту, которая бывает в реальности. Здесь всё было не так, как в жизни. Казалось, что растущие здесь деревья-исполины сами протягивают ему ветки в знак приветствия, стараясь коснуться его тела, чтобы указать нужное направление. Они расступались и как солдаты выстраивались в шеренги, расчищая пред ним длинную дорогу, уходящую куда-то за горизонт. Он шёл по ней и восхищался окружающим его миром.
Люди из сна делились радостями и печалями, дарили минуты наслаждения, которые только в этом мире могли длиться бесконечно. Он разговаривал с ними, и они его слушали, давали мудрые советы. Его учили заново писать и читать на их языке, звучащем как чистый прохладный ручей. Он делал многое, что они просили, потому что рядом с этими людьми на душе было спокойно, хорошо, блаженно.
Ему совсем не хотелось отсюда уходить, и он просил, умолял оставить его здесь навсегда. Они обещали. И он терпеливо ждал их решения, которое позволило бы ему полностью раствориться в этом сказочном мире, и со временем превратиться в его со-вершенство.

Эхо войны. Глава первая.
Помощник коменданта
Сибирь,август 1941 года

«Э-э-х ухнем, э-э-х ухнем … ещё раз …». Двое здоровенных рабочих попеременно били молотами по наковальне, да так реально, что в голове эхом разносился каждый их удар.
Колобков открыл глаза, прогоняя остатки сна, и тупо уставился в тёмный потолок своей квартиры. Неожиданно, послышалась серия громких ударов в дверь. Кто-то долбился в неё кулаком не жалея себя и нервы соседей по этажу. Движением руки, Колобков развернул к себе стоящий у изголовья будильник и долго разглядывал циферблат. Час ночи. «Кого ещё чёрт принёс в такое время», - злобно подумал он.
Дверь ещё трижды вздрогнула.
- Иду! Иду! – крикнул Колобков, одновременно стаскивая с себя одеяло. Выползать из тёплой постели совершенно не хотелось, на дворе хоть и стоял август месяц, но в квартире ночью всё же было прохладно.
Он перебросил ногу через сопящую рядом жену и стал переползать через её тело. Переползал он секунд десять. Супруга стройной фигурой не отличалась. В ней было восемь пудов весу и талия в два обхвата, похожая на столб линии электропередач. И это в бодрствующем состоянии, а когда она спала, её тело растекалось по кровати желеобразной массой, так что быстро перебраться с одного крутого бока жены на другой было трудоёмким занятием. Но, будучи человеком военным, ему доводилось преодолевать и не такие препят-ствия, что там … тело жены.
Колобков называл её пышечкой, а за глаза – жирной дурой. И угораздило же его жениться на такой … Но тогда – в тридцать девятом году время было другое и обстоятель-ства…
Родился Колобков в семнадцатом году, в одной из глухих деревенек Томской губернии, в аккурат после октябрьских событий и назвали его Володей, в честь вождя миро-вого пролетариата товарища Ленина. Мальчик рос хиленьким, но сообразительным. В семье он был пятым ребёнком, что в деревнях считалось совершенно нормальным делом. У некоторых и до десяти ребятишек доходило. К труду Володя приучился рано, по началу тяжеловато было, но потом привык – нужно помогать родителям пахать, сеять, боронить … Всё как в обычных крестьянских семьях. 
Правда, фамилию свою, Колобков не любил, можно сказать даже ненавидел. И были у него на это веские причины. Дело в том, что родился он в крестьянской семье Коробковых, но пьяный церковный писарь в метрике вместо буквы «р», вписал совершенно другую – «л». Попутал с перепою. Семья-то одна и сын он чистокровный – Коробковский, а фамилии разные. Вроде как родословную подменили, а вместе с ней и всю жизнь. Из-за этого казуса родные братья и сестры относились к нему как к какому-то приёмышу, дразнились, издевались. Только один старший брат – Митяй, защищал его и жалел, возился с ним, брал на работу в поле, учил уму-разуму.
В восемнадцатом году всех стали объединять в колхозы, только что прокатилась волна Столыпинских реформ, потом грянули голод, нищета, грабители и бандиты стали частенько в деревню наведываться. Шла гражданская война.
Колобков, что называется, испытал все ужасы тех времён на собственной шкуре. В двадцать шестом похоронил отца с матерью, а потом ещё брата и сестру. Родители и сестра с голоду умерли, а среднего брата застрелил сторож, когда тот пытался украсть ржаные колосья с колхозного поля. Сам питался гнилой картошкой, да крапивой. Изредка ходил в лес за дичью, по грибы и ягоды. Но с добычей приходил редко, обезумевший с голоду народ, как саранча, полностью обчистил близ лежащие выселки. Приходилось со старшим братом уходить на несколько дней далеко в лес, чтобы найти чего-нибудь съестного и накормить семью. В одиночку Володю в лес не пускали, маловат был ещё, мог заблудиться или зверю голодному в лапы попасться. Но он выжил и помогал всеми своими мальчишескими силами строить в деревне Советскую власть – единственную, народную, с верой в светлое будущее.
В тридцать четвёртом году жизнь в деревне более-менее наладилась и Володя, по настоянию старшего брата поехал в город – учиться. Правда, что такое город и чем там занимаются люди, он представлял смутно, только слышал кое-что от односельчан, которые там бывали. Из рассказов Володя уяснил самое главное, что жить в городе лучше. Однако из родной деревни уезжать не хотелось – страшно и привык он уже к родному дому. Об этом Володя в резкой форме заявил брату, когда в последний раз между ними зашёл разговор на эту тему, а для пущей убедительности своего отказа свернул дулю и сунул её под нос главе семейства. Видимо, этот скверный жест переполнил чашу терпения брата. Люди в деревнях зарабатывают кусок хлеба тяжёлым трудом, приучены к порядку, дисциплине, а слово старейшего в семье, значит – закон. Некогда цацкаться. Брат отреагировал молниеносно: собрал котомку, внятно и чётко произнёс несколько крепких, как кулак, фраз, наладил пинка младшему отпрыску и посадил в повозку, идущую в город. При этом, в качестве напутствия в дорогу, брат пообещал, что если Володя вернётся из города неучем, то будет избит до полусмерти и жить в хлеву до конца своих дней. Короткое воспитание, о котором умалчива-лось в трудах Макаренко, возымело положительный эффект и Володя покатился по ухабистой пыльной дороге на встречу к знаниям.
Путь до города был не близкий. Пара сотен километров на повозках и пешком до Транссибирской магистрали, а там поездом до города рукой подать.
На шестой день путешествия, Володя, с изрядно похудевшей котомкой за плечами, осунувшийся и голодный впервые увидел каменные постройки, длинные вереницы улиц и мощеные булыжником мостовые – этого, ещё недавно казавшегося, призрачного города. Первое впечатление от увиденного было сродни разорвавшейся в его голове бомбе. Он не мог скрыть удивления и как завороженный пол дня бесцельно бродил по улицам города и осматривал неожиданно открывшийся вокруг себя новый мир. Здесь ему нравилось всё – магазины, лавки, товары, даже народ, снующий туда-сюда, чем-то отличался от деревенского люда какой-то неуловимой осмысленностью и деловитостью на лицах. Казалось, что каждый из них знает куда идёт, а сосредоточенные лица говорили, что непременно по важным делам. Но больше всего его почему-то поразили самодвижущиеся повозки, которые управлялись людьми при помощи чёрного обода в руках. А маленькие домики на рельсах, похожие на поезда? Разве это не чудо? Вот только жильцов в них было многовато, некоторые умудрялись запрыгивать на ходу и висеть на поручнях, пока этот домик с окнами не останавливался.
В общем, большая и бурлящая жизнь города Колобкову сразу понравилась, как всё большое, нуждающееся в постепенном понимании и утолении жажды любопытства. А ещё, под впечатлением увиденного, у него появилась тяга к знаниям. Пять классов церковно-приходской школы давали только азы чтения и чистописания, а в городе перед ним открывались безграничные возможности познания наук.
Колобков, без каких-либо особых препятствий, как выходец из крестьян, устроился работать на машиностроительный завод и продолжил обучение в вечерней школе рабочей молодёжи. Жил в общежитии и был активным членом комсомольской ячейки завода. Через год он уже врос в эту рабочую среду и был её неотделимой частью. Теперь у него была другая мечта – построить коммунизм во всём мире. Мечта, так и остаётся мечтой, а хорошо кушать и жить по-человечески хочется сейчас. В принципе, заводского пайка ему одному хватало и жил он с друзьями-рабочими душа в душу, но всё же он чувствовал, что это не его уровень и украдкой завидовал заводским партийным боссам. Те, и жили послаще и работали не в тягость, имели почёт, уважение. Не чета Колобкову и друзьям его – работягам.
Как оказалось, мелкие партийные чиновники, в сравнении с Западными капиталистами, жили в нищете. Какое тут может быть сравнение, если заграничные буржуи управляли целыми заводами, фабриками, мануфактурами и делали деньги в таких объёмах, что местным клеркам и тысячную долю от их дохода за всю жизнь не заработать.
О западной жизни Колобков узнал совершенно случайно, ему посчастливилось увидеть всё это воочию. Однажды, на завод привезли трофейный фильм, который назывался, то ли «Идущие до ветру», то ли «Унесённые ветром», он точно не помнил. Поче-му фильму дали такое название, Колобков понятия не имел. Рабочего люда в маленьком заводском кинозале набилось тьма-тьмущая, не протолкнуться. Кино было про войну и красивых заграничных женщин. Сюжет картины он не уловил, потому что актёры разговаривали на иностранном языке, но жизнь в той стране под названием Америка ему понравилась. Фильм на Колобкова произвёл неизгладимое впечатление, но больше всего его изумило продолжение картины. Точнее сказать, после окончания ленты, на экране замелькали документальные кадры современной Америки. Видимо, цензоры не удосужились досмотреть фильм до конца, и пустили его в прокат вместе с документальным приложением. На экране поплыли огромные небоскрёбы, заснятые оператором с высоты птичьего полёта. Иностранный диктор комментировал представленный сюжет, который Колобкову и без слов был понятен. Потом показали свадьбу какого-то магната. Во дворце, где проходило бракосочетание всё сверкало золотом, огромные хрустальные люстры светили не естественным ярким светом, мраморные фигуры античных героев украшали периметр зала, на второй этаж дворца вела резная лестница, покрытая дорогим цветастым ковром. Посреди зала, у заставленных всевозможной снедью столов, толпились с бокалами в руках светские дамы в красивых нарядах, перед которыми гарцевали одетые с иголочки кавалеры. Колобков от увиденного непроизвольно поперхнулся и закашлял и тут же получил локтем в бок от стоящего рядом соседа. Потом показали жилище ещё одного буржуя. И Колобкова от зависти совсем перекосило. Этот богатый хлыщ сидел в своём просторном особняке, курил сигару, обнимал сразу двух полуобнажённых девиц, между делом успевал пригубить бокал с каким-то иностранным пойлом и давать интервью местным репортёрам. Не жизнь, а малина. Колобков был готов растолкать впереди скопив-шийся народ и занять место этого слащавого мота, прямо на холсте экрана. Конечно, это было не возможно, и он только мысленно представил себя на его месте. «Летал в облаках» он долго, а когда открыл глаза, увидел, что кино закончилось, и толпа повалила на выход, попутно обсуждая увиденное. На следующий день трофейный фильм о красотах Америки был снят с показа. Цензура усмотрела в нём вредную буржуазную идеологию, но было уже поздно, Колобков успел его посмотреть. Он неделю ходил под впечатлением от этой ки-нокартины. В ней он рассмотрел превосходство капитализма над социализмом. Между художественным и документальным фильмами он провёл следующую параллель: «Мол, вот, глядите, мы только что воевали при помощи кремневых ружей, в стране была разруха, а сейчас мы сказочно богаты». После этого что-то в нём изменилось, его призрачная мечта о строительстве коммунизма на всей планете отошла на второй план – теперь он хотел жить в Америке. Но для этого нужен хотя бы небольшой капитал. А где его взять в нищем Союзе? Выход был – попробовать удачно жениться.
Подобрать богатую невесту оказалось проблематичным занятием. В среде рабочей молодёжи таковые попадались редко, а если их нелёгкая и заносила на заводские вечеринки, то от ухажёров не было отбоя – липли, как мухи на мёд. Такие барышни среди простых рабочих не тусовались, им подавай общество с изысканными манерами, богатой обстановкой. Как правило, это были дочки высокопоставленных генералов, чиновников и партийных деятелей. Последние были более предпочтительны, так как их отцы обладали не ограниченной властью, а значит и большими деньгами. Найти зазнобу из отпрысков высших чинов, Колобкову как-то не удавалось.
В феврале тридцать девятого года Колобков познакомился с Зосей – девушкой миловидной и застенчивой, из семьи потомственных рабочих. Как даму своего сердца Колобков её не воспринимал, так, встречался от нечего делать, чтобы развеять тоску, ко-торая вечерами его частенько обуревала. Девушка была во многом положительной: и характер покладистый, и хозяйка она справная, вот только тело … В этом вопросе Колобков испытывал к ней резкую антипатию. Слишком пухловатой, если не сказать больше, была его избранница. Сама Зося комплексом неполноценности по отношению к своей фигуре не страдала. Кушала много и с аппетитом. Как он ни боролся с этой пагубной привычкой девушки, ничего не получалось. Она росла вширь день ото дня, как на дрожжах.
Одно достоинство, которое перечеркнуло все её недостатки, он всё-таки нашёл. И этим достоинством был её отец. Папаша Зоси занимался скорняцким делом, шил военную форму на заказ, кроил из телячьей кожи сапоги, самые лучшие в округе. По местным меркам человеком он был довольно популярным. Поговаривали, что сам товарищ Г.М. Маленков присылал ему заказ на покрой военного френча. Мастером он был хорошим, а потому имел связи среди высших чинов города. Именно этим обстоятельством хотел воспользоваться Колобков.
Не долго думая он посватался к Зосе и вскоре женился. Николай Петрович (так звали её отца) зятю очень обрадовался и даже решил обучить его своему не лёгкому ремеслу, но Колобков относился к работе ветрено, воспринимая её как трудовую повинность. На что ни пойдёшь ради денег и положения? Его интересовали только связи Николая Петровича, званные обеды у генералов и чиновников, новые знакомства. Особенно ему нравились те семьи, где имелись девушки на выданье. К ним он и пытался клеиться, чтобы в своих меркантильных интересах продвинуться ещё выше. Но Николай Петрович зорко следил за поведением зятя и блюдил за непорочностью своей дочери. По этой причине дела Колобкова продвигались медленно, но всё же уверенно. Наконец-то он стал вхож в круг элиты городских толстосумов. Ему удалось обратить на себя внимание некоторых не за-мужних девушек. Ещё бы чуть-чуть …
Всё полетело прахом в один день. В ноябре 1940 года Николай Петрович умер от сердечного приступа, оставив в наследство Колобкову квартиру, мастерскую и ожиревшую от сладкой жизни дочь. Все связи знаменитого тестя как-то сами собой отпали. Кому теперь нужен бездарный Колобков с его пышной супругой? Правда, благодаря тестю Колобкову удалось получить офицерское звание и занять должность помощника коменданта городского комитета партии. Место хорошее и паёк солидный. Обычный рабочий получал в три раза меньше и этим был доволен.
Но данные обстоятельства Колобкова не радовали. Он попал в западню. Теперь ему нельзя было развестись, так как это повлияло бы на его дальнейшую военную карьеру и заграницы ему никогда не видать, как своих ушей, потому что местные чиновники и генералы уже давно его в гости не приглашали. Попросту о нём забыли, как забывают старую вещь, заброшенную на чердак. Призрачная мечта – жить в буржуазной Америке, ускользала, как вода через сито.
Именно так на сегодняшний день обстояли его не весёлые дела.
Колобков перелез через жену и примостился на стоящий рядом с кроватью табурет. Дверь ещё дважды от стука пыталась вылететь из петель. Он натянул хромовые сапоги, по-даренные пару лет назад тестем, и в нижнем белье направился открывать дверь.
- Кто там? – тихо спросил он.
- Открывайте. НКВД, - сообщил мужской голос снаружи.
У Колобкова от неожиданности затряслись руки. Эти четыре магические буквы, сказанные незнакомцем, повергли его в шок. Если бы за дверью сказали, что к нему пришла смерть с косой, он бы воспринял это спокойно и даже плюнул бы костлявой в морду, но НКВД … Это похуже смерти будет. Эти ребята по ночам просто так не разъезжают, а если появляются в чьей-то квартире, то её хозяева, как правило, обратно не возвращаются.
Колобков щёлкнул засовом и приоткрыл дверь. На пороге стоял мужчина в форме капитана НКВД, из-за его спины выглядывали ещё двое в звании лейтенантов.
- Колобков Владимир Трифонович? – поинтересовался капитан и, не дождавшись ответа, сверкнул перед его носом красной книжечкой. – Капитан Иваненко, НКВД. – Он по-хозяйски толкнул ногой дверь и вместе с лейтенантами ввалился в коридор.
- В квартире ещё кто-нибудь есть?
- Жена, - прошептал Колобков.
- Одевайтесь, поедете с нами, - приказал капитан.
- Куда? – тупо спросил он.
- На приём к Английской королеве, - впившись в него глазами, ответил капитан. – Чай будем пить с бубликами!
Колобков прошёл в комнату и включил свет. Жена зашевелилась и сонными глазами уставилась на горстку военных проследовавших за мужем. Наконец она сообразила, что это не просто военные и, прикрыв одеялом ночную сорочку, метнулась в дальний угол кровати, где молча стала наблюдать за дальнейшим развитием событий.
- Вещи собирать? – полюбопытствовал хозяин квартиры.
- Не надо. Тебя оденут за казённый счёт, - зло пошутил капитан.
Колобков надел гимнастёрку, стянул с себя сапоги и напялил галифе, обмотал ноги портянками, опять влез в сапоги и подпоясался портупеей.
- Пистолетик, - сказал капитан и поманил к себе пальцем кобуру Колобкова.
- Пожалуйста, - ответил тот и вложил в ладонь энкавэдэшника холодную рукоять ТТ.
- На выход, - по военному отчеканил капитан и подтолкнул Колобкова к двери.
- До свидания дорогая, я скоро вернусь, - слабо обнадёжил он и попытался на прощанье чмокнуть жену в щёку. Но супруга шарахнулась от него, как от прокажённого и забилась ещё дальше в угол.
У подъезда его дожидался чёрный воронок.
Два лейтенанта запихнули Колобкова на заднее сидение, а сами уселись по бокам. Капитан сел впереди и захлопнув переднюю дверцу, коротко приказал водителю:
- Поехали!
Машина медленно тронулась, выворачивая на центральную улицу города. Колобков взглянул на свой дом, в котором горело одно единственное окно, словно сигнал опасности для остальных жителей района. Через мгновение и его окно погрузилось в темноту. Улица утонула в полумраке, лишь освещаемая уцелевшими дорожными фонарями, холодной луной, да мощными фарами, мчащегося по дороге ЗИСа.
Каждый вечер после наступления комендантского часа город будто вымирал, людей, кроме одиноких военных патрулей и всякой бандитской нечестии, на улицах не встретишь. А кто и оказывался в такой час за стенами дома, рисковал быть, в худшем случае расстереля-ным на месте, а в лучшем – ограбленным. Либо угодить в кутузку за нарушение режима. Смельчаков, погулять по ночным проспектам, оказывалось мало, и то, в большинстве своём они находились там по недоразумению или в меру очень крайней необходимости.
Колобков, зажатый между плечами лейтенантов, уставился в бритый затылок водите-ля и стал напряжённо думать. За что его могли арестовать? Возможно, кто-то настучал, что он подворовывает обмундирование на складе, а потом продаёт. Но от этого никуда не де-нешься, должность такая – комендантская. Солдатскую, а иногда офицерскую форму он таскал с вещевого склада по чуть-чуть, но регулярно и сдавал её за деньги или продукты проверенному человеку, из местных воровских авторитетов. Здесь прокола быть не может, потому что никто об этом не знает, и он о своих делишках никому не болтал. И не воровал он вовсе, а брал своё. Обмундирование ведь государственное и он человек государев, а значит, брал взаймы у самого себя. В чём тут криминал? Нет, тут что-то другое. Скорее всего, это Федорчук – сучий потрох, решил поквитаться за свою жену.
С женой Федорчука получилась банальная история. Любовный треугольник при всеобщей антипатии. Вера жила в квартире напротив и Колобков к ней частенько захаживал. То сахарку подкинет детишкам её малым, то хлебца отломит, то по душам разго-вор заведёт… Муж-то на фронте был, а кто кроме Колобкова может о ней позаботиться, когда она и детишки её с голоду маются? Вот и ходил он к ней день, другой, неделю, а потом решил плату взять за дела свои добрые. А чем ещё может расплатиться бедная, одинокая женщина. Вот он и попытался к ней под юбку залезть. Попытка, как говориться не пытка, но Вера отшила хама, а когда Федорчук - муж её, на побывку с фронта вернулся, всё ему и рассказала. Тот сразу направился выяснять с Колобковым отношения. Будь он повыше ростом и пошире в плечах, так может быть у него что-нибудь и получилось, но бог этого хлюпика ни силой, ни удалью не наградил, а потому драка у дверей Колобковской квартиры получилась быстротечной и венценосной для неудавшегося Казановы. Федорчук долго харкал кровью, а потом и вовсе заперся в своей квартире, как лев  в клетке, и три дня носа за дверь не высовывал. Злость и ненависть довели парня до анонимки в НКВД, подумал Колобков. Это может быть. Но что он может написать? Ничего. Фантазии не хватит. Этим поступком он сам себе яму вырыл. Придётся Колобкову рассказать органам, как тот к нем-цам в тыл брататься ходил, как прилюдно называл товарища Сталина, пардон за выражение – «усатым моржовым хреном», а ещё о его аморальном поведении, не достойного члена партии большевиков. Тогда и посмотрим, кто первым отправиться этапом в лагеря.
Колобков считал себя справедливым человеком, и справедливость эта заключалась в том, что все люди должны жить в равных условиях, как завещал великий Ленин. Если один человек живёт лучше другого, то их нужно уровнять, пусть делится гад не трудовыми доходами. А как заставить того поделиться, если он не хочет? Способов миллион, но самый эффективный, старый и проверенный, как мир способ – настучать кому следует. Органы быстро во всём разберутся. И Колобков, следуя своей идее всеобщего равенства – стучал, писал и шептал с тридцать девятого года. Катать анонимки на своих соседей, сослуживцев и других заевшихся особ он любил. Писал дерзко, азартно, по нескольку листов к ряду, указывал всё, до незначительных мелочей. Он хлопал в ладоши, когда по его доносу арестовали соседа с верхнего этажа – капиталиста Вергера, занимавшегося коллекционированием картин. Он радовался, когда взяли сослуживца – капитана Павина, как не зрелого социального элемента и пособника распространения буржуазных идей. Сколько душ было загублено после его судьбоносных писем, он не знал, но искренне верил, что очищает страну от вредных и чуждых ей элементов, гнилым наростом выпирающих на ещё не окрепшем теле молодой Советской Республики. И вот, теперь очередь дошла до него самого. «Ничего, прорвёмся», - успокоил он себя. 
ЗИС притормозил у старого, выкрашенного в жёлтый цвет, здания НКВД. Колобкова вывели из служебного автомобиля и провели через центральный вход наркомата. Дежурный офицер поднялся из-за стола и преградил дорогу группе военных.
- Кого на этот раз привёл? – поинтересовался он у капитана.
- Это – Колобков – помощник коменданта горкома. Доставлен по указанию Горелина.
- Я в курсе, уже предупредили. Вас ждут. – Он сделал шаг в сторону. – Проходите.
Колобков в сопровождении офицеров НКВД, по широкой мраморной лестнице, поднялся на второй этаж, проследовал по длинному коридору и зашёл в приёмную началь-ника, где за дубовым столом расположился адъютант в звании сержанта. Увидев вошедших офицеров, он тут же вытянулся по «стойке смирно».
- Вольно, сержант. Доложи начальнику, что старший лейтенант Колобков по его приказанию доставлен, - сказал капитан.
- Слушаюсь! – отчеканил сержант. Он поднял трубку телефона и доложил: - Товарищ майор, старший лейтенант Колобков по вашему приказанию доставлен. – Выслушав короткую речь начальника, он ответил «так точно» и, положив, трубку коротко сказал: - Проходите.
Капитан завёл Колобкова в кабинет и оставил его стоять у порога.
Просторный кабинет начальника НКВД украшал длинный стол для совещаний, покрытый красным сукном. Во главе стола восседал мужчина средних лет, в синей форме сотрудника этого ведомства, на его воротнике отчётливо просматривался знак воинского различия в виде «ромба». За его спиной находилось широкое зашторенное окно, рядом, на стене, висели портреты товарища Сталина и Берии. Напротив начальника НКВД понуро сидел секретарь горкома товарищ Плетнёв и комендант горкома товарищ Ермилов. Все трое уставились на вошедшего Колобкова, как на нерадивого школьника, который опоздал на урок.
- Заходите, товарищ старший лейтенант, не стесняйтесь, - сказал Горелин и кивнул в сторону присутствующего руководства горкома.
Колобков присел на свободное место.
- Что ж, товарищи, - начал Горелин, - все наконец-то в сборе. Тогда начнём.
Он скрестил пальцы и обвёл взглядом присутствующих.
- Три часа назад к нам поступила срочная депеша из Москвы. На станцию прибыл груз стратегической важности. Сейчас вагоны разгружают и примерно, - он вскинул руку и взглянул на часы, - через час-полтора колонны грузовых автомобилей выдвинуться в нашу сторону. Хочу подчеркнуть, что депеша подписана лично товарищем Берией. Вы безусловно понимаете всю важность предстоящего мероприятия.
- Что за груз то? – спросил Плетнёв.
- Я же сказал, стратегический. Или не понятно? Честно говоря, я сам толком не знаю, - слу-кавил нарком. – Одно могу сказать, что груз упакован в ящики и опечатан. Их всего сто семнадцать штук. Наша задача организовать разгрузку специзделий и подобрать помещение для его временного хранения, пока новый склад не построим. Лучше всего подойдёт здание городского комитета. Там безопаснее. Есть какие-нибудь предложения?
- Я думаю, - отозвался Плетнёв, - самое надёжное место это подвальное помещение. Там имеется кладовая с отдельной дверью. Место там скрытное, спуститься туда можно только по единственной лестнице.
- Кроме того, здание охраняется часовыми из комендантской роты, - напомнил Ермилов.
- Какая нахрен комендантская рота! – неожиданно повысил голос Горелин. – Да ваши оборванцы мать родную продадут за понюшку табака! Собрали сброд из воров и попрошаек. Или мало ваших бойцов, товарищ Ермилов, мы за такие дела арестовывали? Помните? Только в прошлом месяце троих расстреляли. А сколько их сейчас на киче сидит?
- Пятеро, - хмуро ответил комендант горкома.
- Вот именно. Если на ваших архаровцев надеяться, так на завтра мы ни одного ящика не найдём. Всё сдадут местным уркаганам. Никаких бойцов из комендантской роты чтобы я близко не видел около специзделий. От них требуется только помощь в разгрузке и больше ничего. Ничего! – громче повторил Горелин. – Охранять помещение будет наш офицер и два солдата из роты охраны. Вход туда только с моего разрешения.
Горелин плеснул из графина в стакан воду и жадно глотнул.
- В общем, так, товарищи. Вопрос решён. Вы, товарищ Ермилов и вы, товарищ Колобков, занимаетесь разгрузкой специзделий. Поднимайте своих бойцов и стройте их около здания горкома. А вы, товарищ Плетнёв организуйте помещение. Предупреждаю, что здание будет оцеплено ротой автоматчиков из НКВД, так что предупредите своих солдат, чтобы без глу-постей …
- Не волнуйтесь, товарищ нарком, - ответил за всех Плетнёв, - мы прекрасно понимаем всю важность мероприятия. Я лично возьму под контроль доставку и размещение груза.
- Всё, выезжаем на место, - сказал Горелин, вставая из-за стола. – До прибытия колонны ос-талось не так много времени.
Колобков с облегчением вздохнул, и направился к выходу. Арестовывать его никто не собирался.
Прибыв на место, Колобков зашёл в казарму, поднял с кроватей все сорок человек комендантской роты и погнал их к зданию горкома. У центрального входа он построил своих бойцов и стал ждать дальнейших указаний. Здесь уже находились все участники недавнего совещания и много других офицеров, видимо из НКВД, которых Колобков не знал. Здание городского комитета уже было со всех сторон оцеплено «натасканными» солдатами из роты охраны, которые держали в руках автоматы, в любую минуту готовые применить оружие по нарушителям. 
Колонну грузовых автомобилей заметили ещё издали. Сначала на горизонте показались круглые блюдца светящихся фар, а потом услышали мерный гул двигателей автомобилей. Шесть грузовых полуторок покрытые тентами подкатили к зданию горкома и сохраняя строй, остановились прямо напротив входа. Колонну объехала машина сопрово-ждения НКВД, чуть скрипнули тормоза, из передней дверцы вышёл офицер в звании подполковника и направился к Горелину.
- Начальник эшелона, подполковник Литвиненко, - представился он.
- Нарком Горелин, - ответил тот на приветствие. – Что с грузом?
- В машинах сто семнадцать ящиков, как и предписано. Со мной вооружённый караул и шесть водителей. – Он достал чуть смятый листок бумаги. – Это накладная. Прошу озна-комиться.
Горелин внимательно просмотрел содержание документа, который пестрил разнооб-разием цифр – номерами ящиков.
- После разгрузки подпишу, - сказал нарком и вернул бланк подполковнику. – Майор Ермилов! – крикнул он, повернув голову куда-то влево. – Ермилов! Чёрт тебя подери! Ты где!?
- Здесь я! – отозвался комендант горкома, появившийся со стороны головного грузовика ко-лонны.
- Приступай к разгрузке. Все ящики пересчитать и сверить с номерами по накладной. Если будут какие-то вопросы, обращайся к товарищу подполковнику. Он начальник прибывшего эшелона.
- Слушаюсь!
Ермилов отдал короткое распоряжение, и комендантская рота во главе с Колобковым начала распределяться по машинам. Получилось по шесть-семь человек на один грузовик. В каждом кузове было уложено примерно по двадцать ящиков. Бойцы принялись за работу.
- Несите осторожно! Груз взрывоопасный! – громко предупредил подполковник.
Действительно, на зелёных ящиках была предупредительная маркировка «взрывоопасно», трафарет красной звезды и столбик из шести цифр. Что же это может быть? - ломал голову Колобков. Новый вид взрывчатки или какое-то мощное оружие? Явно, про-стой груз секретить не будут. Впрочем, это совершенно не его дело.
Бойцы осторожно снимали тяжёлые ящики из кузовов полуторок и под присмотром офицеров, которых здесь было человек двенадцать, несли их в подвальное помещение горкома. Там, специально назначенный офицер из НКВД вместе с Ермиловым принимали груз и сверяли номера ящиков в соответствии с накладной. Потом ставили отметки и вносили номера в опись.
Работа шла довольно быстро. Солдаты перетаскали уже добрую половину груза, когда прямо на глазах у Колобкова одного из бойцов резко повело в сторону, он запнулся и вместе с ящиком и вторым бойцом, помогавшим ему, упал на землю. Деревянная перегородка ящика, ударившись об асфальт, не выдержала и лопнула у самого днища. Что-то до боли знакомое вывалилось из образовавшейся прорехи. Колобков остолбенел, наблюдая за происходящим.
- Мать моя родная! Так это же … - вымолвил Колобков и, уставившись на секретный груз, так и остался стоять с открытым ртом.
- Молчать! – крикнул, откуда ни возьмись, появившийся Горелин. – Быстро всё собирайте! Уроды криворукие! Я вас под трибунал … под расстрел … - Нарком распалился так, что на его уголках губ появилась пена. - Фамилии!?
Солдаты вытянулись по «стойке смирно».
- Рядовой Павлиашвили!
- Ря-рядовой Ка-ка-менский! - заикаясь, ответил второй боец. 
- Опять эта сраная комендантская рота! От вас одни проблемы! – Он покрутил головой, выискивая кого-то среди скопившегося здесь народа. - Матушкин! Ко мне! – громко крикнул нарком. К Горелину подбежал офицер НКВД в звании лейтенанта. – Этих двоих забирай в контору. Будем разбираться, что за супчики. И на какую разведку они работают.
- Слушаюсь! – козырнул лейтенант. Он толкнул обоих бойцов в спины и под конвоем вооруженного охранника, повёл к легковому автомобилю.
Нарком сурово взглянул на Колобкова.
- А вам, товарищ старший лейтенант, завтра быть в моём кабинете ровно в десять! И до тех пор прикуси свой язык о том, что здесь видел! И моли бога, чтобы пережить завтрашний день!
Колобков сдержанно по-военному ответил «Есть!», и стал помогать собирать содержимое ящика обратно. Он понимал, что официальное приглашение в кабинет начальника НКВД ничего хорошего не сулило.

                * * *
Бабка Аниська и дед Семён, словно партизаны, пробирались домой тёмными дворами и тайными проулками, хорошо известными только им. Упаси господь с военным патрулём столкнуться. За диверсантов примут, и разбираться не будут. Час поздний, комендантский, а они зачаёвничались в гостях. Поди, потом, доказывай, почему в такое время дома не сидится. Но чай был вкусный – морковный, подслащенный кусочком сахара. И ржаные сухарики, поданные к чаю были верхом блаженства. Ради такого дела можно было и риск-нуть.
Тёмные пустынные улочки предательским эхом разносили торопливые шаги пожилых людей. Они часто останавливались и прислушивались, не вторит ли им эхо подковами солдатских сапог. Пока всё было спокойно. Добрая половина пути уже позади, осталось прошмыгнуть мимо здания горкома, а там и до дома рукой подать. 
Бабка Аниська крадучись, прижимаясь спиной к кирпичной стеночке двухэтажного дома, миновала его и заглянула за угол. Там, недалеко и возвышалось колонное здание горкома. Обстановка вокруг здания ей не понравилась. Много военных машин, солдаты с оружием таскали какие-то ящики, будто и не было никакого комендантского часа. Кругом оцепление как минимум из взвода автоматчиков. И чего им ночью неймётся? Бабка Аниська обречённо поняла, что домой придётся пробираться окольными путями, а это добрых пару километров, если не больше. Вот не повезло.
Дед Семён догнал бабку и из любопытства высунул нос за угол дома, чтобы получше рассмотреть на какое препятствие она наткнулась.
- Ох, етит-кудрит! – тихонько ругнулся он. – Это ж чего они там, в потёмках делают? Мо-жет, эвакуируются? Немцы может Киев взяли, на Москву пошли, а мы ничего знаем?
- Да, нет, - успокоила его бабка. – Если бы эвакуировались, то ящики бы уносили, а не заносили. Смотри, как торопятся. – Бабка разглядела офицера, который подталкивал двух солдат.
- Может продукты завозят? Так надо за продкарточкой сбегать, очередь занять, пока никто не знает.
- Да, ну, тебя, дед, - отмахнулась от него бабка Аниська. – Это же горком, а не продовольст-венная база.
- Оружие значит, - заключил дед. – Ящики-то зелёные, как из-под артиллерийских снарядов.
- Нет, - твёрдо заявила бабка. -  Но я знаю, что там - в ящиках спрятано.
Дед недоверчиво покосился на неё. Откуда она может знать? Чай не в правительстве заседает. Всего лишь на рынке торговкой работает. А там кроме сплетен ничего не ус-лышишь. Врёт, небось.
- Мне Фаина, товарка моя,  давеча рассказывала, что Сталин издал секретный указ. Это распоряжение такое, - пояснила она, видимо, для слабоумных стариков. – Согласно этого указа, предписано тело Ленина из Мавзолея срочно в тыл переправить, чтобы немцы над усопшим вождём глумиться не смогли.
- Брешешь!? – воскликнул дед.
- Тише, ты, - осадила его бабка. – Вот те крест. – Она собрала пальцы перстом и перекрестилась. – Чтоб мне света белого никогда не видеть, - добавила она для пущей убедительности.
Дед всё ещё сомневался.
- Почему тогда его ночью привезли в ящиках каких-то? – В его голове не укладывалось, как человека можно разместить хотя бы в одном таком ящике, не говоря уже о том, что их было очень много.
- Как же … в Москве тоже не дураки сидят, - не растерялась бабка. - Это нужно для того, чтобы никто не догадался. Фаина, как в воду глядела. Она говорила, что тело Ленина по кусочкам разрежут, в один ящик ногу положат, в другой – руку, а в третий – голову...
- Да, ну!? – поморщился дед. Он представил, как там - в Москве издеваются над усопшим телом вождя, разрезая его на части. Почему-то он отчётливо увидел товарища Сталина с пилой в руках и товарища Ворошилова размахивающего кровавым ножом. Кого бы ещё допустили к телу Ленина? Это святое. Но от представленной им сцены было как-то не по себе, да и не по-христиански что ли. И дед не стал фантазировать дальше.– Как же его потом соберут? – с сомнением в голосе произнёс он.
- Склеят, наверное, - пожала плечами бабка. – Ладно, пойдём, а то, упаси господь, заметят. Завтра Фаинке эту новость расскажу. Вот удивится.
Они повернули обратно. Дед Семён спешил за бабкой Аниськой, чтобы не отстать. Она уж точно знала безопасный путь домой. Он шёл и удивлялся увиденному. Чего только в жизни не бывает, думал он, окончательно поверив бабке. Война и не такие сюрпризы пре-подносит.

Часть вторая.
На дне

Бездонное синее небо бесконечно простиралось перед глазами Зеленова, на фоне которого медленно плыли пушистые облака. Он видел небо, дышал им, ощущал его кожей, а значит, вернулся в реальный мир. Всё же он боялся пошевелиться, опасаясь, что в следующий миг опять провалится в забытье. Сначала надо всё вспомнить, восстановить пробелы в памяти. Он вспомнил, как в дом вошла Ирочка, как они сидели за столом, смеялись, потом он почему-то упал … «Нет», - промелькнуло в памяти, - «она что-то подсыпала в коньяк». Он вспомнил голоса двух мужчин, которые после этого появились в доме и наверняка, уже всё обчистили. На душе Зеленова заскребли кошки, изнутри он весь кипел от негодования. «Я покажу этой воровке, с кем она имеет дело, я убью её … я … я», - он захлёбывался от нахлынувших яростных мыслей. Ему хотелось только одного  - отомстить, сейчас, немедленно, чтобы она на всю жизнь запомнила их «любовный романчик». Надо быстрее добраться до дома. И только сейчас он задал себе этот странный вопрос: «А где я на-хожусь?».
Зеленов пошевелил рукой, ногой, втянул в себя живот, всё было в порядке, тело его слушалось. Он опёрся руками обо что-то твёрдое – это земля, понял он и присел. Голова немного кружилась, и сильно болело лицо. Он провёл рукой по волосам и опустился вниз, боль свежей волной прокатилась ото лба до подбородка. Прикоснувшись пальцами к правой щеке, он почувствовал вместо неё какой-то онемевший бугор, на другой щеке и около глаз было то же самое. Всё лицо сильно саднило и, наверное, со стороны было похоже на вздутую кляксу. Ясно, что после того, как он потерял сознание, его бесчеловечно избили, превратив лицо в место, расположенное чуть ниже поясницы. Он пришёл ещё в большую ярость, отчего инстинктивно дёрнулась щека, и спазм боли тут же накрыл правую сторону лица. 
Некоторое время он оставался в той же позе, и ему стало легче. Зеленов медленно покрутил шеей и огляделся по сторонам. Место, где он находился, шокировало его не меньше, чем предыдущие события. Это была городская свалка, именуемая в простонародье - помойкой.
Огромные кучи отходов со всех сторон окружали Зеленова. Где-то недалеко мирно урчал трактор, загребая ковшом только что привезённый мусор. Два бортовых «КамАЗа», освободившись от груза, направлялись к автостраде. Налетевший лёгкий ветерок напомнил Зеленову, что городская свалка ещё знаменита неповторимыми запахами. Он повёл носом и совершенно расстроился.
Окончательно его добила одежда, в которую он был облачён. Чёрный вязаный свитер с огромной дырищей на животе, красноречиво давал понять о низшем социальном статусе Зеленова. Серые брюки, которые пару лет назад были цвета морской волны, покрывали его ноги, перевязанные на поясе грубой бечёвкой. На ступнях болтались грязные кроссовки, из кончиков которых бессовестно торчали голые пальцы Зеленова. В таком виде он был похож на изувеченного родственника Фредди  Крюгера, только без шляпы.
Зеленов попытался подняться, но в теле чувствовалась какая-то слабость, словно он несколько месяцев лежал в кровати без движения. Наконец, ему удалось встать на ноги и сделать несколько неуверенных шагов. «Домой, домой, срочно домой», - свербело в голове.- «Подальше отсюда, к цивилизации, к ванне, к чистой одежде, к еде …». Зеленов по-чувствовал, что проголодался. Идти удавалось с большим трудом, ватные ноги, будто по колено увязали в земле, и через каждые три шага он останавливался, чтобы передохнуть. 
И тут, кто-то его окликнул.
- Эй, Серёга, ты куда собрался?
Зеленов подозрительно оглянулся, совершенно не надеясь на то, что его доброе имя, связанное с предпринимательской деятельностью, долетело до самых окраин города.
На него смотрел бородатый мужчина с пухлыми, лоснящимися от жира губами, одетый в грязную спецовку. Бородач держал в руке куриное крылышко и с нескрываемым удовольствием периодически подносил его ко рту. Зеленов сглотнул слюну. За спиной боро-дача тихо потрескивал костёр, который окружали ещё двое мужчин неандертальского вида и женщина с ярким синяком под глазом. Рядом стояли огромные картонные коробки, видимо, приспособленные под жилища, скрепленные между собой длинной верёвкой, на которой висело серое свежевыстиранное бельё. За коробками располагалась дырявая туристическая палатка, олицетворявшая на фоне городской свалки царские хоромы. 
- Пойдём, опохмелимся, - предложил бородач, - а то, небось, после вчерашнего голова раска-лывается?
- Есть немного. А, вы – кто?
- Сеня, - удивлённо ответил тот. – Ты же вчера к нам с водкой припёрся, всё про миллионы свои рассказывал, да так складно, что мы чуть не поверили. Потом, вон, - бородач кивнул на сидящую у костра женщину, - с нашей Людкой заигрывал, ей из-за этого от Герки и доста-лось. Пошли, у нас синявка есть.
Что такое «синявка», Зеленов решил лишний раз не спрашивать и побрёл следом за бородачом к костру.
- Садись, на чём стоишь, - пошутил Сеня и указал на обрывок газеты. – Доставай бодягу, - распорядился он и посмотрел на сидящего рядом молодого человека с отрешёнными пустыми глазами. Тот вытянул из-за пазухи литровую пластмассовую бутылку, несколько раз потряс ею и разлил синего цвета жидкость в одноразовые стаканчики.
Зеленов понюхал содержимое стаканчика и ощутил стойкий запах ацетона.
- Твою водку мы ещё вчера прикончили, так что пей, не бойся, - сказал бородач, увидев, что Зеленов находится в не решительности. – Проверено – хорошая гадость.
В подтверждение сказанному Сеня-бородач опрокинул стакан в рот и довольно крякнув, вытер грязным рукавом губы. Остальная компания тут же поддержала бородача.
Зеленов, дабы не выглядеть белой вороной, сделал два глотка, но на большее сил не хватило. Вонючая жидкость обожгла полость рта и твёрдым комом застряла в горле. Только что выпитое, требовательно просилось наружу, но Зеленов усилием воли остановил необратимые позывы желудка, наблюдая, как на него пристально смотрят «новые друзья».
- Хорошо? – спросил бородач.
- От-лич-но, - выдавил из себя Зеленов. – А что это?
- Стеклоочиститель, высшей пробы. Давай быстренько ещё по одной, чтобы вторая успела догнать первую.
- Я – пас, - сказал Зеленов. – Мне сегодня пить нельзя.
- Это ещё почему? – удивился бородач. – Что, так и будешь целый день, как дурак, ходить трезвым?
Такая постановка вопроса, Зеленова несколько озадачила.
- У меня лицо болит, к врачу бы надо …
- Где ж ты его здесь найдёшь? Это в город надо ехать. – Бородач пристально посмотрел на Зеленова. – Здорово тебе кто-то накостылял. Тут спиртовые примочки не помогут. В больни-цу надо ехать … в городскую, - уточнил он, - там нашего брата бесплатно лечат.
- Как отсюда можно в город добраться?
- Теоретически, только пешком. Часов за шесть доберёшься.
- А практически?
- Это тебе с «Картавым» нужно поговорить, он, может, что-нибудь придумает. – Бородач за-метил вопросительный взгляд Зеленова. – Ты «Картавого» хоть помнишь? Вчера целый вечер с ним обнимался, клялся в вечной дружбе, говорил, что сделаешь его главным бухгалтером своей компании. – Но, увидев, всё тот же непонимающий взгляд, он обречённо махнул рукой.
- Сейчас, разбужу его, - и направился к палатке.
Бородач скрылся за брезентовыми шторами и через несколько минут появился вместе с заспанным мужчиной. Мужчина был одет поприличней остальных и, видимо, являлся среди них главным. Он подошёл к компании, обвёл сидящих хмурым взглядом и спросил:
- Водка есть?
- Не-а, - ответила женщина, - вчерась ещё кончилась.
- Сходи Людка в палатку, там у меня чекушка заныкана.
Женщина неохотно поднялась и засеменила по указанному адресу. Из палатки послышался звон падающих пустых бутылок, ругательства, а затем, вздох облегчения. Скоротечные поиски увенчались успехом, и Людка с сияющим лицом протянула «Карта-вому» «драгоценную» тару, надеясь, что тот угостит её за труды. Но парень на глазах ошеломлённых друзей залпом осушил четверть и шумно выдохнул.
- Ну, вот, теперь и жить можно, - весело произнёс он.
Бородач, не ожидавший такого фокуса от «Картавого» сильно расстроился и влепил оплеуху сидящему рядом парню.
- Чего сидишь? Наливай!
Тот не заставил себя долго ждать и в очередной раз наполнил стаканчики синей жид-костью.
Изрядно набравшись стеклоочистителя, компания перешла к обсуждению финансового бюджета на ближайшие сутки и выборам делегата для решения актуальных проблем местного населения, а точнее, где взять денег и кто побежит за спиртным.
Обсуждение проходило в атмосфере тёплой и дружеской обстановки, с применением просторечных выражений, не относящихся к нормативной лексике, в тот момент, когда обсуждаемые вопросы достигали своего накала. Если опустить непристойные выражения, то это собрание вполне можно было сравнить с заседанием в Думе.
Заседание открыл «Картавый», который в условиях бурно меняющихся политических событий и всемирной глобализации, предложил времени зря не терять, а отправляться на свалку, где отыскать более или менее ценные вещи, которые в последующем выменять на денежные знаки. При этом в качестве ответственного исполнителя он выдвинул кан-дидатуру Людки. Предложение было принято единогласно, но Людка воспользовалась правом самоотвода, заявив, что для такого серьёзного задания ей нужен как минимум личный самолёт и поддержка Министерства торгово-экономических сношений, иначе, до вечера она никак не управится.
Осознав, что длительное выполнение задания может ввергнуть местное население в период застоя, «Картавый» предложил лично возглавить группу товарищей и начать поиски водки и закуски прямо на мусорной свалке. Депутат от фракции «Сидевших слева» Сеня-бородач, подверг жёсткой критике и эту идею, указав, что, следуя по пути приобретения товара на «чёрном» рынке, можно нарваться на оружие массового отравления, которое часто выбрасывают экстремистки настроенные личности, не разделяющие политических взглядов местного самоуправления.
После того, как собравшиеся перешли к прениям, Сеня неожиданно вспомнил, что вчера, после ряда успешных переговоров был заключён устный контракт на получение долгосрочного кредита у представителя частного бизнеса, который, по его мнению, должен вывести из кризиса создавшуюся ситуацию и собравшиеся многозначительно посмотрели на Зеленова.
Слово взял председатель собрания – «Картавый», который от имени и по поручению присутствующих свободолюбивых граждан обратился с призывом о помощи к частному предпринимательству и не допущению углубления экономического кризиса, который в по-следний раз был три дня назад.
- Ты говорил, что у тебя в банке деньги есть. Так, ты, купи чего-нибудь выпить и закусить, а саму банку потом сюда принеси.
- Вы, наверное, неправильно меня поняли, - заметил Зеленов, - я имел в виду не банку, а банк. Деньги там хранятся …
- Нам без разницы, что ты там имел в виду, тебя за язык никто не тянул. Деньги неси и всё тут. Тоже мне, банкир выискался, - ухмыльнулся «Картавый». – Такие личности, как ты, у нас здесь на каждой куче штабелями валяются. Вот, возьмём, к примеру, Сеню. Как ты дума-ешь, кто он? Не знаешь? Он был младшим научным сотрудником в НИИ, а в начале девяностых институт закрыли, и его государство на помойку выбросило. Не нашлось для него другого места на бескрайних просторах нашей Родины! Понимаешь? Все мы тут банкиры, бизнесмены, чиновники, только с приставкой «бывшие». Людку, так вообще, «любимый» сынок облапошил. Отобрал квартиру, сволочь, а мать пинком под зад на улицу выгнал. Герка строителем был, к наркотикам пристрастился, но я его вылечил. Наркотики заменил на водку, как говориться из двух зол выбрал меньшее. Так что, хватит, из себя крутого корчить, ты уже никто и звать тебя никак. Понял? А, деньгами, которые заныкал, придётся поделиться с товарищами по несчастью. Закон здесь такой! Или я не прав, мужики!? – «Картавый» оглядел присутствующих и те дружно закивали головами.
- Справедливо, - согласился Сеня. – Только ему сначала нужно в больницу попасть, а то мо-жет не сдюжить. Смотри, как его какие-то отморозки избили, вдруг помрёт. Иваныча в про-шлом году молодые ублюдки также отдубасили, а через пять дней он богу душу отдал. Ты бы, «Картавый», помог ему до города добраться, всё было бы быстрее.
«Картавый» на секунду задумался и, скривив губы, недоверчиво покосился на Зеленова.
- Ты, вот что, друг любезный … Предупредить тебя хочу. На случай, если ты с нашими денежками отвалить решишь. Меня в городе каждая собака знает, на мне семнадцать помоек весят и люди, которые их охраняют, тоже на меня замыкаются. Здесь как в бизнесе – все сферы влияния поделены. А, как ты думал? По-другому нельзя, везде порядок нужен. Вот я и говорю, коль чего крамольного задумал, лучше выбрось из головы. Найду, где бы ты ни был. Деться тебе всё равно некуда, с помойки уйдёшь - на неё и вернёшься. Как не крути, замкнутый круг получается. В общем, к обеду мы тебя ждём. Подлечись чуток, потом купи водочки, закусить чего-нибудь и обратно. Разрешаю сюда на такси доехать, раз деньжата имеются. Всё понял?
- Не дурак вроде. Буду, - пообещал Зеленов, с одной единственной мыслью – побыстрее уб-раться отсюда.
- Вот и хорошо. Иди за мной.
Они обогнули картонные домики и направились в сторону самой огромной кучи, возвышавшейся над городской свалкой, как заброшенный памятник человеческой действительности. В гору мусора остервенело вгрызался трудяга-трактор, загребая её во-нючие, распластавшиеся по земле щупальца к основанию вершины. Там же, недалеко, стоял порожний «КамАЗ», водитель которого сидел в кабине и с аппетитом уплетал булочку, запивая её молоком.
«Картавый» подошёл к розовощёкому парню, сунул руку в открытую дверцу кабины и дёрнул его за штанину.
- Колян, дело есть!
Водитель секунд десять таращился на «Картавого», тщательно пережёвывая последний кусок булки, всем видом показывая, что в данный момент на деловую беседу он не настроен.
- Чего надо? Дай спокойно пожрать, «Картавый». – Водила дёрнул рукой перед своим лицом, словно хотел прочитать мысли собеседника и окончательно помрачнел. – За водкой не поеду, времени нет, - попытался он закончить ещё не начавшийся разговор.
- Я не за этим. Пассажира до города подкинешь?
- Нахрена мне сдалась эта вонючка, - запротестовал водитель. – Ты мне в прошлый раз по-путчика подбросил, так я пол зарплаты на шампуни потратил, чтобы кабину отмыть и ещё трое суток, потом её проветривал. Пускай пешком топает.
- Не надо в кабину, - быстро сориентировался «Картавый», - ему и в кузове удобно будет.
- А если менты по дороге тормознут? Знаешь, какой штраф впаяют?
- Не смеши, Колян, вы же свои люди. Мусора никогда мусоровозку не остановят. Чего с тебя взять-то?
Водитель бросил под ноги Зеленову пустой пакет из-под молока и поскрёб грязными пальцами подбородок.
- Ладно, пусть в кузов лезет. Как говориться, кому на лимузине кататься, а кому в дерьме ко-выряться, - философски произнёс он. – Только, чтобы твоя тупая башка из-за борта не свети-лась. Понял?
- М-м-да, - промычал Зеленов.
- Он, что – дегенерат? – спросил водитель. – На ходу не выпрыгнет?
- Нет, нет, - поспешил успокоить его «Картавый». – Стеснительный очень.
Зеленов забрался в грязный кузов «КамАЗа» и забился в правом углу, возле кабины. Аккуратно сел, чтобы снаружи его не было видно, и ощутил под седалищем неприятное хлюпанье. Дощатое днище кузова было похоже на убежище гигантских слизней. Самих чудовищ там не было, но деревянный пол кузова покрывал толстый слой вязкой коричневой массы, которая издавала тошнотворный запах. Зеленов уселся в зловонную жижу и прикрыл рот и нос обеими руками, изредка вдыхая скопившимися здесь биогазами, чтобы окончательно не задохнуться.
«КамАЗ» шумно завёлся, заурчал и, развернувшись, шатко переваливаясь через колдобины, поехал к автостраде. Зеленов тут же, как по ледяной горке, помчался на банановой кожуре к дальнему борту грузовика. Он расцепил руки, пытаясь ухватиться за борт, но не смог и с грохотом врезался в деревянное перекрытие, за которое и уцепился. Перед ним стояла дилемма: либо задохнуться от нависшего смрада, либо всю дорогу кататься по скользкому настилу грузовика. Пренебрегая предупреждением водителя, он наполовину перевалился через борт и жадно глотнул воздуха.

Через сорок минут грузовик приблизился к окраине города. Зеленов попеременно хватался руками за борт, чтобы не скользить и прикрывал нос, чтобы не задохнуться. От этих бесконечных манипуляций он стал красным, как рак, мышцы лица неприятно ныли, потное тело неимоверно чесалось от грязи и пару раз его выворачивало на изнанку. Он с нетерпением дождался своей остановки и громко стукнул по кабине «КамАЗа». Сделал он это намеренно, так как грузовик подъезжал к развилке на элитный коттеджный посёлок, где находился его дом.
Водитель послушно остановился. Зеленов спрыгнул с грузовика и по-английски (не прощаясь) скрылся в овраге за обочиной дороги. Водитель, видимо, был не знаком со светскими манерами, а потому вместо слова «прощай», крикнул – «идиот».
Но Зеленова это уже не волновало, потому что через пару километров его ждала тёплая ванна, вкусная еда и мягкая постель. А ещё это сладкое слово – месть. Месть преда-тельнице, которой он доверился, которой он отдал всё, но она не просто ущемила его самолюбие, она макнула его с головой на самое дно выгребной ямы, да так, что и ушей на поверхности не оставила. И за что? За то, что он дарил ей дорогие подарки, исполнял все её желания, боготворил, наконец. И это благодарность?
Он бежал к дому и скрипел зубами, стирая опухшие губы в кровь. Первым делом он позвонит своему адвокату, очень известному и влиятельному человеку в городе, и тот через свои связи из-под земли достанет эту мерзавку и её дебильных дружков. Потом он поднимет Шувалова, который подстрахует ситуацию и возьмёт её под контроль, чтобы наверняка, без осечек. Он упрячет её за решётку надолго. Нет, всё-таки сначала в ванну, под душ, куда угодно, лишь бы мыться, мыться, мыться …а потом мстить: а) долго; б) страшно; в) мучи-тельно. 
Зеленов так погрузился в свои мстительные мысли, что не заметил, как подбежал к дому. Людей по дороге он не встретил, после девяти утра посёлок вымирал, все его обитатели разъезжались на работу, а прислуга, которая оставалась в коттеджах, как правило, там и ночевала. Хоть в этом ему повезло. Он даже не мог себе представить, что будет, если его в таком состоянии увидят соседи. Упаси боже. Избитый глава солидной компании в грязных лохмотьях, бегущий по дороге и постоянно чешущийся, словно в его задницу впился рой пчёл, это повод для сплетен и анекдотов, которые будут рассказывать о нём на светских тусовках, как минимум года три. Но укатанная свежим асфальтом улица была пустынна. Он промчался вдоль высоких соседских стен и не замеченным остановился возле резных чугунных ворот своего коттеджа. 
Код замка он помнил наизусть. Один, два, четыре, два – дата Ледового побоища. Но ворота даже не шелохнулись. Он повторил попытку. Ничего. На третий раз из глубины сада выбежал пугающего вида ротвейлер и, заливаясь злобным лаем, всей своей мощной грудью бросился на ворота. Зеленов от неожиданности попятился и уставился на внезапно появив-шегося охранника. Собак он никогда не держал. Тогда откуда она здесь взялась? Ещё раз, оглядев свои владения, Зеленов удостоверился, что адресом не ошибся. Дом сто процентов его. Может быть … Догадка промелькнула в голове быстрее молнии. Скорее всего Шувалов уже давно его разыскивает и нигде не найдя решил подстраховать недвижимость шефа, от возможного грабежа и посадил сюда одного из своих псов, коих постоянно натаскивал для охраны. Но зачем он сменил код на воротах? Этого Зеленов совершенно не мог понять.
На лай собаки из дома вышел молодой человек с чисто выбритой головой, в джинсах и футболке, через которую проглядывали бугорки мышц. Зеленов про себя похвалил расторопность своего помощника, который в придачу к собаке посадил в доме ещё и охранника. Сам Зеленов никогда охраной не пользовался, надеясь на современную сигнализацию. Сейчас парень угомонит пса и пропустит хозяина в дом.
Но, подойдя к воротам, парнишка, попутно пуская солнечные зайчики своей лысиной, небрежно взглянул на Зеленова.
- Тебе чего надо, дядя?
- Срочно свяжись с Шуваловым и скажи ему, что я нашёлся, но сначала запусти меня в дом, мне нужно привести себя в порядок.
Парень почему-то скривил шею, поднял вверх брови и странно взглянул на говоряще-го человека.
- Ты чё, дядя, с утра забыл опохмелиться? Здесь тебе не ночлежка.
Тут он догадался, в чём дело - охранник не может его узнать.
- Моя фамилия Зеленов, меня избили.
- Да хоть Миклухо Маклай. Иди в милицию, - посоветовал тот, - я-то здесь причём.
- Это мой дом!
Парень потряс головой, словно хотел избавиться от наваждения.
- Нихера себе заявочка, - растерянно произнёс он и встал в угрожающую позу. – Ну-ка п…шёл вон отсюда оборванец! Сейчас тебе «Клык» доступно объяснит, чей это дом.
С этим словами он приоткрыл ворота, и собака ринулась в образовавшуюся щель.
В таких случаях желательно иметь под рукой большое, толстое и высокое дерево. Таковое оказалось в десяти метрах от Зеленова – на той стороне дороги – куда он и помчался быстрее лани. Он в семь прыжков оказался возле дерева и прыгнул на ствол, но собака не знала, насколько быстро умеет бегать лань, и потому успела вцепиться зубами в Зеленова, обхватившего руками дерево. И почему собаки всегда нападают со спины и при этом норовят вцепиться в самую уязвимую часть тела? Именно этот вопрос в данных обстоятель-ствах Зеленов себе не задал. Ротвейлер уцепился зубами за карман и повис на нём, пока ткань, прилегающая к левой ягодице, предательски не затрещала и не сползла вниз вместе с собакой, оголив когда-то дорогие плавки от «Кляйна». Избавившись от нежелательного груза и быстро трансформировавшись из лани в обезьяну, Зеленов преодолел вверх три метра ствола и затих в зёленой кроне, откуда с ужасом наблюдал за тщетными попытками зубастого монстра допрыгнуть до уцелевшей ткани брюк. Собака вертелась под деревом ещё минут пять, пока её не позвал лысый охранник.
- «Клык», ко мне!
Пёс тоскливым взглядом посмотрел на дерево, словно там висела созревшая груша, которую не удалось сорвать, и нехотя засеменил к воротам.
- Если я тебя ещё раз здесь увижу, - обратился охранник к Зеленову, - то считай, что ты уже не жилец. Даю тебе десять секунд, чтобы убраться отсюда.
Зеленов долго упрашивать себя не стал, он понимал, что последует по прошествии этого времени. Быстро спустившись на землю, он развернулся в обратном направлении и наглядно  продемонстрировал охраннику отчёт о проделанной работе его четвероногого друга, который, по всей видимости, лысого удовлетворил. Зеленов скрылся за деревьями и через минуту, переводя дыхание, очутился около заполненного водой котлована, приготовлено под строительство особняка ещё одного бизнесмена, коих в элитном посёлке пруд пруди.
Только сейчас, в спокойной обстановке, сидя на груде разбитых кирпичей и вглядываясь в мутную водицу свежевырытой ямы, он мог не торопясь подумать о произошедшем. Что происходит? Он пытался понять, почему его не запустили в собственный дом. Неужели он так сильно изменился? Внешний вид и разбитое лицо, это ещё не повод для того, чтобы натравливать на живого человека бойцовскую собаку. Нужно было просто поговорить, разобраться в ситуации, но охранник его принял за какого-то бро-дяжку. Нет, подумал он, как только я окажусь в доме, то отдам приказ Шувалову, чтобы тот выставил за дверь этого безмозглого охранника.
Он сидел и думал, кидая в котлован маленькие камешки. Глядя на расходящиеся круги на воде, он немного успокоился. Очередной камешек угодил прямо в лоб отражению, которое чуть качнулось и расплылось до неимоверных размеров. Зеленов пригляделся. То, что он увидел, не вписывалось ни в какие рамки. Вернее, в рамки не вписывалось только его лицо. Зеленов встал на четвереньки, словно по-собачьи собирался лакать воду и внимательно посмотрел на себя. Из котлована на него смотрела до неузнаваемости обез-ображенная рожа. Лицо было опухшее до такой степени, что даже не было видно глаз, щеки не симметрично выпирали до половины носа, как два мяча для гольфа, только кроваво-синюшного цвета. Били его совершенно не профессионально, вероятно, тяжёлыми ботинками по лицу, когда он находился без сознания. Теперь было понятно, почему охран-ник наотрез отказался узнавать в нём Зеленова.
К лицу он старался не прикасаться, так как любое прикосновение вызывало непроизвольные спазмы боли. Некоторые места на голове, такие как лоб, затылок, уши он вообще не чувствовал, будто они подверглись глубокой заморозке. «Ублюдки!», в сердцах выругался он.
Немного поразмыслив, он направился к дому Шувалова, который жил в двух улицах отсюда. Только заместитель, которого он знает восемь лет, может разглядеть в нём своего шефа. Он расскажет Шувалову всё, и они вместе выберутся из этой ситуации. Чего греха та-ить, бывали проблемы и похуже, но они всегда с честью и без царапин выходили из них, ну, или почти всегда. 
Вскоре он уже распугивал своим внешним видом местных собак и кошек около коттеджа Шувалова. Тот был несколько побогаче Зеленовского и возвышался над землёй на три с половиной этажа, если за половину считать двести квадратов чердачных помещений, скрытых под крышей особнячка. Ещё там была охрана из четырёх человек, свора собак, прислуга, в общем, Шувалов жил на широкую ногу не жалея на содержание своего дома больших денег. В год на оплату штата и всевозможных счетов он тратил  около двухсот тысяч долларов и при этом не чувствовал себя обделённым в финансовом плане. Фирма приносила солидные доходы своим хозяевам.
Зеленов нажал на кнопку звонка и остался ждать возле ворот. Охранник в чёрной спецовке и эмблемой на рукаве ЧОП «Стрелец» появился довольно быстро. Молодой парень лет двадцати пяти, в отличие от лысого предшественника, особой мускулатурой не отличался, но оказался достаточно сдержан и предельно вежлив.
- Вам кого?
- Извините, возможно, в это трудно поверить, но моя фамилия Зеленов. Видите ли, я попал в очень неприятную ситуацию: меня избили, отобрали вещи, документы и в свой дом я не могу попасть. Меня просто никто не узнаёт. Мне нужен господин Шувалов, он мой помощник.
Парень внимательно выслушал и остался спокойным. «Наконец-то нашёлся нормальный охранник с высоким уровнем интеллекта», обрадовался Зеленов.
- Я, вам, конечно, сочувствую, - чуть улыбаясь, сказал парень, - но господин Зеленов в данный момент находится в офисе компании «Сибирские Просторы». Я лично отвозил утром господина Шувалова в офис и видел своими глазами его вместе с президентом. Так, что за час с небольшим господин Зеленов никак не мог оказаться здесь, попутно превра-тившись в вас.
- Вы, наверное, что-то путаете?
- Исключено. Кроме того, господин Зеленов недавно продал свой дом и больше в нём не проживает. У вас устаревшая информация.
- Как продал? Я ничего не продавал! Вы ошибаетесь?!
Неожиданно за спиной охранника появился второй – на голову выше первого и в два раза шире в плечах.
- Ты чего тут лясы с этим бомжем точишь? Этих попрошаек нужно отваживать сразу, иначе завтра здесь их целая банда соберётся. Им только палец в рот сунь, так по локоть откусят. Ты, Алексей, охранник, а не психиатр.
Мужчина оттолкнул молодого коллегу в сторону и вышел за ворота. Он подошёл к Зеленову и профессионально выполнил «двоечку», которую, по всей видимости, отрабатывал на «груше» не один год. Через мгновение Зеленов лежал на земле и харкал кровью.
- Вот, так, - подвёл он итог. – А если будешь каждый раз сопли жевать, - обратился он к пер-вому охраннику, - то вскоре вылетишь с этой работы. Тебе ясно?
- Да, - тихо ответил парень и отвёл взгляд в сторону. Ему явно не понравились столь радикальные меры принятые его старшим коллегой.
Глава компании «Сибирские Просторы» лежал на земле и корчился от боли. Его лицо итак беспрерывно ныло, а тут ему ещё добавили пару увесистых тумаков, да так, что из глаз посыпался целый сноп искр. Боль не унималась, голова превратилась в чугунное ядро, которое было готово в любую секунду рвануть собственными мозгами.
Через некоторое время боль всё-таки утихла, хотя Зеленов на это совсем не надеялся. Он поднялся и, шатаясь, побрёл, совершенно не соображая, куда идёт, просто ноги сами несли его по дороге. Охранников уже не было и улица, по которой он шёл, была пустынна. Способность мыслить вернулась после того, как он удалился от дома Шувалова метров на двести. Чугунок на плечах, когда-то именуемый головой, постепенно закипал, возвращая его к реальным событиям.
Шувалова теперь можно выловить только на работе и это в том случае, если он нахо-дится в офисе. Как не крути, придётся топать туда. Пешком по дороге это выйдет около двух с половиной часов, а если прямо – через лес, то не более часа. Решено. Второй вариант са-мый приемлемый.
Избитый и голодный, униженный и оскорблённый он шагнул за стену зелёных зарослей. Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, ярко освещая редкие лесные полянки, попадающиеся ему на пути. День обещал быть жарким. Земля под ногами была сухая, усеян-ная прошлогодними листьями, с хрустом рассыпающихся после каждого шага. 
В голове была сплошная каша. Мысли путались и не хотели адекватно воспринимать всё происходящее. Ещё вчера он был главой солидной компании. А теперь кто? Обыкновенный нищий, до которого никому нет дела. Но так не бывает! Если бы не эта стерва, в которой он вовремя не распознал воровку и не эта дурная привычка – доверять людям, то сейчас бы он сидел на своём месте, а не шлялся по лесу в грязном рванье. Именно её Зеленов сейчас винил во всех смертных грехах. Секретарша с самого начала стала вести себя странно: откровенно соблазняла его прямо в офисе, сразу же напросилась к нему в гости, получила доступ к системе сигнализации, изучила каждый предмет, находящийся в доме, пыталась выяснить, где он хранит деньги. Нужно было быть слепым, чтобы не понять очевидного. Но она так профессионально вскружила ему голову, что он, распушив петушиные перья, дальше вытянутой руки ничего не видел. Ну и поделом, будет тебе наука, самокритично закончил он рассуждения на эту тему.
Следующее, что не давало покоя, это слова охранника, который утверждал, что дом Зеленова продан. Впрочем, выводы охранника весьма сомнительны и нуждаются в проверке. Осуществить такую сделку без согласия владельца практически не возможно. Тут какая-то путаница или охранник специально это выдумал, чтобы отделаться от странного гостя. Хотя, кто его знает, на что способны преступники, и какие у них связи. В нашей стране всё продаётся и покупается, уж об этом Зеленов знал не понаслышке.
Ему представлялось два выхода из создавшейся ситуации. Первая – найти Шувалова и молить бога, чтобы тот его сразу узнал, и вторая – подождать пока заживёт лицо, и он превратиться в самого себя, а на это по его скромным прикидкам может уйти не менее семи дней. Но … Целую неделю нужно будет где-то ночевать, что-то есть, пить, а самое главное – смыть всю грязь. К свободной жизни, в широком смысле этого слова, Зеленов был абсолютно не приспособлен. Неделю в таких условиях он точно не выдержит – сдохнет где-нибудь от тоски. Вот и остаётся уповать на сообразительность Шувалова, да на господа бога.
Тем временем деревья начали расступаться, впереди проглядывали многоэтажные дома. Осталось пройти совсем немного – пересечь автостраду и миновать четыре жилых квартала, а там и до офиса компании рукой подать. На первый взгляд всё совершенно просто, однако, он не представлял себе как быстрее проскочить оживлённые улицы - одежда была явно не для прогулок в массах. К тому же стыдно, всё-таки глава солидной компании, а так опустился, хоть и не по собственной воле.
Пересилив свой стыд и страх, он перебрался через дорогу и завернул за угол ближайшего дома. Здесь его ждал неприятный сюрприз. Около подъезда находился милицейский воронок. Два сержанта стояли возле УАЗа и о чём-то мирно беседовали.
Зеленов вжал голову в плечи и засеменил мимо патрульной машины. Всё же проскользнуть незамеченным не получилось. Сержант что стоял лицом к Зеленову  скользнул по нему взглядом. «Разведчик» был разоблачён сразу, то ли потому, что за его спиной торчала рация, то ли потому, что за ним волочился парашют. Чем-то он всё-таки сотрудникам милиции не понравился. Известно чем – своим внешним видом.
- Эй, мужчина, подойдите сюда! – крикнул первый сержант, увлекая внимание второго.
   Оказаться в глухих стенах милицейского изолятора в планы Зеленова не входило. Им только попадись в руки, отделают дубинками как бог черепаху. Ещё одного избиения истерзанное тело Зеленова не выдержит точно. И он пустился наутёк. Бежал не оглядываясь, спинным мозгом чувствуя, что погони не миновать.
- Стоять! – раздалось где-то сзади. – Стрелять буду!
Лучше уж пулю в спину, чем так мучится. Но девять граммов в теле будут на руку только его врагам и Зеленов выжимал из себя всё, чтобы оторваться от погони. Проскочив оживлённый дворик, он услышал, как зарычал двигатель милицейского УАЗа, потом на повороте завизжала казённая резина его стареньких колёс. Честно сказать, Зеленов бегал неважно, но в данный момент ему бы позавидовали лучшие спринтеры мира. Когда человека подгоняет страх, он совершает невероятные вещи.
Спрятавшись за кустами можжевельника, растущего около одного из домов, он проводил взглядом удаляющийся милицейский «бобик» и, шмыгнув за угол девятиэтажки, побрёл к офису компании «Сибирские Просторы». Только там он надеялся найти душевное тепло и понимание. И главное надежду - выяснить всё, что с ним случилось и вернуться к работе.
У парадного подъезда его встретила охрана офиса. Сегодня вообще был день закрытых дверей, будто узаконенный Правительством страны именно сейчас и опробованный только на одном человеке – на Зеленове.
- Ты куда, дружище, собрался? – загородив ему мощной грудью путь, спросил охранник, медленно двигая челюстями, выдувая изо рта белые пузыри жвачки.
- Мне с Шуваловым нужно поговорить. Срочно.
- Что, на опохмелку не хватает? Вот держи, - охранник протянул десять рублей. – И больше, чтобы я тебя здесь не видел, а то трезвяк вызову.
- Так, мне нужно …
- Шагай, шагай, отсюда, - грозно сказал мускулистый парень и хлопнул очередным пузырём. – Иди, в другом месте попрошайничай. Здесь люди работают, не чета тебе алкоголику. 
Зеленов спустился вниз, сел на ступеньки лестницы, обхватил голову руками и впервые в жизни горько заплакал. Это были слёзы безысходности и не понимания происхо-дящих вокруг него событий. Как быть дальше? И что теперь делать, когда ты потерял всё – даже самого себя?

Куда идти? Можно было отправиться к кому-то, кому он доверял. Вот только список тех, кому он доверял, теперь стал на порядок короче … Наверное, единственным человеком, который сейчас мог бы помочь и приютить Зеленова, был однокашник по институту – Андрей Морозов. Они крепко дружили в пору студенчества, жили в одной комнате общежития, вместе проводили свободное время, ухаживали за девушками … Да мало ли что было, всего и не упомнишь. По окончании института пути друзей разошлись. Зеленов окунулся в бизнес, а Морозов, сменив несколько рабочих мест, устроился в милицию. Хоть работа и собачья, говаривал он, но деньги платят исправно и полностью. Вскоре Морозов женился, и они некоторое время даже дружили семьями, потом Зеленов развёлся со своей благоверной, и друзья стали встречаться всё реже и реже. В общем, Морозов был, самым что ни на есть надёжным парнем и работал участковым милиционером, то, что нужно. Правда, Зеленов давненько его не видел, как-то всё не хватало времени, чтобы забежать в гости. Он и сам хорош, не звонит и не даёт о себе знать. Тоже мне, друг называется, подумал Зеленов. Так помрёшь, и никто о тебе не вспомнит. Ну, да, бог с ним, придётся самому наведаться, тем более, этому благоволят сложившиеся обстоятельства.
Морозов жил не далеко. Относительно не далеко, если учесть, что для бешеной собаки, то бишь для Зеленова, сто вёрст это не крюк. Спальный район, где в одной из пяти-этажек располагалась его малогабаритная квартирка, находился на окраине города. Там, где старые панельки, построенные в гордые семидесятые, как близнецы-братья тесно прижима-лись друг к другу.
Зеленов даже не мечтал покрыть расстояние до дома Морозова на городском транспорте, в такой одежде и с такой рожей его не только в автобус, но и в общественный туалет вряд ли пустят. И к тому же, денег в кармане - ни цента, так что Зеленову предстояло повторить переход «Суворова через Альпы» - длинный и утомительный.
Он напоследок взглянул в каменное лицо охранника, который как изваяние стоял у входа в здание, там, где находился ЕГО офис, и всё же повернул в противоположную сторону. Путь предстоял не близкий. Зеленов нырнул под арку, ведущую в ближайший дворик, пересёк его и направился к глухому проулку, стараясь обогнуть оживленную улицу. Так безопаснее, минимум шансов попасться на глаза сотрудникам милиции и народу всё-таки поменьше. Зеленов в таком состоянии чувствовал себя не уютно, словно его абсолютно голого выкинули на городской площади. В одночасье, превратившись из преуспевающего бизнесмена в последнего нищего и угодив на самое дно жизни, он оказался совершенно не подготовленным к такому «подарку судьбы» и не представлял, что его ждёт впереди. Он с горечью вспоминал дядю Пашу: не мытого, угрюмого и забитого человека, который каждый раз с благодарностью принимал кусок хлеба из рук Зеленова. Дядя Паша постоянно ходил в лохмотьях, истоптанных башмаках, на его лице никогда не сходили синяки, и всегда дурно пахло, а из авоськи, которой он дорожил, как самым ценным сокровищем на свете, торчала початая бутылка суррогатной водки и пустая стеклотара. Зеленов сейчас ощущал себя его точной копией, разница была не большая, но всё же разительная. Дело в том, что бомж дядя Паша смерился с такой жизнью, а Зеленов вовсе этого не хотел.
Он прибавил шагу, миновав ещё несколько дворов, заброшенный пустырь и очутился в лесополосе где-то на окраине города. Здесь и дорога казалась короче и людей не видно, хотя, практически никто из прохожих на него особого внимания не обращал. Напротив, при виде Зеленова большинство людей шарахалось, и старалось обойти его десятой дорогой, будто чёрную кошку.
Свернув на тропинку, которая казалось должна вывести его в нужном направлении, Зеленов неожиданно наткнулся на гуляющую компанию. Трое парней и две девушки, расположившись около высокой сосны, поглощали принесённые с собой запасы пива и о чём-то оживлённо разговаривали. Девушки весело смеялись, подыгрывая смачным шуткам ухажёров. Весь этот организованный на скорую руку пикничок, сопровождался тихой музыкой, льющейся из небольшой магнитолы и дружным хрустом поедаемых чипсов. Один из парней заметил Зеленова и развернулся в его сторону.
- Эй, мужик, иди сюда! – крикнул он.
Зеленову не хотелось вступать в конфликт с подвыпившей компанией, тем более в третий раз получить по фэйсу было бы уже слишком, и он безропотно зашагал к молодым людям. В голове крутилось всего лишь два вопроса, первый: «Что им нужно?» и второй: «Бить будут?».
- Только ты близко не подходи, - предупредил парень. Он несколько секунд рассматривал Зеленова, а потом произнёс: - Эко тебя жизнь скрутила!? Небось, когда-то человеком был, наверное, семья была и всё такое, а теперь … Ты на себя посмотри, свинья свиньёй.
Зеленов понял, что парень выпендривался перед девчонками, решив прочитать ему лекцию об эволюционном развитии от обезьяны к человеку, вернее наоборот, как Зеленов превратился в обезьяну.
- Миха, отстань от бомжа, - заступилась девушка, - пусть идёт своей дорогой, только всю ве-селуху портит.
- А чё он не правильный, не такой как все, - возмутился тот. – Вот ты скажи, - не унимался он, - зачем таким людям жить на земле, только воздух портят, никакой же пользы, один вред.
- Может, тогда ему в бубен дадим, - обрадовался такому обороту событий другой парень, в футболке с надписью «Янки гоу хоум» (почему-то на русском языке) и «крашеным ёжиком» на голове.
- Ребята, не надо, - попросила девушка и добавила чуть твёрже, - иначе, я уйду.
- Ладно, - сжалился Миха и, цыкнув губами, презрительно посмотрел на Зеленова. – Ну, чё стоишь, забирай пустые бутылки и проваливай отсюда.
Вступать с ними в спор не хотелось, себе дороже выйдет. Впрочем, наверное они не виноваты, что их сердца с молоду начинает поедать коррозия бездушия и чёрствости, каждый живёт в своём мире, а в хорошем или плохом, не нам выбирать. Зеленов молча подобрал целлофановый пакет, валявшийся неподалёку, засунул туда пустые бутылки и уже собирался уходить, когда услышал голос парня с «ёжиком» на голове.
- К пиву что-нибудь возьмёшь? К пиву полагается рыба. – Он сгрёб в ладони шелуху от вяленой рыбы, и ехидно улыбаясь, засунул её Зеленову в пакет. – Вот теперь порядок, пол-ный комплект и пивка попьёшь и рыбкой закусишь.
- Всё, свободен, - сказал первый парень и подошёл к целующейся парочке, которая не принимала участие в разговоре. – О, смотрите, а Ленка с Игорьком тут расслабились, пока мы бомжа «лечили».
Остальные весело уставились на парочку, отпуская в их адрес колкие замечания и советы, как нужно «правильно» целоваться.
Улучшив момент, когда никто не обращал внимания, Зеленов поспешил выйти на знакомую тропинку и убраться отсюда подальше. Стеклотара предательски гремела, но никто его не окликнул. Он спешил унести ноги и одновременно старался бережно нести «щедрый подарок», чтобы было поменьше шума. Мир не без добрых людей, подумал Зеленов, и прилично удалившись от компании, выбросил пакет с бутылками в кусты.
К дому Морозова он добрался часа через три, когда солнце уже клонилось к закату. Ещё минут десять понадобилось, чтобы определить нужный подъезд, который с тех пор, когда Зеленов был в последний раз, значительно изменился. Сам подъезд, конечно особых изменений не претерпел, но входная дверь была уже железной и с домофоном, что изначально его и смутило. По этой причине прошмыгнуть в подъезд не замеченным не было никакой возможности, и Зеленов стал терпеливо ждать, когда кто-нибудь из жильцов будет возвращаться домой. Первой к подъезду подошла бабуля, волочащая за собой из песочницы плачущего внука. Мальчишка голосил, что есть мочи, но неумолимая бабушка тащила его домой, по дороге отчитывая за плохое поведение. Зеленов, как ни в чём не бывало, пристроился сзади, но бабуля его заметила и, запустив внука в подъезд, загородила проход не хуже того охранника в  офисе.
- Иди милок ночевать на вокзал, - мягко произнесла она и добавила, - нечего по чужим подъ-ездам шляться.
«Милок» отошёл в сторону и, скрывшись за углом дома, сделал вид, что ушёл. Бабуля проводила взглядом непрошенного гостя и захлопнула за собой дверь. Зеленов слегка огорчился, но делать было нечего, кроме того, что ждать очередного жильца. Им оказалась девочка лет семи, в цветастом платье и ранцем-сумкой за спиной. Она ничуть не удивилась странному дяденьке, проскользнувшему за ней в подъезд. Зеленов подождал, когда шаги стихнут, и осмотрел помещение. Коридор был залит электрическим светом, и это обстоятельство несколько его озадачило. 
Подниматься в квартиру Морозова не имело смысла, скорее всего он на работе, участ-ковые в такое время суток по домам не сидят, ко всему прочему Зеленов боялся, что друг его не узнает. Ждать Морозова в подъезде на освещённой лестничной клетке – эффект будет тот же самый и навряд ли он здесь долго продержится, любая бдительная бабуля его просто отсюда выставит. Ну и задачка. Зеленов лихорадочно соображал, как выкрутиться из этого положения, чтобы до прихода Морозова остаться не замеченным и чтобы друг при встрече его смог узнать. Жаль, что я не захватил с собой шапку-невидимку, грустно подумал он.
Кстати, а это мысль. Тщательно обследовав лестничную клетку первого этажа, Зеленов пришёл к выводу, что здесь горят две лампочки: одна освещала тамбур у входной двери, а вторая – площадку самого этажа. Он выкрутил лампочку в тамбуре, отчего ле-стничный пролёт погрузился в полумрак. Нырнув под лестницу, ведущую на второй этаж, он полностью растворился в темноте и стал наблюдать за подъездной дверью, ожидая, когда зайдёт друг. Дверь хлопала семь раз, и только на восьмой в проёме появился Морозов. Серая форма сидела на нём как литая, фуражка немного сползла к затылку, а из-под тужурки торчала кобура. Уже капитан, отметил про себя Зеленов.
Морозов, ничего не подозревая, закрыл за собой дверь и стал подниматься по лестни-це.
- Андрей! – тихо позвал Зеленов.
- Кто здесь? – спросил он, всматриваясь в темноту подъезда.
- Это я – Зеленов.
- А-а-а, Серёга. Привет. А ты, что тут в потёмках прячешься, по маленькому, что ли зашёл? Так в нашем подъезде уборщицы нет, месяца два назад, как уволилась.
- Да, нет. Андрей, у меня проблемы, - всё тем же тихим голосом произнёс он.
- Если б ты знал, какие у меня проблемы, – парировал Морозов, – зарплата маленькая, квартирка тесная, да ещё на следующей неделе тёща в гости собирается приехать.
- Да, подожди ты со своей тёщей! – крикнул Зеленов и опять перешёл на шёпот. – Я не по-нимаю, что происходит?
- А, что происходит? – переспросил Морозов, и сам же ответил на свой вопрос. – Ничего. Я вот живу, как и жил, а ты по подъездам начал гадить. Знаю, видел как-то по телику, что у вас – богатых свои причуды. Крышу у вас срывает от шальных денег, вот и маетесь всякой дурью. Я только одного не пойму, ты зачем для этого дела мой подъезд выбрал?
- Слушай, борец за чистоту подъездов! - вскипел Зеленов. - Я к тебе за помощью пришёл, а ты…
- Помнишь, года три назад, я к тебе за помощью приходил, деньги позарез нужны были.
- Так я же тебе дал.
- Дать-то дал, а когда я долг на неделю задержал, так названивал домой по пять раз в день, чуть на счётчик не поставил.
Зеленов потупил голову, вспомнив свой позорный поступок по отношению к другу.
- Извини. Привык я должников трясти. Был не прав.
- Ладно, извинения приняты. Теперь ты не наказан, можешь выйти из угла, - пошутил Моро-зов.
- Только ты не пугайся, - предупредил Зеленов и выпорхнул на освещённую часть подъезда.
- Ой, ё-ё-ё!!! - испуганно протянул Морозов, инстинктивно хватаясь за поясную кобуру. - Зеленов, это действительно ты? – спросил он, не веря своим глазам.
- А то кто же!? – подтвердил свою личность Зеленов.
- Ты, что под каток попал или твою голову вместо футбольного мяча использовали? - Морозов удивлённо разглядывал изменения, произошедшие с другом. – Если бы я не узнал тебя по голосу, то морду точно бы набил.
- Мне уже били … дважды.
- Жаль, - вздохнул Морозов, - опоздал. Зато, теперь я знаю, точно, кто снимался в главной роли фильма «Кинг-Конг жив».
- Да, брось ты свои шуточки! Я недавно очнулся на помойке, в моём доме живут посторонние люди, на работе меня не узнают и мне вообще некуда пойти! - отчаянно произнёс Зеленов. – Что происходит?
- Я откуда знаю? – пожал плечами Морозов. – Может, напился и ничего не помнишь? - пред-положил он.
- Может быть, тогда почему меня никто не узнаёт?
- Ты себя в зеркало видел?
Зеленов подумал, что в таком состоянии его родная мать вряд ли бы узнала.
- Ладно, пойдём ко мне, - пригласил Морозов, - там разберёмся. Жрать хочешь? – как бы, между прочим, спросил он.
- У-гу.
Они поднялись на четвёртый этаж, Морозов подошёл к своей квартире и нажал на кнопку звонка. За дверью послышались шаркающие шаги, потом звук открывающегося замка и на пороге появилась жена Морозова в халате и тапочках. Зеленов хорошо знал Ма-рину, гулял на их свадьбе, иногда заходил в гости, правда, последний раз это было года три назад, но она всегда встречала Зеленова радушно и приветливо.
Марина, как рентген посмотрела сквозь мужа и уставилась на Зеленова.
- А это что? – спросила она, делая акцент на слове «что».
Морозов оглянулся и осмотрел друга с головы до ног, словно тот появился неизвестно откуда.
- Не что, а кто! – поправил он жену.
- Ну и кто? – подбоченилась она.
Зеленов хотел назвать себя и объяснить ситуацию. Нужно, чтобы хоть кто-то выслушал, посоветовал, что делать дальше, помог едой и кровом, но Морозов его опередил.
- Это мой единственный свидетель по уголовному делу.
Зеленов не понимающе уставился на него своими заплывшими глазками.
- И что он тут делает? – продолжила она допрос.
- Понимаешь … - задумался Морозов, - это трудно объяснить …
- А ты попробуй.
- Хорошо, но если что … я тебе ничего не говорил. Ладно?
Марина кивнула головой.
- Ты когда-нибудь слышала о программе защиты свидетелей?
- Ну, слышала, в каких-то американских фильмах об этом рассказывали.
- Так вот, эту программу теперь приняли у нас – в России, а деньги на этот проект ещё не перечислили. Понимаешь? Он – главный свидетель, скрывается от преступников и если с ним что-нибудь случится, то меня выгонят с работы.
- А нам он зачем?
- Я же говорю, его спрятать негде, пусть пока у нас поживёт.
- Долго?
- Дня три-четыре, не больше. Да? – он посмотрел на Зеленова. Тот пожал плечами.
- А лицо – такое, чтобы не узнали? – догадалась жена.
- Ну, конечно, - обрадовался Морозов, что на этот вопрос отвечать не придётся.
- А запах?
- Какой запах? – не понял он, но когда принюхался, почувствовал, что от Зеленова попахивает и далеко не благовониями. – А-а-а, запах, - лихорадочно соображал Морозов. – Ты знаешь, сейчас бандиты очень умные стали. Для поиска свидетелей преступления, они собак привлекают.
- Значит, запах, чтобы у собак нюх отбить? - в очередной раз поразила свой сообразительно-стью жена Морозова.
- А-га. Может, всё-таки ты впустишь мужа домой? – устав от расспросов, перешёл он в на-ступление.
- Ладно, - нехотя сдалась Марина, - заходите, - и зашаркала тапочками в спальню.
- Проходи, - сказал Морозов и подтолкнул Зеленова в прихожую. – Я вот что подумал, - продолжил он, разуваясь, - может перед ужином ванну примешь, а то от тебя действительно несёт, как от старой говновозки.
Зеленов был не прочь помыться и заодно сбросить с себя грязное тряпьё.
- Андрюша! – послышался из спальни голос Марины. – Ты ему на кухне постели, сам зна-ешь, в нашей квартире не развернуться.
- Ладно! – крикнул в ответ Морозов и посмотрел на Зеленова. – Ну и рожа у тебя, Шарапов. Давай в ванную. За едой поговорим. Полотенце, мыло сам найдешь, у зеркала. Да, и лохмотья эти выброси, сейчас что-нибудь подберу из своего гардероба.
- Слушай, Морозов, а про какого свидетеля ты своей жене заливал?
- Так надо, чтоб вопросов лишних не задавала. Давай, иди, иди, мойся, а то ещё пару дней и хрюкать начнёшь.
Зеленов набрал горячую воду, сбросил грязную одежду и залез в ванну. По его меркам, ванночка оказалась маловатой, пришлось немного согнуть коленки. И как в таких чугунных тазиках люди моются? Он тщательно тёр вехоткой каждый миллиметр тела, словно хотел отполировать себя до блеска, четыре раза менял воду и обтеревшись насухо полотенцем, принялся мерить одежду, заблаговременно принесённую Морозовым. Хозяин был немного крупнее Зеленова, и поэтому брюки и рубаха слегка болтались на его и так исхудавшем теле. Зеленов посмотрелся в зеркало и невольно сравнил себя с глистой в панаме. Но чистая одежда, всё-таки лучше, чем грязные лохмотья бомжа, заключил он и на-правился на кухню.
Помещение, где принимала пищу, чета Морозовых, поразила Зеленова не меньше – своей компактностью. На шести квадратных метрах умещалось всё самое необходимое: плита, холодильник, стиральная машинка, стол, стулья, мойка, навесные шкафы на стенах и даже небольшой диван каким-то образом был втиснут в дальний угол кухоньки.
На ужин у Морозовых была жареная картошка и сосиски. Зеленов, в большинстве своём проводивший время за едой в фешенебельных ресторанах и кафе, давно не испытывал такого блаженства от аромата домашней картошечки, покрытой золотистой хрустящей ко-рочкой. Он почувствовал, как на языке стала скапливаться слюна.
- Садись, - предложил Морозов, хлопотавший на кухне. – Водку под горячее будешь?
- Давай.
Друзья уселись за стол, выпили по рюмочке и принялись бодро работать вилками. Морозов, набравший полный рот картошки, глухо буркнул:
- Рассказывай, что там у тебя стряслось?
- Чертовщина какая-то, - начал Зеленов. – Я вчера встречался у себя дома с секретаршей, в интимной обстановке, ну, ты понимаешь. Немного выпил, потом отключился, но состояние какое-то дурацкое – всё слышу и понимаю, а рукой, ногой пошевелить не могу. Она завела двух мужиков в дом, ну, думаю, точно, ограбить меня решила су.. и смыться …
Зеленов замолчал. Морозов, облокотившись, локтем об стол, подождал ещё секунд пятнадцать, ожидая продолжения истории, но понял, что пауза слишком затянулась.
- Дальше-то, что было?
- Всё, потом я полностью отключился.
- А когда включился?
- Утром. Очнулся избитый около городской помойки, рядом куча бомжей и я в рваном ру-бище. Первым делом пошёл домой, чтобы помыться и переодеться, но оказалось, что дом продан и там живут другие люди. Побрёл на работу, там меня вообще не узнали, посмеялись и выгнали. Мой близкий компаньон и соратник, которого я знаю несколько лет, меня тоже не признал и натравил своих горилл-телохранителей. Вот и вся история. Сам понимаешь, с таким лицом и без документов идти мне было некуда.
- Понимаю. Странное дело, - задумался Морозов. – Так ты говоришь, что со своей секретар-шей встречался вчера, то есть в четверг?
- Почему в четверг? Вчера же было воскресенье.
Морозов свёл брови и пристально посмотрел другу в глаза.
- Вчера было двадцать шестое – четверг, а сегодня пятница …
- А, двадцать второе, воскресенье … когда было?
- Двадцать второе и было в воскресенье, уже пять дней прошло. По-моему, Зеленов, тебе в придачу мозги отшибли.
- Где же меня носило столько времени?
- Хороший вопрос. Ну, что ж, попробую что-нибудь выяснить о твоей секретарше и заодно узнаю, кто в твоём доме поселился. Фамилию секретарши, хоть помнишь?
- Конечно. Лукина Ирина Валерьевна.
- Сдаётся мне, попал ты в какую-то не хорошую историю. Но, ты не волнуйся, синяки на лице когда-нибудь сойдут, - и добавил. - Завтра посиди здесь и никуда не выходи, а то чего доброго попадёшь в наше отделение.
- Послушай, Морозов, у тебя нет знакомого врача. Лицо разрывается, как перезрелый поми-дор, такое ощущение, что оно вот-вот лопнет.
- Что-нибудь придумаю. Ложись на диван, отдохни пока, а я пойду, позвоню.
Зеленов свернулся калачиком на маленьком кухонном диванчике и задремал. Послед-нее, что он слышал, это как Морозов крутил диск телефона в прихожей.
Зеленов очнулся оттого, что на кухне разговаривали два человека. Он открыл глаза, вернее, так ему казалось, потому что на самом деле ни один его заплывший и атрофиро-ванный мускул вокруг глазниц не дрогнул. Одним из говоривших был Морозов, а второй – не знакомый ему мужчина, лет пятидесяти, в старомодной «шляпе-пирожке» с широкими полями и в длинном летнем плаще. На столе уже стояла его обшарпанная, коричневого цвета сумка-саквояж, как у докторов начала прошлого столетия. Оба собеседника о чём-то оживленно спорили. Зеленов прислушался к разговору.
- Ты меня прямо из-за стола вытащил, - пожаловался незнакомец. – Этот что ли больной, - и кивнул головой в сторону Зеленова.
- Он самый.
- Давай, посмотрю, раз уж я здесь.
Незнакомец засунул руки в карманы плаща, подошёл к дивану и склонился над Зеленовым. От мужчины потянуло шлейфом дешёвого коньяка. Он что-то долго высматривал, ткнул пальцем ему в лицо, коснулся шеи, потом отошёл в сторону и весело произнёс:
- Ну, ты, даёшь, Морозов!
- Что именно? - не понял тот.
- Зачем труп бомжа домой приволок? Мог бы сразу дежурку вызвать, его бы с улицы и за-брали. Меня ещё по таким пустякам из-за стола поднял. Клиент, конечно, мой, но до утра спокойно бы подождал. Куда он «деревянный» денется?
- Постой, постой, - решил разобраться Морозов, будучи абсолютно уверенный, что оставлял Зеленова на диванчике в полном здравии. – Петрович, ты точно знаешь, что он мёртв?
- Мертвее не бывает, - твёрдо заявил Петрович. – Сам посмотри на его лицо – под глазами, на щеках и подбородке чёрные трупные пятна появились, и пульс не прощупывается. Он уже три часа, как дохлый.
Морозов обалдело уставился на диванчик.
- Кто дохлый!? – подал голос новоиспечённый труп.
- Ух-ты, живой! – удивился Петрович и отпрыгнул в сторону, словно Зеленов намеревался вцепиться в него зубами.
- Ты – врач? – спросил усопший с лёгкой руки Петровича.
- Не-е-т, - всё ещё не веря своим глазам, выговорил он. – Я – патологоанатом и судмедэксперт местного отделения милиции.
- Кто!? – Зеленов подпрыгнул, как мячик. – Морозов, ты нахрена сюда патологоанатома притащил!? Ты думаешь, что вскрытие, сейчас для меня самый лучший вариант!?
- А где я тебе врача найду, тем более, посреди ночи!? – возмутился тот. – У тебя ни кола, ни двора, ни документов, да любой доктор, глядя на твою рожу, скажет, что тебя проще при-бить, чем лечить. Уж, звеняйте, чем богаты … - развёл он руками.
- Это ж кто такой будет? – спросил Петрович, указывая пальцем на Зеленова.
- Друг мой, - ответил Морозов.
- Друг? Так, ты со всем зоопарком дружишь или только с обезьянами?
Шутка патологоанатома Зеленову не понравилась.
- Слушай, дружище, ты, что же живого от мёртвого отличить не можешь?
- Не мудрено, - ответил он. – Морозов, у тебя какая лампочка здесь горит? Сороковка?
- Да.
- Экономишь, что ли?
- Приходится, сам знаешь, какие у нас зарплаты, а за квартиру и свет дерут втридорога.
- Это ещё что, - оживился Петрович, - вот у нас случай был. Прислали к нам студента-практиканта на стажировку. У меня что-то в этот день работы выше крыши было, а тут ещё один труп криминальный подвезли, и начальство срочно затребовало, чтобы заключение о вскрытии к утру было на столе. Трупом – мужик был, очень полный, упитанный, волосатый, титьки – во, - сказал патологоанатом и отставил руки от своей груди на полметра, - а живот такой, что он при жизни, наверное, своих ног никогда не видел. И тут, как назло во всём морге свет вырубают. Я говорю практиканту, дуй в холодную, там, на столе новенький лежит, как хочешь, говорю, но чтоб к утру заключение было. Он и пошёл. Не знаю, как он там вскрытие проводил, но заключение писал на улице, при свете луны. Утром меня начальство на ковёр вызывает и говорит, ты, что Петрович нам прислал - читай и протягивает заключение практиканта. Я читаю, а у меня на глазах от смеха слёзы наворачиваются. Написано: «Вскрытие проводилось в стандартных условиях, при слабом освещении. На столе самка гориллы семейства приматов, волосяной покров в норме, на лицо все признаки беременности, но плода не обнаружено. Имеет огнестрельную рану в височной области, предположительно - застрелилась …», - Петрович выразительно булькнул, прыснул слюной и громко рассмеялся. – А мне шеф и говорит, - сквозь смех продолжил Петрович, - это же надо было так довести гориллу, что она сама застрелилась, - он ещё сильнее заржал и успокоился только через минуту. - Представляете, этот практикант человека от обезьяны не отличил, не то что, живого от мёртвого. Вот ещё случай …
- Может, хватит, - перебил его Зеленов. – Ты, кроме трупов, когда-нибудь с живыми людьми дело имел? Можешь посмотреть, что у меня с лицом?
- Конечно, могу. Что же вы думаете, я с пелёнок жмуриками занимаюсь? Как-никак имею высшее медицинское образование. Но …, - Петрович огляделся по сторонам и остановил взгляд на хозяине квартиры. - Морозов, у тебя есть настольная лампа? А то с таким освещением не только лица, но и самого больного не видно.
- Сейчас принесу.
Морозов вышел из кухни и через мгновение появился с настольной лампой в руках. Подобрав болтающийся шнур, Петрович подхватил вилку и вставил её в ближайшую розетку. Лампа вспыхнула.
- Посвети, - сказал он и направился к Зеленову, на ходу снимая плащ и шляпу. Он присел на корточки и начал осматривать пациента. - Ты ему в лицо свети, а не в ноги, - сделал он заме-чание Морозову.
Зеленов зажмурился от яркого света и ощутил, как к лицу прикасаются холодные узловатые пальцы патологоанатома. Где-то подсознательно он сравнил их с прикосновением костлявой смертушки. Петрович неприятно и больно массировал лицо, словно работал с очередным трупом, но Зеленов, сжав, зубы терпел.
- Ну, что там, - нетерпеливо спросил Морозов. – Переломы есть? Лицо восстановить можно?
- Всё в порядке, - ответил Петрович. – Его вообще никто не бил.
- Петрович, ты издеваешься? Да на нём живого места нет, а ты говоришь, что его никто не бил. Раньше тебе света было мало, а теперь, что мешает?
- Нет, серьёзно. С его лицом пластик поработал и довольно приличный.
- Кто?
- Пластический хирург. Операцию проводили пару дней назад, потому лицо, как кровавое месиво – только заживать начинает. В лобной пазухе, в щеках и подбородке имплантанты вставлены – хорошо прощупываются, швы в этих местах практически не виды, скорее всего, использовали лазерный скальпель. Такие операции проводятся только в дорогих клиниках. А ты сам, что, ничего не помнишь? – удивлённо спросил Петрович.
- Откуда? – ответил ошарашенный этим известием Зеленов. – Интересная картинка получается, меня напоили какой-то гадостью, привели в бессознательное состояние, потом сделали пластическую операцию и выкинули на помойку. Какой смысл?
- Кто-то решил у тебя оттяпать деньги и недвижимость, вот и весь смысл.
- Возможно, но в таком случае, зачем оставлять меня в живых, предварительно положив под нож хирурга? Не проще было бы сразу убить, а тело закопать где-нибудь в лесу? Зачем такие трудности? И вообще, я не понимаю, как им удалось завладеть моим имуществом без моего согласия? Такие сделки оформляются только через нотариуса.
- Может из тебя, Зеленов, Ален де Лона решили сделать?
- А-га, только я очнулся не на съёмочной площадке, а на городской свалке и вместо съёмоч-ной группы меня окружали бомжи!
- Ну, вы тут сами разбирайтесь, а меня гости ждут, - прервал дискуссию Петрович и потя-нулся к своему саквояжу. – Вот тебе мазь, - он вытащил небольшую стеклянную бутыль, в которой находилось вещество жёлтого цвета, - такую ни в одной аптеке не найдёшь, сам химичил … на досуге. Раны затягивает моментально. Тебе бы, конечно, пару недель в ста-ционаре полежать, но боюсь, что моя «тихая обитель» тебе не очень подойдёт. Так что, лечись в домашних условиях, мазь будешь наносить два раза в день – утром и вечером, ровным слоем, втирая консистенцию в кожу. Всё. – Он надел шляпу и взял в руки плащ и саквояж. – Ну, что тебе ещё пожелать? Береги лицо и в туалете сильно не напрягайся, - патологоанатом хихикнул. – Морозов, проводи меня.
Они вышли в прихожую, перебросились несколькими фразами, потом дважды щёлк-нул дверной замок и Морозов появился на кухне.
- Давай спать, Серёга, что-то я сегодня устал. Завтра что-нибудь постараюсь накопать по твоему делу, жди меня вечером. – Он взял настольную лампу и направился в спальню. – Да, - бросил он на выходе, - одеяло и подушка в диване. Спокойной ночи.
Оставшись один, Зеленов откупорил бутылочку с волшебной мазью патологоанатома и потряс ею, вязкая субстанция поддалась не сразу, но всё-таки нехотя поползла и, повиснув у горлышка, капнула ему на ладонь. Резкий запах каких-то нефтепродуктов ударил ему в ноздри. Из бензина что ли, этот адский доктор, гнал своё варево? Зеленов поморщился и аккуратно размазал жёлтый крем по лицу, медленно втирая его в кожу. Холодный и воню-чий – только и всего.
Он достал одеяло, подушку и поудобнее расположился на диванчике. Сон абсолютно не шёл. Он ворочался с боку на бок, пытаясь понять, в какую историю его втянули. И кто? Секретарша? У неё мозгов не хватит. Конкуренты? Но пока он жив, акции без его согласия никто не получит. Хотя с другой стороны кто-то же смог получить его дом в собственность? Под тяжестью нескончаемых вопросов Зеленов заснул только под утро. Ему снилось, что из него сделали монстра и посадили в клетку. Вокруг собрались люди и стали глазеть на чудовище, указывая пальцами. А Зеленов, хватался своими волосатыми лапищами за прутья и кричал: «Я не монстр, я – Зеленов! Освободите меня!», но из горла почему-то вместо слов вырывался звериный рык. Толпа весело смеялась и бросала в клетку огрызки яблок, шкурки от бананов и ещё какие-то остатки продуктов.

Проснулся Зеленов в холодном поту, когда за окном  уже светило солнце. На столе стояла недопитая чашка кофе и блюдце с хлебными крошками. Морозов завтракал, точно. Он поднялся и сел на диванчике, очень хотелось курить. Обшарив взглядом кухонные полки, он понял, что это удовольствие, наряду с другими, можно вычеркнуть из общего списка, доступного обычным людям. Морозов, насколько он знал, табаком не баловался. Возможно, чашка кофе поможет скрасить трудности прошедшего дня. Он вскипятил воду в чайнике, и заварил себе крепкий кофе. Этот тонизирующий напиток он предпочитал больше других и на работе выпивал до десяти чашек в день. Много? Иногда ему говорили, что употребление такого количества кофеина в день может привести к летальным последствиям.  Но, Зеленов, на этот счёт всегда рассказывал давно забытую, но правдивую историю. Однажды, в старые незапамятные времена, один французский король решил проверить, что же на самом деле вреднее – чай или кофе. Он призвал двух добровольцев, которых посадил в разные комнаты своего дворца и не давал им общаться между собой. Помимо еды, одного из них он поил только чаем, а другого - кофе, при этом, король поручил своему верному слуге следить, кто же из них умрёт быстрее, а точнее, выяснить какой из этих напитков всё-таки вреднее. Эксперимент продолжался несколько лет и первым, как ни странно, умер король.  Так что, оба напитка не вредны для здоровья и Зеленов с упоением сделал глоток ароматного кофе.
На кухне неожиданно появилась Марина. В ночной рубахе и заспанным лицом она застыла на пороге и растерянно посмотрела на Зеленова.
- Ой, а я забыла, что у нас гости, - смущённо произнесла она и скрылась за пределами кухни.  Через несколько секунд она зашла снова, но уже одетая в махровый халат.
Зеленов заметил у Марины слегка выдающийся животик.
- Мальчик или девочка? Не интересовались? – просил он.
- Нет. Андрей считает, как бог даст, так оно и будет. Зачем тешить себя определённой наде-ждой? Для нас любой ребёнок желанный.
- Когда ждёте?
- Врачи говорят через три месяца. Вас как зовут? – неожиданно спросила она.
- С … С…, - он чуть не назвал своё имя, но осёкся на первой букве. – Свидетель.
- Понимаю, вы не можете назвать своего имени, вам запрещено. Это что-то вроде конспирации, мне давно Андрей объяснял. Бутерброд с маслом будете? – спросила она, увидев, что Зеленов пьёт «пустой» кофе.
- Спасибо, не откажусь.
Марина подошла к холодильнику, достала пачку масла и аккуратно намазала его на хлеб, не забыв при этом сверху накрыть его полоской сыра. Сделав несколько таких бу-тербродов, она налила себе чай и села за стол.
- Кушайте на здоровье.
Зеленов кусал бутерброд, прихлебывая кофе, и почему-то чувствовал себя побитой собакой, которую кормят из жалости. Насытившись не хитрым завтраком, он поблагодарил хозяйку и решил продолжить разговор, чтобы снять с себя нахлынувшее чувство дискомфор-та.
- Я, наверное, вас стесняю?
- Нет, что вы? Всё в порядке. У Андрея такая работа, я понимаю. Он никогда не приведёт в дом плохого человека. Живите сколько потребуется, тем более, если угрожают вашей жиз-ни… Не волнуйтесь. 
- Спасибо на добром слове. Не скучаете одна дома? - решил он поддержать беседу.
- Некогда. Убираю, готовлю, стираю, хожу в поликлинику. Время летит быстро. А вы жена-ты?
- Был один раз. Давно. – Зеленову почему-то из семейной жизни вспоминались только скандалы с Ольгой, и как он не напрягал память, чего-то хорошего и светлого из прошлого не всплывало.
- Вы мне чем-то напоминаете одного человека. Есть у нас друг семьи, Сергей - он бизнесмен. Хороший парень, весёлый. Вы очень на него похожи.
Схожести конечно сейчас маловато, подумал Зеленов, но отметил, что женскую интуицию не обманешь. Он попытался растянуть опухшие губы, но улыбка доставила болезненные ощущения.
- А давайте поиграем в карты? – предложила Марина. – Скоротаем время. Согласны?
- В дурачка?
- Ну, да. Только учтите, я очень хорошо играю.
- Я тоже не шиком брит, - переврал известную фразу Зеленов.
Марина достала из кармана халата колоду игральных карт, словно заранее планировала это мероприятие, хищно сверкнула глазами, давая понять, что она достойный соперник и преступила к раздаче. Игра проходила весело. Зеленов уже не чувствовал себя здесь лишним человек, между делом травил анекдоты и всячески забавлял Марину. Игра ей тоже доставляла удовольствие, и она от души смеялась, когда Зеленов удачно шутил или до-пускал глупые ошибки. Она тщательно записывала результаты и откровенно хвасталась ими, когда её превосходство было не оспоримым. Марина прерывала игру всего лишь два раза, чтобы накормить обедом гостя и приготовить ужин. Что ни говори, а за картами время пролетело быстро.
Под вечер появился запыхавшийся Морозов, он словно ошпаренный, прямо в ботинках, влетел на кухню. Вид у него был не важный, лицо покрылось капельками пота, а в глазах читалась какая-то озабоченность и растерянность. Он швырнул фуражку на стол и посмотрел на жену.
- Марина, с тобой всё в порядке? Этот … тебе ничего плохого не сделал?
- Кто?
- Вот это чучело, - и кивнул на Зеленова.
Марина отложила карты в сторону, не понимающе переглянулась с Зеленовым и уставилась на мужа. Но тот уже злобно сверлил взглядом своего, теперь уже «заклятого» друга.
- Ты кто такой будешь, дружок, и где взял мой адрес? Может ты казачок засланный? – При этом жилы на шее у Морозова вздулись, а щёки покрылись каким-то не здоровым румянцем.
- Он же твой свидетель, ты сам его вчера домой привёл. Разве не помнишь? Вроде трезвый был. – Марина сузила глаза и подозрительно посмотрела на мужа. – Может, уже успел … а, ну-ка, дыхни. – Она встала и шумно потянула ноздрями воздух.
- Да, трезвый я, трезвый, как стёклышко, - отмахнулся от неё Морозов.
- Тогда какого лешего ты на человека набросился, не видишь, ему и так плохо. Со свидете-лями так не обращаются, - добавила она.
- Надо ещё выяснить, чему он свидетель, - не унимался Морозов. – Здесь расскажешь или в отделении разбираться будем?
- Андрей, что случилось?
- Я тебе не Андрей, а товарищ капитан. И чтобы обращение по всей форме было. Понял?
Зеленов никак не мог взять в толк, какая муха его укусила, и по какой причине в поведении Морозова произошли такие перемены. Понятно было одно, что случилось нечто не ординарное, выходящее за рамки обыденности. Зеленов очень хорошо знал Морозова и тот никогда не выходил из себя, по крайней мере, в его присутствии. Возможно, он узнал какую-то информацию, которая была отнюдь не в пользу Зеленова. Но какую? Он не хочет говорить или не собирается этого делать в присутствии Марины. Скорее всего - последнее, заключил Зеленов.
- Мариночка, мне нужно поговорить с этим … со свидетелем, один на один. Ты посиди здесь, а мы уединимся в комнате. Хорошо?
- Только не долго, я не собираюсь, каждые пять минут разогревать тебе ужин.
- Не волнуйся, мы быстро, - сказал Морозов и коротко бросил: – Пошли!
Зеленов лениво поднялся со стула и нехотя поплёлся за Морозовым в комнату.
- Садись! – сказал хозяин и указал на угол кровати.
- Что всё-таки происходит? – спросил Зеленов, когда Морозов закрыл за собой дверь.
- Об этом я сейчас у тебя буду спрашивать человек-хамелеон или кто ты там есть на самом деле. Хотя …, - он взглянул на часы, - сейчас ты сам всё услышишь, как говориться, из первых уст. Только сиди смирно и не дёргайся. Понял? Дёрнешься – пристрелю! – И в доказательство своих намерений он коснулся правой рукой кобуры на поясе.
Зеленов понимающе кивнул.
Морозов подхватил пульт с журнального столика и включил телевизор, стоящий на деревянной тумбе, недалеко от окна, спокойно полистал каналы и остановился на местных новостях. Диктор телевидения вещал о выступлении популярного народного хора, а потом, рассказав о его репертуаре в ближайшие дни, переключился на короткую рекламу.
Какой-то странный разговор получается, подумал Зеленов, точнее – совершенно никакого. Просмотр телепередач, насколько он понимал ситуацию, абсолютно не вписывался в суть предстоящей беседы. Что он задумал? Что вообще происходит???
- Смотри, смотри! – поймав вопросительный взгляд, ответил Морозов.
После рекламы диктор появился снова.
- Это все новости культурной жизни нашего города за последний час. А теперь – к крими-нальной хронике.
Громкое заказное убийство президента компании «Транслес» господина Нефёдова, о котором мы передавали в прошлых выпусках новостей, раскрыто по «горячим следам» сотрудниками Управления по борьбе с организованной преступностью.
Напомню, что ход расследования уголовного дела по факту убийства господина Нефёдова находится под личным контролем губернатора области. За короткое время опера-тивникам всё же удалось выйти на след преступников. На связи  с места событий наш собственный корреспондент Елена Синичкина.
На экране телевизора появилась молоденькая девушка с микрофоном в руках, за её спиной располагалось здание компании «Сибирские просторы». Зеленов насторожился. Около здания было полно народа, кроме корреспондентов и операторов из других телеканалов, там находились сотрудники милиции, люди в строгих костюмах, о принадлежности которых к соответствующим органам, было не трудно догадаться, скандирующая толпа и просто зеваки. Люди, как муравьи, мелькали за спиной репортёра Синичкиной, половина из которых пыталась выяснить детали произошедшего у другой половины, но последняя, всё время отвечала односложно: «Без комментариев». 
Репортёр поправила причёску и улыбнулась в камеру.
- Мы находимся около входа в здание главного офиса лесодобывающей компании «Сибирские просторы», где только что сотрудниками правоохранительных органов предъявлено обвинение по статье 105 Уголовного Кодекса Российской Федерации - «Убий-ство», её руководителю – Зеленову Сергею Александровичу.
Зеленов скорчил озадаченную мину на лице, отчего стал похож на сказочного гобли-на, которому показали великое чудо – телевизор.
- По сообщению официальных источников информации, не остаётся сомнений в том, что убийство является заказным на почве передела сфер влияния лесодобывающей промышленности Сибирского региона. Это жестокое и дерзкое убийство почётного гражда-нина нашего города всколыхнуло всю прогрессивную общественность.
Напомню, что 25 июля около 9 часов утра по дороге на работу из своего загородного дома в посёлке Ямской, неизвестными лицами из автоматического оружия был расстрелян автомобиль президента компании «Транслес» Николая Нефёдова. Сам Нефёдов и двое его телохранителей скончались на месте, водитель, получив несколько огнестрельных ранений, в настоящее время находится в реанимационном отделении областной больницы.
По имеющимся у нас данным, на следующий день, после покушения на известного предпринимателя, правоохранительные органы получили видеокассету с записью этого кровавого преступления. О человеке, представившего видеозапись пока ничего не известно. Но полученные видеоматериалы стали для оперативников отправной точкой к раскрытию преступления. Им удалось в кратчайшие сроки установить личности нападавших и провести их задержание. По непроверенным данным исполнители заказного убийства входят в одну из криминальных группировок города. Непосредственным заказчиком убийства Николая Нефёдова, по информации отдела региональных и общественных связей главного управления МВД России в СФО (прим.Сибирский Федеральный Округ), является представитель конкурирующей фирмы в сфере лесной промышленности - руководитель компании «Сибирские просторы» Сергей Зеленов.
  Видеокартинка оператора плавно поплыла вперёд и остановилась у парадного входа в здание. Двое сотрудников милиции вышли из офиса и стали расталкивать скопившийся у здания народ, освобождая место для прохода. Следом за ними вышли … О, ужас! Какого чёрта … В этот момент Зеленов почувствовал, как его нижняя челюсть отвисла, наверное, до колен. Двое дюжих молодцев в чёрных масках и спецкостюмах бойцов «СОБРа» выводили под локти закованного в наручники  его самого – Зеленова. Нахально улыбающегося в телекамеры Зеленова, подвели к крытому грузовику и бесцеремонно запихали в кузов, где его подхватили вооружённые охранники. Машина сорвалась с места и сопровождаемая двумя легковыми автомобилями с «мигалками», скрылась за обзором видеокамеры.
В кадре опять появилась Синичкина.
- Что побудило встать на путь преступления господина Зеленова? Алчность, стяжательство или корысть? Зачем преступать опасную черту, за которой человек становится изгоем общества, клеймённым страшным словом – убийца. Неужели у господина Зеленова не нашлось других методов решения коммерческих споров, кроме как хладнокровного и рас-чётливого убийства? Хочется верить, что на эти и другие вопросы, связанные с непрекращающейся волной заказных убийств, захлестнувших улицы нашего города, в скором времени мы всё же получим исчерпывающие ответы.
С места событий специальный корреспондент телеканала новостей Елена Синички-на.
- О других событиях этого дня, - продолжил диктор в студии.
Морозов нажал на кнопку пульта и экран погас.
- У меня два вопроса, - внешне спокойный, Морозов всё-таки нервничал. – Кто ты такой? И какое отношение имеешь к этому делу? То, что ты имеешь непосредственное отношение к убийству и убийцам, я не сомневаюсь. Мне только не понятна твоя роль в этой игре. – Он выдержал паузу. – Я знаю Сергея много лет, он никогда не пойдёт на преступление. Его каким-то образом подставили. А вот каким, кто и зачем, ты мне сейчас расскажешь. В противном случае, из тебя выбьют правдивые показания, как бы ты не пытался скрыть исти-ну.
Над головой Зеленова явно сгущались тучи. Как доказать что ты это ты, когда на тебе весит ярлык непонятно кого, да ещё замешанного в убийстве. В сюжете показали точную копию Зеленова, один к одному, словно брата-близнеца. Хотя, Зеленов с такой рожей сейчас и на копию не тянул. После просмотра новостей он сам на миг засомневался в своей личности, не говоря уже о Морозове. Если друг не сможет разглядеть в нём настоящего Зеленова, тогда всё, пиши, пропало. В милиции тем более не поверят ни единому слову, а сочтут его за сумасшедшего, так как по версии следствия «настоящий» Зеленов арестован за совершённое преступление. Провести остаток своих дней в какой-нибудь психушке не очень-то хотелось. И это в лучшем случае, а в худшем – можно легко стать соучастником преступления, и тогда - длительный отдых в солнечном Магадане в отдельных апартаментах с видом на Северное море. Что же делать? Надо постараться убедить Морозова, что он и есть Зеленов. Но как?
- Тысяча девятьсот девяносто четвёртый год, - выпалил Зеленов, что первое пришло в голо-ву. - Помнишь?
-  При чём здесь это? Я тебя о другом спрашиваю. Не надо уводить разговор в сторону, не получится.
- Послушай, - Зеленов привстал с кровати.
- На место! – Морозов схватился за пистолет. – Сиди, как сидел и не делай резких движений. Не советую заговаривать мне зубы.
- Хорошо, не буду, - пообещал Зеленов и сел на кровать. – Я многого не прошу, только, что-бы ты выслушал меня.
- Валяй, но если мне что-то не понравится в твоём рассказе, сразу схлопочешь по своей коря-вой морде. 
- Мы тогда с тобой жили в одной комнате общежития … номер двести четырнадцать, а когда Лёшка Лепнин женился, мы ему комнату отдали, а сами квартиру снимали в городе. Тебе на это дело родичи каждый месяц деньги высылали. Помнишь?
- Не убедил, - ехидно поморщился Морозов. – Об этом пол института знало. Я тебе двадцать человек найду, которые ещё не такого понарассказывают. Извини дружище, но ты попал в «штангу».
- Ладно … Помнишь, на четвёртом курсе мы оба за Катькой из параллельного потока ухаживали, а лечился потом ты!
- Вот сволочи! – в сердцах выругался Морозов. – Они ведь обещали, что лечение будет анонимным. Я всегда знал, что этим частным медицинским шарашкам верить нельзя. – Он злобно посмотрел на Зеленова. – Слушай, а ты хорошо подготовился к нашей встрече. Долго под меня копал?
- Дурак, ты, Морозов!
- Ну-ну, выбирай выражения, - как-то растерянно произнёс он. – Лучше скажи о том, что знали только я и Сергей.
- Например?
- Как мы называли друг друга, когда учились в институте и кого из исполнителей поп-музыки мы предпочитали больше других?
Зеленов хмыкнул и улыбнулся. В этот момент он почему-то напоминал хитрого тата-ро-монгола.
- Это просто. Я – Зелёный, а ты - Дед Морозов, потому что каждый Новый год переодевался в Деда Мороза и таким образом беспрепятственно пробирался к девчонкам в общежитие пединститута. А на счёт исполнителя, я тебе не скажу … лучше спою.
Зеленов сделал серьёзное лицо и тихонько запел:
« Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна, И не вижу ни одной знакомой звезды.
Я ходил по всем дорогам и туда и  сюда,
Оглянулся и не смог разглядеть следы…
Но если есть в кармане пачка сигарет,
Значит всё не так уж плохо на сегодняшний день.
И билет на самолёт с серебристым крылом,
Что, взлетая, оставляет в земле лишь тень …».
- Точно, Цой.
Морозов медленно опустился на кровать, рядом с Зеленовым, подпёр руками голову и уставился в стену.
- Н-да, - выдохнул он. – В таком случае, я вообще не понимаю, что происходит.
 - Я тоже, - признался Зеленов, но с удовлетворением отметил про себя, что Морозов ему по-верил.
Какая-то гнетущая тишина нависла над головами друзей, каждый из них был погру-жён в калейдоскоп собственных мыслей. Что-то происходило не совсем понятное и явно криминальное. Жестокая игра, в которую они теперь были втянуты оба. Первым разорвал эту неловкую паузу Зеленов.
- Тебе удалось что-нибудь узнать о секретарше и моём доме?
Морозов пристально взглянул в лицо Зеленова, словно хотел найти знакомые черты и окончательно убедиться, что это действительно его друг и нехотя ответил.
- Я связался со своим давним товарищем из ОРБ, который участвовал в твоём задержании, вернее, похожего на тебя человека, но многого выяснить не удалось. В общем, секретарша уволилась из компании за день до убийства Нефёдова, собрала манатки и куда-то исчезла. Из квартиры, которую она снимала, твоя подружка выехала в тот же день. В материалах уголовного дела её фамилия вообще не фигурирует. Я проверил её по нашей базе и как говориться -не была, не состояла, не привлекалась. Скорее всего, твоя секретарша липовая. Наводчица.
- Это я уже понял. Что с домом?
- А с домом всё в порядке, - спокойно ответил Морозов и добавил. – Ты его лично продал четыре дня назад.
- Как?
- Откуда мне знать, как? Одно могу сказать, что живут там люди, вполне респектабельные и документы у них в порядке. Я запросил риэлтерскую контору, через которую осущест-влялась сделка, они заверили, что все бумаги на продажу дома подписывал ты лично и денег получил наличкой полный чемодан. Чистая продажа. Эта контора довольно солидная и связываться с сомнительной недвижимостью и подставными людьми не станет, я тебя уверяю. Там один из бывших наших работает, нормальный мужик. Он мне всё это подтвердил. Так что вспоминай, куда деньги спрятал.
- Ничего я не продавал и денег никаких в руках не держал! - возмутился Зеленов. – Бред ка-кой-то!
- Весело! – присвистнул Морозов. – Значит, твой дом каким-то образом отобрали. Может, документы профессионально подделали? Хотя нет, не может быть, – поправился он. – Не возможно. Такие многомиллионные сделки тщательно проверяются: достоверно устанавли-вается личность, её дееспособность, подлинность документов, подписи и так далее. Но все утверждают, что подписывал документы именно ты, а ты этого не помнишь. Ерунда какая-то получается.
- Что мне делать-то? Ты ведь мент, придумай чего-нибудь.
- Я всего лишь участковый, а не опер и тем более не экстрасенс и не волшебник. В милицию тебе дорога заказана, это точно – не поверят, как пить дать. Дай немного помозговать, - Морозов задумался. – Вот что … - наконец-то он вымолвил через минуту. – Давай для начала прикинем, что нам известно, а там определим, от какой печки плясать.
- Давай, - со слабой надеждой в голосе произнёс Зеленов.
- Предположим следующее, - начал свои рассуждения Морозов. – Двадцать второго числа ты встречался с секретаршей, и она тебе подсыпала снотворное или что-то в этом роде. Очнулся ты через пять дней на городской свалке, но где ты был, и что произошло в течение этих пяти дней, ты не помнишь. Правильно?
- Да.
- За это время убивают твоего конкурента по бизнесу и подставляют тебя. Но кто-то делает это оригинальным способом, при помощи твоего двойника, которого тут же сдают пра-воохранительным органам. Злодей пойман, преступление раскрыто и все довольны. Одновременно срочным порядком пускают с молотка твой дом. Тебе зачем-то делают пластическую операцию и обезличивают, тем самым кто-то загоняет тебя в угол, наверное, чтобы обезопасить себя. Превратившись из короля в пешку, у тебя нет другого выхода, как принять его или их правила игры. Но в чём заключается смысл этой игры, мы пока не знаем. Одно ясно, что это только начало хорошо продуманной комбинации. – Глаза Морозова сверкнули, и он развернулся лицом к Зеленову. – Слушай, я подозреваю, что твои неприятности ещё не закончились. Надо сломать их планы.
- Ты меня очень обрадовал. А что ты имеешь в виду?
- Это же понятно, как дважды два. Раз тебя оставили в живых, значит, ты им ещё нужен.
- Зачем?
- Не знаю. Информации маловато. Я не вижу связи между твоими проблемами и убийством Нефёдова. Интуиция мне подсказывает, что связь должна быть. Чтобы отобрать твой дом, для этого конкурента по бизнесу убирать не нужно, это уж точно.
- Может, ты ещё раз свяжешься со своим товарищем из ОРБ, расспросишь его более подроб-но?
- Попробую, конечно, но думаю, сильно болтать он не будет. Такие материалы ведутся под грифом «совершенно секретно». Да и о твоём существовании они навряд ли догадываются.
- И это всё, к чему ты пришёл? – огорчился Зеленов. – Никудышный из тебя Шерлок Холмс получается. По-твоему выходит, что мне пора возвращаться обратно - на помойку. Что ж прощай друг Морозов! Об одном прошу: не забывай обо мне, хоть иногда подбрасывай в му-сорный бак мясистую косточку.
- Ладно, не скули. Есть у меня одна идея.
- Я весь – внимание. 
- Петрович сказал, что твоё лицо лепили в какой-то дорогой клинике, где есть лазерный скальпель. А таких клиник в городе раз-два и обчёлся. С них и надо начинать проверку.
- Как ты это себе представляешь? Я приду в клинику и скажу: «Здравствуйте, я Зеленов, вы мне недавно лицо переделали, так я на вас жаловаться пришёл, потому что операцию проводили без моего согласия». И обязательно добавлю: «Ко всему прочему по вашей мило-сти я стал бомжем и убийцей. Срочно верните мне старое лицо и доброе имя!».
- Ну, ты даёшь Зеленов! Ты конечно в бизнесе светлая голова, но в житейских ситуациях лох конченный. Тебе туда идти не обязательно.
- Кто же тогда пойдёт? Может – ты?
- Не-а.
- За что я тебя Морозов ненавижу, так это за то, что ты постоянно пытаешься тянуть кота за хвост. Говори толком.
- Необходимо привлечь на свою сторону третью могущественную силу, - мистическим голосом произнёс он.
- А-а-а, понял. Нужно связаться с загробным миром. Вызвать дух Нефёдова и у него всё ра-зузнать. Так?
- При чём здесь загробный мир? Объясняю популярно. Как ты думаешь? Кто кроме правоохранительных органов может не плохо владеть информацией по делу Нефёдова? Правильно. Жур-на-ли-сты! Это убийство очень громкое, и как мы выяснили, имеет много тёмных пятен, а потому они однозначно провели своё расследование. Сенсация, друг мой это деньги и не малые.
- Что ты конкретно предлагаешь?
- Позвони на телеканал и пригласи для приватного разговора тележурналистку из криминальных новостей … эту … Синичкину. Скажи, что у тебя есть интересная информация по делу Нефёдова. Она придёт, не сомневайся. Сыграет профессиональное любопытство. На встрече поторгуйся, выясни всё, что знает она, а потом заяви о том, что арестованный Зеленов липовый и чтобы это доказать нужно под предлогом подготовки очередного репортажа проверить некоторые клиники пластической хирургии.
- Смело, - изумился Зеленов странной, но не лишённой здравого смысла, логике Морозова. – А если она мне не поверит?
- Ты постарайся. Я же тебе поверил.
- Как же я пойду на встречу к девушке с таким лицом?
- Да уж, такую морду лучше в шкафу прятать. Не дай бог Зеленов ты кому-нибудь во сне приснишься. Так и Кондратом стать не долго. Делать нечего, поживёшь у меня, пока все отёки не сойдут. С Мариной я договорюсь.
- Андрюша! – раздался её голос из кухни. – Ужин стынет, садитесь за стол!
- Пойдём, Серёга, а то сейчас получим по полной программе.
На столе аппетитно дымились куриные бёдрышки приправленные сметанным соусом, рядом стояла виньетка с салатом оливье и хлеб, а на гарнир Марина подала спагетти украшенные сверху зеленью. Зеленов сел за стол и подумал, что с холостяцкой жизнью надо было давно заканчивать. Обязательно женюсь, твёрдо пообещал он себе … как только стану человеком.

Прошло четверо суток с того момента, как Зеленов появился на пороге квартиры Морозовых. Отёки на лице практически сошли. Такое быстрое преображение своей фи-зиономии Зеленов связывал с чудодейственной мазью патологоанатома. Он наносил её тщательно, как и предписывал Петрович, каждый день - утром и вечером. На пятые сутки лицо выглядело вполне здоровым, за исключением исчезающего синяка на подбородке и тёмных кругов под глазами, которые легко можно скрыть за солнцезащитными очками. Вот теперь  настало время воочию убедиться, на что способна пластическая хирургия.
Зеленов подошёл к зеркалу и стал разглядывать своё новое лицо. Не Ален де Лон это точно. Не красавиц, но и не урод. Лицо среднестатистического мужчины. Так, серая мышка. Особь мужского пола, зачатая сантехником и поварихой. В милиции бы о таком сказали: «особых примет нет». В данных обстоятельствах может быть это и хорошо, не приметное лицо – залог здоровья. Зеленов вспомнил своего школьного друга примерно с таким же ти-пом лица. Они вместе в школе вытворяли всякие мелкие пакости, при чём заводилой, вдохновителем и исполнителем пакостных идей был его друг, а все шишки получал Зеленов. А всё почему? Да потому что у друга было лицо серое, невзрачное, а у Зеленова - яркое, запоминающееся. Вот все и тыкали в него пальцем. 
В основном, Зеленов был удовлетворён работой неизвестного пластического мастера. Могло быть куда хуже. Главное – ему вернули облик человека. Но искорка сожаления по себе родному, тому, до боли знакомому лицу всё-таки не давала покоя. Зеленов словно попал в зазеркалье, смотрел на своё отражение, но видел совершенно другого, не знакомого ему мужчину. Просто нужно привыкнуть, успокоил он себя. Морозов тоже был удовлетво-рён его перевоплощением, сказав, что превращение гадкого утёнка в «прекрасного лебедя» завершилось успешно.
Настало время перейти к активным действиям. Под лежачий камень вода не побежит. Пора самому разбираться, что к чему.
Морозов прочитал Зеленову напутственную речь, протянул газету с телефонным номером телеканала и указал на свой домашний аппарат.
- Звони. Разговаривай спокойно, убедительно и не суетись. У тебя всё получится. Вперёд.
Зеленов не суетился, он знал, что от этого разговора зависит многое, а потому несколько раз прокрутил его в голове. Приложив к уху телефонную трубку, он набрал шесть цифр, значащиеся в газете, как номер для справок и телерекламы. Поползли длинные моно-тонные гудки.
- Алло. Здравствуйте, - прозвучал мягкий женский голос. - Рекламный отдел телеканала но-востей. Чем могу помочь?
- Пригласите, пожалуйста, Елену Синичкину.
Голос в трубке почему-то стал жёстче.
- Это служебный телефон. Мужчина, не занимайте линию. Звоните ей на сотовый.
- Подождите, не кладите трубку! Она мне срочно нужна, а я не могу до неё дозвониться. Во-прос жизни и смерти!
- А кто её спрашивает? – полюбопытствовали на том конце провода.
- Это её муж.
- Правда? И когда же она успела выйти замуж? Буквально вчера вечером она ни о чём таком не помышляла. Мне кажется, что вы немного лукавите.
- Если честно, то – да, - признался Зеленов, мысленно проклиная себя за такую грубую оплошность. – Мы только собираемся пожениться. Сами поймите, если бы я вам представился как её друг, вы бы не захотели со мной разговаривать.
- Хорошо, - без энтузиазма возвестил голос, - сейчас позову. – Женщина положила трубку  рядом с собой и куда-то крикнула. – Ир, посмотри, где Синичкина! Пусть к телефону подой-дёт!
Ждать пришлось секунд сорок. В трубке слышались приглушённые голоса, женский смех и жужжание каких-то электронных аппаратов.
- Алло, - наконец-то «ожила» телефонная трубка.
- Елена Синичкина? – на всякий случай уточнил Зеленов.
- Да. 
- Извините, что мне пришлось таким не ординарным способом позвать вас к телефону, но другого выбора у меня не было. Я не буду представляться, потому что моя фамилия вам ничего не скажет. Лучше перейду сразу к делу. Вас интересует дополнительная информация по делу господина Нефёдова?
- Смотря какая?
- Я уверен, вы не разочаруетесь. Информация связана с личностью убийцы и мотивах пре-ступления.
 - Можно конкретнее, о чём идёт речь?
- Вы же понимаете, что дело связано с криминалом, а потому, лучше все подробности обсу-дить с глазу на глаз. Я бы мог встретить вас после работы?
- Боюсь, долго ждать придётся. Давайте встретимся сегодня в одиннадцать часов возле кафе «Тройка». Это в центре города. Знаете? Я как раз в это время буду в том районе.
- Хорошо. Договорились.
- Как я вас узнаю?
- Не волнуйтесь. Главное, что я знаю вас в лицо.
- Тогда до встречи. И не забудьте – ровно в одиннадцать. Я не располагаю свободным време-нем. – Она положила трубку.
Зеленов бросил взгляд на часы. До встречи оставалось чуть больше часа. Первый шаг сделан, нужно только уговорить Синичкину помочь ему. Но это, как говорится, дело техники. Он почти не сомневался, что информация, которой он обладает должна заинтересовать тележурналистку.
За оставшееся время он успел позавтракать, обсудить все нюансы будущей встречи с Морозовым и привести себя в порядок. Он попросил у друга солнцезащитные очки, чтобы не было видно синих кругов под глазами и немного денег. Морозов где-то отыскал дымчатые стёкла в стиле «капельки» и двести рублей денег. Конечно, не густо, но, в конце концов, это деловая беседа, а не романтическое свидание. И не Зеленов назначил встречу около кафе. Обойдётся. Кормить тележурналистку он собирался исключительно информационной пищей, а главное побольше получить её от Синичкиной.
Морозов оторвал клочок газеты и написал на нём номер своего домашнего телефона, как он выразился: «На всякий случай». Условившись встретиться вечером дома, Зеленов сунул бумажку с телефонным номером в задний карман брюк и поспешил на рандеву с незнакомкой.
На улице, ярко, по-летнему светило солнце. Пляжный сезон в самом разгаре. Жара – градусов двадцать пять. К обеду температура воздуха поднимется ещё выше. Полным ходом идёт пора отпусков, водных феерий, где-нибудь у песчаных берегов Чёрного моря и других долгожданных удовольствий. И только те, кто не успели или не смогли уехать из пыльного пекла города, одиноко бродили по улицам в поисках прохлады.
Оставив позади раскалённые коробки высоток, Зеленов вышел к трамвайной остановке и, наверное, за много лет впервые оказался в общественном транспорте. Полупус-той вагончик мерно застучал по рельсам, отмеряя по расписанию впереди бегущие километры стального полотна. От дома Морозова до центра города было довольно далековато, но один существенный плюс всё же был - пересадок на другой транспорт делать не нужно. И как это не звучит странно, Зеленов получил большое удовольствие от поездки в трамвае, наблюдая в его окна бурлящую жизнь города. Через сорок минут он соскочил с подножки и направился к назначенному месту встречи. Кафе находилось в пяти минутах ходьбы.
Он узнал её сразу.
Недалеко от входа в кафе, со стороны улицы, за пластмассовым столиком одиноко сидела тележурналистка и величаво подносила ко рту стакан с соком, который она медленно вытягивала через трубочку. Молодая симпатичная девушка с точёной фигуркой и большими карими глазами, казалось, смотрела на этот мир надменно, небрежно и кроме сею минутного удовольствия от напитка, её вокруг ничего не интересовало. На столе лежал её пухлый блокнот, видимо, для черновых записей и дорогая ручка фирмы «Паркер».
Зеленов твёрдой походкой подошёл к столику, поправил солнцезащитные очки и легонько склонившись, представился девушке, не обратившей на него никакого внимания.
- Здравствуйте, меня зовут Игорь, - соврал он. – Это я вам сегодня звонил.
Наконец она подняла свои красивые глаза.
- Ах, да, - бросила она, будто только что об этом вспомнила. – Присаживайтесь.
Зеленов уселся напротив. Девушка действительно была красива. А какой взгляд… Пронизывающий в самое сердце. Он даже на мгновение забыл, зачем сюда пришёл и с трудом сумел взять себя в руки.
- Что вы хотели мне рассказать?
- Дело в том, - начал Зеленов, немного запинаясь, - что я знаю некоторые подробности по делу Нефёдова, о которых ещё никому не известно.
- Очень интересно, - сказала она, потом поставила стакан на стол и обвела оценивающим взглядом сидящего перед ней мужчину. – Прошу, вас, продолжайте, - вежливо произнесла она, одновременно взяв в руки блокнот и ручку.
Зеленов хотел начать свой рассказ какой-нибудь умной фразой, чтобы произвести на девушку благоприятное впечатление, но ничего толкового в голову не приходило. В голове крутились какие-то дурацкие мысли, типа: «Интересно, как она целуется?» или «Кто тот счастливчик, с которым она встречается?». Подобная лабуда потоком вертелась в голове и не давала Зеленову сосредоточится на серьёзном разговоре, можно сказать, определяющим его дальнейшую судьбу. И он решил, не долго думая сразу огорошить её сенсационным заявлением.
- Я знаю точно, что арестованный господин Зеленов - не настоящий! – Фраза прозвучала почти как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию» - «А царь-то не настоящий!».
Тележурналистка застыла со своим пишущим оружием в руках, скривила губки и как-то странно взглянула на собеседника. Потом опять положила блокнот на стол и спросила:
- А какой он? Искусственный? Может быть он – робот? – По её выражению лица было непонятно, то ли она шутит, то ли спрашивает серьёзно. – Вы случайно на учёте в психдиспансере не состоите?
- Почему? – тупо переспросил Зеленов, не ожидавший такой реакции на голую правду.
- Нам на телеканал в течение трёх дней позвонили двое мужчин, и оба утверждали, что они являются убийцами господина Нефёдова. Требовали, чтобы у них взяли интервью. Потом выяснилось, что они вялотекущие шизофреники. Вы не обидитесь, если я вас внесу в общий список под номером три? В следующий раз, когда я буду делать репортаж о ненормальных,  обязательно позвоню вам и возьму интервью. До свидания.
Она поднялась и забрала со стола свои вещи.
- Подождите! Вы неправильно меня поняли! – воскликнул Зеленов, увидев, что для журналистки он уже не представляет никакого интереса. – Я очень хорошо знаю настоящего Зеленова, он мой лучший друг, можно сказать почти как брат, как отец родной …
- Вот видите, - прервала его девушка, - вы даже толком не можете сказать, кем он вам прихо-дится – другом, братом или сватом.
- Хорошо, - Зеленов вскинул ладонями вверх. Это был его последний шанс заставить тележурналистку остаться. – Сейчас я вам скажу чистую правду. - Он набрал полную грудь воздуха и голосом многострадального отца, который двадцать лет искал свою пропавшую дочь и наконец-то её нашёл, заявил: - Я и есть – Зеленов!
Тележурналистка неожиданно закашлялась и рассмеялась.
- Ну, знаете ли … Вы, видимо, не просто состоите на учёте в психушке, а недавно сбежали оттуда. Желаю скорейшего выздоровления.
Она развернулась, и плавно покачивая упругими бёдрами, направилась в сторону припаркованных автомобилей.
«Чёртов идиот!» - мысленно обругал себя Зеленов и взялся за голову. «Что же теперь делать?». Он машинально схватил со стола не допитый стакан тележурналистки и жадно осушил его. Окончательно осознав, что без её помощи ему всю оставшуюся жизнь придётся ковыряться в мусорных баках, Зеленов поднялся и поспешил догнать девушку. Он твёрдо решил, что она во чтобы то ни стало, выслушает его, даже если ему придётся применить грубую силу, похитить её – да всё, что угодно. Теперь уже всё равно.
Но, видимо, он был не единственным, кто желал того же.
Зеленов уже видел её фигуру около автомобиля. Она открывала дверцу своего новенького «Рено», но тут, словно из-под земли, рядом с ней появились два «накачанных» жлоба с тяжёлыми боксёрскими подбородками. Они прижали её с двух сторон, и что-то стали говорить. Она на секунду оторвала внимание от автомобиля, выслушала их короткую речь, потом отмахнулась и продолжила открывать ключом дверцу машины. Парень, что стоял справа, перехватил тележурналистку за запястье, но она с силой вырвала руку, развернулась и, прижавшись спиной к автомобилю, приняла боевую стойку. Один из говоривших погрозил ей пальцем, как шаловливому рёбенку и указал рукой на припаркованный недалеко джип «Ленд Крузер». Тележурналистка отрицательно мотнула головой и нанесла стоящему рядом громиле удар каблуком-шпилькой в колено. По всему было ясно, что схватка закончится не в пользу слабого пола. Несмотря на внушительные габариты тела у парня оказалась отменная реакция, каблук чиркнул по джинсовой ткани брюк и никакого вреда ему не причинил, а только спровоцировал на ответную реакцию. Парень коротким боковым хуком приложил кулак к челюсти тележурналистки и тут же подхватил её обмякшее тело. Он без особых усилий забросил девушку к себе на плечо и сопровождаемый, оглядывающимся по сторонам вторым громилой, направился к джипу.
Улица всегда полна неожиданностей и сюрпризов, и поэтому редкие свидетели происшествия украдкой бросали любопытные взгляды на мужчин грозного вида, но как ни в чём не бывало, удалялись по своим делам. 
«Качки» бесцеремонно затолкали, не подающую признаков жизни девушку на заднее сидение джипа и развернулись в сторону спешащего на помощь Зеленова.
- Эй, вы кто такие!? – на ходу крикнул он. - Оставьте её в покое!
Зеленов приблизился к похитителям, но ответа так и не получил. Вступать в драку с двумя шкафообразными мужиками было равносильно самоубийству и он, чтобы привлечь внимание окружающих, несколько раз выкрикнул одно и тоже слово:
- Ми-ли-ци-я-я!!!
Незнакомцы на мгновение застыли в не решительности, но ничуть не испугались, а его крик так и остался без внимания прохожих. Получилось всё наоборот. Парень, который только что расправился с девушкой, сделал два быстрых шага на встречу кричащему Зеленову и повторил, до автоматизма отработанный удар. Костяшки кулака чётко врезались в подбородок. Зеленов проглотил последнюю букву спасительного слова, исполнил в воздухе замысловатый пируэт и, простившись со стильными очками Морозова, всей спиной рухнул на землю.    
Очнулся он в джипе. Подбородок немного побаливал, но челюсть вроде бы оставалась на месте. Глаза были перевязаны тугой повязкой, руки затянуты верёвкой и жёстко зафиксированы на сидении. Автомобиль почти бесшумно и плавно двигался по ас-фальтированной дороге. В салоне чувствовался целый букет запахов, состоящий из паров бензина, женских духов и мужского пота.  Из этого следовало, что тележурналистка и похитители были рядом. Куда их везут? Но вслух задавать этот вопрос он не решился. В некоторых случаях лучше прикинуться «деревом», мелкой букашкой, чтобы оставаться не заметным. Всё равно они являются исполнителями чьей-то воли, и разговаривать не станут. А вот шанс оказаться ещё разок в нокауте неожиданно очнувшемуся пленнику был велик.  Тележурналистка, видимо, была того же мнения, потому что по её учащённому дыханию Зеленов понял, что она пришла в себя.
Примерно через пол часа автомобиль свернул на просёлочную дорогу и, шурша колёсами по грунтовке, стал удаляться от автострады. Ехали не долго. Машина мягко затормозила, щёлкнули замки задних дверей и пленников бесцеремонно вытащили из са-лона. 
- Повежливей! – прозвучал голос тележурналистки.
- Заткнись, сука! – совсем не вежливо ответил похититель.
Где-то впереди лязгнула железная дверь. Громила мёртвой хваткой сдавил предплечье Зеленова и куда-то потащил, как слепого котёнка. Через несколько шагов они остановились, здоровяк положил ладонь на голову пленника, надавил вниз и начал заталкивать Зеленова в какой-то узкий и низкий проход. Зеленов споткнулся ногой о порог, но устоял. В помещении пахло сыростью и всё тем же бензином.
Пленников усадили на стулья, и связали верёвками так, чтобы со стульев невозможно было подняться, и только после этого сняли повязки. Зеленов зажмурился от внезапно ударившего в глаза электрического света. Он огляделся по сторонам. Это был заброшенный капитальный гараж. Помещением, явно, давно никто не пользовался. На голых кирпичных стенах висели полуразвалившиеся и прогнившие в некоторых местах деревянные полки, когда-то приспособленные под инструменты. На бетонном полу валялись ржавые канистры, гаечные ключи, помятый капот от старенького «Москвичонка» и другой бесполезный авто-мобильный хлам, оставленный бывшим хозяином. Слева с растрёпанными волосами сидела тележурналистка, которая крутила головой и пыталась понять, зачем её сюда привезли. Ря-дом с массивными железными воротами гаража стояли трое мужчин, весело наблюдавшие за первой реакцией пленников. Громил среди них не было.
- Ну, что, голубки, очухались? – спросил один из них.
Зеленов сразу узнал его по голосу. Это был один из «гостей» его дома, которого он заочно окрестил Прибалтом. Так вот ты какой – «Северный олень», подумал Зеленов, разглядывая мужчину. Внешность и манера поведения этого человека лаконично вписывались в одно слово – пижон. Набриалиненные волосы, костюм с отливом, начищенные до блеска туфли говорили о его пристрастии постоянно выглядеть с иголочки, но в то же время в каждом его жесте улавливалось позёрство. Второй мужчина старался остаться в тени, постоянно наблюдал и как будто осторожничал. Одет простенько, без наворотов, взгляд колючий, презрительный, из-под лобья. В руках он держал раскрытую сумочку тележурналистки, в которой время от времени что-то выискивал. Зеленов готов был биться об заклад, что это и есть Битюг. Ещё один мужчина, который стоял отдельно от остальных, заинтересовал Зеленова больше. Держался обособлено, всем видом подчёркивая, что он не из этой компании. Под его левым глазом красовался рваный зарубцевавшейся шрам, но лицо холёное, чисто выбритое, взгляд прямой, пронзительный. В отличие от остальных он не осторожничал и не спешил задавать дурацких вопросов. Тёртый калач, отметил про себя Зеленов, с этим нужно ухо держать востро. Он из троих самый опасный.
Девушка заметно начала нервничать.
- Что вам от меня нужно! Я известная тележурналистка, меня будут искать и у вас возникнут большие неприятности! – Синичкина гневно смотрела на похитителей, одновременно пыта-ясь освободиться от верёвок, но у неё ничего не получилось. 
- Кто же тебя здесь будет искать, дурочка? – ухмыльнулся Прибалт. - Впрочем, ты нам совершенно не интересна, - спокойно сообщил он и подошёл ближе. – Мы тебя отпустим. Только скажи, что тебе успел наболтать этот филин? – Он указал на Зеленова, который с синяками вокруг глаз, наверное, был очень похож на эту птицу.
- Этот псих? Ничего особенного. Немного рассмешил, сказав, что он является Зеленовым. Вы, наверное, знаете про убийство господина Нефёдова …
- Знаем, знаем, - перебил её Прибалт, - и ты ему не поверила?
- Естественно! Если бы я верила всяким придуркам, меня бы давно выгнали из телеканала.
- А, зря, - медленно выдохнул Прибалт. – Он действительно является таковым, только чуть-чуть переделанный. Да, господин Зеленов? – Но тот промолчал. – Будем играть в пленных партизанов?
- Я тоже не понимаю, зачем я вам понадобился. По-моему с помощью вашей подельницы вы уже основательно почистили мой дом и продали его. Что вам ещё нужно?
- Так ты всё слышал, что происходило в доме? Не хорошо подслушивать чужие разговоры, - покачал головой Прибалт. – А нужен нам абсолютный пустячок. Хорошенько подумай и точно опиши место, где ты нашёл «доску». Вот и всё.
- Какую ещё «доску»? – не понял Зеленов.
- Сейчас я быстренько освежу тебе память, - Прибалт выкинул вперёд ногу и со всей силы въехал Зеленову каблуком в лоб. Пленник вместе со стулом повалился на бетонный пол га-ража. – Ну, как, вспомнил?
От сильного удара Зеленову показалось, что череп раскололся пополам, как грецкий орех. Он тяжело закряхтел и тряхнул головой, медленно возвращаясь в сознание. Какой-то парадокс получается. Тотальное невезение. Чёрная полоса, развернувшаяся на девяносто градусов. Он совершенно сбился со счёта, который раз за последнее время ему доставалось по голове. И что самое обидное, все били его просто так, без каких-либо причин, словно на лбу было выведено большими буквами: «УДАРЬ МЕНЯ». 
- За что вы его бьёте!? – неожиданно заступилась тележурналистка. – Что он вам сделал!?
- Действительно, - вмешался в разговор мужчина со шрамом.– Так ненароком прибьёшь его, а он нам нужен живой. – Он обладал мягким, бархатистым голосом, совершенно не выражавшим враждебности. Именно это и настораживало. - Господин Зеленов циви-лизованный человек, известный бизнесмен, он и так всё расскажет. Избиение – это метод вандалов и невежд. Я прошу простить моего…м…м…коллегу, он был несколько не терпелив, - и глядя на виновника добавил. - Подними его.
 Прибалт нехотя подошёл к лежащему Зеленову и вместе со стулом поставил его на прежнее место. Натянуто улыбнулся и сделал вид, что сдувает с него пылинку.
- Так лучше, - удовлетворённо констатировал мужчина со шрамом и опять посмотрел на Прибалта. – Господин Зеленов действительно не понимает о чём идёт речь, вернее, он не понял твоего жаргонного языка. Я бы тоже на его месте задал резонный вопрос. Но если вы позволите, я объясню. – Он сунул руки в карманы брюк, сделал несколько шагов и оказался за спинами пленников. – Предмет, ранее упомянутый как «доска», есть ничто иное, как Новгородская икона «Божьей матери» тринадцатого века, которая висела в вашем кабинете, господин Зеленов. Припоминаете? От вас требуется не многое, всего лишь показать место, где вы её нашли. Я обещаю, что после этого вас сразу же отвезут туда, куда вы скажите. И вы будете с улыбкой вспоминать об этом неприятном инциденте. Ну, как?
Зеленов был абсолютно уверен, что за слащавыми словами незнакомца кроется со-всем другой смысл. Слишком просто для той ситуации, в которую попал Зеленов. Должна быть и обратная сторона медали этого дела. Но при чём здесь то место в подземелье? Что в нём такого? Нет, говорить нельзя. Попробовать потянуть время и увести разговор в сторону? Может быть, таким образом, удастся что-нибудь выяснить.
- А кто вернёт мне лицо, мой дом, мою работу?
- Я бы на вашем месте довольствовался малым, хотя бы тем, что вас оставят в живых. Мёртвым, как вы понимаете, земная суета ни к чему.
- Вы угрожаете?
- Упаси господь, я всего лишь пытаюсь обрисовать ваше ближайшее будущее. Боюсь, если вы не вспомните место, где нашли икону, то отсюда живыми не выйдите. Пожалейте хотя бы девушку, она ведь не виновата в том, что судьба её по роковой случайности свела с вами. Вы всё-таки разумный человек, не стоит погибать из-за пустяка.
- Вы хотите меня убить? – вмешалась в разговор Синичкина. – Я-то здесь причём? У меня вечером очень важное интервью, меня ждут на работе. Вы обещали отпустить меня.
- Не так быстро, детка. Помогите нам, и вы сразу же покинете это место. По большому счёту вопрос не стоит и выеденного яйца.
- Что я должна делать?
- Помочь вашему другу вспомнить, где он нашёл икону.
- Он не мой друг!
- Я искренне желаю вам подружиться и чем быстрее, тем лучше.
- Какие гарантии, что вы меня потом отпустите?
- Никаких. Только моё слово.
Тележурналистка немного подумала, видимо, соображая как начать разговор с чело-веком, которого она знает чуть больше часа и к тому же до недавнего времени в её глазах выглядевший совершенным психом. Какое-то решение она приняла и посмотрела на Зелено-ва.
- Что вы смотрите, как недотёпа. По вашей милости меня должны убить, а вы упёрлись ро-гом в землю и молчите. Скажите им, что они просят, и пойдёмте отсюда.
Зеленов проигнорировал сумбурный выпад Синичкиной и обратился к мужчине.
- Я не понимаю, чем так знаменито это место? Может быть, объясните?
- Слишком много вопросов для одного ответа. Вам этого знать ни к чему, спать будете креп-че. Вы разбираетесь в картографии? – неожиданно спросил он.
- Немного.
Мужчина проследовал к воротам гаража, где рядом, прислонённый к стене, стоял металлический кейс. Он немного повозился с шифром и достал из кейса плотный лист бумаги свёрнутый вчетверо.
- Вот карта геологической и спилиологической разведок подземных коммуникаций города, датированная пятьдесят пятым годом прошлого столетия. Самая точная на сегодняшний день. – Он подошёл к Зеленову и развернул перед его глазами потрёпанный кусок ватмана, со схемой отпечатанной типографским способом. – Это, - мужчина ткнул пальцем в один из маленьких квадратиков в центре карты, - здание вашей компании. – Это, - он указал на про-долговатые линии, пересекающие карту во всех направлениях, - подземные шахты, тоннели, ходы, лазы и старая система канализации города. Масштаб карты равен ста метрам к одному сантиметру. Как видите, Сергей Александрович, я облегчил вам задачу и сэкономил время. Остаётся указать на карте то самое место, и после небольшой проверки мы полюбовно ра-зойдёмся.
- К сожалению, это не возможно.
- Почему? – удивился мужчина, видимо, уверенный, что его тактика допроса должна была сработать на все сто процентов.
- У меня руки связаны.
- Ах, да, - он кивнул Прибалту. – Развяжи.
Когда руки оказались свободными Зеленов, глядя на карту, с изумлением отметил, насколько город пронизан подземными коммуникациями. Он где-то читал, что город был основан в семнадцатом веке ссыльными каторжными. По указу Петра-I со всех уголков России сюда направлялась бесплатная рабочая сила, которая разрабатывала и добывала залежи олова и железной руды. Потом были обнаружены серебряные жилы и к добычи серебра подключилась династия Демидовых. Россия прирастала Сибирью. Каторжный посёлок с каждым годом разрастался и за три столетия превратился в индустриальный город. Никто не считал, сколько за это время было добыто полезных ископаемых, вырыто шахт, проложено подземных тоннелей, в большинстве своём уже не действующих, но некоторые скептики подсчитали другие цифры и стали утверждать, что город под тяжестью железобетонных конструкций может провалиться под землю. И Зеленов, разглядывая карту, понял, что все основания так думать у них имеются.
Он ещё несколько секунд смотрел на карту-схему, определяя то место, где он нашёл икону и, наконец, окончательно определившись, ткнул пальцем совершенно в другое место.
- Вот здесь!
Выбранный подземный участок, как ему показалось, являлся наиболее труднодоступным, требующий значительного времени для поиска – минимум часов пять уйдёт. И если к этому времени им не удастся выбраться из гаража, то похитители вернуться явно не в духе.
- Вы уверены? – мужчина смотрел с подозрением, сверля пленника глазами.
- Абсолютно, - твёрдо подтвердил он. – Мне незачем врать, хочется ещё немного пожить на этом свете.
- Я рад, что вы это понимаете. Даже не пытайтесь представить последствия вашего обмана, для вас я приготовил нечто изощрённо-новенькое, - он хищно улыбнулся.
Мужчина аккуратно свернул карту и положил её обратно в кейс, потом достал мобильный телефон и мелодично набрал номер.
- Это я. Мы выезжаем, через сорок минут будем на месте … Хорошо… Я понял. Это не обсуждается. We answer the purpose. Au revoir. 
Он сделал шаг к воротам гаража и коротко бросил в адрес своих подельников:
- Уходим. Нужно торопиться.
- Куда этих девать? – поинтересовался Прибалт, указывая на пленников, попутно привязывая Зеленова обратно к стулу.
- Здесь пока посидят. Гараж закроем, за воротами двое моих ребят покараулят. Тут как в кре-пости, не сбегут.
Они вышли. Маленькая гаражная дверца гулко лязгнула, снаружи дважды провернулся тугой замок и пленники остались одни.
- Что вы им сказали? Нас выпустят отсюда? – возбуждённо спросила тележурналистка.
-  Слишком много вопросов на один ответ, - повторил только что озвученную фразу Зеленов. – Вы кстати не знаете, на каком языке он произнёс последние слова?
- На английском: «Мы у цели. До встречи», - она внимательно посмотрела на Зеленова.
- Странно, что он в своей речи употребляет иностранный язык.
 - Вас только это интересует? Вы вообще что-нибудь собираетесь делать? Вы ведь мужчина! Может быть, подождать, когда они вернуться, а потом они нас отпустят?
- Интересное предложение,  только не реальное.
- Да, чёрт возьми, реально то, что вашими молитвами, я оказалась в заложницах непонятно у кого! Только вы  виноваты в том, что я сейчас здесь! И мне совершенно наплевать, как вы собираетесь выкручиваться из этой ситуации!
- Не шумите, - прервал Зеленов бурную триаду тележурналистки,.
- Что? Да вы вообще понимаете в какую ситуацию мы попали? Надеюсь, вы рассказали им всю правду?
- Вы действительно думаете, что я идиот? Если бы я сказал так, как оно есть на самом деле, то по их возвращении мы будем уже мертвы.
- Почему?
- Как вы не можете понять? Это же очевидно. Сами посудите. Зачем мы им нужны живые? Информацию, которая их интересовала – они от меня получили. Значит, я автоматически становлюсь в разряд не желательных свидетелей. Вас тоже не пощадят, потому что вы тележурналистка, которая может растрезвонить об этом по всем каналам. Ко всему прочему, ваши родственники и коллеги по работе даже не догадываются, где вы сейчас находитесь. Вот и выходит, что в силу вступает старая аксиома: «Нет человека – нет проблем».
- Вы хотите сказать, что солгав, они нас оставят в покое?
- По крайней мере, до тех пор, пока не будет найдено то место.
- А что это за место?
- Долго рассказывать, да и не время.
- Но они же его не найдут и вернуться, - тележурналистка с ужасом посмотрела на Зеленова. – Что тогда?
- Будут пытать, - спокойно ответил он.
- Так вы ко всему прочему ещё и мазохист, - тяжело вздохнула она. – Угораздило же меня влипнуть в эту историю. Господи, за что мне всё это? - взмолилась она и посмотрела куда-то вверх. – Почему около меня крутятся одни недоумки и сумасшедшие?
Будь она не связана, подумал Зеленов, то наверняка упала бы на колени и стала мо-литься.
- У нас есть пара часов, чтобы выбраться отсюда, - прервал её стенания Зеленов.
- Это, каким же образом? – удивлённо спросила она. – Мы привязаны к стульям, находимся внутри капитального гаража, а за воротами нас охраняют двое громил. Мне приходится сожалеть только об одном - что вы не Девид Коперфилд. Он бы точно что-нибудь придумал.
- Я конечно не он, но кое-какие мысли у меня имеются.
- Представляю, - многозначительно произнесла она.
Зеленов ответил не сразу. План, как выбраться отсюда, у него созрел давно. Главное, что ему удалось выпроводить похитителей из гаража. Осталось только проверить задумку на практике.
- Как говорит один мой знакомый: «Не стоит возникшую паузу превращать в тишину, а нужно ею максимально выгодно пользоваться».
С этими словами он медленно качнулся на ножках стула и резко оттолкнулся ступнями ног от бетонного пола. Подлетев сантиметров на двадцать, деревянный стул через мгновение приземлился и, не выдержав веса пленника, развалился на несколько частей. Зеленов освободился от верёвок и поспешил к воротам гаража.
- Стойте. Куда же вы? А – я?
Он махнул рукой, припав глазом к небольшой щели между двумя стальными ворота-ми.
- Так, так. Не плохо. Наши держиморды сидят в джипе и в ус не дуют. Охранники хреновы, - радостно ругнулся он и, развернувшись, подмигнул девушке.
- С чего такое бурное веселье? – спросила она. – Может, начался очередной приступ поме-шательства?
- Не угадали. Я почувствовал вкус свободы.
- Развяжите же меня, наконец! – крикнула она.
- Тише, здесь хорошая акустика. Не сейчас. Вы мне будете только мешать.
- Что!? Вы совсем обалдели!? Если вы немедленно меня не освободите, то я буду кричать!
- А если вы громко скажите хоть одно слово, то я в ваш маленький симпатичный ротик вставлю большой и грязный кляп.
Она злобно фыркнула, но, подчинившись его угрозе, замолчала.
Зеленов с деловитым видом прошёлся по гаражу, изредка останавливался, что-то выискивая в этом проржавевшем автомобильном хламе. В углу он обнаружил короткий железный прут, взял его в руку, прикинул вес и, не удовлетворившись, положил обратно. Так он бродил минут пять, проделывая тоже самое с другими железяками, которые попадались ему на пути, пока не добрался до помятого капота от «Москвичонка», одиноко валявшегося у стены гаража.
- Вы хотите собрать из этого металлолома автомобиль и уехать отсюда? – съязвила тележурналистка, наблюдавшая за его действиями. – Тогда ваш план просто гениален. Я знаю, что у психически ненормальных людей очень бурная фантазия. Попробуйте собрать танк, он будет нам более полезен.
- Я рад, что в данных обстоятельствах вас не покидает чувство юмора, но у меня, по крайней мере, есть хоть какая-то идея, а вы только сидите и отпускаете в мой адрес никчёмные шу-точки.
- Ходить по заброшенному гаражу и ковыряться в мусоре – это вы называете идеей?
В это время Зеленов уже залез рукой под капот и вытаскивал оттуда явно что-то тяжё-лое.
- Вот то, что нам нужно, - горделиво произнёс он и продемонстрировал в своих руках кувалду. – Самое лучшее оружие, как говориться, на все времена и народы. Теперь самое время заняться вашим освобождением.
- Без кувалды меня освободить было никак нельзя? – не без любопытства спросила она.
- Кувалда здесь не при чём. Мне понадобится ваша помощь.
Он подошёл к девушке и развязал верёвки, опутывавшие её по рукам и ногам. Она помассировала онемевшие кисти рук, разгоняя кровь, и поднялась со стула.
- Каков ваш план мистер Фикс?
Зеленов заметил, что после освобождения её настроение явно улучшилось.
- Для начала возьмите вон тот резиновый коврик, - Зеленов указал на грязную промасленную резину, валявшуюся среди пустых банок из-под автоэмалей. 
- Эту? Ни за что! – категорически отвергла она. – Я могу поломать ногти, к тому же она ужасно грязная.
- Тогда оставайтесь здесь, а я ухожу.
- Постойте. Объясните, что вы хотите сделать?
Он улыбнулся.
- Этот гараж строили в 70-х – 80-х годах прошлого столетия. В те времена автоугоны были относительно редки (в сравнении с нашим временем) и поэтому всевозможные СУ и СМУ гнались за премиями, то есть чем больше построишь и сдашь объектов, тем больше получишь премиальных. Как вы понимаете, отсюда и качество не на высоте. Обратите внимание, что стеночка здесь выложена в пол кирпича.
- Так, вы хотите её просто разбить кувалдой?
- Правильно думаете. Только есть одна проблема.
- Какая?
- Охранники. Дело в том, что мы находимся в закрытом помещении и если тупо бить кувалдой по стене, то нас будет слышно в радиусе пятидесяти метров. Этот кусок резины необходим, чтобы понизить шум, что-то вроде шумопоглащающего буфера между стеной и кувалдой. Понимаете?
- Да. Иными словами, я прикладываю резину к стене гаража, а вы бьёте по ней кувалдой.
- Совершенно верно. Ну, раз вы всё поняли, тогда вперёд – за резиновым ковриком.
Она обречённо вздохнула и нехотя побрела к ненавистному куску прессованной грязи. Остановившись около него, она неожиданно спросила:
- Вдруг вы мне попадёте кувалдой по пальцам?
- Ничего страшного. В этом случае у вас будут не плохие шансы стать чемпионкой мира по плаванию.
- Оставьте для себя ваши плоские шутки. Мне абсолютно не до смеха.
- Не волнуйтесь, ваши пальчики я буду беречь как самые ценные сокровища мира.
Удовлетворившись таким ответом, тележурналистка подняла плотный резиновый коврик и понесла его к стене, противоположной стальным воротам гаража. Зеленов, как ис-тинный молотобоец, взвалил кувалду на плечо и последовал за девушкой. 
- Приложите его к стене, на уровне пояса и крепко держите двумя руками по краям.
- Ой, мамочки! – воскликнула она, выполнив его указания, и зажмурила глаза.
Зеленов наметил место, в которое будет бить и, размахнувшись, с силой опустил кувалду между руками тележурналистки. Кирпичная кладка не выдержала и посыпалась наружу, образовав в стене гаража внушительную дыру. Особого шума, как показалось Зеленову, не было, за исключением падающих кирпичей. Он прислушался,  за воротами вроде бы было спокойно.
Тележурналистка стояла рядом и дула на пальцы.
- Немного тряхнуло? – спросил Зеленов. – Ничего. Это скоро пройдёт. Надо торопиться, пока охранники не опомнились. Пролезайте в дыру.
- Подождите. Моя сумочка …
Она подбежала к воротам гаража и принялась собирать в сумочку, разбросанную по бетонному полу косметику и другие женские штучки первой необходимости.
- Быстрее! – прикрикнул Зеленов.
- Иду, иду, - ответила она. – Я уже всё собрала.
Вырвавшись на свободу, они впервые за несколько часов пребывания в заложниках смогли вздохнуть полной грудью. Впереди виднелся редкий лесок, просёлочная дорога и одинокие дома маленькой деревеньки. Справа от них возвышались четыре по-луразрушенные панельные пятиэтажки, с выбитыми окнами-глазницами и обвалившимися балконами и крышами. Рядом находился так и не достроенный животноводческий комплекс, взметнувшийся вверх своими разбитыми стеновыми панелями, словно об-глоданными рёбрами какой-то доисторической твари. А позади – давно заброшенный гаражный кооператив, в стене которого зияла дыра.
Разбитые здания казались зловещими и мрачными. Слишком резво ускорилась страна в конце 80-х, сметая на своём пути окраины городов.

Эхо войны. Глава вторая.
Побег
Сибирь,август 1941 года

Начальник НКВД майор Горелин сидел в своём рабочем кабинете за письменным столом и листал дело. На твёрдой картонной обложке красовались два чётко впечатанных слова: «Агент Сапунов». Майор открыл дело и встретился глазами с фотографией человека, скрывавшегося под этим псевдонимом. Ниже, чернильным пером, убористым почерком было написано: «Колобков Владимир Трифонович, 12 ноября 1917 года рождения по новому стилю, уроженец деревни Дубовцы Томской Губернии, русский, из крестьян, член ВКП(б) с 1940 года, женат, детей не имеет, благонадёжен». Дальше шла череда страниц-доносов, которые собственноручно писал соглядатай. Дело было пухлым, и не умещалось между большим и указательным пальцами. Горелин бегло просмотрел несколько сообщений, и удовлетворённо тряся головой, как китайский болванчик, что-то чиркнул на последней странице и закрыл увесистый том.
Сидя за столом, он уставился в одну точку. Ему было над чем подумать. В структуре НКВД произошли большие перемены, к власти пришёл товарищ Л.П. Берия, который сразу же устроил чистку рядов. Полетело много светлых голов. Предыдущий начальник НКВД, которого Горелин сменил на этом посту, не продержался здесь и двух месяцев и был расстрелян за не выполнение боевого приказа НКВД № 0273 от 20 июля 1941 года. Секретный приказ «Об усилении борьбы с изменой Родине и по разоблачению шпионской деятельности противника в рядах Красной Армии и среди гражданского населения» неумолимо гласил, что по данным разведки - Германия, Великобритания, США и другие страны загнивающего капитализма регулярно забрасывают к нам в тыл своих шпионов и диверсантов, коих натаскивают на совершение крупномасштабных диверсионных акций, выведыванию секретных планов ставки главнокомандующего, налаживанию шпионских сетей в тылу Советского Союза и дезинформированию местного населения о сокруши-тельных поражениях Красной Армии, в целях организации саботажа и всеобщего неповиновения. Не выполнение данного приказа приравнивалось к не выполнению боевой задачи и каралось, по законам военного времени, расстрелом. Все силы НКВД были брошены на разоблачение вражеских лазутчиков. За месяц с небольшим работы в должности начальника местного НКВД Горелину удалось «накрыть» действующую, хорошо налаженную, шпионскую сеть и уличить трёх пособников иностранных спецслужб, из числа граждан Советского Союза. Это был титанический труд, которому сотрудники НКВД отдавали всё своё свободное время.
Вдобавок к этому, на голову Горелина свалилась ещё одна проблема. В секретной депеше, которую он получил накануне из Москвы, говорилось, что по всей территории Советского Союза силами Министерства обороны и НКВД проводится операция по скрытой эвакуации в тыл национального достояния и народного наследия под единым названием «Всеобщая реставрация». Суть операции сводилась к следующему: из сообщений госинформбюро положение на всех фронтах было критическим, Красная Армия несла большие потери как в живой силе так и в технике, группа немецко-фашистских армий «Центр» рвалась к Киеву и ставка главнокомандующего решила от греха подальше все материальные ценности, коих в музеях и церквях Москвы, Московской области и близ лежащих городов было достаточно много, упаковать и переправить эшелонами на ответственное хранение под надзор местных начальников НКВД городов Сибири и Дальнего Востока. Всю организацию операции и целостность доставки и хранения груза возложили на органы НКВД. Операцию засекретили, дабы лишний раз не давать повод диверсантам и неблагонадёжным личностям уничтожить либо поживиться золотом и другими ценностями за счёт государства. Золотые слитки, украшения, бриллианты, художественные произведения искусства и многое другое, для конспирации, были упакованы в большие ящики из-под артиллерийских снарядов, опломбированы и распределены для отправки на Восток страны. Таким образом, из Юго-Западных городов Советского Союза в тыл было отправлено несколько десятков воинских эшелонов, сопрово-ждаемых вооружённым караулом. 
Горелин получил под охрану сто семнадцать ящиков ценностей и сам толком не знал, что в них находится. Подготовить отдельный склад для их хранения он тоже не успел, так как депеша пришла почти одновременно с эшелоном, и поэтому он принял решение временно разместить ящики с ценностями в подвальном помещении здания городского комитета партии. Это самое безопасное место, охраняемое комендантской ротой и с этого момента – вооружённым караулом НКВД.
С этими проблемами он кое-как справился. Только одна ситуация не давала ему покоя. При разгрузке ящиков, один из них уронили, и он разбился. Золотые украшения посыпались из него как из рога изобилия. Правда, тару быстро подлатали, а вот солдаты, которые несли ящик, теперь знают о содержимом груза и могут разболтать об этом. Но это пол беды. Рот им закрыть можно, не с такими «зубрами» договаривались. Проблема была в другом. Горелин всё чаще задавал себе один и тот же вопрос: «А вдруг они разбили ящик специально, чтобы узнать, что там внутри? Тогда, можно предположить, что рядовые Каменский и Павлиашвили, не кто иные, как немецкие шпионы или заброшенные в тыл диверсанты». Именно эту версию Горелин намеревался тщательно проверить, чтобы не дай бог, не произошла утечка секретной информации.
Горелин не спал вторые сутки, и лично участвовал в допросах Каменского и Павлиа-швили. Со вчерашнего вечера и до утра, сидя на допросах НКВД, оба бойца клялись, что сделали это не нарочно, что тяжёлый ящик просто выскользнул из рук. В таком случае, почему остальные солдаты прекрасно справились с работой, а у этих бойцов ящик упал? Это наводило на определённые мысли. Горелин пустым словам никогда не верил, а проверял полученную информацию через другие оперативные источники. Сейчас, он собирался это сделать через своего проверенного агента «Сапунова», который участвовал в разгрузке ценностей, своими глазами видел произошедшее и хорошо знал обоих виновников ЧП.
Для Горелина, разоблачение немецких лазутчиков, если таковыми являлись Каменский и Павлиашвили, было первостепенной задачей.
На столе наркома неожиданно зазвонил телефон. Он медленно потянулся рукой к ап-парату и снял трубку.
- Да, слушаю! – коротко сказал Горелин.
- Товарищ майор, дежурный по Управлению капитан Варфаламеев, - представился говорив-ший. - Тут к вам помощник коменданта рвётся, говорит, что ему назначено …
- Правильно говорит. Пропусти.
- Слушаюсь.
Через несколько минут в дверь кабинета осторожно постучали.
- Заходи! – крикнул нарком.
Колобков зашёл в знакомое ему помещение и застыл на пороге, ожидая приглашения хозяина кабинета.
- Чего стоишь? Проходи, присаживайся.
Колобков зашаркал к столу и сел на свободный стул. Этот кабинет он посещал неод-нократно, и своё место знал наизусть. 
- Что ж ты, сукин сын, не доглядел-то! – начал разнос Горелин. Метод ведения беседы нар-кома Колобков знал так же прекрасно, как и своё место здесь. Сначала, тот отчитывал за что-нибудь Колобкова, профилактировал, а потом, удовлетворившись тем, что собеседник морально подавлен, переводил беседу в дружеское русло. – Это стратегический груз. А эти два урода его видели. – Под уродами Горелин явно подразумевал рядовых Каменского и Павлиашвили, которые не удержали в руках ящик с драгоценностями. – Что если завтра начнется саботаж и всякая антисоветская сволочь захочет поживиться за счёт государства! Или того хуже, об этом станет известно гитлеровским лазутчикам, которых в городе кстати пруд-пруди. Партия и правительство доверили нам серьёзное дело – сохранить национальное достояние страны. Ты понимаешь, чем грозит расшифровка содержимого груза и что из этого выльется!? - Колобков молча кивнул головой. – Нихрена ты не понимаешь! – трактовал по-своему этот жест Горелин. – Я вот, например, уверен, что они сделали это специально, чтобы сведения о стратегическом грузе передать своим сообщникам в городе! А ты, своей безалаберностью помог им! Трибунал по вам плачет! По законам воен-ного времени!
- За что!? Они от меня в десяти метрах были, когда ящик упал. За всеми уследить невозмож-но.
- Молчать! – Горелин хлопнул ладонью по крышке стола. - Не надо искать себе оправданий! Факт остаётся фактом – о содержимом груза стало известно! И не сносить тебе головы … мне, кстати, тоже, - добавил он.
- Готов искупить вину  кровью, - сквозь зубы процедил Колобков. – На передовой.
- Ишь, ты, герой нашёлся, - ухмыльнулся нарком. – Я бы сейчас тоже, лучше на фронт махнул. Там хоть понятно где свои, а где чужие. Но партия нам доверила охранять рубежи нашей Родины от всякой фашисткой сволочи, именно здесь. Калёным железом выжигать за-маскировавшегося врага, пробравшегося в наши ряды под личиной советского солдата. Так что, не нам решать, где бить фашиста.
Горелин подошёл к столу и сел напротив Колобкова. Он сдвинул брови, и внимательно посмотрел на собеседника (так он делал всегда, когда заканчивал основную часть разноса), как бы прикидывая, насколько, только ему ведомой шкале морального ис-тязания, Колобков подавлен и раскаялся в содеянном. Видимо, безвольный и  опечаленный вид помощника коменданта его удовлетворил.
- Что ж, рассказывай, что знаешь о Каменском и Павлиашвили?
Колобков понял, что если он чего-нибудь быстро не придумает, то попадёт вместе с этими солдатами под расстрельную пятьдесят восьмую статью. Выход был один, рассказать всё, что он знает, вернее, то, чего никогда не было. Врать и изворачиваться, когда пахло «жареным», Колобков умел виртуозно.
- Слышал я, как они болтали между собой. Каменский вроде как из кулацкой семьи, а отца Павлиашвили наши расстреляли, когда тот попытался эмигрировать за границу.  В общем, они сговорились податься на фронт, даже рапорта написали, а там решили перейти на сторо-ну фрицев.
- Вот! – вскочил Горелин. – Вот, где истина! Почему раньше молчал?
- Так, дел не в проворот. Закрутился.
- Я тебя Колобков в последний раз предупреждаю, если ещё подобное повториться, лично расстреляю, за укрывательство вражеских агентов. – Горелин нервно стал мерить шагами кабинет. – Значит, вот что, поганцы удумали. Решили отомстить Советской власти, за предков своих непутёвых. Злобу, значит, затаили. А не эта ли власть, их кормит, поит, даёт образование! Об этом они не подумали!? – Кому был задан последний вопрос, Колобков так и не понял.
- Знаю, что у Каменского какой-то дальний родственник в самом Берлине живёт, вот к нему они и собираются.
- Кто такой?
- Не знаю. Не говорят.
- Правильно, что не говорят. Скрывают. Иначе об этом каждая собака в комендатуре знать будет. – Горелин подошёл к столу и сел на место. – Надо вплотную заняться вашей комендантской ротой, а то развели здесь целый рассадник фашисткой сволочи. Вот, держи, - он протянул несколько листов чистой бумаги. – Напишешь всё в подробностях. Часа хватит?
- Вполне.
Колобков придвинул к себе бумагу, взял карандаш и начал писать аккуратным убори-стым почерком.
- Пиши всё, как было, без этих … своих умозаключений, мы тут сами разберёмся, кто вино-ват, и что делать. Понял?
- Так точно, товарищ майор.
Немного погодя, телефонный звонок разорвал нависшую тишину. Нарком поднял трубку.
- Слушаю, Горелин. … Что? … Москва? Хорошо, иду. – Нарком поднялся, явно собираясь покинуть кабинет. – Сиди, работай, я скоро вернусь. – Он быстрым шагом покрыл рас-стояние от стола до двери, оставив соглядатая наедине с самим собой.
Колобков поднял голову от листа бумаги и, покусывая кончик карандаша, стал обдумывать следующее предложение. Невольно его взгляд устремился на убранство нарко-мовского стола. Справа от него стояли три телефона, рядом набор канцелярских принадлежностей – от кнопок и всевозможных скрепок до карандашей и линеек. Тут же – графин с водой и пустой стакан. Стопка серой писчей бумаги и печатная машинка занимали всю середину стола. Слева лежали какие-то бланки с печатями и красноармейские книжки.
Он протянул руку и взял один из бланков, который оказался отпускным билетом. В нижней его части уже стояла печать НКВД и подпись Горелина, оставалось только за-полнить данные на отпускника. Второй бланк, оказавшийся в руках Колобкова, также с печатью и подписью наркома являлся «Срочным донесением». Покрутив с обеих сторон чистые бланки, он без интереса положил их на место и продолжил писать.
Дикая мысль, словно разряд молнии, вонзилась в его голову. Он ещё раз взглянул на бланки, и аккуратно свернув их пополам, положил в нагрудный карман гимнастёрки. Красноармейские книжки его заинтересовали не меньше. Бегло пробежав по фамилиям бойцов, он выхватил из стопки книжку примерно подходящего ему по возрасту солдата с фамилией Хилин Егор Арсентьевич, 1915 года рождения и положил её в другой нагрудный карман. Серая фотография с осунувшимся лицом рядового Хилина, была типичной для мно-гих солдат, в котором улавливались черты и самого Колобкова.
Он не осознавал что сделал, но подсознательно, где-то на задворках своих скверных мыслей, у Колобкова зарождался  коварный план, требующий дальнейшей доработки.
Последние предложения доноса давались с трудом, Колобков был полностью погло-щён своей безумной идеей – идеей, как сбежать в Америку. Казалось, удача ему наконец-то улыбнулась, нужно только чуть-чуть пошевелить мозгами и сделать план побега идеальным. 
Из душного кабинета начальника наркомата Колобков выбрался спустя два часа. Оставшееся время, после написания доноса Горелин напутствовал своего агента, как нужно вести себя в разговоре с Каменским и Павлиашвили, какую информацию выведать перед их арестом. То, что их дни на этом свете сочтены, Колобков не сомневался. Он лично дал повод для разоблачения очередных «шпионов». Горелин потирал руки в предвкушении громкого дела и морально готовил себя к правительственной награде.
Правда, насчёт того, как действовать дальше у Колобкова было совсем иное мнение, в корне расходившееся с мнением наркома. Того, недолгого времени в кабинете, когда он находился в одиночестве, ему хватило, чтобы разложить по полочкам задуманную авантюру. План был рискованным, однако, в будущем сулил полную свободу и несметные богатства. На карту он поставил всё и самое главное – жизнь.
Покинув здание наркомата, Колобков направился на поиски Каменского и Павлиашвили, тем более что поговорить с ними настаивал Горелин. Нашёл он их довольно быстро. Оба солдата сидели на лавочке около казармы и потягивали выданную на паёк махорку, коротая время до обеда.
Когда Колобков подошёл ближе, солдаты встали и поприветствовали офицера. Они были примерно одного возраста, чуть старше двадцати лет. На фронт просились добро-вольцами, но по здоровью им дали отсрочку и направили в тыл. Каменский сильно заикался, а Павлиашвили не мог обходиться  без очков с толстыми линзами. Видимо, одна беда на двоих зародила между ними дружбу.
- Привет, бойцы! – улыбаясь, воскликнул Колобков.
- Здравия желаем, товарищ старший лейтенант.
- Меня только что в НКВД вызывали. Разговор к вам есть.
- Сэръёзный? – с характерным грузинским акцентом спросил Павлиашвили.
- Намного серьёзней, чем вы предполагаете. Только здесь не место для подобных бесед. Пойдём, прогуляемся, - предложил Колобков.
Солдаты беспрекословно выполнили его просьбу и зашагали следом за Колобковым. Шли не долго, к небольшому залеску около казармы комендантской роты. Зайдя за густые кроны деревьев, Колобков присел на старый пень и предложил бойцам расположиться ря-дом.
- Тут, вот, какая штука получается, - начал он, - смертники вы. Не сегодня–завтра вас аре-стуют и расстреляют без суда и следствия, как пособников вражеских агентов. Нарком мне прямо так и сказал.
- Врётэ!? – воскликнул удивлённый Павлиашвили. – Нас тоже со вчэрашнего вечэра допра-шивали, но отпустили. Горэлин, сказал, гуляйтэ пока.
- Вот именно, что, пока. Вы думаете, после того, что вы видели, вас просто так отпустят? Груз то секретный, а вы о нём узнали и потому можете ненароком кому-нибудь разболтать. НКВД этого не допустит. Пятьдесят восьмая вам светит. Горелин думает, что вы специально ящик разбили, чтобы его содержимое увидеть, а потом передать информацию своим сообщ-никам в городе.
- Ка-ка-ким ещё сообщникам? – заикаясь, спросил Каменский.
- Лазутчикам немецким.
- Значит, нас в прэдатели записали? Но мы жэ случайно ящик уронили.
- Я ему тоже об этом сказал, но он не поверил.
Бойцы переглянулись.
- Что де-де-лать б-бу-дем?
- Нэ знаю.
- Зато я знаю, - ответил Колобков. Солдаты внимательно посмотрели на него. – Бежать надо. Меня тоже в живых не оставят, так что, мы с вами одной верёвочкой повязаны.
- Куда жэ тут сбэжишь? До пэрвого военного патруля.
- Есть у меня одна задумка. Мы в Америку махнём.
- Куда!? – Оба бойца уставились на Колобкова, как на сумасшедшего.
- Чего вытаращились? Америка – это страна такая, там самые богатые люди в мире живут. Бежать будем по поддельным документам, я их прихватил с наркомовского стола. Если всё удастся, то вы будете до конца своих дней как сыр в масле кататься. В общем, слушайте мой план …
Колобков вкратце изложил версию побега. Бойцы внимательно слушали, не пропуская ни одного слова. В конце своей речи о красивых заграничных женщинах и просторных особняках, Колобков подвёл итог:
- От вас требуется этой ночью подогнать к горкому грузовую полуторку и помочь погрузить ящики с золотом. Понятно.
- А к-к-ак мы до Америки д-д-доберёмся?
- Сначала лесом пойдём до станции, там сядем на поезд, прибудем в порт Архангельск, а от-туда на корабле в Америку. Сейчас туда как раз Американский конвой с грузом  морем идёт.
- Рискованно, - пробубнил Павлиашвили, поправляя очки, которые постоянно сползали на нос.
- А ты выбирай, что для тебя лучше, - парировал Колобков, - либо риск во имя жизни, либо смерть и клеймо предателя на всю твою семью.
- Мы в любом случае прэдателями будем, - задумчиво ответил Павлиашвили. – Вот, только мёртвым я ужэ ничэго своим родственникам объяснить нэ смогу.
- Молодец! – похвалил его Колобков. – А ты что решил? – спросил он у Каменского.
- Я с вами.
- Вот и отлично, - сказал Колобков и, хлопнув себя ладонями по коленям, поднялся с пенька. – Не забудьте, что времени у нас в обрез. Эта ночь последняя. Полуторку раздобудьте, где хотите, хоть угоняйте, но без шума. И чтобы ни одна живая душа …
- Да, ясно всё, - махнул рукой Павлиашвили. – Товарыщ, старший лэйтэнант, а откуда в ящиках столько золота? – неожиданно спросил он.
- Чёрт его знает, - немного поколебавшись, ответил Колобков. – Могу сказать одно, что эти ценности принадлежат народу, а значит и нам с вами тоже. Правильно я говорю?
- Ну, нэ знаю, - засомневался грузин.
- А мне, так в-ваша м-мысль п-п-понятна, - отозвался Каменский. – Н-наше оно и ничьё б-больше. П-пусть другие в одних п-портках ходят, а мы д-должны взять свою  д-долю.
- Сообразительный ты Каменский, не по годам, - улыбнулся Колобков. - Потом всё объяснишь своему сомневающемуся другу. В общем, жду вас в час ночи на повороте к песчаному карьеру. Готовьтесь, еды побольше прихватите, а то в лесу одними шишками питаться будете.
Когда заговорщики разошлись, Колобков поспешил домой. Нужно было выполнить пару пунктов плана, до времени их следующей встречи.
Вернувшись домой, первым делом он достал из кармана украденные в кабинете нар-кома бланки документов и аккуратно, разгладив их тыльной стороной ладони, положил на письменный стол. Потом достал из шкафа старенькую перьевую ручку и чернильницу, которую примостил на столе рядом с ворованными бланками. Отпускной билет он заполнил быстро, указав в документе, что рядовой Хилин Егор Арсентьевич находился на излечении в госпитале и следует после ранения на заслуженный отдых. Пунктом конечного назначения он избрал г. Архангельск, где якобы проживают его родственники. А вот со вторым бланком под названием «Срочное донесение» пришлось повозиться. Текст должен быть «сухим» и по-военному кратким и понятным, как приказ. Колобков немного подумал и стал писать: «Прошу выдать помощнику коменданта товарищу Колобкову В.Т. и следующих с ним сопровождающих рядовым Каменскому и Павлиашвили, двадцать ящиков специзделий, находящихся под вашей непосредственной охраной в здании городского комитета партии». Именно столько ящиков, по его мнению, должно уместиться в кузов полуторки. Немного поразмыслив, он добавил: «Не выполнение указанного донесения карается расстрелом». Ниже стояла подпись Горелина и печать НКВД. Он легонько подул на ещё не высохшие чернила и спустя минуту сложил бланки вчетверо и распихал их по разным карманам гимнастерки.
Следуя второму пункту плана, он нашел кусок дублёной кожи, когда-то принадлежавшей его тестю, и принялся кроить из неё пояс. Некоторые навыки кройки и шитья он тоже приобрёл у знаменитого папаши своей жены. Спустя два часа работы с иглой и шилом его пальцы покрылись водянистыми мозолями, но он усердно довёл дело до конца. Кожаный пояс на его взгляд, получился отменным. В нём находилось четыре кармана застёгивающихся на пуговицы и четыре бечевки намертво пришитых к концам пояса, чтобы тот хорошо держался на теле и при ходьбе не спадал. Теперь в этот огромный самодельный кошелёк может уместиться около пяти килограмм золотых украшений, которые Колобков собирался попросту украсть.
Он взял вещевой мешок, положил туда новенькую солдатскую форму, только что сшитый кожаный пояс, моток крепкой верёвки, походную флягу, кружку, ложку и средства гигиены. Продукты он решил с собой вообще не брать, чтобы не обременять себя лишним весом, скоро их будет всё равно в достатке.
До десяти вечера Колобков находился на службе, как ни в чём не было, выполняя свои обязанности. К одиннадцати он вернулся домой, плотно поужинал и, не переодеваясь, стал дожидаться назначенного времени. Жена не сказала ему ни слова, потому что за годы совместной жизни уже привыкла к его частым отлучкам в ночное время. Впрочем, они во-обще почти не разговаривали.
В половине первого ночи он закинул вещмешок за плечи, ехидно посмотрел на тело спящей жены и, не прощаясь, вышел за дверь.
В назначенное время он подошёл к песчаному карьеру. Ещё издалека он увидел силуэт полуторки, значит, бойцы его не подвели. Каменский и Павлиашвили сидели рядом с грузовиком и тянули махорку. Увидев, приближающуюся фигуру один бойцов передёрнул затвор автомата и крикнул в темноту:
- Стой! Кто идёт!?
- Это я! – отозвался Колобков. – Расслабьтесь, - добавил он, подойдя ближе.
- Почэму так долго? – пожаловался Павлиашвили.
- Я-то вовремя. А вот вы, какого рожна, сюда припёрлись раньше срока? Если кто-нибудь заметит?
- Здесь патрули нэ ходят. Мэсто бэзлюдное.
- Ладно. Где машину раздобыли?
- У нашэго интэнданта. Пообэщали ему литр водки к утру поставить.
- М-м-ожет п-п-оедем уже, - отозвался Каменский, - а то т-торчим тут …
- Правильно, боец. Поехали. Всё помните, что я говорил? Без суеты и нервов. Мы просто выполняем приказ. Ясно?
- Не дурнее па-па-ровоза.
Колобков открыл дверцу полуторки и сел на место старшего машины, Каменский уже находился за рулём, а Павлиашвили пыхтя, забрался в кузов. Военный грузовик шумно завёлся, водитель включил фары, рассеянно освещая впереди лежащий путь, и полуторка медленно раскачиваясь, стала выбираться на укатанную грунтовую дорогу.
- Ну, с богом, ребята, - сказал Колобков.
По дороге ехали молча, только изредка, когда грузовик наскакивал колесом на кочку, было слышно, как неумело пытался по-русски громко ругаться матом Павлиашвили. Немного погодя, Каменский свернул на центральную улицу города, потом ещё раз на второстепенную дорогу, стараясь объехать сооружённые из мешков КПП, которыми были утыканы почти все улицы города, чтобы не попасть под проверку. Оставив позади ещё три квартала, машина остановилась у колонного здания горкома. Колобков по-молодецки выпрыгнул из кабины и твёрдым шагом направился к часовому, охранявшего центральный вход здания. Здесь осечки быть не должно, всех солдат из комендантской роты он знал в лицо, как никак являлся их прямым начальником. Кроме того, в его должностные обязанности входило проверять бдительное несение караульной службы в ночное время. Ка-менский и Павлиашвили, закинув за спины ППШ, последовали за офицером. Колобков приблизился к границе поста.
- Стой! Кто идёт!? – крикнул часовой.
- Помощник коменданта, старший лейтенант Колобков! – громко представился он.
- Осветить лицо! – приказал часовой.
Колобков достал переносной трофейный фонарик и включил его.
- Здравия желаю, товарищ старший лейтенант!
- Это ты что ли, Перегудов?
- Так точно!
- Как служба? Какие происшествия? – спросил Колобков, подходя ближе.
- Всё спокойно, товарищ старший лейтенант.
- Это хорошо, Перегудов. Кто ещё внутри находится?
- Там, товарищ старший лейтенант, ефрейтор Семёнов и сержант Зотов, а в подвальном по-мещении – два солдата из роты охраны и лейтенант из НКВД.
- Ясно. – Он открыл тяжёлую дверь и зашёл в здание.
Сейчас настал самый ответственный момент, подумал Колобков. Нужно спуститься в подвал и профессионально, спокойно, объяснить офицеру НКВД зачем они пришли. И самое главное, ни в коем случае нельзя, чтобы он воспользовался связью.
Колобков сделал глубокий вдох и с каменным лицом стал спускаться в подвальное помещение.
Внизу была небольшая комнатка, тускло освещаемая закопчённой керосиновой лампой, справа находился стол дежурного с телефонным аппаратом, за которым просматри-валась дверь в кладовую, где сейчас хранили ящики с ценностями. За столом сидел лейтенант и в полумраке что-то писал карандашом на серой бумаге. Рядом, прислонившись спиной к стене, натянув пилотку на нос, дремал боец из роты охраны, прижав к груди автомат. Второй солдат, недалеко свернулся калачиком на деревянном топчане, наспех смастерённого буквально вчера и спал.
Услышав звуки подкованных сапог, гулким эхом разносящихся в маленьком помещении, при каждом шаге по лестнице, лейтенант поднял голову, поправил фуражку и вышел из-за стола. Боец, что дремал, нервно схватил автомат, и направил его в сторону незваных гостей. Колобков спустился вниз и деловито оглядел помещение. Каменский и Павлиашвили стояли за его спиной.
Молоденький, прыщавый лейтенант из НКВД, подошёл к лестнице и преградил им дальнейший путь.
- Кто такие? – спросил он, стараясь придать своему голосу железных ноток. Но у него ничего не получилось. Со стороны казалось, что он спросил просто так, из любопытства.
- Помощник коменданта горкома, старший лейтенант Колобков, - козырнул он, - и двое со-провождающих.
- Лейтенант Лопахин, - ответил на воинское приветствие молодой сотрудник НКВД. – С чем пожаловали? Или вы не знаете, что сюда вход только с разрешения начальника НКВД?
- Знаю, - невозмутимо ответил он. – У меня для вас срочное донесение. – Колобков расстегнул пуговицу переднего кармана гимнастёрки, достал вчетверо сложенный листок и протянул его лейтенанту.
Офицер нахмурил лоб и стал внимательно читать. Он оторвался от бумаги и посмот-рел на Колобкова.
- Ваши документы?
Колобков и стоящие за его спиной солдаты дружно протянули лейтенанту в несколько раз сложенные бумаги. Бегло взглянув на документы, дежурный офицер вернул их владельцам.
- С чем связана такая срочность? Меня никто не предупредил.
- Этого я не знаю. Я всего лишь выполняю приказ. Горелин час назад вызвал меня и вручил это донесение. Остальное - не моя забота.
- Я должен выйти на связь с наркомом, уточнить достоверность приказа, - словно очнувшись, ответил лейтенант и направился к телефонному аппарату с крутящейся ручкой. – По инструкции положено.
- Я бы вам не советовал этого делать, - как бы, между прочим, бросил Колобков.
- Это ещё почему?
- Горелин ещё при мне спать пошёл. Он трое суток был на ногах.
Лейтенант остановился возле телефонного аппарата и почесал затылок. Будить наркома ночью, когда на руках имеется «Срочное донесение» с его подписью и печатью НКВД – это пахло большими неприятностями по службе. Лейтенант мог легко получить взыскание и заодно «клеймо» перестраховщика от товарищей. Этого ему совершенно не хотелось, а больше всего – впасть в немилость Горелину.
- Ладно. Ты, наверное, прав. Сейчас только сверю подлинность печати и подпись наркома. – Он открыл ящик стола, достал оттуда картонную папку, открыл её и стал быстро бегать гла-зами то на донесение, то к себе в папку. Наконец он вымолвил:
- Всё в порядке. Подлинность документа подтверждаю. Только здесь не указано, какие имен-но ящики брать будете. Номеров нет.
- Я сам укажу, - ответил Колобков. – Горелин мне на словах объяснил. Открывай кладовую.
Лейтенант достал ключ и вставил его в навесной замок. Дважды повернув ключом, он вытащил из двух намертво прикреплённых скоб душку замка и распахнул дверь. Ко-лобков вгляделся в тёмное пространство кладовой, но ничего не увидел.
- Дай-ка лампу, - обратился он к лейтенанту. Тот послушно взял со стола керосинку и посве-тил. Колобков, чтобы добавить света достал свой фонарик и направил луч на ящики, которые были сложены в несколько рядов и занимали почти всё пространство комнаты.
Он шагнул в кладовую и сделал вид, что внимательно изучает номера ящиков. На самом деле его интересовал только один из них, который уронили Каменский и Павлиашвили. Что находится в остальных – он не имел ни малейшего представления. Хотя догадывался, что они набиты ценностями. Нужный ящик отыскался быстро. Его залатали свежими досками и закинули на верхний ярус.
- Вот этот, - ткнул пальцем Колобков, - и … - он покрутил головой по сторонам, наугад выбирая, среди наваленных штабелями ящиков, те, которые ему приглянулись больше. Скорее всего, интуитивно, - … ещё эти девятнадцать. – Он показал на те, которые стояли рядом с входом, чтобы быстрее и легче их было выносить.
- Хорошо, забирайте, - сказал лейтенант. – Машина есть?
- А ты как думал? – ухмыльнулся Колобков. – Не на своём же горбу мне их тащить.
Он вышел из кладовой и кивнул в сторону бойца, сидящего с автоматом.
- Может, твои ребята нам подсобят? А то мы к утру не управимся.
- Не положено, - жёстко оборвал лейтенант. – Сами как-нибудь…
- Хорошо, тогда я сейчас своих свистну … из комендантской роты.
- Как знаешь, - отмахнулся дежурный офицер.
Колобков быстро поднялся по лестнице и подошёл к часовому.
- Перегудов, поднимай Семёнова и Зотова. Пусть помогут ящики из подвала выносить.
- Есть, товарищ старший лейтенант. Сейчас их разбужу.
Семёнов и Зотов с заспанными лицами спустились в подвал через три минуты, на хо-ду подпоясываясь ремнями.
- Идите сюда, - позвал их Колобков. – Берёте вот эти ящики и быстро несёте в полуторку. Машина около входа.
Четыре солдата принялись за работу. Ящики были довольно тяжёлыми и, чтобы один поднять по лестнице и дотащить до полуторки требовалось не менее пяти минут. Солдаты разделились попарно и одновременно могли выносить два ящика. Колобков всё время бегал от подвала к грузовику и обратно, нещадно подгоняя подчинённых. Не прошло и часа, как все двадцать ящиков были аккуратно уложены в кузов машины.
Лейтенант вышел на улицу, хозяйским взглядом оглядел полуторку, достал из широких галифе портсигар и, чиркнув спичкой, закурил папиросу.
На небе ярко светила луна.
- Ты бы мне расписочку оставил, - обратился он к Колобкову, попыхивая папиросой, - чтобы, так сказать, всё по уму было.
- Верно говоришь, порядок должен быть во всём, - поддержал его Колобков. – Где написать-то?
Лейтенант достал бумагу со срочным донесением.
- На обратной стороне и напишешь. Номера ящиков я уже отметил.
Колобков присел на корточки, положил на колено планшет, а сверху поместил чистую сторону документа. Немного подумав, он написал: «Я, помощник коменданта горкома старший лейтенант Колобков В.Т. получил на ответственное хранение от де-журного НКВД лейтенанта Лопахина двадцать ящиков специзделий, номера которых ему известны». Ниже он поставил дату и подпись.
- Так пойдёт?
- Нормально, - ответил лейтенант, пробежавшись глазами по расписке, и положил её в кар-ман.
- Ты когда, Лопахин, меняешься?
- В восемь утра. А что?
- Да, нет, ничего. Просто так спросил.
Теперь Колобков знал точно, что ему осталось пять с половиной часов до того момен-та, когда его авантюра с поддельным документом раскроется. Времени было в обрез. Ещё предстояло спрятать ящики в надёжное место и успеть оторваться от погони, которую не-пременно организуют органы НКВД.
- Ну, бывай, лейтенант. – Они пожали друг другу руки.
Колобков ещё раз махнул на прощание рукой и запрыгнул в кабину полуторки.
- К-куда т-теперь? – поинтересовался Каменский.
- Есть одно место. Тут недалеко, пара километров. Сейчас выезжаешь на улицу Октября, а оттуда направо – к Северной окраине города.
- П-понял, - ответил водитель и нажал на газ.
Место, куда Колобков намеревался спрятать ящики с ценностями, он обнаружил случайно, ещё три года назад. В то время он работал на заводе, одновременно учился в школе рабочей молодёжи и был не женат. Это были весёлые деньки. Их он обычно про-водил в компании друзей, таких же работяг, как и он сам. Кроме общественно-полезных дел, которыми их загружал профком и комитет комсомола, ребята иногда были не прочь побаловаться водочкой, где-нибудь на природе, подальше от всевидящего ока активистов комсомола и органов правопорядка. Такие сборы, как правило, проходили в каком-нибудь лесном массиве, в условиях строжайшей конспирации, чтобы не попасться. Каждый брал с собой по чуть-чуть – кто еду, кто спиртное, а потом, разведя костёр, они дружно поглощали принесённые запасы, пели песни под гитару и от души веселились.
Именно в один из таких, наскоро организованных пикничков, Колобков, в поисках хвороста для костра, набрёл на поросший травой холм, в котором зияла дыра, ведущая куда-то под землю. Поначалу он подумал, что наткнулся на медвежью берлогу, о чём незамедлительно оповестил друзей. Медведя попытались выкурить, но, к всеобщему сожале-нию, его там не оказалось. На дворе всё-таки было лето, а не зима. Откуда медведю там взяться? Тогда, под воздействием горячительных напитков, в голову Колобкова пришла другая мысль. Он поспорил с друзьями, что проведёт в медвежьей берлоге целую ночь, а утром, как ни в чём не бывало, выйдет на работу. Идея всем понравилась. Колобкову сунули бутылку водки, чтобы не замёрз, дали в руки самодельный факел, обмотанный проспирто-ванными тряпками, соорудили верёвку и опустили на дно ямы. Спустившись вниз, Колобков понял, что для берлоги здесь слишком просторно. Он зажёг факел и обнаружил, что попал в старую шахту, стены которой были испещрены влажными кривыми трещинами. Он долго бродил в подземелье, пока не наткнулся на поржавевшую железную дверь, врезанную в основание каменной породы. За дверью оказалась пустая комната, в которой было сухо и тепло. Здесь он и решил заночевать. Утром, выбравшись обратно при помощи всё той же верёвки, он отправился на завод. Друзья его встретили как героя и после организовали в его честь небольшой фуршет. Спор был выигран. Этот случай добавил Колобкову авторитета среди рабочих, которые стали его считать сорвиголовой. Правда, Колобков умолчал о том, что побывал в старой шахте, а не в берлоге медведя. Зачем портить о себе хорошее мнение? Главное, что в глазах товарищей он был на высоте.
Тем временем, военный грузовик выехал на окраину города и углубился в лес. Колобков показывал водителю дорогу, маневрируя среди деревьев, чтобы быстрее добраться к искомому месту. Этот участок местности он знал, как свои пять пальцев и даже ночью мог ориентироваться здесь, как у себя дома.
Полуторка неожиданно остановилась, уперевшись в небольшой поросший травой холм, словно неизвестно откуда выросший на пути автомобиля. Фары ярко осветили бугор, в основании которого просматривался чёрный провал.
- Всё, приехали, - известил Колобков и открыл дверцу грузовика. Бойцы тоже покинули ма-шину, и подошли к офицеру. – Работаем быстро. В нашем распоряжении, - он вскинул левую руку и посмотрел на часы, - пять часов времени. Выгружаем ящики и на верёвках спускаем в старую шахту. Потом затаскиваем их в комнату, которая находится там же, под землёй. Это недалеко от провала. Я покажу. Дальше разберёмся. – Он попытался вглядеться в лица Каменского и Павлиашвили, но они были скрыты мраком ночи. – Не будем терять времени. За работу, ребята.
Спустя два часа, изойдя седьмым потом и расцарапав в кровь руки, бойцы занесли в каменную комнату последний двадцатый ящик и уложили его вдоль стены. Правда, когда спускали вниз один из ящиков, верёвка из рук Павлиашвили выскользнула, и ящик всей свой массой рухнув о каменный пол, разбился. В нём оказались иконы, из глубин которых на них смотрели серьёзные лики святых угодников, словно не одобрявшие такого богохульства. Иконы быстро собрали в разбитый деревянный саркофаг и прямо так занесли в убежище.
Колобков стоял посередине комнаты и, переводя дыхание, шарил лучом фонаря по её периметру.
- Неплохо, - подвёл он итог. – Здесь ящики никто не найдёт. – Он расстегнул верхнюю пуговицу гимнастёрки, вздохнул полной грудью и незаметно провёл левой рукой по кобуре. – Нам остаётся набрать с собой золота, кто, сколько унесёт, и уходить отсюда.
- Что будэм дэлать с оставшимися ящиками? – спросил Павлиашвили.
- Тут они спрятаны надёжно. Пусть немного полежат. Потом как-нибудь вернёмся и заберём остальное. На первое время нам и этого хватит.
- Х-хорошо п-п-ридумано. Толково, - похвалил Каменский. – Всё сразу н-нам не унести. Поймают. Груз то тя-тя-жёлый. После в-войны за-за-берём
- Правильно мыслишь, Каменский. Вскрывайте ящики у левой стены, - скомандовал Колобков, - а я посмотрю, чем можно поживиться по правую руку. Только быстрее, не копошитесь, как беременные. Времени нет. Набиваем вещмешки золотом и уходим. Берите только всё самое ценное и не громоздкое. Идите, я вам подсвечу.
Бойцы развернулись, и сопровождаемые лучом фонаря, зашагали к ящикам, раски-данным по левую сторону комнаты. В этот момент Колобков бесшумно вынул из кобуры свой табельный ТТ и направил его воронёный ствол в затылок Каменскому. Раздался одиночный выстрел. Боец как подкошенный, рухнул лицом вниз. Павлиашвили резко развернулся, но вздёрнуть ствол ППШ, висевший на плече так и не успел. Ещё два одиночных выстрела гулким эхом накрыли замкнутое пространство. Павлиашвили выронил автомат, схватился рукой за грудь и, сделав два шага назад, мешковато сполз по окровавлен-ной стене.
Всё кончилось.
Колобков, горящими от безумства глазами, смотрел на трупы своих подельников, стараясь унять, непонятно откуда взявшуюся, дрожь в руках. Он попытался, не глядя, вставить пистолет в кобуру, но попасть туда ему удалось только с третьей попытки. Немного погодя, он пришёл в себя и направился к тому самому ящику, на днище которого были заплаты из свежеструганных досок. Именно там находились украшения из вожделенного металла.
Верхнюю крышку ящика ему удалось открыть всего лишь на половину, но и этого хватило, чтобы добраться до ценностей. Ящик был набит перстнями, кольцами, бриллиантами, серебряными и золотыми монетами царской чеканки, которые были уложе-ны в отдельные ячейки. Под крышкой оказалась опись ценностей, но Колобков на неё даже не взглянул. Сбросив с себя кожаный пояс, он принялся лихорадочно набивать его карманы золотом и бриллиантами. Закончив, он туго закрепил пояс на теле, ощутив непривычную тяжесть в позвоночнике.
Стрелка часов неумолимо приближалась к половине шестого утра. Но всё шло так, как он и задумал. Теперь оставалось только замести следы преступления и скрыться. Ко-лобков был абсолютно уверен, что органы НКВД подадут в розыск офицера и двух солдат. По крайней мере, три человека там будут фигурировать сто процентов. На дорогах усилят посты, перекроют узловые железнодорожные станции, начнут тотальную проверку докумен-тов. К такому повороту событий он был готов, заранее всё продумав.
Колобков снял с себя офицерскую форму, достал из вещмешка новенькое солдатское обмундирование и не без удовольствия переложил в карман красноармейскую книжку и отпускной билет на имя рядового Хилина Е.А. У кого вызовет подозрение одинокий солдат, возвращающийся на Родину в краткосрочный отпуск, после ранения?
Облачившись в солдатскую форму, он подошёл к вещевым мешкам убитых бойцов, чтобы запастись провизией. Тут он тоже не прогадал. Каменский и Павлиашвили поза-ботились о своих желудках. Он раскрыл свой изрядно похудевший вещмешок и стал перекладывать продукты, припасённые бойцами. В его мешок перекочевали банки с тушёнкой и кашей, пять буханок хлеба, сухари, концентраты, фляги с водой и спиртом, которыми он набил походную котомку под завязку. Последним штрихом перевоплощения в солдата Красной Армии был обмен оружием. Свой ТТ, Колобков бросил рядом, а себе за плечо забросил ППШ, который раньше принадлежал Павлиашвили.
Заткнув за лацкан погона пилотку, Колобков оправился, подтянул ремень, поправил автомат, и плотно закрыв за собой дверь в подземелье, стал выбираться наверх. Это ему уда-лось с большим трудом. Взятый им непосильный груз всё время давил на плечи и поясницу, норовя в самый ответственный момент сбросить его с верёвки на самое дно шахты. Неимоверными усилиями он справился с этой задачей, но абсолютно выбился из сил, карабкаясь наверх. Немного отдышавшись, лёжа на мягкой траве, Колобков поднял глаза к небу и увидел, как над горизонтом забрезжил рассвет. Утро выдалось прохладным и сырым. Всё ещё тяжело дыша, он сел за руль полуторки и включил зажигание. Движок автомобиля надрывно взревел и Колобков, отогнав порожний грузовик на просёлочную дорогу, погнал его ещё дальше – в глубь леса.

                * * *
Путь пешком через густые заросли деревьев и кустарников был долгим и утомительным. Он пробирался на Северо-запад, к небольшой железнодорожной станции. Там его точно искать не будут, а если и будут, то теперь в нём тяжело узнать старшего лей-тенанта Колобкова.
Железнодорожная ветка Транссибирской магистрали пересекала всю страну от Запада на Восток и одним из многочисленных периферийных пунктов, находящихся на пути следования поездов, была маленькая станция «Кыштовка». Поезда здесь не останавливались, а чуть притормаживали, сбавляя ход, и направлялись дальше. Желающие отправиться в путь вместе с эшелоном, цеплялись на ходу, иногда теряя вещи, чтобы поспеть за поездом на легке. На всём протяжении железнодорожного полотна через «Кыштовку» у насыпи валялись растерзанные местными жителями чемоданы и мешки. То здесь, то там появлялись небольшие кучки людей, желающих на ходу запрыгнуть на ребристую ступеньку уходящего поезда. В основном это были гражданские лица, женщины с детьми и престарелыми родителями, направляющиеся в эвакуацию на Восток страны. Как удавалось женщинам с младенцами на руках заскакивать, хоть и медленно, но всё же в движущийся состав, и при этом, умудряясь, ещё затащить своих стариков, для Колобкова было загадкой. Наверное, поэтому они выбрасывали на ходу вещи, чтобы увезти самое дорогое – своих близких.
Колобков заметил группу военных, стоящих около насыпи и подошёл к ним.
- Здорово, мужики! Куда путь держим?
- У нас один путь, - отозвался крепкого телосложения дядька с седыми усами и засалённой гимнастёрке. – На фронт.
- Когда поезд на Москву ожидается?
- Откуда мы знаем? Здесь тебе не пригородная касса, расписание никто не скажет. Стой и жди как все. Эшелон на Запад пойдёт, тогда и спросим.
Паровоз появился часа через три, за собой он тащил штук двадцать вагонов-теплушек, из маленьких окон которых выглядывали улыбающиеся лица молоденьких солдат. Состав чуть притормозил, заскрежетав колесами по стальному полотну, медленно проезжая «Кыш-товку».
- Ребята, куда едите!? – закричал седоусый дядька.
- На фронт!
- Мы с вами! - Крикнул он уже на бегу. – Помогите забраться.
Двое солдат протянули из вагона руки, цепляя за одежду и запихивая в теплушку подбегающих к составу мужчин. Колобков оказался одним из первых, кому посчастливи-лось забраться в вагон. Здесь было душно и пахло не стираными портянками. Народу было человек шестьдесят. Некоторые спали на нарах, другие - дожидаясь своей очереди, травили байки и резались в карты. Разношёрстная толпа была одета, кто во что горазд. Только треть из них успела получить новенькое солдатское обмундирование, другие же довольствовались личными вещами. Все они, кроме Колобкова, были добровольцами и направлялись на передовую.
По дороге состав частенько останавливался, пропуская эшелоны особой важности – с военной техникой, оружием, медикаментами и продовольствием. До Москвы они добрались только через неделю. Прибыв в столицу, Колобков, таким же образом сел в поезд, идущий в Северном направлении до станции Вологда, а оттуда в порт Архангельск.
Архангельск был его конечной целью. Из военных сводок он знал, что сюда прибывает морской конвой в составе двух грузовых судов и трёх военных кораблей прикрытия Американского флота, под названием «Дервиш», который доставит в Советский Союз гуманитарный груз. Это был его шанс, тайком пробраться на Американское судно.
Колобков обменял свою солдатскую форму на гражданскую одежду и стал наблюдать за жизнью в порту. У причала действительно уже стояли два гражданских судна под Американским флагом, которые занимались погрузкой леса, каких-то ящиков и мешков. Военные корабли стояли на якорях недалеко от бухты. Ему удалось выяснить, что работа на Американских судах ведётся круглосуточно и эта последняя ночь, когда суда будут нахо-диться в порту.
  Ночью он пробрался на территорию порта и незаметно затаился среди мешков, приго-товленных для подъёма на судно. Его погрузили на борт корабля вместе с мешками, а когда кран плавно опустил груз на дно трюма, он выбрался оттуда и затаился. Выбраться он успел вовремя, потому что через несколько секунд, только что спущенные мешки окружили Американские моряки, которые взваливали их на плечи и укладывали штабелями, тесно прижимая, друг к другу.
Колобков, прячась от каждого шороха, проследовал дальше и вышел на нижнюю палубу корабля. Здесь было тихо. Погрузка давно закончена. Это было огромное помещение, где находилось множество ящиков, внушительных размеров, обтянутых грубой пеньковой сеткой. Ящики стояли в пять рядов, наваленные друг на друга в три яруса, прочно закреп-лённые к палубе и переборкам корабля стальными тросами.
Он подыскал подходящее место для ночлега, сбросил вещмешок, снял ватник и постелил его прямо на железную палубу, в крайнем ряду между ящиками. Коснувшись головой своей походной кровати, он тут же уснул, а когда проснулся, то понял, что корабль покинул порт Архангельск. Где-то за переборкой он услышал мерный стук дизелей, корабль медленно раскачивался с борта на борт, перекатывался по волнам, а прикованные к палубе деревянные ящики подозрительно скрипели, словно не смазанные качели, дожидаясь самую сильную волну, чтобы от её удара развалиться на доски.
С этого момента Колобков стал считать дни, проведённые в добровольном заточении. Он надеялся, что его путешествие продлиться каких-нибудь пару недель, не больше и дол-гожданная мечта сбудется. Только с провизией придётся туговато. Весь его двухнедельный рацион состоял из двух буханок хлеба, пяти банок тушёнки, семи кусков сахара и солдатской фляги с водой. Он мысленно поделил провизию на все дни и с неудовлетворением отметил, что еды будет маловато, но с голоду не помрёт. Однако, экономить продукты не получилось. В первый же день он умял буханку хлеба и две банки тушёнки, убивая свободное время мечтами о призрачном счастье. На третьи сутки все запасы еды закончились, и Колобков решил следующий день посвятить поискам съестных припасов. Он прекрасно понимал, что, находясь, на нелегальном положении сделать это будет не так то просто, тем более он не имел ни малейшего представления о том, где на корабле находится камбуз, в который, ко всему прочему, нужно пробраться незамеченным. Он не стал долго ломать голову над предстоящей вылазкой «наверх», надеясь, как всегда, на русский «авось» и набив желудок последним куском хлеба, лёг спать.
 Сон был изумительным. Ему снилось, что он находится в своём дворце на берегах Нового Света, а рядом сказочной красоты две обнажённые девушки, благоухающие дорогим парфюмом, которые осыпали его поцелуями. Одна красотка нежно гладила его и что-то ласково шептала ему на ухо на непонятном языке, а потом почему-то принялась тормошить Колобкова за плечо. Он открыл глаза.
Девушек рядом не было. Над ним склонился бородатый мужчина в синей матросской форме и смешной шапочкой на голове, толкавший Колобкова в тоже место, что и красавица из сна.
- Who a you? (перев. Кто вы?) – спросил он.
Колобков сквозь сонные веки уставился на незнакомца, попутно соображая, где он находится, и кто это может быть. Через несколько секунд он понял, что его обнаружил кто-то из членов команды американского судна.
- Who a you? – повторил свой вопрос бородач.
Колобков присел и протёр глаза кулаками, отгоняя последние остатки сна. На него смотрел крепкого телосложения негр.
- Откуда же ты погорелец взялся, - прошептал Колобков и громко добавил: – Мне в Америку нужно! Понимаешь?
- America, - повторил негр.
- Да, да, туда, - неопределённо махнул рукой Колобков, - вместе с вами. Там, где вы живёте. Понимаешь?
- You Russian? I should inform the captain. Bill does not love unbidden visitors. (перев. Ты рус-ский? Я должен поставить в известность капитана. Билл не любит незваных гостей).
Одно слово он понял без перевода.
 - Не надо капитана. А, чёрт! – Колобков занервничал. Он понял, если немедленно не пред-принять каких-либо мер этот супостат просто сдаст его. – Сейчас подожди, одну минуту. – С этими словами Колобков скрылся за ящиком и достал из пояса пять золотых монет. Вернув-шись, он, улыбаясь, протянул монеты моряку.
- Бери, пригодятся. Это целое состояние.
Негр взял одну монету и покрутил её в руках.
- Gold? (перев. Золото?)
- Гуд, гуд, - по-своему трактовал иностранное слово Колобков. – Хорошо. Ну, как, договори-лись?
- O,key! – сказал негр и положил монеты в карман своих широких штанов. – What is you name? I am Scott (перев. Как тебя зовут? Меня зовут Скотт.), - сказал он, и ткнул себя паль-цем в грудь.
- Странное у тебя имя, - удивился Колобков. – У нас в деревне так коров да быков называют.
- What? (перев. Что?).
- Ладно, не бери в голову. Ты же не виноват, что тебя так родители назвали. А меня Володей зовут.
- Володьей, - попытался он выговорить по-русски.
- Можно просто – Вова.
- O,key, Vova. To you will have here long to sit, about a month. Our rate lays through port in Iceland. Small repair on the basis of.  (перев. Тебе придётся здесь долго сидеть, примерно месяц. Наш курс лежит через порт в Исландии. Небольшой ремонт на базе).
- Чего?
Моряк растопырил пальцы и три раза махнул обеими руками.
- One month (перев. Один месяц).
- А-а-а, - протянул Колобков. – Нет, дружище, тридцать монет это слишком много. Вы, капиталисты, очень жадные до чужого добра. Я тебе больше ничего не дам. Пять монет и всё, - Колобков протянул моряку свою пятерню, доходчиво демонстрируя, что цену он не уступит.
Негр улыбнулся и пожал протянутую ему руку.
- Remain here and do not leave anywhere. I shall visit from time to time you. (перев. Оставайся здесь и никуда не выходи. Я буду время от времени навещать тебя).
Моряк развернулся и направился к трапу.
- Постой! – окликнул его Колобков. Моряк остановился и вопросительно посмотрел на нового друга. – Мне бы поесть чего-нибудь.
 - What?
- Что ты всё воткаешь? Нормального русского языка не разумеешь. Ну, еда … понимаешь? – сказал Колобков и стал чавкать, попеременно прикладывая пальцы к губам.
- О! Excuse! (перев. Извини.) – догадался иностранец. – I have not thought. Well, I shall carry to you meal. Good-bye (перев. Я не подумал. Хорошо, я буду носить тебе еду. До свидания).
Последующие дни незваный пассажир жил, как у Христа за пазухой. Скотт исправно приносил ему вкусную еду, и добрый Шотландский виски на десерт. Колобков даже подумал, что было бы неплохо набрать в свой будущий дворец прислугу из негров, уж больно исполнительны эти люди с тёмным цветом кожи. Иногда они сидели  вместе разговаривали по душам. Конечно, их разговор больше напоминал язык глухонемых, так как многие слова приходилось показывать на пальцах. Но Колобков оказался способным учеником, освоив за это время более двухсот иностранных слов, он всё же мог бегло общаться со своим оппонентом. Из разговоров он уяснил самое главное, что судно направляется в порт Хааль-Фьора, что в Исландии для мелкого ремонта и заправки топливом, где пробудет около недели. Только потом их путь будет пролегать к берегам Америки, который по данным Скотта займёт чуть меньше двух недель.
И он терпеливо, день за днём, ждал, когда его нога ступит на долгожданный берег экзотической страны, когда он станет свободным человеком, и начнёт самостоятельно распоряжаться украденными сокровищами.
За время путешествия на корабле Колобков отпустил бороду, его бледная кожа давала понять, что он много недель не видел солнца, и любой человек по внешнему виду мог при-нять его за моряка, побывавшего в далёком плавании. 
Но, однажды, октябрьским утром 1941 года его плавание подошло к концу. Он, конечно, не рассчитывал сойти на берег под бой барабанов и звуки оркестра, но и такого  окончания свой корабельной жизни он не ожидал.
Ранним утром, когда солнце ещё только появилось у горизонта, Скотт, громыхая бахилами, быстро спустился в трюм. На его лице читалась тревога, в руках он держал какой-то свёрток. Колобков, услышав знакомые звуки шагов, поспешил на встречу.
 - Hello, Скотти!
Негр не ответил на приветствие, а сунул ему в руки бумажный пакет.
- Quickly change clothes. It is necessary to leave. (перев. Быстро переодевайся. Нужно уходить).
- Where? (перев. Куда?) – не понял Колобков. – Something happens? (перев. Что-то случилось?)
- More quickly, on road I shall explain. (перев. Быстрее, по дороге объясню).
Колобков без слов подчинился. В свёртке оказалась новенькая форма моряка Амери-канского торгового флота. Он быстро переоделся, не забыв при этом, нахлобучить на голову смешную кепи с вышитым на боку якорем и Американским флагом.
Негр схватил его за руку и потащил к трапу.
- What did all happen? (перев. Что всё-таки случилось?).
- We have risen on an anchor. Through an hour here there will be boundary boats. Check of a vessel. You will find. (перев. Мы встали на якорь. Через час здесь будут пограничные катера. Проверка судна. Тебя найдут.).
Колобков с трудом, но всё же понял смысл сказанного.
- You will hide me in other place? Yes? (перев. Ты меня спрячешь в другом месте? Да?).
- You should run. To float to coast. We are near to America. Only two miles. (перев. Тебе надо бежать. Плыть к берегу. Мы находимся недалеко от Америки. Всего лишь две мили.).
Негр поднялся на нижнюю палубу и заглянул в машинное отделение. Там никого не было, агрегаты не работали. Он махнул рукой, приглашая Колобкова следовать за ним. Каждый раз, когда они проходили то или иное помещение корабля, Скотт предварительно заглядывал туда, а когда был твёрдо уверен в том, что там нет ни души, вёл за собой Ко-лобкова. Самым опасным местом была верхняя палуба, где было полно народа. Им приходилось по нескольку минут ждать, пока голоса стихнут и только потом они бесшумно пробирались наверх. Наконец Американский моряк подвёл Колобкова к правому борту корабля, над которым возвышались стальные леера.
- Jump! (перев. Прыгай!) – твёрдо сказал он.
Колобков увидел вдали скалистые очертания береговой черты. Над морем стелился утренний туман, время от времени застилавший его взору горизонт.
- I badly float. To me to not reach. (перев. Я плохо плаваю. Мне не доплыть.).
Негр снял спасательный круг, который висел на рубке корабля и протянул его Колоб-кову.
- Jump! – повторил он ещё жёстче. - Hold the sun on the right, and that you will lose the way in a fog. Has understood? (перев. Держи солнце по правую руку, а то заблудишься в тумане. По-нял?)
Где-то за их спинами послышались голоса.
- Jump! More quickly! (перев. Прыгай! Быстрее!) – Негр чуть ли не силой надел спасательный круг на шею Колобкова и подтолкнул его к леерам.
Перевалившись через борт, Колобков с ужасом увидел под собой голубую бездну океана. Мгновение полёта и морская вода с быстротой молнии окатила всё тело, неприят-ным спазмом холода, отбирая привычное тепло. С корабля было слышно, как что-то тяжёлое, похожее на мешок, неуклюже шмякнулось о воду. Окунувшись с головой, Колобков со всей силы стал грести руками и ногами, чтобы выбраться на поверхность. Но увесистый кожаный пояс, несмотря на все его старания, тащил ко дну. Он схватился за верёвки, крепко опоясывающие талию, чтобы освободиться от груза, но жадность остановила этот первоначальный порыв борьбы со смертью. К чему теперь стремиться, если драгоценности будут потеряны навсегда? Зачем жить, если не сбудется призрачная мечта, к которой он так долго и упорно шёл? Борьба между инстинктивным желанием жить и чёрной алчностью, сочившейся из его души, длилась не долго. Алчность победила. Он вскинул руки вверх, выпуская последние пузыри воздуха, ещё надеясь выбраться на поверхность, но всё было тщетно. Он шёл ко дну. Неожиданно его рука коснулась какого-то предмета. Он лихорадочно задергал конечностями и уцепился за что-то, плавающее на воде. Это был его спасательный круг - в прямом и переносном смысле.
Всё-таки он выплыл и, забравшись грудью на круг, стал усиленно грести в сторону берега. Холодная вода Атлантики, казалось, пробралась до самых костей, покрыв тело гусиной кожей. И чтобы хоть как-то согреться, Колобков интенсивно работал руками и ногами. Берега он не видел, туман молочной пеленой застилал всё вокруг, словно он плыл не в океане, а среди пушистых облаков. Только изредка, порыв морского ветра ненадолго разгонял пелену тумана, обнажая где-то далеко на горизонте серые скалы, сливающиеся в одну тёмную точку.
Плыл он долго и под конец совершенно выбился из сил. Несколько раз он терял направление и двигался, не зная куда, доверяя только своим инстинктам. На сушу, он вы-брался к исходу следующего утра и лёжа на холодных камнях чужого берега, заснул от накатившейся усталости – такой, что невозможно было пошевелить даже пальцем. Казалось, что всё тело превратилось в деревянную чурку, которая несколько лет скиталась по просторам бескрайнего океана, но каким-то чудом была выброшена на берег.
Время от времени он открывал опухшие от соли глаза и опять засыпал, не в силах подняться. Сквозь сон и усталость он вдруг услышал голоса людей, но отозваться не было никакого желания. Он пытался посиневшими губами позвать на помощь, но это было выше его сил. Потом он почувствовал, как его осторожно положили на носилки и куда-то понесли.
Окончательно очнувшись, он обнаружил себя полностью раздетым, лежащим под одеялом, в тёплой, мягкой постели.  Первая мысль обожгла с головы до пят. «Где пояс? Если они добрались до ценностей, тогда всё пропало. Меня обязательно арестуют, - подумал он. – Но, кто они? Спасители? Или тюремщики?».
Поднявшись с кровати, он опоясался простынёй и пошёл на разведку. Комната, в которую он попал, была отделана деревом, даже мебель, находившаяся здесь, была умело, выстругана из досок. У местного умельца, руки явно росли, откуда надо. Он толкнул дверь из комнаты, которая оказалась не запертой, и вышел в длинный коридор. Дойдя до его конца, он обнаружил лестницу с резными перилами, ведущую на второй этаж дома. Туда он подниматься не стал, а повернул налево, в поисках выхода наружу. Немного побродив по тёмным коридорам дома, Колобков вышел в парадную и открыл дверь, ведущую на улицу. Погода была солнечной и одновременно прохладной из-за гуляющего порывистого ветра. С крыльца открывался вид на засеянные табаком поля, за которыми раскинулись бескрайние просторы Атлантического океана. На берегу, плотно прижавшись к пирсу, стояло несколько лодок и деревянных ботов.
Колобков спустился с крыльца и сел на последнюю ступеньку. Чуть правее он заметил хлев и загон, где паслись около десятка коров и столько же свиней. Около плетёного хворостом забора стояла девушка в длинном сером платье и усердно драила огромный чугунный чан. Она заметила Колобкова и, бросив свои дела, поспешила к нему. На вид ей было лет двадцать пять. Волосы уложены в пучок, тело худое, как спичка. Того и гляди, сквозь платье начнут просачиваться рёбра. Колобкову она не понравилась. На красавицу она не тянула, да и на женщину с трудом – если только попробовать хорошенько отмыть. В общем, странный экземпляр. Эдакий суповой набор на тонких ножках.
Девушка подошла ближе и что-то сказала на иностранном языке, одновременно махая руками. Ко всему прочему, у неё оказался высокий писклявый голос, больше похожий на крик русалки в брачный период. Говорила она очень быстро и Колобков не смог разобрать ни одного слова.
Впрочем, отвечать он ей не собирался. Он вообще не должен разговаривать. Такова была ещё одна его светлая идея. Колобков решил выдать себя за моряка, который потерпел крушение и потерял память. Он логично рассудил, что его обнаружили на берегу в форме матроса Американского флота и вероятно, считают таковым. И чтобы не сболтнуть чего-нибудь лишнего на родном русском языке, лучше всего вообще молчать, изображая из себя младенца. В последствии, чтобы невзначай не проронить ни слова, он в двух местах подрезал себе опасной бритвой язык. Пол часа он харкал кровью, но потом боль прошла. Язык опух и как бревно ворочался во рту, постоянно напоминая ему о данном обете молча-ния.
Девушку звали Луизой, которая оказалась хозяйской дочкой. Как потом выяснилось, она требовательно просила вернуться Колобкова обратно в постель. Так же выяснилось, что Колобкова, находившегося между жизнью и смертью, спасла семья Хофландов. Они были эмигрантами из Германии, перебравшиеся в Штаты ещё в период Первой Мировой войны. Хофланды имели небольшую ферму на окраине Аннаполиса, занимались рыболовством и скотоводством, собирали табак, который потом продавали.
Главе семьи – Адамсу Хофланду и его жене Элизабет, спасённый «моряк» пришёлся по душе. Колобков с детства был приучен к тяжёлому труду, а потому управляться со скотом, работать на земле, для него не составляло большого труда. Работником он был отменным и прекрасно справлялся с любыми поручениями. Потерявшего память моряка, за-ново учили говорить по-английски, нанимали лучших лекарей в округе, чтобы те помогли ему вспомнить своё прошлое. Но всё было напрасно. Правда, хозяина фермы такое положение вещей устраивало. Зачем терять хорошего работника, который в любой момент может бросить ферму и уехать к своей забытой семье? Но, Колобков из прошлой жизни ничего не хотел вспоминать.
Спустя некоторое время, Колобков женился на Луизе и стал Томасом Адамсом Хофландом – наследным «принцем» свиноводческих дел.
Кожаный пояс ему вернули в целости и сохранности, даже не взглянув на его содержимое. Несколько лет он прятал пояс у океана, в расщелине между скал. Каждый вечер он ходил туда и пересчитывал своё состояние, трясясь над золотом, как осиновый лист в ветреную погоду. Боясь, что ценности могут случайно найти посторонние люди, он по-местил их в ячейку одного из банков города Аннаполиса, которую арендовал пожизненно. Теперь он был спокоен. Украденное им богатство хранилось в надёжном месте, за бро-нированной дверью, куда войти мог только он один.
Колобков прожил долгую и, наверное, счастливую жизнь. От брака с Луизой у него родился сын, который, к сожалению, не стал большой опорой семье.
Его мечта сбылась на половину. В Америку он попал, но ценностями так и не смог воспользоваться, живя в постоянном страхе, что за ним следят агенты КГБ. С годами он стал ещё более подозрительным и нервным. Но на этом история не закончилась. Его будущее было предрешено. Печать коварства и измены, тяжёлым бременем обрушилась на его потом-ков.

Часть третья.
Синдром бегущего зайца

Пыльная дорога вильнула вправо, оставляя позади некогда жилой микрорайон советской эпохи, и устремилась к одиноким деревянным постройкам. Дома обнесенные до-щатыми заборами, расположились по обе стороны дороги, образовав, таким образом, одну единственную деревенскую улицу. Слева к домам примыкал редкий лесок, а справа раскинулись хозяйские огороды и пашни.
Беглецы торопились, нужно было как можно дальше уйти от заброшенных гаражей, где в любую минуту могли опомнится охранники и организовать погоню.
- Куда мы теперь? – на ходу спросила тележурналистка.
- Пока не знаю, - ответил Зеленов, - но отсюда нужно уходить подальше. В город возвра-щаться нельзя, там, в первую очередь будут искать.
- Может в милицию обратиться? Нас ведь похитили, угрожали убийством. Они должны от-реагировать.
- Не слишком хорошая идея. Во-первых, я не уверен, что в радиусе ста квадратных километров мы найдем хоть одного милиционера, а во-вторых, что вы ему скажите? Что вас неизвестно кто и неизвестно зачем похитил, а в доказательство предъявите разбитый стул, верёвки и дыру в гараже? Это не аргументы для правоохранительных органов.
- Что же тогда будет аргументом?
- Я не уверен, может быть, следы пыток на теле или какое-нибудь увечье, нанесённое неиз-вестными.
- Спасибо за консультацию, господин Зеленов, - с сарказмом произнесла она. – Если уж я от этих людей ушла без царапины, то членовредительством заниматься не стану.
- Я не имел в виду ничего такого, просто пытался объяснить, что милиция нам не поможет.
- На вас – мужиков никакой надежды, всегда всё приходится решать самой.
Она остановилась, раскрыла сумочку и принялась там что-то искать, засунув руку почти по самый локоть.
- Я позвоню начальнику ГИБДД города, он мой хороший знакомый, - сказала она, не отрываясь от сумочки. – Сейчас сюда вся милиция России приедет, вооружённая до зубов.
Зеленов ухмыльнулся, но остановился и стал терпеливо ждать. Она оторвалась от сумочки, посмотрела на него глазами испуганного мышонка и тихо произнесла:
- Сотового телефона нет, ключи от машины, кошелёк и визитница тоже пропали.
- Я в этом не сомневался. Ребята почистили ваши вещи как следует. Что ж, раз поддержка танками и самолётами отменяется, может быть, поторопимся.
Они спустились с пригорка, и подошли к ближайшему дому. Из трубы струился дымок, но людей видно не было и калитка закрыта. Немного побродив среди деревенских построек, они увидели за изгородью мужчину в трусах и майке, который бортовал колесо у «Жигули» шестой модели.
- Молодой человек, - обратилась тележурналистка, - можно вас на минутку.
«Молодой человек» лет пятидесяти оторвался от своего занятия и взглянул на не прошеных гостей.
- Этот дом не сдаётся, - сказал он, видимо, приняв их за молодую парочку, которая ищет место, где бы снять жильё на лето. – Спросите на той стороне улицы. Вон видите дом с зелёными стенами, - он махнул рукой куда-то за изгородь, - там наверняка комната свободна.
- Нам не нужна комната. Вы не скажите, как называется эта деревня?
Мужчина, было, притронулся к колесу, но выпрямился и с любопытством стал раз-глядывать незнакомцев.
- Заблудились?
- Вроде того.
- Деревня называется «Малые Липки». У нас тут речка недалеко, вот люди сюда из города и приезжают, чтобы отдохнуть. Я думал вы тоже туристы.
- Далеко до города?
- Часа полтора на автобусе. Пройдёте через лесок на прямки, минут через двадцать выйдете на трассу, а там на попутках или рейсовый ждите.
Мужчина залез рукой под майку и почесал волосатый живот.
- Вы не дадите свой сотовый телефон? Очень позвонить нужно. – Тележурналистка мило улыбнулась и невинно состроила глазки.
- Здесь такого «зверя» отродясь не водится, - сообщил он. – Нам эти сотовые без надобности.
- Удобно ведь.
- Звонить удобно, а каждый раз ездить в город, чтобы за него платить … так бензину не на-пасёшься.
- Скажите, а посёлок «Игнатьево» отсюда далеко?
- «Игнатьево»? – мужчина почесал затылок. – Километров тридцать с гаком будет.
- Дяденька, отвезите нас туда, - тележурналистка подошла вплотную к изгороди и, глядя в глаза собеседника, вкрадчиво добавила, - пожалуйста.
Мужчина свёл брови и задумчиво оглядел молодую пару.
Зеленов стоял рядом и молчаливо наблюдал за обхаживанием тележурналисткой деревенского мужика. Зерно ревности где-то внутри стало незаметно прорастать, и он подошёл вплотную к девушке и дёрнул её за рукав. 
- Вы с ума сошли? Зачем нам ехать в какое-то «Игнатьево», что мы там забыли?
Она отвела ласковый взгляд от мужчины и сердито посмотрела на Зеленова.
- Вы же сами сказали, что в город нам нельзя, а в «Игнатьево» живёт мой дед, у него и спря-чемся. Или вы собираетесь ночевать в лесу?
В данных обстоятельствах, подумал Зеленов, этот вариант был самым лучшим. В посёлке, где живёт её дед, их точно не найдут. И машина сейчас была бы кстати, чтобы поскорее убраться отсюда. Промедление смерти подобно. Не дай бог громилы обнаружили пропажу в гараже. Зеленов решил ускорить процесс переговоров и обратился к мужчине.
- Вот возьмите двести рублей. – Он достал из кармана две помятые сотенные бумажки, которые ему дал Морозов и протянул их хозяину автомобиля.
Мужчина презрительно бросил взгляд на купюры и уставился на Зеленова.
- За эти деньги, молодой человек, могу предложить велосипед, - наконец вымолвил хозяин и показал пальцем  на стоящий у сарая детский трёхколёсник. – Я его как раз хотел продать, внуки подросли.
Синичкина отвела Зеленова в сторону.
- Вы всё испортили! - возмущённо воскликнула она. – Зачем вы полезли со своими деньгами? Ещё минуту и он бы нас отвёз бесплатно.
- Бесплатно? За то, что вы стоите и строите глазки этому похотливому деревенскому самцу?
- Вас это не касается! Вы не мой муж, чтобы делать мне замечания! – Она сверкнула глазами. – И вообще, как мужчина, вы мне совершенно не интересны.
- Хотел бы я сказать то же самое, но не могу.
- Это уже ваши проблемы. Стойте здесь и не подходите ближе пяти шагов, я постараюсь всё исправить. Теперь без денег точно не обойтись.
Со стороны казалось, что семейная парочка уединилась, чтобы выпустить пар друг на друга. Но как это бывает в жизни, семейная сцена закончилась обоюдным примирением двух любящих сердец. Тележурналистка в очередной раз одарила мужчину улыбкой и потрепала Зеленова за волосы.
- Не обращайте на него внимание. Олух. Совсем к жизни не приспособлен, как дитя малое.  И зачем я только вышла за него замуж? Люблю, наверное. 
Она качнула бёдрами и опять подошла к изгороди. Пошарив рукой в сумочке, теле-журналистка волшебным образом выудила оттуда стодолларовую купюру.
- Вот, возьмите, - протянула она деньги, - ещё внукам на подарки останется.
- Английские? – с сомнением в голосе спросил мужчина.
- Нет, американские доллары.
- И сколько это по-нашему?
- Примерно две с половиной тысячи рублей?
- Да-а, - удивлённо протянул он, разглядывая иностранную валюту. - Не фальшивые? А то я слышал, сейчас такие деньги подделывать научились.
- О чём вы говорите? - встрял в разговор Зеленов. – Сегодня утром сам лично печатал!
- Шутить изволите?
Тележурналистка всё так же мило улыбаясь мужчине, показала за спиной Зеленову кулак.
Мужчина помял деньги в руках и, щурясь от солнца, принялся разглядывать купюру на просвет.
- Что, Ленина не видно? – в очередной раз уколол Зеленов. Но тот на его издёвку не обратил никакого внимания.
- Хорошо. Договорились, - наконец вымолвил он и зажал деньги в кулак. – Сейчас я быстренько колесо поменяю и штаны натяну. Десять минут подождите. Ладно. – Он повернулся и направился к автомобилю.
Тележурналистка подошла к Зеленову.
- Я же просила вас помолчать.
- Интересно, откуда у вас взялись деньги? Вы же сказали, что кошелёк забрали.
- Запомните, господин Зеленов, - она сделала многозначительную паузу, - что профессионально обыскать женскую сумочку может только женщина, а мужчина – никогда. Эти баксы я давно спрятала под подкладкой, так, на всякий случай.
- Повезёт же кому-то с такой экономной женой!
- Не обольщайтесь, вам уж точно моя персона не светит!
- Как знать, как знать … - не членораздельно пробубнил себе под нос Зеленов.
Старенький автомобиль завёлся с пол-оборота, но шуму наделал достаточно много. Двигатель гудел так, словно это была не машина, а целая котельная. Из выхлопной трубы раздавались рваные плевки скопившегося конденсата. Чудо советского автопрома мелко вибрировало, будто его пронзил холодный озноб. Ещё чуть-чуть и автомобиль сам начнёт разваливаться по частям.
- Машина – «зверь»! – крикнул мужчина, уже облачённый в джинсы и рубаху. – Сейчас немного прогреется и поедем!  - Он подошёл к забору и начал снимать небольшую его часть с петель, чтобы освободить место для выезда.
После того, как автомобиль тронулся с места, шума стало меньше, двигатель мерно заурчал, но выхлопная труба всё ещё продолжала изрыгать «проклятия». Водитель лихо под-катил к молодой парочке и пригласил садиться.
На заднем сидении было душно и пыльно. Тележурналистка попыталась опустить стекло и дважды чихнула.
- Будьте здоровы! – дружно выкрикнули мужчины.
- До трассы окно не опускайте, - посоветовал водитель, - иначе наглотаемся пыли. Лучше прикройте чем-нибудь нос.
Тележурналистка последовала его совету и зажала нос платком. Ей казалось, что она сидит внутри раскалённой печки, в которую невидимые черти то и дело подбрасывают угля.
- Пожалуйста, включите кондиционер, - попросила она.
- Не предусмотрено, - коротко ответил водитель и добавил: – Это автомобиль, а не гостини-ца-люкс.
С мыслью о комфортной поездке пришлось попрощаться. Адский котёл на колёсах прибавил газу и выехал на укатанную дорогу. Мужчина оказался из тех водителей, которые больше любят проводить время за ремонтом своего стального коня, а не сидеть за рулём, поэтому попадавшиеся на пути ямы и кочки сами прыгали под колёса его «шестёрки». Через десять минут такой поездки Зеленова начало подташнивать. Тележурналистка закатила глаза и, прикрыв пол лица платком, находилась, видимо, в полуобморочном состоянии. Муки закончились, когда автомобиль выбрался на скоростную трассу. Девушка тут же опустила стекло, высунула голову наружу и стала жадно глотать воздух – этого хватило, чтобы прийти в себя.
По дороге водитель был не многословен, а если и разговаривал, то только со своим «боливаром»: «Давай родной, покажем этим япошкам на что мы способны!». С этими словами он каждый раз выворачивал руль влево, топил на газ и весёлым взглядом провожал оставшуюся позади машину. Обгон автотранспорта на дороге для водителя это маленький успех, небольшая локальная победа, венец превосходства над поверженным в скорости противником. Мужчина радовался этому как ребёнок, ежесекундно восхваляя своего, как он называл, «мустанга». Но когда сам оставался с носом, меряясь скоростью с каким-нибудь джипом, неимоверно ругался и грозил кулаком, удаляющемуся в точку победителю: «Куда ты прёшь? Не видишь, я еду! Дорога – это тебе не трек для автогонок!».
Очередной джип со свистом пролетел мимо, Зеленов краем глаза уловил его знакомые черты и нырнул вниз, увлекая за собой тележурналистку.
- Что вы себе позволяете!? – возмутилась она.
- Это они! Нас уже ищут! – Он выпрямился и посмотрел в лобовое стекло, пытаясь получше разглядеть промчавшийся «Ленд Крузер», но тот уже был на солидном расстоянии. – Точно, они, - подтвердил он (хотя был в этом абсолютно не уверен), больше для того, чтобы оправдать своеволие по отношению к девушке. – Вроде, не заметили, - облегчённо вы-дохнул он.
- Долго ещё ехать? – спросила она у водителя.
- Километра три. Скоро будем на месте.
Девушка достала из сумочки губную помаду, зеркальце и принялась приводить себя в порядок. Зеленов искоса наблюдал за таинствами женской красоты, ещё больше убеждаясь в том, что эта женщина ему не безразлична. Он удивлялся, насколько проворно работают её тонкие пальцы - точными, отточенными движениями и в тоже время грациозно нанося  на чуть вздёрнутые губы алый цвет помады. Было в её движениях нечто не уловимое, женст-венное и одновременно гипнотически-притягивающее. Хотелось прильнуть к её губам и на-сладиться вкусом сего творения, как глотком колодезной воды в полуденный жаркий зной. Но Зеленов только облизнулся и, отвернувшись, уставился на мелькавшие за окном деревья. 
Вскоре у перекрёстка показался дорожный знак: «п. Игнатьево. 500 м».
- Где вас высадить? – спросил водитель.
- Вы здесь притормозите. Мы немного прогуляемся, - ответила девушка.
- Как скажите. - Мужчина сбросил скорость и, свернув на обочину, остановился. 
Пассажиры выбрались из салона, на ходу отряхиваясь от осевшей на одежде пыли, автомобиль развернулся и на прощание, рыгнув выхлопной трубой, покатил в обратном на-правлении.
Посёлок «Игнатьево», как и многие подобные населённые пункты нашей необъятной Родины представлял собой архитектурный винегрет из домов-девятиэтажек и по нис-ходящей - до маленьких деревянных мазанок. Некий гибрид зажиточной деревни и современного рабочего посёлка, которому попытались придать городское великолепие. Зеленов заметил, что здесь много магазинов, кафе, закусочных, имеется ресторан, автовокзал, и по всему было ясно, что посёлок семимильными шагами приближался к ста-тусу города. Он с любопытством окинул взглядом широкие границы «Игнатьво», в котором ему бывать не приходилось, и зашагал следом за девушкой.
Тележурналистка свернула с дороги и вышла на тропинку, которая длинной лентой тянулась к южной окраине посёлка.
- Мой дед живёт здесь недалеко, у него свой дом, хозяйство, огород … минут двадцать ходьбы. – Она подождала, пока Зеленов поравняется с ней. – Хочу поговорить с вами.
- Я это понял, когда вы попросили водителя остановить машину, не доехав до места. Может быть, ввиду сложившихся обстоятельств перейдём на «ты». 
- Хорошо. Вы … то есть ты, хотел мне рассказать про икону. Как она связана с делом Нефё-дова?
- Честно говоря, понятия не имею, - пожал он плечами.
- Как же она к тебе попала?
- Длинная история. Если коротко, то в 2004 году я купил в центре города здание под офис моей компании. Этому зданию уже больше ста лет. Я его отремонтировал, привёл в бо-жеский вид и начал работать. Когда капитальный ремонт был в самом разгаре, в подвальном помещении рабочие обнаружили в стене зацементированную железную дверь. Решили посмотреть, что за ней находится, и нашли подземный проход. Видимо кто-то ещё при царе «Горохе» им пользовался, но потом его замуровали за ненадобностью. Я решил побродить внутри подземелья, чисто из коммерческих интересов, чтобы выяснить имеются ли там помещения, которые можно приспособить под склад готовой продукции. Ты, наверное, знаешь, что наша фирма, в том числе занимается по договору сборкой итальянской мебели. – Она кивнула головой. – Так вот, я взял с собой фонарик и обследовал подземелье. Выхода не нашёл, впрочем, как и помещений. Везде была одна и та же картина – мокрые каменные стены, сырая земля под ногами, узкий длинный проход, имеющий разветвления на несколько подобных. Я заглянул в некоторые из них, но далеко ходить не стал, так как боялся заблудиться, а когда возвращался обратно, обо что-то запнулся ногой, посветил фонариком и увидел икону. После этого, я её повесил у себя в кабинете и как ни странно мои дела пошли резко в гору. Я никогда в бога не верил, но выходит, что она обладает ка-ким-то чудодействием.
- Так весь сыр-бор из-за этой иконы?
- Может быть. Кто его знает?
- А что стало с подземельем?
- Ничего. Дверь закрыли и заварили газосваркой, чтоб туда никто не совался.
- А тот … другой Зеленов, какую роль играет во всей этой истории?
- Не знаю, но если я это выясню, то наверняка пойму, кто заказал Нефёдова, подставил меня  и зачем ему всё это нужно.
Он коротко рассказал, что с ним случилось за прошедшие десять дней. Потом объяс-нил, что он хотел предложить на встрече Синичкиной.
- Проверить клиники пластической хирургии – это не плохая идея, - сказала она, когда Зеленов закончил свой рассказ. – Когда доберёмся до телефона, я поручу это дело своему коллеге.
- Меня интересует, что тебе известно по делу Нефёдова, а именно те моменты, которые не освещались в прессе и на телевидении. Вы ведь проводили своё расследование?
- Конечно. – Она загадочно улыбнулась. – Это стандартная процедура. Как правило, по та-ким громким делам работают минимум три журналиста: один добывает информацию у правоохранительных органов, второй – работает с криминальной средой, а третий – непосредственно на месте преступления. Потом вся полученная информация анализируется, и материалы выдаются в печать или на телевидение. Я занималась сбором данных в офисах ваших компаний, то есть на месте событий.
- Что же удалось выяснить, кроме того, что знают все?
Она замедлила шаг и взяла Зеленова под руку. Он приятно удивился таким переме-нам.
- Мы тщательно проверяли добытые сведения, и до настоящего времени я думала, что мы знаем всё. Оказывается, далеко не всё.
- Видимо, вы не достаточно глубоко копали.
- А зачем? Всё и так было ясно, даже правоохранительные органы придерживались нашей версии преступления: заказное убийство на почве передела сфер влияния в лесодобывающей промышленности нашего региона. Разве не так это выглядело?
- Так-то так, да не так, - скороговоркой произнёс Зеленов.
- Ладно, теперь о главном. По всем каналам телевидения прозвучало, что в правоохранительные органы попала видеокассета с записью преступления, но это не совсем правда. На самом деле, через четыре дня после убийства Нефёдова в офис компании «Транс-лес» на имя его заместителя - господина Лебедева, по почте был получен конверт с мини диском от видеокамеры, где и были запечатлены кадры любительской видеосъёмки этого кровавого преступления. Отправитель конверта до сих пор не установлен. Лебедев тут же передал этот диск следователю прокуратуры. По имеющимся видеоматериалам установили личности нападавших, а через них, вышли и на заказчика преступления, то есть на вас, гос-подин Зеленов.  – Она посмотрела ему в глаза. – Интересно, кто этот человек, так похожий на тебя?
Он не ответил, потому что сам этого не знал.
- Что было потом?
- Вашего «близнеца» арестовали на рабочем месте, в офисе компании. В ходе обыска в сейфе обнаружили ценные бумаги, которые принадлежали компании Нефёдова, крупные денежные суммы в различных у.е., наркотики … в общем, целый букет статей уголовного кодекса. Все улики на лицо. На допросах свою вину он полностью признал и до суда отправился коротать время в следственный изолятор. Глупо было в таких обстоятельствах отрицать очевидное. Вот и всё.
Зеленов задумался, слишком уж в этом деле всё гладко, идеально, будто все этапы преступления были кем-то прописаны, как сценарий к фильму. И этот диск не давал покоя. Создавалось такое впечатление, словно видеокамера заранее была установлена на месте преступления. Иначе как объяснить, что человек, снимавший это видео, сам не обратился в милицию, а послал запись по почте анонимно, при чём на имя заместителя Нефёдова. Значит, снимая на видео расстрел автомобиля президента компании «Транслес», он заранее знал место убийства, и что в машине находится Нефёдов. Или всё-таки он случайный свидетель, не желающий связываться с милицией, и узнал об этом из новостей? Не понятно. Ещё один вопрос беспокоил Зеленова не меньше. Как ценные бумаги компании Нефёдова могли перекочевать в его сейф? Такого рода документы хранятся в банке и могут быть выданы только их владельцу. Здесь какой-то подвох, не состыковка, их явно подбросили как неопровержимую улику. Но каким образом?    
Зеленов устал ломать голову пустыми вопросами и посмотрел на девушку.
- Скажи, ты встречаешься с каким-нибудь молодым человеком?
Она не ожидала такого вопроса и несколько секунд смотрела на Зеленова широко от-крытыми глазами.
- Тебя интересует моя личная жизнь? – Она как-то обречённо вздохнула. - Я была замужем, но отношения как-то не сложились. Год назад развелась. Потом встречалась с одним парнем, в общем, тоже не судьба. Ухажёров у меня хватает, а вот настоящих мужчин - дефицит.  Люблю только своего деда. Он у меня мировой.
Она плавно ушла от темы разговора и стала весело щебетать о том, как в детстве её воспитывал дед, как было хорошо каждое лето проводить в «Игнатьево», бегать на речку, пить парное молоко, помогать по хозяйству. В этот момент Зеленов видел, как её лицо засветилось озорной улыбкой, в глазах появилась маленькая лукавинка, будто она перевоплотилась в ту девочку из далёкого, но прекрасного прошлого. Он с удовольствием слушал эти воспоминания детства, впервые коснувшись рукой её бархатистых пальцев.

Дом её деда стоял на окраине посёлка, окружённый многоэтажными высотками. Современные здания из стекла и бетона словно шли в наступление, прижимая ветхие из-бушки к обрыву реки. Но маленькие домишки бывшей деревеньки не сдавались, и обнесённые дощатыми заборами, чётко ограничивали свою территорию. И всё же, под натиском грандиозного строительства существовать им оставалось не так долго.
Синичкина открыла калитку и, приглашая Зеленова идти следом, направилась к крыльцу. Из будки послышался грозный лай собаки, но, выбравшись на свет, лохматая зве-рюга неизвестной породы жалобно заскулила и завиляла хвостом.
- Привет, Пират, привет мой родной, вижу, узнал, - ласково сказала девушка и потрепала пса по спине. Собака выгнулась в дугу и, встав на задние лапы, лизнула Синичкину в щёку. – Молодец, Пират, хорошая собака. - Пёс опустился на землю и подозрительно взглянул на Зеленова. – Это свои, это со мной, - быстро сказала она. – Собака залезла обратно в будку и, высунув морду, стала наблюдать за незнакомцем.
Дверь отварилась, и на пороге появился худощавый пожилой мужчина с белыми, как снег волосами на голове. Он широко улыбнулся и подошёл к девушке.
- Здравствуй, внученька! Решила старика проведать? То-то я думаю, Пират сначала залаял, а потом затих. – Они обнялись. Девушка чмокнула деда в щёку. – Ну, пойдём в дом, расска-жешь, как у вас там …
- Дедуль, знакомься, это Сергей, - сказала Синичкина и указала на Зеленова.
- Никак замуж вышла?
- Нет. Он просто друг по несчастью.
- Какому такому несчастью? Пойдём, пойдём, моя красавица, расскажешь. Может, чем под-соблю. И ты проходи, Сергей, - сказал старик и махнул рукой, приглашая войти в дом.
Деревенский домик состоял из двух смежных комнат, если не считать прихожей, которая одновременно использовалась в качестве кухни. Добрую половину зала занимала русская печь с притолокой и полатями. Рядом располагался обеденный стол и четыре деревянных стула. На стенах висели старые чёрно-белые фотографии в деревянных рамках, откуда смотрели суровые и весёлые лица давно ушедших предков родословной семьи Синичкиных. Вот, бравый корнет в военной форме и шашкой в руках демонстрирует свою выправку и отвагу, а вот фотография молоденького улыбчивого парня в шлеме танкиста, с еле заметным пробивающимся пушком у верхней губы. И ещё около десятка старых снимков, посвящённых семейным парам. Лишь по качеству бумаги, да особому взгляду людей, отпечатанных временем, можно было определить, какая из семейных пар старше всех.
Вторая комната – поменьше, видимо использовалась для ночлега и богоугодных дел. Здесь стояла большая панцирная кровать, застеленная махровым пледом. Над кроватью весел небольшой коврик, в нескольких местах изрядно подёрганный молью. В правом углу комнаты, как и подобает православным семьям, стояла расписная старинная икона на красиво вышитом рушнике. Вокруг нее находилось еще несколько икон поменьше и две восковые свечи, вставленные в позолоченные подсвечники.
Дом был светлым и просторным, и как казалось Зеленову, источал спокойствие и умиротворение жизнью. Зайдя в такой дом, любой человек не будет торопиться покидать его, а до конца насладиться той неведомой силой духа, которой пронизан каждый его пред-мет. 
Старик усадил гостей за стол, поставил чугунок с вареным картофелем, крынку молока, каравай хлеба и зачем-то полез в погреб, который находился прямо в доме недалеко от печи. Он поднял массивную деревянную крышку и стал медленно спускаться в образовавшийся чёрный квадратный проём. Через несколько минут в его руках появились три банки с соленьями и четверть прозрачной жидкости.
- Что бог послал, - сказал он, подойдя к столу.
- Дедуль, я тебе помогу, - засуетилась внучка. Она взяла из рук деда принесенные припасы и выставила их на стол.
Старик оглядел убранство стола и насупил брови, что-то ему явно не понравилось.
- Витаминов не хватает, - по-деловому произнёс он. – Я сейчас в огород прогуляюсь за зеле-нью. Это не долго. Скоро буду.
- Не надо дедуля. Нам хватит.
- Надо, - твёрдо сказал он и опять спустился в погреб.
Зеленов проводил взглядом исчезающую в погребе белую макушку хозяина и посмот-рел на тележурналистку.
- У вас, что, огород тоже в погребе находится?
- Нет, огород у нас, как и у всех нормальных людей находится на улице, только через погреб туда идти ближе.
Зеленов не понимающе посмотрел на девушку.
- Это не совсем погреб, что-то вроде бункера с двумя выходами наружу. Его мой дед в шес-тидесятых годах начал строить, копал целых пятнадцать лет с небольшими перерывами, припасы туда заложил.
- Зачем?
- Времена тогда были такие. Все боялись ядерной войны. Вот он и решил, как раз после Карибского кризиса, что нужно построить подземный бункер, чтобы уберечь семью. Строил долго, сделал несколько комнат под землёй, соорудил миниэлектроподстанцию, провёл свет, заготовил в прок консервы, спички, мыло, воду и т.д. Все комнаты побелил, покрасил, уложил деревянный пол. Там – внизу спокойно жить можно, тепло уютно, только сол-нечного света не хватает, а в остальном, это большая квартира. Правда, сделал он не всё, что хотел. В 80-х годах в отношениях СССР и США наступила оттепель, и своё строительство он забросил, вот только до огорода и докопал.
- Оригинальный у тебя предок.
- Мой дед иногда шутит, что построил двухэтажный особняк, который олигархам и не снился. Лет пять назад один заезжий бизнесмен большие деньги за этот дом предлагал, но дедушка не согласился.
На этот раз дед появился не из погреба, а зашёл в дом через дверь. В руках он держал пучки зелёного лука, помидоры, редиску и ещё какие-то растения, названия которых Зеленов мог сказать только после того, как пролистал бы кипу журналов о садоводстве.
- На обратном пути пришлось птицу покормить, - виновато произнёс с порога дед, будто в этот дом было принято заходить исключительно через погреб.
Он добавил на стол зелени и сел рядом. Разлив по рюмкам самогон, он произнёс:
- Ну, с приездом, внученька. Что б ты никогда не забывала старика. Ведь, ты у меня одна. – С этими словами он опрокинул содержимое рюмки в рот и потянулся за пучком лука.
Синичкина и Зеленов поддержали тост, осушив свои рюмки до дна. Несколько секунд все молча закусывали.
- Что там у вас случилось? – спросил дед, наливая по второй.
Девушка коротко рассказала, что случилось в гараже, опуская ненужные подробности в отношении Зеленова. Всё выглядело так, что их средь бела дня похитили неизвестные и заперли в заброшенном гараже, но им удалось выбраться.
- Чего хотели?
- Не знаю? – пожала плечами Синичкина.
- Бандиты, они и есть бандиты, - заключил дед. – Я вчера телевизор смотрел. Там, говорят, что в городе больше ста человек пропали без вести. Из них пару десятков людей похитили ради выкупа. – Он шумно вздохнул. - Что за поколение пошло, никто же работать не хочет. Им всё подай на блюдечке с голубой каёмочкой. Дармоеды. Вот, взять наше поколение. Так мы с утра до ночи вкалывали, не разгибая спины и ни у кого мыслей не было, чтобы задарма есть кусок хлеба. Стыдно было. А сейчас … что такое честь и совесть знают не многие. – Дед посмотрел на Зеленова. – А вы чем на жизнь зарабатываете?
Зеленов хотел сказать, что в данный момент занимается коллекционированием пустых бутылок для продажи, но в слух говорить не стал. Врать он тоже не хотел.
- Он предприниматель. У Сергея солидная фирма, - бросилась на выручку Синичкина.
- Фирма? Это хорошее дело. Как успехи?
- Всякое бывало, - неопределённо ответил Зеленов.
- Вы случайно не из этих … не из олигархов, а то я их не очень люблю. Народ они до нитки обирают, жируют за чужой счёт.
- Нет, я зарабатываю своим трудом и добросовестно выплачиваю налоги.
Дед удовлетворённо кивнул.
- Ну, давайте ещё по одной и будем собирать со стола. Мне вам ещё постели стелить нужно.
Плотно поужинав, Синичкина поднялась и поцеловала деда в лоб.
- Спасибо, дедуль. Я помогу тебе с посудой.
- Не беспокойся, сам управлюсь.
- Мы тогда на переговорный сбегаем. Позвонить надо. Ладно, дедуль.
- Бегите, бегите. Деньги если нужны, берите, не стесняйтесь. – Он отбросил угол скатерти, под которой лежали несколько денежных купюр различного достоинства. Синичкина взяла пятьсот рублей и положила их к себе в сумочку.
- Пошли, Серёжа. – Она просунула руку ему под локоть и повела к выходу.
На улице ветер усилился. На небе загорались звёзды, словно икрящиеся бусинки, кем-то хаотично разбросанные по небу. Вечер съёживался, сжимался, нехотя уступая свои права на этот мир, пришедшей ему на смену ночи. Воздух стал прохладнее, будто в него вторглись невидимые посланники темноты, с каждой минутой расширяя границы владений своей слепой хозяйки. И всё же, ночь приносила спокойствие и уверенность в том, что скоро наступит завтра и вместе с ним, надежду окунуться в яркую гамму красок, нового, ещё не изведанного утра. 
Переговорный пункт представлял собой длинное одноэтажное здание, в котором дополнительно размещалась почта и продовольственный магазин. Правое крыло здания уже не работало, на дверях весели замки. Только в трёх больших окнах слева горел свет, притягивая взгляды спешащих мимо прохожих, как мотыльков, заблудившихся в ночи.
Они открыли жалобно стонущую дверь и вошли во внутрь. За стойкой с прозрачным стеклом сидела полная женщина и неторопливо листала журнал. Помещение пустовало. По периметру зала расположились номерные кабинки для переговоров, в центре стояли четыре скамейки для посетителей и два ветвистых растения в больших кадушках. На дальней стене под полукруглыми прозрачными колпаками обосновались два таксофона, питающихся исключительно железными монетками, которые нужно бросать в узкую прорезь стального пищевода, чтобы их оживить.
Синичкина уверенным шагом подошла к стойке, выменяла деньги на жетоны и попросила телефонный справочник. Она долго водила пальцем по его распухшим страни-цам и, наконец, найдя нужный номер, направилась к таксофону. Зеленов волочился следом.
Синичкина несколько раз ткнула пальцем по кнопкам автомата, и монетка с характер-ным металлическим звуком упала в его чрево.
- Алло! С кем я говорю?
- Оперативный дежурный ГИБДД города, - послышалось из трубки. - Слушаю вас.
- Моя фамилия Синичкина, я тележурналистка. Мне нужен ваш начальник, генерал Коло-мейцев.
- Сожалею девушка. Генерала нет на месте, рабочий день закончился.
- Тогда дайте мне номер его мобильного или домашнего телефона.
- Извините, не положено.
- Мне очень нужно, - взмолилась она. - Он меня знает.
- Я в этот не сомневаюсь, но ничем помочь не могу. Звоните ему завтра в его рабочий кабинет. Если у вас имеется срочное сообщение, тогда передайте его через меня.
- Нет, спасибо, - зло бросила она и повесила трубку.
Второй абонент, которому она позвонила, вообще не ответил, но сработал автоответчик. Она кого-то предупредила, что берёт на три дня отпуск за свой счёт, пообещав в ближайшее время забежать на работу, чтобы написать заявление.
- Пойдём домой, - обратилась она к Зеленову. – Завтра ещё буду звонить. Поздно уже.
- Мне тоже нужно сделать один звонок. Я сегодня у друга ночевать должен, он, наверное, места себе не находит, меня ждёт.
Она молча протянула руку и ссыпала ему на ладонь оставшиеся жетоны. Зеленов дос-тал из заднего кармана брюк обрывок газеты, на котором Морозов записал ему номер своего домашнего телефона и стал монотонно щёлкать по клавишам таксофона.
-Алло! Морозов! Это я!
- Тебя где черти носят? - послышался раздражённый голос друга. – У тебя всё нормально?
- Да, всё в порядке.
- Ты где сейчас находишься?
- В посёлке Игнатьево. Так получилось.
- Слушай внимательно. Тут вся милиция на ушах стоит. Вчера в камере СИЗО Зеленов пове-сился.
- Чего? Ты, Морозов, совсем с ума сошёл. По-твоему кто сейчас с тобой разговаривает?
- Тьфу ты, - плюнула трубка. – Я имел в виду твоего двойника. Его утром нашли, болтаю-щимся на шнурке от ботинок.
- Во, блин, дела! Самоубийство?
- А хрен его знает. Может и помогли. Но это ещё не всё. При нём нашли предсмертную записку, где он кается за совершённое им преступление и в качестве компенсации за смерть Нефёдова безвозмездно передаёт пятьдесят один процент акций компании «Сибирские Просторы» его сыну – Игорю Нефёдову. Я узнавал, документы действительно подписаны твоей рукой. Так что соображай, кто за всем этим стоит.
- Ты хочешь сказать это сын Нефёдова? Он уже давно за границей учится. В Россию приез-жает по великим праздникам.
- Он, скорее всего разменная монета, марионетка в чьих-то руках, а вот в чьих, теперь не трудно догадаться.
- Ну? Не тяни.
- Ты хорошо знаешь своего помощника … этого … Шумахера.
- Ты имеешь в виду Шувалова?
- Да, его.
- Как облупленного. Мы с ним вместе наш бизнес поднимали. А что с ним?
- Так, вот, твой Шувалов быстренько собрал вещички и никого не предупредив, рванул за границу. Его уже через Интерпол в розыск подали.
- Может, по делам уехал?
- Ты, дурак, Зеленов? Какие дела? Он понял, что запахло жареным и быстренько смылся. Никто вообще не знает, куда он уехал. Все его телефоны заблокированы, счета в банках за-крыты. 
- С твоих слов выходит, что всё это Шувалов затеял? Но, зачем? Он и так ни в чём не нуж-дался. Какая ему от этого выгода?
- Ты мозгами пошевели. Сын Нефёдова за границей и твой помощничек туда же уехал. О чём это говорит?
- Значит, они вместе? И Шувалов с помощью Игоря Нефёдова хочет завладеть обеими ком-паниями.
- Правильно.
- Нет, не может быть. Это бред. Шувалов на это не пойдёт. Он хоть и словоблуд, но на пре-дательство и убийство не способен.
- В общем, Серёга, я тебя предупредил. А дальше как сам знаешь.
- Ладно, спасибо, Андрей. Как-нибудь к тебе забегу.
- Пока.
Зеленов с широко открытыми глазами уставился на Синичкину, словно на него толь-ко что вылили ушат кипятка.
- Что он сказал?
- Пойдём отсюда, по дороге расскажу.
По пути домой, коротко пересказав Синичкиной разговор с Морозовым, Зеленов всё время думал. Что же это получается? Выходит, что за убийством Нефёдова и его зло-ключениями стоит Шувалов? Он подговорил сына Нефёдова, возможно, предложил большие деньги, чтобы тот оформил на себя акции обеих компаний, а потом передал их в полное распоряжение Шувалову. Тогда при чём здесь то место в подземелье, о котором пытались узнать бандиты в гараже. Или есть ещё другие люди, которые за всем этим стоят, методично убирая руководство обеих компаний. Надо всё выяснить до конца, сделать шаг вперёд. И поможет во всём разобраться только один человек – господин Лебедев – помощ-ник Нефёдова. Он единственный из четвёрки руководителей компаний, кто остался на плаву и может воспользоваться  своей властью и связями. Здесь напрямую пересекаются и его интересы, он тоже может стать очередной жертвой и тогда игра будет полностью проиграна. Учитывая, что Лебедев передал полученные видеоматериалы убийства Нефёдова правоохранительным органам, то ему, скорее всего можно доверять. Он наверняка не замешан во всей этой истории. Иначе, какой смысл ему сдавать своих подельников. Завтра всё встанет на свои места.
В доме уже было всё чисто и убрано. Дед постелил гостю на печи, а внучку устроил в комнате с панцирной кроватью. Хозяин объяснил Зеленову, где находится туалет и умывальник, дал полотенце, а сам отправился спать в сени.
После вечернего моциона, Зеленов и Синичкина улеглись по своим местам. Он долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок. Сначала он пытался проанализировать сло-жившуюся ситуацию, но звенья его логической цепочки не складывались в единое целое, постоянно разрываясь то в одном месте его умозаключения то в другом. Он плюнул на это бесполезное занятие и решил подумать о чём-нибудь хорошем, чтобы поскорее уснуть. На фоне всех его передряг светлое пятно всё же было, и этим светлым пятном была она – девушка, в которую он влюбился. Вот теперь ему стало понятно, что такое любовь. Это некая концентрация, душевный эликсир, вспышка безумных эмоций по отношению к любимому человеку, которая придаёт сил и энергии для отчаянных поступков. Он решительно ради Синичкиной мог сделать всё, даже свернуть горы, вылезти из кожи вон, опуститься на дно океана, только за одну улыбку, маленькое прикосновение. Он не понимал, откуда у него взялось такое чувство, но всеми силами старался, как можно дольше его продлить, ибо только с его помощью он продолжал жить, не впав в отчаяние и не набросив себе петлю на шею. Она беззвучно лежала в свой комнате, но он чувствовал её дыхание, улавливал каждый ритм биения её сердца. Погрузившись в эти приятные раздумья, сон пришёл как-то сам собой, и он заснул с улыбкой на устах.
С первым лучом солнца, пробившегося сквозь маленькое оконце дома, Зеленов проснулся. Выглядел он бодрым и свежим, будто только что родился на свет. На столе уже стояла крынка молока и чугунок с варёным картофелем. Рядом суетилась Синичкина, обставляя стол дедовскими припасами. Зеленов приподнялся на печи и, подперев рукой го-лову, стал наблюдать, как любовно, по-хозяйски она накрывает завтрак. Девушка заметила любопытный взгляд Зеленова и улыбнулась.
- Вставай, лежебока, - весело произнесла она. – Сейчас завтракать будет. Вот, только самовар закипит …
- А где дедушка?
- Не знаю? Он встаёт очень рано. Наверное, где-нибудь в огороде или живность кормит.
Зеленов вылез из-под стёганого байкового одеяла и спустился вниз. Быстренько умывшись, он сел за стол. Синичкина наливала чай в пузатые фарфоровые чашки.
Входная дверь хлопнула. Дед появился в каком-то мрачном настроении.
- Дедуль, ты чего  такой … Что-то случилось?
- Уходить вам надо, - сухо произнёс он. – Я только что с Евдокией разговаривал – соседкой нашей. Ты её знаешь. Говорит, по посёлку джип рыщет, а в нём человек пять с бандитскими харями сидят. Выспрашивают у всех, где мой дом находится. Вас они ищут. Минут через пять-десять здесь будут.
- Как же они нас нашли? – изумилась Синичкина, застыв с чашкой чая в руках.
- Очень просто, - ответил Зеленов, вставая из-за стола. – Спросили у того мужика, который нас сюда подвозил. Вот и всё.
- Уходите, пока не поздно. Я вас, если что, прикрою.
 С этим словами он по самое плечо сунул руку за печку и, пыхтя, стал оттуда что-то доставать. Через мгновение в его руках появился длинный предмет, замотанный в меш-ковину и обтянутый верёвкой. Он аккуратно стал разворачивать странный предмет, больше похожий на маленькое весло, и, сбросив мешковину на пол, обнажил старенькую винтовку. Это была самая настоящая трёхлинейка только без штыка. Откуда она взялась у деда, Зеленов спросить не успел. Потом он полез в навесной шкафчик и достал металлическую коробку, в которой что-то побрякивало.
- Дед, ты чего придумал? – Глядя на него большими глазами, спросили внучка.
Но дед не ответил, а достал из коробки патрон и вставил его в патронник, звонко клацнув затвором.
- Деда, не надо, - запротестовала Синичкина.
Старик поднял голову и посмотрел на Зеленова.
- Ты, Сергей, в армии служил?
- Служил, - ответил он, не понимая, к чему тот клонит.
- В каком звании окончил службу?
- Сержантом. А что?
- Я почти всю войну прошёл. Ещё пацаном воевать начал и демобилизовался в шестьдесят седьмом году в звании подполковника. Так что, как старший по званию, я принимаю коман-дование на себя. Наша диспозиция такая: я занимаю оборону и прикрываю ваш тыл, а вы уходите в безопасное место.
- Деда, мы без тебя никуда не уйдём!
За окном, недалеко от калитки, притормозил чёрного цвета джип.
- Эт, чёрт, - огорчённо сказал дед, выглядывая в окно. – Не успели.
Из джипа вышли три человека и направились к дому. Дед щёлкнул шпингалетом и распахнул створки окна. Он прижал приклад винтовки к плечу, наблюдая через прорезь прицела за приближающимися людьми.
- А, ну, стоять! Ещё один шаг и я стреляю!
- Эй, старик, убери оружие, - послышалось с улицы. - Мы не к тебе пришли.
- Я сказал, стоять! – Он на секунду оторвался от винтовки и взглянул на Зеленова. – Сергей, уводи Лену. Идите через бункер, там есть второй выход. Лена знает. Быстрее. Я долго не смогу их задерживать. У меня патронов всего пять штук.
- Деда! – воскликнула Синичкина и рванулась к окну, но Зеленов её удержал и потащил к погребу. – Нет!
- Лена, нам нужно уходить. Твой дедушка прав. – Он открыл крышку погреба и стал заталкивать туда, ещё упирающуюся девушку.
Подземная комната была действительно просторной. Потолки под два метра, на полу паркет, стены выкрашены жёлтой краской, везде расставлена мебель, горел слегка приглушённый свет. В углу навалены мешки и коробки, видимо, «НЗ» деда на случай ядерной войны. Выход был у дальней стены. К нему вёл небольшой узкий коридор, заканчивающийся вертикальной лестницей.
Выбравшись наверх, они оказались посреди огорода, где вовсю цвела капуста. В тридцати метрах проглядывалась тыльная сторона дома, чуть дальше - фрагмент заднего бампера джипа, торчащего из-за угла.
Неожиданно раздался выстрел, хлёсткий, как удар плетью. Две сороки, сидевшие на крыше дома с криками взметнулись ввысь. Такой выстрел ни с чем не спутаешь, так стрелять может только винтовка.
- Что там происходит? Мы должны вернуться. Они убьют деда.
Зеленов взял девушку за плечи и развернул к себе. На её, чуть припухших веках, поя-вились слёзы. Он смотрел ей в лицо, и его душа разрывалась оттого, что он не может ничем помочь самому близкому ей человеку. Он прекрасно понимал, что им нужно спасаться са-мим, чтобы в очередной раз не оказаться в заложниках у бандитов.
- Лена, послушай. С твоим дедушкой ничего не случиться. Он им не нужен. Они поймут, что нас здесь нет, и уедут отсюда. Всё будет хорошо. Верь мне.
Она на мгновение прижалась к его груди, и Зеленов ощутил упоительный запах её волос. Такой знакомый, как когда-то в детстве его обнимала мать, источая аромат близкого, любимого человека.
- Пойдём, Лена. Нам нужно уходить, пока нас не заметили. – Он нежно обнял её за плечи и повёл подальше от дома. Ей сейчас совершенно незачем знать, что там происходит. Зеленов, конечно же, надеялся на лучшее. Хотя, подсознательно понимал, что её дедушка вступил в неравную схватку.
Так они потихоньку добрели до скоростной автодороги. На остановке стоял рейсовый «Икарус». Его длинное красное тело гласило, что самая лучшая зубная паста это «Колгейт». И в подтверждение сказанному, на его боку красовалась улыбающаяся девушка, обнажившая всему миру белоснежные ровные зубы.
- У тебя остались деньги?
- Есть немного, - ответила Синичкина.
- Тогда пойдём покупать билеты. Поедем в город.
- Зачем?
- Наведаемся к господину Лебедеву. Он единственный из руководителей обеих компаний, кого пока ещё не тронули бандиты, и кто может нам реально помочь. Ты его знаешь?
- Я один раз брала у него интервью по делу Нефёдова. Он мне показался достаточно умным человеком.
- Вот и хорошо. Придётся тебе ещё раз с ним поговорить и объяснить всю ситуацию. Я не могу, потому что меня он вряд ли узнает и, скорее всего, не поверит.
Усевшись на свои места, Зеленов и Синичкина молча уставились в окно автобуса. Мерно застучал дизельный двигатель. Дверь, словно пробравшаяся в салон змея, зашипела, «Икарус» тронулся с места, мягко заваливая пассажиров на спинки своих кресел.

Старинные дома города, построенные ещё в прошлые века, украшали его центр. В архитектурном облике зданий прослеживались элементы крестьянского народного зодчества и профессиональной архитектуры («фольклорный» городской стиль). Художественный образ домов был праздничен и наряден. Стройность их композиций усилена вынесенными и богато украшенными карнизами. Главные элементы архитектурного убранства домов — пышно декорированные наличники окон… Контраст тонкой пропиловочной и накладной резьбы с мощными бревенчатыми стенами создавали особый эффект. Это был историко-культурный центр России.
Его центральная часть уже более пятидесяти лет оставалась неизменной. Современные высотки ютились на окраине города, оставляя уникальные памятники архитектуры совершенно не тронутыми, будто в этом месте много лет назад время остановилось навсегда. Именно поэтому основная жизнь города бурлила на её окраинах, где находились заводы, банки, офисы, дорогие магазины и супермаркеты, спальные районы и многое другое, присущее крупному индустриальному району.
Не исключением была и компания «Транслес», офис которой располагался в здании шестнадцатиэтажного бизнес-центра. Высотка была просто забита различными пред-ставительствами всевозможных компаний и частного предпринимательства. Вход в здание был свободным, если не считать зевающего охранника, которой равнодушно созерцал на снующий туда сюда народ.
Зеленов и Синичкина загрузились в лифт и отправились на десятый этаж. Выйдя из лифта, они повернули направо. Длинный коридор этажа перегораживала железная дверь, позолоченная табличка над ней гласила, что левое крыло занимали представители компании «Транслес». К счастью, дверь была открыта, проход свободен. Пробравшись в тыл своих конкурентов, Зеленов на ходу крутил по сторонам головой в поисках нужного кабинета. По обе стороны коридора на дверях висели таблички: бухгалтерия, юридический отдел, финан-совый отдел, отдел продаж, директор, управление …
Они пронеслись мимо трёх десятков дверей и остановились у предпоследней, за которой располагалась приёмная заместителя генерального директора компании.
За столом сидела молоденькая секретарша и беззаботно болтала по телефону. Увидев вошедших людей, девушка на секунду оторвалась от трубки и спросила:
- Вы к Максиму Леонидовичу?
- Да.
- Подождите немного, у него сейчас клиенты. Присядьте.
  Они сели в два мягких кресла, между которыми уместился небольшой столик с набросанными сверху журналами и буклетами, освещающими жизнь компании. Ждать пришлось долго. От нечего делать они листали журналы и слушали стенания секретарши, которая нисколько их не стесняясь, кому-то рассказывала, что у ней уже целую неделю задержка цикла. При этом она перебирала партнёров (нет, не по бизнесу), пытаясь отгадать, кто же из них будущий отец.
Дверь, наконец-то, открылась, из кабинета вышли три человека, сопровождаемые Лебедевым. Они что-то обсуждали на ходу, параллельно пожимая друг другу руки. Про-водив клиентов до выхода из приёмной, Лебедев коротко бросил секретарше, что он для всех занят и скрылся в недрах своего кабинета.
- Извините, - виновато произнесла секретарша, глядя на посетителей. – Вы сами всё слыша-ли.
- Передайте своему шефу, что я тележурналистка из канала новостей и у меня к нему очень срочное дело. Моя фамилия Синичкина.
Она нехотя потянулась к телефону и оповестила Лебедева, что его ожидает  телевидение. Выслушав всё, что о ней думает шеф, секретарша зажала ладонью трубку и по-смотрела на Синичкину.
- Максим Леонидович говорит, что на сегодня он об интервью не договаривался и просит позвонить завтра. 
Синичкина поднялась и вырвала трубку из рук секретарши.
- Максим Леонидович, я пришла предупредить, что вам угрожает опасность!
Лебедев появился в дверях кабинета и скрестил на груди руки, изображая из себя не преступную крепость. Невысокого роста, с пышными усами он напоминал героя гражданской войны Василия Ивановича Чапаева, вот только, стильный заграничный костюм никак не клеился к этому образу.
- Вы это серьёзно? Или такими уловками вы обычно добиваетесь своей цели, чтобы взять интервью.
- Я не шучу, - сказала Синичкина и пристально взглянула ему лицо.
- Хорошо, проходите, - он отступил на шаг в сторону, – а то ещё секунду и вы меня испепе-лите своим взглядом.
Зеленов проводил глазами исчезающую за дверью Лебедева фигуру тележурналисти-ки и продолжил листать журнал, ожидая, когда настанет его очередь войти в кабинет.
Пробыла она там минут двадцать, но первым почему-то выбежал Лебедев и, бросив любопытный взгляд на Зеленова, скрылся в комнате для переговоров. Синичкина вышла следом с печатью недоумения на лице.
- Куда это он? – полюбопытствовал Зеленов.
- Сказал, что срочно позвонить нужно. Я ему подробнейшим образом всё рассказала, а когда обмолвилась, что ты сидишь в приёмной, он почему-то занервничал, сослался на срочные дела и убежал.
- Он, что, никак не отреагировал? Может его поторопить?
- Не надо. Я вот что в кабинете нашла. У стола валялось. – Она протянула Зеленову изрядно помятый листок бумаги. – Мне кажется, мы зря сюда пришли.
В его руках оказалась записка, запачканная графическим порошком, явно распечатанная на принтере. Сообщение было передано через «Интернет». Он прочитал: «Господин Лебедев, я выражаю глубокую озабоченность нашими совместными делами. Человек без лица всё ещё не найден. Ему некуда деваться. Через два-три дня он отыщется и непременно появится у вас, чтобы получить вашу поддержку. Не упустите его. Это ваш последний шанс. С уважением. Джон Тирет».
Джон Тирет! Зеленов глазам своим не поверил и ещё раз перечитал записку. Было не трудно догадаться, что речь в послании шла о нём. Так, значит, за всем этим стоит Джон Тирет, а помогает ему Лебедев и, возможно, в их компанию входит Шувалов. Да тут целая мафия. Определённо заговор. И цель этого заговора таиться где-то подземных катакомбах, пролегающих, непосредственно, под офисом его компании. Что же они там ищут?
Он сунул записку в карман и взял Синичкину за руку.
- Пойдём, отсюда. Скорее всего, Лебедев сейчас вызывает своих телохранителей, чтобы нас задержать.
Они направились к выходу, но неожиданно из соседней двери появился Лебедев, собственной персоной, сияющий, как олимпийский рубль.
- Уже уходите? Леночка, мы ведь с вами не договорили. Чайку не выпили, - благодушно произнёс он. 
Зеленова так и подмывало врезать по этой усатой, улыбающейся харе. Он по настоящему вскипел.
- Одну минуту, Лена. Я только попрощаюсь с господином Лебедевым.
Он сделал три шага и, приблизившись вплотную, резко выбросил правую руку в челюсть своего конкурента по бизнесу. Лебедев не устоял на ногах и кувыркнулся прямо на стол секретарши. Та, с криками свалилась с кресла. Это было прощание по-Чикагски. Если Американские мафиози не убивали свою жертву, то вероятнее всего, говорили «до свидания» именно при помощи кулака.
Лебедев тяжело поднялся и, харкая кровью, зло посмотрел на Зеленова.
- Тебе это с рук не сойдёт, ублюдок. Вам отсюда не выбраться. Через пять минут ты будешь стоять здесь на коленях и умолять меня о пощаде. А твоя сучка будет отдельным призом то-му, кто тебя первым ко мне приведёт.
Хамит, подумал Зеленов и для верности добавил ему ещё один раз ногой в промежность. Зрачки у конкурирующей стороны начали медленно расширяться, а глаза вывалились из орбит. Он согнулся пополам, прикрывая руками, ушибленное место и хватая ртом воздух, словно рыба, оставшаяся без воды, завалился на левый бок и уже не встал. Сек-ретарша тоже не спешила подниматься из-под стола, а что-то не членораздельно повизгивала.
Миновав длинный коридор, они выбежали к центральной лестнице. Синичкина рва-нулась к лифту, но Зеленов её остановил.
- На лифте нельзя, внизу нас уже поджидают. Упакуют тёпленькими. Спустимся по пожар-ной лестнице.
- Я предлагаю воспользоваться лифтом до третьего этажа, а оттуда выбраться через пожар-ный выход. Так быстрее будет.
- Хороший вариант. Поехали.
Они вышли из лифта и, оглядевшись по сторонам направились к пожарной лестнице, находившейся в правом крыле здания. Третий этаж был пуст. По дороге их никто не встре-тил.
Покинув бизнес-центр, они выбежали на улицу. Около здания находилась парковка автомобилей, рядом с которой длинной лентой простиралась асфальтированная дорога. Ули-ца была оживлена снующим в разные стороны автотранспортом и спешащими людьми.
Где-то на том конце парковки Зеленов заметил двух мужчин, которые метались среди машин. Они явно что-то или кого-то искали. Один из них пристально смотрел в сторону беглецов, потом одёрнул второго и указал рукой в направлении пожарного выхода. Их заметили. Оба парня бросились бежать, по дороге расталкивая зазевавшийся народ. От таких просто так не скроешься, затесавшись в толпе. Слишком резвые ребята.
Недалеко на парковку выруливала белая иномарка. Вклинившись между двумя джипами, водитель вышел из машины и потянулся в салон за барсеткой. Зеленов заскочил ему за спину и, схватив за шиворот, отшвырнул мужчину в сторону метра на три. Вместе с хозяином полетела чёрная сумочка, её содержимое рассыпалось по тротуару, представляя взору прохожих деньги, документы, визитки, ручку и другие мелочи, необходимые в повседневной деятельности деловому человеку. Мужчина, не ожидавший такого поворота событий, ошалело пялился то на свои разбросанные вещи, то на машину, не зная какие действия в первую очередь необходимо предпринять. Сначала он всё-таки решил собрать барсетку. Он лихорадочно засовывал вещи обратно, поглядывая на свой автомобиль и неимоверно ругаясь.
Усадив Синичкину на переднее место пассажира, Зеленов включил зажигание и дал задний ход, освобождая место на парковке. Преследовавшие парни, видимо поняли, что но-гами их уже не достать, и метнулись к стоящим рядом автомобилям в поисках «колёс».
Иномарка плавно набрала ход, варьируя между потоками автотранспорта, коих на дороге было бесчисленное множество, чтобы быстрее оторваться от погони. Поменяв не-сколько раз направление движения, Зеленов выехал на менее оживленную трассу и сбросил скорость. Преследователей видно не было.
- Чёрт! Мы чуть не влипли. Пришли прямо к ним руки. Как же я сразу не догадался?
- О чём ты? Откуда мы могли знать, что Лебедев один из организаторов?
- Если немного подумать, то становится очевидным, что Лебедев единственный из руководителей компаний почему-то оставался чистеньким. Но, я этому не придал значения. Думал, наоборот, что он жертва. Вместо знака минус поставил знак плюс. Кроме того, он как-то звонил мне перед встречей с Джоном Тиретом и намекнул, что ему не интересен контракт с «Викс и Майерс» и что он в накладе не останется. Теперь более-менее понятно, где собака зарыта. Иностранцы и Лебедев замыслили какую-то игру, и я в этой игре являюсь ключевой фигурой, точнее ключом к чему-то. Они всё просчитали. Даже то, что я обращусь за помощью к Лебедеву.
- Почему ты так решил?
- Знаешь что такое «синдром бегущего зайца»? – неожиданно спросил Зеленов.
- Нет.
- На зайцев лучше всего охотиться ночью прямо из автомобиля. Включишь фары, поймаешь его лучом прожектора, и он бежит, не сворачивая с освещённой дороги. Повернёшь прожек-тор вправо, и он туда же, повернёшь влево и он за ним. Его конечный путь известен только охотникам, а он сам и не догадывается, что уже пойман. Так и мы, как те зайцы, куда бы не пошли, за нами везде наблюдали и знали, что нашей конечной точкой будет Лебедев.
- Что ты собираешься теперь делать?
- Пора положить этому конец. Я вижу только один выход – спуститься в шахту и самим вы-яснить, что они ищут. Да, именно так мы и поступим, - твёрдо заявил он.
Зеленов резко вывернул руль вправо и повёл автомобиль к центру города.

Машину бросили за три квартала от офиса Зеленова. Так безопаснее. Больше шансов уйти от погони. Пока преследователи разберутся, что к чему будет уже поздно.
 До главного входа в офис компании «Сибирские Просторы» они шли быстрым шагом, почти бежали. У парадного крыльца людей не было. Миновав дверь-вертушку, они столкнулись с охранником.
- Вы к кому?
- Шувалов на месте? – спросила Синичкина, прекрасно зная ответ.
- Нет, он в командировке.
- Тогда кто вместо него?
- Сенин Игорь Евпатьевич.
- Мы к нему, - сказала она и попыталась прорваться, но охранник перегородил ей дорогу своим мощным торсом.
- По какому вопросу?
- По личному. Мы из …
- Не продолжайте, - перебил её парень в чёрной спецовке. - Я вас сразу узнал, вы из нашего телеканала новостей и фамилия ваша … - он поднял глаза вверх, видимо перебирая в голове варианты, - … Птичкина, точно – Птичкина!
Охранник, довольный своей крепостью памяти, широко улыбнулся.
- Не Птичкина, а Синичкина! - раздражённо поправила его тележурналистка.
- Извините, но всё же, что вы из семейства пернатых я угадал.
- Сам ты – пернатый! Долго мы здесь будем торчать?
- Одну минутку. – Он подошёл к столу, поднял телефонную трубку и набрал номер. – Игорь Евпатьевич, вас беспокоит охрана офиса. Здесь журналистка по фамилии Птичкина к вам рвётся. Пропустить? … Я понял. – Он повернулся к молодым людям. – Проходите.
Синичкина сделала три шага и вошла в холл первого этажа здания. Охранник её про-пустил, но преградил дорогу Зеленову.
- Вы к кому? По какому вопросу?
- Отстань ты от него! – где-то за его спиной прозвучал возмущённый голос тележурналист-ки. – Это мой оператор.
Охранник недоверчиво посмотрел на странного мужчину в мешковатой одежде и сделал шаг влево, освобождая проход. Оператор был без видеокамеры, но эта мысль до секьюрити почему-то не дошла. 
- Второй этаж, прямо по коридору, - крикнул он вслед.
- Знаем! – хором ответили они.
Сенин работал в компании два года и являлся топ-менеджером по вопросам реализации продукции. Другими словами, он находил клиентов и заключал с ними договора. Характеризовался как добросовестный и исполнительный сотрудник, но крайне не внимательный. Ему от Зеленова несколько раз попадало за неправильное оформление договоров с клиентами и за попустительства в реализации высококачественной древесины по цене вторсырья. В общем, Сенин Зеленова в своё время побаивался, но указанные президентом компании ошибки старался исправлять вовремя.
Они вошли в просторный кабинет приёмной. Стол секретарши пустовал. Вход оказался свободным. На дубовой двери всё ещё висела позолоченная табличка: «Президент компании Зеленов Сергей Александрович». Синичкина постучала и, не дождавшись пригла-шения, открыла дверь.
У дальней стены кабинета, за овальным столом восседал тучный мужчина в роговых очках, отвисшими щеками и ямочкой на подбородке. Он выглядел усталым. Оторвавшись от бумаг, заполонивших весь его стол, Сенин взглянул на вошедшую девушку, широко улыбнулся как старой, доброй знакомой и поднялся с кресла. 
- Леночка! Какими судьбами? Лавры телевизионной нимфы всё никак не дают покоя?
- Покой нам только сниться, Игорь Евпатьевич, - процитировала она известного классика.
- Милости прошу, - сказал он и, сотрясая телесами, направился навстречу к девушке. Протянув вспотевшую ладонь, он прикоснулся влажными губами к её руке. - Присаживайся.
Казалось, что в помещении кроме них не было никого. Сенин даже не обратил внимания на невзрачного мужичка, проследовавшего в кабинет за тележурналисткой. Зеленов осмотрел когда-то принадлежавший ему кабинет и не обнаружил самого главного, за его рабочим столом на стене не было иконы. Впрочем, после встречи с незнакомцами он и не предполагал её увидеть на старом месте.
Сенин неуклюже плюхнулся обратно в кресло.
- Ты, наверное, уже знаешь, какая беда приключилась с Зеленовым в СИЗО.
- Наслышана.
- Жаль, жаль, - покачал он головой. – Просто трагедия, другого слова я не нахожу. Конечно, я был от него не в восторге, сама понимаешь, разногласия в политике бизнеса, ещё кое-какие спорные моменты, но сегодня я был бы рад его видеть больше, чем собственную жену. Что ни говори, а руководителем он был от бога. Но, мы предполагаем, а бог располагает. Что делать, что делать, такова его воля, - многозначительно произнёс он. - Так, чем могу быть полезен, Леночка?
- Нам нужно как-то попасть в ваш подвал, к старой железной двери. Знаете? Есть кое-какие вопросы, ответы на которые находятся в подземелье, за той дверью.
- И вы туда же. В этом подземелье, что, мёдом намазано?
- Вы хотите сказать, что кроме нас, туда кто-то ещё пытался пройти?
- Почему пытался? Последнюю неделю все в подвал только и шарахаются. Такое впечатление, что кроме подвального помещения в нашем офисе других этажей вообще не существует. У нас даже охрана на посетителей ставки начала делать. Стараются по внешне-му виду определить - кто из них вниз спустится, а кто наверх станет подниматься. Что вы там вообще потеряли?
- Я лично – честь и своё достоинство, - ответил Зеленов.
Сенин только сейчас удостоил взглядом, сидящего рядом мужчину.
- Очень остроумно. Ради бога, идите, если вам так нужно. Мы эту дверь теперь вообще не закрываем.
- Скажите, Игорь Евпатьевич, куда заместитель Зеленова пропал? Что-то его давненько не видно.
- Шувалов улетел за границу по коммерческим делам, то ли в Цюрих, то ли в Гамбург, точно не знаю, а мне оставил вот это наследство. – Он поднял весомую кипу документов, потряс ею и швырнул на другой конец стола. Бумаги разлетелась по столешнице, некоторые доку-менты упали на пол. – Извините, нервничаю, просто совершенно не представляю, что со всем этим делать.
Зеленов протянул руку и взял первый попавшийся лист. Это был договор на поставку мебели местной фирмой «Гарант». Он внимательно изучил документ, в конце которого размашисто стояла подпись Сенина: «Утверждаю».
- Вы заключили договор с «Гарантом»?
- Да и заметьте, на очень выгодных условиях, - ответил Сенин, явно демонстрируя свою значимость в подписании этого двухстороннего договора.
На скулах Зеленова бешено заиграли желваки.
-  Очки протрите, Игорь Евпатьевич! – неожиданно повысил голос собеседник. – Вы внимательно ознакомились с пятым и восьмым пунктом? Они же ни за что не несут ответст-венность! Эта фирма из вас все соки выпьет, ей лишь бы к деньгам присосаться, она на грани банкротства, об этом самый ленивый бизнесмен в нашем городе знает, а вы подписываете с ней договор!  Вы просчитали экономическую выгоду от этой сделки?
- Извините, не успел, не было времени, - стал оправдываться Сенин и вытянулся, чуть ли не по стойке смирно. – Шувалов сказал, что я могу … Я не экономист …
- Так какого хрена вы подставляете компанию, и заключаете контракты, чёрт знает с кем!? Такими темпами мы с вами скоро окажемся на паперти, и будем просить милостыню! – Он махнул рукой куда-то ему за спину. – Возьмите на стеллаже седьмую по счёту папку, там имеется вся информация по фирме «Гарант» и вы убедитесь, с кем имеете дело! А ещё там есть конкретные цифры их неплатёжеспособности, которые обойдутся компании в двести тысяч долларов убытка!
Синичкина застыла в немом оцепенении. Сенин вытер платком сильно вспотевшие лоб и шею, протёр очки, и медленно опустившись в кресло, уставился на незнакомца. В ка-бинете несколько секунд висела тишина.
- А вы – кто? – шёпотом спросил он.
Зеленов вдруг понял, что в пылу азарта немного погорячился и поставил Сенина в неловкое положение, да и себя чуть не выдал. Надо было срочно исправлять создавшуюся ситуацию.
- Извините, вырвалось, - замялся Зеленов. – Я когда-то работал в этой фирме, - соврал он. – Она почти никогда полностью не выполняла своих обязательств. Ещё раз простите. Накипе-ло.
- Во истину чудеса бывают. Вы мне чем-то напомнили моего бывшего шефа, царствие ему небесное, - сообщил Сенин, пристально разглядывая собеседника. – Я словно, как в старые добрые времена, побывал на утренней летучке у Зеленова. В любом случае, спасибо за информацию. – Он поднялся с кресла, подошёл к стеллажу, машинально достал, указанную Зеленовым красного цвета папку и положил её на стол. – Я обязательно её просмотрю. Но … откуда вы знаете, какие документы там хранятся?
-  Видите ли, я как журналист, наслышан, что у вас очень хорошая служба безопасности, особенно в сфере экономики, а на торце папки есть надпись: «Отчеты СЭБ», ну, я и поду-мал, что сведения по фирме «Гарант» там должны быть однозначно.
- Да, да, возможно вы правы, - сказал заместитель, нервно барабаня пальцами левой руки по столу, а правой, поглаживая шершавую корку офисной папки.
Сенин замолчал и уткнулся в бумаги, рассеянно собирая их в одну стопку. Он явно о чём-то напряжённо думал. На мгновение наступила не ловкая пауза.
- Мы, наверное, пойдем, - тихо произнесла Синичкина.
- Да, пожалуй. Знаете, где находится подвал?
- Не волнуйтесь, найдём.
Они попрощались и направились к выходу. Сенин оторвал голову от бумаг и, глядя в широкое окно кабинета, с досадой в голосе произнёс:
- Всё, пора увольняться. Докатился. Теперь журналисты в бизнесе смыслят больше меня.
Спустившись на первый этаж, они пересекли мраморный холл и оказались рядом с охранником, который их ранее встречал на входе.
- Мы – в подвал. Сенин разрешил.
- Вас проводить?
- Не надо, мы знаем дорогу.
В подвальное помещение вела узкая лестница с резными перилами и округлыми от старости ступеньками. Спустившись на два пролёта, они зашли в небольшой коридор, заканчивающийся железной дверью, перехваченной двумя широкими стальными полосами. Рядом стоял деревянный стол, на котором расположились три больших электрических фонаря и набросанные сверху несколько грязных плащ-накидок. На каменном полу, широкой тропинкой, виднелось множество земляных следов от ботинок.
- Сенин не соврал, подземелье действительно в последнее время пользовалось большим успехом, сюда захаживали ни один раз и ни один человек. Насколько я понимаю, паломничество в эти места ещё будет продолжаться. Смотри, как подготовились, - Зеленов указал на стол. – Это нам на руку.
- Мне как-то становится жутковато от мысли, что нам придется бродить по мрачному подземелью. Ты уверен, что нам туда нужно идти? – спросила Синичкина.
- Выбора нет, - покачал головой Зеленов, - если мы не найдём это место, то нас либо убьют, либо придётся всю жизнь где-нибудь скрываться от бандитов. Меня лично, оба варианта не устраивают.
- Меня тоже, - согласилась девушка.
- Тогда пошли. – Он протянул ей фонарь и первую, попавшуюся под руку плащ-накидку.
- А это зачем? – спросила она, указывая на грязный болонь с капюшоном. – Разве сегодня под землёй обещали ливневые дожди?
- Одевай, скоро узнаешь.
Он проверил работу фонарей, накинул на плечи плащ и помог вдеть руки девушки в прорези её накидки. Зеленов дёрнул за массивную ручку, тяжёлая дверь поддалась и обнажила полумрак подземелья. Из приоткрывшейся щели повеяло сыростью и холодом. Выхватив лучом фонаря, фрагмент ещё одной лестницы, ведущей вниз, он сделал шаг и начал спускаться. Синичкина перевела дух, словно ныряльщица набрала полную грудь воздуха и следом за Зеленовым растворилась в темноте подземелья.
Оказавшись на третьей ступеньке, он остановился и обвёл лучом фонаря сомкнувшие-ся вокруг мрачные своды. Проход был выдолблен в скалистой породе, явно вручную, при помощи кирки, лопаты и какой-то матери. Рабочие потрудились на славу, неимоверными усилиями продираясь сквозь твёрдый камень. Только зачем это было нужно? Неужели кому-то не хватало места на земле?
Зеленов осветил фонарём, ведущую вниз лестницу. Луч света в полумраке выхватил угловатый камень и рассеялся в чёрной дыре каменной пасти подземелья. Но он знал, что дальше проход будет сужаться, а потом вновь станет просторно. Рабочие, дробившие здесь скальную породу, по всей видимости, через несколько десятков метров наткнулись на старую шахту, своды которой подпёрли массивными деревянными балками, чтобы не допустить обвала. Правда, куда вело подземелье и где находится другой выход из этого лабиринта, Зеленов не знал. Впрочем, этого и не требовалось, назад можно выйти тем же путём.
Преодолев крутой пролёт, он набросил на голову капюшон и шагнул с последней ступеньки. Ботинок смачно хлюпнул и погрузился по рант в вязкую жижу. Подошвы не скользили, но неприятное чавканье грязи доставляло какой-то дискомфорт и добавляло большей осторожности при ходьбе. Скоро станет суше, только нужно добраться до шахты.
Зеленов оглянулся и зажмурился от внезапно ударившего в глаза яркого света.
- Не свети мне в лицо и накинь капюшон.
Синичкина послушно отвела фонарь в сторону и через мгновение оказалась рядом с Зеленовым. Плащ ей был немного великоват и лица из-под накидки почти не видно, в нём она была похожа на странствующего монаха, который по своей нерасторопности забыл под-поясаться.
- Куда дальше?
- Иди за мной, след в след. Здесь узкий проход и острые скалы, можно пораниться. Скоро будет забой старой шахты, там станет просторнее.
Они двинулись дальше. Проход действительно начал сужаться, в некоторых места приходилось приседать и протискиваться между нависшими каменными глыбами боком. Порода была холодная и влажная на ощупь.
- Почему здесь так сыро? Подземная река? – предположила Синичкина.
- Нет, скоро всё поймёшь. 
Разгадка сырого подземелья появилась минут через пять. Неожиданно скальная порода мелко завибрировала, и откуда-то сверху на Синичкину вылился поток грязной во-ды. Она брезгливо опустила руки и удивлённо посмотрела себе под ноги. Теперь в том месте, где она стояла, образовалась небольшая лужица.
- Что это?
- Над нами проходит трасса или железная дорога, точно не могу сказать. Вода после дождя скапливается в трещинах и от вибрации, причинённой проезжающим транспортом, сбрасы-вается сюда. Именно поэтому я настоял, чтобы ты одела капюшон. Вот, смотри.
Он осветил невысокий свод над своей головой. Каменный потолок был испещрён длинными кривыми трещинами, из которых свисали капли мутной водицы. Синичкина за-драла голову вверх и несколько капель упали ей на лицо.
- Тьфу, - выплюнула она и провела рукавом по губам. – Какая-то гадость и на вкус почему-то солёная.
- Это потому что дождевая вода некоторое время соприкасается с солончаком. В небольших количествах такая вода для здоровья не вредна, а даже полезна.
- Спасибо, сам её пей. Пошли дальше, Сусанин.
Зеленов скользнул лучом её лица в сероватых подтёках грязи и, убедившись, что всё в порядке, продолжил путь. Время тянулось медленно, неторопливо. В гулком коридоре слышалось учащённое дыхание людей, продирающихся сквозь каменные джунгли, и редкие отголоски падающих капель, призрачным эхом заполняющих закрытое пространство. Наконец  тёмное жерло подземелья вытянулось и стало просторнее. Впереди старая шахта. Они смогли выпрямиться во весь рост, казалось, что здесь немного светлее и дышать стало легче. Возможно, таким образом, отреагировал организм долгое время находившийся в стеснённых условиях.
Теперь необходимо напрячь память, которая за четыре прошедших года уже стёрла некоторые штрихи этого места. Шахта оказалась втрое больше предыдущей и имела несколько ответвлений в стороны. Зеленов остановился и стал топтаться по кругу, словно очутился здесь впервые. Тогда, четыре года назад ему незачем было вдаваться в тонкости разветвления шахты, запоминать расположения глыб, замысловатых петель коридоров, но теперь эти нюансы были необходимы как воздух, иначе в мрачных катакомбах можно заблудиться. И тут он вспомнил, наверное, самую главную деталь того путешествия. Отсюда он обследовал два коридора, путь по которым помечал крестами, вычерчивая их осколком красного кирпича, подобранного где-то неподалёку. Первый проход неожиданно закончился тупиком, а до конца второго он так и не добрался, но именно там была найдена икона. Зеленов приподнял фонарь и в поисках знакомой отметины стал метаться от коридора к коридору, уходивших вглубь по разные стороны шахты, которых насчитал семь.
Сегодня был удачный день. Он нашёл то, что искал. На одном из каменных выступов он обнаружил несколько красноватых точек, которые со временем начали исчезать, и только мысленно из них можно было составить крест. Но это его художества, точно, здесь не может быть ошибки. От угловатой стены тянулась слепая черная дыра, уходившая вглубь шахты петляющим коридором, словно щупальцем гигантского монстра, затихшего в недрах земли много веков назад.
- Нам сюда!
- Уверен? Вдруг мы заблудимся?
- Не заблудимся, это где-то не далеко.
Выбранный проход, похоже, отличался от остальных. Стены по обеим сторонам коридора были гладкими, словно их шлифовали наждачной бумагой. Острых выступов в скальной породе, которые регулярно встречались ранее, здесь почему-то не было. Покатые бока коридора были приятными на ощупь, но оставались такими же холодными и влажными. Зеленов отметил ещё одно значительное отличие, которое не поддавалось логическому объяснению. Небольшими островками на стенах подземелья произрастал зелёный мох. Раньше он этого не замечал. Сырость и влажность – это нормальные условия для его существования, но для фотосинтеза растений, насколько он помнил из школьного курса ботаники, ещё необходим свет, а его здесь нет и в помине. Темно, хоть глаз выколи. Зеленов прикоснулся ладонью к зелёному ковру и влажный след от пятерни так и остался красоваться посреди колонии мха. Чудеса.
Они продвинулись метров на сто вглубь выбранного коридора, но тот и не думал заканчиваться. Колоний мха стало ещё больше, которые разрисовывали стены подземелья причудливыми узорами старинных габиленов. Зеленов отчётливо понимал, что в прошлый раз так далеко не забирался. Ошибся? Или проскочил место, которое искал? Он развернулся и освещая себе путь под ногами мелкими шагами направился навстречу к Синичкиной.
- Всё-таки заблудились? – уверенно спросила она.
- Нет. Я чувствую, что это где-то здесь. Может быть чуть ближе к входу.
- Допустим, что ты прав. Что дальше?
- Надо тщательно всё осмотреть. Бандиты что-то упорно ищут. Может быть потайной про-ход, лаз, нишу в стене. Не знаю, но что-то необычное, что не вписывается в это место.
- Мох здесь какой-то странный, даже в темноте светится, - сообщила она и указала на бледное пятно на стене. – Какая-нибудь разновидность растительного наркотика или галлюциногена. Может они его ищут?
- Чушь.
- Ещё могу сказать, что здесь сыро и холодно, а в остальном – обычная старая шахта, в которую я как идиотка непонятно зачем полезла.
Зеленов не слушал её жалобы, он стал методично обследовать стены, топать ногами и стучать по камню, определяя возможно образовавшиеся за ними пустоты, но всё было тщетно. Потом он принялся ревностно сдирать в разных местах мох, но и там потерпел фиаско. Ничего. Где же он просчитался? В каком месте его умозаключений была ошибка?
Синичкина уже не жаловалась, а с любопытством наблюдала за Зеленовым, как наблюдают за душевнобольным, который пытается найти выход из замкнутого пространст-ва. Она ожидала, что по всем правилам психов, не найдя такового, он в конечном итоге должен удариться головой о стену и мешковато сползти вниз. Но финал этого действа ока-зался более мирным, и на её взгляд, совершенно не логичным.
В очередной раз, обшарив лучом фонаря стены подземелья, он заметил одну странную деталь. Мох везде рос плотным зелёным ковром, а в том месте, где он стоял, из стены торчал небольшой бугорок зарослей, словно растения пытались самостоятельно построить возвы-шенность и водрузить на него знамя победы над поверженным в битве камнем. Зеленов подошёл ближе и провёл ладонью по шероховатому бугорку. Макушка растительности легко срезалась, будто на вершине горы поработала бригада лесорубов и обнажила в недрах ржавый кусок железа. Он зажал фонарь между ключицей и подбородком и стал обеими руками расчищать мох. Ржавая железяка постепенно приобрела очертания массивной дверной ручки, а за ней стала вырисовываться и сама дверь с коваными петлями.
- Смотри! Смотри! Я нашёл!
Синичкина встала рядом и, направив луч фонаря на дверь, принялась одной рукой помогать Зеленову, избавляться ото мха. Когда работа была выполнена, перед ними поя-вилось проржавевшее от времени стальное полотно, с полукруглым орнаментом в верхней его части, туго врезанная в твердь каменной стены.
- Открывай!   
Передав фонарь Синичкиной, Зеленов обхватил обеими руками холодную скобу двери и напряг мышцы. Дверь жалобно скрипнула, но осталась на месте. Уперевшись ногами в стену, он со всей силы дернул ручку. Нижняя часть железной двери пробороздила камень, визжа, как резаный поросёнок и приоткрывшись на полметра, застряла оконча-тельно. 
- Всё, дальше только взрывчатка поможет. Пространства хватит, пройти можно. Посвети.
Они протиснулись в образовавшуюся щель. Зеленов забрал свой фонарь и обследовал помещение. Небольшая комната была заставлена по периметру длинными зелёными ящиками военного образца, некоторые стояли в два ряда. На каждом из них был отпечатан трафарет красной звезды, ещё ряд каких-то цифровых и буквенных обозначений и надпись: «Не вскрывать. Взрывоопасно». Все ящики плотно закрыты, опечатаны свинцовыми пломбами, и только два из них были открыты. В одном из ящиков были навалены покрытые каменной пылью иконы, а крышка второго была приоткрыта, болтаясь на стальной проволо-ке. Пока Зеленов в полном молчании разглядывал находку, прикидывая, стоит ли тщательно проверять их содержимое, Синичкина принялась обследовать другую часть помещения.   
С иконами было всё понято. Когда он решил начать свои поиски с приоткрытого ящика, чтобы иметь представление о содержимом, тишину резко оборвал крик девушки.
А-а-а!!! – Синичкина вскрикнула так, что Зеленову, в замкнутом пространстве, пришлось заткнуть уши руками. Её фонарь упал и разбился вдребезги. Противоположная стена погрузилась в темноту. Она с проворством кошки шмыгнула за спину Зеленова и обхватив руками, прижалась к нему всем телом. – Там … там…
- Что там-там? Мышь увидела?
- Там … там …, - заикаясь, повторила она, - скелет.
Зеленов с трудом расцепил её похолодевшие пальцы и посветил в то место, где она только что находилась. От стены на него смотрел жутко улыбающийся, пожелтевший череп. Остекленевшие полусферы глаз еле умещались внутри иссохших костей глазниц, и казалось, пристально сверли его обезумевшим взглядом. Череп с лоскутками жёстких волос на голове покрывала выцветшая коричневого цвета пилотка с пятиконечной звездой, нелепо болтающаяся на затылке. Скелет находился в полусидящем положении, облачённый в военную форму рядового Красной Армии периода Великой Отечественной войны. В гимнастёрке, на уровне груди, хорошо просматривались две небольшие дырочки, словно специально были сделаны для орденов, но тёмные подтёки вокруг, красноречиво давали понять об их происхождении. Рядом, на левом боку лежал ещё один скелет точно в такой же форме. Его костлявая рука была вытянута перпендикулярно туловищу, и казалось, в предсмертной агонии тянулась к оружию, которое лежало неподалёку. У этого скелета была только одна дыра – в затылочной части черепа.
- За что их? – спросила Синичкина.
- За это, - ответил он и указал на ящики.
- Что в них?
- Сейчас посмотрим.
Они подошли к открытому ящику, на который была навалена половина верхней крышки. Остальное пространство внутри деревянного саркофага сороковых годов можно было рассмотреть достаточно хорошо. Зеленов осветил находку и обнаружил сверху густой слой каменной пыли, из которой торчал уголок серой бумаги. Он тихонько потянул за него, пока в руках не оказался стандартный лист в желто-серых подтёках. Текст отпечатан на ручной пишущей машинке, но добрая половина записей от времени поблекла и с трудом поддавалась чтению. Хотя первое слово Зеленов составил довольно легко – «Опись». Только чего – не понятно. Дальнейшее освоение документа давалось с трудом.
- Диад … екатер … два. Одна штука, - запинаясь, проговорил Зеленов, растерянно заглядывая в бумагу. – Какой-то диадекатер два, - повторил он слитно то, что удалось прочитать. – Название секретного оружия, что ли?
- Дай я посмотрю.
Синичкина взяла из его рук найденный документ и внимательно изучила. Дойдя до странного слова, который только что озвучил её спутник, она надула щёки и неожиданно рассмеялась.
- Сам ты – диадекатер два! – сквозь смех произнесла она. – Здесь написано: «Диадема Екате-рины второй», балда!
Зеленов понял, что последнее слово в описи отсутствовало и относилось непосредственно к нему.
- Тут разобрать ничего невозможно, - стал оправдываться он, – всё давно стёрлось. Вот сама и читай, раз такая умная.
Она улыбнулась и продолжила.
- «Слёзы Марии». Двести семнадцать штук. О-го! Так … так. Это бриллианты, весом от семи до двадцати каратов каждый.
Он скинул плащ, и ещё не веря своей удаче, как ковшом экскаватора принялся выгре-бать пятернёй содержимое из ящика. На пол посыпались золотые украшения, цветные камни, кольца, перстни, цепочки, брякнули два подсвечника из жёлтого металла и ещё небольшая куча всевозможных драгоценных изделий.
- Диадема вот, - он продемонстрировал в руках красивый высокий обод, усыпанный брилли-антами, - а «Слёзы Марии» тю-тю … отсутствуют. Кто-то их уже успел себе в карман «нака-пать».
В один миг их захватила золотая лихорадка. Синичкина читала очередной пункт из описи, а Зеленов, как завхоз проводил инвентаризацию, выкрикивая, на месте ли этот пред-мет и бережно доставал его из общей кучи. Вскоре все украшения, извлечённые из ящика, в определённом порядке были разложены на полу. Оказалось, что добрая половина драгоценностей отсутствовала. Из шестидесяти двух пунктов описи в наличии было только тридцать четыре, остальные либо бесследно пропали, либо их названия совершенно не поддавались чтению. Но даже то, что осталось, изумляло своей красотой и блеском. Зеленов удовлетворился своей работой.
- Теперь мы богаты.
- Интересно, зачем здесь припрятали это добро и кто его владелец?
- Судя по ящикам и форме на скелетах, драгоценности сюда складировали во время Второй Мировой, – он взглянул на Синичкину. - А в конце описи есть какая-нибудь подпись, типа: «Укладчица тётя Маша» или ещё кто-нибудь?
- Есть три закорючки, но в том месте, где должны стоять фамилии их владельцев образова-лось грязное пятно. Не разберёшь. Другие ящики смотреть будем?
- Не стоит рисковать. Надпись «взрывоопасно» меня очень напрягает. Не исключено, что в ящики могут быть заложены мины-ловушки. Пока будем довольствоваться малым, а там по-смотрим.
- Как мы всё это унесём, тут драгоценностей только из этой «шкатулочки» килограммов на десять потянет.
- Придумаем что-нибудь.
Ещё раз, обследовав помещение, Зеленов нашёл около скелетов два худощавых вещевых мешка. Один  из них болтался прямо на плече мёртвого солдата.
- Вот в них и сложим всё золото.
- Фи, - брезгливо выдавила Синичкина. – Я к этим вещам не прикоснусь.
- Хорошо, я сам всё сделаю.
С этими словами он подошёл к скелетам и принялся потрошить вещевой мешок, тот, что лежал отдельно. Оттуда посыпалось нижнее бельё, портянки, аллюминевая кружка, ложка, фляга, карандаш, пара вздувшихся консерв, краюха чёрствого хлеба и несколько кусков колотого сахара. Опустошив, таким образом, мешок, Зеленов бросил его поближе к драгоценностям и наклонился к следующему.
- Серёжа, в подземелье кто-то ходит. Я слышала какие-то звуки.
Он подошёл к двери и прислушался. Действительно, из шахты раздавались обрывки человеческой речи, благо в закрытом помещении была хорошая акустика, которая позволяла улавливать голоса на приличном расстоянии.
- Вот, чёрт, неужели они нас выследили?
- Может, спрячемся?
- Где тут спрячешься? Рано или поздно нас всё равно найдут. Дверь закрыть невозможно.
Зеленов стал метаться по комнате, как лев в клетке. Выход оставался только один – воспользоваться старым оружием, которое когда-то принадлежало мертвецам. Арсенал был не богат: пистолет-пулемёт Шпагина, именуемый как ППШ и пистолет Тульский Токарь, больше известный как ТТ. Правда, за шестьдесят с лишним лет об их бесперебойной работе не было и речи, если ими вообще хоть раз можно воспользоваться. Оружие длительный срок находилось без чистки и смазки, да ещё в самых отвратительных условиях, что должно было пагубно повлиять на их боевые характеристики. Но если с этим не повезёт, то хотя бы психологический перевес будет на их стороне. Вид оружия в чужих руках, знаете ли, иногда охлаждает пыл самого рьяного вояки. Впрочем, этим решается только проблема времени и не более. А времени в данных обстоятельства – хоть отбавляй. Как не крути, всё будет зави-сеть от численности и умения противника.
Зеленов поднял оружие и проверил диск ППШ – он был набит патронами под завязку, а вот в обойме ТТ трёх патронов не хватало. Для каких целей их истратили,  дога-даться было не трудно. ТТ он протянул Синичкиной.
- Будем обороняться.
- Я не умею пользоваться оружием.
- Это очень просто. Вот смотри, снимаешь с предохранителя, передёргиваешь затвор, - в помещении раздался щелчок сработавшего механизма, - остаётся только прицелиться и нажать  на спусковой крючок. Вот сюда. 
Он вложил ТТ в руки Синичкиной. Она взяла пистолет двумя руками и коснулась пальцем спусковой скобы.
- Куда стрелять?
- Пока стрелять не нужно. Только по моей команде. Стой здесь, а я пошёл на разведку.- Он передёрнул затвор ППШ и выглянул за дверь.
Выглянул вовремя. В конце коридора уже блуждали два огонька от электрофонарей. Зеленов шагнул в сторону и прижался спиной к противоположной стене, держа автомат стволом вверх. Голоса незнакомцев стали слышны отчётливей.
- Мы уже четыре часа здесь бродим. У этих иностранцев совсем крыша съехала. Нет тут ни-кого.
- Охранник сказал, что они сюда спустились.
- Верь ему больше.
- Тебе платят, ты и делай, что тебе велено. Ты хотя бы пометил коридор, в который мы за-вернули.
- Ага. Я каждый раз помечаю, когда мне в туалет хочется. – Мужчина загоготал раскатистым басом.
Зеленов не стал дожидаться, когда они подойдут вплотную.
- Эй, ребята, кого ищите!? – крикнул он.
- О! На ловца и зверь бежит, а ты говоришь … Быстро зови сюда дядю Сэма, - сказал незнакомец другому. – А ты там стой и не трепыхайся!
Один луч фонаря развернулся в противоположную сторону и под эхо удаляющихся шагов, плавно покачиваясь, поплыл к выходу.
- Предупреждаю, у меня есть оружие.
- Ой, напугал, - отозвался мужчина, - сейчас пойду, штаны поменяю.
- Я бы на твоём месте не стал рисковать.
- Тебе сейчас действительно лучше оказаться на моём месте. Дядя Сэм тебя сейчас порвёт, как Тузик грелку.
Зеленов не знал кто такой дядя Сэм, но то, что встреча с ним ничего хорошего не су-лила, это он понял. Через минуту около собеседника скопилось ещё шесть огоньков.
- Сергей Александрович, это вы? – раздался знакомый голос мужчины со шрамом.
- А ты кого здесь хотел увидеть? Приведение?
- Ловко вы из гаража выбрались. Даже мои олухи ничего не услышали. Браво, браво. Вы мне начинаете нравиться. Но мои симпатии к вам это одно, а обман дело другое. Вы ведь меня обманули, Сергей Александрович, признайте? Я вам поверил, оторвал от работы многих деловых людей, потратил время на поиски указанного вами места, а там ничего нет. Как это понимать? Вы большой лгун, Сергей Александрович, а с такими людьми всегда поступают очень сурово. Теперь я вам ничем не могу помочь, вы воспользовались моей добротой, чтобы самому завладеть драгоценностями. Жадность … как это говорится у вас в России, фраера сгубила. Насколько я понимаю, вы нашли потайную комнату, Гарри Поттер вы наш.
- Нашёл, только вам ничего не достанется.
- И что же вы собираетесь делать? Как Александр Матросов броситесь на нас, как на амбра-зуру вражеского дота или у вас имеется в запасе осадная гаубица, - рядом послышались смешки. - Посвятите меня в свои планы.
- Есть кое-что получше.
- Что же это?
Зеленов направил ствол автомата в сторону говорившего, но так чтобы не попасть, для психологического устрашения противника. Он выдохнул и прошептал: «Не подведи родной» и нажал на спусковую скобу. ППШ куда-то вверх выплюнул очередь свинца, из пламягасителя вырвался красно-голубой сноп огня и только в ушах появился не привычно протяжный стон. Зеленов оттолкнулся от стены,  перекатился через правое плечо и оказался за дверью возле ног Синичкиной. В ответ прозвучала беспорядочная стрельба из автоматов и пистолетов. Пули впивались в стены, в дверь, рикошетили от каменного потолка, но в комнату так и не пробились.
Через несколько секунд всё закончилось. Зеленов присел и осторожно высунул голову. Света от фонарей он уже не наблюдал.
- Ну, как, понравилось? – крикнул он в темноту.
- Вы меня не перестаёте удивлять, Сергей Александрович. Честно говоря, на счёт оружия я думал, что вы блефуете. Но надолго ли вам его хватит?
- Здесь запасов на две Мировые, - соврал он. - На вас точно хватит. Так что за меня не беспо-койтесь.
- Значит, собираетесь таким образом отсидеться, - подвёл итог говоривший. - Кушать, что будете? Провизией, наверное, не успели запастись?
- С харчами тут действительно туговато, - признался он, - но думаю, вы сами не долго протяните. – С этими слова он высунул ствол за угол и выпустил очередную порцию свинца. Ответная реакция последовала незамедлительно.
Сквозь стрёкот автоматов, слышалась отборная брань и короткие переговоры.
- Не давайте ему высунуться, бл…ь! Увеличить плотность огня!
- Да пару гранат туда и дело с концом!
- Какие на х… гранаты, завалит всё подземелье!
Зеленов ещё трижды вслепую вытаскивал ствол ППШ за угол стены. После третьего раза стрельба со стороны противника прекратилась.
- Битюг ранен!
- Оттащите его в шахту.
- Я размажжу твою тупую башку, урод, - послышался знакомый голос Прибалта. При этом он кряхтел и сопел, видимо волоча тело своего друга.
- Ты меня достал Зеленов! Тебе конец! – Голос человека со шрамом уже не был таким спо-койным, в нём улавливались нотки злости и негодования. В припадке ярости в сторону Зеленова вылилось ещё около килограмма свинца.
В очередной раз, высунувшийся за угол ствол ППШ, дал осечку. Зеленов несколько раз нажал на скобу, но услышал одинокие щёлчки.   
- Чёрт, боеприпасы закончились. – Он метнулся  к дальней стене помещения, к вещмешку, который ещё не успел проверить.
- Лена, стой около входа. Если услышишь подозрительный шорох, сразу стреляй.
- Куда?
- Просто стреляй, чтобы отпугнуть, а я посмотрю, есть ли патроны в вещмешке этого бойца. Он подошёл к скелету, присел и стал аккуратно снимать походную котомку с истлевшего плеча. Скелет легонько шевельнулся и, скрипнув шейными позвонками, уста-вился на Зеленова своими вылезшими из орбит глазищами.
- Тьфу, ты, нечисть, - тихонько ругнулся он.
В мешке, кроме набора нижнего белья и новенькой солдатской формы, боеприпасов к ППШ не нашлось, но неожиданно вывалилась граната. Стандартная противопехотная осколочная граната Ф-1 времён Второй Мировой войны, практически ничем не отличалась от нынешних, только может быть борозд между насечёнными квадратиками на её смертоносном корпусе было побольше. В гранату уже был вставлен запал, из которого свисала потускневшая от времени предохранительная чека.
Зеленов автоматически схватил её и сунул в карман брюк. Если умирать, так с музы-кой. Всем гадам достанется.
- Лена! – позвал он, но, оглянувшись, в комнате девушку не обнаружил. Из коридора раздались два одиночных выстрела. В три прыжка он оказался около двери.
Синичкина стояла в полный рост в позе стрелка-спортсмена и словно выцеливая мишень в тире, смотрела одним глазом сквозь прорезь на мушку пистолета. «Фильмов на-смотрелась, дурочка!». Это была первая мысль, которая пришла в голову Зеленова. На осмысление второй уже не было времени, он её просто почувствовал. Казалось, что полёт из комнаты в коридор длился целую вечность. Одновременно с грохочущими позади выстрелами он успел её схватить и вместе с ней повалиться на пол, но что-то очень обжигающее дважды впилось в его спину. Где-то под правой лопаткой вспыхнула боль, на мгновение он потерял сознание, а когда очнулся, увидел, что лежит на своей возлюбленной, прикрываю её своим телом.
- Ты не ранена?
- Нет. Только лежать не удобно.
- Потерпи. Вставать нельзя, попадём под автоматную очередь.
- Ты слишком вспотел, я чувствую, как твоя рубашка прилипает к моему телу.
Но Зеленов понимал, что это был не пот, а кровь струилась из ран. Он промолчал и не стал говорить ей об этом, иначе она могла запаниковать, что в данных обстоятельствах было бы равносильно смерти. Короткие выстрелы всё ещё изредка раздавались, шальными свистами проносясь где-то сверху, кромсая стены в каменную крошку. Но он не обращал на них внимания. Сейчас главное – уберечь её, чтобы она выжила, чтобы мгновение прикосновения к её телу продлилось ещё немного. Он не чувствовал боли, только небольшое онемение, катившееся сухими волнами по спине и чертовскую усталость. Хотелось уснуть, но сознание сопротивлялось. Что будет потом, когда бандиты поймут, что их можно брать голыми руками? Это его беспокоило больше всего. Сколько они так лежат? Минуту? Больше?
Стрельба затихла. Это был плохой признак. Он попытался подняться, но тело уже не слушалось. Дикая мысль мелькнула в голове. Засунув руку в карман брюк, он нащупал предохранительное кольцо гранаты и вдел в него палец. Потом постарался сосредоточиться на её лице, но ничего не увидел. «Наверное, это и был наш свадебный марш Мендельсона, исполненный бандитами длинными очередями автоматных залпов, а это и есть то самое обручальное кольцо», - грустно подумал Зеленов. Теперь осталось подождать, когда все гости этой кровавой свадьбы будут в сборе, чтобы единственный и последний раз громко воскликнуть: «Горько!».
Где-то с другой стороны коридора послышался зычный и властный мужской голос, многоликим эхом распространяясь по подземелью.
- С вами говорит полковник Макаров, Федеральная Служба Безопасности. Вы окружены, сопротивление бесполезно … - И ещё какие-то слова, которые Зеленов воспринимал уже смутно. Их суть сводилась примерно к следующему: Гитлер капут, и если вы будете паиньками и не станете стрелять, то в отдельной камере вам предложат горячий чай и манную кашу. Ещё он  почувствовал её жаркое дыхание. Значит, всё в порядке, она жива, шальная пуля не задела. Только после этого он позволил себе отключить сознание, медленно погружаясь в какую-то бесконечную чёрную пропасть. 

Эхо войны. Глава третья.
Проклятое наследство
Аннаполис, штат Мэриленд, США, июль 1997 года

День рождения, совпавший с уик-эндом, для Грея Адамса Хофланда начался необычно. Сначала за окном прошествовала скандирующая толпа с транспарантами, в поддержку какого-то незаконно арестованного Льюиса Марела, оглушаемая воем поли-цейских сирен, затем соседская собака под его дверью пол часа заливалась хриплым лаем, а потом случилось то, чего он никак не ожидал.
Грей давно отделился от семьи и проживал в Аннаполисе уже более семи лет. В отличие от своего отца, который топил жизнь в алкоголе, Грей был целеустремлённым че-ловеком. Перебравшись из родовой фермы, которая находилась на окраине штата в город, он начал заниматься бизнесом. Сначала он нанялся автомехаником в мастерскую «Билли на колёсах», скопил немного денег и открыл своё дело. Но большой прибыли не получил. Пришлось закрыть этот бизнес и вложить деньги в одну из заправок города. Здесь, казалось, удача ему улыбнулась. Ровно год его заправка процветала, он даже подумывал купить ещё одну, но бензиновый кризис в США в начале девяностых сожрал и это прибыльное дело. Он остался ни с чем. Чтобы хоть как-то зарабатывать на жизнь, Грей окончил курсы бухгалтеров и временно устроился работать в почтовую компанию  «Post Office of Annapolis».
Во всех начинаниях ему помогал дедушка Томас, которого он очень любил и часто советовался, как поступить в той или иной ситуации. Поддержка и совет деда всегда придавали ему сил и целеустремлённости. Но в девяносто втором году дед умер. Оставшуюся в наследство ферму пришлось продать. На вырученные деньги, Грей купил небольшую квартирку в центре Аннаполиса и оплатил долги своего неудавшегося бизнеса. Так он существовал вплоть до июля 1997 года. Один, без семьи и без средств.
В начале одиннадцатого, когда соседская собака изрядно подустала брехать под его дверью, в неё настойчиво постучали. Грей открыл дверь и увидел на пороге высокого седовласого мужчину с металлическим кейсом в руках. Седина его не портила, а придавала солидности. Мужчина широко улыбнулся.
- Вероятно, вы и есть, Грей Адамс?
- Совершенно верно, - промямлил тот. – Чем могу …
- К счастью, мне помощь не требуется, - перебил его незнакомец, зная заранее, чем закончит-ся стандартная фраза. – А, вот, вам, моя помощь будет как нельзя кстати.
- С чего вы взяли?
- Вы когда-нибудь ловили птицу счастья за хвост? – неожиданно ответил он вопросом на вопрос. – Так, вот, я есть та самая птица счастья, которая прилетает к человеку один раз в жизни.
Грей уставился на мужчину, прикидывая в уме куда лучше позвонить – в психиатри-ческую лечебницу или на номер 911.
- Что-то я хвоста не наблюдаю, за который, как вы говорите нужно вас схватить.
Улыбка с лица незнакомца спала.
- Я говорю в переносном смысле, - обиделся он. -  Разрешите представиться – Энжей Бронкович, курьер по особым поручениям нотариальной конторы «Братьев Смит». – Он дос-тал пластиковую визитку и сунул её в руки хозяину квартиры.
- Поляк? – спросил Грей, покрутив визитку между пальцев.
- Нет, косовар, если хотите, но являюсь полноправным гражданином США. Надеюсь, мои национальные корни не повлияют на наш разговор?
- Мне всё равно, кто вы такой, - безразлично ответил Грей.
- Отлично. – Улыбка опять засияла на его лице. – Я уполномочен вручить вам уведомление о наследстве и подлинник завещания.
- Это какая-то шутка?
- Отнюдь. Кем вам приходится господин Томас Адамс Хофланд?
- Это мой дед. Только он давно умер.
- Об этом нам известно. Мы всего лишь выполняем волю усопшего, который перед смертью доверил нашей нотариальной конторе вручить вам 9 июля сего года своё завещание.
Грей почесал затылок, ещё до конца не понимая в чём здесь подвох.
- Ну, заходите, - растерянно произнёс он и освободил проход для казённого курьера.
Мужчина зашёл в квартиру, по-хозяйски оглядел гостиную и твёрдым шагом напра-вился к столу. Он водрузил на него свой кейс и сел на стул.
- Ну-с, присаживайтесь рядом, - предложил он хозяину и указал на потёртый от времени пу-фик, стоящий возле стены.
- Спасибо, - ответил Грей и зашаркал на предложенное ему место.
- Садитесь, не робейте, - подбодрил его курьер. – Наследство не каждый день на голову сва-ливается.
- Здесь какое-то недоразумение. Насколько я знаю, мой дед умер в полной нищете.
- Именно потому, вам будет приятно узнать, что всё оказалось наоборот.
- А, какое наследство он мне оставил?
- Понятия не имею, - пожал плечами курьер. – Информация конфиденциальная. Ею может воспользоваться только клиент, то есть – вы.
- Это как?
- Видите ли, ваш дедушка пожелал, чтобы завещание вскрыли именно вы и именно сегодня - 9 июля 1997 года. Вот поэтому о содержании завещания никому не известно.
-  Давно оно у вас хранится?
- Минуточку, - курьер щёлкнул замками кейса и достал какой-то лист бумаги, вынул из нагрудного кармана пиджака очки и пристально взглянул на текст. – Если быть точным, то он доверил завещание на хранение нашей конторе 4 апреля 1985 года. Считайте сами.
- Тринадцать лет назад, - присвистнул Грей. – Я и не знал, что мой дед был большим ориги-налом.
- Знаете ли, я однажды вручал наследство стоимостью в семьдесят миллионов долларов, ко-торому со дня подписания исполнилось двести тридцать лет. Вот, где было удивление хозя-ев.
- Вероятно, их предки были пиратами, - недоверчиво предположил Грей.
- Нет, нет, что вы? В наследство передавался замок на острове Крит. Очень запутанная родо-словная, настоящие хозяева отыскались только через двести с лишним лет. Кстати, мы вас тоже обнаружили только в прошлом год. Вы ведь переехали сюда семь лет назад?
- Семь с половиной, - уточнил Грей.
- Именно. Но, как видите, мы справились с задачей. – Он опять залез в кейс и достал несколько листов. – Подпишите здесь и здесь, - указал он ручкой, - это уведомление о наследстве, так сказать для отчётности.
Грей послушно чиркнул в указанных местах и взглянул на курьера. Тот не стал долго томить хозяина и достал из чемодана небольшой конверт из плотной бумаги.
- Всё? – поинтересовался Грей.
- Да. А вы хотели, чтобы я вас осыпал бриллиантами?
- В общем, нет, но что-нибудь посущественней я готов был увидеть.
- Об этом вы узнаете из завещания.
Грей вскрыл конверт, опечатанный сургучной печатью конторы «Братьев Смит» и извлек оттуда плотный лист бумаги, на котором была отпечатана на типографской машинке только одна строчка: «Аннаполис. Филиал Бэнк оф Нью Йорк. JK1334. код 1941».
- Что это? – спросил он и протянул послание курьеру.
- Видимо, номер банковской ячейки …- помедлил он, - на предъявителя.
Грей тут же вырвал листок из его рук, чтобы тот не успел запомнить номер.
- Спасибо. Сколько я вам должен?
- Ваш дедушка оплатил все услуги заранее. Даже мою доставку завещания. 
- Хороший дедушка, - повеселел Грей. – Всё, до свидания.
Мужчина поднялся из-за стола.
- Если у вас будет необходимость оставить кому-нибудь наследство, тогда …
- Тогда, я обращусь именно к вам, - перебил его хозяин, зная заранее, чем закончится стан-дартная фраза.
Хмурый курьер несколько озадаченно огляделся по сторонам и скрылся за дверью.
Времени на раздумье не было совершенно, чтобы там ни оставил дед в наследство – это нужно забрать немедленно. Он предположил, что в банке дед хранил некоторые сбережения, которые решил после смерти передать внуку. В любом случае, небольшая сумма денег сейчас будет кстати, может быть удастся открыть ещё одно дело.
Грей скинул халат, натянул джинсы, надел футболку и кинулся к телефону. Набрав, восьмизначный номер он вызвал экспресс-такси, которое затормозило возле подъезда его дома уже через две минуты.
В банке он оказался в половине двенадцатого и сразу же направился к стойке с надписью «Депозитарий». За пуленепробиваемым стеклом сидел банковский клерк и что-то усердно писал, он поднял голову и, увидев клиента, натужно улыбнулся.
- Чем могу быть полезен?
- Мне нужен доступ  к ячейке?
- Пожалуйста, назовите номер, - услужливо попросил он.
Грей достал листок бумаги и прочитал:
- JK1334.
- Секунду. – Банковский служащий углубился в свои толмуты, что-то выискивая, при помощи компьютера. Наконец, он оторвал от экрана голову и попросил предъявить паспорт. Грей послушно протянул.
- Всё в порядке, - через минуту произнёс он. – Банковская ячейка зарегистрирована на имя мистера Томаса Адамса Хофланда и Грея Адамса Хофланда. Следуйте за мной.
Клерк поднялся и пригласил Грея пройти через открывшуюся полосу брони, врезанную посреди длинной стойки банковского зала. Они поднялись на второй этаж, мино-вав, ещё несколько защитных систем, прошли по широкому коридору и остановились около одной из многочисленных стальных дверей.
- Прошу, вам сюда, - сказал он, отперев дверь, пропуская клиента вперёд. – Внутри телефон, когда я понадоблюсь, всего лишь поднимите трубку. – Он запустил Грея в душную желез-ную комнату и запер замок снаружи.
Грей огляделся. Небольшое помещение было утыкано от пола до потолка банковскими ячейками. Там же находился, металлический стол, чёрный телефон и раздвижная лестница, предназначенная для доступа к ячейкам, расположенных выше человеческого роста.  Воспользоваться лестницей не пришлось – ячейка с номером JK1334 находилась на уровне живота. Он присел и неторопливо ввел код, раздался еле слышный щелчок сработавшего механизма, и стальная дверца открылась.
Внутри Грей обнаружил широкий кожаный пояс и ещё одно письмо. Он протянул руку к поясу, но неожиданно для себя решил вначале вскрыть конверт. Там лежали вчетверо сложенные два листа офисной бумаги, мелко исписанные каракулями деда. Он развернул первый попавшийся и стал читать.
«Дорогой, Грей, если ты читаешь это письмо, значит, моя последняя воля исполнена. Всю свою жизнь я посвятил работе и нашей семье, чтобы твой отец, и ты никогда ни в чём не нуждались. Я всегда стремился к Американской мечте. К сожалению, я в этом мало преуспел, но видит бог, я старался, как мог. Только сейчас я понял, что всё было напрасно, для мечты нет места в реальной жизни. Это яркая  звезда в небе, до которой, кажется, можно дотянуться рукой, но она всегда будет недосягаема. Но я не об этом.
Хочу, внучек, рассказать тебе одну историю, которая приключилась со мной много лет назад. Думаю, ты должен об этом знать. Дело в том, что на самом деле я родился в России в 1917 году. Не удивляйся, это правда, а значит и в твоих жилах течёт русская кровь. Я вынужден был скрывать своё прошлое, так как оттуда тянуться все мои грехи. Увы, я тоже не без греха. Правда, мой грех праведный. Твой дедушка когда-то отобрал у большевиков награбленные ими у собственного народа ценности, и хорошенько их спрятал. Как это произошло, я думаю, сейчас уже не важно. Главное, теперь они принадлежат тебе. В кожаном поясе всего лишь небольшая часть сокровищ, но и их хватит не на одну жизнь. Остальные ценности находятся в одном из городов Сибири. Поверь, такое богатство тебе и не снилось и спрятано оно на протяжении многих десятков лет в надёжном месте. Если ты вдруг решишься вывезти в Америку остальную часть богатства, то я прилагаю к этому письму примерную схему его местонахождения. Не скрою, достать их будет делом не простым, но если на твоих плечах умная голова (в чём я лично не сомневаюсь), ты сможешь это сделать.
В 70-х годах я был в России, но подступиться к этому месту у меня так и не получи-лось, слишком много перемен произошло на моей исторической Родине. И город стал совсем другим. И люди … Потому, я ничего не смог сделать.
Доверить эту тайну твоему отцу я не решился, сам знаешь, он слишком ветрено от-носился к жизни, много пил, промотал наши с бабушкой деньги. Он не был нам опорой, но ты … ты другое дело. У тебя всё получится. 
Наверное, ты хочешь спросить, почему я сам не воспользовался, хотя бы частью богатства. Отвечу, что с годами я стал несколько сентиментален, начал понимать, что никакое золото Мира не заменит настоящую Родину, перед которой я очень виноват. Мне стыдно и больно, что когда-то я поступил плохо, но у меня не хватило духу вовремя это признать. Слишком большой груз я взвалил на свои плечи. И это мой грех, за который мне придётся отвечать перед господом. А ты свободен от мерзости и лжи и чист перед своей совестью. Живи и наслаждайся жизнью.
Тебе сегодня исполнилось тридцать лет. Поздравляю. Надеюсь, ты стал настоящим мужчиной. В своих мечтах я часто представлял тебя взрослым. Прими мой подарок, думаю, ты знаешь, как им воспользоваться и воплотить все свои мечты в жизнь, что, к сожале-нию, мне не удалось. Прощай. Горячо любящий тебя, дедушка Томас».
Грей опустил руки, совершенно не воспринимая смысла написанного. Он находился в растерянности и не мог поверить в очевидное. На втором листе была начертана рукой деда план-схема какого-то русского города, вернее, отдельной его части. На бумаге были схематично нарисованы дома, улицы, площади, переулки, которые пестрили русскими названиями. В центре схемы стояло жирное перекрестие, от которого вели какие-то пунктирные линии. В правом углу листа, чуть наискось, была изображена «роза ветров», указывая направления сторон света. Грей не стал сейчас разбираться в художествах деда и положил оба документа себе в карман. Его интересовало совсем другое.
Он дрожащими руками залез обратно в ячейку и достал оттуда кожаный пояс. Потёртая от времени кожа во многих местах потрескалась, но до сих пор оставалась прочной и эластичной. Нательный «кошелёчек» тянул по весу килограммов на пять, имел четыре выпуклых кармана, застёгивающихся на пуговицы и крепился к талии при помощи длинных шнуров-верёвок. Грей приподнял увесистую ношу и брякнул ею о железный стол. Любопытство пожирало его, прямо до мозга кости. Он аккуратно отстегнул пуговицу крайнего кармана пояса и запустил во внутрь пальцы. В руке оказалась россыпь огранённых алмазов, от маленьких бусинок до внушительных бриллиантов – величиной с напёрсток. Он разглядывал в своей руке сокровища и не мог до конца осознать их реальное существование. Когда он открыл второй карман, оттуда посыпались кольца  и массивные перстни из жёлтого и белого металлов, украшенные бриллиантами, изумрудами и сапфирами. Третий и четвёртый карманы были набиты красивыми ожерельями, жемчужными бусами и золотыми монетами царской чеканки. От всего увиденного у Грея помутилось в голове, он почувство-вал, как во рту пересохло, а в горле застрял какой-то ком. Такого подарка на свой день рождения он никак не ожидал. «Что мне со всем этим делать?» - задал он себе резонный вопрос. На эти сокровища можно купить всё что угодно, даже Белый Дом вместе с прислугой. Но тут он подумал, что неплохо бы для начала установить подлинность драгоценностей и выяснить их реальную стоимость. Но эта мысль улетучилась так же быстро, как и родилась.
Он ещё долго чах над златом, любуясь его неземной красотой, потом взял несколько больших перстней и крупных бриллиантов, сунул их в карман брюк, положил дедушкин пояс на место и закрыл банковскую ячейку.
Домой он попал ближе к вечеру. Первым делом Грей вывалил всё содержимое из кар-манов на стол и, не раздеваясь, уселся рядом. Только сейчас, в спокойной обстановке он мог немного подумать.
Ценности свалились на его голову, как манна небесная. «Всё-таки есть бог на свете», - подумал он. Теперь всё будет по-другому. Грей давно мечтал заняться морскими грузоперевозками, которые даже во время самых тяжёлых кризисов в Америке всегда приносили стабильный доход. Наконец-то мечта может стать былью. Наследство, оставленное дедом тянула на десятки миллионов долларов. Но как достать богатства, которые спрятаны им в России, он совершенно не понимал. Эта огромная страна, в которой живут странные люди, представлялась ему диким, вооружённым до зубов медведем, который либо воюет, либо ложиться на долгие годы в спячку. О жизни в России он имел смутное представление, так что соваться туда, чтобы вывезти оставшуюся часть богатства никак не получиться. Да и по-русски он знал всего лишь три слова: «Водка. Горбачёв. Перестройка», при чём последнее - выговаривал с большим трудом. Здесь нужна чья-то поддержка и лучше всего правительства. Их должна заинтересовать оставшаяся часть сокровищ, спрятанная дедом где-то в России, а в обмен за информацию Грей попросит законно распоряжаться драгоценностями из банковской ячейки. Мысль интересная и обоюдовыгодная, подумал Грей. Он перебрал в голове всех знакомых, которые имеют хоть какое-то отношение к правительственным структурам, и остановился на первом и единственном варианте – Мартине Блейке - сотруднике ФБР. Когда-то они учились в одном колледже. Правда он его не видел почти два года, но попробовать связаться с ним стоит. Других вариантов всё равно нет.
Он достал записную книжку, нашёл алфавитную страницу на букву «М» и подошёл к телефону. Набрав искомый номер, Грей стал напряжённо вслушиваться в череду мо-нотонных гудков. На том конце провода к аппарату долго не подходили. Он уже хотел по-ложить трубку и перезвонить завтра, когда там послышался строгий мужской голос.
- Алло, слушаю.
- Мартин, привет, это Грей Адамс.
- О, Грей, привет, какими судьбами? Сто лет тебя не видел. Как твои дела?
- Дела, как сажа бела, - отшутился он. – Слушай, Мартин, ты ещё работаешь в ФБР?
- Да. А что?
- Есть информация. Дело государственной важности.
- Всё так серьёзно?
- А как ты думаешь, если я звоню тебе через два года после того, как мы с тобой виделись в последний раз.
- Тогда выкладывай.
- Разговор не телефонный. Давай где-нибудь встретимся.
- Через два часа в кафе «Анкор», что на Палм стрит, - быстро и по-деловому предложил Мартин, словно знал, что Грей будет напрашиваться на беседу. – Знаешь где это?
- Найду.
- Тогда до скорого, - сказал абонент и положил трубку.
За оставшееся время Грей успел поужинать, но особого аппетита не было, в кафе тоже будет не до еды, в лучшем случае, удастся выпить чашечку крепкого «Экспрессо». Он на-страивался на серьёзный разговор.
В назначенный срок Грей Адамс подъехал на Палм стрит и зашёл в кафе. В полутём-ном подвальчике тихо играла музыка из репертуара Чета Аткинса, горел приглушённый красноватый свет, настраивая посетителей на уютную домашнюю обстановку. Народа почти не было. За столиком, недалеко от барной стойки, весело щебетала молодая парочка, чуть дальше устроились три моряка, которые развлекались пенистым «Будвайзером», закусывая пиво креветками. Бармен протирал бокалы и лениво наблюдал за шумной компанией моряков. Мартин одиноко сидел за столиком у дальней стены, таким образом, что ему было видно всех, кто входил в заведение. Он заметил Грея и махнул ему рукой.
Парень плюхнулся на стул рядом с Мартином и выложил на стол перстни и бриллианты, которые он забрал из «Депозитария».
- Вот, - сказал он и придвинул драгоценности поближе к собеседнику.
У Мартина от неожиданности расширились зрачки.
- Да, ты, с ума сошёл! Быстро убери это со стола! – Он огляделся по сторонам, в поисках любопытных глаз. Но всем как будто было наплевать на двух странных мужчин. – Ты хо-чешь, чтобы тебе где-нибудь в подворотне голову проломили?
- Извини, не подумал, - виновато произнёс Грей и сгрёб всё обратно в карман.
- Теперь рассказывай по порядку. Откуда это у тебя?
Грей пересказал события сегодняшнего утра, потом подробно остановился на послании деда и о несметных сокровищах, которые он спрятал где-то в Сибири. В доказательство сказанному, он достал письмо, карту сокровищ и протянул их Мартину. Тот внимательно прочитал текст письма и углубился в изучение карты-схемы.
- По всей видимости, твой дед не врал, - подвёл итог Мартин, оторвавшись от карты. – Хотя, потребуется много времени для проверки.
- Ты сомневаешься?
- Я всегда сомневаюсь, если в моих руках нет заключения экспертов. Может твой дедушка был большим шутником и решил разыграть тебя в твой день рождения, а камни и кольца – искусные подделки за двести баксов, купленные им в магазине безделушек для убедительно-сти.
Лицо Грея от такого наглого предположения залилось краской. Этот вариант он явно не учитывал. Впрочем, он его просто вычеркнул из всех возможных, как крайне не приемлемую для себя версию. Если она имела право на существование, тогда с треском рушились все его мечты о будущем. Но как не сопротивляйся, Мартин был прав. И эту версию нужно проверить.
- Кстати, а почему ты обратился именно ко мне? – спросил Мартин.
- Видишь ли, я никогда не был в России и понятия не имею, как можно оттуда вывезти оставшуюся часть клада и тем более не представляю, сколько его там осталось. Мне хватит и того, что оставил дед здесь. Вот я и подумал, что моё предложение заинтересует правительство. Я не жадный и хочу помочь своей Родине, если оно того стоит. А тебе позвонил, потому что других знакомых в государственных структурах у меня нет.
- И какое же предложение у тебя имеется к правительству страны?
Лицо Грея опять покраснело.
- Давай на чистоту. Я всё пойму, - подтолкнул к разговору Мартин.
- Драгоценности, которые оставил мне дед – вещь хорошая, но крайне не удобная. Я не смогу ими воспользоваться по своему усмотрению. Не на рынке же ими торговать. Чтобы открыть свой бизнес мне нужны доллары, много долларов, а сокровища я не смогу продать, так как невозможно доказать их происхождение. Ведь никаких официальных бумаг, указывающих на то, что я являюсь их владельцем, у меня нет. Потому, я решил предоставить правительству карту оставшейся части сокровищ, а взамен, попросить легально распоряжаться своей долей.
- Значит, сделка, - угрюмо пробубнил Мартин.
- А что ты хотел!? Я ведь должен остаться при своих интересах! Какой тогда смысл мне ввя-зываться в это дело!? Да если бы не я, то никто никогда об этом бы не узнал!
- Хорошо, хорошо, не кипятись. Я передам твою просьбу своему шефу, сделаю всё, что в моих силах. Но много от меня не жди, я не работаю в штаб-квартире Вашингтона, всё будет зависеть от решения наверху. К тому же здесь больше пересекаются интересы ЦРУ.
- Я понимаю.
- В таком случае, для проведения экспертного анализа мне нужны драгоценности.
Грей вопросительно взглянул на собеседника.
- Вопрос серьёзный, - продолжил Мартин. – Я не могу прийти к шефу и голословно заявить о несметных сокровищах, спрятанных в России. Меня просто засмеют. Так что, придётся предъявить доказательства. Не волнуйся, - успокоил Мартин, увидев тень сомнения на его лице, - твои драгоценности никуда не денутся. После экспертизы верну в полной сохранно-сти. Обещаю.
- Ладно, бери, - несколько поколебавшись, ответил Грей. – Мне даже лучше. Не придётся ломать потом голову над тем, настоящие они или фальшивые.
Он вынул из кармана три крупных бриллианта и пять золотых перстней, зажатых в кулаке, и протянул их агенту ФБР.
- Извини, не располагаю свободным временем, - сказал Мартин, получив долгожданные ценности.  – Как только всё выяснится, я тебе позвоню.
Он, не прощаясь, поднялся из-за стола и вышел из кафе.
Грей посидел минут пять, и тоже направился к выходу. Он долго думал, правильно ли поступил, доверившись Мартину и вообще, нужно ли было затевать эту сделку с пра-вительством. Однозначного решения он не принял – пусть всё идёт своим чередом. Что сделано, то сделано.
Мартин позвонил через пять дней. К тому времени наследник сокровищ не находил себе места. Грей сильно нервничал и несколько раз порывался звонить Мартину, но в последний момент успокаивал себя тем, что такого рода экспертизы, так быстро не делаются. Но в голову лезли самые фантастические мысли, даже такие, что Мартин сейчас отдыхает где-нибудь на Гавайях и посмеивается над ним. Кто может доказать, что переданные Мартину драгоценности принадлежат Грею? От таких мыслей он сильно злился и накачивал себя виски, чтобы утопить в спиртном, как он думал, самый глупый поступок в своей жизни. Вечером, к исходу пятого дня, телефон наконец-то зазвонил. Грей бросился к аппарату.
- Хеллоу, Грей, - весело произнёс долгожданный Мартин. – Наверное, нервничаешь. Не вол-нуйся, всё в порядке. У меня хорошие новости. Экспертиза подтвердила подлинность твоих вещиц. Кроме того, они действительно русского происхождения, я бы сказал – древнерус-ского.
- Спасибо, Мартин, - пробубнил в трубку Грей.
- Не за что. Твоё предложение уже обсуждается на высшем уровне правительства страны, нужно только обговорить некоторые детали и оформить документы. Завтра в десять тебя ждёт на беседу шеф местного Управления ФБР. Его зовут Мэл Брук. Подъезжай прямо в контору. Пропуск на тебя заказан. Все ценности, которые ты мне передал, находятся там. Не забудь взять с собой паспорт и бумаги твоего деда.
- Хорошо, я понял.
- Ну, давай, миллионер, до встречи.
- Пока.
Грей положил трубку и, наконец, пришёл к решению, что сделал он всё правильно. Груз нервозности и неопределённости спал с его плеч. Впервые за прошедшие пять суток он спокойно заснул.
Утром он проснулся в бодром настроении. Сделал зарядку, принял душ, позавтракал и на пол десятого заказал такси.
Здание Управления ФБР находилось в десяти минутах езды от его дома. Без пятна-дцати десять он уже был в Управлении и протянул дежурному офицеру документы.
- Мне назначено на десять к Мэлу Бруку.
Офицер внимательно рассмотрел документы, полистал какие-то бумаги на своём столе, куда-то позвонил и протянул паспорт обратно, в который положил одноразовый пропуск.
- Проходите, - сухо сказал он, - седьмой этаж, направо по коридору, офис 730.
Грей направился к лестнице.
- Воспользуйтесь лифтом, сэр, - крикнул ему вслед офицер.
Вскоре он стоял у кабинета с надписью: «Special Agent in Charge. Mel Brook».
Грей тихонько постучал в дверь и, не дождавшись ответа, сунул голову в слегка при-открывшийся проём.
- Можно?
- Заходите!
Хозяин кабинета - высокий коренастый мужчина в модном твидовом пиджаке смотрел на гостя своими чистыми и немного грустными голубыми глазами, словно хотел пожаловаться на соседских мальчишек, которые отобрали велосипед. Грей уловил в его взгляде какую-то детскую наивность.
- Прошу вас, присаживайтесь. Меня зовут Мэл Брук. Я шеф местного бюро расследований, - он протянул гостю руку.
Грей пожал его твердую мозолистую ладонь и взглянул на предложенный ему, широкий кожаный стул. Он примостился на его краешек и, сжав пальцы в замок, опустил их между колен.
- Где вы работаете?
- В частной почтовой компании «Post Office of Annapolis», сэр. Это на углу Марлен и Ройял стрит … бухгалтером, - добавил он.
- Очень хорошо, - почему-то обрадовался ФэБээРовец. – Расскажите, как вы получили на-следство?
- Я уже рассказывал об этом Мартину Блейку.
- Я знаю, но мне нужны подробности. Будьте добры, всё с самого начала, не упуская даже незначительных мелочей.
- Хорошо, - вздохнул Грей.
Его рассказ занял пятнадцать минут, по окончании которого он посмотрел на хозяина кабинета. Брук внимательно слушал, ни разу не перебив гостя, отвлекался он всего лишь дважды, чтобы закурить сигарету.
- Так вы говорите, что не знали о русских корнях вашего деда.
- Никогда.
- Мы проверили эту информацию. Ваш предок действительно родился в России. Его настоящая фамилия Колобков Владимир Трифонович.
- Да? – удивлённо выдавил из себя Грей.
- Но это не всё. С 1941 года он числится в списках без вести пропавших и до сих пор нахо-дится в розыске, как предатель Родины.
- Почему предатель?
- Потому что украл национальное достояние России.
Грей не знал, что сказать, и поэтому глупо таращился на Брука.
- Не волнуйтесь, вы ведь не можете отвечать за прошлые поступки своих родственников, тем более вы о них ничего не знали. К тому же, рассказав Блейку о драгоценностях, вы поступили как настоящий патриот Америки. Вам нечего бояться. Наш разговор останется между нами.
Брук полез в одну из ячеек своего стола и достал оттуда перстни и бриллианты, кото-рые Грей отдал Мартину.
- Знаете что это?
- Конечно, - ответил он, не понимая, к чему клонит шеф ФБР.
- Я думаю не совсем. Кроме материальной ценности эти сокровища представляют собой ещё и историческую. Наши эксперты установили, что персти когда-то принадлежали царским особам, и каждый из них имеет свою историю. К примеру, бриллианты когда-то украшали одну их корон русского царя. Со врёмен древней Руси их было три, две из них до настоящего времени не найдены. Предполагают, что одну из них просто разобрали, а россыпь бриллиантов, отделённых от короны, в количестве ста семнадцати штук под названием «Слёзы Марии» хранили отдельно. До сих пор они считались утерянными.
- Вы хотите сказать, что я теперь не могу их продать?
- Продать можно всё, господин Адамс. Вопрос только в том, в чьи руки попадут эти уникальные исторические ценности. – Брук внимательно посмотрел на собеседника. – Блейк передал вашу просьбу относительно легализации и свободной продажи вашей части драгоценностей. Но мы поступим по-другому. Насколько я понял, вас не интересуют эти ценности с точки зрения искусства. Вы хотите их продать, чтобы иметь наличные деньги. Я правильно понял ваши требования?
- Совершенно верно.
- В таком случае, в обмен на драгоценности правительство США готово вам представить любую сумму денег в долларах, какую вы скажите. Конечно, в разумных пределах.
- Меня это устраивает, - немного поразмыслив, ответил Грей.
- Вот и отлично. Кстати, вы захватили с собой документы, которые вам оставил дед.
- Да, вот, - сказал Грей, достал из кармана листы бумаги и протянул их шефу ФБР. – Здесь письмо и карта остальной части сокровищ.
- Мы поработаем над ней. Я думаю, если вас устраивает предложение правительства, тогда мы можем перейти к подписанию официальных бумаг.
- Давайте, - ободрился Грей.
Шеф ФБР протянул ему красочно оформленный плотный лист бумаги, на котором стояли необходимые печати и подписи нотариальной конторы, пустовала только одна строч-ка, рядом с фамилией Адамс Хофланд.
- Внимательно прочитайте текст и распишитесь.
По мере прочтения документа, казалось, что лицо Грея удлинялось по нескольку мил-лиметров. Явно это было не то, что он ожидал увидеть.
- Договор о доступе к банковской ячейке? – не веря своим глазам, переспросил новоиспечённый нувориш. – Зачем ФБР нужна моя ячейка? Мы договаривались о деньгах. Как же деньги?
- Вы думаете, что казна страны резиновая? Правительство не может разбрасываться миллионами долларов направо и налево. Для начала нам необходимо выяснить примерную стоимость всех драгоценностей. Это не займёт много времени. Как видите, договор действует всего лишь десять дней. Наши специалисты будут работать только в вашем присутствии – это тоже отражено в документе.
- Вы гарантируете сохранность содержимого ячейки?
- Молодой человек, в данный момент я выступаю от имени правительства. Или вы не дове-ряете Президенту и его команде?
- Почему же … - замялся Грей. – Доверяю, но …
- Тогда подписывайте, и через десять дней вы станете миллионером.
Он поставил подпись возле своей фамилии и вопросительно взглянул на шефа ФБР.
- Я рад, что в нашей стране ещё остались настоящие патриоты, - Брук потряс руку смущённому Грею. – Через два, максимум через три дня за вами заедет машина с нашими специалистами, и вы отправитесь в банк. А пока, попрошу о нашем договоре никому ни слова. Хорошо.
- Ладно, но …
- До свидания, господин Адамс, - холодно произнёс хозяин кабинета и указал на выход.
- Я хотел …
Грей хотел уточнить, нет ли здесь обмана, и даже открыл для этого рот, чтобы озвучить вопрос, но, увидев строгий взгляд собеседника, тут же его захлопнул, послушно встал со стула и вышел из кабинета.
Оставшись в одиночестве, Мэл Брук неторопливо раскурил сигарету, стряхнул пепел и потянулся к трубке одного из телефонов, на котором была наклеена позолоченная бирка: «Отдел секретных операций».
- Хеллоу, Джек! Как дела? … О, кей! Мы вышли на след одного из пособников «Аль-Каиды» … Нет, он гражданин США. … Прямых доказательств нет, только косвенные показания свидетелей и оперативная информация. Помнишь в девяносто четвёртом взрыв у Айленд-парка? Он один из организаторов. Из-за него погибли невинные граждане. … Его зовут Грей Адамс Хофланд … Проблем не будет, он рядовой клерк почтовой конторы. На его ликвидацию всего неделя, он собирается эмигрировать в Россию. … Да. … О, кей! Автоавария вполне подойдёт. Через два часа я подготовлю на него полное досье. Детали обсудим позже.
Брук положил трубку. Он ещё долго разглядывал фотографии Грея Адамса, снятых скрытой камерой, потом сложил их в одну стопку и бросил в нижний ящик стола, рядом с отчётами отдела наружного наблюдения. Немного подумав, Брук нажал кнопку селектора и произнёс в аппарат: «Принесите досье на Грея Адамса Хофланда и соедините меня с управ-ляющим «Бэнк оф Нью-Йорк».

Часть четвёртая (последняя)
Фёдор Князев

Он всё-таки умер, но почему-то продолжал мыслить. Разве такое возможно? Он не испытал яркой вспышки, длинного коридора о которых говорят, что человек их видит в момент перехода в потусторонний мир. Враньё всё это. Смерть – это беспробудная чёрная ночь, скучная и вечная. И не было никаких архангелов с крылышками, играющих на лирах у врат божьих. Вообще ничего не было.
Единственное, что осталось это мысли. Почему? Ответа он не знал. Он попробовал пошевелить пальцем руки, и какая-то часть тела ему отозвалась, но какая – до конца не понял. Попытался открыть глаза, но веки, как заевшие жалюзи совершенно не хотели подниматься. Ему стоило не малых усилий, чтобы взглянуть на свет божий. А когда это уда-лось, он увидел её лицо.
Она сидела рядом и, склонив голову на грудь, тихонько спала.
- Лена, - произнёс он каким-то не своим, охрипшим голосом. – Лена, - тихонько повторил он.
Девушка открыла глаза, и улыбка засияла на её лице.
- Мы умерли?
- Нет, мы живы.
- Ты знаешь, а мне почему-то всё равно, живы мы или мертвы, ведь первое, что я увидел, это было твоё лицо. Главное - ты рядом.
Он осмотрелся. Вокруг были стены, наполовину выкрашенные в синий цвет. Напротив белая дверь. Справа стоял какой-то электронный аппарат, но его провода были аккуратно уложены на столик. Он лежал на кровати, вся грудь была обмотана бинтами, где-то под правой лопаткой неприятно растекалась тупая боль. Запах лекарств, распростра-нившийся по комнате, приятно щекотал ноздри. Это больничная палата, понял он.
- Как ты себя чувствуешь?
- Уже лучше. Давно я здесь?
- Четвёртые сутки. Ты бредил во сне, звал кого-то на помощь.
- Как я тут оказался?
- Органы ФСБ следили за бандитами. Их всех арестовали, а нас спасли. Тебе нельзя много разговаривать.
- Ерунда, от разговоров ещё никто не умирал. Ты всё время была со мной?
- Да. Ты находился в тяжёлом состоянии. Я постоянно молила бога, чтобы он подарил тебе жизнь. – На её щеке блеснула слеза.
- Не волнуйся, создатель услышал твои молитвы, - тихо произнёс он. – Лена, я бы не хотел когда-нибудь с тобой расстаться. Это меня окончательно убьёт. Выходи за меня замуж.
Она улыбнулась и, наклонившись к его лицу, поцеловала в губы.
- Конечно. Только выздоравливай поскорей.
Дверь в палату открылась, на пороге появился мужчина лет шестидесяти, в белом халате и накрахмаленной шапочкой на голове. На его груди был закреплён бейджик с надписью: «Врач-хирург, д.м.н. Вяльбе Рафаэль Георгиевич».
- Я смотрю, мой пациент ещё не успел очнуться, а уже торопиться объясниться в любви. Это хорошо. Значит больной идёт на поправку. Разрешите представиться – я ваш лечащий врач, профессор Вяльбе. Как самочувствие? – Он подошёл к кровати и взял Зеленова за запястье. – Так, так … Пульс уже в норме. Если так пойдёт дальше, то через недельку-другую мы вас выпишем.
- Доктор, сильно меня зацепило?
- Вам, мой дорогой, несказанно повезло. Одна пуля застряла под лопаткой, а вторая прошла на вылет, не задев легкое. Как говориться, жить будете и без последствий.
- Спасибо, доктор.
- Меня благодарить не стоит, вас просто вовремя доставили в больницу. А остальное дело, это моя работа, только и всего. Лучше это скажите своим спасителям, которые оказались в нужном месте и в нужное время. Кстати, один из них сейчас как раз находится здесь – в ор-динаторской. Пришёл справиться о вашем здоровье. Я его позову.
Профессор вышел и через минуту появился вместе с мужчиной, одетого в солидный костюм. Его виски и аккуратно подстриженные усы были слегка занесены проседью. Взгляд волевой, пронзительный и вместе с тем, не отталкивающий. Во всём теле чувствовалась военная выправка. Он шагнул в палату. Доктор попросил его не слишком беспокоить больного и удалился по своим делам.
- Здравствуйте, моя фамилия Макаров, - представился он.
- Да, да, - оживился Зеленов. – Припоминаю, именно эту фамилию я слышал перед тем, как потерял сознание. Вы из ФСБ.
- Совершенно верно. Я полковник этого ведомства.
- У меня к вам очень много вопросов. Хочется знать, в какую историю я влип. Может быть, объясните, почему именно мне было суждено пройти сквозь огонь и медные трубы? Какую роль во всём этом играли иностранцы? Откуда взялись драгоценности, наконец?
- Это служебная информация, но я думаю, с учётом сложившейся ситуации, вы вправе знать правду. Ваша роль в этом деле является основной, я бы сказал ключевой. Что ж, извольте … - Он подошёл ближе. – Эта история уходит своими корнями в далёкое прошлое. Я постараюсь рассказать всё по порядку.
  В палате наступила тишина.
-  В 1941 году, когда группа немецко-фашистских армий «Центр» рвалась к Москве, Советское правительство, за подписью Сталина, издало указ о срочной переправке в тыл всех исторических и культурных ценностей, хранившихся в музеях, церквях, галереях и т.п. г. Москвы и Московской области. Операцию по эвакуации народного наследия назвали «Всеобщая реставрация», а её осуществление передали в ведение НКВД. Объёмы культурных, художественных и золотых запасов исторических ценностей были достаточно велики, для их отправки потребовалось несколько десятков воинских эшелонов. В качестве пунктов временного хранения ценностей были выбраны крупные города Сибири и Дальнего Востока. В наш город попали старинные иконы, золотые и серебряные украшения из Алмазного фонда России и некоторых других церквей и храмов Московской области. В целях конспирации, ценности были уложены в стандартные ящики из-под артиллерийских снарядов. Отправка осуществлялась с мерами строжайшей секретности, во-первых, чтобы не вызвать панику у населения, и во-вторых, чтобы обезопасить эшелоны от нападения бандформирований и диверсантов во время пути следования. В общей сложности в наш город железной дорогой доставлено сто семнадцать ящиков исторических реликвий.
Из архивов НКВД нам стало известно, что ценности от железнодорожной ветки в город были доставлены в ночное время на шести крытых грузовых автомобилях. Разгрузка продолжалась почти всю ночь, один из ящиков по роковой случайности упал и разбился, его содержимое видели два солдата переносивших этот ящик и помощник коменданта горкома - старший лейтенант Колобков, также участвовавший в разгрузке. Расстреливать их не стали, а списали всё на халатность. С каждого из них, в последствии, сотрудники НКВД взяли расписки о не разглашении сведений, составляющих государственную тайну.
Колобков был тщеславным человеком, завистливым и жадным, но достаточно сообразительным, чтобы понять, что это его единственный шанс завладеть сокровищами и начать новую жизнь, подальше от границ Советского Союза. Он здраво рассудил, что используя служебное положение в корыстных целях, ему возможно удастся осуществить свой коварный план. Но для этого ему требовались помощники и некоторые официальные документы. С помощниками проблем не возникло, Колобкову удалось под страхом расстрела НКВД, уговорить двух солдат, которые видели ценности разбитого ящика, принять участие в грабеже, а вот с добычей документов ему пришлось повозиться. Но тут опять вмешался господин Случай. Колобкову каким-то образом удалось незаметно выкрасть бланки документов с печатями НКВД со стола местного начальника. Скорее всего, он неко-торое время находился один в кабинете.  По крайней мере, мы предполагаем, что так всё и было.
В ночь с 17 на 18 августа 1941 года Колобков вместе со своими подельниками, кстати, это их трупы обнаружили в подземелье, подъехал на полуторке к зданию горкома и предъявил охранникам поддельные документы, за подписью начальника НКВД, где говорилось о срочной эвакуации части драгоценностей (речь шла о 20 ящиках). Охранники ничего не заподозрили, так как, вероятно, знали Колобкова в лицо, и подлинность предъявленных им документов у них подозрения не вызвало. Они выдали драгоценности и даже помогли погрузить их в полуторку. Колобков торопился и поэтому ящики брал наугад, точно не зная какие именно ценности в них находятся.
Украденные драгоценности он спрятал в старой шахте. Вы, господин Зеленов, в своё время нечаянно обнаружили это место, только подошли к нему с другой стороны – от подвального помещения здания компании «Сибирские просторы». Во время войны здание принадлежало военному госпиталю, а изначально это был особняк купца Тишина, и подземелье, представляющее собой замысловатый лабиринт было вырыто им во время строительства особняка в 1824 году. Видимо, купец имел много недругов. Но, по-моему, я отвлёкся.
Полковник пригладил поседевшие усы и продолжил.
- Утром конечно же всё выяснилось, был большой переполох, но украденные драгоценности и похитителей так и не нашли. Обнаружили только грузовой автомобиль, который навёл сыщиков на ложный след. Виновные должностные лица, отвечавшие за сохранность исторических ценностей (всего девять человек), во главе с начальником НКВД и пред-седателем горкома, по приговору военного трибунала были расстреляны, ещё пять человек были приговорены к большим срокам заключения в Сталинских лагерях. Таким образом, это дело многие десятилетия оставалось не раскрытым.
Мы знаем, что Колобков после совершённого им преступления попытался нелегально эмигрировать за границу. Дальше его следы теряются и о его дальнейшей судьбе почти ничего не известно.
Спустя много лет о спрятанных сокровищах в России каким-то образом  стало извест-но спецслужбам США.
За разработку операции по тайному вывозу Российского достояния взялся отдел экономической безопасности департамента США и ЦРУ. Кстати, Джон Тирет является их кадровым сотрудником и специалистом в области русской иконописи, он же и руководил операцией в России. Сотрудники ЦРУ и департамента США под видом туристов и биз-несменов несколько раз приезжали в наш город, чтобы провести рекогносцировку на местности и обнаружить тайник. Тогда мы ещё не догадывались, чем вызвано такое частое паломничество в наш город кадровых сотрудников спецслужб США. Это нас насторожило, но они каких-либо противозаконных действий не предпринимали, встречи с российскими гражданами носили исключительно деловой характер, а в свободное от дел время они проводили в гостиницах или любовались архитектурой города. Теперь с уверенностью можно сказать, что точное место они определить не смогли. Они уже хотели сворачивать операцию, но тут неожиданным образом появились вы – господин Зеленов, человек, который обнаружил икону из коллекции похищенных ценностей и повесил её на всеобщее обозрение в своём рабочем кабинете, то есть вы оказались единственным лицом, которое знает, где спрятаны сокровища, совершенно не догадываясь об этом.
Тут-то всё и началось. Спецслужбы США внесли некоторые коррективы в план предстоящей операции и приступили к его выполнению. Вас, господин Зеленов, решили использовать, как говорят у нас - «в тёмную». 
Спецслужбы вышли на заместителя компании «Транслес» господина Лебедева, который по совместительству являлся главарём одной из преступных группировок нашего города. – Полковник заметил удивлённый взгляд Зеленова. – Да, да. Криминал в нашей стране давно отошёл от поголовных физических расправ и добывания денег путём рэкета, вышибания и крышевания. Они перешли на интеллектуальные методы отъёма денежной массы у населения, политические интриги и разного рода подставы, основой которых являются минимальные затраты с получением  огромной прибыли. Именно таким интеллектуалом был Лебедев, и ЦРУ об этом было прекрасно осведомлено. Это тот редкий случай, когда интересы спецслужбы иностранного государства и Российского криминалитета совпали. И совпали они в главном – в нанесении ущерба безопасности нашей Родине. Поверьте, эта фраза сказана мной не для красного словца. ЦРУ знало, с кем имеет дело и каковы возможные последствия операции, там работает целый штат высокопрофессиональных аналитиков, отвечающих за прогнозирование и использования в выгодном свете любых, даже неожиданно создавшихся  форс-мажорных обстоятельств.
Вербовка Лебедева прошла успешно, его посвятили в небольшую часть операции, связанную с вашей обработкой, убийством Нефёдова и предоставления при необходимости полной свободы действий кадровым сотрудникам спецслужб на территории города. В качестве оплаты за оказанные услуги под крыло Лебедева, если так можно выразиться, переходили обе компании – «Транслес» и «Сибирские просторы», а так же ему пообещали беспрепятственную торговлю на мировом рынке леса. От такого предложения Лебедеву было трудно отказаться. В воздухе пахло огромными барышами.
Чтобы окончательно убедиться в том, что икона «Новгородской Божьей Матери» действительно принадлежит к исчезнувшей коллекции, в вашу компанию под легендой представителя американской фирмы «Викс и Майерс», желающего заключить договор о поставках леса за границу, прибыл Джон Тирет. Он сразу определил подлинность иконы и лишний раз убедился, что вы знаете, где находится тайник. В этот же день Тирет провёл переговоры с господином Нефёдовым и предложил ему продать компанию «Транслес» по цене в пять раз превышающую её стоимость. Нефёдов согласился. Он давно хотел заняться другим бизнесом. С возрастом, знаете ли, ему было тяжело иметь под боком  такого молодого и ретивого конкурента как вы, Сергей Александрович. И дела у Нефёдова шли не очень. Правда, покупать его компанию никто не собирался. Вся эта возня с куплей-продажей  фирмы «Транслес» нужна была лишь для того, чтобы вынудить Нефёдова забрать из банка, принадлежащие компании ценные бумаги и до назначенного срока сделки положил их в свой сейф. Расчёт оказался верным, Нефёдов забрал из депозитного ящика компании векселя и облигации. К ним я вернусь чуть позже.
Одним из этапов операции, была замена вышей личности, господин Зеленов, на другую, а в последующем, ликвидация обеих.
Лебедев нашёл человека, который за солидную плату в триста тысяч долларов сыграл вашу роль. Им был некто Астанин, в прошлом актёр академического театра, и до недавнего времени, влачащий жалкое существование одинокий человек, сильно пьющий и прозябающий на этом свете за счёт пособия по инвалидности. Роль, в своём последнем в жизни спектакле, он сыграл отменно. Наёмному актёру не заплатили, лишь показали липовый банковский счёт, на который, якобы, ему перевели обещанную сумму.
10 июля сего года по приглашению «Всероссийской Ассоциации профессиональных хирургов» для участия в медицинской конференции в наш город из США прибыл светило мировой пластической хирургии доктор Карл Милевски. Между делом, он провёл пластическую операцию и сделал из лица Астанина вашу точную копию, господин Зеленов. Конечно, доктор не догадывался, в какую игру он был втянут, но свою работу по указанию ЦРУ выполнил исправно.
В офисе компании «Сибирские Просторы» Лебедев заранее посадил под видом секретарши гражданку Лукину, которая должна была вступить с вами в близкие отношения и в назначенное время подсыпать сильно действующий транквилизатор. В своём недавнем прошлом Лукина была высокооплачиваемой проституткой и доверенным лицом Лебедева. Она блестяще справилась со своим заданием.
После этого, вас отвезли в одну из частных клиник, где несколько дней держали в изолированном помещении под личиной больного. Вам регулярно вводили психотропный препарат «Эталон-2», разработанный в закрытых медицинских лабораториях спецслужб США. Этот препарат является усовершенствованной версией «Зомбина», искусственно созданного в Штатах ещё в 40-х годах. Препарат полностью подавляет волю человека, стирает его как личность и на определённое время превращает в послушную марионетку. Под воздействием «Эталона-2» вы самостоятельно подписали купчую на продажу своего дома и нотариально отказались от владения компанией «Сибирские Просторы», которая в конечном итоге должна была перейти в собственность Лебедева.
- Да, ну!? – удивлённо воскликнул Зеленов.
- Не сомневайтесь, всё так и было. – Полковник подошёл к окну, и что-то высматривая за его стёклами, продолжил. – Кроме всего прочего, «Эталон-2» обладает свойствами широко известной «сыворотки правды», то есть заставляет человека вопреки его воле выложить всё, что он знает. Именно на эти свойства препарата надеялись Джон Тирет и два его помощника из ЦРУ, когда пытались выяснить точное место, где вы нашли икону. Их логика понятна, ведь наш город настолько изрыт подземными коммуникациями, что самостоятельно они бы никогда его не нашли. Но «Эталон-2», как и многие препараты этой группы не до конца изучены и имеют, если так выразиться, побочный эффект. В мире, как вы понимаете, нет ничего совершенного. Он прекрасно воздействует на кратковременную память, но не редко даёт сбои при попытке выяснить длительно хранящуюся информацию в голове человека. Так получилось и с вами, Сергей Александрович. Вы выполнили их указания, кроме основного – не рассказали о том  злополучном месте в подземелье, что собственно и спасло вашу жизнь. Тогда Джон Тирет начал действовать по-другому, но, не слишком отклоняясь от основного плана операции. Он решил сначала убрать Нефёдова, чтобы выполнить часть договора с Лебедевым и формально передать руководство обеими компаниями в его руки, а в качестве заказчика преступления подставить вас. Задумка была не плохой. Этим ходом он убил двух «зайцев»: выполнил задание спецслужб и воплотил в жизнь свои интересы, чем ввёл в заблуждение правоохранительные органы. Откровенно говоря, даже мы были сбиты с толку.
Я поясню более подробно свою мысль. – Он отошёл от окна. – Держать вас до конца задуманной операции в частной клинике под охраной, понимая, что в любую минуту вы очнётесь и попытаетесь бежать, не имело смысла. Джон Тирет поступил до гениальности просто. Уже не безызвестный вам доктор Милевски проводит очередную пластическую операцию на вашем лице и покидает Россию. Вам перестают колоть «Эталон-2», наряжают в лохмотья бомжа и люди Лебедева отвозят вас на городскую свалку. Сами посудите, что в таком виде, без документов и новым лицом вам никто не поверит, что вы являетесь настоящим Зеленовым. А чтобы не потерять вас и драгоценную информацию, хранящуюся в вашей голове, за вами устанавливают негласное наблюдение. Таким образом, до поры, до времени, вас, господин Зеленов выводят из игры.
Актёр Астанин, как две капли воды похожий на вас, появился в офисе компании «Сибирские Просторы» за день до убийства Нефёдова. Подмены никто не заметил. Светило мировой пластической хирургии провёл операцию идеально. Астанин неплохо сыграл роль главы компании, стараясь как можно меньше попадаться на глаза сотрудникам, он почти не выходил из кабинета, делая вид, что загружен по работе. В этом ему успешно помогала ваша секретарша – Ирина Лукина, всячески поддерживая рабочую атмосферу президента и скрывая обман.
Накануне убийства Нефёдова Лебедеву удалось добраться до содержимого его сейфа и передать ценные бумаги Астанину. Последний, не мудрствуя лукаво, так же положил их в сейф вашего кабинета, а для полной уверенности ареста добавил к документам пакетик с ге-роином.
На следующее утро, по дороге на работу, люди Лебедева расстреливают автомобиль Нефёдова. Убийство снимают на полупрофессиональную видеокамеру, а диск с видео-записью направляют по почте в офис компании «Транслес» на имя Лебедева. Он передаёт полученные видеоматериалы следователю прокуратуры, тем самым, снимая с себя любые подозрения и оказывая неоценимую помощь в поимке преступников.
Сотрудники правоохранительных органов по видеозаписи установили личности нападавших, а после их ареста вышли на заказчика. Астанин, согласно отработанной ему легенде, во всём сознался. В ходе обыска были обнаружены неопровержимые улики преступления, которые подбросил Лебедев. Картина преступления ясна и уголовное дело, по большому счёту, раскрыто.
Уже, будучи в следственном изоляторе, Астанин представил документы, ранее подписанные вами, господин Зеленов, находясь под воздействием «Эталона-2», о добро-вольном отказе владения собственностью и делами компании «Сибирские Просторы» в пользу третьего лица, не фигурирующего в этом деле. 
Полковник интригующе улыбнулся и обвёл взглядом находящихся в палате людей.
- Как вы думаете, кому достанутся ценные бумаги после смерти собственника компании?
- Его наследнику, в данном случае сыну Нефёдова, - сказал Зеленов, заранее зная ответ.
- Так точно, - отчеканил полковник.
- Тогда Лебедев в любом случае остаётся с носом.
- Э, нет, - возразил собеседник.- Не всё так просто. Игорь Нефёдов уже три года проживает на территории США, где обучается в Гарвардском университете и в коммерческие дела отца не посвящён. За это время он в Россию приезжал трижды, во время студенческих каникул. Так что, появление его имени в материалах дела стало для всех неожиданностью. Мы даже рассматривали версию о причастности сына к убийству отца. Но через некоторое время всё стало на свои места. Теперь вернёмся к Астанину и ценным бумагам.
Полковник сделал паузу, обдумывая с чего начать.
- Среди юридических бумаг о передаче собственности сыну Нефёдова было письмо, написанное вашей рукой, в котором говорилось, что вы, господин Зеленов, не можете жить с таким позором и в качестве компенсации за содеянное, дарите Игорю свою компанию. На следующее утро Астанина находят повешенным на шелковом шнурке в камере следст-венного изолятора. Всё выглядело как самоубийство, но нет сомнений, что ему в этом по-могли.
- Какая же выгода Лебедеву, если Нефёдов-младший становится владельцем обеих компа-ний?
- Прямая. Как вы уже поняли, после смерти собственника его дело, в соответствии с Российским законодательством переходит наследнику. А если таковой отсутствует, тогда всё отходит государству. Улавливаете мою мысль?
- Вполне, - ответил Зеленов. – Для этого Лебедеву необходимо убрать единственного наследника и не допустить, чтобы обе компании достались государству.
- Верно. Я уверен, что и в этом вопросе ему помогли спецслужбы США. Мы направили за-прос в «Интерпол» об экстрадиции Игоря Нёфедова в Россию, но к этому времени он уже был мёртв. Из «Интерпола» были получены официальные документы о гибели Игоря Нефё-дова в результате автоаварии, а вместе с ними - копии бумаг на управление, теперь уже принадлежащих ему компаний «Транслес» и «Сибирские Просторы» в пользу господина Лебедева. Мы предполагаем, что Игоря Нефёдова убрали намеренно, тем самым почти сомкнув цепочку убийств вокруг этого запутанного дела. Им оставалось разобраться только с вами, господин Зеленов. Извините за каламбур, но вам собственной жизнью было суждено умереть.
На вас мы вышли не случайно. Мы сразу заподозрили, что лже-Зеленов ведёт себя как-то странно, а когда сравнили его отпечатки пальцев с оригиналом, то наши предположения подтвердились. В своё время вы проходили по материалам уголовного дела по факту избиения гражданина Коломейцева, которого вы к тому же выбросили из окна. Помните?
- Он был любовником моей бывшей жены. Я их застал вместе.
- Я прекрасно понимаю, что вы тогда чувствовали, но совершенно не разделяю ваших радикальных методов. После того, как гражданин Коломейцев забрал своё заявление, уго-ловное дело закрыли и направили в архив. Нам пришлось «поднять» материалы дела, тогда-то и выяснилось, что в СИЗО находится другой человек. Оперативное наблюдение за бандой Лебедева и вывело на вас, в тот момент, когда вы встречались в центре города с Еленой Синичкиной. Но бойцы Лебедева нас опередили. Им удалось схватить и увезти вас за пределы города. Потом выяснилось, что вы каким-то чудом сбежали. Найти вас было не так уж и трудно. Мы стали отрабатывать несколько адресов, где бы вы могли появиться и обнаружили вас в посёлке Игнатьево.
- Так это были ваши люди?
- Да, это были наши сотрудники.
- А мы их приняли за бандитов.
- То-то и оно. Если бы не ваш дедушка, Елена …
- Что с ним!? – испуганно воскликнула Синичкина.
- Не волнуйтесь, с вашим дедушкой ничего плохого не произошло. Правда, нам потребовалось много времени, чтобы убедить его, что мы не бандиты. Хорошо, что он нико-го не убил и не ранил, только служебную машину изрешетил. Он жив, здоров, чего и вам желает. Правда, он сильно за вас волнуется. Навестите его в ближайшее время.
- Спасибо, непременно, - уже спокойно сказала Синичкина.
- Что было дальше? – продолжил тему Зеленов.
- Наша оперативная группа, которая следила за офисом компании «Сибирские Просторы», сообщила о вашем появлении. Потом прошла информация, что следом за вами в шахту спустились бойцы Лебедева и помощник Джона Тирета – кадровый сотрудник ЦРУ Артур Маклейн по кличке «Дядя Сэм». Мы поняли, что вам угрожает опасность и перешли к завершающей стадии операции. Всех участников дела мы взяли с поличным. Они дали признательные показания. В результате операции была обезврежена хорошо налаженная в нашем городе шпионская сеть спецслужб США и опасная криминальная группировка. – Он засунул руку во внутренний карман пиджака, достал вчетверо сложенную газету и положил её на тумбочку, рядом с кроватью. – Вот, почитайте на досуге, страница четыре.
- Теперь мне более-менее всё ясно, - вздохнул Зеленов, словно с его плеч свалился непосиль-ный груз. – А какую роль во всей этой истории занимает мой помощник – Шувалов? Он тоже был с ними?
- Нет, Шувалов здесь совершенно ни при чём. Он просто испугался. Когда арестовали ваше-го двойника за убийство Нефёдова, ваш помощник решил отсидеться за границей, пока следствие по делу не закончится. Видимо, у него есть кое-какие грехи за душой.
- Не без этого, - буркнул Зеленов. – В каждом бизнесе есть своя тёмная сторона. К сожале-нию, всё это уже в прошлом. Теперь я не имею ничего – ни бизнеса, ни фамилии, ни лица, ни денег. Я – никто, и звать меня – никак.
- Здесь вы ошибаетесь.
Полковник достал бордовую книжечку, на обложке которой было позолоченное теснение герба России, и протянул документ Зеленову. Тот с удивление раскрыл первую страницу и обнаружил свою фотографию с новым лицом, в графах «Ф.И.О.» стояло – Князев Фёдор Иванович. Паспорт был сделан на совесть.
- Мы не можем вернуть вам старую фамилию, - продолжил полковник, - поскольку Зеленов Сергей Александрович для всех официально умер. Имеется медицинское заключение и сви-детельство о смерти. Теперь вы – Князев Фёдор Иванович.
- Что ж, по крайней мере, я гражданин своей страны.
- Но это ещё не всё. Акции компании «Сибирские Просторы», которые когда-то принадлежали Зеленову, теперь ваши, господин Князев. Все ценные бумаги так же записаны на вас и лежат в банке. Так что, вы ничего не потеряли.
- Как вам это удалось?
- Служебная тайна. Сотрудники уже ждут нового президента компании. Я думаю, справед-ливость восторжествовала. И напоследок, возвращаю вашу накопительную электронную карту. – Он достал пластиковую карточку, которая когда-то принадлежала Зеленову.
- Честно говоря, я даже не думал, что чудеса ещё случаются.
- Случаются, но только для избранных, кто не падает духом и с высоко поднятой головой преодолевает любые преграды на своём жизненном пути. – Полковник поправил галстук. - На этом моя миссия закончена, Фёдор Иванович, выздоравливайте и приступайте к работе. До свидания. – Он склонился, легонько пожал больному руку и проследовал к выходу.
- Подождите, - человек в штатском обернулся, - я хотел сказать … в общем, спасибо.
Суровое лицо полковника просветлело, и он улыбнулся.
- Не за что, живите спокойно. Теперь у вас есть будущее, - он посмотрел на Синичкину и добавил, - и постарайтесь не упустить настоящее. 
Когда они остались одни, Синичкина достала из целлофанового пакета маленькую кастрюльку, налила в тарелку бульон и стала кормить больного. Зеленов беспомощно открывал рот и в такт просьбам Синичкиной: «Это за маму, это за папу …» и ещё каких-то не существующих родственников, за каждого проглатывал по ложечке.
После обеда она сложила в пакет грязную посуду.
- Серёжа, я отлучусь часика на два. На работу нужно сбегать. Ладно?
- Конечно, иди. Меня ты накормила и даже один раз поцеловала. Теперь я долго всё это буду переваривать и с нетерпением тебя ждать.
Она поднялась, забросила на плечо сумочку и взяла в руки пакет, собираясь уходить.
- Постой. Мы всё-таки не до конца обсудили самый главный вопрос.
- Какой?
- Ты обещала выйти замуж за Сергея Зеленова, но его уже не существует, зато есть респекта-бельный и богатенький Фёдор Князев.
- Действительно, я как-то не подумала. Не задача получается.
- Так, ты согласна выйти замуж за господина Князева?
- Я девушка принципиальная и, как правило, за двух мужчин одновременно замуж не выхожу. И с этой точки зрения я бы сказала – нет. – Зеленов напрягся. – Но, с другой стороны, учитывая, что Сергей Зеленов и господин Князев одно и тоже лицо, я сделаю ис-ключение из этих правил. Я согласна.
Он облегчённо вздохнул.
- Ладно, господин Князев, я скоро буду. Пока.
Дверь захлопнулась. Зеленов протянул руку к тумбочке и взял оставленную полковником газету. На четвёртой странице, почти в самом низу, в рамочке, была размещена небольшая статья об удачно провёдённой операции сотрудниками ФСБ России по разоблачению хорошо организованной шпионской сети агентов и кадровых сотрудников ЦРУ, работавших в городе под прикрытием частной американской корпорации. Дальше говорилось о том, что ряд сотрудников органов безопасности отличившихся при выполнении задания, представлены к орденам и медалям. Правда, никаких фамилий, ни с той, ни с другой стороны не указывалось.
В палату вошёл доктор и покачал головой.
- А вот читать вам пока ещё рановато, - сообщил он и забрал газету.
- А жениться? – спросил Зеленов.
- Жениться? – удивлённо вскинул брови профессор. – Это нужно было сделать давно. Хотя, сейчас, тоже не поздно. Свадьба быстрее любой таблетки поставит вас на ноги.
- Доктор, выручайте, - взмолился Зеленов. – Вопрос жизни и смерти!
- Что случилось?
- Мне нужно, чтобы вы доставили сюда сотрудника ЗАГСа, буквально через два часа.
- Зачем такая спешка? Может быть, сначала стоит подняться на ноги?
-  Нет. Я боюсь, она передумает.
Профессор улыбнулся.
- Уж поверьте моему жизненному опыту, молодой человек, я знаю, когда женщины смотрят на мужчин влюблёнными глазами, у вашей девушки именно такой взгляд. Она точно не пе-редумает.
- Понимаете, доктор, мне так будет легче.
- Чего уж тут не понятного. Взаимная любовь – это самый лучший диагноз, который я ставил когда-либо в своей практике. Я бы рад вам помочь, но боюсь, что это не возможно. Ведь, чтобы вызвать сотрудника ЗАГСа в больницу, необходимы значительные финансовые затраты. К сожалению, медицина такими услугами и средствами не располагает.
- Вот возьмите, - Зеленов взял с тумбочки карту «VISA», которую оставил собеседник в штатском и протянул её доктору. – На карте достаточно средств, их можно снять в любом банкомате. Код легко запомнить. – Он продиктовал четыре цифры. 
Профессор повертел кусок пластика в руках и сунул его в нагрудный карман халата.
- Хорошо, я выполню вашу просьбу. – Он поднялся.
- И ещё …
Профессор вопросительно взглянул, но приготовился терпеливо слушать.
- Мне бы хотелось, чтобы человек, вытащивший меня с того света, был моим свидетелем на свадьбе и окончательно вернул меня к жизни. Есть в этом какой-то закономерный смысл. Не правда ли? Что скажите, док?
- Куда уж мне деваться? Я и так припёр сам себя к стене первым обязательством, так что придётся нести этот крест до конца. Весьма польщён и с радостью принимаю ваше пред-ложение. Ещё что-нибудь …
- Цветы и шампанское … так, для торжества момента.
- Договорились. А пока постарайтесь уснуть. Вам нужны силы.
Когда профессор вышел, Зеленов повернулся на бок и умиротворённо засопел. Он, наконец, понял, что прошёл через боль и череду унижений ради одной цели, чтобы встретить её – единственную и неповторимую. Это награда, которая даётся победителю в схватке, прежде всего с самим собой, которая открывает дорогу к новой, светлой жизни. И до этой - другой жизни, к которой он стремился все эти годы, ему оставалась совсем чуть-чуть и одновременно так долго.
Через два часа всё начнётся заново - с чистого листа и новым именем - Фёдор Иванович Князев.


октябрь 2008 года