Истерика

Вполне себе физически тяжело писать об этом человеке. Во мне причудливо сплетают ненависть и любовь свои тугие тела, спокойствие граничит с истерикой, а наслаждение с болью.  Напоминаю себе классического поэта-романтика с его неизменным трагическим пафосом. «Ах, недостижимые идеалы! Ах, банальная и пошлая реальность!». Противно осознавать все свои внутренние переживания, разногласия, споры. Ну, люблю я поныть, не скрою. Люблю театрально заламывать руки, возносить взгляды к небу, рыдать на плече друга. Люблю до утра в хмельном чаду прижиматься к груди мужчины, орать о своей любви. Даже если внутри пусто. А ему нужно спокойствие. Что ж… и такое бывает.
Сегодня я его больше всего ненавижу. Не за то, что он так плох. Он вполне себе среднестатистический самец. У меня таких была толпа, и будет еще не один десяток. И та же псиная нежность в глазах, и те же липкие слова. Банальщина. А ненавижу я лишь за то, как поступаю сама. Синдромы кошачьи, свобода волчья, тоска ****ская, опять же. Неспроста это, неспроста…
Я вообще не знаю, нахуя пишу все это? Нервы и сентиментальность, видимо. Загорелась, пылала, остыла. Я гордая. Я слишком хороша, чтобы со мной так… поступали. Я такого просто не заслужила. Самовнушение, мать его. Самое противное из занятий. Потому что начинаешь успокаивать себя лишь когда вокруг все и правда ужасно. Когда повеситься хочется. Или повесить. За язык. На фонарном столбе. А потом маленькие фонарщики с рассветом будут карабкаться по синеющему телу, чтобы затушить фонарь.  Ох, обожаю свои ассоциации и свою чокнутую фантазию. Порой такие образы подкидывают, самой страшно.
Зато я не люблю трусость.
Ненавижу.
Презираю.
А мальчик оказался труслив. И не только он. Засуньте свое ядовитое лицемерие в жопу и слушайте, я еще не все сказала. Я сильная, умная, властная (да-да, и самовлюбленная). Мне восхитительно плевать на ваше мнение о моей самооценке, о сбитой системе ценностей, о неверно расставленных приоритетах. Пле-вать -я-на-вас-хо-те-ла. В вашем двуликом мире подлого ханжества не осталось таких понятий, как дружба, честность, уважение, злоба и ненависть, в конце концов. Вы все это так красиво пудрите, замазываете, закрашиваете, что от вашей лжи выворачивает наизнанку всеми моими невысказанными рифмами. Я готова говорить открыто. Идите нахуй, мальчики-девочки. Я сегодня ночую в обители Правды. Мне там спокойнее.
Мне лучше слышать, что я мразь.
Сука.
Шлюха.
Чем смотреть на ваши фальшивые улыбки.
Я, со своим-то звериным чутьем, еще умею отличать фальшь от правды.
Так вот, мой нежный, мне плевать, кого ты там любишь, обожаешь, трахаешь. И плевать на твою тонкую душевную организацию. Девичью честь, достоинство, гордость тоже стоило бы уважать. Спешу разочаровать. Не в сиськах счастье.
Я многое терпела, правда. Прощала, молчала, улыбалась. Но даже моя чаша переполнилась. Знаешь, что стало последней каплей?
Представь себе зимнюю ночь. Холод, пробирающий до костей тело, завернутое в тонкие одежды. Слезы и пачка сигарет за полчаса (ах, никотин всегда спасал меня). И вот ты идешь в этой темной пустоте и знаешь, что жить не за чем. Потому что прошло полчаса. А никто не заметил. И вот, ты подходишь к чужому дому. Больше всего на свете ты хотел бы сейчас позвонить в первую попавшуюся квартиру (или даже лучше открыть ее своим ключом), сказать: «душа моя, вот и я, я наконец-то дома». И знать, что все хорошо, что тебя ждали, скучали, что приготовили тебе ужин и чашку белого чая. И что кот уже ждет тебя, свернувшись клубочком на кресле, рядом с любимой книгой. Но это лишь фантазии. И ты поднимаешься по лестнице, не разбирая ступеней. На пятый этаж, на девятый, а может и выше… не важно. И вот перед тобой выход на крышу, в полной темноте ты нащупываешь лестницу, пытаешься забраться выше, обязательно падаешь. И, поверь не раз. Теперь ты понимаешь, почему у меня разбиты колени? Потом ты пытаешься лезвием бритвы открыть этот нелепый амбарный замок (да, у меня в сумке много странных вещей, лезвия там тоже есть). Ну а теперь ты понимаешь, почему у меня изрезаны пальцы? Вдруг осознаешь, что это препятствие тебе не одолеть. И идешь искать другую крышу. Потому что сегодня ты любишь летать…
Ах, и совсем забыла, не доверяйте мне детей. Я могу научить их жизни.
А это, поверьте, страшно.