Нарциссы для Хищника ЧастьI

Волк понял, что постарел. Нет больше той силы, нет азарта – жить.
Он всегда сам добывал пропитание. При жизни – для себя. А потом – для человека.
Зверь простил его сразу. Сразу после выстрела.
Волк увидел глаза человека и понял его мысли. Вернее, единственную, что билась с тою же болью: «Прости!».
Он уснул ненадолго, чтобы проснуться этой самой – долгой человеческой болью.


Виктор вел привычную и, слегка опостылевшую, жизнь в богом забытой деревушке с красивым, однако, названием «Акулинино». Работал на ферме, мирно доживающей последние свои месяцы в соседней деревне.
Был у него спутник, постоянно следовавший за ним, Дик – большой черный пес с серыми лапами и белым кончиком хвоста. Молчаливый, серьезный, держащийся особняком от других собак, он походил на хозяина – малообщительного, угрюмого человека.
Только с одним из жителей Акулинино, с которым вместе иногда пил «родимую» и называл «сосед», часами мог Виктор вспоминать молодость, обсуждать современную жизнь, строить ни разу не сбывшиеся планы.
А сбыться планам не давало то, что сильно Виктор эту самую – «родимую» - водочку, то есть, любил. Трезвым его видели только на работе.
Силой и рабочей смекалкой Бог его не обидел. Но местные жители, помня его прежнюю беспутную жизнь и очень не довольные сегодняшней, дали ему прозвище: «Шакал».
Виктора поначалу злило это, но, по доброте пьяного сердца, привык. И только иногда говорил «соседу»: «Вот и дожил до Шакала. Ниже рангом стал, получается».
Привык он и к жене своей, или, по всем мирским и милицейским определениям – сожительнице. Давно уже они с Натальей не любили друг друга. Жалко ему было эту непутевую женщину. Единственный сын от нее отвернулся, других родственников нет. Значит, идти ей некуда.
И Наталья привыкла к своему мужу-алкоголику, которого (есть грешок) сама, в свое время, и споила. А еще ей нравилось, что после ее алкогольных и любовных похождений (а чаще и то и другое вместе) дома ждал гулёну тёплый обед и измаявшийся  от долгой  разлуки муж.
А к милицейским определениям в этой необычной семье привыкли от того, что глава семьи двадцать лет заготавливал пиломатериалы в лесах  Сибири. Местах, впрочем, называемых « не столь отдалёнными». В подобном же месте побывала и подруга  Виктора после убийства первого мужа.
 Сам Виктор уже трижды получал подобные «признания в любви» от своей супруги. Но, каждый раз, на вопрос о появлении очередной раны, он рассказывал всяческие небылицы о неизвестно откуда взявшемся на огородной грядке куске арматуры, или о банке консервов из высокопрочной стали. Возвращаясь из больницы, прощал свою незадачливую убийцу – жизнь продолжалась.
               

                I
                Глава
В  один из пасмурных  летних дней  в деревеньку, что с фермой, приехала из города молодая женщина и устроилась на ферму  дояркой. А через  несколько дней и семейство своё перевезла – сына  лет трёх и мужа – одинокого инвалида.
Поселили их в здании бывшей конторы. Комнат имелось  в доме много. Но этим достоинства жилья и ограничивались. Кое-где с полов сорваны доски, трубы отопления года три, как разморожены, а из двух комнат их уже успели  растащить по домам запасливые соседи. Окна  в двух других с торчащими из рам осколками стекла, представляли собой жуткое зрелище. Об  электричестве  можно и не говорить  (найти бы того горе-электрика!..).
Имущество, привезённое с собой новосёлами, было невелико. Но  главное,  чего не было среди вещей – какого-нибудь мало-мальски прочного замка. Точнее, в двери комнатёнки, что была выбрана в качестве жилья, замок имелся, Но его мог открыть даже ребёнок простым гвоздиком.
Узнала об этом замочке Наталья  и стала уговаривать мужа пойти на очередное дело:
                – Зайчик, ну, в последний раз! Городские-то по вечерам радио слушают, сковороду, и вовсе, на костре портят. Зачем им это всё? А мы, сколько лет живём – ни радио, ни  посуды  хорошей. Несправедливо.
Принялась криминальная семейка ждать удобного случая. Виктор за это время услышал много интересного и про котика, и про рыбку и прочей любовной чепухи – от чего давно уже отвык.
Случай восстановить справедливость представился довольно скоро. Молодайка отпросилась на два дня в город и увезла с собой домочадцев.
Особо не прячась, но ближе к вечеру, зашел Виктор без хозяев в гости. Много брать не стал: приемник и сковородку  - для Натальи, а для себя – набор слесарный (зачем он убогому?). Из дома вышел затемно, аккуратно закрыв за собой «чудо-замок».               
Вернувшись из города и не дойдя до дома, городская уже знала, что в доме её побывал вор. Силуэтом похож был на местного пьянчужку – Витьку-шакала. Но точно сказать бабки-всезнайки не могли, так как нёс этот вор  на плечах целый мешок. 
Страдалица решила уж, что найдёт в комнате голые стены. Пришлось бы ей разлучиться с любимым и вернуться к матери. А так – ничего, жить можно.
    Мужик  её вернулся на следующий день и сразу принялся  врезать новый замок.
Чтобы отвести от себя подозрения, стали Виктор с Натальей подкармливать новеньких: то кочан капусты дадут, то немножко картошки.
Женщина подарки принимала. Но при этом с грустью смотрела на Виктора, словно ждала чего-то. Однажды на работе подошла к нему: 
                – Дядя  Витя! Вы ведь даёте всё, чтобы  вину  загладить. Не буду я ничего у Вас  отбирать. Только скажите мне, что Вы это сделали. И мне и Вам легче жить будет. Хороший Вы человек, а я  поверить Вам боюсь.
Виктор даже охрип от неожиданности:
                – Мы… дочка… это… от чистого сердца с женой… Ты уж принимай подарки, не обижай нас.
После работы  Виктор  не пошёл к соседке за ежевечерней бутылочкой, не стал слушать причитания  Натальи по этому поводу. Лёг и всё вспоминал  и разговор и глаза Светланы, что жалели и прощали.
На другой день, хоть и был у него выходной, пошёл Виктор на ферму. Увидев городскую, засмущался, как мальчишка. Таким же, как вчера, хриплым голосом, сказал: 
                – Ты…как  зовут тебя? И семью назови… имена. Приду к вам, значит, в гости. Еду принесу. Харч, значит. Мне зарплату дали, а тебе пока не положено.
Обрадовалась женщина:
                – Света меня зовут. Муж – Гена, сын – Сережа. А Вы приходите! Может, с тётей Наташей? Продуктов у нас есть немного. И деньги  муж привёз. Вы просто приходите. 
Вернувшись домой, Виктор взял большую сумку, положил еды из магазина, прихватил овощей с огорода. Попутно  выслушал очередные причитания Натальи:
                – Что же ты делаешь? Самим есть нечего, а ты этих приблуд  кормишь. Ладно, с огорода им – рот заткнуть. Да ты ещё и  покупные продукты…
Виктор рыкнул:
                –Замолчи, Наташ. Они и тебя пригласили. Собирайся.
                – Ты иди, а мне там делать нечего.
Дика он оставил дома.
                –Стереги хозяйку.
Пес заворчал, как старик и пошел на террасу, медленно передвигая лапы. Короче, всем своим видом показывая нежелание следовать приказанию хозяина.
Виктор подошел к лежащему на террасе Дику:
                – Дикушка! Ты прости меня, брат. Там малой. Как знать – не тяпнешь ты его. От греха – побудь дома.
По дороге Виктор купил бутылку  для взрослых и леденцов для мальчишки.Хозяева приняли его радушно: Света собрала нехитрую закуску, Серёжа показал свои лучшие игрушки, Геннадий спрашивал о деревенской жизни, советовался – как сделать дом более-менее  пригодным для жилья.
Об  украденных вещах никто не вспоминал.  Только на прощание Света  вздохнула
                – Вы так и не осмелились…
Больше о краже она ему не напоминала.
Виктор стал больше времени уделять Светлане: помогал ей по работе, приходил в гости к её семье. Ему нравилось насмешливо-покорное отношение Светланы к житейским трудностям, а она  радовалась встречам с ним, называла его «благодетель».   
               
                2
                Глава
Подошло  время  Геннадию проходить медкомиссию по инвалидности. Уезжая, он предложил Светлане отправить сына в город: – Поговори с матерью, ведь он ей внук. Может, не откажет.
Промаявшись несколько дней с мальчишкой самостоятельно, Светлана вернулась одна. Прознали это местные алкаши. Повадились они пить на терраске ее дома. Ни уговорами, ни хитростью дальше пройти не могли – не пускала их городская. Силу применять боялись – знали крутой нрав ее благодетеля.
Один был очень настойчив. Неоднократно получив отказ, всё не унимался. Раз пригрозил:
                – Приду вечером. Не пустишь, ночью стёкла выбью. Всё равно  зайду.
Светлана попросила разрешения остаться ночевать на ферме.
В ту ночь дежурил  дядя Витя. Он определил постоялицу в телятник, принёс охапку сена. После, разговорившись со Светой, остался надолго. 
Такого красноречия Виктор за собой давно не замечал: рассказывал ей о своей молодости, о сибирских лесах, о том, как однажды убил волка и теперь порою кажется, что живет он и свою, и ту, волчью, жизнь.

Волк проснулся от того, что человек говорил о нем. Интересно – кому? Да, самка – хороша. Уж получше, чем была (или есть?) у его человека. Пахнет от нее – молоком, а не какой-то противнойгадостью.И глаза – как тихое лесное утро…

Виктор вдруг поймал себя на мысли, что страстно хочет эту женщину. А ещё, что не меньше того, боится  быть отвергнутым. Всё, как в молодости. Только чувства кажутся ярче и… больнее, что - ли.
Быстро закончив разговор и пожелав ей: « спокойной ночи», Виктор поспешил к своей спасительной бутылочке. Наливая  очередную стопку, ругал себя, на чём свет стоит: « Мерин старый! Скоро шесть десятков, а за молодой погнался. Кто ты есть теперь? Местный дурачок, пьянь. А она…Ну, есть в тебе  чего-то, ну влюбится, ну будет после за тобой -  старой развалиной ухаживать ( вон, как сейчас за своим  инвалидом ). Ты и рад. Испортишь девке жизнь. И не совестно?»   
Услышав в коровнике грохот, побежал посмотреть -  в  чём дело. Услышала грохот и Светлана. Почти всю ночь ловили отвязавшихся  коров.
Позже, уже под утро, от переизбытка эмоций и от выпитого, Виктор сидел в маленькой бытовочке  при ферме и плакал:
                – Вот ведь! Не кормят скотинку, не содержат, как следует. Она и бузит. А все стрелки потом  -  на сторожей: « Почему  коровы  отвязываются, почему ночами орут, как ненормальные?». А они хорошие, коровушки-то. Жалко. 
Светлана  успокаивала его, как ребёнка:
                – Ну, что Вы можете сделать? Пожалуйста, не плачьте. Глаза вон уже красные. Что тётя Наташа подумает?
В довершении « детского успокоительного», и, будучи не в силах усадить его к себе на колени, села к нему сама. Целуя его в лоб, прошептала:
                – Ну, тише, тише.
                – Привет, дядь Вить!
На пороге стояла племянница Виктора. Будто ничего не замечая, спросила:
 –За ночь ничего особенного не происходило?
Выслушав рассказ Светланы о ночной истории, девушка пересчитала коров
                – Порядок.
И ушла.
Вечером того же дня вся деревня обсуждала такую новость: « Никто эту городскую не звал.  А приехала она к своему Витьке...   А отец ейного  сына  - тоже он.  Инвалид  - это для порядку...  А ещё говорят, что договорилась она с каким-то городским мужиком убить  Витькину  бабу… ».
Виктор не слышал этого. После работы зашел он к «соседу».
                – А, знакомец, - обрадовался тот и спросил, скорее для приличия («разве ж можно отказаться») – Родимую будешь?
                – Нет, сегодня я – пас. Не полезет. Ты мне лучше скажи – может я на старости из ума выживаю?
                – Чего это на тебя нашло? От выпивки отказываешься, про ум свой спрашиваешь?
                – Я по серьезу спрашиваю. Приглянулась мне городская. Сам знаю – стар я за девчатами бегать. Да, как  только ее увижу, будто нет старости этой проклятой.
Сначала так думал: раскидал детей по миру – значит, люблю Свету, как дочу взрослую. Младшенькую-то мою тоже Светой зовут. Да приезжала она недавно ко мне с мамкой своей. На Танюху зла не держу, что не дождалась: дочу видеть не запрещает, а то навестят бабушку и меня позовут.
Да вот ______________: и не видел долго свою кровинушку, и рад был: аж по-трезвяни всех перецеловал с Диком в придачу. … А встретил потом ту, другую Свету: «Моя…». В общем, МОЯ – и точка.
До чего дошло: взять ее захотел. Силой. Да испугался. Слез ее испугался, что прогонит – испугался, что уедет. А я без нее, как есть – собакой последней сдохну.
Только я не плакаться к тебе пришел, а за советом. Ведь малая она для меня. Как же, ведь жизнь ей сломаю. И сынку ее: «С дедом мамка снюхалась». И мужика ты ее видел, а он-то как? Она, я вижу, слов мне ласковых недоговаривает. Хочет, да боится чего-то.
                – Ну, что влюбился ты, мог бы много не расписывать. Как городскую вспоминаешь, так цветешь весь. А любовь-то. … Она не спрашивает – кто ты: кобель старый, или жеребец молодой. Что у баб, что у нас это дело ровесников не ищет – так говорят.
                –Сам воду не толки. Что мне делать-то теперь?
                –Молодость вспомни. Небось, и за замужними ухлестывал. Сговорчивой будет, проведешь с ней ночку, а то и больше. А не договоритесь, считай – сама свое счастье потеряла: ты у нас еще мужик хоть куда, не то, что ее убогий. А мужику ее про то знать не надо. Жалеет его баба, и на том спасибо.
                – Да уж, присоветовал…
                – А по-другому – это только в телевизоре, да в книжках бабских. Все эти «простите», «извините». А мы с тобой – мужики простые.
                – Ну, пойду я. А то придет  сейчас твоя и простых мужиков по-простому – сковородкой приласкает, чтоб я тебя не спаивал.
Да я ее. … Да она у меня. …
Виктор не стал слушать своего, совсем пьяного друга. Уже в коридоре увидел, как, оставшись один, тот попытался что-то вылить из пустой бутылки, а потом взял стопку, налитую для Виктора.
Возле калитки дома, где только что говорил со своим «соседом», встретил его жену.
                – Здорово, Витек! Правду говорят, что ты с городской крутишь?
                – С чего ты взяла? Она мне во внучки годится, да и ей некогда – сама знаешь, какой у нее мужик. А еще пацан.
                – А вот бабы наши не так говорят.
И она передала Виктору, что слышала (да и не слышала) от всезнающего местного населения.
Как только Виктор это узнал, пришёл на ферму. Ему достаточно было взглянуть на Светлану, чтобы всё понять. Женщина улыбалась и держалась спокойно, а глаза ни за что избитого ребёнка.
Человеку захотелось завыть по-волчьи от  бессильной  злобы.  С   его противником нельзя  было разобраться по-мужски, ибо противник имел только имя – сплетни.       Но что-то надо было делать. Не мог он видеть  такое выражение глаз Светланы.
Набравшись смелости, произнёс:
                – Оставайся сегодня здесь. Дома тебя всё равно никто не ждёт. Заметив реакцию женщины, добавил серьёзней
                – Поговорить надо.
Оставшись вдвоём, долго не могли начать разговор. Чтобы хоть что-то сказать, Виктор пробормотал:
                – Ты бы поела. Наталья приготовила. Там, в пакете. Не глядя на него и, будто не к нему обращаясь, произнесла:
                – За что они так?  Или у них одно на уме? Разве они не понимают, что я здесь одна, а Вы… Вы…
Она заплакала, а Виктор представил,  как она договорила: « Вы мне нравитесь». Он усадил её к себе на колени, поцеловал в лоб, и, как недавно она, прошептал:
                - Тише,  тише.
В голове, как во времена далёкой молодости, шел спор: « Признаться? Промолчать? Я же вижу, как она одинока. Но у неё есть муж. Вдруг, окончание невысказанного - только плод моего воображения?».
Виктор обнял плачущую Светлану. И тут его « прорвало»:
                – Милый мой малыш! Люди завидуют тебе, от того и болтают всякое. Ты любима.  Гена твой и … Я люблю тебя! Ты не думай, не обижу я тебя этим. Будет, как скажешь. Ты хотела узнать, кто тебя тогда… Я это был. Завтра же принесу всё. Только скажи, нужен ли я кому-то в этом мире? Скажи, родная моя.   Вместо ответа  Света сама прижалась к нему и заплакала сильней.Виктор гладил её русую голову, баюкал и приговаривал:- Милый мой Малыш, не плачь. Ты будешь вспоминать этот день, улыбаясь.
Уснувшую Светлану он отнёс в телятник, уложил на сено, укрыл своим плащом и ушел на дежурство.
Утром он вернулся в телятник. Светлана спала, сложив руки бутоном и положив их под щёку. Вспомнилась сказка о спящей красавице. Виктор поцеловал её нежно- нежно в глаза. Светлана  села     и с удивлением спросила:
                - Дядя Витя, разве уже утро? Девчата ещё не пришли? Что же Вы меня не разбудили?
                - Успокойся, Ласточка! Как  глаза открыла – вся в работе. Коровушки покормлены и подоены. А ты, говорят, дома лежишь, болеешь.
                - Кто же за меня всё сделал?
Виктор засмущался:
                - Ну, я. Прости старика за   вчерашнее. Поздно мне  любить. А сказал так, чтобы ты не плакала.
Светлана улыбнулась, обняла его и поцеловала в щёку:
                - А я вас во сне видела большим и сильным зверем. Вы меня на спине катали. Было так хорошо!.. Вот что, не Вам надо прощения просить. Расплакалась, как маленькая. Вы столько  для меня  сделали, а я засомневалась в Вас. И вещи, не надо, не приносите. Вот если только инструменты.…
Через неделю приехал Гена. Увидев свой ящик с инструментами, обрадовался:
        - Теперь можно что-нибудь подремонтировать в доме.
                - Не надо. Я была в посёлке у председателя. Просила помочь с ремонтом. А он мне комнату в поселковом общежитии дал. А потом и работать в посёлке буду. Хорошо, что ты приехал, поможешь с переездом.
                - Да, но только на один день. Завтра  - снова ждать врачей. Кажется, комиссия затянется надолго.
Сразу после переезда, вечером, Геннадий уехал.
 На следующий день, разбираясь в своих вещах, Светлана  убедилась, что не сможет самостоятельно повесить ни гардины, ни полки. Из знакомых мужчин, в округе имелся только один – дядя Витя. Дождавшись его смены, Светлана попросила его прийти и помочь. Виктор заулыбался, как ребёнок, которому подарили что-то хорошее.
Одно не заметила Светлана. Был он в тот день очень сильно пьян.
               

               
                ;;;
               


                3
                Глава
На следующее утро, после работы, Виктор и Светлана шли по дороге к посёлку. Он рассказывал ей о своей молодости, шутил. Только не улыбался.
В  общежитии, сделав все предварительные замеры и отметки, Виктор принялся за дело. Но у него всё валилось из рук: то шуруп не ввинчивается, то дрель не работает. О забивании гвоздей и речи быть не могло: после третьего попадания… по  пальцам  Виктор « послал» молоток очень далеко, а для верности зашвырнул подальше. 
Тогда уже Светлана не выдержала:
                -Дядя Витя, в чём дело?
Виктор помрачнел окончательно:
                - Наталья в больнице. Я ей заболеть помог. Эта…(он доходчиво объяснил – кто ) посмела себя с тобой   сравнивать. Давно с ней мучаюсь. А выгнать – сил не хватает. Давай тяпнем по маленькой, да я пойду.  Сегодня  работа  не фартит.
 Светлана отказалась от стопки, Виктор – от закуски.
                - Захмелеть хочу.
Подумав, выпил ещё и поднялся уходить. Коварные стулья, до  этого  мирно давшие ему добраться до стола, начали бросаться под ноги.   
               - Дядя Витя! Если Вы стулья сшибаете, то лестницу Вам, точно, не одолеть. У меня – две кровати. На одной – сплю я, другую одолжу Вам. Уйдёте, когда отоспитесь.
Не заставляя себя уговаривать, Виктор, сделав пару шагов, рухнул на предложенную кровать. Через  мгновение всё общежитие огласилось художественным храпом.
Стянув с Виктора штаны и, при помощи небольших манипуляций с его телом, сняв рубашку, Светлана накрыла своего горе-помощника одеялом. Весь день её прошёл под этот храп. Только к вечеру на работе смогла она отдохнуть от подобной музыки.
Виктор проснулся поздно вечером. Светлана уже пришла с работы. Назавтра она должна была прийти на поселковую ферму и познакомиться со своими новыми воспитанницами. Приготовив ужин, женщина позвала к столу. Не отказалась и от стопки.       
             -  Вот ведь в чём дело, -    начал  Виктор. – Молодой   был – огонь. Бабы стаями ходили. Одну и вовсе у родителей увёл, да  другу  отдал: больно люба она ему была. Да ничего – жили хорошо. Она потом «спасибо» говорила. Многие Хищнику  «спасибо» говорили!
                - Дядь Вить, какому Хищнику?
                - Мне, то есть. Я по молодости Хищником звался.
                - Так это о Вас мне мои ребята рассказывали! Я когда-то в юности  командовала ватагой мальчишек, тоже отчаюга  была. В Робин-Гудов играли. Милиции от нас житья не было. Да иногда и они «спасибо» говорили. За них всяких «гадов» наказывали. Теперь успокоилась. За семьёй смотреть надо, а не в криминальные игрушки играть. А про Вас и поныне ещё люди вспоминают!
                - А  ты  любишь  нарциссы, шоколад и гитарную музыку. Пишешь стихи, а друга твоего звали Игорь?
                - Да, а…
                - Когда  тебе рассказывали про меня, что ты сказала? В ответ получила то же самое.
                - Ответ мне не передали.
Он взял её руки в свои.
                - Зря.  Тогда  бы не было в моей жизни  Натальи.
                - Дядя Витя! Вы … Ты …
Он решил, что понял её.
                -  Странно, судьба свела, молва повенчала, а мы оба чего-то  боимся. Будь по-твоему. Ты всё равно моя девочка, а я твой старый дядя Витя. Обнять-то можно?
Прижимая  Светлану к себе,  он всё повторял:
                -  Милый мой малыш. Ты нашлась!
Светлана выскользнула из его рук.- Дядя Витя, отвернитесь. Спать будете здесь, поздно уже, а  до   дома   Вам  далеко.
Утром Светлана ушла на поселковую ферму, а Виктор принялся развешивать полки. Он так разошелся, что стало жарко. Штаны, как проснулся, он не надел: ( Светлана-то на работе,  стесняться некого.) Возмущенный  ранним  шумом  глава молодой семьи из соседней комнаты  забарабанил в дверь. Не замечая    открывшего,     речь начал:
                - Ты  чё,  совсем    обалдел?   Я  тебе последнюю ногу вырву,  урод  несчастный!
                -  Приступай,  сопляк  – с вызовом ответил Виктор.
Молодой человек тут только увидел Виктора. Тот стоял босиком, в распахнутой рубахе и трусах, разгорячённый  работой.
                - Витёк, я … это … я ничего … только жена   пугается,  … но я ей скажу, что это ты работаешь …
Вернувшаяся  Светлана услышала весёлую историю про соседа, а  вечером – о себе от местных кумушек. Но теперь уже не плакала, а со смехом  передала все сплетни о самой себе Виктору.
                - Ну что, жена? Корми мужа. Поживу-ка  я у  тебя немного. Дома одному  – хоть  вой.  Ты как?   (  Светлана кивнула.). Бабки-то нас оженили.
Они ужинали и смеялись, вспоминая  дневные приключения, Светланину новую работу и местные сплетни. Утром следующего дня разошлись по своим фермам.
Вернувшись   домой  днём,  Светлана увидела  Виктора. Он ждал её, сидя на ступеньках общежития.
                - Дядя Витя, что случилось?
                - Малыш, сходи за бутылкой. Сил  нет.  Потом расскажу.
В комнате он стал немного разговорчивей:
                - С братом говорил. Позорю я их. Послал он с тобой отношения  выяснить. А работать  сегодня не дал.
Выпив  стопку, лёг на кровать.
                -Что-то мотор  барахлит.
Светлана присела рядышком, взяла его за руку.
                - Дядя Витя, ты отдохни. У меня Генкин валидол есть. Может, дать?
                - Не  надо, Ласточка. Вот я и говорю, что нам с тобой  выяснять? Тебе твой дядя Витя не безразличен, а я … ты знаешь …  а- й- и …
Он глубоко вздохнул, сильно сжав её руку. Выдохнул, уже потеряв  сознание.
          - Дядя Витя, что случилось? Витя, очнись!
Женщина знала, что делать  в подобных  случаях, но всё же испугалась за своего дядю Витю. Добившись, чтобы он открыл глаза и вздохнул, она принялась целовать его лицо. Виктор слабо улыбнулся:
           - Зацелуешь до смерти.
           - Ты только нашелся, а я тебя уже чуть не потеряла!
А дальше … дальше  –  три месяца счастья! Прогулки по вечернему посёлку, ночи … (ах, ночи!) и беспамятство двоих! Вдвоём они забывали и огромную разницу  в возрасте  и об оставленных ими супругах. Нет, Светлана, приезжая в редкие выходные к сыну в город, забегала на часок к Геннадию, а Виктор изредка появлялся в больнице у Натальи. Но и Геннадий, и Наталья замечали перемены в отношении к ним посетителей, объясняя  это усталостью: « Одному (одной) тяжело жить  в  деревне»,   -   говорили  они.   
В одну из встреч, Геннадий сказал Светлане:
            - Скоро приеду к тебе. Последний осмотр остался. Соскучился!
Пришло время всё рассказать. Она не боялась реакции Геннадия. Даже  надеялась, что после этого они расстанутся. Но ответных слов его она всё же не ожидала: 
             - Хорошо,  что сама рассказала. Кумушки-соседки  мне теперь не страшны – нового  не скажут. С  Натальей он не расстанется, не надейся. А что без меня не горевала – беда. Впредь мне наука – не  оставлять тебя надолго одну. Ты сегодня  поговори с ним. Скажи, что я приезжаю. Зла на него не держу (он усмехнулся), даже благодарен в чём-то. Но моём присутствии  пусть от тебя  держится  подальше. 
А в посёлке её уже ждал Виктор:
                - Наталью выписывают. Завтра  будет дома. Любавушка,  а мы?
Она прижалась к нему спиной и закуталась в его руки как в шаль.
                - Ты снова станешь  Хищником из моих снов, а я – девочкой, любящей нарциссы из твоей сказки  -  молодости.         
                - Я весь сад нарциссами  засажу! Я  выгоню эту …(он снова  объяснил  доходчиво). 

                - Твоя Наталья  – не лиса из сказки. Не выгонишь.       
                - А приходи  потом к нам в гости! Не захочет тебя принимать – заставлю! Не могу я, чтоб  тебя не видеть!
                - Не стоит …  дядя Витя!
Он зарычал, словно связанный зверь и ушел …
В ту ночь её кровать-полуторка показалась Светлане слишком большой.



               


                4
                Глава
На следующий день вернулись и Геннадий и Наталья. Жизнь потекла спокойная. У Светланы – работа  на поселковой ферме, разговоры с соседками на кухне и тихие осенние вечера  с мужем. У Виктора  - работа  и ежевечерние бутылочки, распиваемые с Натальей. И не только…
Как всегда, пришла Светлана  на работу. Подоила коров, покормила, засобиралась домой. И вдруг слышит:
                -Может,  останешься? Мне одному скучно.
                -Витюша! Ты здесь?
                -Перевели. Там ферму закрывают. Я рад тебя видеть.
Они сели рядышком на скамеечку, взялись за руки и просидели так около получаса.
                -Мне пора.
                -Будем встречаться чаще, Малыш.
Теперь Виктору было достаточно растрепать короткую стрижку своей Светланки, на ходу поцеловать её в щёку, да после работы молча посидеть на лавочке, взявшись за руки. Вот за таким « развратом на лавочке» застала их племянница Виктора. Как всегда, внешне ничем не отреагировав на увиденное, сказала:
                -Дядь Вить, там чего-то тебя мама зовёт.
                -Передай, что после смены зайду.
Вскоре, вернувшись с  работы, Светлана встретила супругу Виктора. Не слишком трезвая, с кулачной косметикой, Наталья ждала её   возле  общежития и была настроена воинственно:
                -Ты,  наглая хамка! Мне с тобой поговорить надо. По- доброму отойди от Витька. Ты  во внучки ему годишься, а, туда-же – под него прыгаешь. Не уймёшься – твоему убогому расскажу. Он-то с тебя спесь-то повыбьет.
                -Тётя Наташа! Успокойтесь. Хотите рассказать моему мужу  -  говорите. Можете это сделать хоть сейчас. А Ваш муж, судя по Вашему виду – при  Вас.
                -Ах, ты ещё и издеваешься! Подавай сюда своего инвалида! Пусть он узнает, что жена у него гулящая.
                -Милости просим.
Войдя в комнату, Наталья распорядилась:
                -Ты иди мужу обед готовь, а я тут пока с ним поговорю.
Геннадий, поймав удивлённый взгляд жены, кивнул.
В кухне общежития Светлана слышала их громкие голоса. Когда, наконец-то, воцарилась тишина, рискнула вернуться. Геннадий, увидев её, рассмеялся:
                - Огонь - баба!  Если бы ты не была моей, захотел бы познакомиться. Как ты бедного Витька в себя  влюбила! В курсе, откуда у неё фингал?  Из-за тебя  поцапались. Одно  хорошо  - разбудила  ты деда. Снова,  говорят, молодость вспомнил.
                -Как  это?
                -А я думал, ты – большая девочка.
Что-то скользкое метнулось в её сердце, а вскоре тихонько кольнуло. Вечером, после работы, оставшись с ним наедине, Светлана обняла Виктора:
                -Я люблю тебя.
Вместо ответа он, попросив подождать, добежал до здания соседней фермы, взял уместного  сторожа магнитофон с кассетой и вернулся.
                -Месяц не решался дать послушать.
                - Кто это?
                -Михаил Круг. Там есть: « Искры в камине».
С последними аккордами песни – выключил.
                -Витюша! Это же о нас!
Он обнял свою любимую.
                -Правильно поняла.
5
Глава
Разруха дошла и до поселковых ферм  –  стали увольнять рабочих. Светлана готовилась к возвращению в город – уехал Геннадий с вещами.  Свои  она  разложила  по  чемоданам.  В последний рабочий день подошёл Виктор. С трудом выговаривая слова, произнёс:    
                - Не уезжай… сегодня. …  Не уходи. … Переночуй … со мной.
               - Пусть переночует. В городе,  небось,  забудет своего старика.   
               - Хорошо. Я останусь. Только поесть принесу.               
Светлана сходила в общежитие, принесла еду. Виктор  на соседней ферме взял кассету, купил в посёлке пару бутылок. Одну за кассету отдал, чем удивил её бывшего хозяина.   
               - Витёк! Ты за песни водку отдаёшь? Так уж сильно они тебе нужны?
              - Это – для неё. Я тебе рассказывал.
              - Что? Уезжает? Да она ж… Неправильно это…
Вернув Виктору бутылку, добавил:
              - Тебе оно нужнее. Держись, мужик.
На ферму Светлана и Виктор вернулись вместе.
              - Так, дочь. Пока не захмелел, слушай. Денег тебе сразу не дадут, это – факт. Директора можно рано утром  застать, а ты рано не приедешь. Придётся тебе ночевать у меня, подруга. Знаю – в городе у тебя другая жизнь. Не до старика тебе будет. А ночлег нужен, когда приедешь.    

Она улыбалась ему, а он знал, он слышал,  как бьётся её синичка-сердце.
                - Витя, Виктор – победитель. Ты сам не знаешь, какое ты чудо. Мне было с тобой хорошо, как в сказке. Но, если я появлюсь у тебя, там будет фильм ужасов. Вы сейчас из-за меня дерётесь, а так друг друга переубиваете. 
                - Она сама этого хочет. Ты знаешь, что такое – любовь, меня научила. А она не собирается учиться. Хоть ты ей расскажешь.   
                - Ты так думаешь?  Люди правы: я ведь – любовница.
                - Ласточка моя, ты – любимая, а не любовница. Дружат же с бывшими женами. Научи Наталью, как не телом, а сердцем держать.   
Они выпили, и тут он подумал: « Мы сейчас напьёмся, потом вспоминать будет противно. Да и ей завтра голова светлая нужна». Ей он сказал:
                - Ты ляг, поспи. Завтра  у тебя тяжелый день.
                - Дядя Витя … Витюша, посиди рядышком.
Он положил ей руку на плечо, тихонько включил магнитофон. Светлана улыбнулась, засыпая:
                - Словно колыбельная.
Но сон ее был тревожен.

Поляна, на которой сплошным ковром цвели нарциссы, находилась среди  большого болота. Ничего на этом болоте не росло, и даже сушняка не было. По берегам его, широкой полосой, стелился редкий низкий кустарник. Дальше – лес с высокими деревьями.
Светлана знала, что в этом лесу живет ОН – ее Хищник, и, стоит только подумать – он оказывался рядом. Но сейчас она не хотела этого делать: широкое болото – не перейти, ни перепрыгнуть никому. Дерево ее сильный зверь свалить мог бы, а вот дотащить – нет.
Она прогнала все мысли о нем, в то же время решая – как ей перебраться на другой берег. Сначала пыталась сплести дорожку из цветов, но хрупкие стебли часто ломались. Тогда стала связывать цветы листьями. Так получалось лучше
Когда она сделала уже половину дорожки, Светлане показалось, что работа идет медленнее, чем хотелось бы. «Быстрее бы! Что-то на душе неспокойно. Надо предупредить Хищника. Вот о чем – не знаю».
Она посмотрела, сколько еще осталось…
                - Боже! Что же я наделала!
На берегу стоял огромный волк.
                - Хищник, потерпи! Я приду! Подожди, слышишь?
Волк покорно лег, положив голову на передние лапы. Женщина принялась еще быстрее плести дорожку, зная, что долго зверь ждать не будет.
Треск веток заставил Светлану поднять голову и замереть от страха: волк отошел к лесу и, разбежавшись, прыгнул. Несчастная женщина и увидела его как раз в момент прыжка. Волк рассчитывал, наверное, попасть на край дорожки. Если бы прыжок был чуть сильней, или дорожка чуть ближе...
Он упал тихо – без брызг, без единого звука, как будто за ним закрылась дверь…

Светлана открыла глаза, еще не различая сон и реальность. Увидев сидящего рядом возлюбленного, прошептала:
                -Мне страшно!
Она боялась, что от громкого звука, или резкого движения он исчезнет.
-                Не бойся, Малыш. Это всего лишь сон.
Виктор улыбнулся, хотя сам испугался ее слов. В душе появилась какая-то пустота, понять которую он не смог. Исчезло что-то важное для него, но он еще не понял – что. Ей он постарался не показать своего страха, погладил по голове.
                -Спи.
Налил себе стакан, выпил… («Странное дело – пахнет водкой, а не пьянит»).
Виктор так и просидел всю ночь возле Светланы: пил водку, как воду – не хмелея. А из магнитофона Михаил Круг  пел о  его, пролетевшей искрой, любви.    
Утром пришли доярки, но беспокоить не стали, только говорили  между собой:
                - Ишь ты, сидит, охраняет… Ценность какая.  …  И чего он в ней нашёл?..  А за ночь-то постарел – лет на десять. …     И везёт же некоторым – как  любит-то. … А эта в своём городе с  инвалидом своим и вовсе всё забудет … Жалко мужика.
Светлана проснулась, когда доярки ушли. Виктор достал из магнитофона кассету,
из кармана  – фотографию.
                - Ласточка моя! Вспоминай старика. Ты мне молодость вернула. Я на фото – чуть старше тебя нынешней.
                - Я буду приезжать, как можно чаще.
Виктор улыбнулся:
                - И не напугаешься моей жены?
                - Там будешь ты, а этого достаточно.
                - Мы будем « чисты, аки ангелы», если сможем.
Они вышли из этого дома вместе. Он – чтобы вернуться в свою привычную жизнь,
она – чтобы изменить свою.

В тот день на груди у Светланы, на том месте, где выстрел соединил её человека и зверя, появился след. Если сможет она забыть боль разорванного сердца, то этот след не смыть ничем.