Сон и явь

 Зимнее утро было упоительным: бездонная синева неба сливалась со снежным горизонтом, солнце несло миру тепло и свет, снег сверкал под его неистовым натиском. Сквозь неплотно задвинутые шторы пробился назойливый солнечный луч, осветил лицо молодой женщины, на котором еще царствовала сонная нега. «Пробуждайся!» - словно напоминал ей луч и продолжал посылать сияющий привет. Вероника (так звали женщину) открыла глаза: «Уже утро, неужели проспала?» Она быстро поднялась, потянулась, чтобы сбросить остатки дремы и только теперь обратила внимание на струю солнечного воздуха, пробивающегося из-за штор.  «Это ты меня разбудил?» - обратилась Вероника к лучу, - «Спасибо, милый!».
«Милый…» - какая фамильярность - обиделся Луч, - «Я просто вы-полнил свою обычную работу - будить вот таких, как Вы – сонь – проворчал он, впрочем польщенный от того, что на этот раз о нем вообще вспомнили и даже выразили благодарность. Луч чувствовал себя частью его Величества Солнца и был уверен, что на него в полной мере распространяются все те почести, которые люди оказывали Владыке солнечной системы.  «Я – рука Солнца, его ладонь» - думал Луч, я касаюсь каждого человека, пробуждая его к работе, творчеству, осуществлению важных дел. Вот и эта соня едва не проспала, быть может, самый важный день своей жизни. Если бы не я…» - и дальше Луч пустился в длинные самодовольные рассуждения о том, что роль его на Земле нельзя переоценить…               
  В то время как Луч, вполне справедливо, упивался удовольствием от собственного сверкания, всепроникновения и могущества, Вероника, уже забыв о нем, быстро собирая вещи, одевалась, на этот раз не задумываясь о том, как выглядит, пила кофе, обжигаясь. Вероника спешила. Сегодня начиналась командировка в далекий южный город и нужно было успеть добежать до станции, где уже стоял ее поезд. Когда она вышла на улицу, утро уже растормошило немало людей, которые – кто хмуро, кто радостно – спешили по своим маленьким, человеческим – слишком человеческим – делам. Вероника шла стремительно, довольно быстро добравшись до железнодорожной станции. Маленькая станция была полна народа – с сумками, мешками, чемоданами. Вероника продиралась сквозь толпу, вынужденно рассекая себе путь рукой. «Мой вагон – № 13» - удовлетворенно отметила она и поставила сумку, разминая онемевшее от тяжести плечо.
   До начала посадки оставалось еще минут пять и у Вероники появилась возможность просто отдохнуть от ходьбы и суетности сборов и осмотреться. Она любила всматриваться в лица людей, собирающихся в дальний путь и предугадывать, что повлекло их покинуть обжитой уют родного дома и пуститься в дальние города. «К примеру, вот этот дядя в прекрасной дорогой дубленке и с мятым лицом, - явно едет в командировку. Минимум вещей – дипломат и небольшая дорожная сумка с «джентльменским» набором, сосредоточенное, замкнутое на собственных псевдоважных мыслях лицо. Стоит один, никто его не провожает.  Странно, почему он садиться в плацкартный вагон, обычно в командировку едут в купейных вагонах, имея «в заначке» коньячок, лимоны, конфеты, незаменимые на суточные… А вот студент, видимо, возвращается из дома, где он был на каникулах. Мать с заплаканными глазами поглаживает его за рукав пуховой куртки, заглядывает в лицо, что-то говорит – напутственная речь перед разлукой».
   Вероника еще некоторое время скользила по лицам этих людей, ожидающих посадки в поезд вмете с нею. Но вдруг она вздрогнула от неожиданности. Впереди, не видя ее, стоял тот, упоминание имени которого заставляло трепетать ее сердце. «Кирилл? Неужели?» - Вероника не верила своим глазам.
   Они не виделись несколько месяцев. Кирилл возник вдруг из той прошлой жизни, когда мир смыкался вокруг него, и Вероника дышала любовью к нему, к Кириллу.
   Их отношения можно было назвать гармоничными. Они слышали друг друга, встречи приносили взаимную радость, а  душевная и физическая близость – незабываемое ощущение полета. Все закончи-лось вдруг, неожиданно и резко. Кирилл позвонил однажды вечером и сказал, что любовь прошла и встречаться больше не имеет смысла. Вероника в тот момент ничего не поняла. Она только успела положить трубку и потеряла сознание.
   Когда ее Душа, одолев потрясение, вернула ее в осознанное со-стояние, Вероника уже способна была ощутить ту меру потери, которую только что преподнесла ей жизнь. «Все кончено?» - спрашивала она себя, свой дом – свидетель ее любви и счастья. «Но ведь ты уже знала, чувствовала, угадывала, что все случиться в любую минуту»  - напоминала Веронике мудрая Душа. «Да, я знала, но верила… Чувствовала, но отказывалась от сомнений… Угадывала, но продолжала носить радужные очки, скрывающие очевидность.»
   Вспомни, вспомни, не ты ли, заглядывая в суть событий, которые я показывала тебе, уже давно знала все сама? Не я ли подсказывала тебе строки стихов, в которых ты совершенно точно «выговаривала» происходящее» - твердила Душа. И в сознании Вероники поплыли строки стихов, написанных ею недавно. Она была поражена тем, как верно угадала ее Душа то, что произошло только сейчас.
                ***
Я не стала женой
И возлюбленной быть перестала...
Кто теперь я тебе,
Когда скрипка в душе замолчала?
Когда трепета нет,
И в ответ на тепло – деловитость.
Стынет прошлого след,
Где была в твоей страсти открытость...
Ты на нежность мою
Отвечаешь спокойно отказом –
Я ж свечою горю.
Жаль, что медленно так, а не сразу...
Снова выпрямив стан,
От усталости вывернув плечи,
Я по жизни иду,
Не скупясь на безумства и встречи...
Слишком много во мне
Этой женской, нетронутой сути.
Но одна в тишине
Слез роняю горошины ртути...
Я не стала женой
И мечтой твоей быть перестала
Праздник кончился.
Играть твоя скрипка устала!

Стихи немного отрезвили Веронику. Но они не облегчили ее боли. И сколько дней и ночей она носила потом эту боль, трудно припомнить. Даже спустя месяцы, когда боль ушла куда-то на дно души, любое упоминание о любви вызывало состояние удушья и практически физическую судорогу всего ее существа.
    В то утро, когда Веронике предстояло отправиться в дорогу, она чувствовала себя выздоравливающей. Воспоминания о Кирилле стали легкими, она освободилась от ненужной горечи разочарования, сохранив лишь память о той радости, которая всегда сопровождала их встречи. Вероника готовилась к новому: новой жизни, новой встрече, новой любви.
   И вдруг… Снова Кирилл. Зачем он здесь? Вероника понимала, что оба они оказались на железнодорожной станции не случайно. И хотя каждый отправлялся в путь по собственным, совершенно субъективным причинам, какая-то неведомая (Добрая или Недобрая?) Сила привела их к одному поезду, к одному вагону.
   Кирилл не видел Веронику. Он поднялся в вагон, его профиль проплыл мимо помутневших стекол вагона. Нетерпеливо выдержав очередь пассажиров, женщина поднялась по ступенькам. Этот вагон она запомнит потом надолго: чистота, цветы на столиках, мягкие сиденья. Вероника поставила сумку под столик и села на свое место - №13.
    Она знала, что Кирилл в соседнем купе, на боковом месте. Она чувствовала непреодолимое волнение от того, что он рядом, близко, и боролась с собой, чтобы не окликнуть Его. Любовь ожила, встрепенулась и сейчас для Вероники мир вновь сомкнулся вокруг него одного – мир вагона, поезда, уносившего их Двоих, мир мелькающих за окном деревьев, затерянных в безликих просторах станций. Женщина невидящими глазами смотрела в пыльное окно, оперевшись локтями на маленький раздвижной столик. Она ждала, боясь повернуться, боясь встретиться взглядом с Кириллом. Она хотела и не хотела одновременно, чтобы он обнаружил ее существование, чтобы подошел, заговорил первым. Вероника даже, напрягая волю, придумала фразы – дежурные, легкие, ничего не значащие – «Привет, а я и не видела, что ты здесь! По делам? Как поживаешь?»
  Женщина готовила себя  к тому моменту, когда Кирилл все же обнаружит ее в этом вагоне.  «Как встретить его взгляд? Безразлично, весело, деловито?» Вероника мучительно перебирала выражения, которые лучше всего подчеркнут то, что она изменилась и все эти месяцы не  ждала, не надеялась. И главное – она забыла, и любовь прошла, и ей просто радостно встретить старого знакомого, да еще и в качестве попутчика в дальней дороге…   
  Психологическую репетицию Вероники прервал голос Кирилла: «Вероника?» - и как бы она не была внутренне готова к этому мгновению, оно все равно оказалось столь неожиданным, что женщина вздрогнула. Кирилл почувствовал ее смятение и тут же пришел на помощь: «Как хорошо – мы попутчики! Можно, я сяду рядом?» Кирилл смотрел на Веронику, в то время как она боялась поднять глаза, осознавая, что здравый разум покидает ее и вот теперь Он все прочтет – и ее волнение, и ликование сердца, и не угасающую в ней любовь.
   Собравшись с силами, пытаясь выглядеть равнодушной, Вероника посмотрела Кириллу в лицо. Его глаза смеялись, из них лился на женщину свет радости, который окутал ее вдруг с головы до ног. Как она любила его глаза, лучики морщинок вокруг них, все его лицо – родное и такое близкое сейчас. Кирилл, казалось, мало изменился, но от нее, как от любой любящей женщины, не укрылась едва заметная морщинка, залегшая в уголках губ – след печали, пережитой по-настоящему глубоко; да блеск глаз, выражающих не только радость встречи, но и неподдельную тоску.
   «А ты не изменилась» - сказал весело Кирилл – «Даже похорошела!» И вдруг он сел рядом с нею, а потом, нечего больше не говоря, положил свою руку на ее ладонь, легко коснулся ее волос, и вновь взял за руку. Вероника замерла, пораженная тем электрическим разрядом, который прошел по всему ее телу от одного лишь прикосновения Кирилла. Она не могла пошевельнуться, загипнотизированная его теплом, нежностью, могучим притяжением, исходящим от любимого человека. Мир исчез, вместе с хлопочущим на ходу поездом и его обитателями, оставались лишь они Двое – женщина и мужчина, потерявшие друг друга и вдруг, по воле Судьбы, вновь обретшие – и себя, и свой мир, и свою любовь. Больше всего им хотелось остаться вот так – рука в руке, без объяснений и воспоминаний – надолго… И чтоб не мешали ни череда событий, ни люди, ни никчемные заботы. Время остановилось. Они оба забыли, что привело их в этот поезд, куда и для чего они ехали…
   Но, раздался шум и в вагон вломилась большая, шумная компания, которая вдруг заняла все места, и влюбленным пришлось потесниться… Вероника первая вышла из оцепенения. Она вдруг испугалась того чувства, которое внезапно охватило их обоих.  «Нет, нет! Это наваждение» - вдруг предательски зашипел здравый смысл. – «Ты входишь второй раз в одну и ту же реку. В конце концов, где твоя девичья гордость?» И хотя Вероника не слушала ворчанье здравого смысла, - она почувствовала необходимость в свежем воздухе, который мог немного остудить охвативший ее пожар от неуправляемого возбуждения.
   «Я сейчас вернусь» - сказала она Кириллу и направилась к выходу. Уже спустившись вниз, она обнаружила  на плечах пуховую куртку, которую, видимо, набросил на нее любимый, чтобы женщина не простудилась. Вероника жадно хватала ртом свежий морозный  воздух, успокаивала дыхание, уговаривала разбушевавшееся сердце, колотившее где-то рядом с горлом. Волнение слегка улеглось и вместе с холодным воздухом, проникающим в нее, она почувствовала легкость и совершенно новое состояние – кураж.  «Ни о чем не хочу думать, мы встретились, значит так должно быть, и плевать на все!» - вызывающе воскликнула самой себе Вероника.
   Она вдруг превратилась в юную девушку, полную яркой прелести и задора. «Вот куплю сейчас шампанского, - и отметим нашу встречу»  - мелькнула в ее голове мысль и, не дожидаясь реакции здравого Смысла и мудрой Души, Вероника побежала к будке на привокзальной площади, «изображающей» билетную кассу и буфет одновременно. Вероника наклонилась к маленькому окошечку, пытаясь объяснить толстой, сонной буфетчице, что ей нужно.  «Нету, нету тебе говорят, - прорычала хозяйка будки и, почесавшись, добавила, - Ходют тут..» Вероника прервала «душевный»  диалог, который нисколько не смутил ее приподнятого настроения, и собралась уже вернуться в вагон.
   Но когда она обернулась, то увидела что поезд отходит от станции. Оказывается, стоянка была совсем короткой – 5 минут, которые пролетели одним мгновением, пока Вероника приводила свои разбушевавшиеся чувства в порядок. Женщина бросилась вслед за уходящим поездом, она металась между составами, рискуя попасть под колеса, в ее глазах мелькали раздвигающиеся и вновь соединяющиеся рельсы. Ужас усиливался от каждого окрика проводников: «Женщина, освободите полотно!». 
   Вероника ошалела от усталости и отчаяния, от равнодушия тупых светофоров, столбов, грубости проводников и непонимания начальника этой захолустной станции без вокзала. Когда она поняла, что ушедший вдаль поезд унес ее Кирилла, ее вещи и документы, а она осталась здесь, в лесной глуши, - стало по-настоящему страшно.
  Красавица – буфетчица из будки вдруг подала признаки жизни и начала что-то показывать Веронике руками. Женщина вновь приблизилась к злополучному домику и склонилась к окну. Буфетчица, непонятно почему, вдруг сжалилась над несчастной пассажиркой и, насколько она вообще была способна, внятно объяснила, как можно догнать ушедший поезд. Вероника поблагодарила «добрую барышню» за участие и ринулась на пятачок расчищенный под автомобильную стоянку, на котором «загорали» несколько грузовичков для перевозки дров и два микроавтобуса.
   Вероника недолго уговаривала шофера одного из микроавтобусов догнать ее поезд за 1000 рублей. Шофер согласился, транспорт тронулся с места и они «понеслись» по ухабам богом забытой лесной дороги. Вдруг автобус резко, с визгом, затормозил, его окружили мужики в тулупах, неизвестно откуда возникшие. Они стучали в окна, ломились в автобус, угрожали водителю какими-то тяжелыми предметами. Казалось, что сейчас они раздавят пассажиров вместе с их укрытием, как мух. Двери отворились и вся эта жуткая компания заполнила несчастное транспортное средство. Кто-то махом оглушил шофера и сам уселся за баранку.
   Вероника пыталась вжаться в сидение, чтоб ее не заметили. Напрасно! Главарь – самый здоровый детина – увидел ее, схватил за руку, с силой дернул на себя. Потом приподнял как пушинку и заржал, довольный: «Смотрите-ка, кто тут у нас сидит. Замерзла? Щас мы тебя согреем…» К испуганной женщине подскочили еще двое ублюдков и попытались взять за ноги. Вероника не понимала, откуда появилась сила сопротивляться, но она вдруг зарычала как тигрица, вцепившись ногтями в физиономию главаря и сильным ударом ноги заехала одному из державших ее мужчин в сплетение. Второй сам, от неожиданности выпустил ее сильное тело и дал возможность рывком оказаться у двери. На счастье женщины, она еще не была закрыта.  «Дверь, закрывай дверь» - хрипел главарь, зажав исцарапанный глаз. Но, в тот момент, когда дверь со скрипом закрылась, Вероникино тело, став максимально гуттаперчивым, оказалось на земле. 
   «Вырвалась!» - пронеслось в ее сознании. Но шайка, разъяренная строптивостью женщины, вовсе не имела намерения отпускать свою жертву. Вероника ринулась в лес – там было легче спрятаться за деревьями и кустарником. Она тяжело бежала, лавируя между деревьями, спотыкаясь о кочки, о большие корни старых вылезших из почвы пней, которых не было видно под снегом. Бежать было все сложнее, ей казалось, что ноги врастают в землю, застревают при каждом шаге и отрывать их становилось практически невозможно. Она вновь оказалась на лесной дороге и увидела, что автобус с бездумно хохочущей шайкой стремительно настигает ее, отяжелевшую от долгого бега и отчаявшуюся спастись…
    И вдруг, в тот момент, когда автобус буквально надвинулся на нее, рискуя раздавить, Вероника вдруг вспомнила о той удивительной способности которой обладала. Вероника умела летать. И сейчас только полет был единственным и верным средством спасения. Сознание подсказало команду: «Вверх, вверх, к небу!» - и Вероника с восторгом заметила, что тело слушает ее, она отрывается от земли – сначала медленно, потом быстрее, быстрее помогая себе руками, словно крыльями, и летит!!! Автобус с дикими существами, зловещий лес, будка с кустодиевской продавщицей становились все меньше и меньше, пока вовсе не превратились в маленькие ничтожные точки на прекрасном теле Земли. Вероника, раскинув руки, подставив лицо солнцу, летела навстречу потокам ветра.
   День клонился к закату, над горизонтом повисло коромысло месяца, который устало покачивал две маленькие любопытные звездочки на ковше – ладони. Вероникина куртка раздувалась, как оперение большой птицы, на волосах лежал отсвет уходящего солнца, а лицо оттенил бледный лунный луч. «Ты прекрасна! – шептали Веронике звезды, «Поиграй со мной» - просил ветер, «Смотри не заблудись, до завтра» - напомнило солнце, отдавая летящей последний привет. Наслаждаясь полетом, свободой, счастьем простора, Вероника все же не смогла забыть о главной своей цели. «Кирилл!» - напоминала ей Душа и именно теперь женщина смогла сообразить, что в полете вернее всего догонит поезд, уносящий с собою Его. До этого момента Вероника летела стремительно вверх, и очень не хотелось снижать скорость, но новая задача заставила сменить траекторию полета.
   Когда она, наконец увидела свой поезд, извивающийся среди гор и лесов огромной змеей, - ей пришлось снизить скорость и высоту полета. Теперь она спокойно и безошибочно приблизилась к своему вагону и проскользнула в открытое настежь окно. Осмотрелась – никто и не заметил ее внезапного появления. А Вероника была полна одним стремлением – она искала Его. Но Кирилла в вагоне не было. Женщина подошла к проводнице, которая довольно быстро узнала ее: «Да, да, темноволосый мужчина искал Вас, спрашивал все, а потом вышел в городе N. Сказал, мол, Вы направлялись именно туда…»
    «Город N??? - пыталась вспомнить расстроенная Вероника. – Да ведь это место моей командировки… Неужели поезд миновал цель нашего путешествия… Сколько же дней, в таком случае, прошло?» - но рассуждать больше не было времени, нужно было действовать. Вероника легко покинула поезд через то же окошко, в которое влетела. Сердце подсказывало дорогу.
    Полет до города занял несколько упоительных минут. И вот, мягко приземлившись на тротуар на глазах у изумленных прохожих, она уже шла по знакомым и незнакомым улицам. Было очень тепло, и она оставила куртку вместе с тяжелой сумкой в гостинице. Женщина с удовольствием шла по улицам города, в котором цвела Весна. Деревья радовали зеленью листвы, яркая свежесть травы и желтизна одуванчиков украшали обочины тротуаров и маленькие палисадники. Ослепительное солнце стояло еще высоко, щедро разливая по городу тепло. Вероника с удовольствием ощущала молодость тела и невольно задерживалась взглядом на свое отражение в высоких зеркалах магазинных витрин.
  Вероника шла по городу, надеясь встретить Его. Странно, теперь она была совершенно спокойна и уверенна в том, что Кирилл уже знает о ее возвращении. Вероника шла легко, высоко неся голову, слушая сердце, которое выпевало одну и ту же мелодию: «Он знает. Он знает. И ждет…» Вдруг вспомнилось, что можно позвонить и сказать ему самому об этом, и услышать долгожданный голос. Вероника принялась искать сотовый телефон, но он оказался безнадежно сломанным в драке. Тогда она попросила телефон у первого же прохожего и попыталась набрать номер Кирилла. Но кнопки при нажатии то проваливались, то застревали… Вероника снова и снова, уже лихорадочно, пыталась набрать Его номер – бесполезно: телефон вдруг, как пластилин, размяк в ее руке. Тревога и непонятный страх сковали сердце и…  в этот момент Вероника проснулась.
Телефон разрывался от звонков на маленьком столике около кровати. Ничего не соображающая Вероника протянула руку к трубке: «Да, слушаю, - сонно пробормотала она».
   «Вероника, - звучал голос Кирилла – прости что так рано. Твой мобильный упорно не принимает сообщения – ты его хоть когда-нибудь заряжаешь? В общем так, я больше без тебя не могу – три месяца – это вечность… Я еду…»
В трубке раздались гудки. Смятение души сменило спутанность только что проснувшегося сознания, и Вероника никак не могла понять, где заканчивается сон и начинается явь…