МОЯ ДУША Читая Пришвина

 Конечно, наше время есть и начало и чего-то и конец. Хочется войти в начало, но и конца не хочется переживать: пусть оно кончается без меня, я же войду в начало. Мало того! Мне кажется, я рождаюсь, не имея возможности об этом сказать кому-нибудь, и оттого мне хочется на старости, как ребенку, плакать и жаловаться.
М.М. Пришвин


МОЯ ДУША

Все мы родом из детства. Каким оно было – мое детство? Помню себя очень рано. Родители работали. А я оставалась одна в большой полутемной квартире, полной тайн, которые хранились в ящиках громоздких шкафов, в углах комнат, на старом бабушкином комоде. Я блуждала по этому царству, забиралась в укромные уголки, стаскивала шкатулки и шкатулочки, статуэтки, тряпочки и прочие безделицы в свой детский угол – пространство игры. Воображение не знало границ. Поскольку я была совсем одна, сознание создавало картины присутствия рядом самых невероятных персонажей. Я давала им фантастические имена, усаживала в мысленный ряд, наделяла их обликом, характером, психологическими качествами. Они были спутниками, друзьями, собеседниками детских игр моих. И в этом мире, придуманном, нереальном я была счастлива. Здесь я была совершенно свободна. Помню, как мама научила меня читать. С этого периода началась совсем удивительная жизнь. Я читала запоем – сначала детские книжки со смешными стихами и рассказами, с яркими картинками, потом – сказки, новеллы. Очень рано в мой мир вошел Пушкин, самая большая моя любовь на всю жизнь. А потом я стала преданно, верно, самозабвенно служить Музыке.
      Путь к подлинному открытию музыки был трудным, через постоянное преодоление себя и всего, что во мне сопротивлялось этому служению. Сколько прошло лет мучительного преодоления, прежде чем сам процесс рождения из разрозненных звуков – музыкального произведения – начал приносить эстетическое наслаждение. Несопоставимое ни с какой иной формой радости. Я просиживала за инструментом долгими часами, забыв о еде и отдыхе, о прогулках с друзьями, о праздниках и спортивных увлечениях. Часами я искала в звуках то нужное прикосновение, которое вдохнет в них жизнь, работала над созданием фразы, над пассажами, над музыкальной формой. Я колдовала пальцами с клавишами рояля, приручая их, заставляя идти за тем пламенемеющим внутри души образом, который не давал покоя, жаждал воплотиться в музыке. Царство звуков пленило меня, не оставив в пространстве души места для чего-либо иного.
     Вспоминаю день, когда я поняла, что наполняет всю мою суть ощущением счастья, что приносит восторг и упоение душе. Это был день, когда, победив в конкурсе, я впервые солировала на фортепиано с оркестром в концерте Моцарта. А потом, после концерта, шла по улице, освещенной светом фонарей. Был теплый зимний вечер. Крупные снежинки хлопьями кружили в воздухе, мягко опускаясь на деревья, крыши домов, на асфальт. Я ловила эти снежинки варежкой, подносила к глазам, радуясь неповторимости и причудливости узоров, и всем своим существом осознавала – вот это – счастье. И этот зимний вечер остался для меня камертоном, регулирующим позже отношение к происходящему. Счастье – это музыка в душе, это гармония внутреннего восторга и пленяющей красоты природы.
     Сколько еще потом счастливых минут, часов я переживала в общении с музыкой! Она вызывала во мне и самые сильные потрясения радости, от собственной власти, когда я руками, пальцами управляла миром звуков, отвечающим на зов моего сердца, ума, воображения. Она затрагивала самые глубокие струны печали, и тогда слезы – потоком, без стеснения – текли из глаз, и я не останавливала их, потому что это были слезы высшего состояния души – ее чистоты и святости. Потом к музыкальному миру прибавился еще и мир поэтический – Блок, Лермонтов, Цветаева, Ахматова… Так я жила первые два десятилетия своей жизни. С утра – занятия музыкой, курсы в музыкальном училище, до позднего вечера, ночью – упоительное поглощение книг классической литературы – Лондон и Золя, Бальзак и Цвейг, Драйзер и Ремарк, Булгаков и Гоголь, Достоевский и Чехов…
     Я не знала, что такое обыденная реальность. У меня не было друзей. Я не влюблялась и не убивала время «на прогулки при луне». Я жила в собственном мире, в мире своей души и ее предпочтений. Как мне было хорошо и уютно в этом мире! Меня окружали мои любимые персонажи, я впитывала сокровища мировой музыки и была счастлива этим. Действительность навалилась неожиданно. Она дала о себе знать внезапно постигнутым хамством и цинизмом, предательством и завистью, которая органично перерастала в ненависть. Я вдруг поняла, что внешний мир – мир людей - враждебен моему внутреннему миру, но нужно было искать точки соприкосновения, приручать, гармонизировать этот непонятный и непознанный мною мир. Я словно сняла розовые очки и увидела не только то сияние, то благородство и героизм, который сопровождал меня с моими любимыми героями – но и темные, мрачные полутона, а то и совершенный ужас жизни.
     Первое настоящее потрясение – гибель брата. Я тогда мучилась чувством вины перед ним – «Не смогла. Не уберегла. Слишком занята была собой…» После этой потери и началось мое вхождение в философию. Я искала причины случившегося, я пыталась найти то СЛОВО, которое бы облегчило мне боль. Я металась от веры к неверию, от надежды к глухому разочарованию. Тогда я вступила на путь любви к Софии. Я задумалась о смысле жизни и загадке смерти – так страшно, внезапно вставшей предо мной. Вновь окунулась в книжную бездну – Платон и Соловьев, Бердяев и Флоренский, Кант и Ницше…  Я вошла в лабиринт мудрости…
     Но стала ли я мудрей от количества прочитанных мною книг? Научилась ли защищать себя и свой мир, опираясь на цитаты титанов мысли? Появилась ли во мне та высшая мудрость, которая помогает избежать ошибок, блужданий, крушений в пропасть отчаяния? И да, и нет. Наверное, самое важное, чему научила меня философия – навыкам самопознания, освоению труднейшего языка философских рассуждений. Моя мысль стала более сильной, аргументы – весомее. Но дает ли познание силу жить?.. Да, конечно, да. Ведь и философский мир я полюбила самозабвенно, всей душой, находя в самых запутанных и абстрагированных от реальности книгах радость от процесса чистой мысли.
       Но главная сила, которая вошла в мою жизнь и за которую я бла-годарна своей душе – это сила любви. Любовь – вот тайна, к которой мне удалось приобщиться по-настоящему. Любовь к красоте, которую я впитывала через звуки музыки и рифмы стихов, любовь к познанию, которая открылась мне в философских сочинениях. Любовь к человеку, которую я мучительно воспитывала в себе, – вопреки обстоятельствам и тем кровавым ранам, которые наносили моей душе люди. Любовь к моим детям – сыну и дочери, которая сейчас для меня является высшей ценностью, высшим благом и наградой за весь мой жизненный путь. И вот, стою я на пороге зрелости и смотрю вокруг себя и внутрь себя. Что вокруг – люди, которых я люблю, работа, которая приносит радость, уютный дом, созданный моим трудом.
    Что внутри – душа, которая поет и плачет от любви, умиляется и восторгается красотой мира, талантливостью собственных детей. Душа, которая все также верит в божественную святость и справедливость, страдает от чужой боли, летает в неведомых мирах, легко отрываясь от грешной земли. Душа, которая нисколько не стала старше по сравнению с тем временем, когда, закрывшись от мира, я девочкой отдавалась во власть волшебной музыки, наполняющей меня счастьем подлинной жизни…