Хроники Лу заглюченного - 3. Жизнь

Жил-был Лу. И жизнь его очень любила. Но поскольку Лу был существом далеко не ангельским, то и жизнь его считала, что иметь ангельский характер ей незачем. Посему любила она его, в основном, плотскою любовью. Во все естественные отверстия. От чего отверстия заболели, стали кровить, и в итоге вообще нахуй загноились. Но его жизнь брезгливостью не страдала, любовь её была поистине безграничной, а потому зажить кровящим и гнойным естественным отверстиям она не давала. И неестественных понарасколупывала, вдобавок - всё от великой любви.
И решил Лу жизни отомстить. Он решил её ненавидеть. Жизни это было похуй, она продолжала своё привычное занятие.
И тогда прилетела первая ласточка. То есть, скорее, ворона. С полным клювом уксусной кислоты. И уклюнула жизнь Лу в пищевод. Жизнь зашипела, аки вампир на солнце, и отправилась залечивать раны. Отверстия поджили за время её отсутствия, но Лу уже знал, что она вернется. И готовил план военных действий.
И на едва вернувшуюся жизнь обрушилась следующая напасть. Голод. Лу перестал питать эту самую жизнь, тем более, что питаться той было тяжело и больно, так как после кислоты остался рубец.
Но тут вмешались другие живущие - извращенцы-мазохисты. Их жизнь тоже стремилась вылюбить их куда не надо, но они упорно твердили, что наслаждаются этим. И что Лу тоже должен. И выписали они Лу вагон шприцов и капельниц с ГЛЮКозой. Вообще-то ГЛЮКоза была поначалу просто глюкозой. Но Лу-то знал, что все названия не просто так с потолка берутся. И всё, что гоняется по вене, рано или поздно становится ГЛЮКозой.
В итоге, состав вгоняемый в вену, был Лу усовершенствован по его усмотрению. Жизнь четыре месяца это стоически терпела, а потом, от такого жуткого обращения, едва не исчезла. Но ГЛЮКоза невовремя закончилась, и жизнь всё-таки оклемалась. Она уже затачивала на Лу щупальца - то есть, конечно, не на него самого, а на его разнесчастные, едва зажившие, отверстия. И не затачивала вовсе, а посыпала наждачной крошкой, ибо вазелина у неё отродясь не водилось. Нехозяйственная она была. Совершенно.
Но Лу, в свою очередь, уже точил на неё ножи и лезвия. Хотя ножи были самозатачивающиеся, а лезвия и так острые. Ну, короче, ждал он её, стерву. Во всеоружии.
И едва она вернулась, он начал проделывать в себе отверстия, совершенно непригодные для любви. Но зато - весьма опасные для жизни. Жизнь начала роптать. Её каждый раз спасали в последний момент. Она сходила с ума от упаковок транквилизаторов, употребленных одновременно, от кровопусканий и бесконечных этажей внизу.
К счастью для неё, высоты Лу боялся, а люстры в его доме висели на соплях той самой вороны, которая когда-то притащила уксусную кислоту. Вы видели ворону с насморком? Лично я - никогда.
В общем, складывалось всё в её пользу. Как ни крути.
Лу капали на мозги, заставляя эту дрянь полюбить.
И вот однажды...
Однажды ему свели все его шрамы. Однажды к нему вернулись почти пропавшие вены. Однажды он полюбил свою вредную Жизнь. Полюбил сильно и... Догадались?
Во все естественные отверстия.
Она иногда брыкается, но в общем и целом, ведет себя тихо и ныкается по углам. Потому, что считает Лу маньяком. На всякий случай. Мало ли что...