3

Прошло несколько недель. Начались майские праздники, когда все школьники получили отгул почти на неделю и, разумеется, не воспользоваться этой ситуации было бы глупо.
Вика какое-то время старалась меньше общаться с Мишель, хотя и она  особо не настаивала на внимании к своей персоне. Во всяком случае, первое время: каждая занималась своими проблемами, своими делами, своей учёбой. Пока Миша однажды не пригласила её в клуб на рождественское празднество…

Виктория:  наверное, я боялась нашей встречи. Единственное, что меня успокаивало, так это присутствие других людей вокруг. Что-то мне подсказывало, что она не станет делать ничего лишнего, когда кругом люди… хотя эпизод со столь странным поцелуем среди нашей компании эхом отзывался в памяти… и на губах… Я заставляла себя забыть об этом, словно ничего и не было, как и в наших с ней разговорах – ни намёка на ту сцену, но…

Они договорились встретиться возле клуба в определённое время, но Вика опоздала. Она откровенно долго выбирала что надеть, чтобы не слишком открыто, но не слишком зажато. Разумеется, девушка надеялась найти какое-нибудь развлечение, потому как быть всё время рядом с Мишель она не намеревалась, хотя бы потому что Виктория и так старательно долго избегала общения с ней. Разумнее скорее всего было собрать компанию и пойти, но как обычно происходят форс мажоры в последний момент, когда Вика уже находилась рядом с клубом, а никого из подруг рядом не было. Пока она старательно набирала на повтор номер Миши, компания парней, стоящая неподалёку от входа, с явным интересом поглядывали на девушку с золотистыми вьющимися волосами, открытой фиолетовой кофте и джинсовой юбке, едва доходящей до середины бёдер. Не то что бы ей были неприятны их взгляды, но они холодили спину больше, чем ветер. В тот момент, когда один из компании решился подойти первым, в дверях клуба появилась девушка. Вика не сразу признала в ней свою знакомую француженку, ведь она подлетела к ней столь неожиданно:
- Вечно ты теряешься, глупая, - только по одному лёгкому приветственному поцелую Вика признала в ней Мишель, - пойдём, я уже заждалась!
Она даже не взглянула на парня, который уже было открыл рот, но тут же был сбит с толку, внезапным исчезновением своей цели.
С иссиня чёрными волосами приятно гармонировали вплетённые в них фиолетовые и синие пряди, шею украшало несколько подвесок, некоторые из которых длинной доходили до груди, еле прикрываемую откровенным топом, оборванными лоскутами спускаясь до как обычно приспущенных на бёдра джинс, - вот она вся натура жаркой француженки по имени Мишель. Виктория впервые видела её такой – раскрепощённой, свободной, улыбающейся. Она ни о чём не спросила подругу, ни как она узнала, что она стояла возле клуба, ни о том, что она всё-таки придёт, ни о том, знала ли она, что Вика будет одна из всей той компании, что собиралась прийти – ни о чём. И в свою очередь Миша, не спрашивая, что предпочтёт златовласка, заказала у бармена пару коктейлей из смеси ликёров и рома, буквально влила содержимое бокалов в Вику и утащила на танцпол.

Виктория:  всё происходило очень быстро: вроде бы я только что пришла, а час пролетел словно минута. Я даже не могу вспомнить, о чём мы разговаривали и разговаривали ли вообще, потому как было шумно, жарко, немного тесно. И ещё алкоголь, ударивший в голову намного быстрее, чем обычно. Я не помню, что бы она хотя бы на секунду остановилась, я не помню, чтобы она хотя бы раз задержала свой взгляд на мне дольше, чем на 3 секунды, словно меня рядом и не существовало. Меня это дико бесило! Я пришла в тот клуб по приглашению и совершенно не интересовала виновницу! Я честно хотела уйти. Я пыталась найти выход взглядом, который предавал меня с каждой новой секундой… В конце концов я не выдержала и поддалась всеобщему влиянию, поддалась Мишель, которая тянула меня в пучину жара и пыла, ещё не изведанного мной ни разу…

 Привычная клубная музыка резала слух новичкам, била по перепонкам, словно тысячи маленьких молотков рассыпались по всей площади тонкой ткани и оседали внутри головы, пульсируя вместе с движениями тела. Не поддаться было невозможно, если только уйти сразу, чего не сделала ни Вика, ни Мишель. Кругом были горячие и влажные тела, движущиеся под общий ритм, подпевали, если слышались какие-то знакомые слова, поднимали руки, если того просил ди-джей, прыгали, если начинал кто-то один. В такой массе ты теряешься полностью, растворяешься в ней, не обращаешь внимания и даже не чувствуешь, как чьи-то руки гуляют по твоему телу, изучают его детали, дышат его запахом, слитым с основным. Все кажутся один целым и ты со всеми…
Что говорить, Виктория поддалась общему влиянию, в том числе и алкоголю, бурлившему в её крови. Она танцевала  с полной отдачей музыке – отрывочно, дерзко, соблазнительно. Её руки обводили контуры фигуры, поглаживали бёдра, откидывали мешающиеся пряди волосы назад. Она дышала и слушала музыку, утопала в ней, не видя ничего вокруг – ни чужих лиц, ни рук, ни открытых участков блестящих при свете тел, - ничего пока по окончании одной из песен, её расплывшийся взгляд случайно не урвал её подругу, как оказалось танцующую совсем рядом и нежащуюся в руках какой-то парочки: Миша крепко прижимала к себе рукой девушку в золотистом коротком платье, языком изучая выпирающую из-за отклонённой назад головы ключицу, свободной же рукой поглаживала бедро, пристроившегося сзади неё парня, пританцовывавшего девушкам в такт. Вика мягко говоря была немного ошарашена её столь  фривольным поведением, но с другой стороны она могла ожидать подобного, после того, как достаточно узнала Мишель. На несколько секунд  она даже расслабилась настолько, что не почувствовала, как чьи-то крепкие руки сошлись на её талии. Её пальцы зарылись в чужие волосы. Слегка сжимая их и прижимая их обладателя к себе, не глядя ему в лицо. Тело продолжало двигаться как заведённое под любую музыку, которая звучала в зале. Голова словно находилась в другом месте, а именно там, на месте хозяйки золотистой тряпки. Почему Вика вдруг представила себя вместе этой шлюшки, она не могла понять, просто в какой-то момент ей вдруг стало больно, неприятно, противно от того, что эти мягкие прохладные губы ласкают кого-то, целуют, делают приятное…

Мишель:   Вика находилась в постоянном поле моего зрения. В мои планы не входило опекать, я скорее наблюдала за ней. Она мне всё ещё была интересна как некий невинный младенец, брошенный в полчище демонов разврата и похоти. Да, наверное я сделала это слишком грубо и быстро, но я показала какая я есть вся. Я впервые раскрылась перед человеком настолько в своей отвратительности, что главное слово оставалось за ней… и она его произнесла. Чёрт возьми, она правда его произнесла!.. своим действием…

Виктория вырвалась из цепких объятий незнакомца так и не взглянув ему в глаза и направилась к выходу, пробираясь через толпу, но на этот раз целенаправленно и намного более увереннее. Ей нужно было глотнуть воздуха, срочно. Освежиться, привести мысли и рассудок в порядок, прогнать прочь  эту застывшую перед глазами картину разврата, остудить перегревшееся тело, успокоиться и собраться с силами, чтобы на этот раз уже точно уйти прочь из этого места, домой и вспоминать это как дурной сон.
Прохладный приятный ветер в миг окутал девушку в своих объятиях. Ей стало спокойнее, но не лучше. Та дурная смесь в коктейле слишком сильно ударила в голову, чтобы голова начала соображать правильно с первой попытки. Той компании парней, уже не было, освободив улицу для уличной фантазии ночным гулякам и курящим посетителям клуба. В воздухе витал запах сирени, что создавало некое подобие приятного уюта за полночь на какой-то маленькой улочке.
Вика закрыла глаза, чтобы полностью растаять в этом тепле и окончательно вычеркнуть из памяти произошедшее, но сцена на танцполе вновь всплыла, вновь проснулись те неприятные режущие чувства, будто её несправедливо чего-то лишили или даже, отобрали. Развернувшись на каблуках в сторону большой улицы, она собиралась уже было отправиться домой, разозлённая и недовольная вечером, как вдруг чья-то рука её перехватила и развернула в сторону почти тёмного переулка.
- И что это было? – Мишель прижала Вику к стенке, опершись о неё рукой рядом с головой девушки. Её цепкий взгляд был направлен точно в глаза златовласки, пытаясь высмотреть в них эмоции, испытываемые ею, словно хищник, изучающий свою жертву, уже попавшую в ловушку.
- Я решила выйти подышать, - сглотнув, Вика попыталась выпрямиться, чтобы добавить собственным словам уверенности или хотя бы дать намёк. Такой поворот событий  был для неё крайне неожиданным. Она думала, Что Мишель вовсе её не видела там в клубе, что она полностью была вовлечена в свои страсти, свои желания, и тут вдруг она здесь… рядом… совсем…
- Почему ты решила меня бросить там? – её голос звучал спокойно и тихо, несмотря на орущую музыку за постоянно открывающимися за кем-то дверьми за углом.
- Мне стало скучно. А тебе и без меня было неплохо! – внезапно девушку обуяла злость. Она всегда злилась, когда случалось что-то, что задевало её очень глубоко и очень сильно, но признаться себе самой в том, почему именно разозлилась, сейчас не могла. Или не хотела.
Виктория попыталась оттолкнуть от себя Мишу и выйти на свет, но тут же была прижата обратно к стене. Тонкие пальцы пережали её горло, не давая возможности и вдохнуть. Слабая попытка сопротивления была грубо предотвращена ещё более сильным давлением на горло. Девушка испугалась не на шутку. Она хотела закричать, но тут…
- Я не люблю, когда мне лгут, Викки…

Виктория:   её губы… Тогда я вновь ощутила их сладкий вкус своим языком. Мне не хватало воздуха, но она мне в тот момент дала много большее, чем какой-то воздух. Да, хватка на горле ослабла, но воздуха по-прежнему не доставало. Казалось, что я захлёбываюсь в собственных противоречиях, чтобы закричать и изменить за секунду всю мою дальнейшую жизнь, или же сделать так, как я сделала – ответить на поцелуй. Я кусала в ненавистном порыве её губы, и поглощала их в себя, осознавая, что ещё недавно они были на чьей-то груди, а теперь они были мои. Только мои. Всё с тем же неизменным вкусом шоколада и каплей еле ощутимого алкоголя. 

Мишель  отпустила горло девушки, опускаясь рукой вниз. Сочный поцелуй продолжался долго, очень долго. За это время успели смениться несколько курильщиков возле входа, но девушки этого не замечали. Руки Миши блуждали по фигуре златовласки, ласкали грудь, поглаживали живот,  сжимали бёдра, сплетались с её пальцами. Вика была не в силах сопротивляться, или скорее не имела желания. Каждое прикосновение девушки растекалось теплотой по всему телу и отдавалось приятным натяжением в низу живота. Касаясь отдельных участков с особой нежностью, Миша словно дёргала за струны идеально настроенной гитары, которая в свою очередь издавала непередаваемо сладкие слуху вздохи, еле слышные и различимые постанывания, случайно срывающиеся с жадных до поцелуев губ. Уверенно, но пока ненавящево, она раздвинула коленом  плотно сомкнутые до сих пор ноги своей партнёрши, желая наконец хотя бы приподнять мешающую юбку, но Вика запротестовала; жалкими попытками прервать поцелуй, она замотала головой и уже собиралась отнять от себя крепкие объятия и напористые руки, как они вновь прижали её к стене, крепко пережав запястья и подняв их над головой.
- Что ты делаешь?.. – совсем тихим, похожим на выдох, голосом только и смогла прошептать девушка, но ответа так и не услышала. На несколько секунд раскрыв глаза, она старалась вернуть себя в реальность, попытаться трезво оценить сложившуюся ситуацию, в частности, что её одноклассница сейчас насиловала её в какой-то подворотне возле клуба, названия то которому и не было. Это казалось ей настолько нереальным, неправильным, возбуждающим, что единственное, чего она сейчас хотела, так это продолжения, переступив через границу собственных дозволенностей.
- Не останавливайся, - она не узнавала собственный голос, словно кто-то нашёптывал рядом, вселившись в неё, рассказывал, что нужно говорить и делать.
Мишель больше не говорила ни слова. Она только улыбалась и продолжала настойчивые ласки; посасывала мочку уха, целовала шею, повторяя языком контуры вен и ключицы, вновь припечатывала девушку в стену, возвратившись к губам. Руки изучающе двигались по фигуре, забираясь под кофту, уже не встречая столь ярых протестов как в первый раз, обхватывали чашечки бюстгальтера, не срывая их (при всём желании), поглаживали живот и опускались ниже к юбке, ставшим единственным препятствием на пути у Миши…

Мишель:    я знала, что я делаю. Я знала, как я это делаю. Я знала, зачем я это делаю. Да, на её месте могла быть любая девушка в клубе с бисексуальной ориентацией, но я хотела её. Я во что бы то ни стало, хотела именно её. Осознавала ли я тогда, что это уже было серьёзно, пока теребила её язык у себя во рту и руками поднимала юбку? нет, тогда мысленно я ещё не попалась на собственный крючок. Думая, что это очередная интрижка, я не понимала, что, то удовольствие, которое растекалось у меня по пальцам её влагой, было не из-за «случайной связи», а из-за уже каких-то привязанных к ней чувств… Маленький самообман перед долгим и ярким оргазмом эмоций и чувств…

Вика всё ещё пыталась как-то сопротивляться, но не настолько, чтобы действительно хотеть оттолкнуть от себя ту, что доставляла ей столько приятных до сих пор не испытываемых ощущений.  Она сама того не осознавая тянулась навстречу её рукам бёдрами, желая получить ещё. Умелые пальцы мяли, массировали губы через влажное бельё, не спеша забираться под тонкую ткань, тем самым дразня, но не преступая границу дозволенного. Мишель нарочно медлила, словно сомневалась в правильности своих действий. В какой-то момент, она вовсе вернула юбку Вики обратно, опустив, и прервала поцелуй, отходя от неё. Она не сказала ни слова, только лишь смотрела в полутьме на обескураженную таким быстрым и резким окончанием девушку, старательно возвращающую себе прежний прилежный вид. В случайном свете от подъехавшей машины на щеке Виктории блеснула слеза, которую она быстро смахнула рукой, убегая из переулка оскорблённая и обиженная.