5

Дальше время мчалось неумолимо быстро: снова школа, где обе девушки вели себя так, как если одна считала другую посредственностью; репетиции последнего звонка вышли на первый план перед учёбой и подготовкой к экзаменам. Мишель не принимала участия в выступлении, вызвавшись в роли фотографа. Она считала подобное глупой тратой времени, поэтому развлекалась тем, что подлавливала самые интересные сцены во время репетиций, и уже с полной серьёзностью отнеслась к съёмке во время последнего звонка. Изредка, пока никто не видел, она ловила взгляд Вики, улыбаясь краешками губ и закрывая лицо фотоаппаратом, изображая занятость, хотя голова была занята более интересными для неё вещами, как например вечерняя встреча со своей тайной любовницей с золотыми волосами…
Француженка так же отказалась от участия в выпускном вечере, придя только на вручение аттестата и поразив всех, что впервые надела юбку. Виктория была немного  разочарована тем, что один из главных праздников своей жизни она проведёт без свой вертихвостки, но с другой стороны имела возможность отдохнуть и «попрощаться» со всеми школьными друзьями так, что бы не чувствовать себя под прицелом всевидящего объектива и глаз Миши.
По мере каждой их встречи, Вика всё лучше узнавала девушку с другой стороны, какую раньше не видела.

Виктория:  порой она выводила меня из себя своей детскостью, своими поступками, которые сама не могла или не хотела объяснять: она любила жвачки, из которых она раздувала большие пузыри с дымом от сигарет, она не хотела покупать лампы, довольствуясь кучей свечей и ноутбуком, она пила много таблеток от вечной мигрени, но не хотела идти к врачу. У неё было куча недостатков, но я обожала целовать её тату в виде переплетений папоротников, спускающихся по бёдрам к лобку, любила её неожиданные крепкие поцелуи, когда мы были вдвоём и лёгкие касания её рук на людях, её утренние и вечерние смс, заставляющие вспомнить её тонкие пальцы, пахнущие ароматным табаком. Я любила её достоинства, я любила её недостатки, но я никогда не говорила этого вслух…

Сдав все экзамены и поступив в нужные ВУЗы, девушки разъехались на лето: Вика, по традиции, с родителями в Италию, Мишель – во Францию к сестре (по её словам, впервые за последние несколько лет). Сообщения по электронной почте, смс, съедающие кучу денег из-за роуминга, редкие звонки, чтобы услышать голос, продолжали держать их обеих в тонусе, напоминая лишний раз, как они скучали по совместным вечерам, которые, после временной разлуки, стали ещё жарче и неудержимее. Оставшийся  август они проводили почти каждый день вместе, выезжая куда-нибудь в город, где Миша фотографировала природу, людей, Вику, старательно скрывающуюся из кадра. Гуляя на улицах, Мишель частенько незаметно приставала к своей девушке, прижимала к стенам домов, только им стоило зайти в какую-нибудь подворотню; поглаживала бёдра или маскировала объятия из-за тряски в метро, ходила с ней по магазинам, заманивая в примерочные кабинки и позволяя своим рукам немного пошалить с ней. Её умиляло то, как златовласка смущалась любых ей касаний, считая это запретным, неприличным, неправильным, но и отказываться от этого она не хотела. Они даже пару раз возвращались в тот самый клуб, с которого всё началось, но на этот раз, Мишель полностью уделяла всё своё внимание Виктории, игнорируя зазывающие улыбки парней и аппетитные формы девушек вокруг.
Иногда, обычно под вечер, они закрывались в квартире француженки, предупреждая родителей Вики о том, что ночь она проведёт у подруги. Девушки наслаждались каждой минутой, проведённой вместе, каждым поцелуем, каждым объятием. Они принимали вместе душ, прижимаясь друг к другу влажными мыльными телами, занимались любовью под струями воды или просто расслаблялись сидя в ванной, засыпанной ароматными благовониями и обставленной свечами из-за по-прежнему отсутствующего света, потом уходили в комнату, где вновь предавались сладкой неге в постели на шёлковых простынях, пропахших сигаретами француженки и духами Виктории. Заказывали еду на дом, смотрели фильмы или засыпали под музыку из плейлиста ноута Мишель, расставались утром и прощались до следующей встречи. Надо заметить, что после того, как у них начались отношения, Миша стала менее разговорчивой в сети, но с удовольствием компенсировала это при любой встрече.
- Я не хочу, чтобы между нами становился номер аськи, я не хочу ограничивать свои эмоции смайлами, я не хочу, чтобы однажды замолчав в ней, ты решишь, что темы для разговоров кончились вместе с интересом… - сказала она однажды, сидя в парке на лавочке и настраивая объектив, чтобы сфотографировать играющих детей.
- А как же то, что ты прячешься постоянно за фотоаппаратом от меня? – Вика доедала мороженое и наблюдала за теми же детьми.
Мишель сделала несколько снимков, загадочно улыбнувшись и ничего не отвечая на этот вопрос.
Началась учёба. Начались новые впечатления, новые люди, новое время. Вика чувствовала какое-то возбуждение от того, что теперь она совсем взрослая, теперь она могла делать всё что угодно, оставалось только дождаться пару месяцев до её совершеннолетия, чтобы всем заявить о своей самостоятельности в жизни. Конечно теперь она не могла видеться с Мишель так же часто как это было раньше и к сожалению, в том числе и из-за того, что они учились по разные сторона города от центра. Отчасти, может оно и было к лучшему, потому что её родители стали подозревать неладно, что их дочь стала совершенно пропадать из дому. Строгий контроль звонков и местонахождения был для неё не в первой, но теперь она была вынуждена изощряться, чтобы не слишком сильно задерживаться. Иногда они с Мишей встречались в метро и вместе ехали домой, но и это получалось крайне редко. У неё появились новые подруги, компания, с которой она тоже хотела проводить время, порой, возможно, обделяя свою возлюбленную лишней минутой. Несмотря на такие сложившиеся обстоятельства, Мишель по-прежнему была не особо разговорчива в сети, что наталкивало Вику на мелкую ссору и обиду, но и они заканчивались примирением: даже если девушка психовала и выходила из аськи, Миша, немного погодя, звонила на мобильный, чтобы успокоить «свою девочку» (как она её иногда ласково называла). Француженка не особенно распространялась о том, как у неё проходили дела, учёба, что она думала о своей новой группе, с которой ей предстояло проучиться без малого 5 лет. Мнение у нёе всегда было одно – «Скучно: скучные лица, скучные эмоции, скучные люди»…
Прошло несколько недель учёбы, Вика почти влилась в свой нынешний ритм, привыкла к людям. Конечно, с днём рожденья её поздравили только новоиспечённые подруги, но больше девушку беспокоил и немного разочаровывал факт того, что даже в утренней смс Мишель даже не обмолвилась словом о сегодняшнем дне. Было начало октября, и на улице царствовала приятная не очень холодная погода. Не застёгивая своего лёгкого пальто, Виктория вместе со своей компанией вышла из вуза, собираясь направиться в сторону метро, но заметив напротив входа знакомую фигуру, остановилась.
- Вы идите без меня, я вас догоню, может быть. Но если что, не ждите, - обменявшись быстрыми поцелуями с подругами, девушка быстрыми шагами приближалась к фигуре. – Ты что тут делаешь?!
На Мишель были надеты привычные джинсы с заниженной талией, кофта в большую клетку на пуговицах и неряшливый разноцветный шарф с лёгкой курткой. Она была увлечена рассматриванием фотографий и не сразу заметила подошедшую.
- Решила встретить тебя после учёбы. Это так плохо? – она выключила фотоаппарат, убирая его в сумку и доставая сигареты. Девушка знала, что Вика не любит нежностей на улице, поэтому обошлась простым поцелуем в щёку. – Торопишься домой?
- Ну, вообще да. Сегодня праздничное застолье, - Вика кашлянула в кулак, как бы намекая подруге о том, что она кое-что забыла.
- Это не займёт много времени, если ты ко мне зайдёшь, - поворачиваясь и неспешно идя к метро.
- Миша, прости, но сегодня у меня действительно нет на это времени, - уже начиная на неё злиться, но улыбка на лице француженки её тут же успокоила. Она знала эту улыбку, знала, что ей уже приготовлен сюрприз. Во всяком случае, эти ямочки не могли говорить именно сейчас ни о чём другом, и ей стало чуть теплее от осознания того, что она не забыла… не могла забыть…
Они доехали до дома только к вечеру. Мишель завела  златовласку в квартиру, но вместо привычного исхода действий, оставила её в комнате, сама скрывшись на кухне. Виктория увидела на кровати коробку, обёрнутую фиолетовой ленточкой. Не решаясь самостоятельно её открыть, она озадаченно посмотрела в сторону кухни и, получив добро хозяйки, открыла подарок, в котором лежал красивый фотоальбом, заполненный до конца, где были только фотографии Вики: все, которые делала сама Миша и, как ни странно, на большинстве она себе нравилась. В самом конце был снимок в белой майке, едва прикрывающей её ягодицы с одной из папок в руках рядом с зеркалом. С этой стороны обложки был прилеплен маленький конверт, в котором что-то лежало. Вика была крайне удивлена такому подарку и с волнением оторвала его верх – к ней на ладонь упал маленький ключ и тонкое золотое кольцо с мелкой россыпью какого-то драгоценного камня. Девушка так и села на кровать, не в силах отнять глаз от него. В этот момент подошла Миша, присаживаясь перед ней.
- Ты же не думала, что я забыла, Викки? – она взяла её правую руку и аккуратно надела кольцо на безымянный палец. На этом же пальце её руки красовалось точно такое же кольцо, только серебряное.
- А что за ключ?.. От чего он? – наблюдая за француженкой.
- В своё время узнаешь, - девушка загадочно улыбнулась, проводя подушечками пальцев по раскрытой ладони златовласки.
Виктория не могла больше ничего сказать, только заворожено смотреть на лицо Мишель, своей Мишель, которая иногда её злила, но чаще заставляла улыбаться. Как сейчас, когда эта мерзавка целовала её руку, её пальцы, её запястья… Она придумает что-нибудь. Она скажет родителям, что задержалась в ВУЗе, скажет, что были пробки, скажет что угодно, но останется ещё немного у своей соблазнительницы… Ещё немного…

Виктория:  я её неописуемо любила. Да, я злилась по мелочам, я раздражалась на её поступки, но безумно любила. И не могла сказать об этом вслух. То лето было самым счастливым в моей жизни, но я по-прежнему не могла признаться в своих чувствах. Или скорее боялась. Мы были вместе, но на меня давило всё: родители, беспокоящиеся, что у меня до сих пор не было парня, воспитание, которое не принимало однополые отношения, точнее, не включало их в себя, общество, в котором я постоянно была, и в котором мне нужно было держать лицо. Малейшая погрешность и так, как я жила раньше, я жить уже бы не смогла. Я боялась, что если произнесу слова вслух, то у меня появится повод беспокоиться, но не за себя, а за нас.

 Шли дни, шли недели. Появлялись новые заботы, проблемы, неожиданные встречи с одноклассниками в метро, посиделки в кафе с подругами, недовольство родителей такой беззаботной жизнью, редкие встречи с Мишель, которая иногда приезжала встречать Вику к её ВУЗу, чем однажды заставила себя представить наконец её подругам. Но никто не догадывался об их истинных отношениях. Вика прятала кольцо, подаренной ей на день рожденья перед родителями, но спокойно носила на людях, гордясь этим, словно доказательством того, что она счастлива со своей парой и плевать она хотела на остальных, пока однажды не пересеклась в метро  с тем парнем, который учился в параллельном классе. Встреча была неожиданная, но, как ни странно, весьма тёплая для обоих. К сожалению, ему нужно было выходить раньше, поэтому они обменялись на всякий случай телефонами, чтобы потом как-нибудь созвониться и возможно встретиться. Вика с удивлением для себя обнаружила, что больше не испытывала к нему тех трепетных чувств, что были раньше: больше не подкашивались коленки, не было даже желания строить ему глазки, - она была абсолютно спокойна и даже более натуральна, чем обычно. Может быть, это было потому, что у неё уже была Миша, может потому, что теперь она не видела в нём прежней сексуальности или какого-то шарма… В любом случае, она взяла его телефон не для того, чтобы в тайне созваниваться и встречаться, а машинально. На всякий случай, почти сразу забыв про него, как приехала домой.
Близилось время зачётов. Признаться, Вика больше переживала по поводу учёбы Мишель, уже не однократно грызясь на неё, что она слишком часто прогуливала занятия из-за своих фотосессий, к которым, кстати говоря, она безудержно ревновала, представляя, что перед Мишей раздевается очередная какая-нибудь незакомплексованая, в отличие от неё, девушка или парень, встаёт в откровенные позы, после чего француженка обязательно соблазняется на быстрый перепих. На все ревнивые сцены, Миша сначала огрызалась, поддаваясь эмоциям, и уже не раз думая о том, что пора бы заканчивать с этими чувствами, но всё равно звонила своему златовласому ангелу по ночам и просила её простить, уговаривала, что ничего не было, что это не больше, чем способ подрабатывать.

Мишель:  я не изменяла ей. Это странно с моей стороны, но у меня просто не возникало желания делать с кем-то тоже, что и с ней. Мне нравились мальчики с моих собственных снимков, мне нравились девочки, раскрепощающиеся после половины бутылки вина и потом охотно раскрывающихся передо мной, но… я просто их не хотела. Было пару раз, что они пытались меня соблазнить, и я почти поддавалась, но, вспоминая о моей Викки, я хладнокровно выскальзывала из объятий, утверждая сроки обработки фотографий и всегда получая плату вперёд, уходила домой, в метро читая учебники из моего ВУЗа. Хотя, надо признать, что это скорее было не больше чем показухой. Мои головные боли усилились, появилась тошнота, и глаза иногда застилало словно пеленой. После долгих уговоров Вики, я решила перед новым годом сходить к врачу…

Мишель подтянула свои зачёты по баллам на удовлетворительно и была допущена к сессии. Вика, в свою очередь была в рейтинге по курсу в первой десятке. Радуя родителей и всё больше проводя времени с подругами, она обещала провести зимние каникулы перед экзаменами с Мишей. Они могли бы ездить по городу дальше, благо зима была не из самых холодных, могли бы продолжать гулять, Вика бы терпела раздражающие щелчки фотоаппарата Миши, снова убегая от прицела объектива, могли бы посидеть в тёплом кафе, встретиться с одноклассниками, но… К сожалению, Викторию увезли на бОльшую часть дней в деревню, оставив в её распоряжении перед первым экзаменом всего пару дней; один из дней она и посвятила своей любимой.
Впервые за долгое время они были по-настоящему близки друг с другом, как когда-то летом, проводя совместные ночи в окружении свечей и сигаретного дыма в компании с бутылкой ликёра для Вики и вина для Мишель. Может быть именно это была главная причина того, что француженка была так же нежна с ней как в их первый раз на этой же постели, с упоением лаская тело мягкими поцелуями и нежными касаниями, не упуская ни секунды, чтобы продлить хоть немного это приятное тепло, разливающееся внутри неё от каждого проведённого вместе мгновения.
Через два дня был первый экзамен, как у Вики, так и у Миши. Они договорились созвониться, как обе закончат, чтобы потом встретиться, потому как результаты должны были сказать сразу после сдачи билета. Вика сдала свой английский на четвёрку, но особо по этому поводу не переживала; отписавшись о себе Мишель, она уже решила поехать домой, т.к. всем её подругам почему-то внезапно понадобилось разъехаться по делам, но в метро она встретилась с тем самым одноклассником, который, по удачной случайности, тоже сдал экзамен и вполне успешно. Без задней мысли, она приняла приглашение на кофе: всё равно ждать Мишу, так что лучше это было сделать в компании, тем более, что ей всё же было интересно знать как продвигаются его успехи после школы – как-никак учились вместе…
После почти получаса беседы, у Виктории зазвонил телефон с темой француженки.
- Да, привет. Как ты?.. У меня хорошо, сдала на 4, а ты?.. я? Я с моими сижу в кафе, - златовласка подмигнула парню, в знак того, что звонящему лучше не знать всей правды, - Так мы сегодня встретимся?.. Оу… опять твои заказы?! Ну да, хорошо, хорошо… Вечером спишемся.
- Парень? – с улыбкой, отпивая кофе
- Да… типо того, - закрывая телефон и зло бросая его в сумку, девушка, как ни в чём не бывало, вернулась к прежней теме беседы…
После этого разговора Вика не видела Мишель в сети около недели, собственно как и на мобильные звонки и сообщения она не получала ответа. За это время она буквально сума сошла от волнений и переживаний: пыталась найти хоть каких-то её друзей, узнать, где она могла бы быть, приходила к ней домой, названивая в дверь, но получив от соседей ответ, что не видели её ровно столько же времени, как и сама девушка, перестала. Она ходила по улицам и старалась встретить её или услышать спасительный для неё щелчок фотоаппарата рядом, почувствовать запах её сигарет, её духов, - чего-нибудь!.. Девушка чуть не забыла про свой второй экзамен, который она еле сдала на тройку из-за отсутствия подготовки из-за этой нервотрёпки. Больше всего её волновал вопрос: что именно могло произойти, какова могла быть причина такого неожиданного исчезновения? Неужели всё было только из-за одного их разговора в тот день? Ну да, Виктория немного разозлилась на Мишель за то, что она променяла встречу с ней на какую-то очередную бабу, но это было обосновано! Волнение переросло в страх, страх – в негодование, негодование – в злость. В конце концов, всё должно было иметь меру, в том числе и такое поведение!
На выходные родители Виктории снова уехали к друзьям, оставив девушку одну дома, т.к. на следующий день у неё должен был быть следующий экзамен. Она честно сидела готовилась к предстоящему, иногда по привычке отвлекаясь на интернет и проверяя то почту, то список пользователей в сети, на случай, если бы её француженка вновь объявилась. Услышав звонок в дверь, она с некоторой озадаченностью пошла открывать, ни о чём не подозревая…

Виктория:  я была готова убить её! Она истрепала мне нервы до такой степени, что у меня резко учащался пульс от каждого звонка на мобильный, на городской, вздрагивала от пищания аськи в компьютере, надеялась, что она ещё жива, что она наконец объявится… да, разумеется я бы на неё накричала, возможно даже ударила бы, ушла, чтобы успокоиться и подумать, но потом вернуться, крепко обнять, сказав какая она дурочка… Я была готова именно на такой исход, это было бы лучше, намного лучше. Простила бы ей всё, всех её фотомоделей, все её жвачки, наконец сказала бы ей как я её люблю и плевала бы на дальнейшее, на все свои предрассудки. Только бы она вернулась обратно в мою жизнь…

На пороге стояла Мишель. Вид у неё был не из самых лучших, даже правильнее было бы сказать – паршивый: джинсы в некоторых местах подраны, куртка слегка запачкана, молния на кофте сломана и держалась на какой-то булавке в области груди, волосы слегка взлохмачены и явно были не первой свежести – от них пахло табаком сильнее, чем обычно. В руке она держала синий шарф, прожженный в некоторых местах. Кашлянув, девушка подняла голову, не смотря в глаза Вике.
- Можно войти? – более хриплым, чем обычно голосом, спросила она, нащупывая в карманах сигареты.
Виктория была настолько обескуражена внешностью француженки, что не нашла ничего, что бы сказать. На лице почти не было косметики, и только мешки под глазами выдавали долгое отсутствие сна. Ничего не говоря, она отошла от двери, пропуская её внутрь. Она хотела спросить, что может быть девушка хотела воды или чего-то ещё, но в горле как ком застрял, мешая говорить. Миша стянула с себя кроссовки, сняла куртку, засовывая в рукав свой шарф, повесила на крючок ко всей остальной верхней одежде, всё это время пошмыгивая носом и периодически кашляя.
- Нам… надо поговорить… - глубоко вздохнув и убрав волосы назад рукой, наконец выговорила француженка, заходя в комнату к Вике, следующей за ней шаг за шагом.
- Да, ты права. Нам действительно надо поговорить! – наконец обретя обратно свою способность говорить, встала возле рабочего стола, в то время как гостья осталась стоять возле дверей, облокотясь о косяк плечом. – Где ты…
- Это выше моих сил.
Вика не успела договорить свой вопрос, как тут же была сбита с толку новой фразой девушки.
- Что?
- Это… выше… моих… сил… - медленно повторила Мишель, убрав руки в карманы джинс и смотря куда-то в сторону от златовласки.
Виктории казалось, что она раньше слышала эту фразу, только не помнила где и от кого, хотя кажется даже от самой Миши… Раньше. Давно. Очень давно. И ничего хорошего она не предвещала…
- Что ты имеешь в виду?
- Что? Нас… Это просто выше моих сил. Ты… Знаешь, я думала это было что-то реальное, какое-то действительно реальное чувство, но… Нет, это оказалось самообманом и, надо сказать, приятным. Это выше моих сил. Ты для меня была всего лишь игрушкой. Я тебя использовала для своих утех. Я же… Я же просто машина для секса, ты этого не поняла? Я не могу чувствовать. Это выше моих сил. – она говорила иногда запинаясь и перебиваясь на кашель, но так и не смотря на Вику, которой стало противно от этих слов, что она отвернулась к окну, опираясь о стол руками.
- Это бред, я тебе не верю! – сжимая руки в кулаки и кусая губы.
- Нет, это правда. Это правда выше моих сил. Я никогда не могла воспринимать людей как что-то большее, чем получение удовольствия. А ты просто была моим удачным экспериментом. Но сейчас… Это выше моих сил. Сначала было весело, смотреть как ты забивала на подруг ради меня, врала родителям, ради встреч со мной… Я была твоей первой, мне это тоже было очень приятно… Я никогда ни у кого не была первой… Но как оказалось это выше моих сил терпеть эту игру в отношения дальше. Твои попытки меня контролировать - они меня бесили! Мне не хватало свободы дышать с тобой. Это выше моих сил… Где я была всю эту неделю? Спроси! Спроси меня ещё раз! Я тебе отвечу, что отлично проводила время в компании друзей из клуба и трахалась с ними! Оргия десятка тел, растянувшаяся на неделю! От меня даже пахнет до сих пор ими! И они ничего от меня не хотели, ничего, в отличие от тебя!..
- Заткнись! Я не верю тебе! Слышишь?! Я тебе не верю! Ты же… ты же признавалась мне в любви!.. – Вика закрыла уши ладонями, лишь бы не слушать то, что говорила некогда любимая ею девушка. Каждое слово словно нож врезалось ей в грудь и мешало дышать, мешало думать, мешало…
- А это было для остроты ощущений… Ты же не думала, что такая как я могу полюбить такую как ты? Нет, это выше моих сил…
- Да прекрати ты талдычить эту проклятую фразу! – девушка срывалась на крик.
- Я видела тебя с ним тогда в кафе… ты выглядела счастливой. У вас давно с ним что-то есть, да? Лучше бы было. Он наверное неплохо трахается, да? Он уже успел порвать тебя, наверное. Ц! Он во всём меня обгонял: во владении твоего сердца, твоих губ, теперь и ****ы, да? Но знаешь, я даже готова тебе это простить, хотя бы потому, что ты мне больше не интересна… ты была интересна, когда была одна, такая милая, влюблённая, податливая, скромная… Слушать как ты молила меня не останавливаться, как какая-то шлюха, которая всё это время скрывалась внутри тебя… но сейчас… - Миша покачала головой, сглатывая и снова заходясь кашлем. - Это выше моих сил… Всё кончено, Вика. Я никогда тебя не любила и не люблю.
Девушка дрожала, стоя у стола и только благодаря ему не падая с ног от всей услышанной грязи. Её трясло, в горле было сухо, в голове пусто и больно дышать… Её глаза беспорядочно бегали по шторам, окну, столу – лишь бы зацепиться за что-нибудь взглядом, лишь бы не потеряться и не потерять самообладание… Лишь бы…
- Уходи вон… - тихо, но отчётливо, не поворачиваясь лицом, боясь, что может не сдержаться и расплакаться прямо сейчас, глядя в глаза этой твари. – ПОШЛА ВОН! – закричала, зажмуривая глаза, чтобы не проронить на виду у неё ни слезы. Показать себя с сильной стороны, не смотреть…
Мишель подняла голову, смотря на спину свой златовласки… Нет, стоп. Уже не своей. Уже просто девушки, с которой когда-то были близкие отношения… долгие близкие отношения, ради которой она была готова на очень многое… и теперь безучастно наблюдала как смотрела как дрожат её пальцы, плечи… Выпрямившись, Миша протянула к ней руку, чтобы прикоснуться к этим плечам, крепко обнять её, прижать к себе, закричать вместе с ней, но держать её в своих руках, быть с ней рядом, умоляя её простить. Но  вместо этого девушка сжала протянутые пальцы в кулак, развернулась и быстро ушла из комнаты, натягивая на себя свои кроссовки, и на ходу надевала куртку, уже сбегая по лестнице, чтобы выбежать на лицу, где был воздух, где был сильный снегопад, где была она в последний раз с залитым горячими слезами лицом…

Виктория:  я… я не ожидала… Не ожидала такого предательства. От человека, которого любила, которому отдалась, которому доверилась. Я… Я не верила, что это произошло со мной, я отказывалась верить, что это была я и я только что была забита камнями и помоями, а та, что была для меня почти всем, с удовольствием ещё и размазала это всё по моей коже, вплела в мои волосы и в конце плюнула и растоптала. Меня будто бросили голой посреди улицы на посмешище всему народу. А она держала меня на поводке, чтобы я не смела подумать убегать… Она меня унизила, уничтожила уже во второй раз… Я её возненавидела… Всеми фибрами души я её возненавидела. Насколько это было возможно, самой лютой ненавистью я проклинала её, умоляла, чтобы она всю жизнь была несчастной и мучилась… Всю жизнь мучилась так, как я страдала после её слов… Слов, заставивших меня смотреть на мир по-другому. Заставивших жить иначе. Заставивших меня уйти в глубокую депрессию почти на несколько месяцев…