Папа Мартин 1 - эпизод нашей истории?

 Папа Мартин 1 - эпизод нашей истории ? 
 
http://www.st-martin.ru/hrmartin.htm, http://otdihsnami.ru/sevastopol-1.shtml.htm
http://www.chersonesos.org/?p=out_md_vlahern, http://www.st-martin.ru/hrmartin.htm

Память о заметных личностях отечественной истории около 26 веков хранит Крым (с учетом Приазовья), где более 10 веков назад (в немалой степени новгородский) князь Владимир принял крещение. Но за два века до него – более 12 веков назад – это совершил и новгородский князь Бравлин (вероятно, Буревой по другим источникам)
http://www.proza.ru/2010/01/18/900

Информационные сайты нынешнего Судака (бывшего Сурожа) сообщают об этом так

В наших старых рукописных сборниках, минеях и торжественниках встречается рассказ, как вскоре после кончины св. Стефана Сурожского, стало быть в конце VIII или в начале IX века, на Сурож, теперешний Судак, напал русский князь Бравлин. Он пришел из Новгорода, и, прежде чем осадить Сурож, опустошил все побережье Черного моря, от Корсуня до Керчи. Десять дней продолжалась осада Сурожа, но на одиннадцатый, когда удалось взломать Железные ворота, город пал и был предан грабежу. С мечом в руке сам Бравлин бросился к св. Софии, где покоились в драгоценной раке мощи святого Стефана, рассек двери храма и захватил его сокровища. Но тут случилось чудо. У раки святого постиг князя паралич. Поняв кару свыше, Бравлин вернул храму все награбленное, и, когда это не помогло, приказал своим воинам очистить город, отдал святому Стефану всю награбленную в Крыму церковную утварь и, наконец, решил креститься. Преемник святого Стефана архиепископ Филарет, в сослужении местного духовенства, тут же совершил крещение князя, а затем и его бояр. После этого Бравлин почувствовал облегчение, но полное исцеление получил лишь тогда, когда, по совету духовенства, дал обет освободить всех пленных, захваченных на крымском побережье. Внеся богатый вклад святому Стефану и почтив своим приветом местное население, князь Бравлин удалился из Сурожских пределов.
Таково содержание легенды, которая представляет для нас, русских, несомненный интерес.
В самом деле, Сурожская легенда говорит об историческом факте, не известном нам ни по летописи, ни по другим источникам. Она называет имена действующих лиц и место действия, устанавливает приблизительную дату события, и всем этим проливает некоторый свет на эпоху, на полстолетия предшествующую той, с которой мы привыкли связывать выступление русских на историческую арену.
Сам по себе факт отвечает возможностям времени. Ныне окончательно установлено, что поход русских на Царьград времен Аскольда и Дира, отнесенный летописью к 866-му году, имел место в действительности в 860-м году, то есть ранее официальной даты бытия Руси. Но если в половине девятого века мог быть совершен морской поход на дальний Царьград, то мысль о более ранних походах на более близкие крымские колонии напрашивается сама собой.
Пусть перед нами только легенда, носящая яркую религиозную окраску, но если ее показания не противоречат исторической обстановке, то нет оснований отвергать иллюстрируемый ею факт. Ведь, как показал обнародованный отрывок из жизни Василия Нового, самые фантастические произведения агиографической литературы передают иногда безусловно точно отчет о событии.
Наша Сурожская легенда связана с именем Стефана Сурожского. Св. Стефан — лицо историческое, и память о нем закреплена минологием Василия конца X века. По этому минологию св. Стефан пострадал за иконы при царе Константине Копронимс (741 — 775гг.), и нет никакого сомнения, что это его подпись дошла до нас в протоколе пятого заседания на седьмом вселенском Никсйском соборе 787-го года («Стефан, недостойный епископ города Сугдайского, охотно принимая все вышеописанное, подписался». Сугдею или Сугдаю — русские называли Сурожем).
То обстоятельство, что греческая церковь не празднует памяти этого святого, не должно смущать исследователя, так как Стефан Сурожский был местный святой,- и чествование его могло не выходить за местные крымские пределы. А что в Крыму, и именно в Суроже, он был почитаем, — доказывает Сугдейский синаксарий XII века, найденный в сороковых годах прошлого столетия в библиотеке греческой богословской школы на острове Халки (близ Константинополя).
В нем помещено краткое житие Стефана Сурожского и на полях сделаны пометки последующими обладателями рукописи XIII и XV веков, пометки, относящиеся к интересам и событиям местной сурожской жизни. Из этих пометок можно заключить, что память св. Стефана праздновалась, как у нас теперь, 15-го декабря, что мощи его покоились на алтаре св. Софии, и что в Суроже в честь его была построена церковь, которую, вместе с св. Софией, разрушил в 1327-м году некий Агач Пасли. Уцелели ли при этом мощи св. Стефана и сохранились ли они после того в Суроже до времени окончательного разгрома города турками в конце XV века, не выяснено.
Но если мы не знаем ни одного подробного греческого жития Стефана Сурожского с приведением посмертных чудес и в том же числе чуда с русским князем Бравлиным, то такие жития святого в древнерусской литературе XV— XVI веков не составляют исключения.
Еще в начале XV века в Москву прибыл из Сурожа Стефан Васильевич Сурожский (родоначальник Головиных и Третьяковых), и, может быть, он-то и завез на Русь житие св. Стефана, как остроумно догадывается В. Васильсвский в своем известном труде «Житии св. Георгия Амостридского и Стефана Сурожского». Вероятно, переводом на русский язык он и популяризировал привезенное житие.
Для успеха такой популяризации почва была вполне подготовлена постоянными торговыми связями русских с сурожцами. Шелковые сурожские товары были в большом ходу, а в Новгороде был особый Сурожский двор. Русские жили в Суроже, как сурожане на Москве, и имя сурожанина недаром запечатлено в наших былинах.
Из пометок на полях Сурожского синаксария мы знаем, что сурожане чествовали память новоявленных русских святых, князей Давида и Романа, тем понятнее было чествование на Руси греческого Сурожского святого.
Надо думать, что русское житие Стефана появилось именно в XV веке, а не раньше, так как в состав его вошло заимствование из жития Петра митрополита, а митрополит Петр умер в начале XV века. Такое житие от XV века дошло до нас в сборнике Румянцевского музея № 435, и страницы этого сборника, относящиеся к походу Бравлина, мы приводим ниже.
С этого же времени на житие Стефана начинают делаться посылки. Так, в жизнеописании преп. Дмитрия Прилуцкого, составленном во второй половине XV века, как отметил В. О. Ключевский, приведен рассказ из Стефанова жития.
В XVI веке житие Стефана Сурожского рассматривается уже как важный исторический документ, и приведенный в нем рассказ о походе князя Бравлина принимается как факт. Так Степенная книга царского родословия говорит:
«Иже и преже Рюрикова пришествия в словенскую землю, не худа бяша держава словенского языка; воинствоваху бо и тогда на многие страны, на Селунский град и на Херсон и на прочих тамо, якоже свидетельствует нечто мало от части в чудесах великомученика Дмитрия и святого архиепископа Стефана Сурожского».
Однако в последующее время доверие к исторической ценности жития падает, и эпизод с князем Бравлиным не входит ни в печатный пролог 1642-го года, ни в Минеи-Четьи Димитрия Ростовского. Постепенно легенда о походе на Сурож ускользает из историко-литературного кругозора, и забывается настолько основательно, что только благодаря найденному Востоковым одному рукописному сборнику с легендой, наши историки снова вспомнили о ней с половины XIX века.
Разбирая и оценивая достоверность этой легенды, приходили к самым различным заключениям. Одни принимали, другие отрицали ее, третьи приурочивали сообщаемый в легенде факт к более поздним временам. Составилась целая литература предмета. Кунпк и Гедеонов, Иловайский, Макарий, Филарет и Порфирий, Соловьев и Бестужев-Рюмин посвятили легенде свои строки. Но особенно обстоятельно, с полной тщательностью разобрал вопрос В. Васильсвский. Анализируя материал, Васильсвский заключает, что русский излагатель легенды несомненно кое-что добавил от себя сверх того, что было в греческой рукописи, не той, которая дошла до нас с кратким житием Стефана, а другой, содержавшей житие с посмертными чудесами, до нас не дошедшей. Так, приспособляясь к тогдашним литературным вкусам русского общества, он внес добавления из жития Иоанна Златоуста и Петра Митрополита. Однако автор славяно-русской редакции Стефанова жития в отношении фактической стороны строго держался греческого источника. Он не сделал промаха ни в наименовании храма, где почивали мощи, ни в других случаях и сохранил имя Бравлина, не пытаясь даже пояснить русскому читателю это малопонятное для него имя.
Такие попытки, впрочем, делались позднее переписчиками русского Стефанова жития. Так, в сборнике Румянцевского музея № 434 — XVI века вместо: князь Бравлин — написано: князь бранлив. Конечно, если бы в начальной редакции стояло бранлив, то это слово, не вызывая недоразумений, удержалось бы переписчиками и не перешло в непонятное имя Бравлина.
Итак, у нас нет основания допускать, что легенда о походе Бравлина сочинена автором русского жития Стефана Сурожского, а не почерпнута им из греческого источника. Если вспомнить, что кроме жития св. Стефана в русский церковный обиход вошла и служба святому с двумя канонами, что в одной из стихир службы Стефан величается защитником сурожан и хранителем града, что там же воспевается факт, когда нападавшие на Сурож потерпели неудачу и посрамление и что служба святому была, очевидно, составлена в Суроже, где покоились его мощи, где был в честь его построен храм и где праздновалась его память, — то все это только подтверждает, что в полном греческом житии должны были заключаться посмертные чудеса святого и в том числе и чудо с князем Бравлиным, напавшим на Сурож.
Автор этого полного греческого жития св. Стефана, вероятно, жил в относительно близкое к нему время, потому что до него дошли все подробности его жизни и народный рассказ о посмертных чудесах, с сохранением в точности имен и названий, исторически правильных.
И нельзя сомневаться, что передавая посмертное чудо с князем Бравлиным, он имел в виду известный ему исторический, а не вымышленный факт нападения русских на Сурож.
На Сурож, как и на все побережье Крыма, в те времена не раз нападали варварские отряды, грабили и опустошали богатые берега. Об этом свидетельствует, например, итальянская легенда о перенесении мощей св. Климента, исторический характер которой не подлежит сомнению; а житие Георгия Амастридского, которое дошло до нас в греческой рукописи, устанавливает, что нападения русских на черноморское побережье имели место ранее 842 года.
— Таким образом, следует признать, что какой-то русский князь Бравлин в конце VIII или в начале IX века, сделав успешный набег на побережье Крыма, действительно осадил и взял Сурож, и вполне допустимо, что, под непосредственным впечатлением своего соприкосновения с христианским миром, приобщился и сам к нему.
Кого же автор грек той эпохи мог иметь в виду под именем русских или россов?
К тому же заключению приводит сопоставление текстов Торжественников Румянцевского Музея N9 434 и 435.
Греческий писатель X века Лев Диакон в одном месте говорит, что император Никифор послал Калокира к тавро-скифам, называемым обыкновенно россами, и что Калокир, пришедший в Скифию, понравился начальнику тавров (Святославу). Надо думать, что и автор Стефанова жития, говоря о русских, имел в виду тех же тавро-скифов, обитавших в Приднепровье, в Тмутаракани и в Тавриде.
Над этими тавро-скифскими племенами господствовали хозары, но господство хозар было непрочное, так что подвластные им народы имели возможность действовать в иных случаях вполне самостоятельно.
В 839 году, по словам Вертинской летописи, в Ингельгейм к Людовику Благочестивому прибыли через Константинополь, вместе с постами Императора Феофила, послы от имени какого-то Хакана и заявили, что их зовут русскими.
Хакан? Был ли то их прямой государь или хазарский каган — верховный властитель, трудно сказать.
Но и это посольство отчасти говорит за то, что сообщаемые сурожскою легендою сведения о походе русского князя Бравлина на Крым и Сурож — не выдумка, а исторически вполне допустимый факт.
Само непонятное имя Бравлина не носит ли вестготского отпечатка? (Известен, например, вестготский епископ Брулинен).
Легенда указывает и место, откуда пришел наш Бравлин; это — Новгород. Одни догадываютя, что русский излагатель сам от себя добавил в греческое сведение о походе название русского города, где был особый Сурожский двор; другие допускают, что писатель-грек имел в виду не русский Новгород, а тот Неаполис (Новгород), который упомянут в декрете Диофанта и который находился вблизи нынешнего Симферополя.
Мы решили привести сурожскую легенду в том ее освещении, в котором она представляется современными нам исследователями, имея в виду, что в широких кругах русского общества легенда эта мало известна и что знакомство с научными трудами исследователей не всем доступно.
Память о св. Стефане и доселе чтима в Судакском округе. Верстах в пятнадцати от Судака, в Кизильташских горах, ютится монастырь его имени, русский монастырь пятидесятых годов прошлого столетия, но монахи уверяют, что монастырь построен на том именно месте, где во времена, близкие к Стефану, был построен храм в честь этого святого. Имя Стефана распространено и в русском и в инородческом населении общины, но народ не сохранил памяти ни о св. Софии, где покоились мощи святого, ни о храме его имени в Судаке; остались памятны лишь Железные ворота. Неподалеку от немецкой колонии, в сторону Нового света, выход из ущелья и доселе носит имя железных ворот, а вблизи можно найти остатки старинных построек.
Не здесь ли нужно предположить местоположение Сурожа времен св. Стефана и похода на Сурож русского князя Бравлина?

Под Херсонесом, где принимал крещение Владимир, знаменит Инкерман - "пещерный город" на Монастырской скале, основанный в VI веке. В нижней части Монастырской скалы находится пещерный монастырь святителя Климента, возникший в VIII - XI веках. Основание Инкерманского Свято-Климентовского монастыря связано с иконоборческим движением в Византии в VIII–IX веках, эмиграцией монахов и распространением христианства в Таврике. В крымских пещерах спасались ревнители истинной веры и в чистоте хранили евангельское учение. В 988 году в Херсонесе принял крещение великий князь Владимир, получив в дар главу святого мученика Климента Римского. В годы турецкого владычества монастырь прекратил свое существование, но в 1850 году возродился под именем инкерманского скита святых Климента и Мартина. Главный храм монастыря, освященный во имя святого священномученика Климента, - это один из самых больших пещерных храмов Крыма. Он имеет форму трехнефной базилики; в алтаре, наверху ниши для запрестольного образа - традиционное византийское рельефное изображение "процветшего" креста в круге. Единого мнения о времени сооружения базилики нет (от VI до VIII веков), но храм считается самым древним, по крайней мере в Европе. Рядом с храмом святого Климента находится храм святого апостола Андрея Первозванного, который, по преданию, был высечен при святом Клименте. Датируется примерно 96-м годом н.э. Третий пещерный храм — храм святителя Мартина Исповедника, папы Римского представляет собой однонефную базилику. Он перепланирован и благоустроен в ходе реставрационных работ, проводившихся в монастыре в 1867 году. Общий коридор соединяет все три храма и выполняет роль нартекса (внутренняя закрытая, паперть-вестибюль), в котором могут размещаться верующие во время богослужения. В левой стене коридора, перед входом в храм святителя Мартина, имеется вырубленная в скале усыпальница. После победы советской власти в Севастополе наступило время испытаний для Климентовской обители. В январе 1926 года было принято решение о ее ликвидации, а в ноябре 1931 года из бывшего монастыря было изъято церковное имущество. Незадолго до Великой Отечественной войны в пещерных помещениях находилась запасная радиостанция командующего Черноморским флотом. В войну, во время обороны Севастополя здесь был расположен штаб 25-й Чапаевской дивизии. В этот период были разрушены многие постройки монастыря, но, к счастью, пещерные храмы уцелели. Основная доля разрушений наземных сооружений и отделки храмов пришлась на 60-80-е годы XX века. Пещерный храм во имя святого священомученника Климента лишился украшавших его колонн, мешавших съемкам фильма. В 1991 году монастырь был возрожден и в настоящее время принадлежит Украинской Православной Церкви Московского Патриархата
http://www.st-martin.ru/hrmartin.htm

Христианство в Крыму в целом имеет древнюю историю. По преданию, первым крымчан проповедовал апостол Андрей Первозванный. Также согласно преданию именно в Крыму около 97 года принял мученическую смерть святой Климент, папа римский.

В начале IV века Константином Великим христианству был придан статус государственной религии Римской империи. В этот период Риму принадлежали бывшие греческие поселения Боспорского царства и Херсонес. Остальная территория Крыма была захвачена в III веке германским племенем готов. Христианские миссионеры вели среди готов достаточно успешную миссионерскую деятельность. После легализации христианства на территории Крыма возникли три епархии — Боспорская (с центром в Пантикапее, современная Керчь), Херсонесская и Готская. Боспорский и Готский епископы участвовали в Никейском соборе 325 года, епископ Херсонеса Эферия подписал акты Константинопольского собора в 381 году. В конце IV века после распада империи на Западную и Восточную Крым оказался в сфере интересов Константинополя. В 655 году в Херсонесе умер святой Мартин I, папа римский, сосланный сюда византийским императором за осуждение монофелитства. В VIII веке в Крым переселилось из Малой Азии большое количество иконопочитателей, преследуемых пришедшими к власти иконоборцами. Число епархий увеличилось до 5, были созданы Сурожская (с центром в Судаке) и Фулльская (местоположение неизвестно)[1]. В IX веке Херсонес посетили просветители славян святые Кирилл и Мефодий, которые утверждали веру местных жителей. Кирилл вывез из Крыма часть мощей святого Климента и преподнёс их папе римскому Адриану II. Культ святого Климента стал в этот период в Крыму первостепенным. Храмы в память о Клименте вствали на Руси, в т.ч. и в Новгороде.
http://ru.wikipedia.org/wiki/Католицизм_в_Крыму
http://www.sedmitza.ru/text/435756.html

Климент как бы известен. Но вот папу римского Мартина 1 в отечественную историю допускают не очень, как и первые столетия средневековья в этой истории далеко не всегда чтят.

Мартин I (папа римский)
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Мартин Исповедник (лат. Martinus PP. I) (? — 16 сентября 655 года[1]) — папа римский с июля 649 по 17 июня 653. Родился в умбрийском городе Тудертума. До 649 года- римский нунций в Константинополе. Осудил монофелитов как еретиков на Латеранском соборе в 649, где также был осужден эдикт императора Константа II, запрещавшего осуждение монофелизма. Экзарх Олимпий, по приказу императора, пытался убить папу, но неудачно. Новый экзарх Феодор Каллион в 653 году арестовал Мартина и отправил его на остров Наксос, после чего папа был вызван в Константинополь на суд, где и подтвердил своё решение по осуждению монофелизма.
Наконец, Мартина сослали в Херсонес, где он и умер 16 сентября 655 года. Мощи его после осуждения монофелитов были перенесены в Рим. Память папы Мартина отмечается католической церковью 12 ноября.
http://ru.wikipedia.org/wiki/Мартин_I_(папа_римский)
http://ru.wikipedia.org/wiki/Монофелиты

Вот так… Даже без литературы.

Обратимся к более сведущим авторам.
Сорочан С.Б.
Еще раз о письмах папы Мартина I и о положении византийского Херсона и его климате
V Боспорские чтения. 2004. С. 342-348.


Данные археологических источников, в частности, материалы крымских могильников никак не увязываются с утверждением о том, что северное направление торгово-экономической политики Империи ромеев находилось с VII в. в небрежении, а Херсон, отрезанный тюрками и другими кочевыми пришельцами от смежного земледельческого района, оказался "в плачевном положении", лишен регулярной связи с Малой Азией и "попал в тиски нищеты и голода", якобы согласно письмам жившего там с 15 мая по 16 сентября 655 г. ссыльного папы Мартина I.
Комментируя перевод этих писем, давно привлекающих внимание исследователей, О.Р. Бородин сделал вывод, что сложившееся в это время напряженное положение с продовольствием в городе объясняется ослаблением торговых связей между Южным берегом Понта и Херсоном с 30-х гг.
VII в. в связи с нашествиями арабов во внутренние области Малой Азии. Видимо, это же мнение разделяет В. Зайбт, когда пишет о критическом положении, в котором оказалась Империя в результате "гнета арабов". Но насколько вески основания, чтобы рассматривать упомянутые письма только под таким, "кризисным" углом зрения?

В определенной мере такого рода предположение строится на абсолютизации негативного действия военного фактора, что уже само по себе неправомерно, поскольку последний проявлялся в ранее средневековье, главным образом, в форме рейдовой войны и не мог вызвать повсеместно длительных кардинальных изменений. К тому же ранние походы при Омаре I (634 - 644) и Османе (644 - 656) нанесли урон лишь Киликии, Каппадокии и некоторым другим восточным пограничным районам Малой Азии, но не затронули земель к северу и западу от гор Тавра, то есть глубин полуострова, а южночерноморского побережья, с которым тесно контактировал Херсон, нападения мусульман, похоже, вообще не достигали, если не считать кратковременного захвата Трапезунда в 654 г. полководцем Моавией. Начавшаяся вскоре гражданская война вынудила арабов оставить почти все захваченные Моавией территории, кроме сохранения протектората над Арменией. Причем описанная Мартином I ситуация относится к тому времени, когда вследствие войн и внутренней борьбы политическая роль тюрок уже сошла на нет, их каганат пришел в окончательный упадок к середине VII в., а новые пришельцы - хазары, как уже было сказано, стали закрепляться в Таврике лишь с 80-90-х гг. VII столетия.

В 651 г. конфедеративная держава тюрков подчинилась Китаю, прикаспийские хазары освободились от Западнотюркского каганата, а Хазарский каганат получил независимость и стал набирать силу за счет присоединения протоболгар и других соседних народов. Уже в 654 г. арабы совершили первый набег на северо-кавказские впадения хагана, после чего тюрко-хазарское противостояние халифату на многие десятилетия сосредоточилось в Закавказье. Во всяком случае при халифе Османе в 644-656 гг., судя по источникам, хазары вели войну с мусульманами в районе г. Беленджер, весьма далеко от Таврики. Следовательно, сваливать кризис, если он вообще имел место, на "тюрко-хазарское завоевание", происшедшее в Крыму накануне появления здесь папы Мартина, тоже не приходится.

Процесс нарастания тюрко-хазарского влияния в областях византийского пограничья, очевидно, долгое время сопровождался сохранением мирных взаимоотношений. Возможно, правитель Западнотюркского каганата, который представлен в источниках как гуннский вождь, в 619 г. побывал в Константинополе, а его свита крестилась. Ведь в 626-628 гг. тюрки пошли на добровольный союз с василевсом Ираклием (610-641) в его решающей схватке с Сасанидским Ираном, ставшей победной для ромеев, приняли участие в персидской компании в Закавказье и в дальнейшем стойко и последовательно сохраняли отношения, строившиеся на взаимной заинтересованности. Около 628-629 гг. благодарный Ираклий едва было не совершил невиданный шаг - обручил свою дочь от первого брака с "турком" (to Tourko) - государем Западнотюркского каганата и уже отправил ее из Константинополя в путь, когда пришло трагическое известие, что суженый Евдокии погиб в сражении.

Лишь эта роковая случайность расстроила казалось бы неминуемую свадьбу, которая могла бы ввести чужеземного владыку в ромейскую венценосную семью и тем самым - неслыханное дело - поднять eго до уровня васипевса, В ходе арабо-византийских войн 636-641 гг. тюрки в 643 г. вступили в войну с арабами на стороне византийцев, получая от них заверения в дружбе, очевидно, подкрепляемые солидами и дорогими подарками, знаковая семантика которых свидетельствовала о желании военного союза. Еще раз следует подчеркнуть, что в начале 650-х гг. они ожесточенно бились с мусульманами на берегах Ефрата и в глубине Прикавказья, вдали от Таврики. Поэтому говорить о некоем "временном захвате Крыма хазарами" в 653 г. или о "тюрко-хазарском завоевании" перед 655 г. можно лишь как о историографическом недоразумении (В. Ковалевская, А. Бортоли, М. Казански). До появления хазар здесь должно было пройти еще около четверти столетия.

Если уж искать те силы, которые могли отяготить жизнь Херсона и его округи в это время, то хазары были связаны с ними косвенно, как виновники разгрома Великой Болгарии Куврата около середины VII в. и последующего развала антского объединения на более мелкие славянские образования. Именно этими событиями оказалось вызвано перемещение кочевых и полукочевых и частично оседлых племенных образований (части степных кутригуров, оногуров, степного ираноязычного населения, племен антского союза, приднепровских элементов), влияние которых археологически засвидетельствовано в Таврике во второй половине VII - первой четверти VIII вв. Со временем они пополнили ряды крымских федератов - "энспондов" Византии, скотоводов и земледельцев, но произошло это не вдруг и могло сопровождаться трениями с местным населением, в том числе и с херсонитами.

Тем не менее, даже если напряженность в отношениях с пришельцами в первое время была, каких-либо препятствий для плавания между южным и северным побережьем Черного моря, этого mare nostrum для византийцев, не существовало, что косвенно подтверждается письмами самого же папы Мартина I. Последний сам противоречит себе, когда, с одной стороны, заявляет, что "голод и нужда в этой земле [Херсонской] таковы, что хлеб в ней только упоминается по названию", и вместе с тем уже в следующей строке своего письма просит прислать ему "содержание" ("хлеб и вино или оливковое масло и всякое иное прочее") "из этой страны" (Италии) или из "области Понта", то есть городов понтийского побережья Малой Азии, будучи уверенным, что все заказанное им вполне возможно доставить в место, ставшее ему тюрьмой.

К слову, нет никакой уверенности, что папа отбывал наказание именно в самом Херсоне: Феофан не случайно трижды говорит о его высылке в "климата (области) [провинции] Херсона" (eis ta tes Chersonos klimata), "климата востока" (en tois klimasi tes anatoles), "в [провинцию] Херсон и климата" (en Chersoni kai tois Ikimasin), очевидно, потому, что ссыльный, как и другие его товарищи по несчастью (братья Евпрепий и Феодор), противники насаждаемого сверху монофелитства, мог быть помещен в какую-либо соседнюю с городом "крепость племен", где условия жизни и отношения людей были, разумеется, еще более суровыми.
Если бы не вскользь брошенное упоминание о разлучении братьев, отправленных в разные кастра, можно было бы думать, что ссыльные находились лишь в самом Херсоне. Видимо, недаром папа писал о своем окружении как о варварах - язычниках, которые обитают в этой области (siquidem hi qui in hac regione habitant omnes gentiles), и тех, других, "живущих здесь", кто принял такие же нравы, характер, обычаи (gentiles mores acceperunt). В этом случае ему приходилось сравнивать облик своего узилища даже не с провинциальным "уездным" городом, на фоне которого "столичная" Равенна вспоминалась еще более великолепной, а с нечто гораздо более худшим, что тоже не могло не отразиться на субъективном восприятии ссыльного.

В письме, отправленном тремя месяцами позже первого, Мартин признается, что из разных областей (сторон) Романии и, в частности, греческих "Понтийских земель" (Ponticas partes) "изредка заходят сюда" "суденышки", на которых все же привозят зерно и другие "продукты какого-либо рода", увозя обратными рейсами такой доходный и в античности, и в средние века товар как местная соль (стоит помнить и солеварни средневековой Русы, хотя завозить соль от Ильменя на юг – очень проблематично). Нет сомнений, что до второй половины VII в. Херсон не может рассматриваться как составной источник хлебного рынка Константинополя, в систему которого он, вероятно, входил как поставщик излишков продукции соляного и рыболовного промыслов.

Представление о гибели Мартина в Таврике от крайней нужды и "голодной смерти" иногда преувеличивается самими исследователями. Оно явно утрировано и принадлежит не к свидетельствам источников, а к их комментариям специалиста ми. Из писем видно, что даже в трудный для Юго-Западной Таврики 655 г., отличавшийся очень высокими ценами, изгнанник получал продовольственные и, видимо, денежные передачи со стороны (из Италии, Константинополя, "области Понта") и причиной его смерти были старость и болезни, мучившие его уже до ареста 17 июня 653 г., а также во время почти пятнадцатимесячного, томительного пути в Константинополь и изматывающего судебного процесса. Кроме того, цены на хлеб, по поводу которых сетовал папа, были столь высоки, что не могли сохраняться долгое время и, очевидно, являлись следствием чрезвычайных событий, вызванных неурожаем или какими-либо иными кратковременными внешними или внутренними потрясениями местного масштаба. Во всяком случае, Жан Дурлиа, специально исследовавший вопрос о снабжении античных и византийских городов, заметил, что близкие цены на хлеб, по словам Прокопия Кесарийского, были во время осады Рима.

Но скорее всего, нехватка хлеба в округе Херсоне объясняется не военной угрозой со стороны неких варваров или арабов, занятых в 655 г. захватом далекого Родоса, и тем более хазар, и даже не столько действием негативного природного фактора, сколько тем, что последний оказался отягощен весьма слабой собственной аграрной базой города и хронической, первых веков н.э., нуждой в привозном зерне. По понятным причинам, особенно остро эта проблема давала себя знать весной и летом, когда подходили к концу запасы старого урожая и никто не хотел делиться их остатками с политическим преступником, каким официально являлся Мартин.
Достаточно вспомнить о встрече корабля, на котором папу доставили в Константинополь 17 сентября 654 г., когда сбежавшаяся в порт толпа весь день поносила обессиленного арестанта, пока его не убрали с глаз издевавшихся и перенесли в тюрьму Прандеария. Едва ли что-то лучшее, чем равнодушие, ожидало его среди верноподданных василевса на земле Таврики.

Суровый характер херсонитов - потомков дорийцев, характерное для них немногословие не могли не произвести на Mapтина, экспансивного, общительного италика, удручающее впечатление.

Недаром он писал в своем последнем, предсмертном послании, что не встретил здесь "совершенно никакой человечности" и христианского сострадания, впрочем, как и со стороны многих своих далеких близких и друзей, которые оказались к нему черствы и безжалостны. Местное население, близкое к монофиситским взглядам, не приняло папу-изгоя как героя и мученика. То же можно сказать о его окружении монофелистски настроенными христианами из числа членов широкой херсонской общины, придерживавшейся официального проимперского курса.
Уже одно использование ими в Евхаристии заквашенного, с солью, печеного хлеба, а не опресноков, должно было вызывать у папы, как и у всех латинян, возмущение. Отсюда проистекали обвинения в язычестве, которые были присущи богословской, полемической и исторической литературе VII - IX вв. и нередко всплывали во время христологических и тринитарных споров, дискуссий на теологические темы. К примеру, Феофан и Никифор тоже называли василевсов - иконоборцев Льва III и Константина V - язычниками, которые якобы совершали кровавые жертвоприношения и обращались к демонам, что было, разумеется, невероятным.

Не исключено, что "местные правители" - представители местной византийской власти при содействии неких "местных жителей" из числа "воспринявших варварские нравы", то есть еретические с точки зрения папы новации Константинополя, могли искусственно организовать вокруг изгнанника видимость крайнего голода, дабы еще больше отяготить положение ссыльного и тем самым выслужиться перед Константом II, показавшим себя крутым и скорым на расправу. Ведь подобное уже проделывали во время годичного пребывания папы на с. Наксосе, когда стражники не принимали продукты и вещи, приносимые изгнаннику сочувствующими, многозначительно предупреждая: "Если что-нибудь передадите ему, то будете врагами империи". Характерно, что о таком же "окружении уединением" сообщал автор мартирия о братьях Феодоре и Евпрепии, "которых мучительная судьба бросила в ссылку в Херсон". Страдания и голод были обязательным элементом наказания со стороны василевса. Недаром подобным образом преследовался и другой "подельник" папы - Максим Исповедник, тоже арестованный в Симе и высланный искалеченным, "без одежды и еды" во Фракию, а потом на Кавказ.

С другой стороны, сложившееся положение позволяет предполагать, что население Юго-Западной Таврики в середине VII в. еще не могло в достаточных количествах поставлять хлеб в Херсон, и затрудненность сношений херсонитов с ближайшими местностями Таврики здесь ни при чем. Нет ни малейших оснований говорить о том, что соседние "крепости племен (народов) были захвачены некими врагами, тем более хазарами. А. Бортоли и М. Казанский противоречат себе, когда с одной стороны признают кризис, якобы вызванный некими неуловимыми политическими событиями, но вместе с тем полагают, что данные папы Мартина о трудной экономической ситуации не заслуживают доверия, ибо такое положение не могло быть длительным и не увязывается с наличием следов собственного херсонского ремесленного производства, достаточно обильными находками импортной средиземноморской краснолаковой керамики, амфор, которые датируются второй половиной VII в., в том числе встречаются в закрытых комплексах с монетами 641-668 гг.
Поэтому письма ссыльного, даже без учета значительной степени их эмоциональности, субъективности, безусловно свидетельствуют лишь об одном: в 655 г. город не имел значительных поступлений продовольствия из Юго-Западного Крыма, в том числе из "области готов" - Дори, в немалой степени зависел от поставок хлеба из района Босфора, Малой Азии и поддерживал с этой целью двусторонние морские контакты со своими внешними ромейскими контрагентами.
http://liberea.gerodot.ru/a_hist/martin.htm

Или вот несколько иной взгляд
РИМСКИЙ ПАПА МАРТИН I И ЕГО ПИСЬМА ИЗ КРЫМА

Два небольших письма, отправленных в 655 г. римским папой Мартином I (649—654, ум. 655) из Херсона в Крыму, где он находился в изгнании, своим друзьям в Константинополь, принадлежат к числу важнейших источников по истории византийского Крыма. Сообщаемые в них сведения об экономике региона, о торговле и ценах, о вероисповедном состоянии Херсона в середине VII в. уникальны. Письма имеют также немалое значение для исследования истории религиозной и политической борьбы в империи в годы правления Константа II (641—668). Наконец, они необходимы для воссоздания жизненного пути и характеристики личности самого папы Мартина I — одного из наиболее значительных церковно-политических деятелей VII в…

Мартин I, уроженец г. Тудер в Умбрии, занял папский престол 5 июля 649 г. Он встал во главе римской церкви в эпоху, когда господствующей религиозной доктриной в Восточной империи являлось монофелитство, а папский Рим играл роль оплота православной ортодоксии. Первой же крупной политической акцией нового римского понтифика стал созыв церковного собора с целью осуждения монофелитства. Латеранский собор, состоявшийся в сентябре 649 г., проклял основателей монофелитства и его действующих лидеров (в том числе тогдашнего константинопольского патриарха Павла) и осудил принятый в 648 г. императорский эдикт “topoV thV piotewV”, воспрещавший полемику о наличии единой воли у Христа.

Равеннский экзарх Олимпий, направленный в Италию императором Константой II с тем, чтобы воспрепятствовать проведению собора и арестовать папу Мартина I, не смог выполнить этих предначертаний и, убедившись в тщетности своих надежд на успех, вступил с папой в союз, а затем отложился от империи. В течение почти четырех лет (649—653) Олимпий и Мартин самостоятельно правили в Италии, не подчиняясь Константинополю ни в политическом, ни в церковном отношении.

Этот беспрецедентный период независимости Византийской Италии от Византии завершился в 653 г. гибелью Олимпия во время эпидемии, охватившей его армию в ходе войны с сарацинами. В создавшейся ситуации Мартин I не смог воспротивиться вступлению в Рим с войском нового равеннского экзарха Феодора Каллиопы (15 июня 653 г.), получившего от императора задание привести Италию к покорности. Вскоре папа Мартин I был арестован Каллиопой и выслан в Грецию, где в голоде и лишениях, мучимый недугами, провел в заключении около года (большую часть времени — на о. Наксос).

17 сентября 654 г. он был привезен в Константинополь, где 19 декабря в императорском синклите под председательством сакеллария Вуколеона состоялся суд над мятежным римским понтификом. Мартин I в богословском и психологическом плане был готов к дискуссии о монофелитстве, однако его судили не как еретика, а как политического преступника, изменившего императору. Он был приговорен к смертной казни, подвергнут соответствующей унизительной процедуре на константинопольском ипподроме и брошен в тюрьму в ожидании смерти, но спустя несколько дней помилован по ходатайству патриарха Павла.
Проведя в темнице еще несколько месяцев, он в конце марта 655 г. был отправлен в ссылку в Таврику, в г. Херсон, где и скончался 16 сентября 655 г. На протяжении всего своего понтификата Мартин I проявлял непоколебимую последовательность в отстаивании ортодоксальных христианских взглядов, был тесно связан с наиболее видными вождями византийского православия (Максимом Исповедником, Стефаном из Доры и др.), демонстрировал незаурядное мужество в борьбе с официальным Константинополем. Будучи арестован, он ни на йоту не отступил от своих принципов ни в ходе допросов, ни на суде, ни на ипподроме, ни в заключении, ни в ссылке. Все это создало ему огромный авторитет в ортодоксальной среде как на Западе, так и на Востоке. Для иллюстрации этого положения достаточно упомянуть такой неординарный факт: мартирий, посвященный подвижничеству Мартина, был написан одним из его сторонников еще при жизни папы.

Всюду, где находился арестованный папа, местные непримиримые антимонофелиты изыскивали возможность установить с ним контакты. Сведения о его поведении в плену, его письма, протоколы допросов сразу же становились известны широкому кругу христиан, распространялись и переписывались. Так, по-видимому, было и с письмами из Крыма: первое из них цитирует составитель упомянутого мартирия. Можно предполагать, что кроме двух сохранившихся писем папа отправил из Херсона по крайней мере еще одно послание: в мартирии указывается, что Мартин писал из Крыма о своих невзгодах, причем “...не только о страданиях телесных, но и о притеснениях со стороны местных жителей и правителей... видимо, по указанию правящих в Византии”. Однако в дошедших до нас письмах папа не высказывает подобных предположений и не жалуется на притеснения властей.

В последние месяцы жизни, находясь в Крыму, Мартин постоянно болел (его мучила подагра, а возможно, и дизентерия, которой он заразился еще на корабле по пути из Италии в Грецию). Он был истощен и измучен полуторагодичным заключением. Однако до самой своей смерти оставался врагом монофелитства и сохранял полную убежденность в правильности своей политической линии, о чем свидетельствует последнее письмо, написанное им за несколько дней до кончины.

Согласно данным письменных источников, папа был похоронен в “некрополе святых” (inter tumulos sanctorum) “в прекрасном доме Девы Марии, именуемой Влахернской, за стенами, на расстоянии стадия от благословенного города Херсона”. В дальнейшем эти сведения о месте захоронения Мартина I переходят в греческие синаксари.

В 1902 г. К. К. Косцюшко-Валюжинич обнаружил и исследовал храм, расположенный среди христианского некрополя к югу от городских стен Херсонеса. Храм, принадлежавший небольшому загородному монастырю, несомненно, служил усыпальницей местных христианских деятелей. Он отличался великолепным декором, и его мозаичный пол, являющийся блистательным произведением искусства, в настоящее время перемещен во дворик перед главным зданием Херсонесского государственного музея-заповедника и выставлен там для обозрения… Исследователи, изучавшие загородный храм Херсонеса, единодушно связывают его с памятью папы Мартина I.

Вообще же, несомненно, что уже вскоре после смерти папы его память в Херсоне была окружена большим почитанием. В “Житии св. Элигия”, написанном в VII в. неким Авденом, говорится об “усыпальнице великого мужа, которая как на Востоке усиленно посещается, так и Западом не предается забвению”. Папа Григорий II в письме к императору Льву III Исавру отмечал, что к мавзолею блаженного Мартина “стекается Боспор и весь Север и обитатели Севера” с тем, чтобы исцелиться от болезней.

Еще в 1598 г. кардинал Бароний сообщал о разговоре с одним католиком, который постоянно проживал на Востоке и рассказал, что “...и до сего дня почитается память Св. папы Мартина греками, и большие толпы народа собираются к его могиле, чтобы получить благодать излечения”. Существует, однако, версия, согласно которой прах папы Мартина I был вывезен из Херсона в Рим, и его мощи якобы по сей день хранятся в специально освященной в его честь церкви Св. Мартина на Холмах (S. Martino ai Monti). Наконец, следует отметить, что в Крыму культ Мартина как одного из “таврических чудотворцев” вновь активизировался после падения Крымского ханства. В 1868 г. в Инкерманской киновии (пещерном монастыре) был освящен престол в честь св. Мартина в древнем выдолбленном в стене храме, сохранившемся до настоящего времени. День “Св. Мартина, епископа римского, мученика Инкерманского” отмечается 14 апреля по ст. ст.

О.Р. Бородин. Римский папа Мартин I  и его письма из Крыма
(статья, перевод, комментарий) //
Сб. Причерноморье в средние века, М, 1991.
http://www.st-martin.ru/martin_letter.htm
Айналов Д. В. Мемории св. Климента и св. Мартина в Херсонесе // Древности. Труды Московского археологического общества. Т. XXV. 1915. С. 67—88.
Струков Д. М. Жития святых таврических (крымских) чудотворцев. М., 1882. С. 6, 24—29.
Шестаков С. П. Папа Мартин I в Херсоне // Очерки по истории Херсонеса в VI—X веках по Р. Хр. (Памятники христианского Херсонеса. Вып. III). М., 1908. С. 115—117.
http://ru.wikipedia.org/wiki/Католицизм_в_Крыму


Может быть, стоит помнить об этом Мартине 1. Сравнительно скоро от времени его кончины  в округе Приазовья в ссылке окажется византийский император Юстиниан П.
И начнутся новые яркие страницы отечественной истории.
http://www.proza.ru/2009/08/27/269

Краткий свод материалов по отечественной истории
http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02111074.htm
http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02111080.htm
http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02111078.htm
http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02111087.htm
http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/02111086.htm


Рецензии