Страна желаний. Книга вторая. Симпозиум Древних Фи

Книга вторая.
Симпозиум Древних Философов
Современности.
(Антинаучно-фантастическая и развлекательно-сатирическая сказка
с множеством политических неточностей и псевдо-исторических подробностей
для детей младшего, среднего и пожилого возраста.)

Разговор Философа с Садовником:
-Нет, голубчик, мне не нужен живой крот…Мне интересна принципиальная возможность существования принципиальных глаз у принципиального крота!
(Вместо Эпиграфа.)

Вместо присказки.
Подарки всегда приятно получать. Но отдавать их всегда жалко!Поэтому некоторые подарки я так и не смог отдать. Себе оставил. И теперь у меня собралась целая коллекция таких вот неотданных подарков…Два кинжала в серебряных ножнах, морской кортик, японский перочинный нож с двадцатью лезвиями, и теперь вот еще эта сабля. Сам себе я бы такую дорогую саблю никогда не купил. Поэтому, увидев саблю в комиссионке, я применил сам по отношению к себе вот такой нехитрый прием…
…Сначала я купил саблю своему приятелю Владику-прорабу на день рождения. А потом подарил Владику ящик водки и длинную связку воблы. А саблю – забыл дома! На следующее утро после дня рождения саблю я Владику тоже не отдал. Но она и не нужна ему была на следующее утро. (Ему в то утро вообще ничего было не нужно…И еще недели две.)
Но не подумайте, что я такой злой, жестокий и черствый человек, лишивший лучшего друга и коллегу по домоуправлению кривой турецкой сабли. А на хрена она ему, эта сабля, если Владик любит водку? И я всегда ему ее дарю – на день рожденья и просто так, по поводу и без. Так как отсутствие повода для Владика уже само по себе повод.       

Глава первая.
В командировку!

В конце месяца мы с Вано сидели за круглым столом в гостиной  и с удивлением разглядывали наши телефонные счета.
-Когда много кружочков, и они в ряд нарисованы, то это похоже на цепь, правда, Толик? – радостно спросил меня Вано, указывая на наш долг городскому узлу связи.
-Нет, больше на оковы! – не выдержал я, - Ты куда звонил, хотел бы я знать?! В Древнюю Грецию, что ли?!
-Нет! – отказался Отара, - Я туда никогда не звоню…К ним все равно дозвониться невозможно…Если мне с Сократом поговорить нужно – я обычно сам приезжаю… А звонить туда бесполезно – с тех пор, как Олимп телефонизировали, так Зевс круглые сутки селекторные совещания с богами проводит…Ну, там новые назначения всякие, руководящие указы сверху спускает…Выборы у них там скоро…Нового Бога Времени выбирать будут…Пока есть три кандидатуры от основных ведущих партий: Хронос – от Хроников, Аид от Мертвецов, и Терпсихора от Психов…Но я боюсь , что у Зевса будет свое, особое мнение. Он и сам себя запросто назначить может…
-Так это не ты звонил?! – перебил я Отару, сообразив, что мы отклоняемся от темы.
-Это я звонила… - застенчиво призналась Лизочка, появляясь на пороге, - Три раза Петеру в Стокгольм и четыре – Джереми в Нью-Йорк…А что, там очень дорого получилось?
-Могла бы и съэкономить на связи-то! – проворчал я, любуясь Лизой.
-Как я могу экономить на общении со своими старыми друзьями? – возмутилась Лизавета.
-А очень просто! – объяснил я, - Надо всегда звонить за счет абонента!
-А как это? – сразу заинтересовалась Моя Любовь.
-А вот так! – пояснил я, - Звонишь Петеру и говоришь – «Здравствуй, дорогуша Петер! Как поживаешь? Спасибо, я тоже хорошо! Ой, извини, а не мог бы ты мне перезвонить через пять минут, а то у меня тут молоко убегает?» И он тебе перезванивает сам, и уж тогда ты  трепешься сколько влезет! Но только теперь за его счет! Усекла?
-Кажется, да… - с сомнением протянула Лиза, и с тех пор наши телефонные счета не превышали своих обычных значений.
***
На следующий день, после завтрака, Вано бочком протиснулся в мою комнату и нерешительно заметил:
-Ты знаешь, мне тут предлагают в командировку поехать…зарубежную!
-Ты поосторожней там! – легкомысленно посоветовал я своему другу, не переставая крутить педали велотренажера, - Ты поосторожней, на чужие иностранные желания не больно-то пасть разевай!
-И мне нужен ученый секретарь! – не замечая моего оскорбительного комментария, продолжал Отара.
-Возьми Лизочку! Она же секретарша! – скрепя сердце, разрешил я нашему Главному Специалисту по исполнению человеческих желаний.
-Ты не понимаешь… - объяснил мне Вано, подходя к подоконнику и задумчиво роняя на пол мои гантели, - Ты ничего не понимаешь…там, куда я еду, нельзя появляться с секретарем-женщиной! Женщины в тех местах рассматриваются только как жены…в лучшем случае! Или как наложницы… кормилицы… рабыни, наконец! Но никак не ученые! К тому же секретари!
-Ты что, Вано!  - испугался я, - У нас же рабовладение пало! Если ты не в курсе, то, кажется, уже два века назад…
-Здесь, у вас – да! А там оно – в самом расцвете! – не сдавался Отара.
-Там – это где? – подозрительно уточнил я.
-Ну как – где? – окончательно рассердился на мою явную тупость Отара, - Как это – где?! За рубежами!
-За какими рубежами?! – тупо переспросил я, запутавшись окончательно.
-За рубежами времени! Неужели неясно? – путанно объяснил мне наш Главный Специалист, тщетно надеясь на мое понимание в данном вопросе.
-Не совсем ясно! Вернее, совсем неясно! – в полном отчаянии заявил я Отаре, - Но ты возьми туда Лизочку – она по зарубежным поездкам крупный специалист! Она и в Италии была, и в Австрии. И даже в Японию по обмену студентов ездила! На три дня! Ты и сам себе не можешь представить, сколько она иностранных языков знает!
-Мне там переводчик не понадобится! – отказался Отара от Лизиных услуг, - У меня у самого по финикийскому всегда пятерка была! Мне помощник нужен! Так я буду выглядеть солиднее… вот посмотри на Цезаря!
-На кого посмотреть? – в очередной раз удивился я.
-На Цезаря!  - еще раз объяснил мне Вано, - Я у него свой прошлый  отпуск провел – так что ты думаешь? Его лучший друг у него в ученых секретарях числится! И уж так все дела хорошо ведет! А какие у него хорошие отношения с работниками местного, древнеримского министерства! Теплые, дружеские, почти заговорщические! И Цезарь своим секретарем страшно доволен – обещает ему блестящую карьеру с повышением!
-Этого секретаря не Брутом ли случайно зовут? – небрежно поинтересовался я у нашего новоявленного специалиста по подбору персонала.
-О! И ты его знаешь! – обрадовался Вано, - Хорошего человека слава через века догоняет! Вот бы и мне такого секретаря! – размечтался мой наивный друг, -Я Брута к себе, сюда работать приглашал…заместителем, еще до тебя, - беззаботно признался Отара, - Да только он не согласился! Я, говорит, хочу быть первым в Риме, а не вторым в вашей деревне! Вот карьерист, правда?
-Нет, не нужен тебе такой секретарь! – решительно сказал я, слезая с велотренажера, - Такой секретарь тебе не нужен…Хорошо, я еду с тобой!
-Вот и отлично… - просиял Главный Специалист, - Ты хоть и не Брут, но тоже подойдешь!
-Но я древних языков не знаю! – честно предупредил я Отару, чтобы тот сразу морально готовился к абсолютному древнегреческому невежеству своего нового ученого секретаря.
-Ничего! – успокоил меня Главный Специалист, - Пообживешься – пообтешешься, лет пять – и готово! Древнегреческий дипломус у тебя в кармане!
-Пять лет?! – вскричал я, спотыкаясь о свои гантели и падая на пол, - Ты в своем уме! Я на столько не поеду!
-О, не волнуйся! – легкомысленно утешил меня наш Древнегреческий Специалист, - Ты не представляешь, как быстро для нас, иностранцев, летит их древнегреческое время! Глазом не успеешь моргнуть – а эпоха уже и прошла! И даже формация политическая поменялась, пока ты зевал! Так что не волнуйся – мы быстро! Только туда и обратно!
-Зачем вообще ехать – если только туда и обратно? – проворчал я, впадая в свою обычную придирчивость.
-Если хочешь, можем и подольше остаться! До начала новой эры, например! – радушно предложил мне Отара.
-Нет! Лучше туда и обратно! – сразу передумал я, - Но почему ты так уверен, что у меня с греческим проблем не будет? Ты знаешь, я ведь к языкам не очень способный!
-Потому что славянского языка в том мире еще не придумали!Так что у тебя просто не будет выбора! – утешил меня Вано.
***
Чем меньше город, тем больше и красивее должно быть здание его мэрии. Я не знаю, кто придумал это идиотское правило, но наши городские власти свято в него верили и соблюдали неукоснительно. Вы думаете, пресловутым «Белым Домом» может гордиться только Москва или же Вашингтон? Вы глубоко заблуждаетесь! Потому что в первую очередь Белым Домом может гордиться наш маленький городок с народонаселением в сто тысяч живых еще пока душ! И зеленая травка вокруг Белого Дома у нас нисколько не хуже, чем в Вашингтоне! Любая городская собака гордится нашим новым зданием мэрии, регулярно свидетельствуя свое почтение на широком газоне перед Белым Домом,  рядом с плакатом  «выгул собак строго воспрещается».
Прямо перед нашей командировкой, когда уже все вещи были собраны, а слезы Лизочки давно уже выплаканы, Вано вдруг изъявил желание побывать в нашей мэрии.
По широкому красному ковру мы подошли к белой двери с золоченой ручкой. На двери я обнаружил неприметную табличку, которая тихо и скромно рекомендовала:
«Достойная альтернатива убийству жены –
бракоразводный процесс,
который проведет для вас
НАРОДНЫЙ СУДЬЯ тов. СОЛОМОН  ДРЕВНЕГРЕЦКИЙ».
***
-Здравствуйте, Соломон Соловеевич! – жизнерадостно поприветствовал Отара хозяина кабинета, останавливаясь на пороге, - В командировку вот собрался!
Из-за огромного дубового стола нам навстречу выскочил пожилой неприметный человечек в поношенном коричневом пиджаке старинного покроя. Пробежав мимо нас, человечек устремился к окну, поднес к глазам портативную подзорную трубу и принялся что-то внимательно разглядывать. Но все его старания, видимо, пошли прахом, поскольку Человек  в Пиджаке вдруг решительно оторвал от глаз вожделенную трубу, с досадой заметив:
-Ну, как в таких условиях можно видами любоваться! Опять она штору закрыла!
Покорно согласившись, что в таких условиях любоваться видами просто не представляется никакой возможности, Отара снова намекнул товарищу Древнегрецкому:
-На симпозиум меня пригласили…Вот, решил выбраться…А то совсем засиделся! 
-И то дело! – живо согласился Древнегрецкий.
-Так вы не возражаете, господин Соломон? – почтительно спросил Отара.
-Я возражаю, только когда перед моим носом шторы задвигают! – пояснил нам Соломон, - А так я на все согласен! Только не забудьте закрыть за собой дверь! С той стороны!
После такого напутствия Отара потянул меня за рукав, и мы направились к выходу.
Но тут Соломон наконец расстался с подзорной трубой, попросил нас задержаться на секундочку, выбежал куда-то в заднюю дверь и через полчаса вернулся с запечатанной бутылкой шампанского отечественного разлива. Бутылку судья протянул Отаре, вскользь пояснив:
-Сейчас, как выйдете, свернете за угол, пройдете два квартала, а там - море…Выкиньте, пожалуйста, бутылочку, будьте добры, уважаемый господин Отара!
-Но у нас в городе нет моря! – решительно запротестовал я.
-Ш-ш-ш-ш, будет тебе море, будет! Не мешай! – зашикал на меня Вано.
Соломон между тем всучил бутылочку Отаре, а сам пустился в объяснения:
-Вот этого бутылочного заключенца я с сегодняшнего дня отправляю в отпуск…Но не просто так! А за хорошее поведение в камере предварительного заключения…
-Где камера заключения? Какого заключенца Вы в отпуск отправляете? – несмотря на уничтожающе колючий взгляд Отары, переспросил я.
-Да вот же камера! В бутылке он!  - пояснил нам господин судья, - Берите, берите! Заключенный в этой бутылке уже сорок пять лет себя хорошо ведет! Ни единого падения с полки в погребе!
-В каком погребе? – заинтересовался, в свою очередь, Вано.
-Винном! Погребе! У меня там знаете какая коллекция преступников! Каждый в своем вине плавает! Я свой погребок так и называю – «преступники в вине». Даже табличку соответствующую повесил – чтоб никто по незнанию в погреб не залез и камеру с преступником не откупорил бы! – рассказал Соломон о новых веяниях в деле содержания нарушителей закона под стражей.  Затем пожаловался:
-Да ведь все равно откупоривают! Я ведь такой доверчивый! Вот недавно – выпустил одного типа вместе с камерой в Черном Море поплавать…В бутылке, значит! Так он быстренько вино выдул – и наверх плавать поднялся! А наверху тут же за старое принялся – молодежь растлевать! Поймал его вместе с бутылкой малец какой-то…Так этот проходимец к нему сразу с предложением…Давай, мол, все твои желания исполню! За свободу! Представляете, какое тлетворное влияние он оказал на мальчика? И сбежал ведь! Исполнил желания пацана – одно глупей другого – и сбежал! – сокрушенно покачал седой головой Соломон, и поведал нам также о некоторых методах поимки преступников, принятых в его уголовно-процессуальном хозяйстве, - Мы уж тут его портрет, кисти нашего штатного художника, повсюду развесили…Так что будьте осторожны…Джин его кличка, старый такой…в заключении стал! С бородой! Да только борода–то накладная! Он для пущей важности, когда желание очередное бредовое этого мальца исполнял, из бутафорской бороды по волоску выдирал…Так нешто вы думаете, он из своей, родной, бороды волосья бы клоками стал драть? Ведь вся эта борода ему – для конспирации! Не более, чем прикрытие и одурачивание мелких мальцов! Что же касается нашего художника, то он без бороды его изображал! А в женском платье и с загадочной такой улыбочкой!
-Зачем в женском платье? – удивился я, незнакомый с обычными приемами преступных волшебников и волшебных преступников.
-Да этот хмырь одно время думал себе пол поменять…Для конспирации! Но ведь улыбку-то не денешь никуда! Его по этой улыбке везде узнавали, где б Джина не появилась! Вот он и решил себе бороду накладную приляпать – чтоб ухмыляться в бороду, и себе приятно, и окружающим незаметно!
-Какое коварство! – возмутился простодушный Отара.
-Да, коварный тип этот Джин! Одно время он так в роль женщины вошел, что для целей конспирации замуж за кого-то вышел…По расчету, правда, без любви!
-Брак по расчету? До чего же довели годы скитаний старого солдата! – посочувствовал я.
-Да! – согласился Соломон, - У нас ведь за это отдельная статья Древне-Уголовного кодекса предусмотрена…За брак по расчету и без любви! У нас с этим строго!
-А по какому расчету этот ваш Джин в брак вступил? Замуж вышел, то есть! – полюбопытствовал Отара Наивный.
-Во-первых, Джин, к сожалению, пока еще не мой! – вздохнул Древнегрецкий, - Был бы он опять мой, давно бы в бутылке с коньяком уже сидел! Но спасибо за комплимент! А во-вторых, Джин вступил в брак для конспирации, а не для любви…Я ж только что рассказывал! В этом и есть расчет!
-Насчет того, что если он забеременеет, ему срок скостят? – догадался я.
-По моим агентурным данным, как раз этого у Джина пока не получилось! Хотя прожили они в законном браке тридцать лет и три года! Я думаю, он бездетный! – сделал свой судейский вывод товарищ Древнегрецкий.
Тут Отара взял наконец бутылку из рук судьи, засунул ее куда-то в складки своего необъятного восточного халата, и мы заторопились на улицу. Вернее, заторопился Отара. Мне, как ученому секретарю, спешка была не к лицу. К тому же, я все равно не знал, куда идти…
…Выйдя из здания Соломонова суда, мы не увидели привычных красных дорожек, знакомых мэрских бюрократов, сотовых телефонов и всех прочих атрибутов нашего местного, новейшего, времени. Вместо этого мы подняли легкое покрывало, зачем-то повешенное перед Соломоновой дверью, и наши ноги сразу же по щиколотку утонули в глубоком песке.
Перед нами расстилалась пустыня. Я попытался соориентироваться на местности, не отходя далеко от Соломоновой двери. Но это было трудно, так как вышеупомянутая дверь находилась на этот раз в маленькой бедняцкой лавчонке, увешанной старинными коврами ручной работы. Вместо шестнадцатиэтажных новостроек своего городка я увидел желтые каменные треугольные строения на горизонте…Липы городского парка были по чьему-то злому умыслу заменены на пальмы, а маленькая зловонная речка Переплюевка на задворках мэрии стала несанкционированно полноводной, могучей темной стихией, которая не торопясь несла свои воды вдоль песчаных плоских берегов, извиваясь в песках и уходя вдаль, к зыбкому мареву горизонта, у которого маячили треугольные высотки.
-Ну, чего стоишь?! Некогда сегодня природами любоваться – дел по горло! – потянул меня за рукав Вано.

Глава вторая.
В командировке.

Слова складывались во фразы, как матрешки одна в другую. Фразы, в свою очередь, нанизывались одна за другой на единую нить гортанного древнегреческого говора, как бусинки на нитку четок. По-русски никто не говорил, один лишь Вано иногда снисходил до моего диковинного чужестранного диалекта. Но и сам Отара вдруг заговорил по-русски с таким чудовищным восточным акцентом, что его русский язык я почти перестал понимать…А вокруг между тем было так много новых, незнакомых явлений и понятий, которые я предпочитал запоминать сразу по-древнегречески, не вдаваясь в русский смысл этих слов: импичмент…электорат… менталитет… милениум… (И еще масса других красивых, но совершенно непереводимых на русский язык древнегреческих понятий!)
-Это ничего, что я при древних греках шпарю по-русски? – как-то раз спросил я у Отары. Мы с Главным Специалистом только что вернулись с древнегреческого базара, и теперь мне очень хотелось знать, какое же впечатление на древнегреков я произвожу, - Ничего, что я на русском? Я их не смущаю этим? Может, у них тут какие-нибудь запреты на ввоз иностранных языков из-за рубежей времени? Таможенные ограничения, или там Закон о Национальном Древнегреческом Языке…
-Что ты, нет! – успокоил меня Отара, - Наоборот, меня за это так уважают! Всем базаром! Ты и представить себе не можешь!
(Да, действительно…Может, я просто не слишком умен, и не блещу интеллектом, короче, тупой, но я и вправду не мог себе представить, как это можно уважать меня, и Отару впридачу, только за то, что я не знаю древнегреческого языка.) И я немедленно потребовал разъяснений у Отары по этому загадочному для меня вопросу:
-Отара, а чего это они? – осторожно спросил я у моего друга, - А чего это они так разуважались-то?
-А как же! – гордо проконсультировал меня Главный Древнегреческий Специалист, - У меня ведь ученый секретарь – иностранец! Из заморских земель! И чужие языки знает! Сто двадцать пять штук!
-Отара, с чего ты взял? – поразился я, - Я ж только по-русски…
-А они откуда знают? – резонно возразил мне находчивый востоковед, - Я им говорю, что ты каждый день на новом языке говоришь – они ни слова не понимают, но верят! Вот если б ты древнегреческим свободно владел – значит, считался бы местным! И это здорово подорвало бы мою репутацию! Местные секретари стоят гораздо дешевле!
-Ах, вот почему ты меня сюда приволок! – вскричал я на всю улицу, прицеливаясь в Отару арбузной коркой, - Ну, ты даешь! А что там насчет цены? – заносчиво поинтересовался я, мысленно отмеряя расстояние от арбузной корки у меня в руке до ворота шелкового Отариного халата, - Так что там насчет цены? Какая у меня должна быть зарплата?!
-Я только имел в виду, что купить местного ученого секретаря – это дешевле, чем иностранного, со знанием языков! А зарплаты секретарям не положено! Только одежда, кормежка и путешествия за хозяином! – разъяснил мне все достоинства секретарского места Главный Специалист.
-Что?!!! – завопил я, метко кидая корку от арбуза Отаре за шиворот, - Так я у тебя еще и в рабстве?!!! Ну, спасибо! Удружил! Знаешь, Отара, а я ведь и обидеться могу!
-Можешь! – покладисто согласился со мной Вано, вытряхивая арбузную корку из своего халата, - Да, обидеться ты можешь…Но не обидишься! Я ведь тебя знаю!
И спорить было бесполезно. Отара всегда считал, что все на свете, что ему может пригодиться, он уже знает. Но поставить на место моего зарвавшегося рабовладельца было просто необходимо, и поэтому я, надкусывая сладкий древнегреческий персик, довольно резко сказал своему коварному работодателю:
-А ну, гони еще раз на базар, мы мясо барашка забыли купить! Устал я сегодня, совсем заговорился на своем иностранном наречии! Даже язык к горлу прилип!
-Сейчас, сейчас, Толик-сан! – тут же поспешно согласился Отара. (Он уже по опыту знал, что посылать меня за покупками на базар было совершенно бесполезно. Поскольку я обязательно заблужусь в лабиринте хибар и глинобитных домиков, еще не доходя до базара. Так что уж лучше просто пойти самому.)


Глава третья.
Древнегреческие обязанности.

«Неприлично громко хихикать, читая философский словарь! 
Я что, каждому напоминать об этом буду??!!»
(Замечание работницы читального зала городской библиотеки.)

Вскоре выяснилось, что помимо всесторонне приятного древнегреческого времяпровождения, у нас имеются также некоторые, сугубо древнегреческие, обязанности. Одна из таких обязанностей привела нас как-то рано поутру в толпу солидных древнегреков, плохо одетых, но, тем не менее, очень гордых собой. Древнегреческая толпа, галдя и смеясь, рассаживалась на огромных плоских камнях. Посередке, между плоских каменных лавок, возвышалась небольших размеров серая скала. К вершине скалы вели каменные ступеньки. По всему было видно, что памятнику, который стоял на этом пьедестале, все на свете надоело и он отлучился на обеденный перерыв.
Пока я размышлял, куда ушел памятник со своего постамента, на скалу вскарабкался  бородатый могучий мужик, завернутый в белую грязную простыню. У пояса простыня была собрана в кокетливые складочки. Судя по внешнему виду, мужик был явно не в себе. (А кто еще стал бы претендовать на роль памятника, завернутый лишь в одну грязную простыню? Больной, наверное!)
Забравшись на верхушку скалы, древнегрек не удовлетворился ролью одинокого обелиска, а принялся говорить, размахивая руками и иногда даже ногами. Немного послушав речь завернутого мужчины, я еще более убедился в своих догадках. Повернувшись к Отаре, я шопотом спросил у него, какого хрена мы делаем в этом сумасшедшем доме. На мой негодующий запрос Отара так же тихо ответил, что, оказывается, мы присутствуем вовсе не в сумасшедшем доме, а на очередном официальном собрании Тайного Симпозиума Древних Философов Современности. Запутавшись между такими крайностями, как официальное и тайное, и заблудившись в современности древних философов, я ничего не ответил. Однако через два часа пребывания на симпозиуме скука и любопытство внутри меня все же одержали верх над природной тактичностью и скромностью, и я опять обратился к Отаре за консультацией:
-Слушай, а чего это они все в смирительных рубашках? Может, все философы тут у вас сумасшедшие?  - дергая Отару за рукав халата, поинтересовался я.
-Ты чего, идио…дурачок! Просто тут на Олимпе мода такая, древнегреческая – в простыни кутаться! – объяснил мне Вано.
-А почему рук не видно? Где у них руки, если это простыни, а не смирительные рубашки? – все еще подозрительно спросил я.
-Дура…Идиот! Ведь руки-то у них заняты! Руками они простыни держат, чтоб те на землю не свалились! А то какой же ты философ без простыни?
-А английских булавок, здесь, как я понимаю, не признают! – догадался я.
-Идио…дурачок! Англии как таковой еще пока нету, и не будет еще веков пять! Какие-такие могут быть английские булавки, если Англии нет?
-Как только придумают Англию, пусть сразу же пришлют сюда партию своих булавок! А то философы совсем измучились всю свою одежду руками держать! – тактично посоветовал я Отаре.
-Да, нельзя, чтоб с философов ихние философские одежды падали! Вдруг окажется, что у них под одеждами-то ничего и нету! Конфуз может оказаться – философ без штанов! – согласился со мной Вано.
-Мне почему-то кажется, что у каждого философа должна быть кепка! Кепкой любой конфуз прикрыть можно! – выдал я свой очередной и, как всегда, гениальный, совет, - Даже если философ без штанов, а только в кепке, то для окружающих это уже не так страшно!
-Да, надо будет Председателю посоветовать! Чтобы всем, кто философ, выдали бы по кепке! – озабоченно пробормотал Главный Специалист.
-Пусть тогда уж всем раздают! Не одним же философам стыдобу прикрывать! Кому по кепке, кому по шапке! А то несправедливо получается! – заметил я.
-Да, справедливость среди Олимпийских философов – первое дело! Божественная справедливость, и зарплату всем вовремя! – поддержал меня гражданин Отара.
-Неужто всем и вовремя? – поразился я.
-А как же! Ведь не в Древней Греции, а на Божественном Олимпе находимся! Тут зарплату всегда вовремя дают, что бы ни случилось! Хоть потоп, хоть гиенна огненная и армагеддон – а зарплата Олимпийская всегда вовремя выдается! – успокоил меня Вано.

Глава четвертая.
Перекличка.

На следующее утро, решив отдать дань местной древнегреческой моде, я одел чистенький, ни разу не надеванный пододеяльник вместо черных джинсов и грязной серой футболки. В этот день я произвел фурор новизной своего гардероба посреди солидных ученых мужей, обряженных в серые холщовые простыни. Еще бы! Один я был среди них такой цветастый. (Ну, не зря же я взял с собой смену постельного белья в зарубежную командировку! Нет, не зря! И, кстати, не сам. Лизочка навязала, и правильно сделала, как теперь выяснилось.) Благодаря Лизе, у меня был отныне самый модный на весь древнегреческий мир прикид. Помимо пододеяльника в цветочек, в моем походном рюкзаке также обнаружились полосатая простыня и наволочка в сине-белый горошек, которые я решил обновить на следующем заседании. Сидя на гладком камне неподалеку от трибуны, я все утро ломал голову над одним, страшно важным и насущным для меня вопросом. (Мне очень хотелось бы знать, как было принято носить наволочки в древнегреческие времена.)
***
Пока я гордился своим новым нарядом, на каменную трибуну взобрался солидный пожилой древнегрек с каменно-неподвижным лицом и глазами пожилого, умудренного жизнью карася.
-Тихо, древнегреки! – властно провозгласил он, - Мы начинаем перекличку собравшихся!
С тех пор, и еще три дня кряду, на нашем симпозиуме происходила постоянная и вялотекущая перепись собравшихся древнегреков. Частенько прерываемая спорами, ссорами и небольшими скандалами в среде ученых мужей. Солидный человечек на трибуне то и дело что-то деловито записывал каменным наконечником на известковой табличке. Однако, когда я в перерыве между заседаниями случайно заглянул в его каменную рабочую тетрадь, то ничего, кроме крестиков и ноликов, я там не увидел. «Сам с собой режется!» - уважительно сообразил я. И перепись древних греков, прибывших на симпозиум, продолжалась еще недели две.
***
-А где Перипатетики?! Опять прогуливают? – оглядев присутствующих, строго спросил Председатель.
-Они не просто так прогуливают, а с философско-научными целями! – заступился за неведомых мне Перипатетиков толстый лысый мужчина в шикарной парчовой простыне.
–Они всегда, когда к морю купаться ходят, говорят, что купались с научными целями! – поддержал своего собрата тщедушный мужичонка с острыми глазками.
 –Ага! А загорают на пляже они, конечно, из любви к естествознанию? – продолжил логическую цепочку подозрительный Спикер.
 –Только так! – подтвердил Парчовый Лысый.
 –Значит, мы для них никакого научного интереса не представляем? – разобиделся наш Председательствующий Карась.
 –Ну, Вас же нельзя препарировать, как лягушку? Вы же откажетесь? – плотоядно поинтересовался у Карася ехидный мужичонка.
 –Разумеется, откажусь! – зябко передернул плечами Спикер.
 –Вот видите! А лягушки никогда не отказываются! – с удовлетворением заметил Тщедушный и гордо шмыгнул длинным орлиным носом.
 –Потому что их никто не спрашивает! – объяснил Председательствующий древнему патолого-анатому.
-А вы ее спросите – и посмотрим, что она вам ответит! Ведь промолчит в знак согласия! – не сдавался хилый, но любопытный лягушкоиспытатель.
-Может, она промолчит в знак отказа? Может, она боится… - заступился за лягушку Спикер.
 –Да, разумеется! – неожиданно согласился древний биолог, - Лягушка боится отказать ученым  в их научных исследованиях!
 –Какая чушь! – вздрогнув спросонок и отчаянно зевая, вновь подключился к разговору Лысый в парче, - Лягушка молчит не в знак согласия, и не в знак отказа! Просто она говорить не умеет, потому что глупая!
 –Глупая  - не глупая, а лучше вас ученым-лягушкоиспытателям помогает! – не сдавался патологоанатом-любитель, - Пока вы тут, используя всю мощь вашего интеллекта, трепетесь попусту! Вот вы чем докажете, что у вас мозги есть?! – внезапно набросился мужичонка на своего дородного приятеля, - Вы же от препарированья отказываетесь? Вот лягушка не отказалась – и теперь мы знаем, что у нее есть желудок! А с наличием у вас мозгов – не знаю, не знаю…Эта гипотеза пока еще не проверена экспериментально, и доказательств вы нам еще никаких не представили пока!
 –А что вы думаете по этому поводу, господин Пиррон? – нерешительно обратился Спикер к большой белой куче постельного белья, мирно посапывающей на передней скамейке.
Невозмутимый храп был ответом на поставленный вопрос. Но наш Председатель не сдался:
-Разбудите Пиррона! Пусть скажет, что он думает! – потребовал у меня Премудрый Карась.
–Я воздерживаюсь…от мыслей! И на все ваши словопрения отвечаю полной атараксией! – пространно объяснила куча белья, сладко потягиваясь.
-Прекратите обзываться! Не на базаре! – возмутился Карась.
-А где? – без особого любопытства осведомилась Философская Куча.
-На философском симпозиуме! – встав в горделивую позу, провозгласил Председатель.
–А есть разница? – невозмутимо спросил философ, флегматично натягивая на себя простыню и переворачиваясь на другой бок. 
Но смутить Спикера оказалось не так-то просто. И наш Карась снова воззвал к общественности, с высоты трибуны разглядывая древнегреческую толпу:
–Где там Парменид с его Учением Истины?
–Вот он я! – раздался меланхоличный голос где-то справа от меня. Путаясь в своей простыне, к трибуне не торопясь подошел босой древнегрек.
-А объясни-ка нам, о мудрейший Парменид, как вышло так, что в неизменном сонме божеском произошли политические перемены? – спросил Председатель.
–А что там у них стряслось?! – невозмутимо поинтересовался босоногий знаток истины.
–Хроноса сместили! – снисходительно просветил босого философа Спикер, кутаясь в свою расшитую золотом простыню.
-Не может быть! – усомнился босой в спикерских словах.
–У нас все может быть! – солидно возразил древнегрецкий Председатель, - В наши просвещенные древнегреческие времена! Вот и Хроноса с должности временного министра сместили!
–Ну, и что с того? – после минутного раздумья спросил Парменид, - Вы думаете, Хронос – Бог Времени, потому что он – временный министр?!
 –А что? Разве не так? - осторожно переспросил Спикер босоногого.
 –А то! Что все было совсем наоборот! А Хронос – временный министр, потому что он - Бог Времени! И богом он всегда был! И никто его богом не назначал! А раз не назначал – то и снять его нельзя! – снисходительно пояснил Босоногий.
 –Так он до сих пор бог? Несмотря на партийную линию самого Зевса? – слегка струхнул наш премудрый Спикер, - А что ж мы тогда его ругаем?
–Я не знаю, чего это вы так разошлись! Вы тут поосторожней! Как бы за всеми вашими разговорами количественные изменения в составе божественного министерства в качественные не перешли! – предупредил Парменид Спикера.
 –Чем это Вы нас тут пугаете, мой ученый коллега? – осторожно поинтересовался Спикер, - Симпозиум не понял ваших угроз, объяснитесь!
 –Пока вы трепетесь, Время остановиться может! Потому что за ходом Времени в нашем Олимпийском Правительстве следить больше некому! А все почему? Потому что Хроноса уволили! Сколько теперь временных министров осталось в Олимпийском правительстве? Нисколько! – развел руками Босой, роняя на землю свое философское одеяние.
 –А они у нас все временные, по большому счету! – возразил Спикер, - Мы постоянных министров не держим! Сегодня ты за поголовье овец отвечаешь, к примеру, а завтра – за поголовье виноградников! И все полученные взятки – гладки!
–И кто из ваших  временных готов нести ответ за ход Времени? За каждую прожитую секунду вовремя отчитываться? – любознательно поинтересовался Босой.
–Никто… - немного смущенно признался Спикер, - Они у нас все так счастливы, что им выдали министерские портфели, что часов под собой не наблюдают!
 –А вот Хронос наблюдает! Только где теперь наш Хронос?! – укоризненно спросил Парменид.
 –Я понял смысл вашей угрозы, коллега… Вы хотите сказать, что, если Время сейчас остановится, никогда не наступит полвторого и мы не сможем пойти в буфет? И все из-за Хроноса, сукина сына?! – карасиные глаза председательствующего налились кровью, а кулаки сжались с такой силой, что каменный карандаш в руках Спикера переломился пополам.
 –Хронос – не сукин сын! Он – божий отец!– не замечая раздражения Председателя, невозмутимо возразил Босоногий,  - И Зевса он породил, и мрачного Аида, теневого главу подпольной группировки, и…В общем, всех прочих, кто теперь за власть дерется и божественные министерства под себя подгребает!
 –Не удержал всю полноту власти в одних божественных руках – теперь не жалуйся! – мстительно подытожил Спикер.
-А он и не жалуется! Он к Нилу отбыл, а потом к туманному Альбиону с божественным визитом собирался! Я его по дороге сюда встретил, так он мне ничего про свою отставку и не говорил даже! Мы  про крокодилью ловлю с ним беседовали! – кротко пояснил Спикеру Босоногий.
***
–А где Пифагор? Что-то я его давно уже не видел! – вдруг спохватился Председательствующий.
 –К сожалению, он не пришел! Но у него уважительная причина! Он умер! – скорбно пояснил Спикеру Тщедушный Древнегречек, подмигивая сидящему рядом круглоглазому курчавому философу.
 –О, боже, какая трагедия… - тут же загрустил Карась, - Вы не хотите сказать нам несколько слов в память об усопшем? – смахивая скупую карасиную слезу, попросил Председательствующий, - Мы бы почтили Пифагорову память всем симпозиумом!
 –Ну, разумеется, я скажу! – покладисто согласился курчавый круглоглазый Пифагореец, - Мне очень жаль, что господин Пифагор, основатель нашей Пифагорейской школы, умер триста лет тому назад! Сегодня нашему Пифагору исполнилось бы триста семьдесят пять лет, три месяца и четыре дня! Как научное наследие великого Пифагора, хочу донести до вас тот математический факт, что Пифагоровы штаны до сих пор всем как раз!
 -Вы не могли бы пояснить смысл оставленного нам завещания? Вдруг мы поймем, что Пифагор имел в виду? – тактично попросил Председатель.
 -Пифагоровы штаны на все стороны равны! – гордо объяснил наследник великого математика.
-О, какие замечательные поэтические строки!  - закатив глаза, проникновенно промычал наш Карась, - Какой драматизм, какая душевная глубина и простота! Какой интернационализм! Пифагоровы штаны абсолютно всем равны! Скажите, а где эти самые знаменитые штаны сейчас? А я могу их примерить? – благоговейным шопотом спросил Председатель.
***
– Кстати, где наш мифический герой – Академик? – оглядываясь вокруг себя, поинтересовался у  Пифагорейца Спикер, - Опять лекцию Платона прогулял вчера?!
 –У него уважительная причина была! Он из Платоновской в Плехановскую Академию переводиться собрался! Говорит, там телесные наказания за прогул лекций отменили! И стипендию за хорошую успеваемость дают! – объяснил Круглоглазый Карасю.
–Все вздор! Телесные наказания за прогулы отменили – денежные штрафы ввели! Да и откуда у нашего Академа хорошая успеваемость? Да вы знаете, на что он Пифагорову теорию чисел сдал?! Ваш Академ? На минус шестнадцать! – кипятился Ученый Карась.
–Странно… - задумчиво протянул Пифагореец, - А мне он сказал, что получил четыре по модулю в квадрате!
 –Увидите нашего школяра – дайте ему по его модулю! За вранье и плохие оценки! – грозно посоветовал Спикер Пифагорейцу. Курчавый математик задумчиво кивнул, и неспешно отошел от каменной трибуны, загибая поочередно пальцы на руках. Но этого, видимо, Пифагорейцу показалось мало и он сел на камень подле меня, чтобы загнуть пальцы также и на ногах. Этот процесс был таким мирным и успокаивающим, что я начал считать пальцы на ногах Пифагорейца вместе с ним и незаметно для себя задремал, сидя на камне под теплым южным древнегреческим солнцем.
***
…Я проснулся в перерыве между прениями. Спикера не было на трибуне, вместо этого он сидел на каменной лавке чуть поодаль от меня, и солидно разговаривал с лысым парчовым типом. По всему было видно, что этих двоих роднят представления о лягушачьей глупости и о собственном неоспоримом, по сравнению с лягушачьим, интеллекте.
 –А я забрал своего стервеца из Александрийской школы! – делился семейными проблемами Председательствующий, - Там иврит зачем-то в обязательные предметы ввели!
 –Да вы что? Иврит? – живо заинтересовался Парчовый Лысый, - Как интересно! А телефончик директора школы не подскажете? Я бы своего старшенького туда отдал!
 –Нет у меня телефончика директора…Но есть икона его заместителя, вот, возьмите! – щедро предложил Карась, слегка удивившись живой заинтересованности своего собеседника, – Да только зачем Вашему сыну иврит?
 –А чтоб он с нашим новым, единым богом-сыном-человеком на одном языке разговаривать мог! Авось вымолит для себя чего-нибудь стоящее, приличное! Карьеру военачальника или дворец в Финикии, к примеру! – объяснил свои намерения Лысый.
 –Неужто все, что угодно, попросить можно?! – не поверил Председательствующий.
 –Эх, ты! Простота древнегреческая! Проси, чего хочешь! Пока не устанешь! И заметь – нет никакого риска, что в тебя молнией метнут! Не то что наш Зевс – молниеносец! – объяснил Парчовый проситель.
–Да, я вот на прошлой неделе у Зевса просил, чтоб он молнией моему соседу его новый сарай сжег! – неожиданно признался Карась.
–Ну и как, сжег?! – сразу залюбопытствовал Парчовый.
-Сжечь-то сжег…стог сена у меня во дворе! А сарай у соседа хоть бы хны – стоит как стоял! – пожаловался о своих неудачах в общении с богами Спикер.
–Промахнулся, видать, наш молниеносец! Бывает! – утешил, как мог, Спикера Лысый в парче.
 –Ладно б – сено сжег, - продолжал жаловаться несчастный Карась, - Так еще громом ка-а-ак загремит! Мой конь на оба уха оглох и обалдел совсем! Я его зову – а он меня не слышит! Или притворяется, что не слышит!
 – Может, просто имя свое забыл! – предположил Лысый, - С лошадями такое бывает…моя кобыла тоже, не иначе как на Цицерон, не откликается…хоть я ее и Маруськой нарек!
 –Цицерон-то посолиднее Маруськи звучит! – заметил повеселевший Спикер.
-Да, в наши просвещенные древнегреческие времена каждая кобыла норовит посолидней назваться! – подытожил Парчовый толстяк.
–Не без этого! – солидно согласился Спикер.

Глава пятая.
Продолжение переклички.

На следующий день, когда мы с Отарой пришли на Симпозиум, Карась уже стоял на своем рабочем месте и раздраженно спрашивал у присутствующих:
–Где Карнеад?! Где этот сукин…скептик?!
–А товарищ Карнеад из Кирены до того углубился в свою скептическую философию, что так там и остался, и до сих пор вылезти не может! А когда ему руку помощи предлагали – он кусаться начал! Товарищу Хрисиппу чуть палец не откусил…Сорок уколов бедному Хрисиппу потом пришлось делать…ведь неизвестно, вдруг Карнеад не просто скептик, а бешеный скептик?! – жалобно ответил Карасю один из философов.
–Надо было его за ухи из вселенского скептицизма вытаскивать! – посоветовал Председатель, - За ушко и на солнышко!
–Товарищ Карнеад так бородой и волосьями порос, что найти у него ухо не представилось возможным! – объяснил причины затруднений при общении с Главным Скептиком молодой древнегрек в коротенькой детской пеленке.
***
Сидя на теплом древнегреческом солнышке и слушая успокаивающий гул древнегреческих голосов, я нечаянно задремал. Проснулся я от голоса Спикера где-то рядом, прямо над моим ухом, как мне показалось.
 –Что там за шум?!  - недовольно морщась, спрашивал у Парчового Спикер, - Опять Киренаики с Киниками подрались?
 –Нет! Они теперь не дерутся! – подходя к поросшему травой обрыву и осторожно заглядывая вниз, констатировал Парчовый Подлиза, - Просто Киники от всех чувственных удовольствий решили отказаться, и все блага Киренаикам отдать! Которые без чувственных удовольствий не мыслят для себя никакого счастья!
–Ну, и как ? Отдали? – без особого интереса поинтересовался Спикер.
–А как же! – уверил Карася Парчовый, - Отдали! А потом догнали, и еще раз…отдали! А потом вообще столько…благ надавали, что Киренаики еле живы убрались! Даже все блага с собой унести не смогли!
–И что ж теперь блага? – зачарованно выдохнул Карась, - Так на дороге и валяются?
–Сейчас посмотрю… - держась за хилое деревце, еще раз выглянул с обрыва Лысый в Парче, - Нет! Из благ только чьи-то боксерские перчатки и дубинка в пыли валяются! Возьмешь себе?
–Нет! Такие блага мне и задаром не нужны! – отказался Спикер, и его горящие глаза мигом потухли, снова приобретая томное выражение тухлого карася.
 –Вот и Киренаики пытались от этих благ отказаться!  - жизнерадостно подтвердил Парчовый, - Но Киники им таких дубинок надавали – те еле ноги унесли! 

Тут к нашей философской дискуссии присоединился чей-то возмущенный голос с задних рядов.
–Отсадите механиков-материалистов от идеалистов-метафизиков! – потребовал невысокий древнегрек с блестящей от пота лысиной.
–Но они же – представители одной школы, Картезианской! Пусть вместе сидят! Для представительности! – отказался пойти навстречу пожеланиям Лысого Мокрого наш премудрый Спикер.
–Но они плюются друг в друга! – тоненьким голоском пожаловался Лысый Мокрый мужик, - Механики плюют, метафизики уклоняются, и все в меня летит! Я весь мокрый и в пене уже! – настаивала несчастная жертва философских баталий.
–Механики-материалисты! К порядку! – еще раз брезгливо оглядев мокрого мужика, рявкнул Карась.
–Мы не плюемся, мы траекторию плевка опытным путем изучаем! – возразил Карасю деловитый толстенький древнегрек с пухлыми, как у поросенка, щеками, - А если Вы не согласны с материальностью наших плевков – уклоняйтесь! Как это делают наши бывшие друзья, эти уклончивые метафизики!
–С материальностью ваших плевков я уже смирился! Но траектория меня все равно не устраивает! Куда ни отсяду – везде меня эта траектория догоняет! И на лысину капает! – прилюдно пояснил суть своих претензий Лысый Мокрый.
-Хотите зонтик?! – сжалился я над мужиком, уставшим проверять на своей лысине траекторию чужих плевков.
–Хочу! – обрадовался философ, - А что такое зонтик?!
Открыв над своей головой мой зонтик, Лысый повеселел и сообщил во всеуслышание:
–Марк Аврелий не приедет! Оне, на троне сидючи, сочинительством увлеклись! Поэму хвалебную пишут: “К самому себе, любимому”! Вот это название, правда? Какое самоуглубление и самолюбование, какая широта и глубина мысли! Истинно императорская! Какое себялюбие! Искренне монаршее!
 –Так бы сразу и сказал – Маркуша утонул в глубине своих мыслей, потому приехать не смог! Жалко, хороший был император! – посочувствовал Председатель, закатив свои рыбьи глаза к самому затылку.
Среди загорелых древнегреческих физиономий я вдруг увидел одно чересчур загорелое, практически черное, лицо. И не только один я заметил его. Карась, в свою очередь, также не дремал на своем постаменте:
 –А это еще что за…негритюд к нам приперся? – громким, хорошо слышным шопотом поинтересовался наш Председатель, тяжело спускаясь с трибуны.
-Это Сенгор, поэт! – объяснил Парчовый наличие негра в одной набедренной повязке на философском симпозиуме, - Он РЭП пишет! Слова под бой барабана! Вот это талант! – завистливо вздохнул Парчовый Любитель Искусства, - И слова сам выдумывает, и говорит их, и в барабан ладонями стучит! И все – одновременно! Да еще и пляшет вокруг костра! И картины магические сам на себе рисует!
-Каков гений! – тихим шопотом, чтобы никто не услышал, прошелестел Карась, - Скажи, а он Да Винче не позировал? Что-то улыбка у него такая знакомая?
 –Нет! Он только Дездемону задушил, еще на репетициях! Так что выступить в роли Отелло ему не пришлось! После трех репетиций Дездемон не осталось ни одной! – ввел Спикера в курс карьеры вышеуказанного негритюда Парчовый Циник.
 –Неужто всех…передушил? – опасливо спросил Спикер, старательно прячась в парчовом плаще своего собеседника.
 –Ну, что вы… - успокоил Карася Парчовый, вытряхивая его из своей блестящей простыни, - Он же не изверг! Просто в роль вошел! Знаете, как это у талантливых актеров бывает? В роль вошел, а потом не смог найти выход! А которых Дездемон недодушил – те сбежали! 

Глава шестая.
Затянувшаяся перекличка.

Следующий день не внес ничего принципиально нового в древний философский симпозиум. Снова пестрели смутно знакомые мне имена, половина из которых посетить симпозиум не удосужилась.
–Нет, Лукреций не придет! – объяснял Парчовый Спикеру, -  Он в загробную жизнь не верит, и с богами давно не общался! Думает: боги – сами по себе, а древнегреки – сами по себе!
–И здесь он не прав! – отозвался наш премудрый Председатель, - Зевс в прошлом году Лукрецеву поэму “О природе вещей” себе прикупил…До конца так и не дочитал – шутка ли, три каменных страницы! Но теперь грозится всех не только молнией поразить, но и на атомы распылить, если ему нового временного министра хорошего не предложат! Видите, сколько сторонников атомарной теории! Даже среди богов! – пояснил Карась.
-Тут к нам Диоген из Клиники пожаловал! – перебивая Карася, громко предупредил всех присутствующих Остроглазый Философ, подбегая к трибуне.
-Удалить с заседания всех лиц, моложе тридцати! – тут же распорядился наш древний Председательствующий, - Остальным срочно завязать глаза!
-Сейчас Диоген общественные нормы презирать будет! – шопотом разъяснил мне Отара, а наш Древнегрецкий Спикер продолжал тем временем свои срочные распоряжения, - Всем обидчивым немедленно заткнуть уши! Господин Македонский! Сдайте свой меч в камеру хранения, прежде чем говорить с товарищем Диогеном!
–На хрена мне многобожие…на хрена мне Хронос в моей бочке…У меня ведь одноместная бочка, однозначно! – раздался чей-то скрипучий нахальный голос с задних рядов, и тут же потонул в возмущенном философском гаме. Карася это устроило.
–А где же Плотин? – скучным голосом поинтересовался Спикер, на корню давя сладкий зевок.
–Он проездом из Египта уже тридцать лет как в Риме живет! К нам приехать не смог, потому что был очень занят – уже двадцать пять лет он пишет основной труд своей жизни – “Эннеады”! – объяснил Спикеру Остроглазый.
–Да, тяжелый жизненный путь! – с большим облегчением отозвался Председатель, - Как бы он вообще не помер проездом в Риме! Не воссоединился с богом, так сказать!
–Да, он может! – подтвердил Остроглазый, - С тех пор, как Плотин обуздал свое телесное влечение к еде и перешел на пищу духовную…Ну, сами понимаете, это к хорошему не приведет! Глядишь, так с богом воссоединится, что с голоду помрет! И господин Протагор тоже не приедет, не сможет! С тех пор, как он Зевсу заявил, что Зевса в природе не бывает, Зевс его близко к Олимпу не подпускает! И уже два раза молнией усы подпалил! – без передышки сообщил философ Карасю.
–А Орфики где! – раздраженно выкрикнул Карась название очередной философской школы.
–Здесь мы! – покорно отозвался пожилой древнегрек с мечтательными глазами, сидящий наискосок от меня.
–Все страдаете в своих земных оболочках? – вежливо спросил Карась у Орфика.
–Все страдаем! – упорно подтвердил Орфик, тяжело вздыхая и кладя свою свирель на камни рядом с собой, - Поизносились мы уже, поистрепались в своих старых земных оболочках, а новых не выдают! И на довольствие не ставят! Никому не нужна целая армия поэтов и музыкантов в наши просвещенные древнегреческие времена!
–К Аиду сходите! – посоветовал Спикер, - Вдруг он вас на довольствие поставит?
–К Аиду Орфей ходил! Так этот Аид не то что новую – старую оболочку чуть у Орфея не отнял!
–А вы как думали? Прежде чем новую земную оболочку получить, старую сдать нужно! Только тогда Аид новую выдаст – когда старую спишет! А вы что думали? – пояснил порядок сдачи земного обмундирования Спикер.
–А мы думали: новую наденем, а старую на мировом рынке в Финикии загоним! Развивающимся странам! – мечтательно пояснил свои намерения простодушный поэт.

Глава седьмая.
Философские прения.

На следующий день Карась был настроен на философский лад. Обратившись к своему Парчовому Другу с высокой трибуны, он заметил:
– Да! Вот такой задал нам Зевс неожиданный парадокс! Временного министра сместил, а взамен назначить-то и некого! Потому как роль временного министра может исполнять только Бог Времени, который уже был благополучно смещен самим Громодержцем и Молниеносцем!
–Как это – некого назначить? – обиделся Парчовый Нахал, - Вон сколько философов вокруг! Возьмите хотя бы меня!
–Я же не сказал – “нельзя назначить”, я сказал – “назначить некого”! – пояснил свою идею Спикер.
–Я повторяю Вам, мой ученый коллега – назначить можно кого угодно! – не сдавался Парчовый Карьерист.
–А Вы не полагаете, что и так слишком часто этот “кто угодно” играет первую скрипку в нашем олимпийском оркестре? В наши просвещенные древнегреческие времена? – задумчиво вопросил Карась.
–А пусть себе играет, ежели умеет! – снисходительно разрешил Парчовый Либерал.
–А если не умеет? – поинтересовался Спикер.
–Тогда пусть учится! – одним махом решил проблему Лысый в Парче.
–А я бы предпочел назначить руководителем Древнегреческой Олимпийской Филармонии сразу профессионала, - мечтательно заметил Председатель, - Чтобы не слышать, как при мне учатся играть на скрипке…Я не возражаю против учеников, но уши жалко! Или Вы предпочитаете ходить на скрипичные концерты не в консерваторию, а в музыкальную школу? – спросил Карась у Лысого.
–Почему это я должен ходить в музыкальную школу заместо консерватории? – обиженно протянул Парчовый, и волком глянул в невозмутимые рыбьи глаза Председательствующего.
–Ну, Вы же хотели назначить ведущим скрипачом того, кто пока еще не умеет играть на скрипке? – вкрадчиво напомнил Парчовому Спикер.
–Ничего я не хотел! Я хотел временного министра нового заместо Хроноса назначить, а скрипичные концерты мне до лампочки! Могу и вовсе никуда не ходить! – потерял терпение Лысый.
–О, назначить-то можно КОГО УГОДНО… Только потом берегите уши, если окажется, что этот КТО УГОДНО скрипку первый раз в руках держит! – загадочно подытожил Карась, самым непостижимым образом увязывая министерские таланты с умением играть на скрипке.
–Вы нам тут не обобщайте, пожалуйста! – вмешался в спор двух ученых мужей необъятной толщины древнегрек в лопнувшей на интересных местах простыне, - Не каждый Бог Времени может быть временным министром!
–А что надо Богу Времени, чтобы стать этим вашим…временным? – затаив дыхание, вежливо поинтересовался у Необъятного Парчовый Блюдолиз.
–Только тот Бог Времени является временным министром, который лижет пятки зевсовы, под креслом Зевса сидючи! Только тот!
–Да…далеко нашему Хроносу до временного министра! Далеко! – сделал неумолимый вывод Парчовый Лысый.
–Еще бы! – солидно согласился Необъятный, - От Бога Времени до временного министра путь неблизкий! Тот же Хронос – Вы знаете, что он учудил намедни?
–А чего?! – сразу сильно заинтересовался Парчовый Сплетник.
-Щенка Зевсу под кресло подложил, заместо временного министра! Обыкновенного щенка! – тихим басом ответил Хороший Человек, которого было слишком много.
–И как? Подошел щенок на роль временного министра? – скептически поинтересовался Спикер, бесцеремонно влезая в разговор.
–Поначалу подошел…так Зевсу пятки облизал – до самого пупка! А потом ка-а-а-ак тяпнет за палец! И сразу стало видно, какой щенок оппортунист!
–Ну, хорошо хоть только за палец! – подытожил Карась, - Это еще Зевсу повезло, что за палец!
 –А вы со своим плюрализмом к Зевсу не лезьте! – объяснил свою позицию Необъятный, - Он вашему плюрализму всегда свой волюнтаризм противопоставит! Волюнтаризм мировой воли Зевса чем подкреплен? Молнией! – сам ответил на поставленный собою вопрос Хороший Человек с маленькими поросячьими глазками посреди жирных щек, - А ваш плюрализм мнений чем подкреплен?! Ничем! - снова ответил сам себе Большой Человек.
***
В перерыве между заседаниями Необъятный в разлезающейся простыне тяжело плюхнулся на каменную скамью рядом со мной, чуть не раздавив меня о трибуну своей мощной спиной. Судя по его утомленному виду, идти дальше Необъятный просто не мог. Видимо, активная работа на заседании довела толстяка до полного истощения всех физических и умственных способностей.
–Вот такой уж у Зевса обычай! Традиция у него такая божественная! – пояснил  Необъятный, разглядывая меня через плечо.
-В баню перед Новым Годом ходить, на самолете в беспамятстве летать и в чужой квартире в полночь просыпаться? – понимающе подсказал я.
– Нет, что Вы! – отказался Толстяк, - Другой обычай! Неугодных министров, кто пятки лизать отказывается, молнией разить, и с Олимпа вышибать!
-Уж лучше б он пил по-черному! – обозначил я свои политические симпатии.
–Одно другому не мешает, могу Вас уверить! Хотя вот в чужой квартире Зевс ни разу не просыпался! В какой квартире ни проснется – та его! – обнадежил всех желающих разговорчивый Толстяк, и продолжал трепаться, знакомя меня со своими политически-божественными взглядами, - Зевс – божественное, необъяснимое существо…И подход к нему должен быть соответствующий… магический подход! Спиритуале магика! Что в переводе с латыни значит – действия верховного главнокомандующего Зевса необъяснимы и непредсказуемы в рамках мирового процесса!
-Неужели необъяснимы?! – не поверил я.
–Абсолютно! Как он ни пытался хоть что-то объяснить древнегреческому народу – никто еще ни разу ничего не понял! Спиритуале магика, понимаешь?
-Да бросьте вы свой оккультизм! – возмутился я, - Высоковольтная линия электропередач – вот кто этот ваш Зевс, в натуре! Электрик ему хороший нужен, трансформаторная будка и ежегодная профилактика электробезопасности подводящих кабелей!
–Да? – шопотом переспросил меня Толстый, - Вы так считаете? Хорошо! Я каждый день буду молиться о пришествии Божественной Трансформаторной Будки и о еженедельной профилактике Его Электрического Высоковольтничества Зевса!
-Ну, еженедельная профилактика – это уж Вы загнули! – авторитетно посоветовал я, - Когда ж Зевс править будет, если он все время свое здоровье поправлять станет?
–Никогда! – обрадовался вдруг Необъятный Живчик, - Никогда править не будет, потому что профилактика Зевсова здоровья и электробезопасности – важнее! Ура! Теперь я буду молиться только о Профилактике! – возликовал древнегрек.
-Вам что – правитель не нужен? – не понял я намерений Толстого.
–Нет! Никакой нам правитель не нужен!  - жизнерадостно объяснил мне Живчик, - От Зевса-то не знаем, как отделаться! Ведь что ни день – молниями кидает во всенароднолюбимых лебедей, громами грохочет почем зря! Устали мы, просим – пощади, Зевс! Не гони так скоро свою колесницу демократии! Но нет – катит вперед демократическая колесница, и вот – новый поворот! Что ни день – то снова кризис! Ведь вы знаете – в последнее время у нас, в Древней Греции, других дней, кроме как критических, не бывает! Мы вот теперь даже крылатыми прокладками пользуемся не раз в месяц, а на каждый день! 
***
После перерыва заседание возобновилось с новой силой. Спикер снова зачитывал списки присутствующих, и очень скоро его каменная тетрадь превратилась из списков присутствующих в список отсутствующих. Хотя непосвященному человеку могло показаться, что он видит перед собой никакой не протокол заседания Древних Философов Современности, а просто известковый камень, на котором древние люди впервые резались в только что изобретенные ими крестики-нолики. Но это было не так. Резкий голос Председателя, выкрикивающий очередные имена и прозвища, каждый раз словно столовым ножом проезжался мне по ушам. Никакой послеобеденной сиесты в таких условиях не получалось. Поэтому я сполз с каменной лавочки рядом с трибуной и пополз по направлению к задним рядам, изображая из себя крайнюю заинтересованность в речах сидевших на задних лавках философов.
А на задних лавках действительно говорили интересные вещи. (Куда более интересные, чем на передних.)
–Это что еще за изоморфизм такой! – возмущался высокий седой старик в рваной простыне.
Мне было интересно, какой на самом деле должен быть изоморфизм, и я прислушался поподробнее, сделав вид, что сплю на каменной скамеечке по соседству.
–А уж какой есть, такой и изоморфизм! – ехидно отвечал второй, более молодой, голос, - Уж если ты временный министр, избранный Зевсом из Сонма Божеского – так будь добр, соответствуй! Воруй золотые финики из Царских Кущ, а днем лижи Зевсу пятки! Чтобы он украденных фиников как бы не заметил! А ты бы заметил, что человек, который так хорошо пятки лижет, еще и финики крадет?!
–Нет, я бы не заметил! – согласился Старикан, но тут же спохватился, - Да ведь дело не во мне! И не в финиках! Дело во Времени! Может ли божественный демиург, за ход Времени отвечающий, все время чьи-то пятки облизывать?
–Не может! А должен! Если уж он – временный министр!
–Нельзя забывать, что прежде всего он – Бог Времени! Вне зависимости от того, какой он там министр – временный или постоянный!
–Не получается тогда никакого изоморфизма, как ни крути! – подвел итог молодой голос, - Что за дела – Временным министром быть хочет, а пятки лизать не хочет! Так вообще не бывает! Нет, не быть Богу Времени временным министром, я точно тебе говорю! Должно случиться чудо, чтобы Хроноса назначили повторно! Изоморфизм у него не тот! Неподходящий для Зевса изоморфизм!
Не выяснив для себя ничего нового про диковинное словечко “изоморфизм”, я тихо, не создавая паники, сполз с каменной лавочки и пополз дальше, по направлению к задним рядам. Солнце пригревало все сильнее, и долго ползти в таких условиях у меня не было никакой возможности. Выбившись из сил, я присел на гладкий, нагретый солнцем камень.
–А вот потребность у Зевса такая! Насущная! Чтоб каждый временный министр, под креслом Зевсовым сидючи, пятки ему лизал! – услышал я густой бас слева от себя.
-А без этого никак? – поинтересовался я, оборачиваясь к владельцу басовитого голоса и переводя дух.
 –А как же без этого? – с готовностью отозвался мой басистый собеседник, - Может, Зевсу такая потребность для его нормальной божественной жизнедеятельности необходима, как…как…как глоток божественной амброзии! Без которой Зевс не может осуществлять божественную жизнедеятельность своего организма!
–Вот и вчера… - донесся из-за могучей спины Басовитого тоненький дребезжащий голосок, - Уж так наамброзился Зевс, так наамброзился! Что на своем божественном троне заснул! Так во сне и руководил всеми нами, на два важных закона божественное вето наложил, и один второстепенный закон с одобрением воспринял! Не просыхаясь…то есть, тьфу…не просыпаясь!
–Основное право Зевса – приказывать, а ваша основная обязанность – подчиняться! – солидно согласился Басистый.
–А я…а я тогда ему молиться не стану, вот! – запальчиво пригрозил Тонюсенький Голос.
–Вы себе на доме громоотвод установили, прежде чем такими фразами бросаться? – снисходительно поинтересовался Бас.
–А где же правовое государство? – в отчаянии, срываясь на писк, завопил Тонюсенький.
–Правовое государство – на Олимпе! – солидно объяснил Басистый Правовед, и тут же посоветовал Тонкому Голоску, - А вы молитесь, молитесь! Можете молиться Зевсу сколько хотите – и никто Вам этого запретить не ВПРАВЕ!
–Спасибо, так я пойду? – попросил разрешения Тонюсенький.
–Идите, с богом! Храм Зевса у моря, на холме, третий поворот направо и дальше прямо! Только в море не свалитесь, не помолившись предварительно! – заботливо предупредил Басовитый Тонюсенького.
Оставаться наедине со Строгим Басом мне не хотелось, и поэтому мы с обладателем тонюсенького голоса покинули нашего Басовитого Собеседника одновременно. Он заспешил куда-то по узенькой тропинке меж холмами, а я пополз вдоль рядов каменных скамеек подальше от шума назойливых голосов у трибуны. Наконец мне попалась на глаза никем не занятая каменная лавочка, и я лег на нее, подстелив себе под голову свой пододеяльник для мягкости. Но заснуть мне так и не удалось.
–Как мне надоел постоянный анализ вашего симпозиума! – раздраженно сказал чей-то Сварливый Голос неподалеку от меня.
 –Что Вы этим хотите сказать, наш ученый коллега? – вкрадчиво спросил у Сварливого Второй Голос, - Если Вы хотели оскорбить наш Ученый Совет, то смею довести до вашего сведения, что Ваша последняя колкость не понята! Переведите, будьте добры, если Вы действительно надеетесь нас хоть чем-то задеть! – вежливым шопотом попросил Второй, Вкрадчивый Голос.
–Да разложился весь ваш Ученый Совет! На простейшие составляющие! Которые сами по себе уже не соображают ни фига! – пояснил свою глубокую мысль Сварливый.
–Под “разложением” Вы имели в виду процесс естественного гниения любого отжившего свое организма? – невозмутимо поинтересовался Вкрадчивый Голос.
–Сегодня Вы потрясающе догадливы, мой ученый друг! Как никогда прежде! – снизошел до похвалы Сварливый.
–Вы хотите сказать, что моя природная интуиция делает свои первые успехи? Спасибо, коллега! Вы сегодня так щедры на комплименты! Не связано ли Ваше хорошее настроение с Вашими первыми удачами на сексуальном поприще? В ряду хронических и постоянных неудач среди Ваших ста пятидесяти отвратительно фригидных жен? – тактично поинтересовался Вкрадчивый, переходя на шопот.
–Не скрою! – гордо признался Сварливый, - Сегодня в непробиваемой девственности одной из них мне удалось пробить солидную брешь!
–Вы действовали ложкой или скалкой? – сразу заинтересовался Вкрадчивый, - Поделитесь опытом, коллега!
–Ни тем, и ни другим! – все также гордо объяснил Сварливый, - И вообще, я больше ничего не скажу о своей личной жизни…Потому что моя личная жизнь – мое сугубо личное дело!
–Каждый государственный муж должен сделать свою личную жизнь достоянием общественности, - возразил Вкрадчивый, - Скажите, коллега, какой придурок и мерзавец сорвал все незрелые бананы с пальмы у вашей калитки?
–Это мое личное дело, кто был тем самым мерзавцем! К нашим политическим пристрастиям это не имеет никакого отношения! – грубо обрезал Сварливый.
–Так бы и сказали…Незрелые бананы – мое личное сексуальное дело! – посоветовал Вкрадчивый.
–Плохому любовнику даже свой собственный банан мешает! – хихикнул невесть откуда взявшийся Тонюсенький Голосок.
Тут подле меня на лавке произошла какая-то возня, мне послышался резкий хлопок оплеухи, чьи-то спешно удаляющиеся шаги, а потом все стихло. Когда я открыл глаза, лавочка подле меня была опять совершенно пуста. Гул и жужжание олимпийских философов раздавались где-то далеко впереди, у каменной трибуны опять шли очередные жаркие споры, а мои глаза медленно закрылись, и больше я уже ничего вспомнить не мог. Растолкал меня Отара, вернувшийся с моря и полностью готовый сменить меня на моей нелегкой философской вахте. Так что к вечеру своего древнегреческого рабочего дня я смог-таки наконец освободиться от забот философских и быстренько сбегать искупаться к морю. Чтобы на следующее утро снова приступить к очередному трудовому философскому дню.
***
Когда, зевая и засыпая на ходу, я приплелся на симпозиум, слово брал невысокий человечек с живой мимикой и театрально выразительными жестами. Театрал так размахивал руками, стоя на олимпийской трибуне, что издалека мне показалось, будто он дирижирует оркестром. Подойдя поближе, я понял, что философ помогает себе дирижировать не только мимикой лица, но и громкими воплями. Музыки, однако, никакой не звучало.  Хотя, если б вблизи трибуны все же звучала музыка, ее вряд ли было бы слышно из-за стараний громкоголосого дирижера.
–Одним словом, господа товарищи философы, что на Олимпе среди богов самое важное? Адаптация, адаптация, и еще раз адаптация! Спросим себя, товарищи, подходит ли Хронос на должность временного министра, если, под Зевсовым троном сидючи, отказывается лизать Зевсу пятки? Нет, товарищи! Такой министр нам не подходит!
–А при чем тут мы? – возразил Энергичному Мужичку бдительный Спикер, - Такой временный министр не нам, а Зевсу не подходит! Вы же знаете – Громодержец и Молниеносец  - ярый приверженец гигиены! Чтоб пятки всегда были чисто вылизаны!
–Есть тут один кандидат на роль временного министра! – с готовностью предложил Театральный Живчик, - Он, правда, вряд ли чего во Времени соображает, и говорить совсем не умеет, но зато как пятки лижет! Он ночью ко мне в постель забрался…так не только пятки…все остальное тоже облизал!
–Сразу видать дальновидного политика! – обрадовался Председатель, - Я Вам точно говорю – этот ваш новый кандидат далеко пойдет! И высоко заберется! Мы Зевсу его обязательно предложим, всенепременно! Так представьте нам его, чего же Вы ждете? – заторопил Спикер Театрала.
–Вот здесь он у меня…- вытаскивая маленький черный комочек из своей простыни, показал Председателю находчивый Театрал, - Пригрелся за пазухой, шельма…Ба…какую лужу наш новый кандидат напустил…Ну, ничего…Мы его Зевсу в комплекте с памперсами подарим…Вы не подскажете, где продаются памперсы для ма-а-а-аленьких щеночков? Которые у нас теперь депутаты в кандидаты…то есть тьфу…кандидаты в депутаты…короче говоря, будущие министры-пятколизы! – наконец определился мужичок, почесывая щенка за ухом, - Вот мы какие пушистые…ууу…туси-пуси…
–Постойте…- спохватился Карась, гладя щенка по спине, - Помнится, позавчера Зевсу уже дарили одного такого…кандидата-пятколиза! Так он Зевсу чуть палец на ноге не отхватил и еще кое-что! Вы что, опять нам того же самого щенка-оппортуниста предлагаете?!
–Ну, что вы! – обиделся за своего питомца Театрал, - На этот раз щеночек уже совсем другой! Тот был беленький, а этот черненький!
–Ну, тогда другое дело! – успокоился Спикер.
***
Выслушав выступление Театрала со щенком, я уселся на каменную скамью рядом с хорошо знакомым Парчовым Типом и приготовился к активной и творческой законодательной деятельности во благо Древней Греции и всех ее подотчетных федераций. Чтобы настроиться на рабочий лад и освежить в памяти вчерашнее заседание, я толкнул Парчового Политика в жирный бок и тихо спросил у него:
–А по какой причине изгнали Хроноса? Потому что был плохим министром, или потому что пятки лизать отказывался?
–Хронос был плохим министром, потому что отказывался лизать Зевсу пятки… - с готовностью пояснил мне Парчовый Идиот, - Ну, какой хороший министр может от такого отказаться? Такая честь! Кто из министров от такой чести когда отказывался? Никто и никогда! Все лизали, а потом еще и благодарили! А Хронос отказался! Тоже, умник выискался! Если все хорошие министры соглашаются лизать пятки, а один отказывается, то что это значит?
-Что? – поинтересовался я.
–Что он – плохой министр! – сделал свой вывод Парчовый Политолог.
-При условии, что все остальные министры-пятколизы были хорошие! – поколебал я Парчовую Непоколебимость.
–Конечно, хорошие! – ни на секунду не усомнился Парчовый, - Пятки облизывали – лучше некуда! – со знанием дела похвалил он.
–Вы слышали политический прогноз погоды на завтра? – обратился Спикер к Парчовому, усаживаясь на лавочку рядом с нами и утирая пот со складчатого лба.
–Да! Утром я ходил в храм Метеонемезиды, она мне весь прогноз на неделю предсказала! Погода-то ухудшится! Гроза, Зевс, гром и молнии, всех несогласных и вольнодумцев унесет в мировой океан! – предупредил Парчовый Метеоролог.
-Неужто так все плохо? – я зябко поежился, кутаясь в свой пододеяльник.
–Ну, почему же плохо! Когда солнышко после грозы выглянет, то ни одного вольнодумца оно уже не увидит! А цветочки только лучше после грозы цветут! Травка зеленеет! Вольнодумцев нема! Благодать божественная! – размечтался Парчовый.
***
А в это время Театральный Философ, сидя на лавочке сбоку от нас, спорил с Тщедушным Типом, который давеча предлагал проверять всех философов на наличие мозгов путем трепанации черепа. Разговор у них шел в основном о собаках.
–Но черный щенок и белый щенок – это совсем разные вещи!- кипятился Театрал, -  Возьмите черный камень и белый! Ведь они противоположны по своему цвету, как черное и белое, как серое и буро-малиновое, как вишня и козий горох!
–А с чего вы взяли, что белый камень противоположен черному? – задумчиво спросил Остроглазый, - А вот мы возьмем, и перекрасим один из них, и тогда Вы уже не сможете их различить! Оба ведь – камни! Так что, тут различия чисто внешние, а ведь перекраситься всегда можно!
 –Ну…тогда Черное противоположно Белому, как…как камень и песок! – не сдавался Театрал, теребя попискивающего щенка в руках.
–Вы знаете, а ведь каждая песчинка – это тоже маленький камешек! – глубокомысленно заметил Тщедушный, - И если бы Вы были ростом с муравья, то для Вас и песчинка была бы булыжником! Так что все дело в Вас! И в Вашем росте! А вовсе не в камнях, не в песке, и тем более, не в собаках! Камни, песок – все повязано в этом мире…Может, для Вас это – песчинка, а для кого-то – огромный булыжник! – заверил Театрала Тщедушный философ.
–Вы тут со своим гностицизмом не лезьте! – резко повернув голову на сто восемьдесят градусов, прервал философский спор двух мудрецов Ученый Карась, - Борьба Добра и Зла, Света и Тьмы, Черного и Белого, Кошки и Мышки, Зайца и Волка, – все это очень хорошо, но подходит только для третьего класса начальной школы! Если хочете знать, весь ваш гностицизм заканчивается там, где Дед Мороз  оказывается соседом дядей Васей!
–Как? А Снегурочка тогда кто же? – опешил Театрал.
–Любовница дяди Васи, тетя Наташа из 13-й квартиры! – развенчивая последние надежды Театрального Философа, пояснил Всезнающий Карась.
–Не может быть! – не выдержал Тщедушный, - А откуда у них тогда подарки?
-Если Дед Мороз со Снегурочкой - самозванцы, то и подарки у них, должно быть, ненастоящие! – забеспокоился Остроглазый, подозрительно хлопая себя по бокам.
–Хватит вам тут разными глупостями увлекаться! – прервал философское нытье разочарованных собаководов Деятельный Карась, - Нету больше временного министра Хроноса, так что все наше время ушло в отставку! И говорить тут больше не о чем!
–Хронос ушел, и минуты тоже куда-то уходят… - задумчиво протянул Парчовый, ни к кому конкретно не обращаясь, - Пока мы тут трепемся, заседаем, то есть, сто пятьдесят минут куда-то ушло…Я сам лично каждую считал…
–И я говорю – Хронос ушел, и время пусть уходит! И не держите его, пусть себе катится! – поддержал Спикер Парчового Счетовода.
–А вдруг оно все…укатится? И больше не останется совсем ничего? Вы знаете, сколько секунд ускользнуло, пока мы тут заседали? Более девяти тысяч!
–Вам что, делать больше нечего – секунды считать?! – взъелся Спикер на Парчового интеллектуала, - Мы же совсем недавно назначали специального министра, который за подсчет секунд отвечал! И даже Зевс одобрил его кандидатуру!
-Смею Вам напомнить, что этим министром как раз и был Хронос! А теперь Хроноса больше нет на Олимпе, так что даже секунды считать больше некому! Не говоря уже о минутах, часах, днях и неделях! Да что там неделях! Столетие следующее наступит – а мы с вами и не заметим! Да что там столетие! Тысячелетие новое грянет – а у нас все останется по-старому! – с горечью заметил Парчовый Ценитель Точного Времени.
–Ох, да! – спохватился и сразу погрустнел Карась, - А я и позабыл уже…Так увлекся заседание проводить, что и запамятовал совсем, зачем мы с вами здесь собрались…Послушайте, а ведь назначить какого-нибудь нового Хроноса  - для нас не проблема! – после минутного раздумья вдруг заметил наш Мудрый Председатель, - Неужто у нас один Хронос считать умел? Вы вот сами чем хуже? Простой гражданин Папанопулос, а без посторонней помощи целых сто пятьдесят минут и более девяти тысяч секунд насчитали! Почему бы Вам при ваших талантах не выдвинуться во временные министры? Считали бы время не хуже Хроноса!
–Да у меня опыта подходящего нет, - неожиданно застеснялся Парчовый, - Я только сто пятьдесят минут насчитал, а Хронос уже пятьдесят веков каждую секунду считает!
–Но считать-то Вы уже умеете? До шестидесяти? – ободрил Парчового Спикер, - А опыт – дело наживное!
–Считать я вчера научился! – скромно признался Парчовый Математик.
–Ну, вот и отлично! – обрадовался Карась, -  Мамапопулос ваша фамилия, Вы говорите?
–Папанопулос, с Вашего позволения! – осторожно поправил Карася Парчовый Кандидат.
–Ничего! Позволяю! – расщедрился Спикер, - Но Мамапопулос все же звучит красивее!
***
Не выдержав накала Олимпийских страстей, я снова пополз отдыхать и расслабляться на задние ряды. А вдогонку мне несся басовитый убедительный голос:
-А вот господин Энесидем, прочтя черновик нашего протокола, противопоставил ему протокол своего черновика, в котором убедительно доказывается, что Черного и Белого вообще не бывает, а бывает только Серо-Буро-Малиновое, да и то по большой нужде!

Глава восьмая.
Прения продолжаются.
Препирательства тоже.

А на следующий день каменную трибуну нашего форума всецело и беспредельно в своей всецелости захватили китайцы. Когда я снова приплелся заседать (дело было ранним утром, часов в одиннадцать), то с удивлением увидел нашего Спикера, задумчиво сидящего на каменной лавочке поодаль от трибуны.
А на трибуне уже суетился немолодой коренастый человечек с узкими, как две черные щелочки, глазками и кожей цвета перезрелого лимона.
-Китаец! – сообразил я., - Или вообще японец! А то и просто узкоглазый монгол! Или все-таки чукча?
Но тут Узкоглазый Лимон прервал мои сомнения, хорошенько откашлявшись и громко завопив:
–Древние Китайцы! Объединяйтесь! Сместим императора Су-Ли и назначим вместо него Дай-Каравая!
-Извините, мы вам объединяться не мешаем? Со своими временными проблемами? – тактично спросил я у Лимончика.
–Нет! Не мешаете! Можете дальше разводить свой симпозиум, только потише! – разрешил великодушный последователь Конфуция, и продолжил свою убедительную речь, внезапно перейдя на какой-то неведомый мне, очевидно, древнекитайский, диалект.
–Да гоните вы их в шею! – убеждал тем временем Парчовый Дипломат сомлевшего от древнекитайской наглости Спикера, - Если китайцы объединяться задумают – это будет страшный кворум! В прошлый раз они свой объединенный митинг в Атлантиде решили провести, всекитайское выездное собрание у них там было назначено…В смысле, почти все китайцы пришли туда собираться, - пояснил, повернувшись ко мне, Парчовый Историк, - И такой кворум устроили!
-И как? Неужто все собрались? – с ужасом полюбопытствовал я.
–Нет! – успокоил меня Парчовый, - Все не успели! Но результаты этого кворума для Атлантиды были самые…самые утопические!
–Вот товарищ Дай Чжень считает, что Зевс вовсе и не виноват, что Хроноса, бога времени, уволил… - подал свой слабый голос разомлевший Карась.
Обрадованный вниманием самого Спикера, на трибуну взобрался второй желтокожий лимончик, бесцеремонно спихнув вниз своего собрата, призывавшего ко всекитайскому объединению:
–Невиноватая товалиса Зевса, конечно, невиноватая…Просто положительный Ян – дух равноправия и государственной мудрости, был под влиянием отрицательного Иня…Ну там…вино, карты, женщины, затмение луны…Это просто Инь плохой! А Зевс сам по себе хороший! Когда он в своем Яне находится…
-Я б этого товарища Иня вывел на чистую воду! Кстати, где он?– спросил я у  Карася под влиянием убедительной речи китайского Дай Чженя о причинах наших политических катаклизмов. Однако, в процессе дальнейшего обсуждения проблемы влияния товарищей Иня и Яна на товарища Зевса выяснилось, что Инь и Ян  товарищами, как таковыми, вовсе не являются. А являются положительными и отрицательными божественными силами, влияющими на одного, отдельно взятого товарища Зевса.
(Да кто бы обвинял товарища Зевса в его пристрастии к опасным женщинам типа Медузы Горгоны, молниеносным эффектам с громовыми последствиями и злоупотреблении божественно пьянящей амброзией? Да никто! Не будь Зевс…Ну, вы сами знаете, кем! Хотя, боюсь, не имел бы Зевс такого успеха у вышеназванной Горгоны, не будь он…Ну, теперь-то уж вы наверняка догадались, как трудно быть богом!)
***
С пониманием прислушавшись к общекитайской дискуссии по проблемам объединения, Круглоглазый Пифагореец спросил Тощего Остроглазого Субъекта, сидевшего рядом с ним на большом плоском камне:
-Чем займемся, пока китайцы спорят, что такое дерево?
-Пойдем персики из ихнего китайского сада стибрим! А потом скажем, что все персики скушала божественная сила Инь! Вот увидишь, - еще и благодарить будут! – предложил Пифагорейцу Остроглазый.
-Пошли! – радостно согласился Пифагореец.
Я не стал останавливать своих философских коллег, хотя сильно подозревал, что даже персики в китайском саду вполне могут оказаться каменными. (Так, для особого восточного успокоения души и спокойного углубленного миросозерцания.)
***
–Где этот Зевс? – тем временем провозгласил высокий жилистый древнегрек, согнавший с каменной трибуны последнего китайца и сам взгромоздившийся заместо него, - Где этот Зевс? Где наше единое, истинное, разумное божественное добро? И почему оно так подло поступает?
–Просто товарищ Зевс так устремился к своему земному счастью в лице Горгоны, Данаи, Мегеры и прочих некоторых…что совсем забыл о своей божественной сущности! – туманно ответил Парчовый Психолог жилистому старику.
–Зевс, он такой! – подтвердил очухавшийся после общения с древнекитайцами Спикер, - Он себе где хошь рай устроит…хошь – на Олимпе, хошь – в постели у Данаи на Земле… Боги – они вообще все такие! Горазды рай для себя устраивать!
–Как только Зевс до Олимпа вознесся, его моральный авторитет устремился к бесконечности, и там, в заоблачном божественном царстве, свои моральные нормы для себя установил! – разъяснил нам Парчовый.
-И какие же у Зевса нормы? – полюбопытствовал я.
–Одна богиня после завтрака, на десерт, одна на полдник и две вместо ужина! – объяснил мне Парчовый Всезнайка.
–Да! Высокие моральные нормы у товарища Зевса! – подтвердил хорошо информированный Карась, - Это тебе не Фемида какая-нибудь, которая никак не может вспомнить, с кем она спала, зачем она это делала и спала ли вообще! Или просто так, прилегла отдохнуть в чужую постель! С устатку!
–Ну, как Фемида может видеть, с кем спит?! Вы что, сдурели?! – вступился за Богиню Законности Парчовый Защитник, - Как Фемида может видеть, с кем спит, если у нее глаза завязаны?!
-Поможем Зевсу! – выкрикнул со своего места какой-то древнекитаец, заглушая наш мирный разговор, - Выдвинем самого достойного кандидата на роль временного министра!
-Но самого достойного Зевс уже снял, товарищ Мо Ди! – мягко напомнил китайцу сухощавый старик, все еще занимающий трибуну философского симпозиума.
-Но он же достойный? – уточнил Древнекитайский Мо Ди.
-Достойный! – покорно согласился старик.
-Тогда снова выдвинем! Подумаешь, Зевс его снял! Вчера снял – завтра снова назначит! – упорствовал  китайский философ.
-А где Зевс сейчас? – поинтересовался я у Спикера.
-Озарения ждет! – пожав плечами, просто ответил Карась.
-И как, еще не дождался? – не смея дышать от благоговения, спросил я.
-Как видите, пока нет! Никого из нас еще пока, к сожалению, не озарило на предмет нового временного министра! – неожиданно грустно сознался Карась.
-А почему это у вас такие строгие требования к кандидатам во временные министры? – на трибуну вдруг выскочил полнеющий неприятный гражданин с резким голосом и манерами портового грузчика, - Откуда все эти требования? Коренной древнегрек, без образования, божественного происхождения? У меня, может, тоже мать богиня! А отец юрист! А вы что здесь развели? Древнегреческий национализм, однозначно! Вы меня спросили? Может, я тоже богом быть хочу! Однозначно, хочу!
–Извините! – вежливо отозвался Карась на тираду Выскочки, - Вас-то мы как раз и забыли спросить…Простите…Но раздача божественных министерств закончилась тридцать веков назад! Вы…Вы почему раньше не подошли? Где Вы тогда были?
-Я… - замялся амбициозный грузчик, - Я тогда сиротой был! Потому что мои родители не родились еще тогда! Знаете, безотцовщина, тяжелое детство… Однозначно – тяжелое!
***
–Так Вы считаете, Хроноса случайно с должности сняли? – шопотом спросил Парчовый у Спикера, пользуясь тем, что яростная демагогия Амбициозного заглушает все вокруг себя в радиусе пятидесяти метров. Спикер подозрительно покосился на меня, и я тут же прикинулся, что сплю, чтобы не мешать приватной беседе Парчового Аналитика и Премудрого Карася.
–Так это была случайность? – настаивал на своем Парчовый, - Неужто Хроноса сняли без какой-либо политической необходимости?
–Как вы думаете, если в дерево молния попала, то это политическая необходимость или физическая случайность? – также тихо ответил вопросом на вопрос Премудрый Карась.
–Конечно, случайность! – сразу определился Парчовый.
–Но ведь с другой стороны – молнии было НЕОБХОДИМО куда-то попасть! Раз уж она у Зевса назрела и вырвалась! А кто ближе всех к Зевсу? Кто у Зевса под креслом сидит?
–Хронос…сидел! – вздохнул Парчовый.
–Ага! – продолжал нагнетать ситуацию и сгущать тучи Спикер, - Вот то-то и оно! Легче стрелять в того, кто ближе сидит! Такая уж тут политическая случайность наблюдается! Хотите, натурный опыт проведем? Пойдемте, я в вас из рогатки выстрелю! – щедро предложил Карась своему тучному собеседнику.
–Нет, спасибо! – вежливо отказался Парчовый Перестраховщик, испуганно поправляя расшитую золотом и блестками простыню, - Я знаю, вы меткий!
–Ах, вы уже в курсе? – самодовольно отозвался Спикер, - Да, я такой! Хотите – яблоко вам на голову положим, и я в него из лука попаду? Три из пяти точно попаду! – похвастался меткий Карась.
–А…остальные два ?  - осторожно переспросил Парчовый.
–А остальные промажу, разве не понятно, чудак человек! – легкомысленно рассмеялся наш древнегреческий Вильгельм Телль.
***
–А чего у этого Зевса на уме – непонятно! – рассуждал вслух Парчовый Философ, - Послушает, послушает, посмотрит, посмотрит, а потом ка-а-а-ак брови сдвинет! Ка-ак молнию кинет!
–Да, мозги у Зевса – сплошной черный ящик! Никто не знает, что внутри! – задумчиво согласился Спикер.
-А почему вы уверены, что там что-то есть? Может, там и нет ничего! – вмешался я в разговор философов, забывая о своей роли спящего на заседании придурка.         
–Вы в своем уме – такие речи толкать без костюма электрика и резиновых перчоток? – всполошился Спикер, - А белые тапочки у вас с собой? Может, Зевс и непредсказуем, но он не глухой!
-А вы не пробовали с Зевсом просто…поговорить? – спросил я Спикера, когда тот закончил свою тираду по поводу техники безопасности при общении с богами.
–Говорить с Зевсом небезопасно…Это все равно, что прокладывать электрические коммуникации при подключенном напряжении! Только сумасшедший самоубийца может на такое решиться! – продолжал запугивать меня Спикер.
-Все понятно! – отрапортовал я, - Так вы нашли хотя бы парочку сумасшедших самоубийц -добровольцев? – поинтересовался я у Спикера, памятуя, что в Греции, пусть даже в Древней, все есть.
–Был один такой монтер… - наморщив лоб, припомнил Парчовый, - Но он сказал, что к Зевсу без сварщиков не пойдет! Тем более, что Зевс незаизолирован и электроопасен!
–И сказал наш монтер, - припомнил, в свою очередь, Карась, - Сказал: “я лучше сразу включенный электрошок поцелую, чем к Зевсу коммуникации прокладывать буду…Все равно эффект один и тот же…”
-Да, смелый был монтер! И где он сейчас? – спросил я у парочки ученых мудрецов.
–Он так измучился нарзаном, кока-колой и спрайтом, что потерял всякое чувство меры и теперь уже два года стоит посреди клумбы! Видели скульптуру “писающий мальчик”?
–Но там нет никакой клумбы, там фонтан! – удивленно заметил Парчовый Искусствовед.
–Это теперь там фонтан! А раньше была клумба! – объяснил нам Премудрый Спикер.
–Вот это да! – уважительно протянул Парчовый Любитель Искусства, - Имидж ничто…Спрайт – и все! Фонтан посреди любой клумбы!

Глава девятая.
Страдания Премудрого Спикера.

На следующий день, когда я в очередной раз притащил свое усталое, утомленное древнегреческим солнцем тело на утреннее заседание, Нервный Карась уже сидел на трибуне, обхватив обеими руками свою премудрую, нагретую утренними лучами, голову. По всему было видно, что своя собственная философская мысль нынче утром Карасю совсем не в радость. Подойдя поближе к трибуне, я услышал, как Спикер, нежно обнимая натруженную философскими идеями голову и раскачиваясь из стороны в сторону, тихо, но жалобно мычит:
–Нн-нууууууууууу, каааааааак же нам наладить божественный гомеостазис на Олимпе? – донесся до меня с каменной трибуны голос одинокого в своих государственных страданиях Карася, - Нуууууууу, где же он – божественный гомеостазис?!
-Об этом Вам надо спросить у политиков нового поколения! – жизнерадостно посоветовал я, не вдаваясь особенно в смысл своего совета, - О, политики нового поколения! Наши новые, совсем-совсем новехонькие политики! Вот люди, которые умеют отвечать на любые, даже самые трудные, вопросы! Когда они начинают говорить, то остановить этот процесс уже невозможно! Впрочем, умение говорить – это практически единственное, что они умеют делать! Так что, когда речь заходит об активных действиях, новый политик тут же становится безобиднее мухи, продолжая только тихо жужжать, ползая по экрану телевизора!
-Ладно, давайте сюда парочку ваших хваленых Новых Политиков! Пусть они мне что-нибудь дельное нажужжат! – плаксивым голосом проблеял Спикер, утирая слезы краешком раззолоченной простыни.
-Ах да, насчет Новых Политиков совершенно забыл Вас предупредить… - смущенно добавил я, подавая Спикеру свой носовой платок, - Дело в том, что они, эти Новые Политики, пока не родились еще…Но Вы подождите каких-нибудь пару тысячелетий, - и они обязательно появятся на свет!
-А какие они будут – эти Политики Нового Поколения? – напоследок хлюпнув носом, поинтересовался Спикер.
-Как – «какие»?! – возмущенно завопил я, но потом вдруг понял, что нашего Спикера сегодня утром замучил склероз и моих слов пятиминутной давности он уже, конечно, не помнит, - Да, практически, никакие! – сочувственно взглянув на Председателя, прошептал я, - Одним словом - новые! Если Вы их дождетесь, как я Вам сейчас советую, то Вы очень удивитесь, это я Вам обещаю! – загадочным голосом объяснил я Спикеру.
-А что такого особо удивительного я смогу найти в Новых Политиках? – немного воспрял духом заинтересованный Спикер.
-О, это поистине удивительные существа! – принялся рассказывать я, - Самое удивительное в них то, что появляются они буквально ниоткуда! То есть, я хочу сказать, откуда ни возьмись!
-А на самом деле откуда они берутся? – с любопытством уточнил Спикер, желающий немедленного раскрытия тайны появления на свет Новых Политиков.
-О, этого никто не знает! Ходят упорные слухи, что они вылезают, как Джины, из бутылок! 
-А где я могу найти эти волшебные бутылки? – тут же понял свою выгоду Премудрый Карась.
-У меня есть одна такая, но я Вам ее не отдам! – голосом вредного Почтальона Печкина заявил я.
-Но почему? Если Вы владеете такой драгоценной бутылкой, то почему бы нам не откупорить ее прямо сейчас? – принялся уговаривать меня Спикер, - И Нового Политика на свет выпустим, и горло заодно промочим! Глядишь, и временного министра новенького, только что из бутылки вылупившегося, назначим, и выпьем заодно за новое назначение! Как это прекрасно: все политические удовольствия - в одном флаконе! Он у Вас в какой бутылке сидит: с виски или с шампанским?
-Полномочий у меня таких нету – бутылки с Джинами открывать! – сухо заметил я, - К тому же, мне точно не известно, кто там внутри!
-Как – «не известно»? – воскликнул сбитый с толку Спикер, - Вы же сказали – там политик! Причем новый!
-Может, и политик, может быть, и новый! А может статься, что и преступник! Да не простой, а волшебный! Пока не откроешь, никогда наверняка не узнаешь, кто же там внутри!  - пояснил я Спикеру природу своих политических сомнений.
-Да, небезопасно открывать бутылку, не зная, кто в ней сидит! И ведь нет никакой возможности узнать, кто же это на самом деле, пока не выпустишь его на свободу! – затосковал предусмотрительный Карась.
-В этом и заключается главный политический сюрприз, понимаете? – пояснил я Премудрому, и, заметив, что он готов опять пустить слезу, поспешно добавил, - Да не горюйте Вы так! На самом деле, Новый Политик – существо не опасное! И Вы можете спросить у него все, что угодно! И он обязательно Вам ответит! Ведь говорить – это практически все, что он умеет делать! – снова напомнил я Спикеру об основном преимуществе новых политических сил, - Впрочем, большего от него требовать и нельзя…Все равно самые важные дела за него делают другие!
-Какие – «другие»? – заинтересовался Премудрый.
-Ну, в основном те, кто выпустил его на свободу из бутылки! У Джина из бутылки бывает Хозяин, понимаете?
-Хозяин – это тот, кто выпускает его из бутылки? – тут же уточнил Председатель.
-Вы удивительно быстро соображаете, коллега! За вами прямо не угнаться, когда Вы начинаете соображать! – сделал я приятный комплимент нашему бессменному, как скала, и такому же твердолобому, Спикеру.
***
Немного успокоившись и окончательно осушив свои слезы, наш Председатель немного повеселел, приободрился, и заметил зловредным голосом:
-А я уже давно твержу древнегрекам о том, что наше тысячелетие вот-вот уйдет, и тогда повсюду наступит Миллениум, и все вокруг будет совсем-совсем по-другому…новые Хроносы, новые Временные Министры, и даже Зевс (страшно подумать!) будет у нас, наверное, новый! Как Вы думаете, какие перемены к лучшему могут поджидать нас в будущем? Вот Вы сами? Вы уже почувствовали на себе хоть какие-нибудь перемены в лучшую сторону?
-А как же! Само собой, почувствовал! – с гордостью ответил я, - Вот, например! В той стране, где я проживаю, царь каждые четыре года новый!
 –У вас что – цари так быстро дохнут? Каждые четыре года? – заметно повеселев, спросил у меня Председательствующий Карась. 
-Ну, положим, дохнут они у нас еще быстрее…Каждый царь так в процессе выборов выдыхается, что до трона доползает уже практически бездыханный, часто на носилках. Но это ничего! – успокоил я своего философского коллегу, - У нас главное – выборы! А дальше все фигня! И предвыборные обещания всегда оказываются на постном масле!
–Но как же этот ваш четырехлетний царь страной управляет? – притворно забеспокоился Премудрый Карась.
-А так и управляет! – пожав плечами, уклончиво объяснил я, - Да и много ли за четыре года можно успеть? Ну, кредитов новых насобирать, пару раз по стране взад-вперед прокатиться, да на троне немножко посидеть! Впрочем, мы нашим четырехлетним царем очень довольны! По крайней мере, за четыре года много не напортачишь! Когда царя за любую оплошность снять можно, - это называется демократия!
-А когда царя за любую оплошность можно придушить, расстрелять, или голову  ему отрубить, - это называется абсолютная монархия! – вдруг пояснил нам какой-то Тонюсенький Голосок за нашими спинами.
Так была прервана моя ценная философская мысль про четырехлетнего царя, но всем присутствующим и без того стало ясно, как надо себя вести, если Вы в период абсолютной монархии вдруг оказались недовольны сидящей на пристоле Царской Особой.
Воспользовавшись кратковременной паузой в философских прениях, Парчовый Политик взял на руки, и подсадил на трибуну миниатюрного плешивого человечка с полузакрытыми глазками.
–Представитель Элеатов! – грозно представил крошечного философа Парчовый Демократ.
-Спасибо! – томно поблагодарил маленький Элеат своего Парчового Заступника, и не спеша начал произносить свою и без того медлительную речь:
-Что нам Хронос ? – первым делом безразлично поинтересовался у собравшихся человечек, и, не дождавшись никакого ответа на свой вопрос, снова повторил, – Что нам Хронос? Что Папанопулос? Какая разница, кто будет у нас временным министром? Пока Зевс не грянет, древнегрек и не заметит, что он у соседа овцу стибрил! Что Хронос…что Папанопулос…все едино! Я вас уверяю – если вы, уважаемые, а особенно Вы, драгоценный, не будете молнии метать по пустякам, древнегреки ничего и не приметят! Что им Хронос…что
Папанопулос…
Речь маленького Элеата произвела на меня такое усыпляющее действие, что я немедленно пополз в сторону задних рядов. Потому что из скромности громко храпеть на передней скамейке у трибуны я стеснялся. А Элеат продолжил свой неспешный сказ, но мне уже чудилось издалека, что вялый человечек, сонно шевеля губами, выговаривает:
-Спите…спите…я Птица Феникс…спите…спите…
Проползая мимо одной из лавочек, я вдруг услышал знакомый голос, который, как мне показалось спросонья, я уже где-то точно слышал раньше.
–Так что тут у вас стряслось? – бодро спрашивал знакомый голос с хорошо заметным славянским акцентом.
Я поспешно открыл слипающиеся глаза, и увидел над собой расшитый золотистыми райскими птицами вишневый восточный халат, а в нем – своего давно утраченного философского коллегу и соседа по квартире.
-Отара! – завопил я, забывая о снотворном элеатском Фениксе, временных проблемах и божественном гомеостазисе.
–Тише! – остановил мой бурный щенячий восторг гражданин Отара, - Видишь – я последние новости слушаю!
–Вот Зевс и выгнал его с Олимпа! – меж тем бодро продолжал свой  рассказ собеседник Отары, - И выгнал Зевс его с Олимпа! Своим Категорическим Императивом! Проще выражаясь – Громом, Молнией и Пяткой под Зад!
-А Вы уверены, что Зевсов Императив в отношении Хроноса не был Гипотетическим? – вежливо поинтересовался Отара, - Может, Зевс вовсе и не хотел в Хроноса своей молнией попадать? Просто в душе Молниеносца излишнее электричество накопилось, и Громодержцу непременно надо было излить на кого-нибудь свою пылающую душу? А тут Хронос некстати подвернулся? Да и как же ему было не подвернуться, если он у Зевса под троном сидел?
–Может, так оно и было…Ни в чем нельзя быть уверенным в отношении божества! – признал очевидные факты Отаров Политинформатор, - Сегодня оно божество, а завтра – сплошной культ личности!
–Да, это как посмотреть! – туманно заметил мой друг.
–А мы вообще против всяческих культов! – дергая меня за край пододеяльника, проскрежетал мне на ухо пожилой древнегрек в неопрятно и наспех задрапированной простыне, - Культ Земли в образе Деметры нам тоже не указ! – заявил он, и в доказательство своих слов выплюнул мне под ноги целую груду шелухи от семечек.   
-Зря Вы так! – осудил я позицию неряшливого древнегрека, брезгливо переступив босыми ногами на чистое место, - Если б верили, что Земля – богиня, может, не разбрасывали бы повсюду всякую дрянь!
–Я ничего не разбрасываю! – поспешно отказалась Неопрятная Простыня, - Это же просто шелуха от семечек! Она сама у меня вырвалась, а я здесь вовсе и не виноват!
-Ну, это как всегда! – в упор разглядывая Древнегреческого Неряху, заметил я, -Всякий раз, когда разыскивают виноватого, его никак  не могут найти! А когда находят, то никак не могут застать его дома! А когда застают, оказывается, что он ни в чем не виноват, а сам – жертва собственной доверчивости, и ничего более! Вы никогда не встречались с таким странным явлением?
–А как же! Мучаюсь с этим самым явлением уже третий год подряд! – задумчиво возя пяткой по шелухе, признался Древнегрек, - Каждый раз, когда прихожу к своему соседу, чтоб натрескать ему по морде – так его всегда нет дома! А возвращаюсь к себе – он каждый раз в постели у моей жены оказывается! Мол, заскочил на минутку, устал и прилег отдохнуть на два часа! А жена, видите ли, просто прилегла рядышком колыбельную соседу спеть, да так увлеклась пением, что уже две двойни принесла и сейчас третью ждет!
-Опять двойню? – с ужасом переспросил я.
-Нет, слава богу! Гадалка сказала – на этот раз четверня ожидается! А то я уж подумал – какое-то фатальное совпадение нам с этими двойнями!
-Явление соседа жене – непростой случай! – посочувствовал я моему случайному собеседнику, - Да не переживай ты так! Если четверня вместо двойни – значит, ты тоже внес свой скромный, но посильный вклад! Только смотри – посоветовал я Неряшливому, - Кроме соседа, больше никаких приятелей – древнегреков домой не пускай! А то вдруг в следующий раз шестерня получится!
–Уж я прослежу! – отважно пообещал мне Неряха, - Чтоб она, кроме как с соседом, ни с кем больше колыбельных не пела! – заверил меня рогатый древнегреческий философ.
-Отара! – отворачиваясь от незадачливого философа и мужа, снова позвал я. Но никакого гражданина Отары на камне больше не сидело. Вместо него на булыжнике невозмутимо восседал давешний собеседник Отары, мускулистый немолодой мужчина, сильно похожий то ли на гладиатора, то ли на Арнольда Шварценеггера, то ли на передового пролетарского рабочего, задумавшегося о судьбах мировой буржуазии. Увидев, что я обращаю на него внимание, Отаров Политинформатор тут же напыжился и выдал мне вот такую
библиографическую справку:
-Ни одна вещь не возникает беспричинно, но все возникает на каком-нибудь основании или в силу необходимости!
-Так на каком основании Зевс вообще древних греков создал? – раздраженно спросил я, беспомощно озираясь по сторонам в поисках моего друга, и везде натыкаясь на опротивевшие мне древнегреческие рожи, - В силу какой необходимости?! – заорал я на мужика, сообразив, что опять потерял Отару из виду.
–По большой нужде, я думаю! – солидно ответил мне Древний Политинформатор, - Заскучал Молниеносец! Надо было чем-то руки занять, вот он возьми, и древних греков налепи!
-Хорошо, хоть не новых русских налепил, - фыркнул я в ответ.
–В Зевсе сильно чувство прекрасного! – серьезно заметил Информатор.
-Так как насчет этих…пузатых…с пальцами, как сосиски…с цепями на шее… - решил выяснить я раз и навсегда причину возникновения моих новых русских современников.
–А, насчет рабов-варваров? – по своему понял Политинформатор мой новый русский вопрос, - Ну, поиздевался Зевс, не без этого! Должно же быть чувство юмора у Молниеносца!   
Тем временем к нашему камню подскочил уже знакомый мне круглоглазый молодой Пифагореец, и, выплюнув мне за шиворот какой-то маленький круглый камешек, потребовал у моего собеседника:
–Переключайся, Левкипп! Я хочу Олимпийские новости послушать!
–Тебе “Божественные вести” или “Древнегреческое сегодня”? – предложил Политинформатор, - Чья точка зрения на происшедшее тебя больше интересует?
–А нету разве просто новостей? – заскучал Круглоглазый, - Чтоб без всяких-яких комментариев, выводы я и сам умею делать, причем не какие-нибудь, а математические!
–Нет! Без комментариев нет! – строго ответил Левкипп.
–Хорошо, давай “Божественные вести”! – сделал свой выбор Пифагореец, -  Там про Олимпийские Игры в божественных новостях о спорте расскажут!!!
–Обязательно расскажем, но только в конце выпуска! – заманчиво пообещал Левкипп, - А сейчас – Древнегреческие Новости Дня! Сначала коснемся политико-природных новостей недели! – официальным голосом сообщил Левкипп, - Сущность Зевсова недовольства проявилась в испепелении всего живого на расстоянии молниеносного броска от Олимпа и отстранении временного министра Хроноса от власти. Сущность отстранения Хроноса от власти проявилась в том, что Зевс запретил Хроносу сидеть под своим креслом…
***
Наслушавшись разнообразной политической мутоты, я поплелся обратно к трибуне, вообразив, что Отару скорее всего можно будет найти там. Но и здесь я ошибся. Около трибуны, кроме Спикера и Парчового Типа, никого не оказалось. На философском симпозиуме снова царил перекур.
–Вот такая уж у моей дочери дилемма! – гордо провозгласил Карась, отчаянно зевая, - Со мной в одной комнате она спать стесняется! А одна - боится!
–Вот молодец! – уважительно похвалил Парчовый Подлиза карасевую дочь, - Какая маленькая, а уже такие глобальные дилеммы перед собой ставит!
–Ага! Причем абсолютно неразрешимые! – еще раз зевая, признался Спикер, - Я сам три ночи провел с ней в спорах… А спать мы так и не легли!
–А может – это и есть выход? Совсем спать не ложиться? – подсказал Спикеру Парчовый Советник.
–Может, выход в этом и есть! – прикрывая глаза, пробормотал Карась, - Только вот я так не могу! Усну сейчас на трибуне! Никто не застесняется, если я часок посплю на заседании? Хр-р-р-р?!!!
–Спи-спи! Никто и не заметит! – успокоил Парчовый Коллега уснувшего философа.
Но поспать нашему Спикеру не пришлось. С задних рядов донесся какой-то грохот, словно по каменной мостовой катили огромную пустую бочку. А потом мы увидели коренастого загорелого древнегрека, который тащил за веревочку огромную деревянную бадейку, издававшую треск и скрежет по мере приближения Загорелого к трибуне.
–ШШШ!!! – зашикал на владельца бочки Парчовый блюститель спокойствия, - Не видишь – Спикер утомился и заснул на заседании!
–Я смотрю, боги так увлеклись диалектикой Хрисиппа, что уже наших, простых, древнегреческих нужд не замечают! – нарочито громко провозгласил Загорелый, - Взять хотя бы меня! Имею трех жен, двенадцать штук детей и до сих пор живу один в бочке! Без каких-либо надежд на улучшение жилищных условий!
–Но вам же предлагали шестнадцатиместную комфортабельную бочку со всеми удобствами! – шопотом напомнил Парчовый Загорелому Скандалисту, - Почему Вы отказались?
–А с каких это пор дырка в полу стала называться “всеми удобствами”? – возмутился Загорелый, - Может, это вовсе никакие не удобства были, а просто бочку мне дырявую хотели всучить? И потом, если ж я соглашусь жить один в шестнадцатиместной бочке, то все мои дети туда же сбегутся! С женами во главе! И захотят жить со мной, чего доброго! Корми их потом и пои!
-Но детей и жен надо кормить и поить! – шепотом посоветовал я Загорелому Мудрецу.
–А я предпочитаю разделять эмоциональное удовольствие, от процесса производства детей проистекающее, с процессом их дальнейшего кормления! Вот такой уж я философ! – громко сказал Загорелый Нахал.    
–Гражданин Диоген! Не суйтесь своей бочкой поперек политического процесса! – призвал к порядку Парчовый Загорелого Субъекта, - Не видите разве – наш Спикер, глава этого Симпозиума, сейчас спит! И поэтому никакого решения в вашу пользу принять, в данный момент, к сча…сожалению, не может! Зайдите попозже!
–А мне плевать, кто у вас тут спит! Я, может, квиетист! Мне на вас наплевать! На всех оптом и на каждого по отдельности!
-Свинья ты, а не кви…кви…квиетист! Откуда у тебя столько слюней?! – не выдержал я, - Вали отседова, пока я тебе скоростной спуск к морю прямо в бочке не обеспечил!
***
–Что это было? – испуганно спросил Спикер, приоткрывая один глаз, когда грохот бочки заглох где-то внизу у моря.
–Диоген приходил, общественные нормы и порядки презирал! Ты спи, спи! – пояснил Парчовый сонному Карасю.
И Карась не без удовольствия последовал совету Парчового Оле-Лукойе, уронив голову на трибуну и мирно всхрапывая при каждом вздохе. А мы с Парчовым Лысым  остались в самом центре Древнегреческого Симпозиума. Наедине с проблемами своевременности заскоков центрального древнегреческого божества. То есть Зевса. Вы думаете, это очень просто – вдвоем решить все древнегреческие проблемы, будучи завернутым в одну-единственную парчовую простыню и один-единственный пододеяльник в цветочек? Да, отвечу я вам! Это было бы несложно, если бы нам так безбожно не мешали древнегреки, считающие своим долгом обязательно высказать свое самое что ни на есть захудалое мнение, раз уж они приехали заседать на Симпозиуме.
-Все, что есть на Земле – ни зло, и ни благо, а просто эманация первоначала! – гордо провозгласил высокий тощий старик, не без труда взгромоздивший свои кости на большой камень рядом с трибуной спящего Председателя.
-Спасибо Вам, Прокл! – сердечно поблагодарил старика Парчовый заместитель Спикера, - Спасибо, Прокл! Вы так хорошо объясняете! Да только вот не понятно ни фига из Ваших объяснений!
В ответ на последние слова Парчового, толпа древнегреческих философов вокруг нас зашумела и забурлила, желая, видимо, во что бы то ни стало объяснить нам с Парчовым, что имел в виду Прокл под словами “эманация первоначала”.
-А ну-ка, все тихо! Не видите – Сократ заснул! – грозным шопотом шикнул на философов Парчовый друг Спикера.
-Где Сократ?! – оглядываясь по сторонам, поинтересовался я у Парчового Ценителя Тишины и Спокойствия.
-Вот же он, на трибуне спит! Спикер наш! – кивком головы указал мне Парчовый, - А ты думал, это кто – дед Пихто?
-Честно говоря, да!  - смущенно признался я, - А это Сократ, оказывается…
Вслед за этим внезапным моментом древнегреческой истины к нам с Сократом подскочил маленький вертлявый древнегречек и, дыша на нас чесноком и винным перегаром, шепотом предложил:
-А пойдемте, мои друзья, методом чувственного эмпиризьма! То есть научного тыка! А попробуем-ка мы жить вообще без Бога Времени! И чтобы никакие Хроносы не напоминали бы нам каждые три секунды, что мы превысили регламент выступлений уже на полтора часа!
Сделав это выступление, красноглазый древнегречек с надеждой и ожиданием посмотрел на меня, словно желая занять пять рублей на опохмел. Я внимательно присмотрелся к трясущимся губам, рукам, и прочим частям его древнегреческого тела, и отметил про себя, что методом чувственного эмпиризма этот старикашка ходит, видимо, достаточно часто. Пока я молчал, пялясь на подвыпившего философа, мой Парчовый коллега подошел к нам, и солидно ответил любителю эмпиризма и научных тыков:
-Ну, зачем вы отрицаете неотомизм, мой ученый друг? Есть Бог Времени, первопричина всего Времени! Вы хоть себе представляете, что творилось бы на Земле, если бы Время можно было подчинить вашим сиюминутным политическим запросам?
-Каждый выбрал бы себе Время по своему вкусу! – без запинки ответил Ученый Алкоголик, - Хочешь – и заседание через секунду закончится, а хочешь – и завтра через сто лет наступит! А хочешь - и через секунду вокруг будет сплошной коммунизм!
-Извините, Вас как зовут? – перебил Парчовый мечтательного Алкаша, пододвигая к себе известковую табличку Спикера, - Ага, запишите мне вот здесь, на листочек…спасибо! Из списков кандидатов во временные министры я Вас заранее вычеркиваю! А то как бы чего не вышло…Спасибо, что хоть сами предупредили…
-Кто это был? – поинтересовался я у Парчового, когда древнегречек ушел, судорожно подрагивая нервным ослиным хвостом и подпрыгивая на своих острых копытцах при каждом шаге.
-Сатир какой-то, - безразлично ответил мне Парчовый, мельком взглянув на известковую табличку и неожиданно поморщившись, как от острой боли.
-Что с Вами? – только и успел воскликнуть я, но Парчовый уже расплывался в широкой и неожиданно зубастой улыбке, прошептав напоследок сквозь зубы, – Эпикурейцы проклятые! Зевса на них мало!
И точно – к нам приближалось целое стадо плохо одетых, но очень гордых собой ученых мужей. Я не могу голословно утверждать, все ли ученые среди подошедших к нам были мужьями, но что ни одной жены я среди них не усмотрел – это точно. Когда стадо подошло достаточно близко к нам, чтобы можно было вежливо поздороваться, то тут же выяснилось, что Эпикурейцы нас демонстративно не замечают и здороваться совершенно не собираются. Видимо, планы у Эпикурейцев были прямо противоположные дружескому общению, и состояли в том, чтобы пройти как можно ближе от трибуны, не обращая при этом на нас с Парчовым никакого внимания. Последователи Эпикура довольно громко разговаривали между собой, как раз настолько громко, чтобы мы могли хорошо слышать каждое слово из их научной дискуссии.
-А эти… - оглянувшись на нас, проговорил Эпикуреец, замыкающий колонну, - А эти министерства Божеские, пусть они вообще не вмешиваются! Мы их и слышать не слышим, и видеть не видим, этих министров божественных! Их, может, и вовсе в природе нету! Все выдумки древнегреческие! А от Зевсовых молний весь урожай виноградников в том году погиб! Так мы уж его всей своей Эпикурейской школой просили, честь по чести – возмести, мол, Зевс, убытки! Так нет! – срываясь на крик, закончил свою ни к кому не адресованную жалобу Замыкающий Эпикуреец, - Как убытки возмещать – так молчит Божественное министерство! Точно в рот божественного нектару набрало! Как, впрочем, всегда… 
Широко и заискивающе улыбаясь, Парчовый взглядом проводил эпикурейскую толпу, и я не заметил в его глазах никакого сожаления, что они ушли так быстро. Однако, по всему было видно, что оправдаться за действия Молниеносца и Громодержца Парчовому все же хочется, и поэтому он, глубоко вздохнув, заметил:
-Но это же была вынужденная мера! Зевсу пришлось действовать революционным образом и сместить правительство Хроноса! А все эти молнии и гибель виноградников были только случайным побочным эффектом, когда Зевс Хроноса в отставку отправлял!
-Не мог подождать, пока Хронос сам помрет! Старым, испытанным эволюционным способом! -  вдруг ответил Парчовому Тонюсенький Голос откуда-то из-за трибуны, - Тихо, культурно, и без громких скандалов!
-Нет! – Оглядевшись по сторонам, ответил Парчовый своему Невидимому Собеседнику, - Так долго ждать Зевс не мог! Ведь боги, к большому сожалению, бессмертны!
-Какая жалость!  - посочувствовал Тоненький Голосок божественному бессмертию, - Неужто не было никаких способов, чтобы исправить это досадное недоразумение? Чаша с ядом, например? Или гадюка в постели? Или таракан в супе? А то отставка – это прямо как-то слишком сурово…
-Ну, вы же понимаете, что Зевс не может действовать тихо, тайно, эволюционно! Чуть что – сразу революционной молнией разит! – объяснил Парчовый Тонюсенькому.
-Выходит, первые марксисты-ленинцы на Олимпе раньше Маркса и Энгельса родились! – сделал свой вывод Тонюсенький Историк.
-Выходит, что так! – солидно согласился Парчовый, но тут же встрепенулся и заорал, – Что?! Вы тут давайте не путайте ваше общественное мнение с мнением Зевса!
-Да… - протянул слегка струхнувший Тонюсенький, - Самомнение Зевса – это уже Божественная Истина, высказанная в ходе очередного Божественного Съезда…
-И все же настоятельно советую вам их не путать! Или вы забыли, кто у нас Громодержец и Молниеносец? – пригрозил Парчовый, заглядывая за трибуну, где прятался обладатель Тонюсенького Голоска.
-Нет, я помню! Кто у нас Молниеносец – того мнение – и Истина! – покорно отозвался Тонкий Дипломат.
-И вы не тычьте нам в морду своим общественным мнением! – никак не мог успокоиться Парчовый, - У нас тут мнение Зевса – превыше всего! Идите отсюда и засуньте свое общественное мнение…в статистику засуньте! Или в статистический опрос вставьте! Это вам сейчас не божественные выборы – общественным мнением в морду тыкать!
-А вы знаете, что рейтинг Зевса по сравнению с Иисусом Христом крайне мал? – ехидно спросил оправившийся от испуга Тонюсенький Голос, - И даже не может сравниться с рейтингом Будды? Вот если бы выборы были завтра, и все люди на Земле были бы индусами, то…
-Идите отсюда, пока вас молнией не сожгло и громом не оглаушило! – приказал Парчовый своему собеседнику, заглядывая за трибуну, - Божественные выборы не завтра, а в следующем тысячелетии, и люди не все индусы, слава Зевсу!

Глава девятая.
Временные трудности.

За этими философскими разговорами раннее древнегреческое утро вдруг ни жданно ни гаданно превратилось в самый настоящий древнегреческий полдень. Солнце припекало, и наш Спикер проснулся. (То ли от жары, то ли от воплей Парчового, когда тот прогонял из-за Олимпийской трибуны Тонюсенький Голос.) Я поднялся с камня, на котором сидел, и, решив размять ноги, также заглянул за трибуну, где до недавнего времени прятался Тонюсенький Вольнодумец. Никакого вольнодумца я там уже не застал. (По всей видимости, Парчовый так запугал древнегрека, что тот срочно побежал в храм Зевса замаливать все свои непокорные вольнодумные грехи.)
А за трибуной росла пальма. Роста она была невысокого, наверное, совсем молоденькая, да и листьев на ней было всего штук пять. Щурясь от яркого древнегреческого солнца, я сорвал парочку листьев себе на панамку и вернулся на свою скамейку перед трибуной. Закрыв лицо пальмовыми листьями, я растянулся на лавочке и закрыл глаза. Нет, это была совсем неплохая древнегреческая мысль – организовать философский симпозиум под открытым небом, с возможностью приема солнечных ванн непосредственно по ходу философских прений…
…Проснувшийся Сократ тем временем лениво и сонно потребовал у Парчового:
-Пойди, взгляни на календарь! Какой сейчас месяц?
(Видимо, полуденное солнце так разморило нашего Карася, что он забыл, в каком конкретно времени года находится. Или же Спикеру было интересно знать, сколько месяцев он проспал? Я не знаю…) Но, так или иначе, а вернувшийся пять минут спустя Парчовый принес на своем парчовом хвосте интересовавшие Карася данные:
-Третий! Третий месяц года! – весело сказал Парчовый Председателю, - Три листа на нашей пальме выросло с начала года! Я сам считал! – гордо закончил эпопею своего последнего математического подвига Парчовый Математик.
-Вот видишь! – переполошился Сократ, - А должен быть пятый месяц!
-С чего ты взял? – не поверил Парчовый.
-Месяц назад на этой пальме было четыре листа, а за один месяц должен был вырасти ровно один новый лист! – пояснил причину своих волнений Сократ.
-О, Боже! О, Хронос! А там только три листа! – также заволновался Лысый в Парче, - Неужто Время пошло вспять?
-Может, ты просто считать не умеешь?! – с надеждой спросил Спикер у Парчового.

***
Решив успокоить своих философских собратьев, я объяснил Спикеру и Парчовому источник возникновения своей панамы из пальмовых листьев:
-Извините, я себе пару листочков на память сорвал! Я не знал, что это для вас так принципиально!
-Как Вы могли?! – потухшим голосом поинтересовался Парчовый Любитель Точного Времени.
-Да, это было непросто! – гордо пояснил я, - Пальма-то колючая! Но я сорвал!
-Но это же не пальма! А календарь! – всплеснул руками Спикер.
-Извините, не знал! Было жарко! Вот я у ней пару листиков и позаимствовал…В качестве памятного веера! – оправдывался я перед испуганными философами, - На ней же не было написано, что она у вас календарь! А по виду – обычная пальма!
-То, что кажется Вам обычным и повседневным, в любую минуту может оказаться загадочным и непознанным! – напоследок укорил меня Парчовый Любитель Времени.
-Да знаю я, знаю! – смущенно уверил я философов, - Но я не знал, что пальма тоже…
-А чем пальма хуже обычной, повседневной вещи? Конечно, даже обыкновенная пальма может оказаться на самом деле вовсе не простым, а самым настоящим отрывным календарем! – утешил меня Сократ, показав Парчовому Паникеру язык, когда тот отвернулся.
Загорая под сенью своей пальмовой панамки, я незаметно для себя задремал, и уже сквозь сон услышал насмешливый голос Парчового:
-Представляешь, этот хмырь в цветочек не знал, что ты Сократ!
-А я этого и не афиширую! – возразил Председатель.
Лежа на боку, я сладко всхрапнул для вида и прислушался.
-Кому какая разница, кто я такой? – спросил Карась у Парчового, и продолжил свою мудрую философскую мысль умозрительным замечанием, - Погоди, он еще не знает, кто ТЫ такой!
-Я Папанопулос! Гражданин Древней Греции! – спохватился Парчовый.
-Это я уже слышал… - согласился с Парчовым Карась, - А Мамапопулос все же лучше звучит! Или ты и сам забыл, кто ты такой, со своим нелепым маскарадом?
-Нет! Я не забыл! Я - Бог…ой! Чуть не проговорился! – перебил сам себя Парчовый Инкогнито и испуганно умолк.
Чтобы развеять божественные подозрения Парчового, я захрапел еще громче, и так увлекся конспирацией, что на самом деле заснул.
***
Проснулся я от дикого крика. Приоткрыв один глаз, я увидел, что орет, как это ни странно, наш невозмутимый Пифагореец. Перекрикивая Пифагорейца, рядом надрывался Тощий Остроглазый философ, любитель выяснять опытным путем, у кого в каком месте находятся мозги. Чтобы не оглохнуть от их совместной серенады, я поспешно заткнул пальцами уши и зажмурился, на всякий случай. Так что потом я мог слышать только отдельные обрывки фраз, которые философы выкрикивали наиболее громко. Во всеобщей какофонии философских мнений я различил также голоса Спикера и Парчового.
-Как?! Гермеса - временным министром?! Вы чего, совсем сдурели?!
-Да никто его никуда не назначает, с чего вы взяли?!
-А я сам, собственными ушами, слышал, что кто-то из нас - Бог!
-Да никто из нас не бог, успокойтесь!
-А он тайно пробрался, как шпион!
-Тише вы, Цветастого разбудите! Нет такого Бога Шпионажа, не придумали еще пока!
-А вот чем Вы докажете, что Вы - не Бог?!
-Успокойтесь, я и так Сократ, мне хватает!
-А вы знаете, что Гермес со Временем сделает? Он его по минуткам распродаст! И не останется у нас никакого Времени!
-Не орите, Гермесу среди философов делать нечего!!!
-А где он?!
-А вы на базаре поищите! У кого сто грамм полкило весят, тот Гермес!
-Ну, держись, Сократ, если ты опять врешь!
-Иди проверь! Сократа еще никто не обвинял во лжи! Причем с самого утра! 
Тут вопли прекратились, и я с облегчением вытащил пальцы из ушей. А потом набрался храбрости и открыл глаза. Ни Пифагорейца, ни его Остроглазого друга-лягушкоиспытателя я уже не увидел.
А Сократ тем временем обнимался и целовался с каким-то пожилым господином, обернутым в простую холщовую простыню.
-Господин Сенека, двоюродный дядя христианства по материнской линии! – уважительно прошептал мне на ухо Парчовый.
-Неужели самой девы Марии священный родственник?! – усомнился я.
-А как же! Ейный священный древне-римский дядя! – пояснил мне Парчовый Знаток.
-Но у девы Марии не может быть родственников! Она же святая! – воспротивился я наличию римского дяди у девы Марии.
-Даже святых не минуло наказание сие! – объяснил мне мой собеседник, - Тетки, внучатые братья, сводные сестры, и со всеми, я подчеркиваю, со всеми приходится поддерживать хорошие отношения!
-Только святые способны на такой житейский подвиг! – с благоговением вздохнул я.
-Подумайте о своей бессмертной душе! – заунывно попросил нас господин Сенека, вырываясь наконец из объятий страстного Карася, - Подумайте о своей бессмертной душе! Как же она?!
-А с чего Вы взяли, что она у меня бессмертная?! – возразил я Холщовому Дяде, - Моя душа умрет вместе со мной, и я никому ее не отдам! И вообще, какое это занудство – существовать вечно! Я сам внутри себя порой себе так надоедаю, а Вы говорите – вечно!
-Но как же вечная жизнь души… - кротко спросил меня Холщовый Древнеримский Родственник.
-Вечное занудство – вот что такое эта ваша вечная жизнь! – грубо прервал я скромные дядины запросы насчет вечности душевного бытия.
Нашу дискуссию по поводу преимуществ и недостатков вечной жизни бессмертного Дункана-Маклауда прервал запыхавшийся босой древнегрек, который бессильно пал к ногам Сократа и на последнем издыхании сообщил:
-Там Пифагорейцы на базаре Гермеса поймали! Чуть крылья ему не пообрывали на сандалиях! Сказали - Сократ его знает, за что!
-Может, недовольны были, что персики у Гермеса каждый по килограмму весом? – невозмутимо предположил Сократ.
-Что, у Гермеса такие большие персики? – встрепенулся я, мечтательно глотая слюни.
-Нет, у него такие маленькие килограммы! – успокоил меня Парчовый Бог.
-Это же обычное дело… - пояснил мне запыхавшийся древнегрек, тяжело дыша, - У Гермеса что один персик, что одна вишня, - всегда по килограмму весят… Тут дело в другом…Вы не знаете, в чем?!
-Нет! Мы не знаем! – беспечно ответил Парчовый Марафонцу, - Ты иди, отдохни с дороги… Тебе уже спать хочется…
…Но Марафонец не слышал последних слов Парчового, поскольку громко храпел прямо у наших ног. 
Видя неодолимые трудности, возникшие перед философами на пути к отысканию приемлемого временного министра, я решил сказать свое, новейшее слово информатики, кибернетики и вычислительной техники. Накорябав ногтем на куске папируса свою первую древнегреческую блок-схему поиска министра-пятколиза, я вкрадчиво обратился к философам:
-А не применить ли нам, господа, Операциональное Определение?
-А это не больно? – опасливо поинтересовался Парчовый Перестраховщик.
-Надеюсь, что нет! – успокоил я Парчового.
-Тогда валяйте! – щедро разрешил мне Председатель, поудобнее устраиваясь на трибуне.
-Вот послушайте, господа, как я определяю нашего будущего временного министра! – решительно начал я свой доклад, взобравшись на трибуну рядом с Сократом и оттеснив его к краю.
-А на хрен нам его определение? – обиженно спросил Сократ, стараясь не свалиться с каменного постамента вниз.
-Но мы же хотим его найти? – напомнил я философам цель нашего собрания.
-Хотим, ну и что? – не понял моей идеи Спикер.
-Вот я и составил его определение! Фоторобот, если хотите! – объяснил я Сократу еще раз.
-Ах, фоторобот…Фоторобота давайте сюда! – оживился философ, - Нам сейчас любой временный министр подойдет! Даже робот!
-Зачитываю… - солидно предупредил я философов, разворачивая желтый упругий свиток и пробегая глазами по первому квадратику своей блок-схемы:
- “Если некоторый бог времени всенародно избран временным министром-пятколизом, то подходящим Зевсу министром он является в том, и только в том случае, если лижет Зевсу пятки, под троном Зевсовым сидючи!”
-Ну, и где? – нетерпеливо перебил меня Сократ, оглядываясь по сторонам, - Где же ваш фоторобот, которого Вы нам тут наобещали?
-Как где?! Вот! – пояснил я недогадливому философу, указывая на свиток.
-Ничего не вижу! – пожаловался Спикер, - Ничего не вижу, кроме листа папируса! А человек-то такой где?!
-А человек…А человека такого нет! – признал я неприятную правду, перед лицом которой мы стояли.
-А говорили – “у меня фоторобот, фоторобот у меня”… - разочарованно протянул Сократ, заглядывая в мой свиток, - А на деле – кукиш с оливковым маслом и кусок папируса…Можно, я его у вас позаимствую на секундочку, коллега? А то что-то понос сегодня после обеда разбирает!
-Если такое дело, можете обратно пергамент не возвращать! – спешно посоветовал я философу, - Оставьте себе!
-А? Ага! Ой! Большое спасибо! Извините, мне срочно пора! – наскоро поблагодарил меня Спикер, хватая мой папирус с блок-схемой и скрываясь за трибуной.
-Вот почему там такая пальма выросла! – объяснил я Парчовому, проводив Председателя  взглядом.
-Это все из-за Гермесовых персиков! – пояснил мне в ответ Парчовый, - Мало того, что они у Гермеса каждый по килограмму весом, так он еще в каждый персик кость здоровую для утяжеления кладет! Покупаешь чистенький, гладенький персик, начинаешь есть – а там внутри кость! Огромная, круглая!
-Вот мошенник! – искренне согласился я с Парчовым Блюстителем Персиков, - Мне кажется, он и вишни таким же способом утяжеляет!
-А, Вы тоже уже попались в эту ловушку? – внезапно обрадовался Парчовый.
-И не раз! – честно признался я.
Действительно, покупая на местном древнегреческом базаре вишни и персики, я в каждом из них обязательно обнаруживал косточку…В персиках – большую, в вишнях  - поменьше…(Не иначе, Гермесовы проделки! А кто еще способен незаметно оснастить каждую маленькую сладкую вишенку твердой косточкой, да так удачно, чтоб сверху ту косточку не было заметно совсем? Ясно, Гермес!)
Пока Сократ ходил за трибуну удобрять пальму, к нам подошел дряхлый согбенный старичок со слезящимися глазами и трясущимися руками. Присев отдохнуть на камень рядом со мной, старик вдруг нашел своего благодарного слушателя в моем взмокшем от пота, обгоревшем лице. (И почему старички так любят разговаривать с кем попало на совершенно отвлеченные темы? Я не знаю!) Тем временем старикашка, доверительно взяв меня за шиворот, уже делился со мной своими стариковскими проблемами:
-Моя мечта – разгадать все тайны мироздания, раскрыть секрет всего сущего! – поделился престарелый философ своими ближайшими оперативными задачами, - Но, к сожалению, я стар и немощен! – тут же пожаловался он на некоторые временные трудности на пути осуществления своего коварного научного плана. 
-Как приятно жить в мире, полном тайн и загадок… - в свою очередь, признался я философу, - И как неприятно – в мире, где загадок не осталось уже ни одной…Где все давно изучено и понято…Никаких тебе сюрпризов! Ходи, как дурак, без подарка…Это даже хорошо, что Вы такой старый и немощный! – сказал я комплимент, разглядывая престарелого умника, - Я хочу жить в загадочном месте!
-Как можешь ты познать Вселенную, если до конца не знаешь, как работает твой пищевод? – спросил нас Сократ, с довольным видом выходя из-за трибуны, - А что творится у тебя в мозгах – одному Зевсу ведомо, да и то не до конца! – упрекнул меня Спикер, и тут же посоветовал, - Так что начни с самого себя, друг! Познавая Вселенную, начни с натурных опытов на самом себе! Или ты не хочешь изучать эту часть Вселенной, которую зовут…как тебя там мама в детстве назвала?
-Сантехник Толик! – в очередной, двадцать пятый раз, покорно представился я, уже не надеясь, что Сократ когда-нибудь запомнит, как меня зовут.
-Вот и отлично! – с энтузиазмом похвалил меня великий мыслитель, - А знала ли мама, что ее маленький сантехник когда-нибудь станет Великим  и Ужасным Толиком?!
-Нет! – признался я, - Мама предполагала, что ее маленький Толик, несмотря на некоторые хулиганские наклонности, все-таки станет инженером-программистом!
-И почему наши родители так часто ошибаются, мечтая о нашем будущем?! – тут же возмутился Сократ.
-Потому что нефига мечтать о чужом будущем, и вообще, яйцо не было бы круглым, если б не мечтало как можно дальше откатиться от курицы! Но, к сожалению, яйцо от курицы недалеко падает! – объяснил я Сократу свои философские мысли и чувства в отношении куриц.
-А как вы думаете, курице было бы удобно нести квадратные яйца? – со знанием дела спросил у меня Сократ.
-Не знаю! Я не курица! – отказался я.
-А вы уверены…? – задумчиво разглядывая меня с ног до головы, поинтересовался философ.
Озадаченный таким образом, я молча встал с камня и также молча ушел к морю купаться. Философские беседы и яркое древнегреческое солнце сделали свое дело, и  разум в моей черепной коробке уже возмущенно кипел от трепотни и перегрева. Воздух был солоноват и жарок, а на маленькой песчаной отмели никого не было. Кроме одного человека в ярком восточном халате, который, сидя на корточках, что-то рисовал на влажном песке указательным пальцем, то и дело пользуясь морской волной вместо ластика.
-Вано, чего ты здесь рисуешь? – спросил я, подлетая к Отаре словно на крыльях, и не смея даже заорать от возмущения на своего давно утерянного и внезапно снова обретенного друга.
-Концы к Евклидовым «Началам» пририсовываю! – застенчиво улыбаясь мне, ответил Вано,  - Хочу вот наконец закончить Евклидовы «Начала»! Начал-то он хорошо, но ведь и закончить чем-то надо!
-Зачем тебе? – удивился я, глядя, как непослушные легкие волны облизывают Отаровы чертежи.
-Я не люблю начатых, но не законченных дел! – серьезно объяснил мне Отара, - Вот послушай: «На плоскости через одну точку, вне прямой лежащую, можно провести только одну прямую, параллельную данной!» И что из этого следует? – настойчиво поинтересовался новоявленный математик.
-Да, а что? – без особого интереса спросил я у Отары.
-Что нельзя провести двух прямых! А вдруг мне очень хочется? – пожаловался Отара на свои геометрические неприятности.
-Если что-то нельзя, но очень хочется, то можно! – успокоил я своего взволнованного друга. Потом решительно взял Отару за рукав восточного халата, чтобы он опять не потерялся, и так же решительно повел его на встречу с философами. (Ну, не все же мне одному на заседаниях отдуваться?)

Глава десятая.
Отара на заседании.

Как ни странно, Сократ встретил Отару без особого любопытства и ни капельки не удивился, как будто расстался с ним не далее, чем пять минут назад. Окинув моего приятеля равнодушным взглядом, наш Председатель вскользь заметил:
-Приветствую, коллега! Ты мне говорил – своего ученого секретаря мне на помощь пришлешь, но так я его и не увидел…
-Ну, ты и сам справился с философами, как я вижу? – парировал Вано, присаживаясь на нагретый солнцем камень у трибуны.
-Мне тут один Морфей помогал! – пояснил свои методы работы с философами Сократ, -Переоделся наш Морфей лысым стариком, толстым таким, представляешь? – хихикнув, громко сказал Сократ Отаре.
(Парчовый Лысый при этих словах густо покраснел, а его гладкая лысина
пошла застенчивыми пунцовыми пятнами.)
-Я б его никогда не узнал, если б простофиля-Морфей мантию свою парчовую не забыл бы поменять! – как ни в чем ни бывало, продолжил свою философскую мысль наш Спикер, и, посмотрев на меня, небрежно добавил, - Да вот еще молодой философ нам с Морфеем тут помогал…особенно хорошо себя показал, когда Диогена чуть в бочку не закатал и по морю плавать не пустил…Забыл, как тебя…ээээ… - вежливо обратился ко мне Сократ.
-Философ Толик! Из философской школы Сантехников! – в очередной раз представил меня Парчовый, показывая, что не у всех такая дырявая память, как у некоторых наших Спикеров.
-А ты вообще иди переодевайся! – вместо ответа напустился Сократ на Парчового Шпиона, - Надоел своей фальшивой лысиной сверкать!
-Если я переоденусь, вы тут все сейчас уснете! – честно предупредил нас Бог в Парче.
-Только не сейчас! – взмолился я, - И так мне весь день спать хотелось!
-А что? Хороший был денек! – неожиданно вступился за Парчового Сократ, - Хороший был денек, правда, Морфей? Ты очень скрасил наше времяпровожение своими прекрасными снами прямо по ходу философских прений!
-Вам понравилось? – несказанно обрадовался Морфей, словно его благодарили за хорошо сделанную работу, - Ну, если вам так понравилось, я теперь все философские симпозиумы завсегда посещать буду! Не исключая научных конференций и заседаний Государственной Думы!
-А что такое Государственная Дума? – немедленно поинтересовался я.
-Это типа Государственной Мысли! Только еще лучше! – пояснил мне всеведущий Морфей.
-Скажи честно, Морфей! – преодолевая зевоту, потребовал Сократ у Снотворного Божества, - Ты зачем Мамапо…то есть, тьфу! Папанопулосом прикидывался? Министерство Времени, помимо своего Сонного Царства, захапать хотел?
-Это я так…в шутку! – поежившись и вздохнув, объяснил нам Бог Сна, - Думал: а что, если ты, Сократ, меня не узнаешь, за настоящего Папанопулоса примешь, и Временное Министерство мне предложишь?
-И тогда? – строго спросил Сократ у Морфея.
-Я бы согласился! – честно и без прикрас признался Бог Сна.
-Тоже в шутку? Или уже всерьез? – ядовито поинтересовался наш Спикер, - Ты, Морфей, свои штучки-то брось! Тем более, что это не твои штучки! Тебя Зевс отправил наш Симпозиум усыплять?
-Нет, что ты! Я сам! – поспешно отказался Морфей, испуганно оглядываясь по сторонам и наверх.   
-Врешь! Тебе самому до такого никогда не допедрить, Морфей! Уж слишком ты сонный! – указал Сократ на недостатки Бога Сна в качестве секретного агента ноль-ноль-семь, - Колись, признавайся! Что тебе Зевс за философский шпионаж обещал? Место под своим креслом, что ли? – продолжал божественный допрос наш неугомонный Спикер.
-Нет! – сразу отказался от такой чести Бог Сна, - Но Зевс сказал, что в случае одобрения моей кандидатуры я смогу наконец усыпить Время! И пройдут долгие века, а Время будет сладко спать, и все на Земле будет оставаться по-прежнему! И древнегреки, и тот же Олимп, и те же боги!
-Смотрю, у вас с Зевсом был взаимоприятный договор! – вздохнул внезапно призадумавшийся Спикер.
Тут спор Сократа с Богом был внезапно прерван развеселым молодым древнегреком, несущим на своем плече тяжелую амфору:
-Вот вино! Подходите, господа! Философский фуршет – первое дело после тяжелого философского дня! – радушно пригласил всех присутствующих добрый древнегреческий молодец, взгромоздив на трибуну свою ношу.
-Ну, сейчас начнется божественная вакханалия! – на ухо предупредил меня Вано.
-Все-то ты наперед знаешь! – упрекнул я его, с досадой вспоминая, кто из нас сегодня провел целый день на морском берегу.
-А чего тут не знать? – простодушно удивился Отара, - Если уж сам Вакх к нам пожаловал, и вино принес, ясное дело – вакханалия начнется прямо сейчас, не откладывая!   
-Без закуси будем пить? – с готовностью спросил я у заметно повеселевшего Спикера.
-А закусь сейчас в море наловим, чудак-древнегрек! – радостно объяснил мне в ответ развеселый Виночерпий.
***
Через полчаса мы уже сидели на медленно остывающих камнях, и в последних лучах уходящего солнца весело и непринужденно обсуждали свои временные древнегреческие проблемы. Наше обсуждение то и дело прерывалось взрывами древнегреческого хохота, а наш Рыбообразный Спикер оказался божественным рассказчиком смешных древнегреческих анекдотов, которые он сам почему-то называл балладами, уверяя всех присутствующих, что это не юмор, а драматическая поэма. Но никто ему не верил.
В такой обстановке я невольно простил Отару за то, чо он бросил меня одного на  древнегреческом симпозиуме. (Ну разве можно в присутствии Вакха и Морфея на кого-то сердиться? Попробуйте, и у Вас ничего не получится, я Вам ручаюсь!)
-Моллюски будешь? – спросил я у Отары, предлагая своему другу маленьких жареных мидий, лежавших в огромной перламутровой раковине перед моим носом.
-Да, возьми на мою долю! – попросил меня захмелевший Вано.
-Сколько тебе? – поинтересовался я, щедро зачерпывая своими граблями полную горсть маленьких ракушек.
-Квантум схватишь… - неопределенно пояснил Отара, и, отхлебывая очередной глоток вина, спросил, - Так причина отстранения Хроноса от должности министра – в том, что он чьи-то пятки лизать отказался?
-Ну, да! – весело подтвердил я, - И повод хороший такой был у Зевса – молнию метнуть было не в кого, а Хронос рядом, тут как тут! Под креслом сидит, безопасность обеспечивает, а пяток не лижет, подлец!
-А Вы уверены, что Хронос – хороший политик? – обратился Отара к  Подвыпившему Карасю, сидящему рядом с нами.
-Уверен! – гордо икая, гарантировал нам Спикер, - Конечно, уверен! Хронос – хороший, но он не политик! Он - Бог Времени! Вне зависимости от того, хочется этого Зевсу, или нет!
-Так он - Бог Времени без разрешения Зевса? И Зевс не санкционировал его божество? – понимающе заметил Отара, отхлебывая глоток вина из своей каменной чаши и закусывая жалобно попискивающей устрицей.
-Если бы у нас все санкционировал Зевс… - начал было свою подвыпившую мысль наш Спикер, но Отара прервал его на полуслове, замахав обеими руками и даже одной ногой, - Какой ужас, не продолжайте! Слава богу, что пока основные события все же происходят без ведома и без санкции Зевса! А то бы он все это мигом запретил, громами разгромил и молниями размолнил!
-А какому богу на этот раз слава? – осторожно переспросил я, встревая в философский разговор.
-Не понял?! – жуя устрицу, пьяными глазами посмотрел на меня Отара.
-Ну, ты сказал – “Слава богу”, и я просто хотел узнать, к кому конкретно ты сейчас обращаешься! Какому богу на этот раз слава? – пояснил я свои божественные сомнения.
-К Зевсу, конечно! – объяснил мне в стельку пьяный Карась, - Слава Зевсу, что он о многом не догадывается!
-Так выпьем же за Божественную Недогадливость! – нетвердой рукой поднял свой кубок Отара.
-Выпьем! – согласился Спикер, поднимая руку с чашей вверх и нечаянно падая вниз с трибуны.
***
Заканчивался еще один день древнегреческого Симпозиума Древних Философов Современности. Дрых упавший под трибуну Спикер, спал Отара, положив себе под голову беспомощно дрыгающую лапками черепаху, сладко всхрапывал развеселый Виночерпий Вакх, и только Морфей сидел, тяжело склонив свою божественно курчавую голову на грудь, и задумчиво теребил пальцами венок маленьких белых лилий на своей шевелюре. Нежный умиротворяющий аромат Божественных Лилий навевал хорошие сны. Я поудобнее устроился, положив свою голову на мягкий удобный Отарин живот, и закрыл глаза.
-А где теперь наш Хронос? Куда понес ветер странствий Его Божественное Провидение?– тихо и тоскливо спросил Морфей,  как только я задремал.
-Куда Зевс его послал, туда его и понесло! – с готовностью ответил Морфею чей-то Тонюсенький Голосок.
-И куда? – продолжал настаивать на своем Морфей.
-Ой, далеко…не решаюсь сказать, мой божественный коллега! – ответствовал Голосок.
-Говорите! – разрешил Бог Сна Тонюсенькому.
-А вы не обидитесь? – осторожно поинтересовался Тонкий Голос.
-Нет! – успокоил Морфей Тонюсенького.
-Хорошо, я вам на ушко скажу! – согласился Тонюсенький, и я услышал неразборчивое бормотание тихого и дребезжащего Тонкого Голоска…
-Вы тут меня не оскорбляйте! – вдруг громко сказал Морфей голосом Парчового Бюрократа, - Я хоть и философ, но не дурак! И не молод уже, чтоб такие вещи от всяких юнцов выслушивать!
Шопот тут же прекратился, и больше я уже ничего не слышал до самого утра.

Глава одиннадцатая.
Временные происшествия, или диалектика на камне.

Ясное утреннее солнце било в глаза и мешало спать. Сквозь сон, откуда-то издалека, я вдруг услышал чей-то знакомый голос:
-Чуня, завтракать будешь? Чуня, какать в карман нехорошо!
От такой необычной нотации я мигом проснулся и открыл глаза. На камне сидел Отара. А по нему носилась, суетясь и заглядывая в карманы его восточного халата, маленькая серая мышка.
-Отара, что это за крыса? – первым делом поинтересовался я, зевая и потягиваясь.
-Это не крыса! Это Чуня! – представил мне Отара свою новую знакомую, - Я ее у себя в кармане нашел! Назвал – Чуня!
-Зачем тебе эта мышь?  - разглядывая Чуню, спросил я у моего друга.
-Она у меня в кармане сидела! Значит, это моя мышка! – объяснил мне Вано, - Я бы чужую мышь к себе в карман не посадил!
Запихав неугомонную Чуню к себе в карман, Отара подошел к краю поросшего кипарисами обрыва и огляделся. Внизу, в прозрачной утренней дымке, голубело море.
-Красота какая вокруг! – похвалил увиденное Отара, - Ну, чистый катарсис!
-Не ругайся! Так красиво, а тебе бы только выражаться! Подумай о воспитании Чуни!– остановил я Отарины излияния.
-Я ж по-древнегречески! – оправдывался Вано, запихнув Чуню поглубже в карман халата.
-Все равно не ругайся! И чтоб про гносеологию и сенсуализм я от тебя больше не слышал! – строго предупредил я Отару.
-Но это же не ругань! – возмутился Вано.
-Все равно звучит противно! – объяснил я Отаре свое неприятие гносеологии вкупе с сенсуализмом.
-Встань, ты мне читать мешаешь! – подходя ко мне, заявил вдруг Отара.
-Что?! – я вскочил с камня, на котором восседал, и с удивлением осмотрел свое ложе…
…Древняя надпись, поросшая мхом, была сделана сразу на нескольких языках. И что самое интересное – ведь вчера вечером этой надписи не было! Как не было и древнего, зеленовато-серого мха на гладком, нагретом солнцем камне, на котором я вчера сидел, а прошлую ночь отлично спал. Но теперь мох был! И надпись под ним была! Полустершаяся от времени, полузабытая, но все равно довольно заметная, хотя и сильно поросшая мхом. Камень с надписями и мхом сразу стал похож на старинную могильную плиту. Надписи, насколько я успел разглядеть, были сделаны сразу на трех языках. Одним из языков был явно русский. Второй – наверное, немецкий. И третьим языком были какие-то непонятные иероглифы в самом низу могильного камня.
-Отара, это что? Древнегреческие иероглифы? – поинтересовался я, разглядывая камень со всех сторон.
-Нет! По-древнегречески на всем камне нет ни слова! – сразу успокоил меня Вано, - Здесь только по-русски, по-немецки и по-китайски!
-Почему это? – удивился я, - Мы же в Древней Греции!
-А марксисты таким образом конспирацию соблюдают, и от умных древнегреческих философов заодно избавляются! Вот увидишь – ни одного древнегрека на сегодняшнем заседании не будет! Потому что ни один из них не сможет даже повестку дня прочитать! Не говоря уже об марксистско-энгельсистских трудах!
-Это еще почему? – слегка обиделся я за своих вчерашних собеседников.
-Да потому, что сочинения Платона, Плутарха, Плотина и прочих древнегреков на немецкий и на русский переводились, причем неоднократно! А вот основные марксистские труды на древнегреческий еще никто ни разу не перевел! – объяснил мне Отара, указывая на замшелый камень, - Вот ты сам почитай!
Упав на колени рядом с древним камнем, я не без удивления разобрал по буквам следующие гениальные строки:
-Диалектический материализм – Что это?
Сон в летнюю ночь с выключенным кондиционером и включенными на полную громкость комарами?
Или же пробуждение мирового гения в понедельник утром, без единой надежды на скорый опохмел?
-Диалектический материализм – Как это?
С шашкой на скаку?
На пылающем бронепоезде?
В очереди за мылом и туалетной бумагой?
Или в спокойной, умиротворяющей тиши Мавзолея, в окружении толстых красных Кремлевских стен?
-Диалектический материализм – Где это?
В Цюрихе? Женеве?
Воркуте? Казахстане?
Ленинской библиотеке?
-Диалектический материализм – С кем это?
С Энгельсом и Марксом?
Дзержинским и Лениным?
Сталиным и Ежовым?

-Это что еще такое? Вопросник к экзамену? – удивленно спросил я у Отары, вставая с колен.
-Нет! Это тест на приверженность марксистско-энгельсистским идеалам!
-А по результатам теста расстреливать не будут? – осторожно осведомился я.
-Не будут! – успокоил меня Отара, - В Древней Греции Калашников и Макаров не родились еще пока!
-К чему тогда тест? – не понял я.
-Да рассаживать всех будут! – загадочно, но грозно пообещал мне Отара.
-По Лубянкам и Бутыркам? – сразу догадался я.
-Да нет! Пока нет! – поморщился от моей излишней догадливости и политической прозорливости Вано, - Пока нет! Просто всех ярых марксистов – направо…ярых энгельсистов – посередке…а юных ленинцев – слева! Это чтоб они друг друга в ходе философских дискуссий случайно не избили до полусмерти!
-Так, понятно!  - мигом освоился я в привычной и даже где-то знакомой череде супергероев “Маркс – Энгельс - Ленин”, - А остальных куда будут рассаживать? Которые не марксисты, не энгельсисты и не юные ленинцы?
-А для них на сегодняшнем заседании ни одного места не зарезервировано! Так что у них, этих подлых неприсоединенцев, сегодня выходной! Марксисто-Энгельсисты и Юные Ленинцы нарочно всем неприсоединенцам на сегодня отгул дали! Чтоб не лезли со своей дурацкой старорежимной техникой царской безопасности и революционному заседанию не мешали бы! – доходчиво объяснил мне Отара основные революционные цели и задачи юных ленинцев.
-Это хорошо! – сразу одобрил я марксистско-энгельсистский подход, - Это очень хорошо, что неприсоединенцев не расстреливают! Выходной – это просто замечательно! Вано, пошли купаться! – радостно предложил я Отаре, переминаясь с ноги на ногу и тоскливо глядя в сторону ближайших кипарисовых кустиков.
-А вдруг ты марксист? – строго спросил у меня Отара, - Нет уж! Сначала тест пройди,  а уж после – купаться! 
***
Наскоро прочитав возможные варианты ответов на вопросы теста, я ничего приемлемого для себя не нашел. Однако, сбегав в ближайшую кипарисовую рощицу, я обнаружил там все нужные ответы на поставленные вопросы, и, радостный, вернулся к Отаре.
Мой вариант ответа на вопросы теста был приблизительно следующим –
“Диалектический материализм – Это большая статья в философском словаре, из которой я в свое время не понял ни слова, так всеобъемлющи были эти слова!
Диалектический материализм – Это когда я писал реферат по философии, находясь на втором курсе Московского Авиационного Института (факультет самолето- и вертолетостроения).
Диалектический материализм – Это когда я, прочитав свой же реферат, не понял ни слова из написанного мной. И получил за него пятерку, тем не менее.
Диалектический материализм – Это попытка объять необъятное и объяснить необъяснимое после восьмой бутылки пива, когда все мировые проблемы кажутся простыми и незначительными, а лучший друг Владик – гениальным философом.
Диалектический материализм – Это выбор того, кто способен одним махом выдуть поллитровую бутылку водки и тем же самым махом устранить всемирную несправедливость в одной, отдельно взятой пивной.”

Выслушав мои собственные мысли относительно диалектического материализма и сравнив их с написанными на камне вариантами ответа, Отара укоризненно покачал головой:
-Судя по результатам теста, ты не марксист…Ты гораздо хуже! Незрелый младогегельянец, вот ты кто! Таким нет места на сегодняшнем заседании…
-И очень хорошо! – обрадовался я, - Пошли купаться! Всех младогегельянцев тянет купаться в такую жару!
Утомленный диалектическим материализмом, я в последний раз подошел к роковому могильному камню, поросшему мхом и революционными обещаниями. Еще полчаса назад у меня не было никакого собственного мнения относительно этого самого материализма. Но теперь я точно знал, ЧТО я о нем думаю. Присев на корточки перед надгробным камнем диалектического материализма, в конце списка вопросов я накорябал еще один, на  этот раз от себя лично.
“Диалектический материализм – какого…хрена?!” – вот был теперь последний, каверзный вопрос теста.
Я не знал, сколько еще диалектиков и материалистов после меня сломают свои головы об этот вопрос. Знал я точно только одно – что единого мнения по этому вопросу не будет.
***
Солнце в тот день пекло особенно жарко, вода была теплой, как парное молоко, и такой соленой, что мне с трудом удалось нырнуть, чтобы рассмотреть удивительные морские водоросли, которыми поросло все дно чуть поодаль от древнегреческого берега. Ближе к обеду волны разыгрались не на шутку, и принесли к берегу желеобразных расплывчатых медуз – неприсоединенцев, которые быстро таяли на солнышке, наверняка не имея своего мнения по вопросу о марксизме. На мелководье Отара стирал свой восточный халат, ругаясь и поминутно выбрасывая всепроникающих медуз из карманов. Напоследок Вано искупал свою мышку в море и покормил несчастную арбузной коркой.
 
Глава двенадцатая.
“Вы просто очень древние, греки!”

После обеда, когда я вознамерился было вздремнуть, сидя в маленькой кипарисовой рощице, меня грубо прервали. Сначала ко мне подскочил Отара и сказал, что нам нужно немедленно прятаться, чтобы скрыться от общественных обязанностей Депутатов Симпозиума и от работы в Подкомитетах и Комиссиях.
Но спрятаться мы никуда не успели, потому что к нам подошел солидный здоровячок в линялой простыне. Деловито, но с уважением поздоровавшись, здоровячок сказал, что нас ждут в Приемной. Кто нас будет принимать, зачем и куда, мне выяснить не удалось, поскольку мы с Отарой послушно засеменили вслед за нашим провожатым, стыдливо кутаясь в постельное белье, будто проворовавшиеся привидения.
Как выяснилось несколько позднее, в Приемную мы пришли вовсе не затем, чтобы быть куда-нибудь и кем-нибудь принятыми. А совсем наоборот – с тем, чтобы самим принимать рвущуюся к нам толпу древнегреческой общественности, в лице тов.Одиссея, тов. М.Горгоны и… и некоторых прочих простых и очень простых древнегреков.
***
Наша Приемная располагалась на берегу быстрого горного ручейка, куда и привел нас Здоровячок в Простыне. (Увидев на другом берегу ручья беснующуюся древнегреческую толпу, я с некоторым ужасом начал подозревать, что это и есть наши с Отарой Божественные Посетители.)
-К вам сегодня очередь на прием! – бесцветно проинформировал нас линялый древнегречек, быстро удаляясь  в неопознанном направлении.
(О том, что толпа является очередью, я сам как-то сразу не догадался.) Спустившись к ручью, я сел на мокрый от воды камень и попытался успокоить общественность в лице древнегреческой толпы, рвущейся ко нам на прием:
-Вы просто очень древние, греки! – объяснил я толпе все причины временных древнегреческих трудностей. Но тот факт, что она древняя, толпу почему-то не успокоил. Наоборот, она зашумела еще сильнее.
-Импичмент Зевсу за его преступную связь с Данаей, Земфирой, Сциллой и Харибдой! – ни капельки не стесняясь, громко скандировала древнегреческая общественность.
-А что? Со Сциллой и Харибдой он …тоже? – робко и испуганно спросил я, вспоминая этих огромных тысячеруких и горообразных древних монстров.
-Нет! С Данаей он…того! Земфира подслушивала, когда ей Даная об этом трепалась, а Сцилла и Харибда в это время подглядывали! – дотошно объяснил мне один из древнегреков, стоявший по колено в студеной воде горного ручья.
-Чего …подглядывали? – с интересом уточнил я, - Как Зевс и Даная…того? Этого, значит? Неужели боги прямо при них…?! – возмутился я, - Да как им не стыдно подглядывать! Отвернуться надо было!
-Да нет! – успокоил меня древнегрек, - Сцилла и Харибда подглядывали, как Даная и Земфира сплетничают! У них же тысяча ушей! Представьте себе, сколько разговоров можно записать в память, имея тысячу ушей?
-При условии, что у них есть мозги! Если их нет, то в память, боюсь, ничего записать не удастся… - немного усомнился я, - А что, у Сциллы и Харибды и вправду тысяча ушей? В смысле, пятьсот пар ушей или тысяча пар? Ушей? На каждого?!
-При чем тут пары? – удивился древнегрек, - У Сциллы и Харибды уши непарные…А ослиные…
-А у них только уши ослиные? Или еще что-нибудь? Мозги, например? - спросил я, уже сильно сомневаясь в умственных способностях Сциллы и Харибды.
-Нет! – гордо отказался древнегрек, - Только уши! А мозги у них – как у Древних Огромных Динозабров! Такие же великие, как у тех Древних Чудищ, внуком и внучкой которых являются наши Сцилла и Харибда! Ведь эти самые мозги к Сцилле с Харибдой от самих Динозабров перешли! По наследству!
Я не стал никого разочаровывать своими разоблачающими биологическими познаниями, и не сказал древнегреку, что мозги у динозавров были с половинку куриного яйца на каждого. Про себя я решил, что предлагать Сцилле и Харибде пройти тест на коэффициент умственного развития было бы несколько… нетактично, что ли…. 
***
В шумящей толпе древнегреков я вдруг увидел знакомое лицо. Принадлежало это знакомое лицо невозмутимому древнегреку, который несколько дней назад так хорошо рассказывал круглоглазому Пифагорейцу древнеполитические новости.
-Левкипп! Дружище! – заорал я, всем своим видом стараясь показать, что именно сейчас я как никогда прежде нуждаюсь в новой порции древнегреческих новостей.
Пробившись поближе ко мне, Левкипп как ни в чем ни бывало проинформировал меня, перекрикивая шум ручья и древнегреческие вопли:
-Зевс, в своем последнем явлении древним грекам, решительно осудил рабовладельческий строй Древнего Египта и угнетение трудящихся, занятых созидательным трудом на постройке пирамиды Великого Фараона. Наш корреспондент Одиссей, заблудившийся в песках Африки и случайно посетивший Египет с визитом доброй воли, рассказывает о своих впечатлениях…
…Тут к ручью вышел мужик в порванной ночной рубашке. Дыры на самых интимных местах он застенчиво прикрывал своей курчавой бородой:
-Обманывают простой трудовой народ, простого древнего египетского крестьянина эти…фараоны проклятые! – громко объяснил всем желающим поизносившийся мужик, - Подсовывают им антигреческие лозунги, антиэллинской направленности! Я сам видел, и даже лично его …того …этого! Короче, с пирамиды кусок пергамента свистнул! Чтобы вам показать! В качестве вещдока нечеловеческого угнетения!
И с этими словами Одиссей развернул хрустящий потрепанный свиток, на котором я увидел вот такую, самую древнейшую, как я понимаю, политическую агитацию:








 


-Что бы это значило? – тихо спросил я у Отары.
-Смотри! Все же нарисовано, чего тут еще объяснять! – просто ответил Главный Специалист.
-А я древнеегипетским плохо владею! – признался я, - В школе уроки прогуливал!
-Это египетский агитплакат! – смилостивился, наконец, Отара:
“Закончим постройку мавзолея славного вождя, фараона Хеопса,
к его безвременной и скоропостижной кончине!
Выполним задание мудрых вождей в точно оговоренные сроки!
Да не оскудеет рука, кубок с ядом подносящая!”
-Черт возьми, как у них хорошо имиджмейкеры работают! Череп с костями фараона – как живые! – уважительно сказал я, любуясь древнеегипетской агитацией.
-Вечно живые! – благоговейно выдохнул Отара, тоже любуясь схематичным изображением человека, который так и не смог дождаться, когда его наконец мумифицируют.
-Так вот где твоя малая родина, Отара! Древний Египет, значит?! – догадался я, увидев огоньки великодержавного патриотизма в черных Отариных глазах.
-При чем тут Египет? – безо всякого энтузиазма спросил меня Вано, отворачиваясь от плаката, - Моя родина – у меня дома!
-Значит, ты в нашем городе родился? – польщенно предположил я, перебивая Отару.
-А где у меня домов только нету… - не слушая меня, хвастливо заявил Вано, - Я даже один в государстве Майя начал строить…да не успел закончить пока…только фундамент круглый, кольцевой, из камней, у меня там стоит…Столько сил в него вгрохал! Средств! Одних камней сколько ушло! – пожаловался Отара, - Я в прошлый раз туда приезжал – хотел посмотреть, не разворовали ли камни, не осел ли фундамент…Знаешь, всегда столько проблем с этим нулевым циклом, - поделился строительно-архитектурными проблемами наш Главный Специалист, - Приезжаю я к индейцам, хочу фундамент свой осмотреть – так меня не пустили! У нас, говорят, сегодня туда уже две туристических группы ушло и бригада операторов на съемки научно-популярного фильма уехала туда же…Так что завтра приходите, у нас свободные экскурсоводы будут. Видишь, что значит правильно возвести фундамент?! Из других стран архитекторы учиться едут! – гордо закончил Вано свою строительную эпопею.
Пока мы трепались, репортаж Одиссея был прерван звонким Тонюсеньким Голоском, который с энтузиазмом выкрикивал:
-Покупайте новое сочинение молодого фантаста Софокла! Лучший бестселлер на все времена! Отпечатано в древнеегипетской типографии на импортных материалах! Покупайте сочинения Софокла на свитках из папируса! В тысячу раз легче каменных табличек! Такую книгу вы сможете не только читать, но и переносить с места на место, не вызывая носильщиков!
-А мне, может, нравятся каменные таблички! – басом возразил Хороший Толстый Древнегрек, которого было, как всегда, очень много, - Нравятся мне каменные таблички! И тебе книга, и тебе мебель! Надоело читать – спи на ней, или завтрак сверху сервируй!
***
Резкие порывы соленого ветра с моря постепенно затихали, превращаясь в легкий, освежающий ветерок. Древнегреческая толпа устала безрезультатно шуметь, и ушла к морю купаться. Редкий посетитель дождется своей очереди в божественной приемной. Одного такого мы с Отарой как раз с удивлением разглядывали, сидя на мокром камне и опустив ноги в холодную воду ручья.
-Господин Даянанда Мульшанкар! Псевдоним Сарасвати! – торжественно объявил нам с Отарой Левкипп, срочно прерывая свое очередное божественное сообщение.
-Пригласите нам одного товарища Псевдонима! – усталым голосом попросил Отара у Левкиппа, - А товарищи Сарасвати, Даянанда и Мульшанкар пусть пока подождут! Давайте на этот раз обойдемся без Вавилонского Столпотворения в приемной!
Но опасения Вано оказались напрасными, поскольку господа Псевдоним, Сарасвати, Даянанда и Мульшанкар оказались одним-единственным пожилым индусом с лицом кавказской национальности.
Через пять секунд они с Вано уже обсуждали двайтаведанту товарища Мадхвы, мушмулу товарища Гиви и прочие пикантные восточные тонкости. В довершении приема Даянанда Мульшанкар вызвался погадать у меня на руке, нагадал, что в будущем году я рожу ребенка, затем нагадал мне всеобщую брахмапутру и что все будет тип-топ. (О кей, то есть.) От “Окея” я решительно отказался, памятуя тяжелую руку товарища Оливера Кромвеля и его вечную путаницу с запятыми в простеньком, на первый взгляд, предложении “Казнить нельзя помиловать”.
-А нельзя ли мне погадать также и по ноге? – поспешно попросил я у товарища Даянунды, - Чтоб как-нибудь так получалось, что лично мне рожать было никого не надо? А?
-Хорошо, разувай свою ногу! – с готовностью согласился индиец, - По твоей ноге я вижу, что будет у тебя сын…Взрослый!
-Уффф! – я вздохнул с нескрываемым облегчением, - Это хорошо, что сразу взрослый! Памперсы нынче дороги!
-Но не совсем! – тут же добавил ложку дегтя в бочку своих медовых обещаний господин Даянанда.
-Что значит – “не совсем”?!!! Что значит – “не совсем”, индийская твоя душа?!!! – завопил я, пытаясь ухватить Даянанду за полу его халата и падая в ручей. Но наш индийский гадатель, подхватив свою мантию, уже спешно удалялся по направлению к маленькой кипарисовой рощице на холме, торжественно именовавшейся “Райские Кущи”.
-А чего, собственно, этот Псевдоним приходил?! – раздраженно спросил я у Отары, отжимая свою промокшую простыню, - Кроме того, что мне по ноге погадать, у него еще какие-нибудь вопросы к нам были?
-А как же! – подтвердил Вано, - Он мне целых два часа свои жалобы излагал, пока ты под оливкой дрых!
-А я думал, вы цены на урюк обсуждаете…И хотел не мешать вам… - застенчиво объяснил я, поинтересовавшись на всякий случай, - Скажи, я ваших дискуссий своим недостойным храпом не прерывал?
-Нет! – успокоил меня Отара, - Храп у тебя вполне достойный!
-Ну ладно, ладно! У тебя зато Чуня в кармане храпит как гипопотам! Так чего вы там с ним обсуждали? С этим Мульшанкаром, Псевдонимом, Даянундой и Сарасвати? – спросил я, снова усаживаясь на камень.
-Да разное обсуждали…Неприятные всякие аспекты ихнего, древнеиндийского, бытия…Замену Упанишад Марксистско-Ленинской философией… - пояснил мне Отара.
-А что такое Упанишады? – полюбопытствовал я на всякий случай.
-Представь себе, Даянанда приходил ко мне с прямо противоположным вопросом! Что такое Марксистско-Ленинская философия, хотел уточнить!
-И ты ему про урюк наплел? – сразу догадался я.
-Ты понимаешь, когда я перевел “Капитал” Карла Маркса с немецкого на древнеиндийский, то получилась сказка про урюк… – смущенно пояснил мне Отара, - Видишь ли, если слово “капитал” во всем тексте книги  заменить на слово “слон”, а слово “деньги” на слово “рупии”, а слово “проклятый капиталист” на слово “уважаемый падишах”…то вместо революционного учения получается сказка про урюк…
-Ну, ты бы диалектику мог приплести, - со знанием дела посоветовал я, - Всегда, когда не знаешь, что сказать, говори – “Диалектика, это, мол, все! Все, что нужно знать настоящему индийцу!”
-Он такого слова произнести не может – “диалектика”! – пожаловался мне Вано на тупого Псевдонима, - Он все твердил мне – санкхья, мол, у нас! Ньяи и вайшешики! Ух, какая острая философская борьба у них там была! Десять веков древнеиндийской философской борьбы! И вдруг – бац! Максистско-Ленинская философия нагрянула! Не прошло и двенадцати веков!
-Ну, хоть продуктов и товаров им выдали наряду с новой философией? Покушать там и одеться?  - уточнил я.
-Это дали! Но это уже кончилось! – пожаловался мне Вано, - И теперь они не знают – отдавать ли обратно философию, которую они разжевать не смогли? Марксистско-Ленинскую?
-Пусть себе оставят! – посоветовал я, - Может, в ненастный дождливый зимний день, растапливая камин Ленинскими сочинениями и изложениями, вспомнят добрым словом бывшего вождя!         
-Тут Горгона подала иск! – вдруг прервал нашу философскую беседу снова взявшийся непонятно откуда Одиссей. (На этот раз его простыня была чисто выстирана и заштопана заботливой женской рукой, а черная борода бережно расчесана на прямой пробор. У самого подбородка Одиссея я заметил одинокую бигудю, застрявшую в кудрявых локонах.)
-Какой иск? Неужели опять на Зевса? – недовольно поморщился я, глядя в мутные воды горного потока, несущегося между нами.
-А как же! – с непонятным энтузиазмом поддержал меня Одиссей.
-А эта…Медуза…она-то на что жалуется? – тихо простонал я, обращаясь в основном к быстрым водам горного ручья.
-Да, все на то же самое! Соблазнил-обнадежил-бросил! В Этом тысячелетии модно жаловаться на ЭТО! – проконсультировал меня всезнающий Одиссей.
-Радовалась бы! Такой мужчина на нее, змеистую, внимание обратил! Бог! А не мужчина! – строго пристыдил я зарвавшуюся Медузу.
-А она радуется! Но доказательства все же предъявляет! – доходчиво объяснил мне позицию Медузы Одиссей.
-А какие у нее могут быть доказательства? Каменная статуя Зевса в натуральную величину?  - задумчиво спросил я у Одиссея, - Уж если Горгона ТАКОЕ доказательство предъявит, тогда, извиняюсь, жаловаться-то уже и не на кого будет...Кроме статуи основного подозреваемого, застывшего в интимной позиции...
-Слава богу, до этого дело не дошло! Но как раз это ее и беспокоит! – противоречиво объяснил мне Одиссей основные претензии Горгоны.
-Что? Что может беспокоить женщину, у которой на голове вместо волос змеи? И один взгляд которой превращает мужчину в камень? -–не выдержал я.
-Ну, во-первых, ей такой взгляд иметь по чину положено…Она же Божественный Секретарь! В Олимпийском Госдепартаменте!  - невозмутимо ответил мне Одиссей, - А, во-вторых, ей тоже неприятно, когда мужчина перед…перед непосредственным контактом одевает презерватив и маску сварщика!
-Ах, вот почему мы тут статуи Зевса пока не наблюдаем! – сразу догадался я, - Ничего себе…хитер, монтер! Знаешь, скажи этой…Медузе-Мегере…что я ее приму сегодня, но пусть без доклада ко мне и близко не подходит…А я пока к Зевсу сбегаю!
-Что, презервативов занять? – полюбопытствовал Одиссей.
-Зевс с тобой! Что у меня, своих нет? Маску пойду одолжу! – оборвал я излишне догадливого Одиссея.
(Честно говоря, принять Горгону я согласился только по одной простой причине…Мне хотелось знать, какой шампунь довел ее голову до такого змеиного состояния. Иногда неплохо было бы иметь такое секретное оружие у себя под рукой. Помыл голову, а потом взял всех своих врагов – да и закусал до смерти! Удобно!)
***
На прием к самому товарищу Зевсу я в тот день так и не попал. Поскольку товарищ Зевс был очень занят извержением собственных громов и молний, успешно имитируя грозовые осадки со шквалистым ветром десять метров в секунду. Но солнцезащитные очки, противогаз и маску сварщика в Божественной Канцелярии мне отдали сразу, как только узнали, что я отважился принять на себя исковое заявление от Горгоны Петровны. Видимо, такого молодца-удальца в Канцелярии ждали давно, на всякий случай предлагая всем посетителям противогаз, маску сварщика и исковое заявление Медузы Горгоны. К сожалению для меня и к большой радости для Отары, второго противомедузового комплекта не нашлось на всем Олимпе. Поэтому идти на встречу с Горгоной мне предстояло одному…В маске сварщика поверх противогаза. Напялив на всякий случай солнцезащитные очки под противогаз, я отбыл в райскую рощицу, где и находился Божественный Горгонин Секретариат.  Меня сопровождал дюжий детина с огромным зеркальным щитом наперевес. (По легенде, Горгона была большой модницей и любила пококетничать со своими змеями перед зеркалом.)





Глава тринадцатая.
Натюрморт со змеей, или
Рандеву с Горгоной.

Мы шли по узенькой каменистой аллейке между двумя рядами густых вечнозеленых кипарисов. Постепенно на нашем пути стали попадаться странного вида статуи, застывшие по бокам аллейки, а то и прямо посередине в самых нелепых, но очень естественных позах…
…Здесь был невысокий толстый лысый человечек с простонародным лицом и с башмаком в своей правой руке, могучий бровеносец, статую которого поддерживали под руки статуи его телоносителей. Чуть поодаль я увидел невысокую, но внушительную фигуру человека-тигра с грозными седыми усами и с толпой шакалов-прихлебателей у его каменных ног.
И снова маленький человечек, но на этот раз очень худенький и в кепочке…Ильич, застигнутый Горгоной в самом разгаре своей зажигательной речи, обращенной к Питерским рабочим, как я думаю…С огоньком в глазах, приветливым лицом и протянутой в сторону своего невидимого собеседника рукой…Никакой актер не смог бы так хорошо сыграть Ленина, как делал это сам Владимир Ильич. Полюбовавшись на  народного артиста революции, мы довольно долго шли вперед по совершенно пустой аллее.
-Господи…ну почему лучшие умы нашего времени так стремились выбрать себе в подруги Горгону?  - думал я, шагая вдоль памятной аллейки, - Ведь ничего хорошего, кроме превращения в каменное изваяние, она им не принесла…
(Хотя, надо признаться, в качестве скульптора-портретиста Горгона была неподражаема! Все скульптуры на аллее Горгоны стояли, уставившись на меня, прямо как живые. Мне даже показалось, что они чего-то от меня ожидают…Или же что-то хотят мне сказать…Да! Микеланджело еще будет учеником у Великой и Ужасной Горгоны Петровны!) Вообще-то я всем советую, кто хочет после своей смерти стать памятником, обращаться сразу к Горгоне…Она Вам все это мигом обеспечит – и смерть, и памятник…Причем в самые короткие, я б даже сказал – мгновенные сроки…
***
Утомившись от ходьбы, я присел на плоский камень в тени кипариса. Чуть поодаль мой могучий проводник любовался очередным произведением великого скульптора Горгоны. Вдруг откуда-то из-за кипарисов раздался приглушенный вскрик, звон меча, падающего на камни, и вслед за этим глухой голос с каменистыми оттенками подобострастно произнес:
-Пожалуйте, Горгона Петровна! Сейчас Вас примут!
Догадываясь о том, что Горгона является роковой женщиной вследствие правильно подобранного шампуня, я крепко зажмурился внутри противогаза и очень смело сказал:
-Здравствуйте Медуза Горгоновна! На что жалуетесь? Змеи по утрам не беспокоят?
-Нет! Змеи не беспокоят, они у меня ручные! – успокоил меня вкрадчивый томный голос, - А вот Зевс – очень беспокоит! Буквально, спать не дает! Все шастает около, а вчера маску сварщика нацепил – точь в точь как у Вас – и в окно моей спальни в полночь заглянул! Я его не признала, испугалась – страсть! Думала – это Зевс с головой Гефеста, прости, господи! А утром – глядь! А у меня под подушкой каменный Зевсов презерватив лежит! Ну нельзя же так пугать и попусту обнадеживать одинокую слабую женщину?! – обратилась ко мне за поддержкой Горгона.
-А вы уверены, что этот…чертов палец действительно являлся когда-то презервативом? – приоткрывая один глаз, спросил я.
-Когда-то являлся! – уверила меня Медуза, вертя в руках маленький вытянутый камешек, - Три века назад!
-А вы уверены, что Зевс помнит о вашей любви? Все-таки три века прошло… - тактично и туманно напомнил я Горгоне ее же собственные слова.
-Сомневаюсь! – сокрушенно призналась Горгона Петровна, - Но так ведь я к Вам и пришла, потому что хотела подать свой иск и тем самым напомнить ему обо всем…Чтоб не я одна страдала о потерянной любви!
-А Вы уверены, что это хорошо – страдать о потерянной любви через суд? Разбитые и окаменевшие мечты в судебном, так сказать, порядке? – задал я Горгоне очередной наводящий на размышления вопрос.
-А он по-другому страдать не умеет! Только через суд! – объяснила мне Медуза некоторые обычаи и привычки своего утраченного возлюбленного.
-Горгона Петровна…у меня к Вам последний вопросик, - наконец отважился я, - Вы не стесняйтесь, мы его в протокол вносить не будем…можете довериться мне, и рассказать все абсолютно честно и открыто…ВЫ ЧЕМ ГОЛОВКУ-ТО МОЕТЕ, АААА???!!!
-А я ее никогда ничем не мою! Только змей кормлю два раза в неделю! Лягушками и мышами! – грозно проконсультировала меня Горгона по поводу тщательного ухода за своими волосами.
-Вам очень идет с такой прической! К цвету лица! А вот перхоть ваших гадюк никогда не беспокоит? – осмелился я задать еще один, самый распоследний, вопросик.
Мой нескромный интерес явно не понравился террариуму на голове у Горгоны. Так что весь ее гадюшник разом зашипел, и, развиваясь на ветру, потянулся ко мне. Я спешно распрощался с Мегерой  и с облегчением снял с головы тяжелую строительную каску. Потом стянул маску сварщика. И остался в одном противогазе. Его я рискнул снять, только когда шипение горгониного зоопарка затихло где-то в глубине кипарисовой аллеи. Но все равно я еще некоторое время продолжал держать мое судейское обмундирование наготове – вдруг Горгона случайно вернется, чтобы провентилировать еще какой-нибудь важный, животрепещущий вопрос? Пополнить аллею имени Горгоны своей статуей мне не хотелось.
Когда я остался в одних только солнцезащитных очках, в глубине аллеи снова послышались чьи-то шаги, шелестящие по гравию узенькой тропинки. В сумерках Горгоновой аллеи я снова услышал звон упавшего на камни меча, а потом чей-то недовольный томный голос с цыганскими интонациями промурлыкал:
-Ну, чего глаза зажмурил и стоишь, как каменный! Я уже посмотрелась в зеркало! Теперь дай пройти, идиот! 
И, не успел я напялить на себя свое обмундирование, как передо мной снова появилась Горгона. Ее колдовской зыбкий силуэт не спеша выплыл из синих древнегреческих сумерек, и остановился передо мной. Но на этот раз Медуза не показалась мне такой ужасной…Не знаю, почему. Может, потому что на мне не было противогаза и маски сварщика, которые мешали мне получше познакомиться с Горгоной Петровной? Сквозь солнцезащитные очки и сгущающуюся ночную мглу  я разглядывал знаменитую горгонину прическу. Голову Медузы украшали развевающиеся на ветру тонкие косички, их было тридцать или сорок. Через плечо у Горгоны висел молоденький змееныш в полпальца толщиной, издававший недовольные шипящие и свистящие позывные. Видимо, малютка-удавчик хотел лягушку на ужин.
-Отдайте вот это Зевсу! – тем временем сказала Горгона, протянув мне продолговатый камешек – “Чертов Палец”, - И скажите ему, что если еще хоть раз он меня своей маской сварщика напугает – я его удавом закусаю до смерти!
-Да, да, конечно…удавом до смерти! – повторил я за Горгоной, стараясь получше рассмотреть мою сегодняшнюю просительницу.
***
Я не знаю, что побуждало Горгону носить прическу из пятидесяти тщательно заплетенных косичек, и тем более не могу понять, что побуждало Зевса бояться ее. Так иногда при виде моделей высокой моды невольно вздрагиваешь, переводишь дух и потом с облегчением соображаешь, что встретиться в темной подворотне с этим фантастическим созданием тебе, слава богу, не грозит. Я невольно рассмеялся и снял с себя защитные очки. Красота Горгоны и вправду была ослепительна. Раскосые цыганские глаза и крутой излом черных бровей придавали Медузе несколько хищный вид, а капризные полные губы и родинка на левой щеке дополняли облик этой роковой красотки, при одном виде которой каменеют не только смертные мужчины, но и бессмертные боги. Я не знаю, что конкретно каменело у других мужиков при виде Горгоны. Про свои переживания я вам не расскажу только из личной скромности и еще потому, что при одном взгляде на Горгону у каждого нормального мужчины отвисает челюсть и он потом не только говорить, но еще и минут двадцать двигаться дальше не может. В предварительно выбранном собою направлении. Разве что только в том направлении, которое для себя предварительно выбрала ослепительная Медуза. Но, что касается меня, то за Горгоной я не побежал. В основном потому, что она сидела напротив меня, задумчиво перебирая пальцами косы, и никуда не торопилась. Не только один я удивленно разглядывал Медузу. Горгона тоже взирала на меня с не меньшим любопытством. (Видимо, ей нечасто доводилось видеть мужика без противогаза и маски сварщика.) 
Да, надо вам признаться, что без маски сварщика и противогаза Медуза уже не казалась мне такой ужасной. Поэтому мы еще полчасика поболтали с Горгоной, пока не стемнело совсем и на небе не выступили крупные древнегреческие звезды. Глядя на созвездие Большой Медведицы, Горгона по секрету призналась мне, что не видит в этом сочетании звезд абсолютно никакой медведицы, а видит Большого Таракана с Усами. Присмотревшись к Медведице, я понял, что Горгона права. Сходство Медведицы с Тараканом сегодня было просто поразительное.  А с другой стороны – ничего удивительного! Уж если есть на небе Скорпион, то почему бы не быть и Таракану? (Разве что только потому, что никто не захочет считать себя Тараканом по гороскопу…Овцой, Козой, Зайцем, Мышью, Собакой, Жеребцом – это пожалуйста…А вот Тараканом – это, по-видимому, уже слишком… Тем не менее случай дискриминации тараканов здесь все же налицо, не правда ли?)
После общения со звездами, мы с Горгоной обсудили все ее любовные похождения за последние триста лет. И Медуза объяснила мне, наконец, почему она так испугалась Зевса в маске сварщика, что сразу подала на него в суд. Как выяснилось, в злополучной маске сварщика к Горгоне приходил обычно ее любовник, хромой Гефест. Имея одного хромого Гефеста в качестве любовника, Медуза вовсе не была такой дурой, чтобы хранить верность любимому. Тем более что был Гефест простым кузнецом в Божественной Кузнице, в то время как Горгона восседала в Божественном Секретариате в качестве секретарши, отпугивая своим змеистым внешним видом редких посетителей. Прямым и непосредственным начальником Медузы был Зевс. Со всеми вытекающими отсюда приятными и очень приятными последствиями. Загвоздка же, как это ни странно, состояла в ежегодной процедуре божественной аттестации олимпийских служащих. Прочитав по слогам имя своей секретарши в заполненном ею папирусе, Зевс с ужасом обнаружил, что его хорошенькая цыганочка-секретарша является ни кем иным, как Великой и Ужасной Медузой Горгоной. Это страшно испугало Молниеносца, и на следующую ночь, отпросившись для экстренного ночного заседания у жены Геры, Зевс, как обычно, пришел под окна Медузиной спальни. Но на этот раз (в отличие от предыдущих разов и разочков) он был в маске сварщика. Про своего соперника Гефеста Зевс благополучно не догадывался, да и какой Зевс Гефесту соперник? Никакой, разумеется! Каково же было удивление бедной девушки Медузы, когда в целомудренную девичью спальню залезли оба ее любовника разом! Причем от одного имелась только голова, но зато приставленная к туловищу своего конкурента! Да, нелегко пришлось Горгоне, когда она увидела залезающее в спальню тело Зевса с головой Гефеста! Зато, я думаю, разборчивая невеста Горгона Петровна раз и навсегда уяснила для себя, что будет, если рабочую каску Гефеста Зевсовича приставить к божественному туловищу Зевса Хроновича. Как я понял из путаных и сбивчивых жалоб Медузы, такой гибрид пришелся ей отнюдь не по душе. Что почувствовал Зевс в маске сварщика, встреченный дикими воплями Горгоны в ту роковую ночь, я не знаю. Не знаю я также, что почувствовал поутру Гефест, не найдя на своем рабочем месте своей единственной маски сварщика. Я думаю, он обрадовался. Потому что какая может быть работа сварщику без маски? Сплошной божественный перекур!
***
Вот так-то, дорогие мои! Никогда не известно, кем окажется ваша ласковая любовница Дусенька на самом деле…Может, ее настоящее имя – Медуза, а фамилия – Горгона, а Дусенькой она только умело притворяется, потому что замуж за Вас хочет? А вот выйдет она за Вас замуж, и больше ей этого уже не захочется…(Опять за Вас замуж, я имею в виду.)
Вот тогда-то Вы и узнаете, как зовут вашу Дусеньку на самом деле!
Вы думаете, это неизбежная, безвыходная ситуация, дорогие мои? Нет!
Это не совсем безвыходная ситуация, потому что выходов тут много, как минимум, целых три! Первый из них – срочно развестись с Медузой Горгоной и так же быстро жениться на Бабе Яге, которая сумеет защитить Вас от праведного гнева бывшей супруги. Второй выход – сразу брать в жены Горгону, не соблазняясь на всякие подделки типа Дусенек. И третий выход – целовать невесту в губы, при этом одним глазком заглядывая к ней…Заглядывая к ней в паспорт! Чтобы сразу выяснить, не зовут ли вашу обожаемую Дусю на самом деле Медузой Горгоновной.
Хотя не у всех невест написано в паспорте, что они Медузы. Вот в чем проблема современных невест! Зовут, к примеру, Катя, а на самом деле она – Медуза! Или, допустим, она как будто Оля, а присмотришься – Горгона! Впрочем, справедливости ради надо отметить, что молодых людей с именами «Змей Горыныч» или «Кащей Бессмертный» тоже нечасто встретишь…В основном Саши да Сережи…А если присмотреться…
И тут, конечно, мораль: если имя тебе – Змей Горыныч, то ищи ты себе Горгону! Закусывая по дороге Красными Шапочками и Дюймовочками, ежели аппетит в пути проснется!
Что касается меня, то Змеем Горынычем я себя никогда не ощущал. Кащеем Бессмертным – пока тоже нет. Поэтому, распрощавшись с Медузой, я пошел по тропинке вдоль кипарисов вниз, к морю. Светало. Мой дюжий спутник, проводив сумасшедшими глазами ослепительную Горгону, что-то невразумительно промычал и с места двигаться отказался.  По его страстным телодвижениям и красноречивым жестам я понял, что он останется на своем посту ожидать, не пройдет ли мимо него Горгона поутру купаться. Уйти из Горгониной рощи несчастный так и не смог.
-Еще одна статуя в списке Горгониных побед! - решил я про себя и пошел искать Отару. Но ни Отары, ни посетителей не было в этот ранний утренний час в нашей приемной на берегу ручья. В ожидании начала нового рабочего дня я сел отдохнуть под оливкой. А когда спустя полчаса к нашей приемной стали подтягиваться посетители, то я рассказал им, что вид Медузы Горгоны очень сильно зависит от того, смотреть на нее в противогазе или без.
Посетители занимали очередь на прием, рассаживаясь на берегу ручья, и просили меня никого без очереди к начальству не пропускать. (Вероятно, общественность приняла меня за ночного сторожа. И разочаровывать их в этом заблуждении я не стал.)
***
Часа через два, когда уже совсем рассвело и солнце стало припекать, очередь превратилась в огромную бурлящую толпу. И тут в нашу приемную наконец ввалилось начальство в лице Отары, и сразу же плюхнулось в ручей прохлаждаться. (Очень удобно принимать посетителей, одновременно прохлаждаясь, не правда ли?) Увидев меня, Отара почему-то страшно удивился, проверил у меня пульс и спросил, не чувствую ли я с утра пораньше какой-нибудь каменной твердолобости или непоколебимой бесчувственности. В ответ я уверил Отару, что камни у ручья все еще не считаются моими  ближайшими родственниками. Успокоившись и снова поверив в живого меня, Вано довел до моего сведения некоторые новости, приключившиеся за время моего вчерашнего отсутствия.
-Вчера вечером Рамакришна приходил! – радостно объявил мне Отара, - Стучал по камням, звонил в колокольчики, какие-то папирусы через ручей показывал!
-Чего он конкретно хотел? – без особого интереса поинтересовался я.
-Денег и перехода всех в единую, общую, всечеловеческую религию! – пояснил мне Вано.
-Индийскую, конечно? – без особого труда догадался я.
-Ага! – согласно кивнул Отара, - Он же индиец, не христианство же ему проповедовать!
-Да, конечно! Ну, и ты чего? – спросил я нашего Главного Специалиста.
-Дал ему хлеба и твои старые джинсы! – похвастался своей хлебосольностью мой хитроумный друг.
-Да не было у меня здесь никаких старых джинсов,  - отказался я, - У меня одни новые…
-Были! – подсказал неугомонный Вано.

Глава четырнадцатая.
Нескончаемые древнегреки.

Принимая всю ночь Горгонин иск, я так притомился, что время от времени засыпал, слушая обращенные ко мне жалобы, надежды и чаяния наших посетителей.
-Так в чем же тут дистинкция? – назойливо спросил у меня очередной посетитель, отстояв положенную ему двухчасовую очередь.
-Простите… - извинился я, просыпаясь, - Простите, что в чем?
-Не понял вашего сомнения, о, мой ученый коллега? – переспросил меня посетитель, белобородый старик в ветхой простыне, польщенный моим вниманием к своей проблеме.
-Ну…где чего? И что почем? – настаивал я, решив идти до конца в решении проблемы загадочной дистинкции.
-Финики сегодня на базаре подешевели…а вяленая рыба, наоборот, подорожала! – просветил меня старикан, и тут же спохватился, - А что? Вы полагаете, это имеет какое-то отношение к проблемам политической дистинкции на Олимпе?
-Я полагаю, непосредственное!  - наобум ответил я, - Лето наступило, рыба ушла на нерест, а финики созрели! Лето – это время года, вы не находите?
-Ах, да, Время…опять это чертово Время… - сразу погрустнел мой посетитель, - А где время – там и Хронос тут как тут…Вы очень хитроумны, коллега! – вдруг сделал мне неожиданный комплимент старикашка, - Начали с цен на финики и закончили отставкой министра…Вы наверняка должны знать, в чем же здесь дистинкция!
-Если Вы мне скажете, что такое дистинкция, то я Вам скажу, при чем же здесь она! – предложил я небольшую сделку своему собеседнику.
Старик согласно кивнул и с энтузиазмом принялся объяснять: 
-Ну, вот например: Хороший Министр отличается от Плохого тем, что сам ворует, но публично в этом не признается…
-И часто Вас эта…дистинкция беспокоит? – сочувственно спросил я у заслуженного древнегреческого пенсионера.
-По ночам особенно! – с горечью пожаловался мне хлипкий престарелый правдоискатель, - Ноет, заснуть мешает! Все думаю – если Хронос был хороший министр времени, а Зевс его уволил, то кто же тогда после этого Зевс?
-Глава Божественного Олимпа он после этого! – просветил я недогадливого пенсионера, - Кого хошь – того и скинет с Олимпа, кого хошь – того и назначит! – вмиг разрешил я все древнегреческие сомнения престарелого просителя .
***
-Как же нам найти идеального временного министра?! – столкнув старика в ручей, потребовал у меня очередной посетитель, крепкий жилистый древнегрек предпенсионного возраста.
-А какой у вас идеал? – в свою очередь, поинтересовался я у потенциального пенсионера.
-Чтоб и за временем следил, и Зевсу пятки облизывал по мере необходимости! – объяснил мне древнегрек.
-Какое у вас интересное видение политического идеала! – похвалил я мужика.
-Да, хотелось бы на сей раз выбрать действительно идеального политика! – пояснил мне Жилистый, теребя мотыгу в натруженных руках.
-Вы знаете, а ведь понятия “идеальный газ”, “идеально твердое тело” – научная абстракция…. –осторожно пояснил я древнегреку, косясь на мотыгу.
-Что Вы этим хотите сказать? – заволновался мужик, поудобнее перехватывая в руках черенок своей мотыги.
-Да так…ничего! Только то, что сказал… - сразу успокоил я владельца мотыги, отодвигаясь от него подальше.
***
-Нет, Хроноса надо вернуть! Ведь это был последний честный человек в их Божественном Министерстве! Пусть даже он и Бог, а все равно был честный! – подскочил ко мне невысокий молоденький древнегречек с тонюсеньким голоском.
-Может, они его и не заслуживают держать у себя? – задумчиво поинтересовался я у Тонюсенького Голоска.
-А Вы знаете, что случается, когда уходит последний честный человек с Олимпа? – в паническом ужасе спросил у меня Древнегречек.
-Что? – немедленно заинтересовался я.
-Туда приходит Хаос! – прошептал Тонюсенький, косясь куда-то вверх, будто Хаос уже стоял на пороге Божественного Олимпа и с нетерпением звонил в дверь, ожидая, когда его примут.
-Это легенда такая? – догадался я.
-Хуже! Это политический прогноз! – поправил меня мой собеседник.
-Да кто их Вам дает?! Такие дурацкие прогнозы?! – не выдержал я.
-Господин Перестрадамус! Мы ему так верим! – признался Тонюсенький, - Вот вчера он, например, сказал: А РОЗА УПАЛА НА ЛАПУ АЗОРА! Это эпохальное событие приключилось вчера, когда Азор с господином Перестрадамусом вдвоем работали в саду! Так мы до сих пор думаем – что бы это значило?! Уже и научный консилиум трех Пифий и двух Глобов собирали! Но Пифии пока только ушами хлопают, а по существу дела еще ни одна не высказалась…А Глобы вообще развелись, как только звезды предсказали, что они проведут всю свою оставшуюся жизнь вместе…Так что нам пришлось послать Перестрадамусу божественный запрос – был ли задавлен Азор этой розой, или не был?
-И что выяснилось? – полюбопытствовал я от нечего делать.
-Что Азор розу сам скушал! Поскольку Азор - это козлик господина Перестрадамуса…
-Азор – собачья кличка… - все так же от нечего делать заметил я.
-Нет! Ослиная! – перебил мой собеседник со знанием дела, - Но Перестрадамус назвал Азором своего Козла, потому что своего Ослика он уже Олимпиком нарек!
-А если завтра Перестрадамус вам скажет, что у себя в супе он нашел муху? – начал я свои размышления, - Что вы об этом будете думать?
-О, это ужасная примета! Конец света, самоубийство всех мух на Земле! – в ужасе закрыл голову руками Тонюсенький, - И супный затоп!
-Да нет! – успокоил я Тонюсенького Паникера, - Это совсем другое значит! Муха в супе означает, что Перестрадамус нарушил свою овощную диету и ел мясной суп вместо постного! А еще, Вы знаете, я хотел сказать вам…пока не забыл…что конец света не наступит, пока Вы сами себе его не устроите! И никто, никто Вам в этом не поможет! Организацию конца света человечеству придется взять на себя!
-Как никто не поможет? – жалобным голосом поинтересовался Тонюсенький Любитель Зарубежной Помощи, - Как это никто не поможет в организации конца света? Даже марсиане?
-Особенно они! – зарубил я на корню последние надежды Тонюсенького, - Потому что, во-первых, они всегда держат нейтралитет, а, во-вторых, их просто не бывает…
***
-Пусть мне сначала докажут, что бог существует! – столкнув отчаявшегося древнегречека в ручей, попросил меня очередной посетитель, - Пусть мне сначала докажут, что бог существует! Тогда уж я за Хроноса проголосую! А то вот проголосую я за Хроноса, а его, может, и нет в действительности!
-Сколько времени, не подскажете? – тонко намекнул я своему недоверчивому собеседнику.
-Половина второго, а что? – взглянув на солнце, сразу определился древнегрек.
-Да нет, ничего особенного… - успокоил я Древнегрека, - Просто время-то уходит, вот и обед уже скоро…А время идет!
-Ну и что…Вот солнце тоже светит! – показал свою наблюдательность Древнегрек.
-А потом пройдет время, и будет ночь…Вы верите, что Солнце взойдет завтра утром, когда ночь тоже пройдет? – спросил я у посетителя.
-Конечно, верю! – без колебаний ответил тот, - Солнце всегда так делает!
-Вот и время обычно идет…Вы в это верите? – осведомился я.
-Конечно, верю! – с некоторым сомнением ответил мой собеседник.
-Так каких же Вам еще нужно доказательств? – оглядываясь по сторонам и ничего более убедительного не находя, спросил я, - Или Вы хотите, чтоб в ближайшую грозу Вам молнией сарай сожгло? Вы этого своим неверием добиваетесь?
-Нет! Не этого! – отказался от божественной кары Сомневающийся Древнегрек и сухо заметил, - А молнией моему соседу в прошлый четверг во время дождя стог сена спалило…И лошадь у него оглохла, когда ей об этом несчастье рассказали…С горя, наверное, это же было ее сено…
-Тогда верьте природе – она существует! – подытожил я все вышесказанное, и поинтересовался напоследок, - Скажите, а Вы умеете верить глазам своим?
-Нет, у меня зрение плохое! Поэтому своим глазам я давно не верю… - признался мне собеседник, щурясь и внимательно разглядывая мой цветастый пододеяльник, - У вас одежда испачкана чем-то синим, или мне только кажется?
Я не стал объяснять подслеповатому древнегреку, что моя белая философская простыня испачкана голубыми незабудками. Вместо этого я спросил у него:
-У вас минус или плюс?
-Да не силен я в математике! Я больше к чистой, незамутненной философии тяготею! – вдруг признался мне Древнегрек в своей философской направленности.
-Примерьте мои очки, а то вы совсем не видите, к чему тяготеете! – посоветовал я Древнегреку, протягивая ему свои стеклышки, - Лучше? Оставьте себе, у меня другие дома есть!
-А я все равно в бога-сына-человека не верю! Я даже в ваших волшебных очках его нигде разглядеть не могу! – пожаловался древнегрек, с удовольствием разглядывая синие незабудки на моей простыне.
-Ну и не надо! Не очень-то и хотелось! – потерял я последнее терпение, - Не много ли суеверий с вас одного? Просто не забывайте, что в грозу в поле опасно…Даже если Вы ни в чем перед Зевсом не виноваты…
-Ну, ладно… - вдруг пошел на попятную Очкастый Древнегрек, - Зевс – Молниеносец, это понятно…Хронос – Времягонщик, что тоже теперь не вызывает сомнений, древнеегипетский Ра за своевременный спуск и подъем солнца отвечает…А бого-человек?! Он-то чего?
-Скажите, Вам нужен друг? Которому всегда все что угодно можно рассказать? Который мысленно всегда с Вами? Даже когда Вам одиноко, даже когда вокруг – ни единой живой души? Единственный друг, который не предаст вас никогда… - задумчиво поинтересовался я у Очкастого, хлопая глазами и постепенно привыкая смотреть на мир без своих привычных линз.
-Я бы не возражал! Если он драться не будет! – осторожно согласился Древнегрек.
-Нет, не будет… - загадочно пообещал я Древнегреку.
-Так где я такого могу найти? – оглядываясь по сторонам, проконсультировался Древний Грек.
-А я откуда знаю? Что я вам – Господь Бог, все знать?! – возмутился я, мысленно закусывая куском арбуза здоровенный древнегреческий персик, - У нас голосование  на носу, а мы тут с вами выясняем, бывают ли кандидаты в депутаты, или же это существа мифические, сугубо нереальные!
-А Вы когда-нибудь видели Живого Депутата? – с детским любопытством спросил меня Древнегрек в моих очках.
-К сожалению, нет! Не приходилось! – честно признался я Древнегреку.
-А как же вы тогда докажете мне их существование в природе?! – снова засомневался пытливый любитель философии.
-Ну там…фотографии…свидетельства очевидцев…публичные чудеса, ярмарки, раздачи подарков и обещаний, - начал я заново перечислять Древнегреку случаи явления депутатов народу. В качестве последнего доказательства я решил привести основной, решающий аргумент в пользу существования депутатов в живой природе:
-А в конце каждого срока полномочий их с позором снимают! – гордо сказал я Древнегреческому Фоме Неверующему, - Но снимают только тех, кому удалось дожить до окончания срока своих полномочий! А бюджетных денег сколько на них уходит!
-Да, деньги – это аргумент! – внезапно согласился мой собеседник, - Скажите, а я не мог бы своего Депутата избрать? Чтоб он за мои деньги мои политические взгляды отражал?
-Вы все можете! Но с политическими преступлениями  - не ко мне, пожалуйста! Или, по крайней мере, не сейчас! – прервал я Древнегрека, который в моих очках стал не только видеть лучше, но и соображать слишком хорошо, - У меня сейчас арбузный…то есть, тьфу! Обеденный перерыв! Приходите лучше сегодня после трех! А еще лучше – совсем сегодня не приходите! Приходите завтра с утра, вот тогда и обсудим все ваши преступные, коварные, коррумпированные планы! – щедро пообещал я Древнегреку, надеясь про себя, что завтра я найду что-нибудь поинтереснее приема древнегреческих посетителей.
***
Вот так! Стоит подарить человеку очки – и у него тут же появляются политические взгляды. Причем сразу какие-то неприличные!

Глава пятнадцатая.
Трехголовый, с человеческим лицом.

Смекалка способствует прогрессу. Но прогресс смекалке не способствует.
Это я понял на следующий день, впервые посетив философское заседание марксистско-энгельсистских представителей.
Прогресс явно сыграл над ними свою злую шутку, и теперь свои собственные изречения они могли понимать только в своем узком, марксистско-энгельсистском революционном кружке. Что было, несомненно, хорошо для революционной конспирации, но плохо для революционной пропаганды. Так что теперь марксисто-энгельсисты грозились взять себе какого-нибудь смышленого симбирского студентика в ученики. Чтоб переводчиком служил. (А то как же революцию в России совершать? Без идеологического перевода идеальных немецких идей с идеально немецкого на простонародный русский? Непонятно…) 
***
-Так чем теперь мы с вами займемся, господа товарищи…Чем же мы теперь с вами займемся…- значительно рассуждал невысокий человечек с несколько растерянным лицом и большим родимым пятном на лысине, - Нет, не подсказывайте, не любовью, это была неправильная подсказка, несвоевременная…Ах, да… - вспомнил, наконец, цель своего выступления человечек, мельком взглянув в бумажку, лежащую перед ним на трибуне, - Теперь мы с вами займемся строительством развитого социализма с человеческим лицом!
-Да, давайте, а то уже надоело строить недоразвитый коммунизм с волчьей пастью…Давайте теперь во что-нибудь другое поиграем! – тут же поддержал немного растерянного оратора Толстый  Хороший Человек, сменивший свою разлезающуюся простыню на темно-серый строгий костюм.
-А вы не боитесь, что у вашего социализма с человеческим лицом отрастут империалистические щупальца? – тонким голоском поинтересовался какой-то незначительный человечишко из-за трибуны.
-Нет, не боюсь! – смело отвечал Человек-На-Трибуне, - Пусть отрастут! Надо же нашему развитому социализму чем-то партнеров ощупывать, перед тем, как новый кредит на постройку нового общества попросить…
-А что, если у этого вашего монстра…который с лицом и щупальцами…вдруг у него также и клешни отрастут? Чтобы ими в поисках кредитов вокруг себя шарить? Или челюсти? Чтоб кусать всех, кто руку с кредитом слишком близко протянет? – испугал общественность высокий старик с бородкой клинышком поверх заленой гимнастерки.
-Не волнуйтесь! – успокоил всех собравшихся лысый Оратор, - У беспозвоночных скелета нет, не говоря уже о зубах или клешнях! Кусаться-то нам давно уже нечем!
-Ну, не скажите! – хитро подмигивая, возразил ему старик, - А ядерный панцирь?
-Вот дурак человек… - тихонечко заметил Человек-С-Трибуны, и вежливо спросил у старика:
-Вы когда-нибудь видели, чтоб черепаха панцирем кусалась? Так и мы: чуть что – голову в песок и ядерную кнопку наружу – смотрите, любуйтесь! Я – гражданин бывшего Советского Союза! С красной кнопкой в кармане широких штанин…Так, на всякий случай…Для Кон-сен-суса!
Слушая объяснения Оратора про “Консенсус”, я уселся на свое прежнее место в первом ряду, на большой плоский камнь, нагретый теплым древнегреческим солнцем. Только сегодня мой философский камень почему-то больше напоминал обитое фальшивым красным бархатом кресло. Намертво присоединенное к своим собратьям-близнецам справа и слева.
Солнце было в самом зените, и освещало наш философский митинг с пролетарским жаром и марксистской беспощадностью. Двое моих соседей слева яростно о чем-то спорили:
-Так что же такое, по-вашему, политика? – резко и сварливо спрашивал старичок с бородкой клинышком.
-Отношения между бедными и богатыми, между богатыми и очень богатыми! – солидно объяснил Сварливому Толстый Хороший Человек, кресло под которым жалобно стонало и каждые пять секунд грозилось отдать концы.
-А при коммунизме, стало быть, политики не будет? Если все равны и одинаковы? – сделал совершенно неожиданный вывод Сварливый Стариковский Голос.
-Ну, не выдумывайте! – успокоил собеседника Хороший Толстый, - Почему это только при коммунизме? До коммунизма мы еще не добрались, а политики у нас уже нет, как таковой…
-Может, это потому, что мы как нельзя близки к коммунизму? – подсказал Тонюсенький Голосок откуда-то с предыдущего ряда.
-Не исключено! – опасливо оглядываясь по сторонам, согласился Хороший Толстый, на котором его новый костюм разлезался по швам, подобно уже утраченной рваной простыне, - Но не советую вам приближаться к коммунизму, господа!  Мне тут кто-то с трибуны сказал, что у коммунизма скоро отрастет ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ЛИЦО!
-А чье? Чье? – с любопытством вопросил Тонкий Голос с задних рядов.
-А вот это неизвестно! – солидно объяснил всем желающим Толстый Специалист, - Когда отрастет, узнаем! Но близко не подходите – вдруг у них фотомоделью Граф Дракула позировал?
-Да нет! Не Дракула! – радостно возразила Борода Клинышком, - Я знаю, кто коммунизму позировал! И, если моя догадка правильна, то коммунизм у нас будет трехголовый!
-Неужто Змея Горыныча позировать приглашали? – вступил я в философскую беседу, не выдержав накала страстей.
-Нет! Не его! И пока я вам не скажу, кого приглашали позировать! – загадочно ответил мне вредный старичок, - Но, поверьте слову старого коммуниста, две головы у коммунизма будут бородатые, а одна безбородая и лысая! Но больше я вам ничего не скажу! Пусть это пока будет секрет! Сюрприз, понимаете? – поддразнил нас всезнающий старичок.
***
Каков был на самом деле сюрприз старого коммуниста, мы узнали только на следующий день.
А пока я, как мог, успокоил Толстого Солидного Гражданина, который явно чувствовал себя не в своей тарелке в обществе революционно настроенного пенсионера:
-Да не волнуйтесь вы так! Эволюция – великое дело! Бесконечное по всей своей величине! Динозавры вымерли? Вымерли! И коммунисты вымрут! А люди останутся!
-Пока не вымрут и они! – подложил свою ложку дегтя Отара, сидевший в кресле справа от меня.
-Нет! Мы не вымрем!  - решительно отказался я, тыкая Отару локтем в бок, - Мы не вымрем, мы просто состаримся! Уже завтра передовые модельеры выставят на подиумы всего мира последний писк стариковской моды! Для тех, кому за шестьдесят! Потому что старческая аудитория с каждым днем становится все больше и больше! А молодежь мы занесем в Красную Книгу! Наряду с ландышами!
-Мне эти ландыши вчера вечером на калитке неприличное слово написали! – вдруг пожаловался Клинообразный Старичок.
-Вот увидите – не пройдет и ста лет, как скелет этого ландыша будет храниться в историческом музее! Вместе с той бесценной историко-архивной реликвией, которая сегодня украшает ваш забор! – утешил я обиженного старичка.
-За что ему такие почести? – не сдавался Клинообразный.
-За то, что он был молодым и писал на заборах! В то время, как Вы родились старым коммунистом и всю жизнь с кем-то сражались! Пока этот Перпетуум Дебиле стрелял по воробьям из рогатки!
***
-Тут у нас общество фетишистов наметило собираться! Вы придете?! – радушно пригласил нас с Отарой Толстый Хороший Человек, которого явно успокоило мое обещание, что коммунизм вскоре вымрет, как пожилой динозавр.
-Нет, мы вряд ли придем! – потянув Отару за рукав, я вежливо отказался от приглашения, - Сейчас начнутся все эти женские трусики, лифчики, а они у фетишистов не всегда чистые…Да и что я могу предложить фетишистам кроме ношеных трусов в горошек, к которым я сам тяготею?!
-Вы не поняли! Мы организуем собрание Новых Фетишистов! – радостно перебил меня Толстяк, - Они к трусам равнодушны, их мерседесы волнуют, рольс-рельсы – возбуждают! А от ленд-роверов они все просто в обморок падают! Так велико сексуальное возбуждение!
-Так вот почему все новые фетишисты носят с собой по два сотовых телефона! Ага! Понимаю!  - сразу догадался я, - Вы  ребристыми антеннами пользоваться не пробовали? Это, говорят, очень возбуждающе влияет, если ребристыми антеннами пользоваться!
-Это мысль! – одобрил мою идею Толстый, - А то, знаете ли, сам по себе новый фетишист – он ведь неказист, толстопуз и красноморд! Вот и приходится им, несчастным, увеличивать свою сексуальную привлекательность в глазах юных фетишисток золотыми цепями, драгоценными каменьями, а иногда и сережкой на сто пятьдесят каратов в носу!
-Да…наверное, с такой сережкой он сразу выглядит куда привлекательнее, этот ваш фетишист! – польстил Толстопузому Отара.
-А как же! – обрадовался нашей понятливости Толстопуз, - Надо же какими-то модными, возбуждающими аксессуарами отвлекать внимание окружающих от своего живота? И золото с брильянтами – отличный выбор для тех, кто хочет при ста восьмидесяти килограммах веса казаться стройным и привлекательным!
-Денежно-привлекательным! – снова догадался я.
-Ну, почему же только денежным! – слегка обиделся чувствительный Толстопуз,  - Золото-привлекательным и брильянто-привлекательным тоже! И потом, вы не учитываете, какой сексуальной привлекательностью обладает американский доллар! Мы тут, в нашей лаборатории Перегнивье, новую мужскую туалетную воду выпустили! С денежным ароматом и запахом зеленого, только что нарисованного доллара!
Успешно продолжая свою рекламную кампанию, Толстяк небрежным жестом достал из-за пазухи маленькую майонезную баночку и неожиданно сунул мне под нос.
-Фу! Фу! Фу! – вскочив со своего места, я долго не мог отдышаться, - Вы…вы это…туалетную воду с водой из мужского туалета не перепутали?
Увидев мою реакцию на новый парфюм, Отара не стал просить у Толстяка майонезную баночку, а Толстяк, довольный произведенным на меня впечатлением, гордо поинтересовался:
-А вы думали – чем деньги пахнут?! Розами с мимозами?!
-Думал – они вообще не пахнут! – отплевываясь, признался я.
-Теперь вы видите, как заблуждались! Деньги пахнут, да еще как! – объяснил Толстяк Отаре.
-Я бы больше сказал…воняют! – тоже пожаловался я моему другу.
***
Не выдержав денежно-привлекательного запаха долларов, мы с Отарой после обеда на заседание не вернулись, а пошли купаться.
А назавтра нас ждали новые сюрпризы, как, впрочем, и обещал престарелый пенсионер революционного значения. Только вот не знаю – а можно ли было назвать следующий день завтрашним? Очень даже возможно, что на самом деле этот день опять оказался вчерашним… Но помочь в моих временных сомнениях мне никто не мог – ведь Хроноса уже давно не было на Олимпе…
…После первой встречи с коммунистическими мудрецами я понял только одно. Что на такое количество мудрецов никакой простоты не напасешься.

Глава шестнадцатая.
Юридическая консультация.

Сбежав с Симпозиума после обеда, мы с Отарой по узкой каменистой тропе стали карабкаться куда-то вверх, в горы. Хотя я был не против спуститься к морю и еще разок искупаться. Но Отару вдруг потянуло к неизвестным вершинам, и я, не желая потерять моего друга посреди коммунистических мудрецов, без всякого энтузиазма последовал за ним.
***
Взобравшись на очередное каменистое плато, я с раздражением спросил у Отары:
-Вано, тебя что – горные козлы в гости пригласили? Долго мы еще будем по горам скакать?!
-Нет, не козлы! – успокоил меня Отара, - Не козлы, а Афина Парфенос! И скакать мы больше никуда не будем, потому что мы пришли уже!
-И где же твоя Афина?! – саркастически поинтересовался я.
-Да вот же она! Подними голову!  - весело отозвался мой друг, Главный Древнегреческий Специалист Гоги Ванович Отара.
Я поднял голову в поисках пресловутой Афины, ради которой мы на сытый желудок скакали по горам ничуть не хуже древнегреческих горных козлов. Я поднял голову вверх. И обомлел.
На широкой каменной площадке стоял храм. Нет, не так. Возвышался Храм. Или нет, опять не то... ХРАМ не стоял, и не возвышался. Торжественно уплывала вверх снежно-белая колоннада, а строгая череда мраморных опор была единственной составляющей этого Божественного места. Только пол и потолок. Только небо и земля. Соединенные вместе, слитые воедино многочисленными мраморными связями. И небесная высь была навсегда разъединена с твердью земной. И тут же снова крепко связана с ней прочными, легкими мраморными колоннами изящной работы. И не было вокруг более ничего…Ни коммунистов, сражающихся за права и свободы угнетенных, ни угнетенных, которые и сами не знали, что же делать с дарованной им свободой.  Не было никого и ничего. Только твердь земная и высота небес. И между ними – храм Афины Парфенос, Парфенон, будто единый мудрый закон, по которому живет все живое на земле…Закон, да не придуманный людьми, людьми нарушен не будет!
***
-Это божественный офис богини Афины! – с благоговением объяснил мне Отара.
-А зачем ей офис? – удивился я.
-Как это зачем?! – возмутился Отара, - Как – зачем?! Каждой богине нужен свой божественный офис! А где, по-твоему, Афина должна свои божественные юридические советы давать?
-А…а где? – сразу заинтересовался я.
-В своем офисе, конечно же! – разъяснил Отара положение божественных вещей непонятливому мне.
-А мы тогда зачем сюда приперлись? – уточнил я на всякий случай цель нашего визита.
-Тоже за советом, зачем же еще, придурок?! – вежливо разъяснил мне Вано наши оперативные цели и задачи.
-А что – у этой Афины можно что-нибудь дельное узнать? – осторожно проконсультировался я у Отары, косясь на храм.
-А как же! – заверил меня Отара, - Ты думаешь – зачем я в горы поперся?!
-Я думал – ты сбрендил! – честно признался я, - Лазать по горам в такую жарищу! Может, Афины сейчас в своем офисе нет совсем! Может, богиня сама купаться ушла! Или на войну с войсками уехала!
-Не может быть! – прервал меня Отара, - Сколько я себя помню – Афина ни разу из своего божественного офиса не выходила! И всегда на любые вопросы отвечала!
-Так уж на любые?! – усомнился я.
-Конечно, на любые! Хочешь – сам проверь! – предложил мне мой друг.
-И проверю!  - решительно согласился я, - У меня уже накопилось несколько древнегреческих вопросиков! Пошли к твоей Афине!
-Куда пошли?! – несказанно удивился Вано, - Мы же уже пришли!
-Мы-то пришли, слава…Зевсу слава!  - тут же определился я, - Мы-то пришли, а где же Афина?!
-Афина там! – указал мне Отара на дно глубокого горного ущелья, над которым заманчиво и призывно свесила свои ветви старая олива, - Афина там! Задавай свой вопрос!
-Как это – задавай?! Кому – задавай?! Я не понял, Афина что – вниз свалилась?! Во время одной из своих божественных прогулок?! – возмутился я явным Афининым отсутствием.
-Она уже давно…туда свалилась! – неожиданно признался Отара, - Когда я впервые к ней пришел, она уже там сидела…И на все вопросы из ущелья отвечала! Но не волнуйся – от этого Афинины ответы хуже не становятся! – успокоил меня Вано.
-Ты хочешь сказать, что, падая в ущелье, Афина приземлилась на мягкое место и головку себе не повредила? – догадался я.
-Типа того… - согласился Отара, - Так ты будешь уже спрашивать Афину?! А то у меня и своих вопросов к ней – куча! Или нет! Даже не одна куча, а две!  - заторопил меня наш Главный Древнегреческий Специалист.
Осторожно подойдя к краю обрыва, я громко крикнул вниз, с тридцатиметровой высоты, свой первый вопрос:
-Долго еще это будет продолжаться?! – завопил я, имея в виду древнегреческую философскую тягомотину.
Не знаю, поняла ли Афина смысл моего вопроса, но через пару секунд я получил на него самый неожиданный ответ:
-Долго! – прокричал со дна ущелья мужественный голос богини Афины.
-Неужели это никогда не закончится?! – с отчаянием проорал я, на этот раз имея в виду отставку Хроноса, необходимость вечно вылизывать пятки Молниеносцу и еще бог весть знает что.
-Никогда не закончится! – успокоила меня мудрая древнегреческая богиня из глубин ущелья.
-Ну, все уже узнал?! – нетерпеливо прервал меня Отара, - Хватит с тебя вопросов! Совсем богиню замучил! Отойди, дай я с Афиной переговорю!
Встав на мое место на краешке обрыва, Отара громко проорал свой первый вопрос к Богине Мудрости и Государственной Справедливости:
-Афина! Ты очень красивая!
-Красивая! – подтвердила в ответ гордая Афина с заметным восточным акцентом.
-Афина! Я люблю тебя! – прокричал свой следующий вопрос Отара.
-Люблю тебя! – в свою очередь, призналась Богиня Мудрости нашему Главному Божественному Специалисту.
***
Вдоволь наслушавшись диалогов двух влюбленных, я сочувственно спросил:
-Отара, а почему Афину никто из ущелья не вытащит?! Почему ее никто не вытащит, уж если она – Богиня Справедливости и Государственной Мудрости?
-Что ты! – невесело вздохнул Отара, - Какое там – «вытащит»! Зевс был так рад, когда она упала, что на радостях всеобщую амнистию объявил!
-Так она не случайно упала? Если Зевс так радовался, то, может, это он ее… - сразу заподозрил я.
-Да нет, что ты!  - успокоил меня Отара, - Упала-то она совершенно случайно, да и как не упасть, если выход из храма Парфенос – прямо в ущелье?! У нее просто не было ДРУГОГО ВЫХОДА!
-Зачем же так строить храмы, если из них единственных выход, да и тот – в ущелье? – возмутился я.
-А это древние греки  построили! Афина тут вовсе ни при чем! Где Зевс приказал грекам – там они Афине храм и возвели! – обрисовал мне Вано некоторые упаднические архитектурные особенности храма Афины Парфенос.
-С комфортабельным выходом в ущелье! – не удержавшись, громко фыркнул я.
-Что поделаешь – неувязочка вышла! – объяснил мне Отара, - Зато, как только Афина упала, Зевс в честь этого события сразу прощение всех грехов объявил! Божественная экономическая амнистия!
-Это как?! – заинтересовался я.
-А вот так! – просто и доступно объяснил мне Отара, - Если ты подсуетился вовремя, и овцу из соседского стада стибрил – так она теперь твоя!
-И как? Много древнегреки у соседей овец натибрили?! – ядовито спросил я у Отары.
-Представь себе, да! – мечтательно закатил глаза наш Главный Животноводческий Специалист, - Так много, что в результате произошел крупный древнегреческий стадообмен! И все  были очень довольны, ведь прихватизация чужих стад – удобный, прогрессивный процесс!
 -А если у кого стад не было?! Тогда чем он менялся с соседом?! – с любопытством поинтересовался я.
-Тогда ничем не менялся! Тогда у слепеньких нищих незаметно по копеечке занял – и себе новое, лучшее стадо совершенно официально приобрел! Но как ты догадался?! – неожиданно спохватился Отара.
-О чем?! – не понял я.
-О Кипарисском! – объяснил мне Вано.
-О каком еще Кипарисском?! – с удивлением спросил я у Отары. (Фамилия этого греческого героя мне ни о чем таком не говорила.)
-Ах, ты не догадался…Ну, тогда ладно! – облегченно вздохнул Отара, - Есть тут один полубог, Кипарис Кипарисский…Опасный полубог!
-А чем опасен Кипарис? – шопотом спросил я у Отары, на всякий случай заглянув в пропасть – не подслушивает ли нас любопытная богиня, - Так чем же может быть опасен какой-то там Кипарис?!
-Сам по себе – ничем! Но он забрался под кресло к Зевсу! Корни туда свои пустил! И поэтому трогать его теперь опасно – ведь в тени Кипариса наш Молниеносец отдыхает! – объяснил мне Отара все опасности и неожиданности древнегреческой божественной флоры и фауны.
-Ладно, пошли вниз! – решил я, запутавшись окончательно в Олимпийских Божественных Перипетиях, - Все равно в темноте никакой мудрости, тем более государственной, не видно!
Над Олимпом сгущались сумерки.
-Благодаря Зевсу нашу Афину хоть и не видно, даже при свете дня, но зато все время слышно! – напоследок похвастался Отара, - Вот послушай:
-Афина! Я еще вернусь! – громко пообещал Отара в туманную прохладу темного ущелья.
-Вернусь! – тоже, в свою очередь, пообещала нам из ущелья невидимая Афина, Богиня Олимпийской Справедливости и Государственной Мудрости.

Глава семнадцатая.
Время, вперед!

Вместо эпиграфа.
Чтобы узнать, что такое Рай,
Вам нужно непременно побывать на экскурсии в Аду.
Чтобы было с чем сравнивать.
(Божественная рекомендация.)

Как вы помните, благодаря моему другу Отаре я остался без штанов. Совершив удивительный по своей доброте и благородству поступок, Отара презентовал мои новые черные джинсы лучшему другу всех индийцев Рамакришне, чтобы тот прекратил, наконец, трясти своими папирусами и зазывать всех и каждого в новую, только что им придуманную, общечеловеческую веру.      
Таким образом, на все заседания я теперь ходил, завернутый в цветное постельное белье. Тут, конечно, у меня был широкий выбор. Я мог надеть пододеяльник в цветочек, а мог – полосатую простыню, для пущей важности повязав голову наволочкой в горошек.
***
На следующий день мы с Вано сильно опоздали на очередное заседание Древних Философов Современности. Впрочем, это было не так уж и важно. Когда к философам ни приди – а они опять заседают! Так что это было почти все равно – когда приходить.
На посту Спикера, на каменной трибуне, я с удивлением увидел гражданина, сильно напоминающего известного певца революции, товарища Минимума Сладкого. Знакомые обвислые усы сразу воскресили в моей памяти песню об очень гордой маленькой птичке, почти долетевшей до самого солнца:
“…Над седой равниной моря гордо реет Глупый Пингвин!
Он и сам уже не помнит, как сумел подняться в небо!”
(Я думаю, Вы тоже помните эту героическую птичью эпопею, которую великий поэт революции написал почему-то белым китайским стихом.)
-Господин Ницше! - услышал я за своей спиной чей-то незнакомый бас.
-Дъя, йа васт слюшаю! – тут же отозвался наш новый Спикер.
(Изъяснялся новоиспеченный Спикер по-русски, хотя и с сильным немецким акцентом. Судя по акценту, я немного ошибся, приняв нового Председателя нашего собрания за певца российской революции. Потому что каждый уважающий себя певец русской революции просто обязан говорить на русском языке достаточно хорошо, чтобы во всеуслышание распевать русские революционные песни, такие, как “Вставай, проклятый Заклемоня!” и “Дубинушка, ухнем!”)
-Отара, это точно не Ницше! – прошептал я своему другу, - Ницше не может знать русского, он же немец!
-Но его же переводили на русский! Причем неоднократно! А два раза! – шопотом пояснил мне Вано.
-Ну и что?! – не понял я, - Переводили-то его произведения, но не его же самого!
-А он человек любопытный! Хоть и философ! – объяснил мне Отара, - Любопытен наш Ницше! Несмотря на то, что философ! Вот и выучил русский, чтоб узнать, как его философия по-русски звучит!
-Ну, и как? Уже узнал? – сочувственно поинтересовался я, подозрительно покосившись на отвислые пролетарские усы господина Ницше.
-Пока еще нет! – успокоил меня Отара, - Он пока находится в стадии выяснения, почему “девочка” по-русски не “оно”, как в немецком, а “она”!
-Что, так трудно? – снова посочувствовал я господину Ницше.
-Да, ведь тут дело не в языке! – терпеливо пояснил мне словоохотливый Отара, - Дело не в языке, а в отношении к женщине! И господину Ницше очень трудно примириться с научно доказанным медицинским фактом, что женщина – тоже человек! Судя по его философии, женщина – нечто среднее между свиноматкой и половой тряпкой, только с лицом Мадонны! Но это по недоразумению! Так, ошибка природы!
-А ты-то как сам думаешь, Отара? – спросил я у Вано, слегка сбитый с толку сюрреалистическими взглядами Ницше на женщину.
-Женщина – это Цветок! – гордо провозгласил Вано, взгляды которого были не так мрачны, как взгляды Ницше, но почти так же далеки от реальности.
-Только вот у наших, современных цветочков, все лепестки почему-то поотрывались! – съязвил я.
-Значит, плохо вы за ними ухаживаете! Поливаете нерегулярно! – сделал свой неумолимый вывод товарищ Главный Цветовод, заместитель Мичурина по женской части.
***
После этого разговора у меня осталось впечатление, что ни Отара, ни господин Ницше настоящих, обыкновенных земных женщин в лицо ни разу не видели. И именно эта некоторая неизвестность в женском вопросе порождала в их головах столько причудливых и романтических женских образов. Задумавшись о реальных женщинах вообще, и о моей Лизочке в частности, я уселся на большой плоский камень и заснул.
Проснулся я от скромного и вежливого покашливания прямо над моим ухом. Пока я соображал, нужно ли мне открывать глаза, тактичное покашливание сменилось громоподобным “А-а-а-апчхи!!!”. Мигом вскочив с философского камня и оглядевшись по сторонам, я не обнаружил Вано ни слева, ни справа от себя. И вообще нигде его не обнаружил. Зато передо мной стоял невысокий человечек с кудрявой седой бородой, разделенной на прямой пробор, пышными бакенбардами и остатками курчавой растительности на среднелысой, но еще не совсем, голове. Одет этот древний грек был в черный поношенный сюртук, серую рубашку в полоску, и довольно современные черные брюки. На фоне остальных древних греков, завернутых в простыни, мужик выглядел главврачом, случайно зашедшим в палату номер шесть.
Внимательно осмотрев меня пронзительно умными глазами пожилого шимпанзе, Главврач вдруг заметил:
-Какой у вас свежий, революционный взгляд на вещи, молодой человек!
От чересчур нескромного, всепроникающего взгляда Главврача-В-Сюртуке я поплотнее закутался в свой цветастый пододеяльник и неопределенно пожал плечами.
-А чего вчера заседание пропустили?! – продолжил разговор Главврач.
-Откуда вы знаете?! – удивился и застеснялся я.
-Не сидели со мной и другими марксистами в одной ложе – значит, многое пропустили! – безапелляционно пояснил он.
-Вы - не древний грек! – вдруг догадался я, завистливо разглядывая черный сюртук своего случайного знакомого. (Господи, как я соскучился по моим черным джинсам!)
-Вы правы, я вообще не грек! – приоткрыл завесу тайны черного сюртука мой собеседник.
-Тогда зачем Вы здесь?! – подозрительно спросил я у Главврача-В-Сюртуке.
-Да так… - неопределенно объяснил Сюртук, - Выбрался к югу…Хорошо в Древней Греции…все есть…и никаких зачатков загнивающего капитализма! Расцвет рабовладения!
-Да, все вокруг цветет! – с готовностью согласился я, - Вчера миндаль на склонах зацвел! Мух слетелось – целый рой! А рабовладение, Вы говорите, тоже цветет?
-А как же! Пышным цветом! – проконсультировал меня Главврач.
-Такие красные цветочки на склонах, да? – я попытался припомнить растение, которое имел в виду мой новый знакомый доктор. Не припомнив такого растения, которое цвело бы пышным цветом и называлось “рабовладение”, я тактично перевел разговор на другое, спросив у Бородатого Главврача:
-Так Вы здесь в отпуске?
-Нет, не в отпуске! Мои революционные идеи никогда меня далеко не отпускают! – пожаловался на большую загруженность идеями Доктор.
-Море, солнце, весна, рабовладение цветет красными цветочками – а Вы не в отпуске?! – удивился я.
-Как можно быть в отпуске в расцвет рабовладения?! Это означало бы – оставить на произвол судьбы подготовку восстания Спартака! – возмутился Главврач.
-А против кого он сегодня играет? – жадно переспросил я. (О, как же давно я не смотрел футбол! Ну почему, почему Эдиссон со своим телевизором не родился в Древней Греции? Где есть все, кроме прямой трансляции матчей Спартак-Динамо?!)
-Спартак играет против загнивающего рабовладельческого строя! – тем временем загадочно пояснил мне Бородатый Доктор.
-Как это – “против загнивающего”?! – удивился я, - Еще в начале нашей беседы рабовладение процветало! Вы же сами говорили!
-А теперь уже загнивает! – не смутившись, объяснил мне Бородатый, - Чувствуете этот запах?! Гниет! Уж вы будьте уверены – когда Маркс берется за дело – все вокруг загнивает! Даже развивающийся мировой капитализм! Не говоря уже о рабовладельческом строе!
Я принюхался и почувствовал запах вяленой рыбы, коптящейся над костром. (Кто знает – то ли это пахло загнивающее рабовладение, то ли Вано опять вялил над костром свежекупленную рыбу?) На всякий случай, я не стал спорить. И решил обратиться к моему собеседнику с сакраментальным вопросом, чтоб наконец прояснить цель посещения нашего Симпозиума Человеком-В-Сюртуке:
-А какого черта Вы тогда в Древней Греции делаете, ААААА???!!! Если Вы прямо сейчас и здесь рабовладение развалите, то до загнивающего капитализма мы так никогда и не доберемся!!!  - сразу предупредил я Бородатого.
-Да я тут просто так… - немного смущенно успокоил меня Главврач, - Я тут идеи древнегреческие помаленьку тибрю…На их основе свою, качественно новую, философию создаю! Философию Большого Скачка!
-За скачками Вам бы лучше в Австралию мотануть! – со знанием дела посоветовал я Главврачу, - Там кенгуру! Они знаете как скачут?! Кстати, а как это у вас получается, чтоб на основе древних легенд что-то новое создать? – заодно полюбопытствовал я.
-В этом и весь секрет! – заговорщически подмигивая мне, шопотом пояснил Бородатый, - Я ведь не создаю ничего нового! Я просто пересказываю самые старые сказки своими словами! На новый лад! Для тех, кто уже подзабыл! У одного философа дерну идейку, у другого, смешаю, перепутаю, добавлю умных слов, немного еврейской спеси, германского идеального высокомерия – по вкусу! И подаю на стол готовое блюдо! “Капитальные песни о главном”! Потому что новое – это хорошо забытое старое! И не следует забывать уроков старого гладиатора Спартака! Я еще всем докажу, что подобные Спартанские идеи могут применяться не только в древнем мире!
-Вы думаете, восстание гладиаторов будет уместно в современной Европе? – с сомнением спросил я у решительного Доктора, - Но там же нет гладиаторов! Кто восставать будет?!
-Ничего! – успокоил меня Бородатый, - Гладиаторов в Европу мы завезем тайно! На худой конец, ведь есть же в России рабочие и крестьяне!
-Правда?! – в очередной раз удивился я. (По всей вероятности, мой собеседник использовал в своих умозаключениях устаревшие данные за тысяча девятьсот тринадцатый год.)
-Конечно! – успокоил меня Маркс, - Я сам читал, что они там были! И что там крепостное право! Тоже читал! Ну, чем российские крестьяне хуже спартаковских гладиаторов?
-А Вы много читаете! – уважительно заметил я, - Читаете-то Вы много! Вам бы гулять побольше! С жизнью знакомиться! – заботливо посоветовал я Главврачу.
-А чего с ней знакомиться? – не понял моего совета Сюртук, - В книгах, как в Греции, все есть!
-Так по-вашему – переодень гладиатора в золотые простыни – и он уже Цицерон? – догадался я.
-А чем он хуже?! Все люди равны! – согласился со мной Бородатый.
-Так Вы считаете, что Вы ничем не лучше этого подзаборного пьяницы, который уже неделю в миндальных кустиках валяется?! – снова догадался я, указывая Главврачу на Старичка-Сатира, забытого Вакхом в кустах после нашей грандиозной попойки.
-Не смей меня оскорблять, юнец!!! Я – гигант мысли, а ты кто?! – тут же представился Бородатый, вскользь поинтересовавшись также кандидатурой моей личности.
-Если же все люди равны, то почему бы Вам не пойти и не нарисовать Сикстинскую Мадонну? По моим сведениям, Рафаэль в Древней Греции еще не родился, так что Вы спокойно можете его опередить! Может, у вас Мадонна не хуже, чем у Рафаэля, получится?! Если ж Вы ему равны! – заманчиво предложил я Главврачу.
-Я рисовать не умею! – неожиданно признался Главврач.
-А говорили – равны! – напомнил я Бородатому Главврачу его же собственные слова, - Кому же Вы тогда равны, позвольте спросить? От пьяницы Вы тоже отказались…Не хотите быть ему равны? – еще раз предложил я Главврачу всеобщее равенство и братство с пьяным в дупель Сатиром.
-А почему это я должен быть ему равным? – обиженно поинтересовалась Борода, сложив губы трубочкой.
-Ну, не знаю! – честно признался я, - Это же у вас теория равенства, а не у меня! Не знаю, зачем вам эта теория нужна! Может, чтоб под забором вместе с алкашом валяться, и чувствовать себя при этом ничуть не хуже, чем Рафаэль? 
(Тут Бородатый Главврач сделал такое зверское лицо, что я мигом вспомнил Карабаса-Барабаса в его самом плохом настроении, и поспешно сбежал от Бороды в миндальные кустики, где Вано и вправду вялил рыбу на костре.)
-А почему этот господин Маркс русский знает? Он же немец всегда был при жизни! – поинтересовался я у Отары, принюхиваясь к дымным ароматам вяленой рыбы.
-Ну, как же! Ведь Россия – первая и единственная страна в мире, где его идеи воспринимали всерьез! – с уважением проконсультировал меня Вано, - ведь Россия не только сама полюбила его немецкие взгляды на жизнь, но и заставила другие страны узнать и полюбить их! Ведь в Китае и Индии эти идеи до сих пор любят!
-Да нет…Ты же помнишь – индийцы, как только у них пропитание закончилось, сразу все марксистские идеи обратно разлюбили! – напомнил я Отаре наш разговор с товарищем Псевдонимом Сарасвати.
-Коммунизм – это высокая идея! К ней нельзя подходить с желудочной точки зрения! Потому что с идеей регулярного питания она не имеет ничего общего! – объяснил мне Отара, засовывая в рот большой кусок вяленой рыбы.
-Да, марксистские диеты больше направлены на всеобщее похудение! Ведь это Маркс, кажется, первым предложил уничтожать всех зажравшихся и просто толстых, вместо того, чтобы их лечить? – спросил я у Отары.
-Да, это он! – осторожно выглядывая из миндальных кустиков, констатировал Вано, - Врачеватель человеческих мыслей…Большой души человек!
-Интересно, а он клятву Гиппократа принимал, прежде чем лечить человечество от жадности? – поинтересовался я, жадно вгрызаясь зубами в сочную рыбью мякоть.
-Вряд ли…ведь он не врач! – ответил мне Вано, поспешно убирая свежевяленную рыбу с веревок у костра.
-Ах, да…ведь Маркс был не врач, а экономист! – припомнил я, - Так вот почему он не знал, что лечить человечество от жадности – это все равно, что лечить человека от него самого! Тут работа для хорошего психиатра, а бедняга-Маркс пытался все проблемы экономикой объяснить…
Остатки рыбы мы с Отарой оставили себе на ужин, завернув в большие листья древнегреческого лопуха. (Чтобы мухи не садились.)
-А Маркс по-русски лучше шпарит, чем Ницше! – поделился я с Отарой своими недавними впечатлениями, доедая свой кусок, - Почему бы это? Неужто у Ницше способности хуже?!
-Да, наверное… - задумчиво протянул Отара, - Наверное, хуже! К тому же, у Ницше мысли сложнее…Их на русский язык не так просто перевести, как “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!”
***
После обеда я вылез из миндальных кустиков, и снова подошел к одиноко сидевшему на камне Главврачу. Впрочем, подошел я к нему не столько из желания пообщаться, сколько из-за того, что он занял мое место  - плоский замшелый камень неподалеку от трибуны. Еще издали я заметил, что господин Главврач как-будто что-то старательно вышивает на большом красном куске материи.
-Послушайте, а что это Вы вышиванием на философском Симпозиуме увлеклись? Дырки на своей философии штопаете?! Или просто заскучали? – дружелюбно спросил я, присаживаясь на свой любимый камень рядом с Бородатым Врачевателем.
-“Каждый отдает по способностям, а получает по потребностям!” – гордо процитировал господин Маркс, показывая мне затейливые вензеля на алом материале.
-Вот здорово! – обрадовался я, - А ежели у меня способностей – никаких, а потребности – ого-го?! Я все, чего ни пожелаю, могу тогда за так получить?
-Да, но только никакого разделения труда! – сразу поставил свое условие Маркс, - Никакого разделения труда! Сегодня ты – прачка, а завтра – Президент Мирового Сообщества!
-Мамы разные нужны, мамы всякие важны! – поддержал я Бородатого, - А можно, я подольше побуду Президентом? А то я стирать не люблю и не умею! – скромно попросил я.
-Каждый Президент Мирового Сообщества должен сам стирать себе носки! – не разрешил Главврач, - У нас ведь коммунизм скоро настанет, а не хухры-мухры! Каждый должен быть сам себе и жнец, и швец, и на дуде игрец!
-А если я на дуде не люблю играть? И не пробовал ни разу? – осторожно намекнул я Главврачу на свою некоторую неготовность вступить в коммунизм обеими ногами и прямо сейчас.
-Не умеешь на дуде – так должен научиться! Может, тебя оперу или балет дирижировать попросят завтра? А послезавтра – в космос пошлют?! Помни! Никакого разделения труда! Иди, готовься! – вдохновенно приказал Доктор.
-К чему? – осторожно поинтересовался я.
-Ко всему! – неумолимо и общо порекомендовал Бородатый.
-Я…я столько не выучу! У меня способностей нету – на дуде играть! – жалобно признался я, вскакивая со своего любимого камня.
-Ну, хорошо!  - смилостивился вдруг мой собеседник, - Нет способностей – не играй! Тогда оперную партию завтра будешь петь, хорошо?!
-Но я и петь…не очень! – мужественно признал я.
-Ничего! – безмятежно успокоил меня Главный Доктор, - При коммунизме все твои способности должны проявиться и развиться до небывалой высоты! Запомни! Все должны уметь делать всё! Как в первобытнообщинном строе! И никакого разделения труда!
-Да, понимаю…-  задумчиво польстил я Марксу, снова присаживаясь на камень рядом с ним, - А я-то думал – почему у нас за последние семьдесят лет государством управляют то колхозники, то юристы-недоучки, а то и вовсе маньяки…А мы, оказывается, к коммунизму так готовимся! Дружественный обмен между членами Политбюро и Палатой-Номер-Шесть практикуем! Ясненько! Я-то думал – что-то не в порядке, а, оказывается, все в полном ажуре…Сплошной коммунизм в рядах советской власти! Управляют нами, как могут, а получают за это – сколько хотят! Так мы, оказывается, коммунизм–то уже построили! Для некоторых! Ба…а я и не заметил!
Увидев, что я полностью разделяю его бородатые идеи, и вообще в душе – отъявленный марксист, Главврач явно приободрился. Он перестал вышивать на знамени лозунги, сложил свое рукоделие и достал из-под камня кучу каких-то потрепанных листиков.
 -Тут я указываю, что первобытнообщинный строй и коммунизм – суть одно и то же! – доверительно сказал Маркс, тыкая мне под нос какую-то брошюрку, - Ни денег, ни разделения труда, сплошные коммунистические полуобезьяньи сообщества!
-А хвост заново надо будет отращивать при коммунизме? Как отпавший по недоразумению в ходе классовой борьбы? – так же доверительно проконсультировался я у господина Главврача.
-Это по желанию! Хвост можете оставить на свое усмотрение…– великодушно разрешил  хвостатое самоопределение господин Маркс, - Вот сейчас я пятую главу пишу…”Поголовное уничтожение всех прочих классов, кроме рабоче-крестьянского!” Чтоб, значит, кроме прачек и дворников, никого на Земле не осталось! А уж в шестой главе я обосную, как приятно на деревьях жить и финики кушать! Вместо того, чтоб империализмом заниматься!
-Послушайте, господин Маркс! – перебил я замечтавшегося философа, - А вот чем ваш коммунизм от фашизма отличается?
-Ну, во-первых, молодой человек, обе эти идеи были немецкими! – начал свое объяснение Маркс.
-Но это же не отличие! Это сходство! – усомнился я.
-Но на этом сходство-то и заканчивается! – бодро продолжил свою мысль Глав.пом.Спартака по теоретической части, - Потому что в первом случае мы уничтожаем всех, кто не бедный, а во втором – всех, кто не немец! Большая разница!
-Вы знаете, Маркс, ваш оптимизм по поводу скорейшего перехода в коммунистическое общество прямо-таки пугает! – заметил я философу, на всякий случай пересаживаясь на другой, соседний, камень, - Вы хоть какие-нибудь тормоза  в вашу теорию вставляли?
-Зачем нам тормоза?  - удивился Маркс, - Наш паровоз вперед летит, в коммуне остановка! Другого нет у нас пути, в руках у нас винтовка! 
-Какой ужасный триллер! – похвалил я Маркса, - Скажите, у вас Стивен Сигал в главной роли  снимается? Послушайте, Маркс, а каким образом вам удается остановить ваш паровоз без тормозов именно в коммуне? Может, там скала отвесная на вашем единственном пути? Или рельсы кончаются?
-Нет! Там у нас – прыжок, скачок в светлое будущее! – с энтузиазмом объяснил мне философ.
-Неужели с обрыва прыжок? Вместе с паровозом? – ужаснулся я.
-А что вам не нравится? – подозрительно спросил у меня Маркс, и его Борода угрожающе зашевелилась.
-Да нет, все хорошо! – поспешно успокоил я Маркса, отсаживаясь еще на один камень подальше, - После такого прыжка все в раю окажемся, несомненно! В светлом бесклассовом обществе, где нет ни труда, ни его разделения, ни денег, но зато очень много ангелов! Знаете что, Маркс…В поезде, конечно, очень хорошо путешествовать, особенно после вашей рекламы…Но обычно ездить в поезде хреново, если не брать вашу рекламу в расчет! А сам я вообще-то к самолетам тяготею! Я ведь инженер-конструктор, вы знаете? – тактично намекнул я Марксу, - Меня, извините, самолеты учили строить, а не коммунизм! Так что я с вами не поеду, пожалуй!
-Это не получится! – строго поставил меня на место Главный Доктор, - У нас билеты в коммунизм в принудительном порядке распространяются! Свободно, бесплатно, и для всех!
-А меня в поезде тошнит! Если вы меня с собой в коммунизм возьмете, я вам заблюю там все! Причем еще по дороге! – попытался отвертеться я.
-Так бы сразу и сказали, что вы - гнида империалистическая! Настоящего революционного индейца не должно тошнить в бронепоезде! – уничижительно осмотрев  меня, объяснил  Маркс все особенности своих коммунистических идеалов, - Хорошо! Оставайтесь здесь! Для разнообразия можете заблевать весь загнивающий империализм в свободное от созидательного труда время! – разрешил мне товарищ Главврач.
-Хорошо! Есть заблевать все вокруг! – с готовностью доложил я, - Разрешите приступать?!
-Приступайте! – разрешил Борец-С-Мировым-Империализмом, но тут же передумал, - Ой! Нет, нет! Подождите! Сейчас я уйду, и тогда уже приступайте!


***
Прихватив кучу своих революционных черновиков и краснознаменное рукоделие впридачу, Бородатый спешно покинул замшелый камень, мое любимое место рядом с философской трибуной.
-Что, ушел?! – осторожно выглядывая из миндальных кустиков, шопотом спросил у меня Отара.
-Да, вылезай! – тоже почему-то шопотом отозвался я, - Вылезай! Главврач ушел свои марксистские опыты над людьми ставить! Одних уничтожать, других разводить, третьих друг с другом выравнивать! Уффф! Чуть меня с собой не утащил, насилу вырвался! - пожаловался я Отаре, - Все на каком-то революционном бронепоезде грозил покатать! Со Стивеном Сигалом в главной роли!      
Сидя на своем любимом камешке, мы с Отарой морально отдыхали от товарища Маркса. Отара нашел под камнем какие-то бумажки, и теперь с интересом разглядывал свою находку.
-Отара, что это? – лениво поинтересовался я, приоткрывая правый глаз.
-Марксистские откровения читаю! – гордо ответил Отара, держа мятую страничку марксового черновика кверх тормашками, - “Капитальные песни о главном!” Где-то я все это уже видел…Или мерещится мне?
-Тянет тебя на новейшую литературу! Может, с библейских откровений начнешь?! – снова прикрывая  правый глаз, сонно посоветовал я другу.
-Оно без разницы!  - успокоил меня Отара, - Все откровения во все времена говорят нам об одном и том же! Все люди равны, деньги – плохо, безденежье – хорошо!
-Ну, не скажи! – объяснил я Отаре, - Вот в Библии – “не убий”, а по Марксу убивать можно и нужно! Уничтожать всех, кто с марксизмом не согласен, без всякой жалости! Не рано тебе такую чернуху читать?! Может, с “Курочки Рябы” начнем?
-Ой, смотри! – вдруг прервал Отара мое щедрое предложение относительно “Курочки Рябы”, - На нашем камне-то сегодня с утра совсем другое написано!
Разом вскочив с нашей каменной скамеечки, мы с Отарой с благоговейным ужасом вчитались в древнюю, замшелую надпись на булыжнике. На этот раз древняя надпись гласила:

“Учение Маркса всесильно,
Но вовсе не потому, что оно верно.
А потому, что я никому не позволю критиковать его
В одной, отдельно захваченной стране.
В.И.Ленин. (Бывший Володя Ульянов)”

-Какой странный камень, Отара! – поделился я своими сомнениями с Главным Специалистом по всем вопросам.
-Ничего странного! Просто обычный мемориальный камень! – объяснил мне Вано.
-Расступитесь, господа! Мне надо на камне поясняющую надпись сделать! – вдруг перебил Отарины объяснения длиннобородый хорошо одетый джентельмен, подходя к нам.
-Да, пожалуйста! – великодушно разрешил я, отступая от камня.
Увидев в руках Отары мятые листочки, хорошо одетый джентельмен очень заинтересовался и предложил моему другу поменять их на свою книжку с картинками и большими печатными буквами. Отара, не будь дурак, согласился. А кто бы не поменял только что найденные мятые листочки на хорошую, новую книжку с картинками и большими печатными буквами?!
-Что за книжка?! – строго спросил я у щедрого гражданина, чувствуя некоторую ответственность за своего доверчивого престарелого друга.
-Тут я неопровержимо доказываю, что классы неизбежно исчезнут! Вместе с государством! – охотно пояснил гражданин, засовывая в карман своего добротного кожаного пиджака ветхие марксистские откровения.
-Если классы и исчезнут, то это еще не значит, что их стоит уничтожать! Не марайте руки, господин...господин...
-Энгельс! – вежливо подсказал мой собеседник, и продолжил свою мысль:
-А почему бы и не уничтожить их заранее, если я в своей книге убедительно доказываю, что они все равно исчезнут?!
-Вы тоже когда-нибудь исчезнете, товарищ Энгельс! Но вы же не согласитесь, чтоб Вас убили прямо сейчас?!
-Я – молодой! Я жить хочу! – признался товарищ Энгельс.
-Вот и капитализм! Он тоже был молод, неразумен и жесток, как все маленькие дети! Но если ребенок жесток, вы ведь не убьете его за это? – с надеждой спросил я у Энгельса.
-Судить до восемнадцати лет никого нельзя! – после небольшого раздумья согласился мой собеседник.
-Золотые слова! Вы их запишите себе, а то ведь забудете! Маленьких и особенно только что родившихся не судят!
***
Чтобы не мешать товарищу Энгельсу в его идейно-каменном зодчестве, мы с Отарой отошли подальше от камня. Вано был так занят, листая энгельсову книжку с картинками, что мне приходилось повсюду таскать его за собой, держа за шиворот. (По-хорошему он не шел.) Уставившись на большие печатные буквы книженции, Отара скорее всего видел фигу и ничего больше, поскольку книжка была на немецком языке.
А через полчаса мы с удивлением разглядывали новую древнюю надпись, оставшуюся на замшелом камне после товарища Энгельса. Благодаря стараниям Энгельса в области наскальной живописи, наш камень был теперь украшен вот такой древней цитатой:

“И имя его и дело переживут века. И все благодаря мне! Фридрих Энгельс.”

-Толик, а кого имел в виду товарищ Энгельс, когда писал – “И имя его…”?! – с любопытством спросил Вано.
-Одно из двух! – солидно проконсультировал я Отару, - Одно из двух! Или себя, или Маркса! Но скорее всего – Маркса, поскольку на свои заслуги он намекает во втором предложении! А на заслуги Маркса перед человечеством – в первом!
-Тоже большой души человек! – уважительно согласился Отара, - Вот и словарь подарил!
-Какой словарь?! – подозрительно спросил я у Отары, и Вано в ответ ткнул свою новую книжку мне под нос:
-Да вот же! Немецко-революционный словарь! По переводу немецких идей в революционное русло!
-Вано, зря ты Энгельсу марксистские черновики отдал! – сокрушенно вздохнул я, глядя на хорошо изданную энгельсову книжку с большими картинками и печатными буквами, - Он ведь эти самые марксистские откровения в свою новую книжку вставит!!!
-С картинками?! – радостно догадался Отара.
-Нет! – разочаровал я моего наивного друга, - С Карабасом-Барабасом!
***
Снова усевшись на свой любимый камень, я вскользь пояснил Отаре:
-Представляю, как будут озадачены археологи будущего, когда найдут на камне энгельсистские записки! То-то они голову себе поломают над загадкой от Фридриха Энгельса! “И имя его…”
-Они наверное подумают, что Фридрих имел в виду Да Винчи…Или Рафаэля… - авторитетно предсказал Вано.
-Черт возьми! А ведь на самом деле это был товарищ Маркс! – подытожил я Отарины размышления и Энгельсистские откровения.
-Зря Маркс свой автопортрет не заказал! В голом виде, с десятикратным увеличением! Стоял бы сейчас в художественной галерее, как Давид после победы над Голиафом! – глубокомысленно заметил Вано.
-Действительно!  - поддержал я Отару, - Весь мир теперь знает, что Давид Голиафа победил! А про победу Маркса над Империализмом до сих пор никому ничего не известно!
-Да будет революция! – со значением просветил меня Отара, ерзая по мемориальному камню с цитатами и прикрываясь энгельсистской книжкой от жаркого солнца, - Да будет революция! И поведет Ленин в бой революционных матросов!
-А вслед за ними – революционных пенсионерок! – вдруг взволнованно добавил откуда-то из-под трибуны Тонкий Голосок, - Когда все революционные матросы закончатся, новый Дедушка-Ленин поведет в бой революционных пенсионерок!
-А куда же девались все революционные матросы?! – обиженно поинтересовался Отара у Голоса.
-Состарились! А куда ж им еще было деваться? Этот процесс, знаете ли, ни одна революция отменить не в состоянии…Сколько людям ни приказывай оставаться вечно молодыми – а они все равно стареют и умирают! - разъяснил нам Тонюсенький Голосок, и снова затих. Как будто его и не было вовсе.
***
-Вот хитры китайцы! – услышал я тем временем за своей спиной обиженный возглас.
Обернувшись, я с удивлением увидел круглоглазого Пифагорейца. Каким чудом Пифагореец проник на собрание современных марксистских философов – мне было непонятно. (То ли математиков пускали на все заседания без разбору, то ли Пифагоровы штаны не утратили своей актуальности даже в свете марксистско-энгельсистской философии – я не знаю!) Но, так или иначе, а Пифагореец стоял теперь перед нами и, кипя от справедливого возмущения, жаловался на китайцев:
-Вот хитры китайцы! Я сначала все персики с их дерева съел, и только потом понял, что они были нарисованные!
-А как Вы догадались, что персики нарисованные, а не настоящие? – сразу заинтересовался Отара.
-У них косточек не было!  - недовольно пояснил Пифагореец.
-Вам повезло, что это был не муляж! – утешил я парня.
-Как это – “муляж”? – чуть-чуть повеселел Пифагореец.
-С виду – персик, а по вкусу – камень с ароматом свечки! – объяснил я.
-Ой, какая гадость! Значит, мне и вправду повезло! – совсем развеселился древнегреческий математик.
Немного покрутившись вокруг нашего камня и почитав поясняющие надписи, Пифагореец уселся рядом с Отарой и тоже заглянул в энгельсистскую книжку:
-А что нам сказали Карл Маркс, Фридрих Энгельс и Владимир Ильич Ленин по поводу марсиан? -  с энтузиазмом уточнил древнегреческий математик.
-Ничего не сказали! – разочаровал Пифагорейца Вано.
-Удивительно! – не поверил Пифагореец, - Удивительно! Обо всем высказались, а про марсиан забыли! Марсиане могут обидеться!
Чтобы как-то утешить Математика, который непременно желал знать мнение Карла Маркса по поводу марсиан, я громко заявил, пихнув Отару в бок, чтобы тот помалкивал: 
-А я вот слышал обратное! Что в знак великих заслуг Карла Маркса марсиане решили свою планету в Маркс переименовать! И быть отныне марксианами!
-И правильно! – тут же одобрил решение марсиан простодушный Отара, - А то целый континент юных ленинцев был, а юных марксианцев – нет! Несправедливо!
-Вот китайцы уверены, что Маркс тоже был китаец! И что его настоящее имя было – Да Дзе Бао! – поведал нам Пифагореец китайские мысли по поводу Маркса.
-А что?! Не исключено! – радостно высказался за китайский вариант Маркса Отара.
***
Утомившись от марсиан и китайцев, жаждущих принять товарища Маркса в свои ряды, я встал с замшелого камня, прошелся вдоль первого ряда, разминая ноги, и случайно вышел к трибуне философского Симпозиума. Спикер тут же подвинулся, уступив мне место для выступления. Говорить я ничего не собирался, но, раз уж мне дали слово, все-таки сказал:
-Эмпирическим путем товарищи Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев и…и так далее, убедительно доказали всему миру, что!
-Что?! – с интересом спросил у меня наш новый Спикер.
-…Кто в социализм из дикого феодализма сразу выскочит, того обратно на носилках вынесут, и в первобытный капитализм выкинут! И семидесяти лет не пройдет! – гордо закончил я свое выступление.
-А не лезь поперек эволюции в пекло! – пояснил мне наш новый Спикер, господин с обвислыми, как у Минимума Сладкого, усами.
-Зато какой был скачок! – мечтательно добавил вдруг Бородатый Человек-В-Сюртуке, сидящий во втором ряду с самого левого края.
Увидев господина Маркса, я сразу хотел сказать ему, что рельсы революционного бронепоезда можно смело поворачивать если не в Китай, то сразу на Марс. Однако наш новый Спикер опередил меня, и мечтательно заметил в сторону Бородатого-В-Сюртуке:
-Я б таких выскочек высылал на Чукотку…Оленей пасти и вечную мерзлоту своим кипучим разумом возмущать!
-Ну, почему вы так жестоки по отношению к Вечной Мерзлоте? – упрекнул я Усатого Спикера, - Ну, что она вам плохого сделала?
-А что хорошего? – вопросом на вопрос ответил Усатый, - Пусть ей тоже жарко будет, а то совсем ягелем поросла!
Но Борода-В-Сюртуке, видимо, была в корне не согласная с решением Спикера касательно Вечной Мерзлоты. Поэтому наш бывший Главврач вскарабкался на трибуну, и, держа наперевес свои мятые рукописные листки, принялся проводить свою древнюю марксистскую агитацию:
-Коммунизм! Коммунизм – он всем хорош! – сразу заявил Маркс, как бы случайно роняя свои листовки с трибуны. Пока мятые листки с марксистскими откровениями кружились над философскими рядами, как осенняя листва, я продолжил мысль товарища Главврача:
-Коммунизм? Коммунизм – он всем хорош! Но противоречит человеческой природе, к сожалению!   
-А что отсюда следует?! – грозно спросил меня Маркс и зашевелил Бородой. От испуга я упал с трибуны и в ужасе пополз к моим друзьям за поддержкой.
Оставшись один, Маркс и сам успешно справился с ответом на свой вопрос:
-Что мы сделаем с человеческой природой, если она, не дай ей бог, будет противоречить коммунизму?! – громко спросил у присутствующих убежденный революционный философ.
Все философы дружно замерли, не решаясь противоречить коммунизму даже своим дыханием. А Главврач снова угрожающе пошевелил Бородой и продолжил свой одинокий спич:
-Мы будем улучшать человеческую природу!  - приоткрыл завесу тайны марксистского учения Бородатый, - Человеческую природу мы будем улучшать! Прививать хорошее, доброе, вечное! Искоренять зло и посылать его на Колыму лес заготавливать! Добро – насаждать! Зло – выдергивать с корнем, как сорняки с клубничных грядок!
-Да вы садовник, как я посмотрю! – вдруг заметил Марксу Голос справа от меня. Я повернул голову и с ужасом понял, что этот Голос принадлежит не кому-нибудь, а моему другу Отаре, - Да вы садовник, оказывается! – пояснил Отара Марксу, - Селекционер человеческой природы! Клубнику оставляете, а все остальное – под корень! Только куда вам столько клубники, товарищ Маркс? Вы мне можете объяснить? – спросил Вано у Главврача, - Скажите, а по лесу вы гулять любите? Где все само растет, на свободе? Да Вы видали когда-нибудь, как красив лес по сравнению с Вашими клубничными грядками?! Или Вы только в клубничных грядках любите отдыхать? И бороться с клубничными вредителями в свое свободное время?!
-Маркс, вы – немец?! – по-братски спросил у Главврача немного очухавшийся Спикер.
-Да, почти! – гордо ответил Бородатый, - Почти немец, а что?!
-А то! Что немцам больше слова не давать, и пива не наливать! Нафилософствовались уже, хватит! Лучше музыку сочиняйте и стихи пишите! Коммунизм, фашизм…еще кружка пива, и фетишизм изобретете! Какой ужас, до чего может додуматься немец после десятой кружки пива! Нет! – решительно сказал Спикер Марксу, - Все немецкие выступления отныне принимаются только в музыкально-поэтической форме! И пива больше не наливать! Ограничить потребление пива тремя литрами в день на каждого немецкого делегата! – объявил всем Усатый Спикер, сглатывая слюну.
-Но мало пива – это зверство! – жалобно возразил  бывший Главврач.
-Ничего! – непреклонно ответил Усатый, - Ничего! Живут же младенцы на одном материнском молоке?!
-Так вот почему они орут все время! Пива просят! – не сдавался революционно настроенный Бородач.
-Вы уже не младенец – так что отойдите и не скандальте! – поставил на место Усатый Ницше революционного товарища Маркса.
Тут господин Ницше и товарищ Маркс, неожиданно вспомнив, что они оба – немцы, стали ругаться на своем родном диалекте. Сразу потеряв нить разговора, я повернулся к Отаре, чтоб предложить ему пойти искупаться на закате. Но Отара снова по самые уши погрузился в энгельсистские чтения. (Как я понял, Вано использовал книжку Энгельса в качестве немецкого букваря.) В изучении немецкой грамматики моему другу помогал Пифагореец, в силу своих древнегреческих возможностей. Ну, как философам разных стран и времен найти общий язык, да и стоит ли его искать вообще?! 
-А вы уверены, что немецкая философская мысль уместна в России?! – поколебал я Отарины философские изыскания.
-Что вы имеете в виду? – удивленно поинтересовался Пифагореец, отрывая голову от книги.
-Почему это философская мысль может быть неуместной в одной, отдельно взятой России? – слегка обиделся Вано.
-Ну, ведь как всегда… - примиряюще объяснил я моим друзьям, - Захочет Ленин на Маркса молиться – всю Россию в соответствии с марксовыми идеями перевернет! Опасно это! Зря, зря Володеньку в детстве читать научили! – строго сказал я Пифагорейцу, вынимая из рук Вано энгельсистские чтения, - Зря Володю в детстве читать учили! Самому ему до таких идей, как у Маркса, никогда бы не допедрить, ни в жисть! В худшем случае – укокошил бы какого-нибудь мануфактурщика – отечественного товаропроизводителя, и пошел бы на каторгу за уголовщину!
***
Обманом и хитростью присвоив себе энгельсистские чтения, я положил книжку на камень и быстро сел на нее. Слева к нам приближался товарищ Маркс. Борода его жалобно обвисла, удрученная отрезвляющими беседами с господином Ницше, и больше не шевелилась. Чтобы соблюсти революционную конспирацию, я мужественно закрыл своей задницей большую красивую книжку, и не стал пропагандировать широкие возможности товарища Энгельса как первопечатника перед товарищем Марксом.
-Я тут господину Ницше хотел идейку подкинуть… - пожаловался мне Маркс, усаживаясь рядом со мной на книжку, - Хотел вместе с Ницше статейку написать, практическое пособие для безработных и для тех, кто работать просто не хочет! “Как прыгнуть из злого капитализма в добрый коммунизм”! Хорошее название, правда?!
-Да, название замечательное! – с готовностью согласился я, - С названиями у вас проблем никогда не было!
-И что же Ницше?! – полюбопытствовал Отара, пытаясь незаметно для меня вытащить из-под моей задницы книжку.
-Да ничего определенного… - снова пожаловался Маркс, - Ни мычит, ни телится наш Ницше! Сказал, что он не специалист по прыжкам с трамплина в мешке! И что мое желание избавиться от всех богатых путем уничтожения всех бедных…То есть, тьфу! Наоборот! Всех бедных путем уничтожения всех богатых…Нет, опять не то…Черт! Как с Ницше пообщаешься – так в трех соснах запутаешься! Сам забыл, кого и зачем я хотел уничтожать! Может, я морить тараканов собирался?! Не помню…– мысль Маркса  внезапно заблудилась в философских дебрях и зачахла.   
-Да, непонятно! – солидно согласился я с Марксом, потихоньку сталкивая Вано с камня и величаво расправляя складочки моего цветастого пододеяльника поверх энгельсистской книжки.
-Конечно, непонятно! – поддержал меня Маркс и опять принялся жаловаться на Ницше, - Гадость мне такую предложил этот Ницше! Воспитать в себе сверхчеловека методом отказа от пива! Можете вы себе такое представить?!
-Нет, не могу! – искренне ответил я.
-И почему Ницше не хочет бороться вместе со мной за светлые идеи марксизма?! – снова заканючил Главврач, смахивая с Бороды скупую мужскую слезу.
-Потому что его фамилия не Маркс, а Ницше! – объяснил я Марксу раз и навсегда.
-Но он же признает, что жизнь – это борьба слабых и угнетенных за место под солнцем! – польстил себе Бородач.
-Он, видимо, не чувствует себя слабым и угнетенным, в отличие от Вас! Поэтому и бороться не хочет! – предположил я и сочувственно посоветовал Марксу, - Вас я бы тоже предостерег от борьбы за место под солнцем! Ведь кто все время живет под солнцем – тот негр!
Немного разочаровав философского вождя российской революции, я решил его утешить и пролил немного света на будущие перспективы всенародной борьбы:
-А знаете, с чем человек начинает бороться, после того, как он победил всех врагов и приобрел, наконец, все, что ему хотелось?
-С чем?! – с готовностью спросил меня Маркс, - С чем нужно бороться  дальше?!
-С кариесом и лишним весом от неумеренной жратвы!  - посоветовал я следующие по логике мишени для борьбы, - Запомните – кариес, лишний вес, и еще депрессия! Потому что человеку уже нечего приобретать, когда у него все есть! Чувствуете – приобрести уже больше ничего нельзя, потому что все есть, чего ни захоти, а привычка-то к приобретательству осталась!
-Какой кошмар! – схватился за голову философ, - Какая личная трагедия! Нет, мы должны уберечь пролетариев всех стран от депрессии! Мы им взамен организуем, пожалуй, глобальный дефицит всего! Пусть каждая вещь, даже туалетная бумага, достается им как результат борьбы! И никакой депрессии не будет, а сколько личного мужества воспитает в себе каждый пролетарий, стоя в очереди за мылом и туалетной бумагой! Какими гигантами мысли они все станут! Поголовно! 
-Может, вам в биологи податься?! Как Мендель? – решил я отвлечь внимание Маркса от его личных пролетарских проблем, - Будете биологом, сорта начнете скрещивать, разводить плодовые культуры, с сорняками бороться на основе марксизма-ленинизма!
-Как же…читали мы товарища Менделя! Его опыты над растительными гибридами! – снова оживился Бородатый, - Так я ему предложил еще одну, качественно новую книгу написать, революционную! “Опыты над людьми и их разновидностями”! Ну, о том, чтобы из всех людей чистых пролетариев вычленить, с крестьянами скрестить и этот гибрид поднять на борьбу против всего живого!
-И что Вам ответил по этому поводу Мендель? – с ужасом спросил я, уже жалея, что завел разговор про биологов.
-Отказался! – грустно утешил меня Маркс, - Он, видите ли, привык на результаты своих опытов через микроскоп смотреть! Живые люди, понимаете ли, недостаточно малы для его биологических опытов! Буржуй недорезанный! – дал свою окончательную характеристику Биологу Менделю Главный Философ Русской Революции.
-У меня такое ощущение, что по прямым рельсам до коммунизма не домчаться! Не все в жизни так прямолинейно, как рельсы, товарищ Маркс! – набравшись наглости, сказал я Бородатому.
-Вы мне своими ощущениями голову не морочьте! – оборвал меня Революционный Философ, собирая с камня свои манатки, - Не морочьте мне голову своими ощущениями! Сигнал к атаке…то есть тьфу…к отправке – три зеленых свистка! Поехали!
(И господин Маркс снова исчез из моего поля зрения, умчавшись совершать революцию в человеческом сознании. И больше в тот день я его не видел.)
-Господи, это уже адживика какая-то! – вздохнул рядом со мной Пифагореец.
-Какая-какая? – попытался уточнить я.
-Древнеиндийская! – пояснил мне востроглазый приятель Пифагорейца, невесть откуда взявшийся рядом с нашим философским камнем, - Адживика – она адживика и есть! Нет такого органа – душа, раз у лягушки при вскрытии ее  обнаружено не было!
-Что там душа! – вздохнул Пифагореец, глядя в сторону, куда ушел Маркс, - Что там душа! Мозги-то не у всех есть!
-Не будьте столь воинственны! Не нападайте на себя в мирное время! – вдруг сказал Голос из-за трибуны. Заскучавший в отсутствие Маркса Спикер решил присоединиться к нашему разговору, - Не будьте столь воинственны, господин Пифагор! Не нападайте на себя в мирное время! – посоветовал Усатый Ницше Пифагорейцу, и, посмотрев на меня, добавил, - Приберегите свой боевой пыл для врагов, если они у вас есть!
-А если нет?! – спросил я у Ницше.
-Это ненормально! Обязательно заведите себе врагов! Вы человек или где?! У каждого человека должны быть враги, если он не виноградная улитка, конечно же! – не раздумывая ни секунды, ответил мне Спикер.
-Я не люблю виноградных улиток, они скользкие! – с отвращением признался я.
-Вот видите! – обрадовался Ницше, - Даже у виноградной улитки есть враги!
Немного поболтав с господином Спикером, мы дружно пришли к выводу, что все безусловное лежит в области инстинктов, а Маркс – козел, и вообще мы бы его выгнали с Симпозиума, если б он сам не смылся.
Как только мы сошлись во мнениях, солнце село и мы разошлись спать.

Глава  восемнадцатая.
Божественные выборы.

А на следующий день наш замшелый камень, исписанный философскими цитатами, снова был гладок и чист. Это было так нереально, что я поначалу даже забоялся садиться на него. Пока я топтался рядом с камнем, соображая, не стоит ли мне своими силами обновить наскальную надпись про диалектику, ко мне подошел Пифагореец. Увидев мои сомнения и идейные метания, Пифагореец сочувственно отметил:
-А Вы знаете, что не бывает счастья в личной жизни, коллега? Это еще мудрый Агриппа доказал, бросив двадцать пятую жену, когда от него ушла шестьсот тридцать восьмая любовница!
-Не слышал я такого! – честно признался я, успокаиваясь и осторожно присаживаясь на свой любимый камень.
-Опять этот Агриппа свою биографию скрывает от философской общественности! – возмутился Тоненький Голосок откуда-то из-за трибуны.
-А вы знаете, что Агриппа свою родную дочь в честь себя Агриппиной назвал?! – продолжал сыпать Пифагореец компрометирующими Агриппу фактами.
-А Вы-то откуда знаете?! – ненавязчиво поинтересовался Тоненький Голосок у Пифагорейца.
-Сам подслушивал! – гордо признался Пифагореец, - Вы думаете, откуда у меня на лбу такой синяк? Это меня сам Агриппа увидел, когда я в процессе подслушивания в кустах заседал!
***
Гладкий древнегреческий камень, свободный от мшистых марксистских лозунгов, быстро нагревался на солнце. На Симпозиум один за другим прибывали древние греки. Ни одного революционно настроенного бородача в их шумной древнегреческой толпе я не заметил. Разомлев от жаркого солнышка, я неожиданно для себя задремал. (Не иначе, как Снотворный Бог Морфей снова решил осчастливить древнегреческий Симпозиум своим незримым присутствием.)

-И как же мы с вами разрешим эту апорию?! – услышал я сквозь сон отдаленно знакомый голос.
-Что-что разрешим, простите?! – заинтересовался Второй Голос со знакомым славянским акцентом.
-Не берите себе в голову, коллега! – успокоил всех присутствующих Третий Голос, - Наш друг имел в виду – какого черта его подняли так рано с постели и кого же мы изберем  временным министром  вместо Хроноса!   
-Ах, кого изберем… - спохватился Второй Голос, - Кого изберем, того и изберем! Большинство голосов – дело нехитрое!
-Вы ошибаетесь! – не поверил Второму Голосу Первый, - Музыка – дело тонкое, а одна вшивая овца в общем хоре голосов большинства может сильно подпортить всю оперу!
-Давайте заткнем глотки всем паршивым овцам еще до начала всеобщего голосования! – жизнерадостно предложил присутствующим Третий Голос.
-Но овцы еще никогда не признавались, что они паршивые! Вы сможете это почувствовать, только когда они начнут голосить невпопад! – занудливо предупредил своих коллег Первый Голос.
-Тогда надо затыкать всем уши, а не глотки! И пусть потом каждый голосит, что хочет! Все равно никто никого не услышит! - еще жизнерадостнее посоветовал Третий Голос.
-Вот это называется - гласность! – объяснил всем желающим Второй Голос после некоторого молчания, - Вот это называется – гласность! Чтоб каждая паршивая овца могла голосить столько, сколько ей захочется!
-Разбирайте наушники, господа!  - предложил собравшимся Первый Голос, - Мы приступаем к нашему всеобщему, добровольному, принудительному, единодушному голосованию! Голосите большинством голосов, товарищи! И пусть никто не подслушивает, что голосит его сосед! Каждая паршивая овца пусть голосует в полный голос! Все равно все результаты будут утаены, так как голосование у нас тайное!
Заинтересовавшись методами тайного древнегреческого голосования, я приоткрыл правый глаз и увидел Вано, Рыбоподобного Сократа и Круглоглазого Пифагорейца, шушукающихся у трибуны. Демократический процесс, таким образом, шел полным ходом, наращивая темпы не по дням, а по часам. Желая тоже отдать за кого-нибудь свой голос, я встал с камня и подошел к трибуне. Однако проголосовать я так и не успел, поскольку наше единодушное, тайное, всеобщее, добровольное и принудительное голосование было внезапно прервано высоким человеком в дорожной мантии:
-Финикийские купцы соду привезли! Африканского производства! – гордо возвестил Высокий-В-Мантии, останавливаясь перед философским камнем у трибуны и обращаясь в основном к нему.
-Подать сюда соду! – тут же потребовал Сократ, прерывая наш философский диспут.
Трое мужиков в коричневых дорожных простынях почтительно поднесли свой груз к камню и с поклоном остановились. Пошарив в одном из мешков наугад, наш Спикер вдруг извлек из него полупрозрачный довольно большой кусок, по виду напоминающий спекшееся от жара стекло.
-Что это еще такое?! – недоуменно спросил меня Спикер, поскольку я стоял ближе всего. Я неопределенно пожал плечами, мимоходом удивленно подумав, какую же революцию претерпела сода с древнегреческих времен и до наших дней. Нет, я не ожидал, что Сократ достанет из мешка запечатанную оранжевую бумажную пачку с надписью “Сода”. Хотя и надеялся на это. Что поделаешь, - я привык добывать соду из бумажных оранжевых пачек с указанием цены, массы нетто и качества. И другого месторождения соды, кроме как магазин “Колосс” на углу Проспекта Маркса и улицы Ломоносова, я представить себе не мог. Заметив недовольство Сократа, один из финикийских купцов еще раз низко поклонился нашему философскому собранию и смущенно пояснил:
-Мы вчера у моря заночевали…Костер развели…И мешки с содой, видать, слишком близко к костру положили…Вот бог огня, Гефест, и украл нашу соду! А вместо нее положил вот эти прозрачные камни…Они на солнце светятся, господин!
Чуть не прыснув от такого объяснения, я поспешно отошел от трибуны, оставив первых производителей самого первого в мире стекла разбираться со Спикером, который заказывал отнюдь не первое в мире стекло, а всего лишь соду. (К сожалению для Сократа, он не мог купить простую пачку соды в магазине “Колосс”, и ему приходилось заказывать этот необходимый продукт в далекой Африке.) Я и не подозревал в тот момент, что вскоре отдаленная Африка перестанет для меня быть такой уж отдаленной…
***
-Так что мы там решили нашим всеобщим тайным хором большинства голосов? – спросил я у Отары, вернувшись после морского купания на Симпозиум. Отара сидел на песке рядом с трибуной и сортировал большую разноцветную кучу камней. Черные камешки – к черным, белые – к белым, рябые – к рябым. Красные – к красным. А зеленые – к зеленым.
-Мы решили…мы решили… - пробормотал в ответ Вано, не отрываясь от своей игры, - Сейчас…три плюс два….один плюс один…ноль плюс ноль…Мы решили, - послать нас! Большинством голосов! – гордо проинформировал меня Отара по поводу результатов всеобщего, тайного, единодушного голосования.
-Как это – “послать”? Как это – “нас”?! Как это – “большинством”?!!!! Я за такое не голосовал! – заартачился я, еще не до конца осознавая, ЧТО случилось.
-Ты не голосовал, а большинство - голосовало! – пояснил мне Вано причины сложившейся ситуации.
-Надо было заткнуть всем паршивым овцам рты! И уши! – в отчаянии припомнил я слова одного из премудрых философов.
-Всех заткнуть не удалось! – невозмутимо ответил мой друг, - Хотя отдельным ослам мы все же засунули ухи в пасть!
-А остальным куда?! – с надеждой спросил я Отару, хватаясь за последнюю соломинку.
-А остальные замаскировались под умных! – разочаровал меня наш Главный Специалист в области древнегреческой демократии.
-Но голосили они все же как ослы… - скорбно резюмировал я, - Так куда нас посылают, не решаюсь спросить…Только без мата, пожалуйста…А то получится слишком общо, а точного адреса мы так и не узнаем…
-Хорошо! – покладисто согласился Вано, - Без русского, так без русского…Сейчас на древнегреческий переведу…Ага…или нет…Ага…нет, опять не то…А, вот! ПОЙДИ ТУДА НЕ ЗНАЮ КУДА ПРИНЕСИ ТО НЕ ЗНАЮ ЧТО! – гордо провозгласил наконец Вано.
(Таков был первый Отарин перевод с матерного на древнегреческий.)
-Так и сказали?! – не поверил я, - Большинством голосов?!
-Ну, не совсем так… - застенчиво признался Отара, - Но ты же просил без русского определить место, куда нас посылают, и лицо, которое мы должны оттуда раздобыть…    
-И что же это за лицо? –осторожно поинтересовался я.
-Хронос хренов, Демиург Божественный, Божий Отец, на Ниле засел и думает – управы на него не найдут! – довел до меня Отара мнение голосов большинства.
-Ага! – немедленно догадался я, - Значит, все-таки Хронос! Причем не где-нибудь, а на Ниле!
-В круиз к пирамидам, говорят, мотанул! Сразу, как в отставку вышел! – пояснил мне Отара.
-А до меня доходили слухи, что его так с Олимпа вышибли, что он до Нила кувырком докатился! И бесплатно, и билет в круиз ему не понадобился! – вспомнил я некоторые философские слухи.
-Может, и так… - задумчиво согласился Отара, и тут же заметил, - Повсюду видна неусыпная забота Зевса о своих подчиненных! Даже в круиз за так, пинком под зад, запросто вылететь можно! И абсолютно бесплатно, заметь!
-Пинки под зад всегда отличались потрясающей дешевизной! Даже в древнегреческие времена! – пояснил я моему доверчивому другу, - Сам подумай – кто бы стал за пинок под зад предоплату вносить?
-А что, их всегда в кредит раздают?! – сразу заинтересовался предприимчивый Отара.
-А как же! Беспроцентный и срочный! – съехидничал я.
-Выгодное, стало быть, дело – брать ссуды пинками под зад! И тебе кредит, и тебе – бесплатный круиз на Нил! – сделал неожиданный для меня вывод простодушный в своей хитроумности Отара.
-Так значит, нас ждут пирамиды, Отара?! Мы что, тоже поедем на Нил?! За Хроносом? – сделал я гениальное по своей догадливости предположение.
-Я тебя еще не знакомил с Главным Специалистом по Пирамидостроительству? – мечтательно спросил у меня Вано.
-Что, Мавроди?! – удивился я.
-Нет, Хеопс! – в свою очередь удивился мой друг, - А что, Мавроди – это тоже такой фараон?! Никогда еще не видел пирамиду фараона Мавроди!
-И правильно! Ведь она развалилась, как только он ее построил! Мумия Мавроди чудом выскочить успела, а остальное обрушилось! – просветил я моего необразованного друга.
-Плохой строитель Мавроди! Хороший строитель Хеопс! – подвел итог нашей легкомысленной болтовне Отара.
***
Безвыходных ситуаций не бывает. Но ситуации, из которых нет выхода, тем не менее есть. Это я понял, узнав результаты нашего тайного, всеобщего, единодушного голосования. Проблема состояла в том, что выборы нового временного министра зашли в тупик, так как древнегреческая общественность единогласно выдвинула только что снятого временного министра на второй срок.
Впрочем, один человек все же проголосовал за Морфея вместо Хроноса.
(Но это случилось, как мне кажется, из-за того, что в голосовании участвовал сам Морфей.)
Сократ, к сожалению, в голосовании участвовать не смог – был очень занят, опять заснув на своем рабочем месте. (Поэтому за Сократа не было подано ни единого голоса.)
Вот так то! Сам за себя не проголосуешь – никто за тебя не проголосует!
А вообще-то выход из тупика бывает один…Это пойти обратно, или у вас есть какие-нибудь другие варианты? Можно, конечно, полезть на стенку, если кто умеет. Но участники нашего философского симпозиума лазить по стенкам не умели или же просто не любили. Поэтому снова единодушно обратились к кандидатуре Хроноса, как единственно приемлемой на посту Министра Времени.
Безвыходных ситуаций не бывает. Ситуации бывают тупиковые, кризисные и чрезвычайные. (Это я говорю не для того, чтобы испугать вас. А просто чтобы вы знали, какие бывают ситуации.)
Тупиковые ситуации вызывают необходимость чрезвычайных мер, чрезвычайные меры приводят нас к кризису, а в конце каждого кризиса нас снова поджидает тупик. И так далее. Можно по кругу. Хотя вот олимпийские древнегреки, насколько я успел заметить, в своей дремучей древности предпочитали овальные стадионы для бега на длинные дистанции. Чтоб голова от круговерти не кружилась, и чтоб не так заметно было, что прямая, по которой ты бежишь, замкнутая.
Что делать, когда надоедает бежать по кругу? Лично я предпочитаю мысленно взмывать ввысь и оглядывать кризисную, тупиковую и чрезвычайную ситуации с высоты птичьего полета. Открою вам один маленький секрет – с такой высоты никакая ситуация на Земле не кажется тупиковой, кризисной или же чрезвычайной. Потому что с высоты птичьего полета вообще никакой ситуации не видно. Как будто ее и нет совсем. Ни тупиковой, ни кризисной, ни чрезвычайной. Видны только горы, море и облака. Красиво-то как! Вот почему я люблю смотреть на ситуации с высоты птичьего полета. А учитывая мое далеко не орлиное зрение...Вы знаете, я же с такой высоты практически ничего не вижу! Кроме солнца и облаков. Зато их я вижу очень хорошо. Потому что с высоты птичьего полета солнце видно гораздо лучше, чем с земли! И даже иногда возникает ощущение, что мы с ним здесь одни – только я и Оно. Оно молчит – и я молчу, оно смотрит вниз – и я смотрю. Но никакого древнегреческого стадиона, по которому маленькие древнегречеки продолжают бегать кругами на перегонки, с такой высоты я не вижу…      
Витая в облаках и нежась на теплом древнегреческом солнышке, я загорал на философском Симпозиуме, как и обычно. Но тут мое безмятежное времяпрепровождение, миросозерцание и солнцезагорание было прервано невесть откуда свалившимся Отарой, который присел на философский камень рядом со мной и очень некстати напомнил мне:
-Нам через всю пустыню лететь…Придется ковер-самолет угонять, стоянка ковров-самолетов  - рядом с Олимпом, видел?!
Совершать угон коврово-самолетного средства на сытый желудок мне не хотелось, и поэтому я с надеждой спросил Отару, приоткрывая правый глаз:
-А может, такси поймаем?!
-А ты уверен, что в пустыне бывают такси?! – с не меньшей надеждой  переспросил меня Вано.
-Я тут одного видел! – неуверенно признался я, - Водитель одного из ковров-самолетов низко так летел, и все по сторонам оглядывался! Наверняка, таксист!
-Молоденький, черненький такой?! – сразу догадался Отара.
-Ты его знаешь? – удивился я.
-А кто его не знает?! – тоже почему-то удивился Отара, - Ведь это – Алладин! Ищет, какой бы ему подвиг совершить ради Принцессы-Из-Дворца!
-Ах, Алладин! Черт возьми, и вправду я его знаю! Так он не таксист?! – со вздохом уточнил я.
-Нет! – разочаровал меня Вано, - Алладин не таксист, он на бессмертные подвиги охотится! Вокруг дворца он уже все, что мог, совершил…Всех драконов извел, ни одного несовершенного подвига не осталось! Теперь вот по округе рыскает…А то ведь проснется принцесса поутру, выглянет из башни, зевнет и спросит:
–А где Алладин? Почему он ради меня сегодня поутру никакого бессмертного подвига не совершил?!    
-Так это отлично! – обрадовался я, сразу сообразив, откуда и куда дует ветер, - Это же отлично! Быть таксистом в пустыне – это бессмертный подвиг!
-С Алладином нужно поосторожнее, - опасливо предупредил меня Вано, - К нему все бессмертные подвиги так и тянутся! Гады там разные ползучие, непобежденные, и прочая нечисть…
-Я сам нечисть! – прервал я Отару, - Я сам нечисть! Три недели ванну уже не принимал! Пошли! Нам пора ловить Алладина! Такси в смысле! – пояснил я, заметив недоуменный взгляд Вано.

Глава  девятнадцатая.
Фотогеничны ли драконы?

Перед дальним путешествием каждому путешественнику надо собрать свои пожитки, если у него таковые имеются, конечно же! Мы с Отарой не стали отступать от этого золотого правила всех путешественников, и быстренько покидали в свой походный мешок все необходимые вещи. В качестве самых необходимых вещей у нас числились моя футболка, энгельсистская книжка с картинками и бутылка с Джином, которого мы так и не удосужились выкинуть в море, несмотря на его хорошее поведение. В качестве походного мешка нам служила уже знакомая вам наволочка в горошек из набора цветного постельного белья.
Упаковав в наволочку все самое необходимое, мы спустились с Олимпа и пошли ловить Алладина. Однако ловить Алладина нам не пришлось. Потому что бравый герой Алладин сам поймал нас, не успели мы и трех шагов ступить. Взяв нас в плен и посадив к себе на ковер, Алладин предложил нам сдаваться и тем самым пополнить список его трофейных драконов. Мы, в свою очередь, предложили Алладину перевезти нас через пустыню и бутылку шампанского в подарок. И не успел я остановить нашего нового бравого таксиста, как он уже откупоривал бутылку с преступным Джином внутри:
-Так давайте откроем вино, наполним бокалы и выпьем за встречу! – радостно объявил нам Алладин, - Ой! Кто это?!
(Из бутылки, шипя от возмущения и пенясь от радости, выливался Джин.)
-Что за пойло вы мне подсунули?! – воскликнул Алладин и пролил Джина мимо своей глиняной кружки.
-Здорово, коли не шутишь! – грозно поприветствовал нас сбежавший из заключения узник.
-Я?! Я не шучу! Я выпиваю! Причем за чужой счет! – храбро проинформировал Джина наш таксист, - А ты кто?!
-А я живу в этой бутылке, которую ты распиваешь! У-У-У-У!!!! – гордо признался Джин.
-Так, может, вместе…Выпить хочешь?! – радушно пригласил Алладин вырвавшегося на свободу Изверга.
-И здесь я не имею никаких возражений, мой новый хозяин! – радостно согласился Джин, - Я вообще всегда с тобой согласен, ты в курсе?
-Вот здорово! Давно искал такого компаньона! – с героическим энтузиазмом признался Алладин, и тут же проверил своего нового друга на профпригодность, - А по карманам ты шарить умеешь? 
-Шарить я умею где угодно! – с блеском выдержал свой первый экзамен Джин, - Где только твоя душа пожелает, - ты только намекни – и я все там обшарю! Пропылесошу, вытру пыль, и накрахмалю усы присутствующим!
-А это зачем? – осторожно поинтересовался Алладин.
-Чтоб они гордились, что у них всегда стоит! – пояснил Джин.
-Ах да, для нашего падишаха это насущный вопрос… - спохватился Алладин, - Поутру, вернется из гарема на службу, сядет на трон, и все удивляется – почему, мол, с утра не стоит? Вечером – стоял, ночью – стоял, а, как из гарема выхожу – не стоит! – поделился с нами монаршими проблемами наш новый таксист.
-Меньше по гаремам шляться надо! – вмешался я, прерывая задушевную беседу двух новых друзей.
***
Через полчаса я на своем печальном опыте имел несчастье убедиться, что к Алладину липнет всякая отвратительная нечисть, причем еще похлеще меня.
Мы мирно летели по пустыне, волны горячего воздуха развевали мою полосатую простыню. Ничего супер–экстра-ординарного вокруг не происходило, и это уже само по себе было приятно. Вдалеке показался большой горный кряж, но и в этом я не усмотрел ничего необычного… Пока не заметил, что горный кряж дышит. И вот это мне не понравилось. Подлетев поближе, мы увидели, что каменная скала посреди пустыни является скалой животного происхождения, выражаясь проще – довольно большим, очень неприятным на вид драконом отталкивающей наружности.
Я понимаю, что судить человека только лишь по первому взгляду нехорошо, но при первом же взгляде на Дракона я понял, что человеком он не является. Возможно, внутри Дракона таилась робкая, нежная, возвышенная душа, но она была одета в такую неприглядную оболочку, что я не стал спрашивать у Дракона, когда он в последний раз читал “Войну и мир” или же смотрел “Лебединое озеро”.
Дракон мирно загорал на песочке, подложив под голову лапу и небольшую пальмовую рощицу заместо подушки. Глаза его были полуприкрыты в сладкой послеобеденной дреме, бугристая дурно пахнущая кожа перемежалась с островками длинных острых шипов, а из ноздрей вырывался гнилостный жаркий аромат драконьего дыхания.
По всему было видно, что Дракон только что вкусно перекусил и теперь вовсю расслабляется, наслаждаясь правильным распорядком дня и законным тихим часом после еды. Мне даже показалось, что Дракон сейчас распахнет пасть и лениво прорычит в нашу сторону:
-Приоткройте мне веки, братки! И зеркало принесите! И станок! Экий я небритый сегодня!
Но ничего подобного Дракон не говорил, только часто сопел и иногда всхрапывал, отчего нас всех, вместе с ковром, обдавало душным козлиным запахом и относило в сторону метров на триста. Решив про себя, что в следующий раз принесу Дракону подушечку “Дирола” размером с “мерседес”, я храбро спросил Алладина, что же нам теперь делать. Алладин, тщетно пытаясь унять дрожь в голосе, ответил, что необходимо сражаться. Вано засомневался – удобно ли будить Дракона после обеда и заставлять его сражаться на сытый желудок. 
И тут наш преступный Джин, не далее чем полчаса назад извергнувшийся из бутылки, показал себя с самой лучшей, героической стороны. Он достал из обширных складок своего призрачного одеяния небольшой японский фотоаппарат с автоматической вспышкой, смело открыл его, вставил внутрь кассету с пленкой, и робко подлетел к Дракону.
Коврик сразу залюбопытствовал, проглотит ли Дракон Джина после первой фотовспышки, или только после второй. Сгорая от нетерпения, Коврик крадучись полетел вслед за Джином. Я, Алладин, Отара и мышка Чуня в кармане Отариного халата вынуждены были последовать за Джином и Ковром, поскольку сидели на Ковре, а спрыгивать вниз с трехметровой высоты никто из нас почему-то не захотел. 
-Дракончик, улыбочку! – застенчиво попросил Джин Дракона, - Дракончик, улыбочку! А то ведь принцесса не поверит, что вы были живой и что через несколько секунд вас убьет Алладин! Ведь принцесса подумает, что ваша туша тут всегда дохлая валялась! Дракончик, улыбочку!
Дракон попался какой-то вежливый. В ответ на просьбу Джина он послушно открыл пасть и потянулся к фотографу, чтобы улыбнуться в самый объектив. Из пасти дракона на нас пахнуло смрадом и тухлой рыбой. Джин чихнул и отлетел подальше от Дракона, так и не сделав ни одного кадра. С безопасного расстояния смелый фотограф Джин снова обратился к нашей фотомодели:
-Когда я говорю – “Чииз”, надо показывать один ряд зубов, а не десять! Дракончик, улыбочку!
Но Дракон, видимо, воспринял объяснение Джина по-своему.  Поэтому он прыгнул вперед всей своей статонной тушей и гордо щелкнул зубами у Джина над ухом.
От испуга отлетев назад еще метров на двадцать, Джин терпеливо объяснил портретируемому:   
-Когда я говорю “Чииз”, это не значит, что меня так зовут! Дракончик, улыбочку!
Терпеливо выслушав последние инструкции Джина, Дракон посерьезнел и съел футляр от фотоаппарата, забытый Джином на песке. Проводив глазами черную коробочку, исчезнувшую в Драконьей  пасти, наш Фотограф на всякий случай предупредил мощную жертву своей фотоохоты:
-Когда я говорю “Чииз”, это не значит, что меня можно кушать! Дракончик, улыбочку!
Но Дракон после съеденной коробочки разохотился и подлетел к нашему фотографу, щелкая десятью рядами своих зубов и громко сглатывая слюну.
Это Джину не понравилось, он потерял свое последнее терпение, и, покраснев от злости, завопил на всю пустыню:
-Толстая-Вонючая-Свинья-С-Крыльями! Разинь рот и все подумают, что ты улыбаешься! Только попробуй меня съесть, я тебе такой понос организую!!! Всю жизнь потом в рекламе для гастритиков сниматься будешь! В качестве главного действующего дракона-гастритика!!!
Вопли Джина привели Дракона в чувство и, вероятно, перебили бедной зверушке его драконий аппетит. Дракон жалобно посмотрел на меня, захлопнул пасть и обиженно закрыл лапами морду. Есть Джина он больше не хотел. И поэтому больше не улыбался.
Сжалившись над уникальным представителем древней фауны, я посоветовал Джину:
-Не надо так! Надо - не так! Дракон может улыбаться, только когда он хочет кого-то сожрать! Я ему финик на палочке покажу, он рот раскроет, а вы его щелкнете!
Получив таким образом фотографию Дракона, который широко улыбался вожделенному финику, я обернулся к Алладину:
-Ну, теперь что, убивать будешь нашу топ-модель? – не без интереса спросил я у нашего шофера.
-Нет, зачем?! – безо всякого энтузиазма отказался отважный герой, стоя у подножия притомившейся в ходе съемок Туши, - Такой приятный дракон, голливудская улыбка, красавец!
-Ну, может, тогда рядом с поверженным драконом заснимешься? Для принцессы? – заманчиво предложил я нашему таксисту.
-Принцесса не любит дохлятины!  - объяснил мне Алладин, - И потом, если я и снимусь на фоне этого монстра, то меня все равно видно не будет!
-В ноздрю сядешь! Как козявка! Или на лбу встанешь! Как прыщ! – задрав голову, я подыскивал наиболее удачные места для фотосъемки на фоне дракона.
-Нет! – отказался Алладин, - Как прыщ, не хочу! Полетели дальше! Впереди нас ждет хорошая фотоохота!
Таким образом, в тот знаменательный день мы очень удачно сфотографировали также Сциллу и Харибду, Каку и Макаку, Тю-Тю и Ма-Тю-Тю, Динозабра и Бронтозабра, а маленький великан Большого Секса рассказал нам свою очень грустную сексуальную историю. Кстати, вы замечали, что сексуальные истории всегда бывают потрясающе грустны? И никогда – веселы. С чего бы это?!
Из рассказа Маленького Великана мы все дружно, включая мышку Чуню, сделали единодушный вывод, что размножение человека в естественной среде естественным путем – один из самых опасных, непредсказуемых и нервотрепных процессов на Земле.
Поэтому только маленькие и очень маленькие герои Большого Секса способны отважиться на подвиг и произвести себе подобных в условиях, отдаленно напоминающих натуральные. А остальным в это дело лучше не соваться вообще.  Мышка Чуня, как нельзя более согласная с последним из утверждений, залезла в карман Отариного халата и устроила там себе гнездо.
***
Крадучись и незаметно к нам подобрались первые сумерки, а потом мы влетели прямо в черную душную пустоту африканской ночи.  Уже в кромешной темноте мы подлетели к извивающейся в песках огромной водной глади. Алладин сладко спал, лежа на Ковре. И поэтому самостоятельный Коврик, оставшись без шофера, взял бразды автопилота на себя, на свой страх и риск выбрав самый опасный из возможных маршрутов. Так что теперь мы неслись в бреющем полете прямо над чернильной водной стихией, а убегающая вдаль темно-синяя лента реки казалась мне спросонок черным промокшим асфальтом шоссейной дороги. Спустя полчаса мы все, кроме спящего Алладина, имели несчастье узнать, почему Коврик выбрал именно речную гладь вместо песков пустыни для полета. 
Из воды вдруг показался черный слабо фосфоресцирующий остров, который при ближайшем рассмотрении жалобно хрюкнул и бросился убегать вплавь. Коврику это очень понравилось, и он кинулся за стремительно уплывающей добычей со всех своих ковровых сил. Хлопая своими шерстяными кистями по воздуху, Ковер угрожал неизвестному трусливому острову догнать его, и, если не сожрать, то хотя бы откусить что-нибудь жизненно важное, пятый запасной глаз, например. Я от души сочувствовал одинокому острову, попавшему в такое затруднительное положение посреди огромной черной реки, глубокой ночью. Но помочь ему я ничем не мог, поскольку Ковер твердо решил поймать свою добычу. Нагнав испуганный, уплывающий со всех своих ласт остров на мелком речном перекате, Ковер вдруг понял, что кусаться–то ему и нечем. С досады ткнувшись в гладкий мокрый бок Туши, Ковер решил подождать со своими кровожадными планами до завтрака и прилег отдохнуть на спине у Острова. Остров, как это ни странно, не заметил утраты своего мучителя или, по крайней мере, виду не подал, продолжая изо всех своих сил плыть вдоль смутно чернеющих песчаных берегов. (Вот что бывает, когда душа уходит в ласты! Скорость двадцать морских узлов, и ни единой остановки до самого утра!)
Осторожно спустив ногу с Ковра, я ощупал пяткой поверхность Острова. Она была каменная, мощеная крупным булыжником и немного влажная. Как мостовая после дождичка в четверг. На ощупь все булыжники были шестиугольные. Через два часа, разглядывая наш Остров в предрассветном тумане, я заметил, что каждый шестиугольный булыжник нашей плавучей мостовой был красивой крапчатой расцветки.
Проснувшись по будильнику Джина, Алладин не выказал никакого удивления по поводу нашего плавучего острова, лишь вскользь поинтересовался, как Коврику удалось успеть на вечерний паром.

Глава  двадцатая.
В ожидании французской туристки.

Восходящее солнце осветило одинокий ряд пальм у реки, а немного поодаль, по правому берегу, мы увидели обычный древнеегипетский долгострой. На горизонте маячило несколько уже сданных объектов, а прямо перед нами возвышалась гигантская недостроенная высотка без крыши. Присмотревшись получше, я понял, что древнеегипетские архитекторы решили обойтись вообще без всякой крыши, придав своему строению пирамидальную форму. На плоском берегу реки, под пальмами, ютилось несколько бедняцких лачуг.
Распрощавшись с Алладином, Отара решительно спрыгнул с нашего боязливого парома на мелководье, и зашагал к берегу, по дороге объясняя перепуганной мышке Чуне, что в Ниле акулы не водятся, а всего лишь крокодилы. 
Войдя в первую из лачуг, Отара по-хозяйски огляделся и поинтересовался у закутанной в черную простыню женщины:
-Где этот демиург чер…божественный?! Зевс бы его побрал?!
Хозяйка лачуги умело спрятала свое смущение под черной простыней, в которую она была завернута по самые уши, и визгливым голосом базарной торговки пояснила нам:
-Оне как с утра кумыса верблюжьего напились, Фатиме ребенка сделали, и сразу в Ниле ушли купаться и песок на пляже считать!
-Да, теперь он не скоро будет к обеду! – сделал вывод из всего вышесказанного Отара.
-У вас какой-нибудь мази против укусов крокодилов нету? Ну, или там антикрокодилий фумитокс на крайний случай… - спросил я у хозяйки дома, и узнал в ответ, что против укусов крокодилов бывает одно, совершенно замечательное средство, и состоит оно в том, чтобы совсем в Ниле не купаться.
Пожав плечами, я решил про себя, что мой древнегреческий недостаточно хорош, и хозяйка, вероятно, не поняла, чего я хочу на самом деле. Древнеегипетское утреннее солнышко припекало все жарче и жарче, и с каждой минутой мне все больше и больше хотелось купаться. Помимо желания искупаться, я чувствовал в себе также непоколебимую готовность заниматься финансово-счетными операциями, помогая Хроносу проводить ревизию древнеегипетского песка на берегах реки Нил, если того потребуют обстоятельства, или же сам Божественный Демиург, бывший Временный Министр, а в настоящий момент просто Бог Времени Хронос призовет нас к себе в помощники.
***
Чтобы скрыть свое недостойное желание искупаться и позагорать в процессе поисков Бога Времени, я решил подойти к проблеме с сугубо научной точки зрения.
-Давай пойдем дедуктивным методом! – важно предложил я Отаре.
-Куда-куда пойдем?! – удивился Вано.
-На пляж пойдем, Хроноса искать, искупаемся заодно! – не выдержал я, с головой выдавая свои ближайшие оперативные планы.
-Здесь нет пляжа, только Нил, а кругом песок и пальмы! А пляжа нет ни одного! – сокрушенно объяснил мне Главный Древнеегипетский Специалист.
-Вот и пойдем туда, темнота древнеегипетская! Искупаемся, а заодно и Хроноса поищем! – расставил я все точки и запятые над многострадальной буквой “и”.
Но пойти мы никуда не успели.
-Вас вызывает к себе Великий Фараон! – возвестил худой загорелый мальчуган, не иначе, посыльный.
(Во дают древние египтяне! Простой мальчишка – а уже на шее цепь килограмма на три! Нет, дорогие мои! Можете себе сколько угодно цепочек на шею навешать, но с древними египтянами вам все равно в этом отношении не сравниться…Слабо?!)
-Ну вот, опять сейчас начнется… - проворчал Вано, оставляя мышку Чуню на попечение Закрученной Женщине и выходя из лачуги вслед за посыльным.
-Что начнется?! – полюбопытствовал я, идя по пятам за Отарой.
-Как что?! Нечеловеческое угнетение! Мы же к Фараону идем, или ты забыл? – недовольно пояснил мой друг, - А Фараон, он знаешь ведь какой?! То ему пятки змеиным ядом разотри, то сказку про Алладина расскажи, то план-график рабского труда на следующую пятилетку составь…То из кубиков макет пирамиды построй! Или вообще агитационный лозунг напиши…
-Какой лозунг? – с любопытством уточнил я, - “Народ и партия едины”?!
-”Бог Солнца Атон и Фараон едины! Молимся Фараону – услышит Атон, молимся Атону – вам это припомнит Фараон!”  - объяснил мне Отара и с надеждой уточнил, - Рисовать-то умеешь?! Мумию фараона изобразить сможешь?! Ты готовься - сейчас начнется угнетение человека человеком!
-Фараон не человек! – усомнился я, припоминая родословное древо древнеегипетских владык, произрастающее от самого бога Солнца.
-Кто тебе сказал такую глупость?! – удивился Отара.
-Сам придумал! – гордо соврал я.
-Поглупее ничего не мог изобрести?! – с интересом спросил меня Вано.
-Нет! – отказался я, - Я такой умный, что в мою голову приходят исключительно мудрые бредни!
-Ты хоть с сивой кобылой советовался по поводу своего бреда?! – уточнил на всякий случай Отара.
-Да! – солидно ответил я, - Сивая Кобыла – мой главный советник и первый помощник! Так что можешь считать все сказанное мной и ее сочинениями тоже!
-Я давно заметил, что ты в основном несешь бред сивой кобылы! Но не знал, что ее сивая философия имеет на тебя такое влияние! – признался Отара.
-Теперь будешь знать! – гордо заметил я моему другу, - Кстати, мне что-нибудь передать моей сивой ученой коллеге от тебя лично?!
-Да! – обрадовался Вано, - Передай ей, что она идиотка!
-Всенепременно! – просиял я.
(Всегда приятна оценка твоих заслуг в философских кругах родных и друзей!)
–Может, еще какой-нибудь комплимент, так, для души?! – скромно спросил я у Отары.
-Скажи ей, что она сивая дура! – вежливо попросил меня друг.
-Я полагаю, о своей масти она и сама догадывается! – осторожно предположил я.
-А вот и нет! – не согласился со мной Вано, - А вот и нет! Кто знает, какой цвет волос у сивой кобылы спрятан под десятым слоем краски для кобыл?! Может, она на самом деле не сивая, а серо-буро-малиновая кобыла!
-Я ей все передам! Вплоть до запятых! – загадочно пообещал я Отаре.
-Да!  - спохватился Отара, - Скажи ей еще – сивый цвет хорошо подходит под глупое выражение ее морды!
-Так и скажу! – заверил я Отару, - Так и скажу – “твой цвет волос тебе к лицу!” 
***
За этими разговорами мы вошли в толпу загорелых мужиков с цепями на шеях, руках и ногах. (Как вы уже догадались, наверное, это не были вернувшиеся с Гавай новые русские. Потому что в древние времена цепями на шее и загорелым цветом лица могли блеснуть одни лишь древнеегипетские рабы – пирамидостроители.)
Чем ближе мы подходили к Пирамиде, тем солиднее становилась рабская толпа вокруг. Простых рабов сменили скромно одетые и без единой цепи на шее крестьяне, а вслед за тем мы увидели пышную толпу фараоновых придворных прихлебателей.
-Куда это нас ведут, Отара? Я пирамиды строить не умею, я только самолеты! – шепотом признался я моему другу.
-Да, квалификация у тебя не та! – снисходительно согласился Вано, - Не бойся, мы здесь долго не задержимся! Просто сегодня у нас плановая ревизионная комиссия! Я ж у Фараона главным дизайнером гробницы на полставки работаю, так, появляюсь здесь раз в три года, работенка непыльная! – пояснил мне Вано причины нашего похода в Пирамиду. 
Пройдя сквозь рабскую толпу и шикарную свиту Фараона, мы наконец были представлены Его Пирамидостроительному Высочеству. Великий Фараон был длинноног, вислопуз, лыс и очень горд собой. И, будь я Древнеегипетской Царицей, на такого мужа я бы никогда не польстился.
***
По высокой песчаной насыпи мы забрались на верхушку строящейся пирамиды.
По пути Фараон объяснял нам, что последним живым существом, которое войдет в пирамиду и останется здесь навсегда, будет его собственная мумия. После этого все входы, равно как и выходы, должны быть закупорены навечно, чтобы божественная сущность Фараона, вечноживой дух “Ка” не сбежал бы, переодевшись французской туристкой. (Если ему, этому самому Вечноживому Духу, вдруг надоест стеречь прах своего бывшего владельца.) Как я понял из слов фараона, на толпу туристов из будущего древнеегипетский монарх как-то не рассчитывал. Хотя лично я на его месте учел бы такую фантастическую возможность, как французские туристы в качестве гостей из будущего. Сначала мне хотелось посоветовать Фараону установить автоматы с Кока-Колой и презервативами недалеко от усыпальницы, и обязательно оборудовать Пирамиду туалетом, но потом я передумал. Потому что не было у Фараона автоматов для Кока-Колы, не было, несмотря на всю его могущественность. Не было, не было, не было!!! А были фрески с изображением своих охотничьих похождений, жена Нефертити, несколько тысяч гектаров голого песка и все. Ни тебе Дисней-Ленда, ни Кока-Колы, ни жевательной резинки. Ни зубной щетки Колгейт. (Наверное, именно поэтому Фараон приказал оборудовать подступы к своей пирамиде огромным головастым Сфинксом, чтобы не так страдать от отсутствия Дисней-Ленда в своих североафриканских владениях.)
-Обратите внимание на новые, современные детали в отделке интерьера гробницы! – почтительно предложил Фараону Отара, - Видите, как фосфоресцируют фрески при солнечном свете?
-А зачем им форфоресцировать при солнечном?! – удивился Фараон, - кто это сможет их увидеть после закупорки саркофага с моей мумией?!
-Археологи будущего будут изучать фрески перед… - начал было я, но Фараон тут же перебил меня:
-Перед чем?! – гневно спросило Его Пирамидальное Высочество.
-Перед тем, как отравиться древними ядовитыми парами смертельной травки гербосмертки! Которыми будет пропитана вся атмосфера интерьера! – услужливо объяснил Вано Великому Фараону, толкая меня локтем в бок и больно наступая мне на ногу.   
-А, тогда ладно… - покладисто согласился Фараон, - Тогда пусть изучают, но чтоб их трупы из гробницы забирали! Тут же! Я мертвецов страсть как боюсь!
-Хорошо, мы запишем все ваши инструкции и руководящие указания на стенах гробницы…Как директиву для потомков… Что делать, если ты случайно влез в гробницу в поисках драгоценностей, и насмерть отравился....- успокоил Фараона мой друг.
-Да, запишите, чтобы трупы отползали подальше от гробницы…Влез – Полюбовался – Отравился – Уполз, Влез – Полюбовался – Отравился – Уполз! Так и запишите! - попросил Фараон Отару, - И надписи на иностранных языках не забудьте для иностранных туристов сделать! А то вдруг они египетского знать не будут?!
-Хорошо…будет на греческом, египетском, языке римлян и финикийском… - пообещал Вано Великому.
-Это подойдет… - одобрил Фараон, - Греческий язык все должны знать, я думаю!
Глубоко вздохнув и опасливо покосившись на меня, Отара отважился доложить Фараону:
-Тут древние греки Вам протест заявили…по поводу использования рабской силы на строительстве Вашей пирамиды…Среди рабов распространяются агитационные камни…В прошлом месяце в рабской толпе на строительной площадке был пойман эллинский агитатор, он признался, что его Одиссей зовут…
-Какие камни он распространял?! – с величавым любопытством поинтересовался Фараон.
-Агитационные…С надписями! – еще раз объяснил Вано Фараону.
-И что там пишут эллинские агитаторы?! – заинтересовался Великий.
-Да всякую мерзость… - подобострастно зашептал Отара, - Мерзость пишут всякую…Грядет Рабо-Земледельческая революция…Призрак феодализма плавает в Ниле…
-В Ниле он долго не проплавает! – со знанием дела успокоил нас Фараон, - В Ниле он долго не проплавает! Аллигаторы по весне жрут всякую падаль…Так что вопрос с призраком мы оставим на съедение зубастым братьям нашим…то есть тьфу…братьям нашим меньшим! А про меня что-нибудь пишут? – с надеждой спросил Фараон, вытирая горячий южный пот со лба своей царственной пятерней.
-А как же! – порадовал Отара Фараона, - В одной из каменных статей, Вашей реакционной пирамидопостройческой политике было посвящено целых две строчки! Из трех!
-Читай! – с гордостью приказал Великий.
-Вот… - Вано вытащил из кармана халата небольшой плоский каменный блинчик и приступил к его чтению, - Вот…Строит пирамиды для себя, не думая о простом древнеегипетском народе…Каждому рабу – персональную пирамиду Хеопса после смерти…и Царицу Египетскую – при жизни…каждую ночь!
-Господи, наконец-то! – вдруг обрадовался Египетский Владыка, - Наконец-то! Теперь я знаю, что делать с ее непомерными сексуальными амбициями!!! Там написано – предлагать Царицу Египетскую каждому десятому рабу? Или каждому сотому? – не скрывая своего монаршего облегчения, весело спросил Фараон.
-Каждому…первому! – еще раз посмотрев на камень, посоветовал Отара Фараону.
-Нет, первый попавшийся без специальной подготовки и моих инструкций такого не выдержит… - с сомнением проговорил Владыка Египетский, - А насчет рабов в пирамиде после моей смерти – отличная мысль! Свежая такая! – снова оживился Великий, - Сразу видно – просвещенное древнегреческое влияние! А то, в усыпальнице один лежа, за тридцать три  века невольно и заскучаешь…Даже и поговорить не с кем! – пожаловался Фараон, - Решено! Пятьсот самых активных, сознательных рабов-революционеров, желающих в личной пирамиде покоиться, после своей смерти беру с собой! Вы уж проследите, чтоб из них тоже хорошие мумии сделали! – попросил Фараон у Отары, - Вот видите – а говорите, мы не идем навстречу пожеланиям трудящихся! – добавил Владыка, глядя с верхушки строящегося объекта на свои бескрайние владения, - Да, а третья строчка в той статье про что? – спохватился Любопытный Монарх.
-Если вы не выполните эти требования в следующем тысячелетии, они к вам войска введут! Колесницы! И эмбарго на поставки оливкового масла и виноградного вина объявят! – снова посмотрев на камень, проинформировал Отара Фараона.   
-А что? Там так и нарисовано  - введут боевые эллинские колесницы? – мечтательно спросил Великий Военачальник.
-Совершенно точно, мой фараон! – почтительно согласился Отара с Монархом.
-Ну, наконец-то! – обрадовался Монарх Древнеегипетский, - Ну, наконец-то! А то наша, современная древнеегипетская текстильная промышленность испытывает страшную нехватку верблюдовместимости при отправке ковров-самолетов на экспорт в страны Древнего Зарубежья…В ту же Грецию, между прочим! Там не написано – они не могут с колесницами поторопиться? Ввести их, скажем, к осени?
-Нет! Написано – ввод боевых колесниц в следующем тысячелетии! – огорчил Вано Владыку, -И то только при условии нечеловеческого угнетения рабов!
-Кем? Угнетения?! – на всякий случай уточнил Фараон.
-Вами! – почтительно напомнил Вано.
-Ах, да! – спохватился Египетский Монарх, - Да, я уж постараюсь! Я уж их так угнету! Мне, сам знаешь, боевые эллинские колесницы – во как нужны! Слушай, ты, солнцелюбимый! – снова обратился к Отаре Монарх, - Нельзя ли с нарочным запросить грузовместимость каждой колесницы? И прочие технические характеристики? А не могу ли я их просто купить?  - вдруг догадался предприимчивый Фараон, - И раньше срока, и без войны…Я бы всех
рабов-революционеров эллинам продал! Почем они за колесницу хотят? По сотне революционеров за один экипаж подойдет?    
-Могу предложить последнюю, модифицированную модель Троянского Коня! – вдруг сказал из-за угла чей-то вкрадчивый голос. Я вздрогнул и обернулся. Отара от неожиданности подскочил и спрятался за спину Фараона. Фараон молниеносным движением выхватил из-за пояса тонкий острый клинок, и еще через секунду длинная кудрявая борода древнегреческого шпиона была пригвождена к стене.
Вытаскивая клинок из мягкого известняка и освобождая бороду, Одиссей (а это был именно он), снова повторил для непонятливого, но быстрого на расправу Фараона:
-Покупайте последнюю, улучшенную модель Троянского Коня! Сконструированного по моим собственным чертежам! У меня патент на их производство!
-Грузовместимость хорошая?! – поинтересовался Фараон, вынимая кинжал из рук Одиссея и снова убирая его за пояс.
-Грузовместимость – десять человеко-верблюдов! – похвастался Одиссей.
-Как это – “человеко-верблюдов”?! – не понял Фараон, - Что-то я такого животного никогда не встречал…Это типа кентавра, что ли?!
-Это пять человек и пять верблюдов, или восемь человек и два верблюда, или три человека и семь верблюдов… - доходчиво объяснил Древнегрек понятие “человеко-верблюд”.
-Хватит, хватит! Утомил своей высшей математикой! – прервал Фараон одиссеевы сказки, - А ковровместимость у твоей модели хорошая?!
-Лучше не бывает! Модель снабжена автоматической системой открывания всех дверей…
-И даже ворот городов и замков?! – уточнил подозрительный Фараон.
-Особенно их! Система была с успехом апробирована в городе-замке Трое, и получила самые лучшие отзывы! – уверил Одиссей Владыку Древнеегипетского.
***
-Зачем ему верблюды при доставке ковров-самолетов?! А троянские лошади зачем?! А колесницы?! – шопотом спросил я у Отары, пока Одиссей убеждал Фараона в благонадежности Троянских жеребцов.
-Как это зачем?! – удивился Отара, - Как – зачем?! Чтобы доставлять!
-Но ведь можно лететь прямо на ковре-самолете! Вплоть до порта назначения! – пояснил я свою мысль.
-Тссс…говори тише…. – шикнул на меня Вано.
Я и так говорил очень тихо, но, послушавшись Отару, умолк совсем. Вано между тем отвел меня в глухой коридорчик, где стоял услужливо раскрытый саркофаг, и прошипел:
-Не рассказывай это Фараону! Ты же видишь – он так умен, что сам никогда не догадается до такой простой мысли! Она слишком проста для него!
В ответ я покраснел, как будто меня обвинили в том, что мои мозги гораздо примитивней, чем у самого первого неандертальца.
-И не забывай о нуждах простых тружеников из верблюдорастительных хозяйств, конструкторов из отделов по колесницестроению!  - напомнил мне Вано, - Ковростроительная отрасль – это хорошо, но ты когда-нибудь слышал, чтоб ковер-самолет молоко давал? Нет! – ответил за меня Вано, - А копченый ковер-самолет есть можно? Нет! А копченого верблюда – пожалуйста! Так что у верблюдорастительной промышленности огромные перспективы! Ведь они разводят уникальные транспортные средства, дающие молоко! А устаревшую модель верблюда тебе не надо выкидывать – ведь ее можно просто съесть!
Я не стал спорить с Отарой по поводу съедобных молокодающих транспортных средств. (В  детстве я и сам катался на двугорбом верблюде в Московском зоопарке, так что перспективы у верблюдорастения, по-видимому, имелись! Даже в области выставочного шоу-бизнеса.) Вспомнив все подробности своего катания на верблюде, я поинтересовался у Отары:
-А вы не пробовали верблюдов в военных операциях?
-Нет, пока только в соевом соусе! А как это – “верблюды в военных операциях”? – сглатывая слюну, уточнил Главный Верблюдорастительный Специалист.
-Это когда заплевываешь противника верблюдами! – уточнил я свою идею.
-Вот это хорошая мысль! – обрадовался Отара, - Хочешь, мы сейчас Фараону твои идеи предложим – и он тебя во главе верблюжьего гарнизона поставит! Среди верблюдов карьеру сделаешь! Первым нападающим плевальщиком! Хочешь? – соблазнял меня Вано.
От карьеры Нападающего Плевальщика, да еще к тому же Первого, я решительно отказался.
-Зря…где тебе еще предложат ТАКОЕ МЕСТО?! – расстроился Отара.
Я не знал, где еще мне могли бы предложить должность Первого Плевальщика при верблюжьем гарнизоне, и не хотел этого знать. Поэтому я не стал развивать идею военной карьеры в верблюжьих войсках Фараона и перевел разговор на другую тему:
-Ты не знаешь, у них тут обед в котором часу? – вкрадчиво спросил я у Главного Специалиста.
-Обед настает тогда, когда Фараон хочет обедать! – гордо объявил Отара, - В прошлый раз обед был в двенадцать ночи!
-А мое мнение учтено быть не может? – скромно поинтересовался я. (Так, на всякий случай.)
-Может! – ласково пояснил Отара, - Может, если ты – Фараон! А если нет – то нет!
И мы стали ждать, когда наступит обед, то есть когда Фараон захочет жрать, черт подери и верблюд затопчи этого эгоистичного Монарха! Но ждать нам пришлось довольно долго, поскольку капризный Фараон никак не хотел обедать. Вместо обеда Фараон думал о смерти, и поэтому ему хотелось не куриную лапшу и бутерброд с колбасой, а красивые фрески в собственной усыпальнице. В довершение всего выяснилось, что Его Пирамидальное Высочество желает после смерти любоваться точно такими же фресками, какие висят в гробнице его почтеннейшего папаши, светлой памяти Аменхотепа 333-его. И вместо обеда мы поперлись в гробницу к папаше. Фрески смотреть.
***
Проникнуть в папашину усыпальницу оказалось не так-то просто. Сначала мы долго ползли по какому-то узкому подземному переходу, а сверху на наши головы сыпался мокрый песок. Затем мы по очереди прыгали через глубокую темную расщелину, а уже потом вытаскивали провалившегося на дно расщелины Одиссея. Судя по эху, провал был никак не менее, чем метров в сорок глубины. Однако Одиссея, как это ни странно, нам пришлось доставать всего лишь с глубины полутора метров. Напоследок нам пришлось искупаться в какой-то вонючей зеленой гадости, после чего Фараон присыпал нас всех легкой желтой пыльцой.
-Иначе папочка нас отравит! – пояснил нам Древнеегипетский Послушный Сын, и мы пошли дальше.   
Искупавшись в зеленой жиже, я совершенно расхотел смотреть папочкины фрески. Пока Фараон водил Отару по усыпальнице, я сел на каменное подножие большой статуи и пожаловался Одиссею, рассматривая свои слипшиеся зеленые пальцы:
-Господи, ну, больные! Просто больные какие-то!
(Кого я имел в виду под больными – египтян, древнегреков, Медузу Горгону или же Афину Палладу – я и сам не знал.) Но Одиссей понял мои откровения по-своему, и почтительно спросил меня:
-Это твой диагноз, о, Великий Врачеватель?
-Это не диагноз!  - возразил я, - Это политический прогноз!
-А что с ними, доктор? – не отступал Одиссей.
-Это у них политическое! – объяснил я древнегреку.
-Они выздоровеют или умрут, доктор? – с надеждой в голосе переспросил меня Одиссей.
-Кто не выздоровеет – обязательно умрет, вот увидишь! Остальные будут живы! – уверил я моего собеседника, - Остальные будут живы даже через много тысяч лет! Ведь эти сдвиги по фазе, политические особенно, они ведь живее всех живых!
-Ой, а как это? “Живее всех живых”?! – испугался Древнегрек.
-Как мумия фараона, Одиссей! – объяснил я, - Лежала себе в саркофаге тридцать три века, и не рыпалась! А потом французской туристке двойню сделала!
-Фараончиками маленькими?! – заинтересовался хитроумный Одиссей.
-Ну, не мумиями же! – подтвердил я.
-Ой, я тоже так хочу! – загорелся древнегрек.
-Чего ты хочешь, чтобы у тебя было также? В саркофаге тридцать веков лежать или туристку мамой сделать?! – предложил я Одиссею на выбор.
-И то, и другое! - размечтался Одиссей, но, поразмыслив секунд пять, подкорректировал свои желания, - Второго можно побольше, а без первого я как-нибудь обойдусь!
-Тогда прячься за саркофаг и жди… - порекомендовал я Одиссею, - Прячься за саркофаг и жди! Твоя туристка мимо с экскурсией проходить будет!
-Когда?! – подходя к саркофагу, спросил меня Хитроумный Древнегрек.
-Через тридцать три века! – уточнил я.
-Нет, это долго… - с сомнением протянул Одиссей, - я за это время к Пенелопе пару раз смотаться успею, и ее мамой сделать! И даже не один раз!
-Ну, беги тогда к Пенелопе, пока Туристка не пришла! – разрешил я Древнегреку.
-Спасибо! – поблагодарил Одиссей, - А ты попросишь Туристку подождать у саркофага, если я задержусь чуть-чуть? Так, на пару веков, не больше!
-Я-то ее попрошу… - легкомысленно пообещал я Одиссею, - Я-то ее попрошу…Она-то, может, и задержится…Но ты не забыл, у чьего саркофага ты своей девушке из будущего свидание назначаешь?!
-А что?! У саркофага встречаться неприлично?  - схватился за голову Одиссей. 
-Лучше к Пампушу ее приглашай! Так надежнее: он бронзовый, к тому же Джентельмен и Поэт! – посоветовал я Одиссею, - А на Фараона ни в чем нельзя положиться! Древний восточный моджахед, к тому же, мертвый…Слышишь, как он там в саркофаге скребется?!
-А чего это он?! – шопотом спросил меня Одиссей, косясь на саркофаг.
-Туристку поджидает! Готовится! – объяснил я.
-К чему это он там готовится?! – ревниво вскричал Одиссей, обращаясь в основном к Саркофагу.
-К тому, что ты на свидание с Туристкой опоздаешь, а то и вовсе не придешь! Забудешь! – прояснил я надежды и чаяния Фараоновой Мумии.
-Да, это проблема! – согласился Одиссей, усаживаясь сверху на крышку Саркофага, -  За тридцать три века я кое-что и вправду подзабыть могу! Ты знаешь, я лучше вообще никуда не пойду! Здесь Туристку буду ждать! – решился храбрый Одиссей, - А Пенелопа обойдется! Я лучше сам мумией фараона буду! Для верности!
И Одиссей, решительно открыв саркофаг, полез внутрь, иногда сопровождая свои решительные действия мрачным шопотом:
-Подвинься! Чего разлегся?! Ты не один тут Туристку желающий! Задницу убери!
Фараон терпел все эти Одиссеевы бесчинства молча, ничем не выдавая своего раздражения по случаю незванного гостя. И только изредка по-кошачьи шипел.

***
В конце визита в папочкину пирамиду я все-таки спросил у Фараона, как он собирается принимать туристские делегации в своем шикарном многоэтажном мавзолее. Секунду подумав и загнув пальцы на одной руке, Фараон ответил, что пяти амфор с ядом, видимо, для приема гостей из будущего будет достаточно. Обсуждая сравнительные преимущества и недостатки разных смертельных ядов, мы выбрались на свежий воздух.
Какие-то они необщительные, негостеприимные после смерти становятся, эти фараоны древнеегипетские…Чуть что – сразу гостей ядами травить! Не то что наш вечноживой вождь вечнодалекого коммунизма! Заходи в усыпальницу, как к себе домой, пялься, сколько влезет, и никто тебя не отравит! Или, может, мы просто к ядам невосприимчивые стали, потому что у нас жизнь такая?! Да, такая вот у нас жизнь! А, с другой стороны, может, это Кока-Кола так на нас действует? Что после нее уже никакой яд не страшен?
Решив про себя, что гораздо эффективнее травить людей своими вечноживыми идеями, чем ядом, я вслед за Отарой сердечно распрощался с Фараоном. Вано и Фараон долго и очень вежливо терлись друг об друга носами, но так и не поцеловались. И даже не обнялись! (Наверное, потому, что ни Фараон, ни Отара не были членами Политбюро, к сожалению.)
Я, в свою очередь, протянул Фараону на прощание руку. Протянутую руку фараон понял по-своему, и вложил мне в ладонь небольшой тускло поблескивающий медальон с изображением жены Нефертити.
Позже, когда мы с Вано уже были далеко от Пирамиды, выяснились две вещи.  Причем обе выяснившихся вещи были приятными. Первая из них заключалась в том, что, оказывается, Фараон подал мне милостыню. И вторая была та, что Фараон подал мне милостыню не в каких-нибудь девальвированных тугриках, а в самой наипрочнейшей золотой валюте, имеющей хождение на всей территории древнеегипетского государства. Попробовав блестящий медальон на зубок, я выяснил, что шоколадной медалью он ни в ком случае не является.
-Отара, а теперь куда?!… - обернулся я к моему другу, и увидел вместо него рядом с собой омерзительно зеленое существо, обвалянное в золотисто –желтой муке. Из-под засохших струпьев цвета шпината выглядывали только хитрые восточные глазки и длинные рукава Отариного халата.
-Теперь пошли купаться, Вано! – сам ответил я на свой предыдущий вопрос. И мы свернули к Нилу.

Глава двадцать первая.
Только раз бывает в жизни встреча…

Если бы бога не было,
Его следовало бы придумать!
(Надпись на древнем камне, перевод с иврита.)

Солнце садилось. Розовые отсветы уходящего светила скользили по темным волнам огромной реки. Солнце прощалось с Рекой. Вокруг носились чайки, камнем падая к самым волнам и выхватывая из мутного потока зазевавшуюся рыбу.
На берегу реки сидел человек. (Вернее, мне сначала так показалось.) Сидел он очень спокойно, и задумчиво глядел широко раскрытыми серыми глазами вглубь стремительно несущейся мимо него водной стихии. Изредка парень брал в свою длинную ладонь горсть песка и, не глядя, метко бросал песок в черные буруны. Вода проглатывала очередное подношение и утекала дальше, а парень глубоко вздыхал и через минуту-другую снова повторял свой немудреный эксперимент. Нас с Вано он демонстративно не замечал.
Мне такое равнодушие к своей персоне не понравилось. Поэтому я нахально полез купаться прямо перед носом у задумчивого типа, временно прервав его игру в песочек. Отара последовал за мной. Смыв с себя всю зеленую фараонову дрянь и золотистую пыльцу впридачу, мы с Отарой снова превратились в обычных людей. Равнодушный парень смотрел на все наши банно-прачечные усилия с нескрываемым интересом.
-Смотри ты! Демоны в людей оборотились после купания! – ни к кому конкретно не обращаясь, заметил он.
-Да! Мы, демоны, все такие! – горделиво ответил я, развешивая на кустиках свежепостиранную полосатую простыню, - Мы, демоны, все такие! После бани в людей превращаемся! Но это ненадолго! – огорчил я незнакомца, - Мы, люди, быстро пачкаемся и тогда снова Грязными Демонами становимся!
-Безвыходная ситуация! – согласился мой собеседник.
-Ну, почему же! Не совсем! Просто мыться надо почаще, и все! – объяснил я Незнакомцу основные принципы превращения грязных демонов обратно в чистых людей.
Это объяснение, видимо, полностью удовлетворило незнакомого мужика. И он снова принялся играть в песочек. При этом вид у него был такой солидный и важный, что я на всякий случай осмотрел мужичка с ног до головы в поисках предостерегающей таблички:
“Просьба не беспокоить! Идет Эксперимент!”
Но никакой таблички на человеке не висело. Даже со спины. Чтобы не стать жертвой песчаного эксперимента, Отара осторожно подкрался к занятому мужику сбоку, а потом робко обратился к незнакомцу, выглядывая из-за его плеча: 
-Товарищ Хронос! Разрешите обратиться!
От неожиданности Хронос высоко подпрыгнул и дико посмотрел на незаметно подкравшегося Отару. Но потом, успокоившись и взяв себя в руки, как ни в чем ни бывало вернулся к своей игре.
-Извините, что без доклада… - пришел я на помощь моему другу, присаживаясь рядом с Хроносом на песочек, - Извините, что без доклада…Мы к вам по важному делу! Как представители ваших избирателей от Древней Партии Современных Философов!
-Нет…больше не надо меня избирать! – глубоко вздохнув, Хронос продолжил свои песчаные развлечения, - Не надо меня больше избирать! Устал я от Божеского поста! Вы что, думаете – меня Зевс снял?! Это он так говорит, чтобы полным идиотом не казаться! Я ведь сам ушел…
-Но подумайте о Времени! Пост Министра Времени очень важен для мировой экономики и политики, для будущего всего мира, наконец! Чтоб оно могло вовремя наступить, это будущее! Для этого на посту Министра Времени должны быть Вы! А не всякие временщики типа Одиссея того же! – умоляюще прошептал Отара, снова выглядывая из-за плеча Хроноса.
-Время течет! – невпопад ответил Хронос, указывая на реку, - Я тут как раз опыты ставил, когда вы пришли…Кого в поток Времени ни бросай, все равно все потонут…а Время дальше потечет! Так что, кто там у Зевса на посту – неважно…Главное, чтоб Время всегда текло, а уж я за Ним сам прослежу…Чтоб Оно текло прямо, никуда не сворачивая…Я ведь не потому за Временем слежу, что мне пост временного министра дали у Зевса на Олимпе! А просто потому, что мне так нравится! – объяснил нам Бог Времени, бросая в реку свое очередное подношение, - Да и Время ко мне привыкло…Любит, чтоб я за течением приглядывал…А отсюда мне течение лучше видно, чем с Олимпа…Так что, я уж лучше здесь за ним послежу, если вы не возражаете… Подальше от дрязг и суеты! Ведь вы знаете, с Олимпа очень плохо видно, как течет Время… - неожиданно призналось Божество, - Там как будто все остановилось на века…А вот здесь хорошо! – с удовлетворением сказал Хронос, и метким броском выкинул еще горсть песчинок в Реку.
-Вы должны вернуться! – решительно сказал я Хроносу, - Без Вас какой-нибудь проходимец может все испортить! Время остановить, например, пользуясь полномочиями…Или, придя к временной власти, пустить Время вскачь! Чтоб Оно целые тысячелетия перескакивало!
-Время нельзя остановить! – успокоил меня Хронос, - Если вы попытаетесь обмануть Время, в результате Оно все равно расставит всех по своим местам! И вы начнете жить ровно с того момента, с которого попытались прыгать…
-Куда прыгать?! – осторожно спросил я, глядя на Реку.
-В будущее, например! – охотно пояснил мне Бог Времени, - Чтоб через тысячелетие перескочить! И сразу зажить в светлом будущем!
-Да… - неожиданно вспомнил я,- У нас даже такой Эксперимент ставили…по приближению Светлого Будущего к грязному и темному настоящему…
-Ну и как?! – не без сарказма поинтересовался Хронос.
-Семьдесят лет продержались! – гордо пояснил я Хроносу и Отаре, - Бежали за будущим во все лопатки! Думали – вот, вот – сейчас мы в него уже перепрыгнем!
-И что – прыгнули в Его объятия в конце-концов?! – с нескрываемым сарказмом спросил меня Бог Времени.
-Нет…Оно в последний момент опять ускользнуло, а мы снова в прошлое провалились! – грустно ответил я.
Равнодушно пожав плечами, Божественный Хронос осчастливил нас с Отарой своим Божественным Советом:
-Отваживаясь на прыжки во Времени, всегда соблюдайте технику безопасности! И не вздумайте остаться в Будущем – все равно Время вернет вас на круги своя! Время никогда торопить нельзя! Это примета плохая! Кто Время поторопит, тому в Будущем жизни не будет… – глубокомысленно заметил Бог Времени.
Желая развеять его нелепые предрассудки, я ехидно спросил:
-Это тебе Перестрадамус настрадал такую чушь?!
-Сам придумал! – гордо ответил Хронос, - Сегодня утром, когда песчинки в воду кидал! Представляешь, ни одна не выплыла! Все потонули! – сокрушенно поделился Хронос своими научно-практическими изысканиями.
-И как эти эксперименты с твоими временными предрассудками сочетаются?! – не понял я.
-А никак! – объяснил мне Хронос, - Просто песок плавать не умеет, вот и все! И нет шансов, что сегодня он поплывет! Я его вчера весь день учил! Как ты думаешь, у песка есть шансы, если я завтра опять его учить плавать буду? – с надеждой спросил меня Хронос.
-Сомневаюсь! – честно ответил я.
-Вот видишь! Всегда одно и тоже! Вчера, сегодня, завтра…так зачем же ускорять Время, если у песка и послезавтра шансов не будет?! – поинтересовался  Хронос.
-А ты попробуй через месяц! – с энтузиазмом посоветовал я, - Может, к этому времени у песчинок сознательность проснется!
-Хорошо, я попробую! – серьезно согласился Хронос.
Наш диалог, видимо, сильно вдохновил Божественного Демиурга, и поэтому он незамедлительно вернулся к своим песочным экспериментам. Сообразив, что наш разговор вполне может привести к постройке новой песчаной плотины через Нил по вине Бога Времени, я тактично намекнул Божественному:
-Хронос! Песок не умеет плавать, потому что он тяжелее воды!
Но Хронос не поверил мне на слово, и выдвинул свой ответный контр-аргумент:
-Не может быть! Нил вон какой огромный, а песчинки вон какие маленькие!
-Даю тебе слово сантехника, что и завтра они тоже не научатся плавать! – не выдержав бараньей тупости Хроноса в отдельных вопросах, твердо пообещал я.
-Значит, завтра тоже нет?! – огорчился Хронос, - Ну, хорошо! Тогда мы перенесем следующую тренировку песчинок на месяц…Я верю, что за это время песок окрепнет и наберется сил! – как ни в чем ни бывало, вывернулся Хронос.
Выслушав последнее замечание Хроноса, я мысленно согласился с Одиссеем, который всегда именовал Бога Времени не иначе, как “Хроник”. Еще раз посмотрев на невозмутимо божественного Демиурга и на реку у его ног, я понял, что мое терпение вот-вот лопнет, как огромный, разноцветный и переливчатый мыльный пузырь. И долго ждать мне не пришлось. Стоило Хроносу взять новую горсть песка и с хронической терпеливостью зашвырнуть его в воду, как я завопил, оглашая своими криками уснувшую реку:
-НЕТ! ЭТОТ ДРЯННОЙ ПЕСОК НИКОГДА НЕ НАУЧИТСЯ ПЛАВАТЬ! ЗАПОМНИ! НИКОГДА!!!
-Ты что-что сказал?! – переспросил мой хронический собеседник, удивленно хлопая глазами и вынимая из ушей свои указательные пальцы, - Мне послышалось слово “никогда”? Или я чего-то недослышал?
-Да, - тихо повторил я, - Песок ВСЕГДА тяжелее воды…И он НИКОГДА не научится плавать! Даже если тебе кажется, что это не так!
Хронос выглядел не столько удрученным, сколько убитым наповал. Он откинулся на спину, закрыл глаза, потом снова сел, и, пересыпая песок между своими длинными пальцами, чуть не плача, заметил:
-Надо же…А я-то думал – это он несознательный просто…учиться не хочет…Чтоб уплыть из этой чертовой пустыни по Нилу…к морю эмигрировать…где климат не такой сухой, и где всем песчинкам хорошо в водичке плескаться! А он просто не может, оказывается!
-Ничего! – я попытался утешить Хроноса, как мог, - Ничего! Песку и здесь неплохо на солнышке загорать! Вот смотри, какой он загорелый, желтый весь стал от Солнца!
-Ты думаешь, я зря его плавать учил? А он на самом деле не хотел? Потому что ему и здесь нравится? - с робкой надеждой спросил меня Хронос.
-Абсолютно точно! – похвалил я догадливого Бога, - Конечно, ему здесь лучше! Так что уж в следующий раз потрудись, спроси:”Песок, ты плавать хочешь?!”  - прежде, чем его к морю вывозить или в Нил горстями бросать!
-Да…может, он просто воды боится? – предположил Хронос, и я сразу догадался, что Божественный никаких выводов для себя из нашей беседы не сделал. (Впрочем, я сильно удивлюсь, если узнаю, что какие бы то ни было выводы из всего вышесказанного удалось сделать лично Вам.)
***
Заумные разговоры о песке давно уже мне надоели, поэтому я, запутавшись окончательно, вежливо предложил Хроносу:
-А ну, вставайте! Сейчас мы идем к Зевсу!
-Но мне здесь удобнее за Временем следить! Посмотрите, как Оно течет!  - отказалось Божество.
-Это неважно – где удобнее Вам! Будете следить за Временем там, где это удобнее всем! Понятно?! – доходчиво объяснил я непонятливому Хроносу.
-Да вы знаете, ЧТО такое Олимп? Да вы знаете, КТО такой Зевс на самом деле? – вдруг набросился на меня Хронос. Ноздри его древнегреческого носа яростно раздувались, а светло-серые глаза сверкали гневным огнем божественного возмущения, - Подлинно прекрасная наружность Зевса – только видимость, поданная с позиций эстетического вкуса старой девственницы, дуры и синего чулка! – орал Хронос.
-Что вы хотите этим сказать, о, Божественный?  - почтительно спросил Отара у Бога, незаметно толкая меня локтем под ребро.
-Только то, что сказал! Вам когда-нибудь случалось попасть в грозу? Если да, то вы знаете, ЧТО такое Зевс на самом деле! – немного успокаиваясь и благосклонно глядя на Отару, объяснил нам Хронос.
-Теория электричества, засунутая в свиной пятачок! Двести двадцать вольт, две дырочки и никакого божественного смысла! – услужливо поддержал я Хроноса.
-Хотя как ударит – ого-го! В розетку палец не клади – убьет! – со знанием дела добавил Отара.
-Ладно, пошли! – сказал вдруг Хронос, поднимаясь с песка.
-Ты вернешься на Олимп? – обрадовался я.
-Спать пошли, да и ужинать пора! – жестоко разочаровал и тут же подал мне скромную пищеварительную надежду Бог Времени.
И мы пошли.
***
После сытного ужина, приготовленного для нас Фатимой, мы снова выбрались из лачуги. (Спать там было невозможно: москиты, мухи и громкий храп сомлевшего Отары сделали эту конуру совершенно непригодной для спанья.)
И мы с Хроносом пошли спать под пальмы.
Ночь в пустыне гораздо приятнее, чем день. Теперь я могу сказать вам об этом, как опытный специалист. Безжалостное солнце, этот белый палящий монстр, которого я так любил в своем тихом подмосковном городке, наконец-то убрался за горизонт. Единственные ласковые слова, которые мне хотелось сказать ему в этот день на прощание, были: “ну, и проваливай!!!!”
И солнце, нехотя меня послушавшись, свалило за песчаный, оживляемый лишь далекими неверными миражами, горизонт. И сразу наступила ночь. Крупные, с горох, звезды смотрели с темно-синего небосвода строго вниз. Они так на меня пялились, что я даже почувствовал себя неловко. В отличие от Хроноса, моего несносного пустынного друга, который, свалившись на песок, тут же захрапел. Но так просто от меня отделаться у Хроноса не получилось, потому что мне было нестерпимо скучно мучаться от бессонницы в одиночестве. Мне была нужна компания. Так что я растолкал своего спящего собеседника и потребовал у него вечернюю сказку. Для вида отнекиваясь и притворно сладко зевая, Хронос наконец-то согласился удовлетворить мою просьбу и побыть ради меня Степашкой, Хрюшей, Каркушей и тетей Валей хотя бы полчасика.

Глава двадцать вторая.               
Сказка на ночь.

-В не такие уж далекие времена…. – задумчиво зевая, начал Хронос, - заболел Бог Зевс прихватизацией…Сам заболел, и Котовраса заразил! И болели они вдвоем скоротечной и страшно опасной формой этой жуткой наследственной болезни….Потому что передается эта самая прихватизация по наследству, наряду с дворцами, замками и гаремами наложниц…И решил как-то раз Котоврас прихватизацию простым древнегрекам передать…Божественным, безгрешным путем…Через общие идеи и разрешение прихватизировать все, что плохо лежит…А остальных богов, полубогов и прочих героев Котоврас учить прихватизации не стал…Потому что они и сами все это давно умели…Боги все-таки! К тому же, они этой самой прихватизацией сами давно уже страдали… Каждый в своем дворце!
-Наверное, эта жуткая прихватизация передается вместе с дворцами! – догадался я.
-Не иначе!  - согласился Хронос и продолжил свой сказ, – И спустился Котоврас с неба на землю…И собрал он всех молодых греков…и научил их прихватизации, заразив своими прихватными идеями…И научились молодые греки прихватизировать все, что плохо лежит…И стали называть себя новыми древнегреками…И так с тех пор звали всех, кто болел идеями прихватизации… А старых древнегреков и детей Котоврас прихватизации учить не стал! Пощадил! Потому что детям такое знать рано, а старикам прихватизация ни к чему, потому что из них и так песок сыпется! Так что старым грекам было совсем не до прихватизации! За своим песком бы уследить!
Сказав это, Хронос ненадолго умолк, но потом молчание несколько затянулось…а потом оно затянулось еще сильнее…и продолжалось бы и дальше, если б не было в тот момент нарушено громким и раскатистым храпом тети Вали…ой, извините, какой тети Вали, Хроноса, конечно же! Но на этот раз растолкать Божественного Рассказчика мне не удалось.
***
Поутру Хронос был в мечтательном настроении. Испив на завтрак верблюжьего кумысу, принесенного Фатимой, он признался мне:
-Совсем ностальгия замучила…а верблюжий кумыс - надоел!
Заслышав эти слова, Фатима подхватила сосуд с кумысом на плечо, и с поклоном удалилась. Но поскольку Фатима кланялась из положения “с кумысом на плече”, то Хронос тут же получил порцию уже поднадоевшего кумыса прямо за шиворот. Брезгливо стряхивая с одежды верблюжий кефир, Хронос заявил мне:
-Не могу здесь больше! Фатима надоела – хуже кумыса!
Услышав последние слова Божественного, Фатима еще раз поклонилась и окончательно ушла. После второго поклона Фатимы я тоже вытряхивал из-за шиворота ошметки верблюжьей сыворотки.
-А на Олимпе вишни сейчас цветут! И миндаль! Медуза Горгона по вас соскучилась… - заманчиво намекнул я Хроносу.
-Медуза – отличная баба! – радостно отозвался Хронос, - И она никогда, никогда не кланяется с кумысом на плече! Потому что вообще никому никогда не кланяется….ни с кумысом, ни без кумыса… - размечтался Божественный.
-Перекуем мечи на ядерные боеголовки! Сменим Фатиму Медузой Горгоной! – поддержал я Хроноса.
-Конечно, сменим! – согласился Божественный Бабник, - Тем более, что Фатима свое получила…как и хотела!
-Что – получила?! – ошарашенно уточнил я.
-Она думала, от меня полубога можно завести, если я бог… - пространно объяснил Хронос, - Но лично я не уверен…
(В чем не был уверен Хронос, я на всякий случай выяснять не стал.)
***
Разбудив сонного Отару, мы напоили его кумысом и попытались взгромоздить на страуса. Впрочем, мы бы не стали этого сделать, если бы страус сам не напросился. (А вот нечего стоять у всех на виду, уткнув голову в песок!)
-Страус – очень смелая птица! – сказал мне Отара, указывая на торчащий из песка страусиный огузок.
-Это еще почему? – удивился я, разглядывая задницу перепуганной птицы.
-А вот ты бы осмелился встречать своего врага с голым задом и закрытыми глазами?! – с некоторым ехидством уточнил Вано.
-Никогда! Я лучше лицом к лицу и с турецкой саблей наголо! – признался я. (Господи, как хорошо, что у меня нет врагов!)
-Вот видишь! Ты так не можешь – а страус может! И безоружный, и с голой попой!  - упрекнул меня Отара.
-Да, действительно…Страус – это звучит гордо! – поддержал я Отару, - Спорим, ты на него не влезешь? – поддразнил я моего приятеля.
-Толик, я не хочу с тобой спорить…Я даже не хочу произносить этого слова в твой адрес…Потому что мне еще дорога морда моего лица в ее нетронутом состоянии, - боязливо признался Вано, подходя поближе к страусу, - Если ты хочешь, я влезу на этого страуса…или постараюсь влезть…
Общими с Хроносом усилиями мы усадили Вано на страуса. Птица, оседланная Отарой, в считанные секунды скрылась в пыльной дымке песков на горизонте, быстро-быстро перебирая лапами. (По всему было видно, что страус очень старается убежать от Отары, восседающего у него на закорках.) Мы с Хроносом, дружно вздохнув и отерев пот со лба, пустились по следу страуса пешком. (Второго страуса, хотя бы одного на двоих, у нас не было.)
***
Мои кроссовки утопали в горячем песке. Я плелся вслед за Хроносом, размышляя про себя, что система защиты “голову в песок” хороша лишь в случае колобка.
-Я ничего не понимаю в этой жизни! Наверное, я безнадежно устарел! – жаловался мне Хронос, увязая по щиколотку в горячем песке. Через полчаса ходьбы его стариковское ворчание мне, наконец, надоело, и я попросил Божественного:
-Прекратите брюзжать, пожалуйста! Уже все уши своим ворчанием мне заложили! Вы еще молодой совсем! Вам, наверное, и сорока-то нет!
-До сорока веков я не доживу! – тут же нашел новую тему для недовольства Хронос, - Мне, знаете ли, уже тридцать пять! Солидный возраст! А вы говорите, я молодой!
-А мне тридцать четыре! И я только жить начинаю!– жизнерадостно похвастался я Хроносу.
-А когда заканчивать планируете?  - вдруг спросило Божество.
-Чего  - “заканчивать”?! – не понял я.
-Жить заканчивать! – пояснил Хронос.
-А таких глупостей я вообще не планирую! Я никогда дальше двух недель вперед не заглядывал еще! – объяснил я Богу Времени.
-Ничего…еще и не туда заглянете… - загадочно пригрозил мне Божественный.
Тут мне окончательно надоел брюзгливый Хронос, и я замолк, стараясь не отставать от своего попутчика. Изредка я украдкой рассматривал Бога Времени, и не находил в его облике ни единой причины, по которой Хронос мог бы считать себя старым. На мой взгляд, Хронос выглядел даже моложе меня. В его густых кудрях я не заметил ни единого намека на седину или лысину, борода напоминала шерсть только что народившегося каракуля, лицо было равномерно загорелым, красивого бронзового оттенка, ноздри точеного древнегреческого носа раздувались, когда Хронос нюхал густой и жаркий воздух пустыни, старательно определяя, откуда пахнет Олимпом и Богами. Хотя я сам, глядя на голую, выжженную солнцем местность, никогда бы не сказал, что Олимп с его плодородием, винными реками и разжиревшими философами, вообще существует. По крайней мере, в пустыне, окружающей Олимп со всех сторон, никакого божественного присутствия заметно не было…Или же боги стянули к себе все травы и цветы, всю прелесть этого мира, и купались теперь в роскоши, оставляя вокруг себя выжженную солнцем пустыню и голые, равнодушные к жестоким сухим ветрам, камни? Я не знаю! Неизвестно мне было также, по чьей вине умирала засыпанная непроходимыми зыбучими песками  земля, пока боги веселились, и, возможно, даже бесились с жиру на Олимпе…
-Ты о чем задумался? – прервал мои размышления Хронос, ткнув локтем мне в ребра и небрежно осмотрев меня с головы до ног своими ледяными, прозрачными бело-голубыми глазами, - Лучше расскажи мне сказку о своей земле, о, иностранный зарубежный секретарь! Какие порядки водятся в ваших землях? Считаете ли вы Время?
-А? Что? – не сразу сообразил я, но потом все же удовлетворил интерес Хроноса, неуверенно заметив, - Да…у нас все так же, как у вас…все по-прежнему…
Вспомнив, какую познавательную историю рассказал мне вчера Хронос, я тоже решил не ударить в грязь лицом, как это сделал на глазах у всех гордый Страус. Напившись воды из призрачного фонтана-миража, я присел отдохнуть в тени призрачной пальмы, и начал свою, суперсовременную, сказку:
-Однажды, чтобы проникнуть в будущее, люди совершили убийство…
-Неужели?! – удивленно перебил меня Хронос, запихивая себе в рот призрачный персик, - Ради такого пустяка – убийство?! Кого же они…
-Такое ПРОНИКНОВЕНИЕ не казалось им пустяком! – пояснил я Богу Времени, - И они убили всех, кого считали пережитком прошлого….Кого считали недостойным жить в светлом будущем, а также тех, кто им мешал попасть туда!
-Какой ужас! – охнул Хронос, хватаясь за сердце.
Испугав так моего Божественного Спутника, я тут же сделал неумолимый вывод из всего собою сказанного:
-Поэтому Вам надо руководить Временем! Во имя людей!
-Во имя людей я готов умереть! – героически заявил Хронос, забывая о своем Божественном бессмертии.
-Нет! Во имя людей Вам надо жить! – объяснил я Богу.
-Ну, это уж слишком большая жертва… - засомневался Божественный, - Не знаю, готов ли я? А вот что ВЫ делаете во имя людей? – поинтересовалось Божество.
-Во имя людей я чиню унитазы! И раковины ставлю! И трубы меняю!  - объяснил я Хроносу свое земное предназначение.
-Значит, Вы тоже живете во имя людей?! – обрадовался Бог.
-Нет! – решительно отказался я, - Живу я во имя себя! А за починку сантехники мне деньги платят! Только не говорите Отаре, что я проболтался! – предупредил я Хроноса.
-Про деньги? – понимающе поинтересовался Хронос, - Никому не говорить, что Вы берете с людей за свой труд деньги?
-Да нет! – фыркнув, пояснил я, - Вообще никому не говорите, что я - сантехник! Мой босс, видите ли, ошибочно принимает меня за своего ученого секретаря!
-Я бы почел за честь, если б мой ученый секретарь умел чинить эту…как Вы сказали? Сантехнику! – с уважением протянул Хронос.
-А вот об этом Вы можете моему боссу ненавязчиво намекнуть! Дескать, повезло тебе с секретарем, парень! – посоветовал я Хроносу.
-Переходи лучше работать ко мне!  - предложил мне в ответ Божественный, - Вместе будем параллели времени возвращать на круги своя!
-Нет, спасибо! – вежливо ответил я Хроносу, - Я ведь только трубы устанавливать умею! А с Временем у меня плоховато, вот и часов даже нет наручных!
-И у меня их нет! – признался Хронос, - Да солнечные часы и не могут быть наручными! Тебя обманули…Песочные часы в руках носить – это еще куда ни шло! Но вот солнечные – не представляю!
***
Так, раскрашивая свое свободное время в пути пустяковыми разговорами, мы незаметно дошли до цели нашего путешествия. Отара уже давно, судя по всему, прибыл к пункту нашего назначения и теперь прогуливал своего верхового страуса по берегам Хурона, сразу за Олимпийской Горой уходящего глубоко под землю.
Один нетактичный вопрос давно мучал меня в отношении Хроноса. Раньше спрашивать об этом было неудобно – мы ведь не были знакомы достаточно хорошо для таких сугубо личных, почти интимных, вопросов. И только теперь, в самом конце нашего длинного пути, я решился его задать:
-Хронос, ты – бог? И вправду бог? Самый настоящий бог?
Мы с Хроносом и Вано стояли у подножия Олимпа. Хронос время от времени подпрыгивал, срывая с вишневого дерева очередную ягодку, и жадно запихивал ее в рот. Алый вишневый сок тек по кудрявой черной бороде Хроноса, и капал на его голую пушистую грудь. Но Хронос на такие мелочи не обращал ни малейшего внимания.
-Бог? – рассеянно переспросил меня Хронос, - Богом меня назвали греки…но я не обижаюсь…Ведь я всего лишь Свидетель! Одного из Великих и Бессмертных чудес Вселенной – Реки Времени! Видишь эту вишневую косточку? Сейчас я брошу ее в поток, и река унесет ее вниз, к водопаду… Так и везде! Наш мир, он ведь также – несется куда-то в потоке времени, и никто не знает, где этому конец…Главное, чтобы жило Время! Чтобы Оно не умирало!
 -Оно не умрет! – успокоил я Хроноса, - Оно слишком неуловимо, и никто не причинит Ему вреда!
-Я верю в это! – твердо сказал нам с Отарой Бог Времени, - И всегда буду верить! Потому что вся наша жизнь – это Время! Отмеренное маленькими кусочками и проведенное так, кто как сумел!
-Ну ладно, Хронос! Мы пойдем! – попрощался я с Божеством, подталкивая его к крутому Олимпийскому подъему, - Желаю удачного рабочего дня и…хорошо провести время!
-Тебе того же самого! – эхом откликнулся Бог Времени, Хронос, - Чтоб твое Время привело тебя туда, куда ты захочешь! Пока!
***
И Хронос полез вверх, к Олимпийским вершинам, туда, где спорили о божественном смысле своего безвременного существования Древние Философы Современности. Как только Бог Времени скрылся в розовых цветущих зарослях дикого миндаля, все небо вокруг затянула серая хмарь, и только над сверкающим весенними красками Божественным Олимпом по-прежнему светило ласковое солнце, ворковали белоснежные толстые голуби и струился дивный аромат божественного нектара. Вскоре принялся накрапывать дождик, и мы с Отарой заспешили вниз, к еле виднеющимся с горных круч крестьянским халабудам.
Всю ночь на море бушевал шторм, в небесах грохотал гром, а длинные белые молнии, словно гигантские трезубцы, то и дело пронзали стаи темно-серых туч, клубившихся у вершин Горы Богов. В полночь, когда разбушевавшиеся стихии пролились на землю потоками ледяного ливня, я начал опасаться за своего Божественного друга - Хроноса и за тот нерадушный прием, который оказывал Верховный Громодержец и Молниеносец Зевс своему бывшему временному министру.
Впрочем, мои страхи за судьбу Бога Времени не оправдались, поскольку на следующее утро я встретил живого и невридимого Хроноса неподалеку от Горгониной рощицы. (Видимо, древние философы не смогли привлечь к себе Хроноса так, как это сделала Медуза Горгона.)
-Отличная баба, эта Медуза! – похвастался мне Хронос вместо приветствия, - Я ведь, знаешь, первый раз пришел к ней с целью самоубийства! Сразу после Божественного совещания у Зевса! Забыл как-то, что я бессмертный на самом деле….У нас с Медузочкой и сынок есть! Что скрывать – залетела она от меня как-то… Мы его Змеем Горгонычем назвали…
-Трехголовый?! – сочувственно спросил я.
-Пяти! – гордо ответил счастливый папаша.
Мы с Отарой и Хроносом сидели на берегу горного ручейка. Примостившись на камне и болтая в студеной воде босыми ногами, Хронос вдруг сообщил мне:
-А ты ведь меня все равно не заставишь жить здесь!
-Как это – не заставлю!!! – немедленно зверея, прорычал я в ответ, - ЕЩЕ КАК ЗАСТАВЛЮ!!! Здесь сидеть, я сказал! В ногах у Зевса! Под троном! Понял?!
-Да не кипятись ты по пустякам! – небрежно посоветовал мне Хронос, - А то выкипишь весь! Я ведь на свою первую официальную выездную сессию выезжаю! Снова к Нилу! Прямо сейчас!
-Да кто тебя отпустит?! – возмутился я, - Ты хоть можешь себе представить, какие катаклизмы нам в будущем грозят из-за твоих капризов?! Не дай Зевс, теория и практика Божественных импичментов через рубежи Времени просочится! Ведь тогда каждый дурак, которому больше всех надо, заниматься этим сможет! А знаешь, сколько можно придумать идиотских поводов к импичменту?!
-Знаю! – отозвался Хронос, - 1001! У нас даже такая сказка есть, фантастическая… ”Тысяча и одна ночь перед импичментом, или Шехерезада обвиняет!” Кстати – насчет того, кто меня к Нилу отпустит… - посерьезнев, добавил Божественный, - Так вот, меня Зевс только что отпустил, с целью крокодилов по осени считать…Временная командировка! – похвастался Бог Времени, - А ты, наверное, знаешь, что нет ничего более постоянного, чем ВРЕМЕННОЕ… Потому что только Время бессмертно в этом мире…А значит, только оно отличается завидным постоянством, - объяснил Хронос и вскользь добавил, - Ну все…я пошел…пока!
-Нет, стой! Я тебя провожу! – тоже вскакивая на ноги, спохватился я.
-Это еще зачем? – не понял Хронос.
-Я хотел тебе объяснить по дороге, как надо правильно считать крокодилов! – на ходу придумал я.
-Меня Зевс и так уже подробно инструктировал! – похвалился Хронос, - Залезаешь в реку, где крокодилов побольше, и командуешь крокодилам: “Стройся! На первый- второй – рассчитайсь!” А там уж как повезет…В смысле, сколько успеешь, столько крокодилов и насчитаешь!
-Дурак! – ласково объяснил я Хроносу, - Зевс-то тебя надул! Крокодилов считают, сидя на берегу! Проплывает мимо по реке аллигатор – загибаешь палец… Еще плывет – второй загибаешь…А когда пальцы на руках заканчиваются, на ногах начинаешь загибать! А когда и на ногах пальцы заканчиваются, зовешь Фатиму и загибаешь все пальцы на ней…Сидя на берегу! Чем дальше от берега, тем лучше, я хотел сказать…Понял?!
-А зачем тогда Зевс меня неправильно инструктировал?! Он хотел, чтобы я крокодилов неправильно сосчитал? – сложив губы трубочкой и хлопая голубыми невинными глазами, жалобно спросил Хронос.
-Он хотел тебя на сообразительность проверить! – объяснил я Хроносу коварные намерения Зевса, - Это игра такая! Послушай Зевса – и сделай наоборот! Кто Зевса перехитрит – тот молодец! Хочешь быть молодцом?
-Очень хочу! – облизнувшись, честно признался Хронос.
-Тогда больше слушай Зевса, а делай все наоборот! – посоветовал я Хроносу.
-Толик, а как такая игра называется? – с сомнением в голосе поинтересовался Бог Времени.
-Соображай – а то проиграешь! – не моргнув глазом, соврал я.
-Мне нравится! – застенчиво заметил Хронос., - На кошки-мышки похоже…И вокруг себя смотреть надо, и соображать быстро, и смыться вовремя…Скажи, а кто такую игру придумал?
-Да в эти кошки-мышки весь Олимп давно играет! Один только ты у них неохваченный остался! – упрекнул я Бога.
-Это потому, что я такой рассеянный, - оправдывался Хронос, - Все время за Временем слежу, а что вокруг – не замечаю…
-Ты вообще растяпа! – с удовольствием раскритиковал я своего Божественного Приятеля, - Чтоб Богом быть и на Олимпе жить, мало Время уметь вести! Параллели Времени в спирали закручивать! Надо еще и в игры уметь играть! А то какой же ты Бог, верховный людской руководитель, если даже обхитрить никого не можешь! Скажите, пожалуйста, какой цаца нашелся....Все могут Зевса обхитрить, а он, видите ли, не может...
-Да, я это заметил, когда со Временем в шашки играл…Оно меня все время обманывало! – пожаловался Бог, - Только я у Него партию выиграл – так сразу же оказалось, что мы в поддавки играли! Так что я продул вчистую! Представляешь, коварное какое, это Время? – рассмеялся Хронос.
-Так у тебя уже опыт есть! – обрадовался я, - В сфере мухлежа и надувательства! Лучше за Временем присматривай – Оно тебя еще и не такому научит!
-Хорошо! Я постараюсь! – серьезно пообещал Хронос.    

Глава двадцать третья, она же последняя.
Домой!

А на следующий день мы снова сидели в древней приемной государственного судьи Соломона Соловеевича Древнегрецкого. Не сговариваясь, мы с Отарой скромно утаили от Древнегрецкого происшествие с Джином, который по нелепой случайности и вине Алладина был выпущен на волю. Соломон Соловеевич, как и всегда, был снова обеспокоен судьбой своих бутылочных и бочечных заключенцев. Как только мы вошли в кабинет Соломона, судья тут же принялся рассказывать Отаре:
-И вот прихожу я вчера проверить, готово ли пиво в моей лучшей дубовой бочке…Открываю бочку с пивом – а в ней никакого пива уже и нет! Один Диоген на дне сидит и на меня пялится…Отойди, говорит, от Солнца, и пива еще принеси…Совсем этот Диоген до белых зайчиков упился…Ну, где я ему Солнце в подвале достану? Так что, теперь у меня вместо пива Диоген в бочке сидит… Думает, я ему еще пива налью…И ведь налью! У меня хорошие бочки – на вес золота! Неприятный тип Диоген! – жаловался Древнегрецкий, - И то ему – не то, и это ему – не это! И в подвале у меня – солнца мало! И пиво мое – плохо сварено! Однако бочку выпил всю!
***
Довольно скоро мне надоели жалобы господина Соломона, а тут еще Отара принялся рассказывать Древнегрецкому про Симпозиум. Слушать по второму разу историю своих собственных похождений мне не хотелось, поэтому я вышел в коридор, и присел на кучу грязных мешков рядом с каким-то обросшим типом в домотканых штанах и рваной рубахе. Увидев меня, мужичонка почему-то обрадовался, подсел ко мне поближе, взял меня за шиворот (чтобы привлечь мое внимание к своей персоне), и принялся объяснять:
-И все-таки она вертится! – уверял собеседник, - И тоже самое я скажу им завтра, стоя на костре!
-Я тоже знаю, что она вертится! – поддержал его я, - Но никому об этом не скажу! Пусть это будет наша с ней маленькая, интимная тайна…Она – вертихвостка, я об этом знаю, и никому не обидно! Пускай себе все думают, что она плоская, как блин, и вертеться волчком прямо на глазах у Солнца и Луны не может никак! Вы о ее репутации подумали?
-Нечего скрывать научные факты! Их надо обнажать прямо у всех на глазах! – не сдавался мужик, покрепче ухватившись за мой пододеяльник.   
-Обнажать…у всех на глазах?! – строго спросил я у мужика в драной рубахе и шутовском колпаке набекрень, - Обнажать правду у всех на глазах?! Нет, за это никто не похвалит! – решительно возразил я, выдирая из рук у мужичонки свой пододеяльник, - А вот посадить могут!
-Вы думаете, это не совсем прилично? – засомневался мужик, стянул с головы колпак и поскреб пятерней давно не мытую сальную голову.
-Более, чем неприлично! – уверил его я, - Вы и не представляете себе, какой это удар для общественности, когда вы публично обнажаете…факты…пусть даже и научные…А о детях вы подумали? Перед ними вы тоже собираетесь… обнажать?
-Нет, что вы! – успокоил меня собеседник, - Дети пусть по-прежнему учат, что Земля катается на слонах, слоны стоят на китах, а те вообще постоянно купаются в Мировом Океане! Не нужно забивать детям голову! Это же сугубо научный вопрос!
-Вот и не смешивайте чистую науку с политикой! – посоветовал я, - Она пусть вертится, они пусть ничего об этом не знают, и все спят спокойно! Им еще наших прадедов и прабабок рожать и воспитывать! – сурово напомнил я о демографическом факторе мужику в колпаке.
-Возможно, вы и правы…Но вы точно не хотите пойти со мной завтра и твердо заявить, что она круглая и вертится? И умереть за это, если понадобится? – с надеждой в голосе спросил меня смелый ученый.
-Нет! Точно не хочу! – твердо заявил я, - Я вообще умирать не хочу! Даже если она квадратная и катается, как кубик! Это ее личные проблемы, в конце концов!
-А вот об этом, вьюноша, я могу с вами поспорить! – внезапно оживился передовой средневековый специалист, - Так вы утверждаете, что Земля – квадратная?
-Ничего я не утверждаю! – в сердцах заявил я. (Умирать за идеи, с грехом пополам изученные мною в третьем классе начальной школы, я не собирался.)
Тут к нам подошел Отара. Он поздоровался с Колпаком, утешил его, что Луна, оказывается, тоже круглая, но, в отличие от Земли, не вертится. Так что жить на Земле в этом отношении гораздо интереснее – все время приходится вертеться, и так – всю свою жизнь…
Попрощавшись с Соломоном и с Отчаянно-Смелым-Специалистом, мы вышли из Дверей Соломоновых. И тут же зазвонили сотовые телефоны, закраснели на полу мягкие ковровые дорожки, забегали вокруг работники мэрии с деловыми выражениями разжиревших рож…Мы снова были дома!
 
Вместо эпилога.

Войдя в калитку, я не узнал нашего старого деревянного домика. Ветхое крыльцо, дававшее повод для надежд, что на нем когда-то восседала сама Самодержавная Императрица Екатерина Ш, было теперь украшено огромной черной железной дверью и обито веселенькой пластиковой вагонкой.
Я стоял на пороге и читал вывеску: “Осторожно! Дверь открывается внезапно!”, когда внезапно открывшаяся дверь неожиданно ударила меня по кумполу.
-Толик! – радостно завопила Лиза, а я лежал на мокрой траве под крыльцом и не мог прийти в себя от счастья и острой боли в спине.
-Это ты себя имела в виду, когда написала про дверь? Которая “внезапно”? – поинтересовался я, после того как Лиза помогла мне подняться с розового куста, куда я имел неосторожность приземлиться.
 -Себя! – радостно подтвердила Лиза, - А кого же еще? Только это не я вывеску написала, а Сырояйцев, после того, как я его дверью в нокаут под крыльцо отправила! Так он сразу, как очухался, эту самую вывеску нам презентовал!  - жизнерадостно объяснила мне Лизочка, - Это еще что! – продолжала хвастаться достижениями  Лизавета, - Это еще что! Ведь эта вывеска неоновая, знаешь, как в темноте светится!!!
-Фу… - с облегчением вздохнул я, - А я было подумал  - ты ресторан переименовала! Знаешь, Лиза, можешь делать все, что твоей душе угодно, – но назвать наш ресторан “Осторожно, дверь открывается внезапно!” я не позволю…
***
Во время нашего первого домашнего обеда Лизочка тоже чуть не упала, но, в отличие от меня, не с крыльца, а в обморок. Однако ни я, ни Вано тут были совершенно не виноваты. Всему виною была наша невоспитанная морская свинка, которая совершенно не умела вести себя за столом, и не признавала никаких правил этикета…   
…Лиза накрывала на стол, а мы с Отарой переодевались в чистое, когда я услышал дикий вопль в столовой. Прибежав на крик, мы увидели Лизочку верхом на серванте. А на столе, посреди столовых приборов, сидела невозмутимая Чуня Отаровна, и не торопясь воровала из вазочки печенье.
Так в нашем доме завелась первая древнегреческая мышь. Надо вам заметить, что до ее появления никаких мышей у нас в доме не водилось. Ни русских, ни древнегреческих. Тараканы – были, муравьи – были, моль – была. А мышей не было. И вот теперь мы с Отарой, решив раз и навсегда устранить эту позорную нехватку мышей в нашем доме, привезли одну на развод и тем самым пополнили свою маленькую домашнюю коллекцию живности.
Лизочка тоже очень любила Чуню, хотя и боялась ее. Когда шустрая Чуня, заглянув на кухню, случайно падала в пустую кастрюлю и закрывала за собой крышку, Лизочка обычно громко визжала и вообще была очень недовольна. Поэтому, учитывая любовь Чуни к кастрюлькам с крышками, мы купили ей клетку с кормушкой. К сожалению, Чуня часто чувствовала в себе вокальные способности, которых на самом деле не было. Почувствовав в очередной раз свое особое, мышиное вдохновение, Чуня начинала громко, в полный мышиный голос, петь. Со стороны это выглядело так – “Уиппп!” “Уиппп!” “Уиппп!”. Напрасно мы с Лизочкой надеялись, что после своего первого хита Чуня перейдет к распеванию других, более мелодичных, звуков. Слава богу, что вскоре Лизочке пришло в голову, что певицу можно отвлечь и заинтересовать маленьким кусочком огурца. Получив огурец, Чуня считала свой очередной сольный концерт удачно завершенным, и приступала к огуречному фуршету. Со временем, изучив вкусы певицы, мы стали бросать ей также помидоры, подгнившие яблоки, и арбузные корки.    
***
Вернувшись домой, я в первую же неделю зашел в маленькую местную церквушку. С распятия на меня всепрощающе и грустно смотрел Христос. А Громодержца и Молниеносца нигде поблизости не было.
-Значит, все же импичмент… – с облегчением вздохнул я.
Придя домой, я включил электрочайник, телевизор и компьютер. И сделал все это очень зря, потому что как раз в этот самый момент Лизочка гладила мои рубашки. “БАХ!!!” – и мощный хлопок, а за ним темнота и тишина во всем доме сразу напомнили мне, что молниеносец шутить не любит, пусть даже заключенный в электрическую розетку и всеми позабытый. Вкрутив новые пробки, мы с Лизочкой обнаружили, что в доме перегорели все лампочки до единой. Хорошо хоть, телевизор остался цел!
И поэтому мы просидели весь вечер перед телевизором, составив компанию обрадованному Отаре. А на следующий день я побежал в хозяйственный магазин за лампочками. Пока я бегал, Лизочка обнаружила на антресолях нетронутые запасы в количестве двадцати штук новых лампочек, и в тот же день бывший громодержец и тиран, а ныне скромный электросчетчик, был снова подключен к делу служения всему человечеству в лице нас с Лизочкой и Отары. И больше молниеносец не бастовал.