Автор выражает искреннюю признательность всем,
кто принимал участие в работе над этой книгой.
Страна желаний.
(Исповедь жизнерадостного идиота.)
Книга первая.
Бюро добрых услуг.
Вместо эпиграфа.
-Я - Сантехник!!!
-Чем докажешь?!
-Вот смеситель!!!
-Ладно, верю!!!
(Ария Сантехника из оперы «Отелло».
Солирует артист театра-КВН).
Глава первая.
Находясь под впечатлением…
Впечатление первое.
Осенью светает поздно. Поэтому выполнение срочных заявок я откладываю часика на два – в полном соответствии с графиком подъема и спуска солнца. Я всегда работаю в соответствии с этим графиком – и он еще ни разу меня не подводил. Не было, на моей памяти, например, чтобы солнце опоздало на полчаса или не взошло вовсе – по независящим от него, уважительным причинам. И потом предъявило справку с подписями из соответствующих инстанций. Не было такого! Ни разу!
И поэтому я ему верю. Что же касается клиентов, которые упрямо ждут меня ровно в 8.00, 10.00 и 12.00 – так это же их проблемы, дорогих моих и уважаемых заказчиков, их, а не мои. Потому как именно они имеют законное право смотреть на свои золотые, серебряные, пластмассовые и деревянные Ролексы, Победы и Славы, ожидая прихода долгожданного сантехника. А у меня, как всем известно, часов нету. Да и зачем мне они, когда светает и вечереет строго по расписанию?
А с последним ушедшим лучом солнца мой рабочий день неотвратимо для всех моих клиентов уходит в прошлое, и с этим они ничего поделать не могут, хотя и пытаются иногда.
Но безуспешно. Что же касается заявок, то их на сегодня две. (Согласно плановому расписанию на третью неделю октября.) Переворачиваясь на другой бок и уютно сворачиваясь клубочком, я вполусне представляю себе вырванный из тетрадки в клеточку двойной листочек, гордо именуемый плановым расписанием инспекций и текущего ремонта. Таковой листочек, несомненно, уже сегодня украшает железную дверцу несгораемого шкафа, грозы и гордости всего нашего предприятия. Славного и великого, могучего и процветающего, почти хозрасчетного, но без намека на самоокупаемость, домоуправления номер 94.
О, далеко не каждый математик, пусть даже владеющий основами теоретической физики и сдавший в свое время на пять прикладную механику, сумеет получить здесь место сантехника широкого профиля, с правом замены бурно фантанирующего аварийного состояния на вяло-текущий ремонт! (Волнующее чувство собственного достоинства так ударило мне в голову, что я чуть не проснулся окончательно.)
-«Смотри не лопни от гордости», - посоветовал я сам себе. Но все равно хотелось совершить что-нибудь великое и эпохальное, чтобы об этом осталась память в веках и еще недели две судачили бы старушки на лавочках у подъезда. Еще не решив, на каком из необыкновенных подвигов остановиться, я вскочил на ноги, быстро подбежал к телевизору, включил его, и, дрожа от холода, отступил на заданные позиции.
Собственно говоря, выбор великих подвигов был невелик, согласно расписания ремонта и текущих заявок. Намечалась плановая инспекция одного невезучего стояка, уже 3-й год обходящегося без горячей воды. Эта акция была вызвана многочисленными жалобами несчастных и немытых уже три года подряд жильцов. Однако, несмотря на весь трагизм положения, мое посещение носило скорее общественно-просветительский характер и не имело ничего общего с текущим ремонтом как таковым, в силу двух причин, как сказал бы наш главбух.
Первой такой причиной было отсутствие необходимого оборудования для починки. Второй такой причиной было отсутствие денег на его приобретение.
Впрочем, имелась и еще одна причина, но она была ТАКАЯ, что о ней я не решался упоминать вслух, особенно в присутствии наших немытых жильцов. Нет, я не был суеверен, отнюдь, просто побаивался, что мои подопечные могут разорвать меня на мелкие кусочки, когда третья причина предстанет перед ними во всей своей красе. Заключалась она в том (слушайте сюда, говорю шопотом и только для Вас ), что…
…Завод по выпуску желанного, но недоступного оборудования в прошлом году вообще был остановлен как нерентабельный – ну где взять столько заказчиков, да по нашим-то временам?
Я всесторонне проанализировал все перспективы и все последствия очередного визита к немытым жильцам, и понял, что никакой героической подоплеки и славы в веках лично мне их посещение не принесет. Снова обратив свой мысленный взор к основополагающему документу под названием “плановое расписание текущего ремонта”, я вспомнил и о второй заявке, гораздо более многообещающей и даже где-то призывной в своей деловой лаконичности:
Агентство “Контакт”.
Непроходимость ванной комнаты
и сантехнического узла.
С одной стороны, агентство занимало подведомственное помещение – на это недвусмысленно указывал адрес. С другой стороны, под “агентством” подразумевалась явно коммерческая фирма – пусть мелкая, но раз деньги на аренду офиса есть, то и на ремонт сантехники, разумеется, найдутся. А это значит, к ним стоит идти!
Ну, вот и все. Сегодняшний сантехнический подвиг был тщательно продуман и теперь ждал только своего (вернее, моего) исполнения. Я с сожалением расстался с теплым гнездом из простыней и одеял, на ходу выключив симпатичную девушку, приветливо мяукавшую о плохой погоде и осложнившейся в связи с этим политической ситуации. В прихожей я заглянул в зеркало, увидел слегка припухшую физиономию с двухдневной небритостью на щеках, как и полагается всякому уважающему себя сантехнику, кивнул себе, любимому, на прощание, и покинул помещение.
Впечатление второе.
Дикторша не врала. Плохая погода в районе подведомственного помещения действительно имела место быть. Селевых потоков и сходов с гор снежных лавин, правда, пока не наблюдалось, но я был уверен, что только из-за досадного отсутствия вышеупомянутых гор на подотчетном нашему домоуправлению участке.
Не сомневайтесь, уж были бы горы – а сход снежных лавин мы с них всегда организуем!
А вот уж грязных-то луж вокруг (как и всегда) было, извините за двусмысленность, хоть пруд пруди. Особую, грозную красоту местному пейзажу придавало средних размеров море посреди проезжей части. Однако, несмотря на, и вопреки, пешеходы и водители невозмутимо занимались своими обычными делами: “восьмерки”, “мерседесы”, “ниссаны” и “запорожцы” не спеша переправлялись вплавь, заставляя грязное море дождевой воды волноваться и выходить из себя…пардон, из берегов. Прохожие с грациозностью цирковых гимнастов маневрировали на узких досочках, заботливо обеспеченных с утра пораньше родным домоуправлением. Занимаясь эквилибристикой и попутно выполняя необходимый комплекс утренних упражнений, они упрямо продолжали делать вид, будто ужасно куда-то торопятся! (Как будто нельзя подойти к утренней зарядке более серьезно и основательно! Безо всякой никому не нужной спешки!)
С удовлетворением отметив славную работу родного трудового коллектива, я пробрался во внутренний дворик, хватаясь за чугунные прутья доисторических кирпичных ворот, материал которых давал почву для подозрений, что эти самые кирпичи были бесстыдно похищены прямо из-под носа зодчих, возводивших Московский Кремль. Но, в общем и целом, древняя конструкция оказалась достаточно жизнеспособной. Она даже выдерживала мой вес, когда в отдельные, наиболее отчаянные моменты мне приходилось повисать на чугунных прутьях, чтобы пропустить проплывающего навстречу пешеплава. (Ой, извините, пешехода.) В эти трудные минуты я более всего чувствовал себя макакой, занимающейся вымогательством у доверчивых и отзывчивых посетителей обезьянника.
(В общем, на улице сегодня показывали не только цирк, но и зоопарк.)
Дворик не встретил меня ничем примечательным, кроме одиноко притулившейся в тупичке будки мороженщика и приземистого, довольно обшарпанного, двухэтажного бревенчатого барака.
Не поверив своим глазам, я покрутил головой в поисках более современного объекта. Потому что сильно сомневался в самом факте существования сантехники в постройке такого вида. И, как выяснилось несколько позже, был совершенно прав. Прижавшись спиной к холодной и скользкой чугунной ограде, я оторопело смотрел на явившееся моему взору чудо архитектуры невзыскательного мастера начала века. Невзыскательное чудо, тоже, казалось, вглядывалось в меня, подслеповато, но все еще кокетливо хлопая форточками маленьких окошек на ветру.
-Па поваду абъявления? Захади, дарагой!
Резко обернувшись и неожиданно оторвавшись от спасительной решетки, я чуть не сел в лужу. Передо мной стоял мужичок цветистой восточной наружности, с лицом гордых, независимых и свободолюбивых жителей гор, – в общем, с лицом кавказской национальности. Седые кудри джигита выбивались из-под лихой пастушьей кубанки, и я невольно посмотрел ему под ноги в поисках пастушьей отары. Ее не было. Зато стойку киоска в глубине двора теперь украшал довольно внушительных размеров плакат, на котором было нацарапано вкривь и вкось, но при этом очень старательно :
“Марожина продана”
-Нэт марожина, дарагой, - с готовностью пояснил потенциальный пастух диких высокогорных баранов, - Вчэра закончился!
-Заявление писали? – официально осведомился я.
-Канешно, писали! – обрадовался мой колоритный собеседник, - Захади, будит тибе абъявление!
Насильно отцепив меня от ворот, гражданин пастух с угрюмой настойчивостью одинокого паука поволок меня к крыльцу. Надо заметить, что я не очень сопротивлялся. Приблизительно также вели себя многие мои клиенты, узрившие у порога своих владений вызванного три месяца назад сантехника.
Заказчик протащил меня по узенькому коридорчику со ступеньками и уступами в самых неожиданных местах, а затем усадил на табуретку у шаткого круглого стола, застеленного потертой и выцветшей клеенкой. Со стола на меня уставилось десятка полтора разнокалиберных телефонов, а мужик сунул мне под нос какую-то бумажонку. На ней значилось:
АГЕНТСТВО “КОНТАКТ”
На работу требуются:
-секретарь-ювелир;
-референт-краснодеревщик;
-машинист-телохранитель;
-преподаватель русского языка и литературы с лицензией;
-социальный работник со знанием русских народных сказок.
В полной оторопи оглядев предложенный список, я вяло открестился:
-Да я не по этому…
-Ага, значит, вы видали другое! – мгновенно сообразил мужичонка, выкладывая передо мной на стол еще более затрепанный листок. Тут зазвонили три из стоявших на столе телефонов, клиент метнулся к ним, а я остался наедине с новым творением, повествующем о деятельности агентства “Контакт”. На этот раз листок гласил:
Бюро добрых услуг “КОНТАКТ”
На постоянную работу приглашаются:
-специалист по связям с международной общественностью (знание древнегреческого дает преимущества);
-референт (длинные ноги и шесть-семь языков приветствуются);
-переводчик с древнешотландского на суахили и обратно через язык народов майя и иврит (участие в ведении переговоров, деловые поездки, координация территориальных споров, с возможностью участия в постройке пирамид);
-учительница русского языка с навыками написания диктантов и одновременной правкой стиля;
-специалист по беспрепятственному проходу куда надо откуда следует…
Список продолжался и дальше, но я не успел вникнуть в это занимательное чтение, поскольку мой случайный собеседник неожиданно ткнул одной из снятых трубок мне в грудь и прошипел:
-Поговори!
Я ошалело глянул на мужика, но тот демонстративно повернулся ко мне спиной, с оживленностью молоденькой секретарши щебеча в две трубки сразу. Тогда я набрался наглости, вдохнул побольше воздуха и тоже сказал своей трубке:
-Алло!
-Это по объявлению! – тут же настойчиво проинформировал меня низкий женский голос, - Вам нужен секретарь-референт, преподаватель русского языка и социальный психолог?
-С навыками написания диктантов и правкой стиля? – поинтересовался я.
-О-О-О, разумеется! – сладко уверил меня голос.
-Тогда перезвоните через два часа! – быстро нашелся я, и, довольный собой, бросил трубку на рычаг.
-Да у вас недюжинные способности для работы с кадрами в современных условиях, молодой человек! – мой заказчик разом оборвал оба разговора, брякнув двумя трубками о телефоны, но потом, спохватившись, добавил:
-Маладэц, дарагой! Давай знакомица!
-Сантехника вызывали? – устало представился я.
-Зачим вызывали? Приглашали! По абъявлению! – в моем собеседнике снова заговорило восточное радушие.
-Уберите акцент, - осторожно посоветовал я, - У вас без него лучше получается…
-Можно и без, - тут же согласился лихой кавказский джигит, и тоже представился:
-Гоги Ванович Отара, главный специалист!
-Очень приятно! - равнодушно соврал я.
-Видите ли, - доверительно продолжал мой новый знакомец, - Неотъемлемым условием гармонии живого существа является единство духа и оболочки! Поэтому, сами понимаете… Иногда такое вырвется… - сокрушенно пояснил товарищ пастух, и в доказательство своей правоты провел руками по бокам своего восточного халата, - Сегодня вот все утро соображаю: не рано ли завозить партию мушмулы на базар по 12.80? И почем ее выставит Гиви? Кстати, Вы не знаете, что такое мушмула? Я бы завез ее, - жалобно пояснил Гоги, - но не знаю, ЧТО и не знаю, КУДА…
-Вы заявление писали? В домоуправление? – строго спросил я у Гоги, прервав его измышления на тему мушмулы, - Вы заявление писали?! У меня еще заказы ждут!
-Писали! – сознался специалист, - И в газету писали, и в домоуправление ходили. И по радио объявление давали!
-В газету – это хорошо, - авторитетно одобрил я, - а вот по радио – зря! О невыполнении заявки по ремонту сантехники в мэрию обычно сигнализируют…
-Да? – живо заинтересовался Гоги Ванович, - Это новая идейка, мы рассмотрим! Если не будет необходимых людей – мы и в мэрию…
-Где ваш засор? – сделав строгое лицо, я довольно грубо оборвал размышления предприимчивого домохозяина.
-Вы специалист по проходу? – не растерявшись, ответил вопросом на вопрос гражданин Отара.
-Да по какому проходу! Промывке! Прочистке! Прокачке! – не выдержав, заорал я.
-И даже так! Признаться, не ожидал от них получить специалиста ТАКОГО КЛАССА! – уважительно покачал головой Ванович, ни капельки не обидевшись на мои вопли или же просто не подав виду:
-Ну, пойдемте…Как вы сказали, вас зовут? Сантехник? Приятное имя…
-Сантехник – должность. Зовут – Толик, - уже ничему не удивляясь, механически поправил я.
-Сантехник Толик, - мечтательно протянул заказчик, - Это официально? – с надеждой уточнил он.
-Вполне, - ехидно заверил я, - Документы показать?
-Нет, почему же, я вам верю, - серьезно ответил Отара, - Просто для вступивших в официальный сан у нас предусмотрены некоторые льготы, - терпеливо пояснил он, уводя меня по узенькой тропинке между раскисших грядок в глубину сада. То, что я увидел в конце этой дорожки, не поддавалось никаким описаниям. Поэтому и рассказывать не буду. Просто скажу, что, как сантехник, уж этого я никак не ожидал…Хотя смутные подозрения все же имелись…
Впечатление третье.
Мы стояли в центре глубокой лужи. Прямо перед нами возвышался миниатюрный скворечник, когда-то покрашенный веселенькой ярко-желтой краской, а теперь облупившийся и понурый. Кроме несуразно больших размеров этого птичьего домика, была здесь и еще одна деталь, явно указывающая на сферу применения вышеозначенного заведения. Однако такая, в общем-то несущественная, мелочь в корне отметала идею существования скворца лошадиных габаритов. На щелястой и покосившейся от времени дверце густой белой краской была намалевана буква “Ж”.
-Что это? – дрожащим голосом робко вопросил я, и тут же получил исчерпывающий ответ, который, тем не менее, сути дела не прояснил:
-Это, - гордо провозгласил мой отчаянный заказчик, сын смелого горного народа и по совместительству продавец мушмулы на базаре, - Первый туалет в нашем городе! Построенный по указу Ее Императорского Величества Екатерины Ш! Когда она приезжала из Москвы с визитом! К графине Неворонцовой-Недашковой! И посреди чиста поля, недоезжая десяти верст до поместья графини, вы понимаете, она захотела… - мой новоиспеченный гид по истории России интимно понизил голос, - Ну, вы понимаете…И вот, приказала построить! И сама первая лично его посетила! А уж потом на этом месте люди стали селиться…Но заведение больше никто никогда не посещал! – закончил свою историческую справку Отара.
-Почему не посещал? – запоздало удивился я.
-Так она не пускает! – поделился своей историко-архивно-сантехнической проблемой товарищ пастух.
-Вы в своем уме? Екатерина умерла триста лет назад! – легкомысленно успокоил я этого восточного специалиста по славному историческому прошлому моей родины.
-А вот Вы сами попробуйте! – с готовностью предложил Гоги Ванович, - Вы же носите славный титул сантехника…да еще к тому же и толика…Такие регалии должны к чему-то обязывать!
Я равнодушно пожал плечами, шагнул к домику, и, поскользнувшись напоследок, судорожно ухватился за круглое отверстие в ветхой дверце древнего сортира. Только благодаря ему я с размаху не сиганул прямо в лужу, окружавшую заведение.
-Это что, глазок? – полюбопытствовал я, оборачиваясь к Гоге, - На хрена в уборной глазки? Да еще так низко? Глазок он на то и глазок, чтоб на уровне глаз…подглядывать удобнее было! - заканчивая мысль, я покрепче схватился за края дырки в двери и потянул на себя…
-Опять тебя нелегкая принесла?! И откуда ты на мою голову взялся, бес черномазый?! Сказано ж тебе – не пущу! Не дело волку поганому в царские-то покои лазать! Ишь, повадился!
Скрипучий старческий голос, послышавшийся мне, был так категоричен, что от неожиданности я отпустил древнюю дверцу и скатился по скользкой грязи обратно в лужу, окружавшую царственный нужник. А дверца так и осталась закрытой.
-Вано…Гоги…Отарович…у тебя там кто-то заперся! – хрипло прояснил я ситуацию для моего невезучего клиента.
-Я слышу! – лаконично и без всякого удивления согласился заказчик.
-Подождем, пока он…она выйдет…А потом посмотрим, что там у тебя могло сломаться…- облегченно вздохнув, предложил я.
-Она не выйдет! – с патетической грустью предрек Отара, - она еще ни разу оттуда не выходила! И никогда не впускала меня внутрь… - трагически закончил клиент.
-Как не выходила?! Да брось ты, - успокоил я его, - не поселилась же она у тебя там!
-Вот именно…поселилась…Но как Вы догадались?! – внезапно удивился Ванович, и вдруг похвалил меня, - Сразу видно специалиста высокого класса!
И тут Вано, Гоги Отарович, кавказский сын своего предприимчивого народа и главный специалист по совместительству, поведал мне, наконец, свою историю. Но, поскольку говорил он с сильным грузинским акцентом, да еще и постоянно жалуясь на неведомых мне конкурентов по продаже мушмулы в лице некоего заразы Гиви, то понял я примерно следующее:
-Вах…Гиви найду – убью, вах! Мои цены сбивать…да за такое убить мало…Джип ему разобью! А тут еще эта старушенция привязалась! Делай, говорит, все свои дела прямо под яблоней, и то польза будет…Деревья уже двадцать лет не удобряли…А я бы и рад под яблоней – летом без проблем было, так ведь холодно сейчас! Какие такие яблони, когда по ночам до минус трех по сообщению гидрометцентра, а на самом деле все минус пятнадцать ветер северный, десять метров! В секунду! В одну причем, не в две! Она что, обалдела – “до ветру”, говорит, ходи? Да до такого ветру пойдешь – на полуостров Ямал занесет, мало не покажется! Ладно, осень – “до ветру” посылает, а зимой она меня куда вышлет?! На Северный Полюс?! Что я ей, медведь арктический – под яблоню до ветру ходить? Она за кого меня принимает?!
-За лицо кавказской национальности, - услужливо подсказал я, сообразив, что последний вопрос, видимо, адресован лично мне.
-А я кто?! – уточнил Вано.
-А вы и есть…это лицо, - пояснил я.
-Нет, я не лицо! - отказался Вано, - Вернее, я не только лицо! Я – еще и ноги, и руки, и живот, и голова, и еще кое-что…Почему это я – лицо?! И потом, может, у меня только лицо такое – кавказской национальности, а руки, ноги и … прочее – даже очень как у всех! Русские, то есть! - в доказательство Вано растопырил пятерню и торжествующе показал ее мне, - Вот, считай!
Пальцев на его руке и вправду оказалось пять. (Совсем, как у русского человека…)
-Но вы же ей в глазок лицо показываете? Когда просите пустить? – догадался я.
-А…надо что-то другое показывать?! – опешил Вано.
-Желательно… - важно подтвердил я, - а то, понимаете, руки-то у вас может, и русские, а вот лицо – явно кавказской национальности…И вообще, когда просишь тебя пропустить – не надо показывать лицо…надо показывать деньги! И тогда на национальность твоего лица никто уже и не взглянет!
-Да что вы… - Вано выглядел ошарашенным, - я бы никогда и не подумал! Какой у вас все-таки опыт! Знаете что…давайте вы первый опробуете…это ваше новое открытие…Ну, что в туалет за деньги… - и Отара ненавязчиво подтолкнул меня к дверце исторического сортира.
На этот раз у меня тоже, вообще-то, возник повод, поощряющий мое продвижение навстречу заведениям такого рода. Поэтому я смело шагнул вперед, и, зажав в кулаке мелочь, снова взялся за древнюю ручку двери, так удачно совмещенную с дверным, опять же, глазком. Но дверь и не подумала поддаваться напору белого человека, только недовольный старческий голос, как вторично показалось мне, прошелестел откуда-то сверху, может быть, с верхушек голых берез, качающихся на ветру:
-Совсем стыд потерял! Вида мужескову, а в женския, да в Государевы покои наладился рваться, аки бес в божий храм…”.
Я немного отступил назад, и решил быть потактичнее, сообразив, что нахрапом и деньгами мы всегда свое возьмем, да только момент пока неподходящий. Ситуация, как мне показалось, благоприятствовала для начала переговорного процесса, когда все взаимные оскорбления уже исчерпаны и можно, наконец, становиться вежливыми и предупредительными в отношении друг друга. Поэтому я, наклонившись к вожделенному глазку, как к окошечку у кассы, заискивающе и подобострастно спросил:
-У вас двух билетиков на дневной сеанс не осталось? Только туда и обратно, если можно…
-Опять экскурсия?! – недовольно откликнулась Карга голосом усталой вахтерши, - на сегодня исторический зал уже закончил свою работу, приходите завтра!
-Но вы еще и не открывались сегодня, я жаловаться буду! – не сдавался я.
-Жалуйся, жалуйся, - разрешила бабка, - хоть Государыне – хоть сейчас беги и челом бей! Но только если тебе там заодно голову с плеч снимут – обратно не возвращайся…я мертвецов боюсь!
-А чего нас, сердешных, бояться-то? – съязвил я и тут же понял, что первый тур переговорного процесса я удачно завалил. Пора было приступать ко второму.
-А вы…бабуля, давно здесь…работаете? – снова подступил я к заветному окошечку.
-Это кто тебе здесь…БАБУЛЯ?!! Да ты знаешь ли, кто я?! – возмутилась Яга.
Я не стал прилагать усилий для точного установления личности этой новоявленной сторожихи царских унитазов. По правде сказать, мне было уже все равно – то ли Баба Яга собственной персоной, то ли Елена Прекрасная на пенсии, то ли пожилая Царевна-Лягушка не пускает меня в туалет! Вот почему я честно, хотя и довольно остервенело, признался:
-Да не знаю я!!!
-Девица Агриппина, а по батюшке Акакиевна, приставлена охранять царский покой Государыней Екатериной Ш Самодержицей Всероссийской, в новые хоромы, по приказу Государыни третьего дня возведенные! – гордо представилась Сторожиха.
Мне было уже очень некогда объяснять престарелой девице, что ее пресловутые «третьего дня» минули каких-то пару веков назад.
Тем более, что по отношению к исторической личности лучше всего было применить сугубо исторический подход.
-Я… цесаревич Николай! Пра-пра-правнук ЕкатериныШ! – как можно более высокомерно и нагло проорал я, обращаясь в основном к верхушкам берез.
-Ну, хорошо! - смилостивился скрипучий голос, - Если потомок, можешь рядом с нашим царственным нужником свой пристроить, только поменьше! – строго предупредила бабка, - и цифирь не забудь на дверце намалевать!
-Какую цифирь? – устало выдохнул я.
-Другую! – загадочно ответила Карга, - Мне – такую, тебе – другую…Чтоб ты меня с собой не перепутал! – заботливо пояснила старушенция.
-Не волнуйтесь! Уж Вас-то я как-нибудь от себя отличу! - заверил я, лихорадочно соображая, по какой такой “цифири” меня можно отличить от бабуськи двухсот тридцати, с лишним, лет. Мне ничего не удалось придумать насчет пресловутой разделительной цифири, которая бы ясно указывала, что мне 34 года, а не 240, и что зовут меня Толик-сантехник, а не Баба-Яга Костяная Нога. Поэтому я решил применить другую тактику…
-Я…цесаревич Николай...– слащавым голоском пропел я в импровизированный глазок на двери сортира.
-Знаем, знаем, уже слышали! – проворчала бабка.
-И у меня есть 10 долларов! – закончил я свою мысль.
-Чего-чего у тебя есть? – явно заинтересовалась корыстная старушонка.
-10 долларов! - победно повторил я, и продолжил ковать железо нашего разговора, пока оно еще было горячо, - К вам на абонемент можно записаться? Мы каждый день к вам приходить будем! А первое посещение по абонементу Вы нам прямо сейчас могли бы организовать…Мы к Вам туристической группой пойдем!
Тут Ванович дико покосился на меня, и я поспешно добавил, - В порядке общей очереди!
-Слышь, милок, а эти, твои…дойлеры, они еще не зеленые, часом? – невинно спросила старушка.
-Зеленые, разумеется, зеленые! – радостно подтвердил я, считая разногласия на почве нужника практически улаженными. Но все мои старания по урегулированию древне-сантехнических конфликтов сразу же пошли прахом, поскольку бабка отрезала:
-А раз зеленые еще, так чего мне предлагаешь? Хочешь, чтоб меня прямо тут, на службе у Государыни, понос разобрал? Поела, значить, бабка зеленых дойлеров – и в сундук сыграла? - сурово подытожила старая леди.
Я ничего не ответил, раздумывая, что понос на ТАКОЙ работе не является страшным бедствием, скорее уж приятным разнообразием в монотонной рутине государственной службы.
-Доллары – это деньги, - пытался оправдываться я.
-Ох уж, и не ври! – ответствовала бабка, - Деньги они и есть деньги: одна деньга, две деньги… А то еще бывают врубели…Их топором разрубливают, - пояснила бабуля.
-А у меня они тоже есть! – лихо похвастался я наличием древних врубелей, - Вот…50 тысяч врубелей…- соблазнял я старушонку, выудив из заднего кармана джинсов пресловутую бумажку.
-Пятьдесят тысяч? – ужаснулась старушонка, - Ты что, батюшка, приданое мне даешь? Меня что, сватали, батюшка?
Я промолчал только по той причине, что у меня слишком низко отвисла челюсть и в таком положении говорить было неудобно, а старушка продолжала по-девичьи щебетать:
-Знаешь, отец мой, ты б половину себе оставил, а мне к свадьбе лучше 25 тысяч врубелей, да Михайловку, да Зимнюю усадьбу…а то ты разоришь себя, батюшка… Где ж это видано – за простой купеческой дочкой да пятьдесят тысяч врубелей приданого… не разоряй себя, отец мой, мне и так до самой смерти такого состояния не растратить…
Самоотверженность девушки купеческого рода в заботе о папашиных капиталах потрясла меня до глубины души, и я сунул бумажку в черную зияющую пасть дверного глазка. Ветхая дверь царского нужника тут же скрипнула, и чуть-чуть приоткрылась…
Я не стал терять драгоценного времени, рванул на себя ветхую деревянную дверцу сортира и оказался...в совсем другом мире. Вернее, мне сначала так показалось.
Впечатление четвертое.
Вместо ветхих, изъеденных червями деревянных удобств трехсотлетней давности я увидел сумрачно белеющий в полутьме унитаз, а чуть подальше – кафельный бок новенькой ванны. Впрочем, удивляться мне было уже совсем некогда, ведь не у одной же Великой Государыни Самодержицы Всероссийской Екатерины Ш могут быть подобные прихоти. Хоть в чем-то мы все абсолютно универсальны, ну вы понимаете, о чем я…
Через пару минут я уже облегченно нажимал маленькую блестящую кнопочку в гладкой крышке этих суперсовременных удобств. Теперь можно было оглядеться поподробнее, с целью выяснения, куда это меня занесло…И в чьем же сортире я, извините за выражение, побывал. Привычным жестом профессионала я нащупал тройник над ванной и вымыл руки. Потом вспомнил, что за посещение этого треклятого удобства, в таком виде, как его себе могут представлять только финны, я выложил не сколько нибудь, а полтинник. А света, тем не менее, не было! Собираясь возмутится и потребовать, чтобы мой визит в царственный нужник был освещен должным образом, я оглянулся и бросил случайный взгляд на стену над ванной. В мрачной глубине гладкого кафеля мне почудилось какое-то шевеление…Мутные блики окунались в темную полупрозрачную арку, а отсветы стен, казалось, уходили в далекий призрачный коридор, в конце которого молча, как будто крадучись, двигалась черная, без единого отблеска, тень.
Я пулей вылетел из этого странного заведения, куда всего несколько минут назад приобрел постоянный абонемент. За своей спиной я услышал дребезжащий смешок, который, впрочем, тут же вернул меня к действительности…
…Стоя в луже, окружающей сортир, я широко распахнул дверцу и прокричал вглубь нужника, обращаясь в равной степени к белой мечте финских домохозяев и к черному обитателю мрачных сводов в стене над ванной:
-У вас в туалете лампочка перегорела!!! Куда только Государыня смотрит! Такие деньги за вход дерут – а сервис ни к черту!
Гоги Ванович, видимо, впервые видел такое чудо, как ОТКРЫТАЯ дверь своего же сортира. Поэтому он, не обращая никакого внимания на мои вопли, ломанулся в темноту, хлопнул дверью и мирно зажурчал.
-Гоги, осторожно…не споткнись, там света нет! – предупредил я своего заказчика, приложив ухо к щелястой дверце. Сознаваться в том, что я видел черт-те кого хрен его знает где, не хотелось. Но за клиента мне было все-таки страшновато.
-Пачиму нет? Уже включили! – удивился в ответ Гоги, скрытый в щелястой кабинке, - вот и зеркало у них тут есть, и полотенца…помоюсь заодно тут…О! Станок! Тогда и побреюсь, - продолжал восхищаться Ванович.
Через десять минут ожидания на мокрых грядках я понял, что лучше подожду клиента в доме. Сидя в уже знакомой просторной столовой за круглым шатким столом, я раздумывал, сколько же денег (помимо моего полтинника) стоит запросить за ТАКУЮ починку.
Через полтора часа Гоги, наконец, ввалился в помещение, радостный, свежий, умытый и чисто выбритый, с пестрым махровым полотенцем в виде тюрбана вокруг головы. На его лице блуждала блаженная улыбка:
-Господи, кто бы мог подумать! Сантехник Толик! Ты гений! Я тебя никогда не…
-С вас полторы сотни да плюс полтинник за абонемент! – оборвал я поток Гогиных сердечных признаний.
-Конечно, конечно, все, что захочешь! – засуетился клиент, со звоном высыпая на стол солидную кучу мелочи, - бери, сколько унесешь!
Я с сомнением посмотрел на медяки и уточнил:
-А покрупнее нет?
-Нет, они все такие – маленькие, кругленькие, - сокрушенно признался Ванович.
-Я имею в виду…бумажные купюры, - терпеливо пояснил я.
-Так бы и сказал – мне побумажней! – просиял Гоги Ванович и вытряхнул из своих бездонных закромов целую стаю мятых разноцветных бумажек…Каких денег у него только не было! В конце концов я выбрал для себя пачку наших пятисотенных, десять долларов по одному и несколько совсем затертых марок. Потом приступил к разбору железной мелочи, и нашел там достаточно актуальные монеты достоинством в 25 центов каждая, которые я также ссыпал в свой карман. Взяв себе на память медный пятак 1812 года, я посчитал свои нумизматические бдения законченными и, кивнув клиенту, направился к двери. Однако заказчик решительно отказался считать мой визит завершенным и жалобно спросил вдогонку:
-А вдруг она меня снова не пустит?
-Мне теперь что – поселиться тут, и в туалет вас под ручку водить? – строго спросил я и продолжил свою мысль, - Знаете, выгребные ямы - не мой профиль. Там труб нету! И не течет ниоткуда!
-А хочешь…и будут трубы…и течь будет! – заманивал меня заказчик.
-Нет, спасибо! – решительно отказался я.
-А поселиться здесь…почему не хочешь? - сменил тактику Ванович, - Я б тебе комнату сдал…
-Дорого? – сразу заинтересовался я (этот вопрос с 18 лет был для меня животрепещущим).
-Не очень, - уклончиво ответил Гоги.
-Ну, сколько? – продолжал допытываться я.
-Давай так, - после минутного молчания решился мой потенциальный домохозяин, - Мое жилье и стол – твои переговоры со Сторожихой.
-И все? – не поверил я своему счастью.
-А…ты хочешь что-то еще? – вежливо спросил Ванович и тут же спохватился, - Ах, да…комната будет такой, как ты хочешь. Приходи завтра!
Так мы и договорились. И это было очень кстати, так как мне давно хотелось съехать куда-нибудь от моей нынешней квартирной хозяйки. Правда, запрашивала она невероятно дешевую цену…но в квартире отсутствовали не только телефон и мебель (с чем я мирился, завезя кое-какой свой скарб), но и горячая вода. С этим уже мириться было сложнее, так как моему примирению с этими недостатками мешали еще два неприятных обстоятельства.
Первое – то, что квартира находилась на последнем этаже новой 16-ти этажной башни. Это не было бы недостатком, если б не лифт, который по графику сдачи дома должны были пустить только в следующем году. Пока же немногочисленные жильцы нового дома с фонариками, свечками и спичками сновали вверх и вниз по узкой темной шахте, которая заменяет обычный подъезд в домах самой новой, улучшенной планировки.
Однажды я до полусмерти напугал двух мелких первоклассниц, бесшумно сбегая вниз по ступенькам без опознавательных знаков. После этого я стал осторожнее. Но как–то раз я снова забыл все необходимые осветительные приборы, и жутко перетрусил сам, споткнувшись в переходе между этажами обо что-то мягкое и неподвижное…
-Вы…вы…вы что тут делаете? – без всякой надежды на ответ спросил я тогда. (Честно говоря, я совершенно не надеялся, что этот неподвижный тяжелый мешок, когда-то бывший человеком, ответит мне.)
-Да я тут сижу вот… - внезапно отозвался незнакомый мешок, - Сижу, выпиваю…жена из дому выгнала…месяц назад… я все никак обратно не соберусь! - поделился он своими жизненными проблемами.
Не в силах сразу успокоить стук собственного сердца, я опустился на пол подле этого ожившего мешка, и он угостил меня водкой прямо из бутылки, а я дал ему десять рублей.
Возможно, все это было бы ничего, если б не сама квартирная хозяйка, видная женщина в самом соку, но не в моем вкусе. С некоторых пор она стала проявлять ко мне свои пугающие знаки внимания, заглядывая ко мне по поводу и без повода, оставаясь у меня пить чай и ведя со мной свои нудные откровенные разговоры за жизнь. Делиться с чужими людьми чем бы то ни было я не любил, а вызвать меня на откровенность, выпив в моем присутствии пару кружек чаю, было невозможно. Так что, в общем и целом, мне действительно пора было паковать вещички.
Впечатление пятое.
Назавтра я снова стоял у порога Гогиной хаты. Самого хозяина я дома не застал, вернее, застал, но не дома. Седая курчавая голова Главного Специалиста выглядывала из будки с мороженым, а за прозрачным стеклом красовались яркие обертки с указаниями цен. Ванович явно не собирался отдавать свой бизнес на откуп конкурентам. Завидев своего нового жильца с пожитками в виде большой спортивной сумки, обшарпанного чемодана и нового рюкзака, Ванович тут же выскочил из киоска, с истинно восточным радушием витиевато и двусмысленно поприветствовал меня и повесил на стекле вывеску:
Ушел на склад. Когда приду, тогда приду!
А затем повел меня осматривать свои апартаменты. Из гостиной-столовой-кухни с круглым столом и телефонами мы проникли в маленькую смежную комнатку, где притаились видавшие виды кресла, напоминающие более всего пассажирские сиденья в самолетах Аэрофлота. (Как я позже выяснил, таковыми они, в своей молодости, и являлись.) Здесь мы остановились перед старой здоровенной дверью, в лучшие времена обитой коричневой кожей.
(Обивка двери выглядела так, как будто ее драли собаками. Но для меня это не имело никакого значения.)
-Вот твоя комната, Сантехник Толик! – гордо провозгласил Отара, распахнув передо мной дверь.
Я вошел и обомлел. Эта была та самая комната, которую мне так хотелось иметь в возрасте лет пяти…
На всех стенах, и даже в проемах узких окон, выходивших прямо на промокшие грядки, были развешаны мои пистолеты…ружья…миниатюрные гранатометы…кинжалы…кривые турецкие ятаганы. На огромном ковре, устилающем пол, было трудно ступить из-за разобранной детской железной дороги, небольшой танковой дивизии и большого автобусного парка миниатюрных габаритов.
-Что это? – машинально спросил я, разглядывая свою только что сбывшуюся детскую мечту.
-Как ты хотел… - тактично подсказал Ванович.
-Но я же не маленький! – с сомнением в голосе сказал я, и, чтобы развеять все подозрения относительно моего совершеннолетия, объяснил, - Я же вырос…
-Но у тебя с тех пор не было никакого другого желания! – оправдывался Гоги, - всего каких-то тридцать лет назад ты хотел жить именно здесь! Неужели ты уже передумал?!
-Не то чтобы совсем… - пробормотал я, сидя на ковре и сосредоточенно снимая вторую гусеницу у танка.
После технического осмотра своей танковой дивизии и заливки горючего во все баки автобусов своей городской автоколонны, я переключился на смазку оружия и подготовку к бою своих новых гранатометов и ятаганов. Я и не заметил, как мой домохозяин выскользнул из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь. Моя новая комната целиком и полностью поглотила меня, вместе со всеми моими потрохами и даже не подавилась, я думаю.
А каморка-то действительно была необычная…Больше всего она напоминала нашу с родителями комнату в коммуналке, особенно после того, как меня как-то раз заперли там в наказание за что-то часа на полтора. Я и тогда времени даром не терял, надо вам признаться.
Посреди комнаты гордо возвышался внушительный вигвам, в котором при тщательном рассмотрении можно было узнать раздвижной обеденный стол, накрытый несколькими покрывалами и старым ватным одеялом. Отличительной особенностью “моего” вигвама всегда была его двухэтажность. Вот и здесь на столе я увидел довольно шаткую, но все же явно построенную с учетом моих технических требований к вигвамам конструкцию из громоздких диванных подушек…Что было удивительнее всего, самого дивана (от которого могли бы быть подушки) я в комнате так никогда и не нашел. Ни сразу, ни после. Зато под потолком я с удивлением обнаружил аккуратно подвешенный к двум массивным крюкам гамак.
-Неужели я мог такого пожелать? – оторопело подумал я и, вспомнив о столе, решил-таки попробовать свои силы в достижении своего законного спального места. Подтащив стол поближе к гамаку и решительно разрушив второй этаж своего вигвама, я предпринял первую попытку угнездиться в гамаке.
Если первый блин всегда бывает комом, то первая попытка гнездования всегда бывает падением на пол. (Можете мне поверить, как специалисту, проводившему натурные испытания в течение нескольких часов.) Что же касается попыток, то падением на пол вполне может обернуться любая из них. И не только первая, кстати, а вторая, третья, четвертая и десятая (не пропуская пятую, шестую, седьмую, восьмую и девятую).
Так что, когда за низкими окошками каморки дяди Толика сгустились сумерки, я уже не мечтал быть гордым соколом и вить гнезда. Я мечтал быть земляным червем и рыть норы. Даже выгрызать их в земле, если понадобиться. Но только не гнездиться больше никогда в жизни! Особенно на высоте двух с половиной метров от пола, в соседстве с опасным и острым краем старого раздвижного обеденного стола.
Я не знаю точно, поэтому не могу вам рассказать, что было дальше. Возможно, я заснул в своем новом гамаке после очередной, более удачной, чем остальные, попытки гнездования. Но, так или иначе, а проснулся я от ощущения стремительного полета куда-то в глубокую пропасть, и резкого, мгновенно отрезвляющего соприкосновения с чем-то шершавым и слегка пружинящим. (Проще говоря, от довольно чувствительного удара всеми моими мягкими местами об диванные подушки, сваленные рядом со столом на полу.) Так закончился, скажем прямо и не скрывая довольно жесткой правды, период гнездования перелетной птицы дяди Толика из славной породы сантехников с высшим техническим образованием. Не слишком переживая, я решил для себя, что, наверное, я все-таки норный, как ласточка.
В эту ночь новые попытки угнездиться меня больше не привлекали. Поэтому я попросту сел на ковер и сгреб колючие поезда и танки под стол подальше от своих чувствительных мягких мест. А потом прислонился спиной к старому, обгрызенному молью паласу, который украшал стену моей комнаты видом медведей, оккупировавших поваленную сосну. Но, видимо, на сегодня моим приключениям не суждено было закончиться.
Нет, я не провалился в дремучую тайгу с целью составить компанию скучающим мишкам, и не улетел никуда ни на каком паласе-самолете.
Просто стена под моей спиной мягко спружинила и податливо прогнулась…И я почувствовал вместо тверди вековых бревен, из которых был срублен дом, только пустоту под старым паласом, прикрывающим что угодно, но только не обычную стену. Чертыхнувшись, я отогнул край ковра, побитый мелкими любителями вкусных шерстяных ниток, и сунул голову в открывшееся за ковром пространство…Ничего, кроме чернильной темени без малейшего просвета, я там не обнаружил.
Возможно, в черной глубине этого незнакомого мне места и обитали двенадцать негритят вкупе со своими тринадцатью черными кошками, но лично я никого не заметил. Это не послужило мне преградой, и я сунулся в пустоту, пахнущую пылью и пауками. Очередным моим ощущением было то, что я считаю носом каменные ступеньки и одновременно произвожу генеральную уборку, вытирая своей шевелюрой, локтями и голыми коленями песок и грязь со старых, по-могильному холодных, камней. Впрочем, досчитав до пяти, мой нос остановился, и я смог привести себя в горизонтальное положение, усевшись на холодный каменный пол в полной темноте и черт его знает в каком месте. Потом все эти превратности судьбы мне надоели, и я вскочил на ноги, вскарабкался по каменным ступенькам вверх и рванул на себя ветхий коврик, повествующий о безоблачной жизни трех бурых мишек в дальней уссурийской тайге.
За узкими окошками белел молочный туман, в который кутались старые яблони с потрескавшейся черной корой. Пожухлые осенние травы по-прежнему вели свой ленивый спор с полузаросшими грядками клубники за право жить на этой земле. Светало.
Я включил старую настольную лампу, при ее свете повторно отогнул край ковра и увидел узкий дверной проем, а за ним - печально знакомые мне пять ступенек, точно посчитанные моим собственным носом. Махнув вниз по ступенькам, я случайно выдернул лампу из розетки, ковер снова упал, закрыв выход, и я опять оказался в сомнительной компании черных кошек, негритят, и прочих подозрительных личностей, проворачивающих свои черные делишки в полной и беспросветной темноте. Но на этот раз я был категорически не согласен с таким положением вещей.
Через полчаса я стал счастливым владельцем не одной, а целых двух смежных комнат, разделенных пятью каменными ступеньками и ковром на медвежью тему. Вторая комната гораздо более напоминала мне спальню, чем первая, так как была размером со спальный вагон поезда дальнего следования и даже имела одну верхнюю полку, как и положено всякому уважающему себя вагону. (Нижних полок, к сожалению, в моем купе предусмотрено не было.)
-Неужели я был таким извращенным младенцем с такими дикими, неудобными мечтами? – раздраженно думал я, используя всю свою старую солдатскую сноровку, чтобы попасть на новое спальное место.
Взгромоздившись наконец на вагонную полку и удобно устроив подушку, матрас и одеяло на своем новом ложе, я понял, что давно пора завтракать. Есть хотелось страшно. . А не выспался я еще ужаснее, но это и неудивительно – первую ночь я всегда плохо сплю на новом месте, беспокойно как-то…Ну, вы уже знаете, как…
Наш с Гогой первый совместный завтрак вовсе не оказался вдохновенной холостяцкой идиллией в стиле “завтрака аристократа”. В дальнейшем все разночтения наших вкусов были урегулированы , а пока мы удовольствовались вчерашней манной кашей и несладким компотом из сухофруктов (по рецептам Гоги), а также копченой колбасой с черным хлебом из моих личных запасов.
-Ты уже видел кладовку? – заботливо спросил Ванович, закусывая манную кашу куском колбасы, - Я завесил ее ковром, а то между кладовкой и комнатой не было двери и я подумал – так некрасиво…Ты можешь держать там свои вещи! Вместо шкафа!
-Я теперь там сплю! – мрачно оборвал я своего услужливого домохозяина.
-Но комната достаточно просторная…Если не считать игрушек, - воззвал к здравому смыслу Отара.
-А если считать? – ядовито поинтересовался я.
-Игрушки ты можешь тоже держать в кладовке! Если не хочешь их выбрасывать, - не растерявшись, предложил Гога.
-И не проси меня, чтоб я спал в куче танков! У них гусеницы колючие! – капризно отказался я.
-Да зачем тебе вообще спать в кладовке? Я ведь для тебя гамак… - оправдывался Отара.
-Ты не заметил, какого я роста? И ГДЕ гамак? – упрекнул я своего нового приятеля.
-А раньше ты хотел спать, чтобы тебя никто не мог достать…Особенно утром в понедельник, - напомнил мне главный специалист далекие мечты моего ушедшего детства.
-Зато теперь я сплю в кладовке! На полке! – подытожил я.
-Я очень извиняюсь за отсутствие кровати, - пробормотал Ванович, запивая компотом черный хлеб, - Но ведь ты МЕЧТАЛ спать в гамаке...
И мне ничего не оставалось, как согласиться…Позже я по достоинству оценил мое потайное спальное убежище под ковром с медведями, а также припомнил возможную причину его возникновения в жилище моей мечты. Я, видите ли, в детстве очень не любил попадаться под горячую руку моего отца и просто МЕЧТАЛ лучше пройти сквозь стену, чем нарваться на серьезный разговор с моим предком…когда пути к отступлению уже не было. Так вот, теперь все возможности для прохода сквозь стену у меня в моей комнате были! (Как жаль, что это случилось немножко поздновато…Но лучше поздно, чем никогда!)
Впечатление шестое и последнее.
(А не много ли с Вас новых впечатлений за один раз?!)
Жизнь под одной крышей с Отарой вовсе не была такой безоблачной, как показалось мне сначала. Моя комната соседствовала со столовой, где день и ночь разрывались от звонков полтора десятка телефонов, большинство из которых были к тому же параллельными. Основных, отдельных аппаратов, было три, но я никак не мог их найти, чтобы вырубить остальные двенадцать, и больше не слышать разноголосого треньканья, когда звонил всего-то навсего один клиент.
Каждый вечер, сидя после ужина в столовой, я упрямо пытался проникнуть в тайну взаимосвязи телефонов между собою. Но стоило мне догадаться, что новенький “Панасоник” подключен к допотопному дисковому инвалиду марки “Заря”, как оба этих неутомимых и безжалостных монстра тут же начинали трезвонить. И я, таким образом, проводил остаток вечера за задушевными разговорами с Гогиными клиентами. А клиенты у нас были на редкость разнообразные…
Один раз мне пришлось в течение трех часов вдумчиво объяснять некоему господину, что мы не занимаемся вставкой алмазов в собачьи поводки. Господин не хотел в это верить, однако я продолжал настаивать на своем. Когда наша глубокомысленная беседа подошла к своему логическому завершению, я послал недоверчивого мужика далеко и надолго. Распрощавшись таким образом с настойчивым клиентом, я стал ждать возвращения домой моего домохозяина. Как только Отара переступил порог нашей хибары, я сразу же полюбопытствовал:
-Отара, а чем, собственно говоря, ты здесь занимаешься? Мне сегодня такой болван звонил…
Но стоило мне рассказать моему другу про болвана, желающего инкрустировать ошейник своего пса драгоценными камнями, Отара, к моему удивлению, тут же с готовностью кивнул и спросил у меня:
-Ага, ясно… так где его телефон?
-Вано, ты что!? Так никто не делает! – возразил я.
-Пачиму никто? – изумился Отара, - Пачиму никто так не делает?! Я так делаю…клиент вот хочет – и я делаю…Очень пикантное желание…но мне нравится! Только, я думаю, изумруды подойдут лучше… Ты не предлагал ему вставить изумруды вместо алмазов?
Я отрицательно покачал головой, признавшись Отаре, что не догадался спросить у этого сумасшедшего клиента номера его телефона. Вано тут же расстроился:
-Я же рекламу дал, а ты какой-то телефон взять не мог!
-Такую и дал – вставляю драгоценные камни в собачьи ошейники, зубные щетки и одноразовые шариковые ручки? – немного поиздевался я.
-Я всем занимаюсь! – серьезно ответил Вано, - Делаю то, что хотят заказчики!
С этими словами Отара достал из кармана халата свернутый раз в десять кусок газеты. Там, посреди истертой до дыр рекламной полосы, я увидел название уже знакомой мне фирмы:
Агентство “Контакт”
Ваше желание для нас – закон,
Вы можете позвонить в любое время!
-Это все? – я удивленно воззрился на Отару.
-А что еще нужно? – не понял моего недоумения Главный Специалист.
-Но ты же не написал, чем занимаешься!
-Я исполняю желания клиентов…Что тут может быть непонятного? – терпеливо пояснил Вано.
-А если тебя, скажем, попросят…сменить сантехнику? Или кран потек! Ты ведь не умеешь, – ехидно уличил я самонадеянного специалиста.
-Ах, да, - спохватился Вано, - хорошо, что ты напомнил – у меня тут для тебя целый список заявок…
-Для меня? – поразился я.
-А что такого? У клиентов часто бывают желания сантехнического свойства… Ты же сам только что говорил…
Так я изменил родному домоуправлению номер 94 и на следующее утро пошел по заявкам клиентов Вано. А что поделаешь? “Никогда не говори клиенту НЕТ” – вот был основной принцип, которым руководствовался Отара. (И я очень сильно подозревал, что других принципов у него не было.)
Новые заявки на установку унитазов, замену труб и прочистку раковин были очень кстати. Дело было привычное, а клиенты Отары не относились к тем беспечным старушкам, которые уже давно привыкли расплачиваться за услуги сантехника своими горячими молитвами в мой адрес. После первой недели работы “налево” я уже смог приобрести новый велотренажер, штангу и кривую турецкую саблю. Тренажер я поставил в своей комнате в качестве предмета меблировки, а сабля пополнила мою маленькую коллекцию холодного оружия, куда уже входили обоюдоострый длинный кинжал в серебряных ножнах, несколько старинных охотничьих ножей и еще кое-что по мелочи…
Но работа, к большому моему сожалению, не ограничилась одними лишь новыми заказами по ремонту сантехники. Однажды вечером Вано, он же Гоги, он же Отара, он же Главный Специалист, тактично постучавшись в мою дверь, вежливо спросил:
-Толик, ты буквы рисовать умеешь?
-И даже читать их, Вано! – с гордостью заверил я Главного Специалиста.
-Значит, если я что-то скажу, ты сможешь это записать? – сделал вывод Отара.
-А что, ты уже созрел для мемуаров? – поинтересовался я.
-Да, сейчас уже да… - застенчиво признался Вано.
-Ты знаешь, я тебе не секретарша! – поспешно разочаровал я Отару.
-Ну, Толик, ну, только на завтра…Я никак не могу всего упомнить, - жалобно заканючил главный специалист в области исполнения человеческих желаний.
-Ты все время забываешь героические вехи своей необыкновенной жизни, особенно в те моменты, когда так хотелось бы погрузиться в воспоминания о былом? – осторожно предположил я.
-Да, Толик, да! Как ты догадался? Вот и телефоны никак не могу все заучить! – пожаловался Отара.
-Ты что, в мемуарах приводишь телефоны всех своих клиентов? Наряду с незабываемыми подвигами? – удивился я, - Чтоб потомки могли уточнить особенно интересные нюансы твоих похождений лично? Из первых рук, так сказать?
-Толик, мне бы только на завтра, - умоляюще посмотрел на меня специалист, испытывающий неодолимое желание писать мемуары и трудности с чистописанием одновременно.
-Что…на завтра? – не понял я.
-Ну, эти…мемуары…на завтра. Чтоб я ничего не забыл, - пояснил Вано, запутав меня этим еще больше.
Заинтригованный такой срочностью написания мемуаров на завтрашний день, я проследовал за Вано в столовую, вооружился шариковой ручкой, листиком бумаги и приготовился записывать. Чего только не сделаешь для друга! (Особенно когда он – домохозяин.) Даже мемуары на завтрашний день напишешь уже сегодня! Причем под диктовку.
И мы начали. В течение следующего часа Вано бегал вокруг нашего круглого стола по часовой стрелке, а я сосредоточенно записывал, с трудом успевая улавливать многочисленные телефоны, имена клиентов и планы, которые сыпались из Отары как из рога изобилия. Совсем измучившись, я посоветовал Вано сменить направление бега, и он стал носиться вокруг стола в обратную сторону. Скорость изложения от этого, правда, не уменьшилась. Готовый план, при его вторичном прочтении по просьбе Вано, поразил меня своей первобытной дикостью. Ручаюсь, вы бы удивились не меньше, если бы прочитали следующее:
6.00 утра – ЖЕЛАНИЕ Е.М. Сырояйцева – первая же набранная комбинация подходит для сейфа в банке.
6.30 утра – ЖЕЛАНИЕ капитана милиции В.Ф. Громогласного – известный рецидивист Сырояйцев задержан как подозреваемый в связи с ограблением банка.
8.30 утра – ЖЕЛАНИЕ Е.М. Сырояйцева – все данные в компьютере и компромат утеряны. Улик нет!
9.00 – ЖЕЛАНИЕ капитана милиции В.Ф. Громогласного – на квартире у подозреваемого найден тайник с драгоценными камнями.
10.00 – ЖЕЛАНИЕ Е.М. Сырояйцева – пусть подавится, волк позорный, только уйти!!!
11.00 – ЖЕЛАНИЕ В.Ф. Громогласного – получить премию за возвращенные драгоценности и не получить выговор за сбежавшего из-под стражи преступника.
Ближе к полудню Гога плавно переходил к политическим реалиям нашей жизни, как-то:
12.00 – ЖЕЛАНИЕ Депутата Государственной Мысли господина Недорослева Ф.М.. назвать “политической проституткой” господина Депутата Переросткова А.У.
12.01 – ЖЕЛАНИЕ господина Депутата Государственной Мысли Переросткова А.У. дать по морде господину Депутату Недорослеву Ф.М. на собрании Государственной Мысли и нагло улыбнуться в телекамеру.
***
Прочитав вслух о таких пикантных и оригинальных желаниях народных избранников, я немного смутился. Искоса взглянув на Отару, я вдруг понял, что он сделает все, от него зависящее, чтобы мечты и чаяния вышеупомянутых избранников народа стали реальностью точно в срок и без каких-либо досадных промедлений.
-Вано, давай…э…уберем два последних желания, - робко попросил я.
-Почему? – удивился Вано, - им же ТАК ХОЧЕТСЯ…
-А тебе будет приятно сегодня вечером бокс вместо политических новостей смотреть? – сухо осведомился я.
-А что, программу поменяли? – жалобно спросил Отара, - бокс я не люблю…
-Тогда не превращай Государственное собрание в побоище! – жестко посоветовал я
-Хорошо…- согласился Отара, - Переростков обойдется. Но как же быть с Депутатом Недорослевым? Как сделать, чтобы он никого не обзывал?
-У него еще какое-нибудь ЖЕЛАНИЕ есть? – задумчиво спросил я.
-Да, и тоже хорошее, - согласно кивнул своей курчавой головою Главный Специалист.
-Какое? – заинтересовался я.
-Совсем собрание завтра прогулять, и чтоб никто не заметил… - бойко отчитался Гоги Ванович.
-Так и запишем, - пробормотал я, вычеркивая предыдущие желания народных избранников и записывая новое:
12.00 – ЖЕЛАНИЕ господина Депутата Недорослева Ф.М. – никто не замечает его отсутствия на собрании Государственной Мысли.
***
Ну, что вам еще объяснять? Так мы и работали.
Глава вторая.
Мы заводим Секретаршу.
Вместо эпиграфа.
Всякий раз, как появляется дело, достойное, чтоб им заняться,
Имеет смысл поручить его человеку, способному с ним справиться.
(7-е Следствие Питера, в переводе с английского на русский.)
Когда Вам надо постирать носки и погладить рубашку –
Ищите женщину!
(7-е Следствие Питера, в переводе с русского языка на нормальный.)
С тех пор я каждый вечер записывал Отарины “мемуары” на завтрашний день. Но тут перед нами, откуда ни возьмись, возникла новая проблема. Заключалась она даже не в том, что Вано постоянно испытывал страшные трудности с чистописанием. Основная неприятность состояла совсем в другом.
Как довольно скоро выяснилось, для прочтения своих же мемуаров надо было уметь читать. Ну, а этого подвоха Отара никак не ожидал! Глядя на свои первые мемуары в письменном изложении, Вано долго изучал мои каракули, а потом спросил:
-Ну, и что это ты мне подсунул? Мне надо так: посмотрел – и все понятно! А ты тут таких иероглифов нацарапал… Что и Софокл не разобрал бы! Ты вот мне лучше депутата нарисуй…
***
До полуночи я просидел в столовой, пытаясь понять, как бы получше изобразить господина Недорослева, прогуливающего заседание Государственной Мысли. Художник из меня получился никакой, и мы стали искать учительницу русского языка, с умением варить кофе и готовить борщ, поскольку я уже совсем утомился от Гогиной кухни.
Как-то раз, разбуженный резким телефонным звонком в половине девятого утра, я в одних трусах выбежал в столовую, чтобы как можно скорее заткнуть этот безжалостно звенящий агрегат. Гога безмятежно дрых на софе, не обращая ни малейшего внимания на зычные телефонные трели.
От души позавидовав такому спокойствию нашего главного специалиста, я снял трубку.
-Спроси – древнегреческий знает? – сонно подал голос Отара, заворачиваясь в одеяло, как гусеница в кокон.
-У всех про древнегреческий спрашивать? Кто бы ни позвонил? – уточнил я, - даже если это Недорослев или Сырояйцев? А капитан Громогласный тоже древнегреческим владеть должен?
-Мне без разницы, кто он! – заявил Вано, - главное – чтоб владел!
-Алло! – сказал я в трубку. (Начинать разговор с вопроса о древнегреческом мне показалось нетактичным).
-Вам учи… - начала было разговор трубка, но я ее быстренько перебил, потому что стоять босиком на полу было холодно, - Вы умеете писать под диктовку с одновременной правкой стиля?
-Вы меня уже спрашивали об этом…две недели назад, - слегка обиделась трубка.
-Ах, это Вы! - смутно припомнил я, и вежливо объяснил, - Я просто хотел уточнить, что это умеете именно Вы, а не кто-нибудь другой…А алфавит Вы можете преподавать?
-Английский, немецкий, французский, итальянский, - перечислила трубка.
-А русский? – строго спросил я.
-А для кого? – не поняла трубка.
-У нас тут…курсы изучения русского языка, - на ходу изобрел я, - Повышение квалификации ведущих специалистов!
-Они у вас что – иностранцы? – понимающе отреагировала трубка.
-Да…в общем, не очень…Но русский знают только разговорный…Да и то на уровне первого класса начальной школы, - вздохнул я.
-Нам понадобится несколько словарей, - деловито заявила трубка, - У них какой язык родной?
Я с сомнением покосился на Вано и предположил:
-Древнегреческий, наверное…
Вано радостно посмотрел на меня и с жаром закивал головой.
Ответом нам было гробовое молчание на другом конце провода. Тогда я поспешно добавил:
-Мы учителям комнаты выделяем…за счет предприятия!
-Хорошо, куда подъезжать? – тут же оживился голос в трубке.
***
Так в нашем совместном предприятии появились секретарша, переводчик со знанием пяти европейских и двух мертвых языков, преподавательница русского как иностранного, неплохая повариха и шикарная девушка по имени Лиза. Впрочем, как повариха Лиза в основном могла похвастаться знаниями в области приготовления яичницы и опытом варки борща, но на первых порах это приводило нас обоих (меня и Вано) в умиление и щенячий восторг. Разбаловались мы позже.
С приходом Лизы перечень оказываемых нами услуг значительно увеличился: Лиза стала выполнять заявки клиентов на обучение иностранным языкам, в числе которых вела группу по обучению русскому. Эти клиенты почти поголовно торговали на местном базаре и долго учились говорить без акцента фразу: “Слюшай, дарагой! Дишевли атдам!” Впрочем, платили они хорошо.
***
Эпопея с Гогиным походом во власть имела свое самое неожиданное продолжение, о чем я совершенно забыл вам рассказать. Ко мне эта история не имела ни малейшего отношения, и, увлеченный Лизочкой и разборками с нашей неугомонной Сторожихой, я как-то быстро о ней забыл. А дело было так.
Это случилось (дайте вспомнить), кажется, на следующий день после того, как я все-таки нарисовал по просьбе Вано Депутата, прогуливающего заседание Государственной Мысли. Депутат, вышедший из-под моего пера, более всего был похож на несознательного школьника лет десяти, прогуливающего по собственной инициативе урок иностранного языка. Но Отара был удовлетворен моими изобразительными искусствами в деле портретирования Депутатов Государственной Мысли.
На следующий день Отара вернулся домой очень поздно, и не пешком, как всегда, а на огромном темно-зеленом джипе Гранд-Чероки с хищной зубастой решеткой на вытянутой волчьей морде.
-Я сегодня…в Государственной Мысли побывал! – с порога похвастался Отара.
-Врешь! – усомнился я, наблюдая через окошко, как, меся грязь и глину, разворачивается в нашем узеньком дворике гигантский, высокомерно поблескивающий, волкодав по кличке Чероки.
-Почему вру? Я же по нашему плану работаю! Как ты мне вчера нарисовал! – обиделся Вано, и, увидев мой отнюдь не дружеский взгляд, продолжал оправдываться:
-Депутаты, они что, по-твоему, не люди? Им тоже гулять охота! Вот я с одним и поменялся… Ему сразу, как он в мою шкуру влез – плохо стало. И он на Тверскую поехал, сказал, там какие-то девочки отлично от всего от этого лечат…Буквально полчаса – и всю хворь как рукой снимет…
-И как…вылечили его? – уже гораздо благосклоннее поинтересовался я.
Вано, обрадованный моим явным участием, продолжал заливать:
-А я и сам не знаю, что там с ним было, пока я вместо него в комиссии заседал! Но мне так понравилось! А какой там буфет! А в туалете, ты знаешь, никому ничего платить не надо – все за так! Мы там один закон до обеда завалили, а другой, пообедав, приняли к рассмотрению – так мне за это столько денег дали! И на камеру сразу же засняли! Оператор все стеснялся меня с деньгами снимать, камеру прятал. Так я ему нарочно попозировал с часик – пусть порадуется! Теперь, меня, может, в новостях покажут!
***
И Вано показали…вернее, это был не совсем Вано…И не совсем в новостях…но ославили тоже порядочно. А вот нефига заседания прогуливать, и взятки самому надо брать! Лично! А не через подставных лиц, которые, к тому же, испытывают срочную потребность стать голливудской кинозвездой! Так что нерадивого прогульщика из Государственной Мысли жалко мне не было. Тем более, что я не особенно поверил в рассказанные Гогой небылицы. Ведь, кроме выехавшего с нашего двора джипа, доказательств своего заседания в ГосМысли у Гоги не было никаких.
Глава третья.
Президентские удобства.
Однажды, с утра пораньше, выбежав из дому по неотложным делам и прошлепав по хрустящему первому ледку вглубь сада, я снова обнаружил заветную дверцу наглухо закрытой. Видимо, наш абонемент на посещение санузла закончился. Ждать я не мог, к тому же это было абсолютно бесполезно, как вы уже знаете, поэтому, пошарив в дырявых карманах своей старой домашней толстовки, я выудил оттуда внушительных размеров пятачок старого образца. Эту мзду я и бросил в жадно разинутый глазок нашего небескорыстного заведения.
И полчаса, переминаясь с ноги на ногу, простоял в самом хвосте длиннющей очереди мужского туалета в Московском зоопарке. Из приоткрытой на улицу двери доносился душный слоновий запах и чье-то угрожающее порыкивание.
Да, бабуся удивительно быстро приспосабливалась к современным реалиям и соображала, что к чему…Так или иначе, а доллары ее очень быстро смущать перестали.
Как-то раз я, поздно вечером вернувшись с заказа, случайно уронил в глазок к Сторожихе пятьдесят долларов, только что полученные мною у Сырояйцева за установку джакузи у него на балконе. После долгих и безуспешных уговоров сменять пятьдесят долларов на десять рублей, я сдался и зашел в санузел.
В тот день, вернее, в ту ночь, я совершенно неожиданно посетил удобства в шикарных апартаментах президентского люкса отеля “Метро и Поль” в славном городе Шикарго Разъединенных Штатов Америки. Сидя верхом на президентском унитазе, я долго читал на фирменной пятислойной туалетной бумаге рекламу этого потрясающего отеля, а затем еще три часа принимал ванну, игнорируя настойчивый стук президента и его, возможно, супруги (за последнее не поручусь). На все их убедительные английские просьбы пустить их на секундочку, я по-русски отвечал, что пребываю в их сортире с секретной миссией, и чтобы мне подали кофе и девочку прямо сюда. Ни того, ни другого я не получил, хотя и надеялся на повторение этого приятного во всех отношениях международного визита на следующий день с утра.
***
Поутру я, ломая хрупкий ночной ледок, снова прибежал воспользоваться не выходящими из моды услугами Агриппины Акакиевны. Но на этот раз туалет опять был крепко закрыт изнутри. Так что в президентский люкс я больше не попал, и, мало того, мне в очередной раз пришлось уплатить за визит. (Как я понял потом, за пятьдесят долларов предполагалось одноразовое посещение президентских апартаментов и не более того. Как все-таки хорошо, что я никакой не президент! Так в туалет каждый раз ходить – разориться можно! Не говоря уже об остальном…)
Целый вечер я жалел о выброшенных в сортир пятидесяти долларах, мысленно представляя себе те замечательные вещи, которые я мог бы на них приобрести, и еще чаще – то количество водки, которое я бы мог на них выпить. В моем воображении рисовались огромные ящики с прохладными прозрачными бутылками, горы воблы и маленькие солененькие огурчики, послушно выпрыгивающие из огромных трехлитровых банок прямо мне в рот. Но тут, на самом интересном месте, мои мысли об огурчиках были прерваны резким телефонным звонком. От неожиданности подпрыгнув на стуле, я помотал головой, и видение с огурчиками исчезло. Все еще сожалея о том, что полученные у Сырояйцева доллары впрок не пошли, я снял телефонную трубку. По резким воплям на другом конце провода я почти сразу понял, что имею счастье разговаривать не с кем-нибудь, а с самой венценосной супругой своего недавнего сантехнического клиента, господина Сырояйцева. Новости, которые я узнал у жены Сырояйцева, тут же заставили меня позабыть о нелепо потраченных пятидесяти баксах. Дело было в том, что установленная на балконе джакузи уже успела подвести своего хозяина, провалившись вместе с водой и лежащим в ней Сырояйцевым на этаж ниже. (Просто пол на балконе был слабый, чего не учел Сырояйцев, потребовав установки джакузи именно здесь.) Он, видите ли, принимая ванну, непременно желал в то же самое время любоваться открывающимся с балкона видом на Московский Кремль, Мавзолей и прочие окрестности.
В том же самом доме, этажом ниже, располагался центральный офис какого-то крупного московского банка…И балкона у них не было, вместо него имелся шестиугольный выступ-эркер, в котором стоял старинный дубовый стол Председателя банка. Тоже с видом на Московский Кремль, Мавзолей и его окрестности. Так что, когда сырояйцевская джакузи вместе с водой и сидящим в ней голым Сырояйцевым упала на стол Председателя банка, тем самым было прервано и рассекречено важнейшее собрание Совета Директоров, и все члены Совета, таким образом, немедленно приняли принудительную джакузи прямо в парадных смокингах и строгих деловых костюмах. Что же касается моего клиента Сырояйцева, то он отнюдь не растерялся, вылез из ванны и тоже принял участие в секретном совещании Совета Директоров, ни капельки не смущаясь своего легкомысленного и весьма фривольного в данной ситуации костюма Адама. О том, стал ли Сырояйцев впоследствии членом правления этого банка, мне ничего не известно.
***
Самым удивительным для меня было то, что я так ни разу и не видел нашу Сторожиху. А любопытство, как вы сами понимаете, уже брало свое. Хотелось какой-то определенности, и ответов на некоторые вопросы, в том числе: а не подглядывает ли за нами неугомонная купеческая дочка Агриппина, и где, вообще-то, прячется наша небескорыстная Сторожиха, как таковая. Я уж и так, и эдак заглядывал в глазок-окошечко, кидая Агриппине очередную мзду. Но не сидела за нашей кассой строгая девушка-кассир в очках, и не разгуливала туда-сюда пожилая вахтерша в униформе. Я был бы рад увидеть хоть кого-нибудь, но каждый раз из окошечка на меня смотрела только черная, глубокая пустота. Не видно было ни зги, как бы я ни старался рассмотреть ее, эту самую Згу, поближе. И однажды я решился пойти на хитрость.
Вертя перед окошечком в дверце стольник, я прокричал в темноту и тишину нашего скворечника:
-А мне один билетик туда-обратно, пожалуйста! И сдачи 95 рублей!
-Какой-такой тебе сдачи? – сварливо проконсультировался голос в окошечке.
-Такой, обычной, сдачи! Я вам – стольник, а вы мне – девяносто пять рублей обратно, и пять Вам за услуги будет! – сгорая от нетерпения, объяснил я.
-Так не бывает, - засомневалась Сторожиха.
-Бывает, бывает! – уверил я нашу недоверчивую девицу, - все туалеты так работают! Хотите, я Вас на экскурсию, в туалет у Казанского вокзала, отвезу? Поучитесь новым методам работы…
-Стара я учиться, - отрезала консервативная леди, - А за твой пятак я тебя сама на Казанский вокзал доставлю…сможешь посетить их удобства, насладиться… Если тебе абонемент в Большой не нужен…за сто рублев – на пять раз, - соблазняла бабуся.
Я отказался от посещения Большого Театра с такими целями, бабка грустно вздохнула, и из окошка посыпались медяки и закружились легкими бабочками бумажки. Не взглянув на сдачу, я кинулся к глазку и успел увидеть отпрянувшее в темноту сморщенное и голубоглазое старушечье личико, похожее на поджаристое печеное яблочко в ветхом шерстяном платочке.
Так состоялось наше первое знакомство лицом к лицу. Пересчитав выпавшую из окошка сдачу, я обнаружил, что Агриппина пожадничала и обсчитала меня на десять рублей. Но я не стал придираться, и правильно сделал. (Как выяснилось позже, бабуся просто не умела считать.) Так что ошибка в десять рублей была понятна и вполне извинительна, тем более что вместо засиженных удобств Казанского вокзала я внезапно оказался в нашем местном дворце культуры «Родина». Попутно проверив, не текут ли снова краны в заведении нашей местной культуры, я выскочил из скворечника и помчался докладывать Отаре о достигнутых успехах в работе с персоналом.
***
Вано, несмотря на национальность своего лица, тоже довольно скоро нашел общий язык с нашей Сторожихой. Однажды вечером он задержался в скворечнике еще дольше обычного, а когда вернулся, то с гордостью объявил мне:
-Ты знаешь, она больше не Агриппина!
-Кто не Агриппина? – не сразу понял я.
-Ну, наша…Шеф по Скворечнику, Сторожиха, я имею в виду! – все так же гордо пояснил Вано.
-Как не Агриппина? А кто же теперь там?! – испугался я, вообразив, что Агриппину Акакиевну через двести с лишним лет исправной службы все же повысили в должности и перевели на другую работу. А это значит, что нам теперь придется договариваться с новой ведьмой с очередными прибабахами.
-Она ХОЧЕТ быть Джессикой! – торжественно провозгласил Вано, и я вздохнул с облегчением.
-Ей имя свое разонравилось, - деловито пояснил специалист по выполнению желаний, - Сделаешь, говорит, меня Джессикой Акакиевной заместо Агриппины – будешь со скидкой туалет посещать! С постоянной! Навсегда, значит! И я сделал! - закончил краткий протокол переговоров со Сторожихой Отара.
-В каком смысле – “ты сделал?” – подозрительно спросил я, представив себе, что теперь вместо маленькой сгорбленной старушонки в дырявом платке и с седыми косами в туалет меня будет пропускать этакая американская красотка (все в том же старом дырявом коричневом платке).
-Я сказал ей, что теперь она Джессика Акакиевна, а никакая не Агриппина…И новый, пуховый платок подарил… - пояснил мне Отара суть чудесного превращения Агриппины в Джессику, - Так что ты уж теперь, пожалуйста, ее Джессикой называй! И табличку бы на двери…Она очень хотела!
-Какую еще табличку? – не понял я, - Там и так буква “Ж” нарисована!
-А она другую хотела, - настаивал на своем Отара, - Иди, она тебе продиктует! Джессика просила меня самого записать, но ты ведь знаешь, я не совсем умею…
В ответ я объяснил Отаре, что его уровень владения грамотой, несмотря на все Лизочкины старания, по-прежнему называется не “не совсем умею”, а “совсем не умею”. Разочаровав так Отару, я отправился к Агриппи…извините, Джессике Акакиевне за очередными инструкциями по поводу внешней рекламы ее заведения.
***
С тех пор на двери Скворечника красовался большой белый плакат с надписью:
Вас обслуживает ветеран Государевой службы
Сластолюбова Джессика Акакиевна
Надпись я намеренно сделал точно в размер буквы Ж, намалеванной на дверце сортира. И завесил нашим с Джессикой новым творением эту, будь ей неладно, цифирь. Впрочем, уровень сервиса от этого никак не улучшился. А чего ему улучшаться? Сколько заплатил – туда и попадешь!!!
***
С тех пор, как я завесил букву Ж, у нашего сантехнического узла появился один неприятный недостаток. Проблема заключалась в том, что Джессике вдруг стало абсолютно все равно, в женский или мужской туалет я попаду… Это же относилось к Вано и Лизочке. На все наши претензии Джессика справедливо замечала:
-Ишь ты! Три человека в доме живут, а им подавай Мэ и Жо…Перебьетесь!
И мы перебивались как могли. Хотя это и было не всегда просто.
Однажды, посетив за банальную пятерку удобства Детского Мира в Москве, я вышел побродить по магазину. И потом безуспешно пытался найти тот самый туалет, потому что опаздывал к ужину. Однако, возвращаться домой мне пришлось, как и всем прочим смертным, на электричке.
Вано был вне себя от наших с Джессикой выкрутасов, и долго орал, собрав нас с Лизочкой в луже перед Скворечником:
-Хорошо, хоть ты оперу не остался слушать, когда тебя в Ла-Скала занесло! Ты думаешь, когда что-то делаешь?! Как бы мы тебя потом в Италии искали?!
Джессика также чувствовала себя виноватой и оправдывалась:
-Извини, милок, не углядела, В КАКУЮ ДВЕРЬ тебя выпустила…Прости ради бога, больше не повторится…
С тех пор, перед каждым выходом из Скворечника я громко предупреждал:
-Джессика, а теперь домой! – на забаву всем прочим посетителям в соседних кабинках.
Глава четвертая.
В гостях у Вано.
С приемом на постой Лизочки-секретарши работа пошла гораздо веселее. Мне больше не приходилось убивать целые вечера на стилистическую правку Отариных рабочих дней. Вано тоже кое-что стал понимать в формальных тонкостях выполнения человеческих желаний. И я уже больше не объяснял ему, что, принимая незримое, но деятельное участие в международных переговорах, нельзя выполнять желания двух сторон сразу. (Если они взаимоисключающи, то может получиться глупость.)
Поначалу мы все, особенно Вано, не хотели замечать противоречивой природы человеческих желаний, пока один странный случай не отрезвил нас. Это было ранней весной, когда наше местное правительство в очередной раз доказывало ненашему неместному, но тоже правительству, кто должен кормить наших, местных стариков и детей. Возможно, Вы и сами помните эту небольшую политическую неувязочку, посвященную порядку кормления. Вероятно, ничего плохого бы и не случилось, если б Вано так не любил телевизор. Он искренне считал принесенный мной черный ящик живым существом, подолгу разговаривал с симпатичными дикторшами, передающими новости, и смотрел политические баталии на экране с таким же азартом, с каким я наблюдаю только за гонками “Формула 1”, когда вперед вырывается Михаэль Шумахер. Разумеется, Вано “болел” за местную политическую команду, очень остро чувствуя их огромное желание во что бы то ни стало прокормить местных стариков и детей за счет неместного бюджета. Дело осложнялось тем, что Вано не мог выключить телевизор, пока на экране шел прямой эфир. Сопереживая благородным желаниям местных политиков, он никогда не позволял себе этого сделать. Отара считал, что в тот же самый момент, как погаснет разноцветный экран, к политику в телевизоре тут же подойдут, вежливо, но настойчиво похлопают по плечу и скажут: “Кончай болтологию, твоя передача уже закончилась!”
Теперь-то, я надеюсь, Вы себе представляете, что телевизор и радио не прекращали свои трансляции в нашей столовой почти круглые сутки. Только перед уходом на работу Отара вежливо прощался с дикторами и политиками, желал им хорошего дня и всяческих удач, и позволял мне нажать вожделенные кнопки на беспощадно эксплуатируемой технике. Ложась спать (что, к сожалению, случалось нечасто), мой приятель желал всем дикторам и ведущим спокойной ночи и хороших сновидений. Без этого он не засыпал.
***
В тот день показывали интервью с правительственных дебатов, и, похоже, переговоры снова входили в свою очередную решающую стадию. Вано, впившись глазами в экран, комментировал желания интервьюируемых:
-Хочет кредит… очень хочет…пенсию выдать…детские пособия…в кресле удержаться…Толик, ему что, подсунули плохой стул? – на миг оторвавшись от экрана, Вано посмотрел в мою сторону, - Безобразие, человеку о людях надо думать, а ему приходиться даже о стульях самому беспокоиться! Он ведь может упасть прямо во время интервью! Какой позор! – Вано с тоской схватился за табурет, на котором сидел, и с опаской подобрал ноги, нежно и по-отечески гладя взглядом лысину нашего политика на экране.
Посмотрев на Вано, я не выдержал и расхохотался: Отара очень напоминал возмущенную орлицу на гнезде в минуту опасности. (Жаль, в тот момент я не предвидел, на что бывают способны раздраженные орлы.) Чтобы хоть как-то успокоить Отару, мне пришлось дать ему честное слово, что прямо сейчас местный вождь падать не будет.
-Что ты хочешь этим сказать? – тревожно вопросил Отара, - Он упадет не прямо сейчас, а позже? (Вано просто чуял правду и врать было бесполезно.)
-Понимаешь, Вано, его…как бы тебе объяснить… выгонят из кабинета, если он не получит кредит…
-Из его кабинета? – черные, как уголь, раскосые глаза Вано немедленно стали круглыми от возмущения. (К сожалению, тут я не учел тот простой факт, что для Вано основным рабочим местом был его дом, или, вернее, весь дом целиком был его рабочим кабинетом).
-Если так случится, я приглашу этого благородного человека жить к себе! – вдруг заявил Вано, - Я постелю ему в тамбуре, там низко, падать некуда! Он будет трясти половики, и его никто не прогонит!
(Тамбуром мы все, с легкой руки Вано, величали маленькие холодные сени, ведущие с крыльца в теплую часть дома). И я в который раз удивился великодушию моего друга: до сих пор он никому не разрешал чистить половики, устилающие пол тамбура. Да это и понятно, ведь среди “половиков” у нас числились несколько толстых старинных ковров ручной работы с потрясающей арабской вязью, и тончайшие гобелены китайского шелка. Любимейшим занятием Вано было вытаскивать ковры на лужайку перед домом, и возлежать на одном из них, по складам произнося какие-то незнакомые мне изречения и водя по древним загогулинам пальцем. Однажды, чрезмерно увлекшись процессом очистки античной мануфактуры, он вдруг, к моему величайшему изумлению, медленно растворился в воздухе вместе с ковром, на котором в тот момент сидел, поджав под себя ноги…
…Нашли мы его часа через два, обегав в растерянности всю округу, и на всякий случай заглянув на маленькое местное озерцо. Отара сидел на ковре, который был лихо закручен вокруг ветки раскидистой ивы, жалобно склонившейся к самой воде. Когда нам удалось снять Вано с ветки и водворить его на сушу, он первое время не отвечал ни на какие наши вопросы о случившемся, только удивленно смотрел перед собой и тихо повторял, ни к кому конкретно не обращаясь: Вот это скорость…
***
Сидя вместе с Отарой у телевизора, я продолжал размышлять о том, куда мог бы улететь местный вождь на ковре-самолете. В мои размышления по поводу ковров и вождей постоянно вкрадывалось одно неприятное подозрение. (Мне все время казалось, что заставить вождя чистить наши ковры будет не так-то легко.)
Замечтавшись, я частично прослушал выступление иностранного политика, и очнулся только от нового замечания Вано:
-Толик, там очень красиво…Только где это?
-Что? – не понял я.
-Бермуды…
-Может, у Лизочки есть, - с надеждой предположил я, - Мне кажется, она один раз в них ходила…
-Зеленые деревья … огромные…никогда таких не видел здесь…только когда у Тутанхомона старшим советником по строительству работал… солнце… вилла…Бермуды…Оливер… Кембридж… элекшенс…некст еа… - продолжал расслабленно нашептывать Вано, уставившись на малосимпатичного очкастого иностранца в телевизоре. Иногда Вано останавливался на секунду, поворачивался в мою сторону и вопросительно улыбался. Я понимал, что он хочет перевода, но ничем не мог ему помочь: английский в школе не входил в число моих любимых предметов.
Разочаровавшись в моих услугах как толмача, Вано вздохнул, набрал полные легкие воздуха и вдруг пронзительно, почти по-поросячьи взвизгнул:
-Ллллллиииииизззззааа!
Вздрогнув от неожиданности, я чуть не свалился со стула, а потом, немного придя в себя, укоризненно заметил:
-Вано, нельзя же так ора…
… Но закончить мысль я не успел, потому что в следующую секунду онемел, сомлел, окостенел, очумел и обалдел, как сопливый пацан на первом свидании:
-В чем дело, мальчики? – на пороге стояла Лиза.
-Тут перевод, Лиза, - пояснил Отара.
-С какого на какой? – уточнила Лизочка.
-С английского на русский, - поспешно подсказал я.
-Да, Лиза, - важно подтвердил Отара.
***
Через пять минут Вано был в курсе цен вилл на Бермудах, проблем финансирования следующих выборов из федеральной казны и расценок обучения Кембриджских студентов. Все наши изыскания, по-видимому, произвели на Отару самое худшее впечатление. Он побледнел (насколько это было возможно при его смуглом цвете лица), и начал с угрожающей дотошностью рассмотривать ненашего политика на экране. Политик поежился и чихнул.
-Ну, построит этот хмырь себе дачу на Бермудах, но это к лучшему! - успокаивал я Вано, - Если он ее и найдет к началу курортного сезона, то к следующим выборам ему все равно оттуда не ВЫБРАТЬСЯ…
-Там крокодилы? – с ужасом в голосе спросила Лизочка.
-Хуже… - гробовым голосом ответил я, - Там Бермуды!
-Толик, а как должна, по-твоему, выглядеть его дача на Бермудах? –небрежно поинтересовался Вано.
-Да типа нашего Скворечника… - съязвил я, - знаешь, как дорого такие заведения стоят в районе Бермудского треугольника???
-Не знаю, - честно ответил Вано.
(И, как позже выяснилось, он действительно этого не знал…)
***
На следующий день, по информации официальных источников, переговоры между правительствами были срочно прерваны из-за раскрывшихся совершенно внезапно финансовых махинаций в ненашем правительстве…А еще через день нас постигла финансовая катастрофа.
Проблемы (впрочем, как у всех и всегда) были с наличностью. Но суть осложнившейся ситуации была вовсе не в отсутствии, а скорее наоборот, в слишком большом ее, то есть, наличности, присутствии. Причем каждый раз в самых неожиданных местах.
Деньги самым ужасным образом обнаруживались повсюду: со дна стеклянных банок с крупами, вермишелью и сахаром просвечивали толстые запакованные пачки, страницы старинных книг в нашей библиотеке были аккуратно заложены закладками в виде купюр достоинством помельче, а звонкую мелочь с чьими-то незнакомыми портретами на обоих сторонах Вано, ругаясь, высыпал поутру из своих ботинок, уходя на работу.
Вечером, включив тусклый старинный ночник в гостиной, я увидел на потолке увеличенную проекцию чьей-то зеленоватой лысины в желтом круге света от лампы. Я быстро выключил свет и, перевернув лампу кверх тормашками, вытряс ее бледно-зеленое содержимое на пол. Потом Вано недоуменно разглядывал разбросанные по всей гостиной листочки с лысым портретом все одного и того же мужика с грустными, как у пожилого сенбернара, глазами. Лизочка, всегда во время работы одевавшая туфли на шпильках, ходила, цокая каблучками, посреди листочков, и аккуратно сметала их в глубокий совок веником.
Все это казалось мне милым и забавным, а Отара с удивлением вопрошал, стоя посреди бумажек и мешая Лизочке подметать:
-Лиза, это кредит? Они хотели кормить стариков этими сухими зелеными бумажками? И ваши престарелые граждане могли бы на это согласиться?
Лизочка, в свою очередь, раздраженно ответствовала:
-Уйдите с дороги, Гоги Ванович, а то как захочу новые босоножки в счет оплаты сверхурочных за уборку помещения!
Наибольшим же огорчением для всех нас оказался сломанный вентилятор: внутри герметичной дырчатой сеточки, окружающей лопасти, были напиханы уже поднадоевшие запечатанные пачки. Вытащить их не было никакой возможности: сетка была абсолютно прозрачной, но тем не менее разбираться на части не хотела. Лизочка была так огорчена поломкой вентилятора, что Вано даже предложил включить вентилятор и тем самым размолоть эту проблему в мелкую лапшу, которая сама собой высыпется через дырочки. Я решительно воспротивился такой возможности, и все утро обзванивал банки на предмет выяснения, не возьмут ли там на хранение особо крупную сумму и очень ценный вентилятор впридачу, и возможно ли это – открыть на каждого пенсионера России его личный, персональный счет в местном отделении сбербанка.
Деньги все банки, как один, взять соглашались, вентилятор - нет. И в этом банковские шишки тоже были единодушны. За этими финансово-кредитными неурядицами к нам незаметно подкралась ночь. Еще ни разу в своей жизни я не спал так беспокойно. Я и не подозревал никогда, что наличие такого большого количества “сухих зеленых бумажек” под боком может так сильно повлиять на мой сон. Впрочем, возможно, дело было не только в зеленой бумаге. Помимо всего прочего, мне также очень мешала кривая обоюдоострая турецкая сабля, которую я перед сном положил к себе под подушку.
И снилось мне, что за мной гоняется какой-то лысый толстенький мужичок с глазами, как у больной собаки, и при этом дико кричит:
-Именем Разъединенных Штатов… подари мой портрет старикам и детям!
-Нет, мне! – разрывался голос нашего, местного, вождя.
-Нет, мне! – вторил ему голос неместного политика.
Замучившись, убегая от всех этих любителей дрянной живописи и третьесортных миниатюр с изображением чьих-то полубандитских рож, я проснулся в холодном поту.
***
Проснувшись, я долго ворочался на непривычно жесткой подушке, но мое терпение окончательно лопнуло, когда я уловил характерный бумажный шелест у себя под головой. Разом вскочив, я схватил подушку и хорошенько ее потряс. Вместо упругой гибкости мягкого пуха я ощутил только сухой хруст внутри наволочки. И тут мои нервы не выдержали:
“Отара!” – истошно завопил я.
-Чего? – весело поинтересовался Вано, приоткрывая дверь в мою комнату и появляясь на пороге в больших семейных трусах в розочку и борцовской черной майке, - А, вижу! - понимающе кивнул он, словно видел муху у меня на носу, - Очень хочется убрать… Обратно или здесь? – галантно предложил Отара с видом официанта, предлагающего фирменные блюда на выбор:
Кембридж для Оливера?
Победу на выборах?
Теплое молоко на ночь?
Резиновые сапоги к осени?
Учебник английского для Павлика?
-Какого Павлика? – автоматически переспросил я, и тут же исправился, - Три последних, пожалуйста!
***
Так закончился наш первый и последний ляп с противоположными и одновременными желаниями. Последствий этого краткого эпизода было два: Отара по нашему общему с Лизочкой желанию смотрел только “Спокойной ночи, малыши!”, а я…влюбился в Лизочку!
Впрочем, было и еще одно последствие, международного, так сказать, порядка.
Дело в том, что ненаш политик, сокровенным желанием которого было поиметь виллу на Бермудах за казенный счет, скрылся в самый разгар политического скандала по поводу растраты тех самых казенных средств, да так удачно, что найти его потом не смог даже интерпол. Неизвестно уж, где он прятался… Может, в филиале нашего Скворечника со всеми удобствами, возведенном в самом сердце Бермудского треугольника? Я не знаю.
Глава пятая.
О любви.
Я не мог молчать о своих чувствах к Лизавете, поэтому в тот же вечер рассказал все Вано, предварительно отослав предмет моей страсти на чердак. (В комнатке под крышей Отара держал свою библиотеку, и я направил Лизу туда под предлогом перевода последней речи Сократа с русского языка обратно на древнегреческий.)
-Я хотел бы почитать этот древний манускрипт на древнем языке! - капризно заявил я нашему секретарю, умело скрывая под маской официального брюзги нежное и трепетное сердце.
-Главный специалист по желаниям – Гоги Ванович, - так же сухо напомнила Лизочка, – С пожеланиями – к нему. Он, кажется знал какие-то древние языки…Или делал вид, что знает…
-Он не умеет писать! И читает по складам! И только по-русски! – уел я Лизочку. А потом примирительно добавил:
-Ты же сама его учила…
***
Но вот за Лизочкой захлопнулась дверь, ведущая в нашу библиотеку, и я, распираемый нежными чувствами, упал ничком на скрипучую Гогину софу и хрипло простонал: «КАКАЯ ТЕЛКА!!!»
Сцена получилась что надо, и на Вано она тоже произвела очень большое впечатление. (Вообще-то я люблю театральные эффекты.) Мягко опустившись в свое любимое кресло, мой непосредственный начальник, коллега, приятель и сосед по квартире заметил:
-Ты чего-то хочешь…
Я закивал.
-Пить? – предположил Вано.
-Нээээт, - тихо проблеял я.
-С Джессикой поссорился и она тебя в скворечник не пускает?
-Нээээт, - отмел я эту абсурдную идею.
-А! Понял! – лицо Отары прояснилось и засветилось нежностью и пониманием, - Ты хочешь…птенца Кукуиста!
-Ка…ка…ко? – только и сумел прокудахтать я.
-Не Како, а Куку, - поправил меня Вано, - Ку-ку-ис-та! Возможно, здесь она у вас называется по-другому, - терпеливо пояснил он, - Но даже я не смогу раздобыть тебе птенца этой птицы, - добавил Вано, - Даже по твоему желанию! Все равно не смогу!
-Гоги, мне не нужны птицы, - возразил я, удивившись про себя такой ошибке нашего специалиста по прочтению и исполнению желаний, - Я хочу Лизочку! - с безнадежной и отчаянной уверенностью заявил я.
-А она-то тебе зачем? – без особого интереса в голосе спросил Отара, - Хороший специалист, разумна в желаниях, пять европейских и два мертвых языка…
-Потрясная телка…А ноги…А попка…Люблю, когда у телки длинные волосы, - в тон ему продолжил я, - Какие сиськи! Так из лифчика и выпрыгивают!
Облегчив таким образом душу, я ушел спать, оставив задумчивого Вано в компании краткого толкового словаря русского языка. Отара перелистывал страницы и водил пальцем по строчкам, прилежно шевеля губами…
***
Проснулся я от ослепительного блеска луны за незанавешенным окном и нежного голоса, тонкого и ясного, где-то далеко в столовой:
-Гоги Ванович…я к вам с не совсем приличным предложением…
Я замер. Челюсть автоматически отвисла, глаза сами собой выкатились из орбит, а где-то в районе желудка похолодело.
-Ты хочешь что-то узнать! - откликнулся Гога. (У меня тут же отлегло от сердца.)
-Да! Что думает обо мне Толик! Гоги Ванович, миленький, пожалуйста, мне это очень надо!
-Я не могу тебе этого сказать. Хотя ты и вправду очень хочешь, – ответил мой друг.
-Да, и очень хочу! – голос Лизочки стал еще более звенящим и требовательным. Я вторично похолодел.
-А он не хочет! – невозмутимо ответил Гоги.
-Чего не хочет? – упавшим голосом спросила Лизочка.
-Говорить не хочет! – пояснил Гога.
-О чем? – коварно спросила маленькая нахалка.
-О его отношении к тебе, - почти не попался Вано.
-А оно есть? – уцепилась Лизочка.
-Кто? – не понял Вано.
-От-но-ше-ние, - выдохнула Лиза.
Через пять секунд (которые обычно уходят у Вано, чтобы набрать полную грудь воздуха), я услышал начало фразы, вывешенной мною впоследствии (на следующий день) в столовой над телевизором:
-К СООТВЕТСТВУЮЩЕМУ специалисту в подходящем коллективе отношение всегда СООТВЕТСТВЕННОЕ. Оно СООТВЕТСТВУЕТ…
Чему же оно СООТВЕТСТВУЕТ, мне услышать было не суждено, так как я был очень занят, пытаясь заглушить свой неуместный гогот подушкой. Справившись с эмоциями, я поднял голову и прислушался снова:
-Ну, откровенность за откровенность, Лиза, - вещал Вано Великолепный, - Можешь ли ты, Лиза, проконсультировать меня по поводу…по поводу отелов и надоев крупного рогатого скота на…(пауза и шелест страниц) жи-вот-но-вод-чес-кой ферме? Уф! – с облегчением вздохнул Вано, справившись наконец с незнакомым словом.
-Откровенность за откровенность, - серьезно согласилась Лиза, - Только можно вопрос? А зачем это Вам?
-Беспокоит меня нездоровое увлечение одного из наших сотрудников молочным животноводством! – озабоченно признался Отара.
(Поскольку сотрудников было трое, считая самого Отару, я понял, что Лиза сделала соответствующие выводы о личности вышеупомянутого сотрудника).
-Он сказал, что ему хотелось бы, - загадочно продолжал Вано, - Завести…ээээ…ВОТ!…жи-вот-но-вод-чес-кую ферму! А также разводить этих…как их…ВОТ! Племенных телок с повышенным удойным коэффициентом и хорошими мясными данными! Но это еще не все, - понизил голос Отара, - Понимаешь, Лиза, волнуют одного нашего сотрудника не простые нормальные коровы, а какая-то новая, удивительная порода этих животных, - важно заявил Вано, - Ему надо, чтоб вымя само выпрыгивало…
-О…откуда выпрыгивало? – поразилась Лизочка.
-Из лифчика, - пояснил Отара Простодушный.
Ответа не последовало.
-Лизочка, такое возможно? Я что-то не могу понять его желаний сегодня, - жалобно закончил свой рассказ Отара.
-Видите ли, Гоги Ванович, - наконец услышал я голос Лизы после долгого молчания в столовой, - Поскольку умственные способности современного поколения молодых жеребцов стремятся к абсолютному нулю, это не представляется удивительным, что многие из них к периоду случки бывают поражены удельным весом вымени и длинной задних конечностей у молодых телок…Но, несмотря на все их восхищение, - повысила голос Лизавета, - Дальше длинномордой кобылы с тощей задницей и вообще без намека на удойность им не подняться! Это ему и передайте! – провозгласила Моя Любовь и с такой силой хлопнула дверью своей комнаты, что кусок штукатурки отвалился с потолка у меня над головой и спикировал мне прямо на затылок.
-Кто такая случка? – поинтересовался Вано у захлопнувшейся двери. Но никто ему не ответил. Следующие две недели мы с Лизой не разговаривали.
Глава шестая.
Гнездовье Кукуиста.
После скандала с отелами, надоями и птенцом Кукуиста в мою душу закралось одно нехорошее подозрение в отношении моего соседа и домохозяина. Долго молчать (как вы уже понимаете) я, конечно, не мог, но решил действовать как можно тактичнее, чтобы не обидеть нежных Отаровых чувств. Поэтому, выбрав момент, когда нас не могла слышать Лизочка, я выпалил:
-Отара, у тебя никогда не было женщины?!
Мы сидели за круглым столом, уставленным телефонами разных калибров и заваленным остатками нашего завтрака. Лизочка ушла в гости к подруге, и убирать тарелки, таким образом, было совершенно некому. Отара откинулся на спинку кресла и, хитро подмигнув, с убойным восточным акцентом успокоил меня:
-Ну пачиму жи, дарагой, были! Как им ни быть?
-И что ты с ними делал? – дотошно уточнил я.
-Да как все, - зевнув, заверил меня Вано, - Разговаривал, гулял, к себе приглашал, к ним в гости ходил…
Я облегченно вздохнул. Мои опасения понемногу развеивались.
-…Стихи им читал, песни пел, живой водой поливал, да и пахнут они всегда хорошо… - мечтательно добавил Вано.
-Чем-чем поливал? – ошарашенно переспросил я.
-Водой, чем же еще? – в свою очередь удивился Отара.
-Вано, они что…цвели?! – с ужасом догадался я.
-А что им еще делать, когда их поливают? Это, знаешь ли, прекратить невозможно. Что поливают, то цветет! Особенно ежели живой водой, - проконсультировал меня Вано с видом доктора биологических наук, выступающего с популярной лекцией перед садоводами-огородниками.
-Вано, а ты их не путаешь? – осторожно предположил я.
-С кем?
-С цветами! Может, ты им стихи читал?
-Конечно, им, - согласился Вано, - И ни с кем я их не путаю. Спутай таких! – усмехнулся он, чем привел меня в окончательное и полное замешательство.
-Что с тобой разговаривать, - проворчал я, - Тут мужской разговор, а ты о цветочках…Прямо как с луны свалился!
-А как ты догодался? – тут же откликнулся Вано.
-О том, что у тебя не было женщин? – уточнил я.
-Нет, о том, что я…свалился?
-Это заметно, - фыркнул я в ответ.
-Странно, - растерянно пробормотал Вано, - До тебя никто не замечал…
-Ты просто еще никому не рассказывал, как поливал своих женщин живой водой, - съехидничал я.
-Но они без этого не могут! Им это нужно! Вот возьми Лизочку…
(Ух, я бы взял… - сладострастно подумалось мне.)
-Я сам видел, как она себя поливает! И потом хорошо пахнет! – сделал радостное открытие Вано, - Конечно, не так хорошо, как пахли мои женщины, - размечтался Отара, - Но тоже ничего…
-Ты просто не местный, Отара, - утешил я парня, - Ты из Грузии? Или из Турции?
-Когда я еще учился, - задумчиво и не в тему ответил Вано, - у нас была одна…ээээ…легенда. Это считалось полной чушью среди Наставников, - вздохнул Отара, - но некоторые из Слушателей весьма ею увлекались…
Я понял, что речь сейчас пойдет о глупых студенческих слухах и сплетнях из серии “Очевидное-невероятное”. Стало скучно.
Однако, чтобы казаться вежливым и поддержать разговор, я все же спросил:
-И…какая же была у вас…легенда?
Отара проницательно посмотрел сквозь меня и заметил:
-Тебе неинтересно, но ты хочешь продолжать меня слушать, потому что тебе нравится, что мы разговариваем.
-Да, Вано, - покорно признался я, - Так что там насчет…
Тут Отара сделал патетическое лицо, и я подавил невольный зевок, сообразив, что сейчас, по всей вероятности, будут стихи. Я ошибся ненамного.
-И есть, - торжественно начал Вано, - Где-то там, Далеко, за Горою Невежества, За Стеною Молчания, за Соленой Рекой тайно пролитых слез и за Черной Воронкой нерассказанных мыслей ТА СТРАНА…
-Вано, неужто ты учился в филологическом? – поразился я, - Неудивительно, что тебя выперли! Ты же грамоты не знаешь!
-Не перебивай, а то начну сначала! – пригрозил Вано, и я умолк.
-И живут, - продолжил Вано еще более торжественно, - в ТОЙ СТРАНЕ запредельной распрекрасные эльфы, в пестрых ходят одеждах, с легкокрылой душой. И порывы их быстры, и намеренья смелы, и желания дерзки, так как легок их ум. И у каждого эльфа есть мечта его жизни, а у тех, кто умнее, даже две или три! Воплотить же не могут легкокрылые эльфы все мечты свои в мире, так как краток их миг. И, безмерно желая, набираются силы – СИЛОЙ ТАЙНЫХ ЖЕЛАНИЙ назовем мы ее. И исполнив желанье легкокрылого эльфа ты наполнишься силы, той, что тайной была. Выпуская мечту легкокрылого эльфа полетать на просторе над седою зарей…
-Знаем, знаем, - подхватил я, - Это мы тоже проходили…Горького читал? – догадался я.
-Нет, читать не горько, - удивился Вано, - Вообще никаких особенных вкусовых ощущений. Хотя, если запивать прочитанное чаем, будет даже вполне вкусно. Я пробовал! - заверил меня Вано.
-И что было дальше? – спросил я.
-Где? – не понял Отара.
-Ну, продолжение, - напомнил я, - Как у тебя там:
“Над седой равниной моря гордо реет глупый пингвин!
Он и сам уже не помнит, как сумел подняться в небо!
Раз пятнадцать он пытался опустить себя на плоскость!
Но, скользя по грунту брюхом,
Матерясь, взлетал обратно!” - процитировал я, в свою очередь, отрывок из нашего студенческого фольклора, - Где там твоя распрекрасная страна, в которой ты так хотел бы побывать?
-А ты не понял? – тихо и грустно спросил меня Отара.
-А что я должен был понять?! – возмутился я.
Тут лицо Вано стало совсем мальчишеским, он смачно сплюнул на пол (как я его учил) и отвернулся от меня к красивому портрету гнедого жеребца над столом. (Жеребец был подарен мне Лизочкой в знак примирения). Еще раз вздохнув, Отара мягко объяснил глупым бархатным конским глазам, понимающе и внимательно глядящим с портрета:
-Это здесь, ИДИОТ!
-Вано, тебе нельзя пить пиво за завтраком, - убежденно ответил я, придвигая ополовиненную бутылку к себе, - Это вредно влияет на твои слабые нервы!
-Нет у меня никаких нервов! – возразил Вано, приводя бутылку в исходное положение, предварительно сделав хороший глоток, - Я их у себя ни разу не видел, - безмятежно пояснил он.
-Они внутри тебя прячутся, - язвительно пояснил я.
-Ты там был? – строго спросил Отара.
-Г-где?
-Внутри меня? – уточнил Вано Дотошный.
-Ннееет, - тихо сознался я.
-Тогда зачем говоришь?
Его восточная лаконичность сбивала с толку. Но вставать из-за стола не хотелось. Не хотелось также куда-то идти, хотя я и запланировал на сегодня посещение стояка без горячей воды по новой заявке все тех же немытых жильцов. Каковую заявку, впрочем, полагалось по графику выполнить еще на прошлой неделе. Но вдохновение посетило меня только сегодня утром, когда мне захотелось поделиться с кем-нибудь идеями одного сильно мудрого старца, утверждавшего, что без горячей воды жить не только можно, но и нужно.
Так что я задумал познавательную беседу на тему: “Как ты готовишь себя к моржеванию?”, собираясь преподнести ее немытым жильцам в качестве компромиссного варианта. Но было одно обстоятельство, которое останавливало мое продвижение в направлении немытых жильцов из несчастного стояка. (Я сильно подозревал, что неуемные жильцы все-таки сорвут мою лекцию, превратив обсуждение в недостойный скандал с неуместными выкриками типа: “Доколе?”, “Когда все это кончится!?” и “Банзай!”. Поэтому идти не хотелось.)
-Так как там с женщинами? – снова обратился я к Вано.
-Они красивые, - просто ответил он, - И не такие, как Лизочка. Совсем не такие…
-Чем же она хуже? – обиделся я за Лизочку.
-На ней не растет лепестков, - вздохнул Вано, - И я давно уже понял, - воровато оглядевшись по сторонам, добавил он, - Лизочка поливает себя водой, чтобы пахнуть, а не чтобы цвести…
Тут гнутая ножка старинного стула, на котором я качался, слушая Отару, угрожающе заскрипела. Я судорожно ухватился за край скатерти, пытаясь удержаться…и в следующий момент полетел вниз, увлекая за собой грязные тарелки, огрызки яблок, пятнадцать телефонов и початую пивную бутылку…
…Последними моими ощущениями были: истошный вопль “КУ – КУ - ИИИИИИИ!!!!”, страшно удивленный круглый розовый глаз и тяжелое хлопанье огромной белоснежной простыни на пронизывающем синем ветру.
***
…Из окна тянуло сквозняком. День был пронзительно синий и яркий. Я снова закрыл глаза, повертевшись на жестком и неудобном матрасе, и потянул одеяло на себя. Оно не послушалось, мягко соскользнув к моим ногам. Без него было холодно. Плюнув на сон, я рывком сел, пытаясь нащупать пушистое и теплое, но на редкость непокорное одеяло…
…И нос к носу (вернее, нос к клюву) столкнулся со свежевылепленным чистеньким снеговиком с аккуратной красной морковкой посреди огромной ослепительно-белой головы. Снеговик лениво приоткрыл затянутый синеватой пленкой глаз и деловито спросил:
-Кукуи?
Я не ответил любезностью на любезность, с ужасом вскочил на ноги и огляделся. Кукуи вежливо подвинулся, обнаружив перепончатые красные ноги. Он был не против моего желания познакомиться с достопримечательностями, хотя я на его месте обязательно брал бы с туристов по трешке.
Прямо из-под моих ног круто вниз уходил серый каменистый обрыв. У его основания, на многометровой глубине, я разглядел узкую полоску галечного пляжа в опасном окружении островерхих утесов. Белые пенистые брызги разбивающихся волн, шипя, облизывали неровные края огромных камней. Серебристо-зеленая вода сливалась с похожим по цвету небом на горизонте. Было жутко. Секунды три я разглядывал все это великолепие, но потом страшная сила красот природы доконала меня окончательно, и я дико заорал, заглушив клекот волн внизу и смертельно перепугав доброжелательный сугроб. Присев от неожиданности, Снеговик поначалу явно струсил, но быстро справился с ситуацией, захлопал пушистыми крыльями-простынями и истошно закричал “Кукуиииии!!!!!”
Немного поорав дуэтом, мы утомились и слегка оглохли. Сугроб выглядел ощипанным и жалким, а я так и вовсе охрип. Ветер свистел у меня в ушах, внизу тяжело стонало море, вода приобрела синевато-стальной оттенок, и вокруг становилось все темнее…Я подошел к Сугробу, одиноко сидевшему на выступе скалы над обрывом и обнял его теплую толстую шею. Он не возражал. Я потянул его к небольшому углублению в центре каменного ложа, и он послушно засеменил за мной, стуча по камням когтистыми красными лапами с перепонками между пальцами. Юркнув под крыло Сугроба, я забылся в тяжелом и дурманящем сновидении…
…Мне снилось, что мы со Снеговиком живем на утесе, он носит мне толстые хрустящие водоросли, напоминающие смесь огурца и морской капусты, а я высиживаю его птенцов – маленьких беленьких сугробчиков, и учу Снеговика моему языку. И на все это уходит столько времени, что, добравшись до буквы “Ща” и до сакраментального выражения “МАМА МЫЛА РАМУ”, я превращаюсь в глубокого старика…
…От этой ужасной перспективы я проснулся, выбрался из-под крыла и огляделся. Густой и вязкий туман окутывал нашу с Сугробом скалу. Море устало дышало и шевелилось глубоко внизу, не видимое под белесым туманным покрывалом.
-Не спится? – прошелестело за моей спиной.
От удивления я вздрогнул и резко дернулся, чуть было не свалившись с обрыва. За моей спиной стоял давешний старик…из моего сна! Он был сухощав, чуть пониже меня ростом, с совершенно лысым черепом, обтянутым желтой морщинистой кожей, и голубыми глазами под полуприкрытыми веками. Был он одет в подозрительно знакомую белую футболку с надписью “Москва”, новые черные джинсы, висящие на нем мешком, и мои домашние тапочки… Сообразив, что все еще сплю, я немедленно успокоился, уселся на корточки подальше от опасного края обрыва и жестом пригласил старика присоединяться, похлопав ладонью по шершавому камню рядом с собой.
***
Так мы посидели рядком, наблюдая, как тают клочья тумана и розовеет край неба на горизонте. Позади нас белел сонный Снеговик. Чтобы чем-то занять мысли, я вспоминал, на кого же похож этот ветхий старикан в моей футболке и тапочках. По всему выходило, что на Кащея Бессмертного. Я еще раз искоса осмотрел дедулю, и он показался мне излишне материальным для ночного кошмара. Ткнув старика локтем в бок, я упрекнул его:
-Ты чего не пропадаешь?! Я уже проснулся! И, вообще, ты кто?!
-Конь в пальто! – ехидно представился этот хренов божий одуванчик, и выдвинул ответную претензию:
-А ты чего здесь забыл? Или тебя Кукуист за няньку держит?
-А…ему нужна нянька? – не поверил я.
(До сих пор мне казалось, что милая белая птичка няньчится со мной, но никак не наоборот.)
-Ему-то? Ему – нет, а вот остальные Близнецы появятся – и еще как нужна будет, - пояснил старичок и замолк, видимо, посчитав тему разговора исчерпанной.
Но я так не считал:
-Старикан, какие-такие “Остальные близнецы”? Ну-ка выкладывай! И вообще! – внезапно возмутился я, - Когда будут кормить?! У вас тут завтрак в котором часу?!
-Ты вчера уже завтракал, - оборвал меня старик, - Как можно мириться с таким однообразием? Каждый день – одна волынка: завтрак – обед – ужин, завтрак – обед - ужин…И не надоело?
-Такое не надоедает! – заступился я за то, что нравилось мне больше всего на свете, - Вообще люблю постоянство! Говорят, здоровый образ жизни способствует долголетию!
-Теперь мне понятно, почему я такой старый, - с грустью прошелестел старикан, - Ты хочешь жить долго…
-А что в этом плохого, и вообще, какое тебе дело? – справедливо возмутился я.
-Ты знаешь, по утрам болят кости, - тихо пожаловался мой Кащей, - И не вижу почти ничего…Даже тебя – сквозь какой-то туман. А какие боли в сердце к перемене погоды! И давление пошаливает…Ты уж постарайся беречь сердце, хорошо? – уже почти умолял дедуля.
Я легкомысленно пообещал, но потом запоздало удивился:
-Зачем тебе МОЕ здоровье?
-А ты хотел жить здесь? А птенцов насиживать хотел? А питаться водорослями? А встретить здесь старость? – внезапно забросал меня укоризненными вопросами старикашка.
-Не-не оч-чень, - с опаской признался я.
-Но ты думал об этом! – уличил меня дед.
-Мне снилось, - робко признался я.
-Ему тоже! – ехидно указал старикан на дремлющего Снеговика, - И ты знаешь, идея показалась ему недурна! Он счел ее…весьма удобной.
-И…? (Я еще не понимал масштабов свалившегося на мою голову ПРИКЛЮЧЕНИЯ. Туповат, извините).
-И он…отразил меня, - неуверенно пояснил дедуля, - Я – его первый Близнец в этом году. И все – по твоей милости! - тут же вернулся к обвинениям этот Божий Одуванчик.
-Близнец? – переспросил я, - Значит ты, ко всем прочим неприятностям, еще и не один?!
-Какой догадливый! – обрадовался Кащей, - Да, с тобой нас двое! А я-то надеялся, ты меня узнаешь… - притворно вздохнул коварный Одуван.
-Дед, не шути так! – грозно предупредил я зарвавшегося пенсионера.
-А кто спал под крылом у Кукуиста?! – визгливо вскричал занудный старикашка. Я, пожав плечами, сознался.
-Вот! – торжествующе уличил меня дед, - А знаешь ли ты, - ядовито продолжал он, - Что Кукуист-то из породы еропланов?
Я отрицательно помотал головой.
-Это тебя не извиняет, - тут же заявил Кащей. Я решил сменить поднадоевшую тему и капризно заявил, - Есть хочу!
-А что же ты сразу не сказал? – засуетился старикан, - Сейчас, сейчас, я Кукуиста разбужу, и он мигом…принесет мне ланч и будет меня кормить!
-А меня? – завистливо выдохнул я.
-А тебя – нет! Сам будешь есть! – язвительно объяснил Старикан.
-Почему?! – обиделся я на такую явную несправедливость.
-Кукуист знает, кто его Птенец, будь уверен! – самонадеянно заявил Одуван.
-И кто же? – не сразу дошло до меня.
-Разумеется, это Я! - гордо провозгласил престарелый младенец.
-Мы же близнецы, - робко напомнил я, - Если ты - Птенец, то я, наверно, тоже…
-И ничего не “тоже”! – обрезал строгий дед, - Ты – Оригинал, хоть и Близнец, - пояснил он интимным шепотом , каким мог бы объяснять несведующему первокласснику, откуда берутся дети.
-Спал ведь с Кукуистом? – грозно напомнил старик.
-Это не то, о чем ты думаешь, - отважно пролепетал я.
-А как ты можешь знать, о чем я думаю? – переполошился старик, - Мысли читаешь? Ну-ка, о чем я сейчас подумал? – захотел убедиться в своей догадке дедуля.
-О зав…ланче? – мечтательно предположил я.
-Не угадал, - с облегчением вздохнул Одуванчик, - Значит, ты нечаянно…
-Что я сделал нечаянно? – полюбопытствовал я, не в силах догадаться сам.
-Переспал под крылом у Кукуиста…Ты же не знал, что он залетит…
-А он…еще и залетел? – испугался я.
-Как видишь, - развел руками старик.
-Залетают…младенцами, - попытался прояснить ситуацию я.
-Залетают, - возразил дедуля, - Когда есть крылья и смутные представления о своей внутренней природе! А также ужасающая забывчивость, - укоризненно добавил Одуван.
-Это ты о ком? – обиделся я.
-О еропланах, милок, о еропланах, - мечтательно подытожил дед, - Ты знал, что у ероплана одно крыло?
-У какого? – осторожно уточнил я.
-У любого! – твердо настаивал на своем престарелый Кащей.
Вспомнив, что “еропланом” (он же Кукуист), является мой пушистый приятель Сугроб, я обернулся к нему, приготовившись к новым, на этот раз анатомическим, неожиданностям.
Но ничего особенного со Снеговиком не произошло. Он по-прежнему сидел на голых камнях, нахохлившись и смежив синеватые веки. Два больших белых крыла, как огромная простыня, окутывали толстенькое тело птички.
-Их два, - проинформировал я упрямого старика.
-Вот! – удовлетворенно воскликнул дед, указывая обличительным перстом на моего белого пушистого друга, - Он тоже так думает! А в УЧЕНИИ, между прочим, прямо сказано, что есть ЛЕВАЯ и ПРАВАЯ КОНСОЛИ ОДНОГО ПРЯМОГО КРЫЛА! Которые являются, между прочим, ЗЕРКАЛЬНЫМ ОТРАЖЕНИЕМ ДРУГ ДРУГА. Как и мы с тобой, - почти добродушно посмотрел на меня дед.
Я решительно отказался:
-Ты уже старый!
Старик согласился:
-Зато ты еще новый! Но СО ВРЕМЕНЕМ у нас все будет наоборот – загадочно предрек Кащей.
-А что за Учение такое? – как можно небрежнее осведомился я, уловив в словах “Консоли” и “Прямое крыло” что-то до боли знакомое…
-Стройство Ероплана! – похвастался глубокими знаниями дедуля, и, наморщив и без того морщинистый лоб, выдал библиографическую справку:
-В древности называемое Ектирование Молетов! Выученное наизусть и впоследствии милостиво зарытое на морском берегу Вечным Студентом! - гордо изрек дедуля.
-И…что там написано? – затаив дыхание, осторожно спросил я.
-Не знаю…- капризно протянул дедуля, - Я еще маленький!
-Кто тебе сказал такую глупость? – в упор разглядывая блестящий лысый череп самонадеянного пенсионера, жестко спросил я.
-Он, - без колебаний указал Одуван на источник этой противоречивой информации.
Снеговик, увидев, что к нему протягивают руку, решил наконец-то проявить родительскую заботу и вперевалочку затрусил к нам. Вел он себя, надо вам сказать, довольно нахально: сразу оттеснил меня в сторону, затесавшись между мной и стариком, потом вообще отвел Одувана к каменному ложу и начал о чем-то счастливо насвистывать, даже и не глядя в мою сторону. В общем, что-то непоправимо и совершенно неизбежно изменилось в наших отношениях с отъзывчивым белым Пушистиком с появлением этого мерзкого, старого Кащея. Моему Снеговику этот нахальный лысый леший почему-то очень нравился. Я же, в свою очередь, по какому-то необъяснимому недоразумению, сразу потерял в глазах птички всю свою привлекательность.
Однако во время так называемого “ланча” я был отмщен полностью: только я имел право есть принесенное Снеговиком “угощение” сам, старик же был просто обязан брать только те кусочки, которые заботливо выбирала для него наша белая, пушистая, красноклювая мамаша. К моему огромному удивлению, “ланч” состоял из тех самых склизких, но сочных “морских огурцов”, привидевшихся мне накануне.) Если Одуван не брал предложенных ему кусочков и пытался перейти на автономный образ питания, птичка очень возмущалась непослушанию отпрыска и начинала бить трехметровыми крыльями и пронзительно орать на своего старшенького: “Ку-ку-иииии!!!!!”
Во время одной из таких истерик меня чуть было не снесло со скалы мощным потоком ветра из-под крыльев Кукуиста. Одним словом, мой новый знакомый Кукуист показал себя достаточно стервозным родителем, и старику я уже не завидовал. С горем пополам закончив ланч, мы уселись отдохнуть на голые камни. С моря дул легкий ветер, было свежо и прохладно, а отсутствие излишеств и каменное ложе располагали к восточным медитациям. Желая задобрить Пушистого, я показал ему позу Орла. Кукуисту явно понравилось. Он подошел поближе, долго и внимательно смотрел на меня, а потом вежливо спросил: “Кукуи?” Я пожал плечами, и уселся на камни, собираясь продемонстрировать также позу Лотоса.
-Ты чего ему не ответил? – вдруг укоризненно заметил старик, - Не хочешь говорить, так и скажи, а молчать некрасиво!
Я счел этот выпад старика язвительной шуткой и ответил:
-Можешь передать, что я просто жажду с ним пообщаться, да как назло, языкам не обучен! Так что не выйдет!
К моему удивлению, Одуван послушно кивнул, обернулся к Снеговику и несколько раз пронзительно свистнул с разными интонациями. Ответную реакцию Сугроба я не называю сумасшедшей только потому, что сомневаюсь в том, что птицы сходят с ума. Он заорал не своим голосом, забил крыльями, а внезапно налетевший вихрь тут же подхватил бедного сэра Ку-ку и отнес его довольно далеко в море. Пушистый явно не ожидал такого поворота событий, поэтому, сделав большой круг над волнами, попытался вернуться на исходные позиции…
…Это ему удалось, навскидку, часа через полтора, после тридцати или сорока неудачных попыток приземлиться. Я уже устал наблюдать за мелькающим в порывах ветра толстым белым животиком и отвлекся, прикидывая, хороши ли “морские огурцы” бывают в засоле, когда на меня набросилось что-то тяжелое, теплое и мягкое...В долю секунды оно повалило меня на спину, и я довольно-таки чувствительно приложился затылком о камни…
…Очнулся я от ощущения чего-то мягкого и пушистого у себя на груди:
-Котенок… - подумал я и протянул руки к маленькому беззащитному комочку. Комочек вдруг пронзительно свистнул, и я услышал над собой скрипучий голос:
-Не тискай его так, перья сломаешь!
Я помотал головой, отгоняя наваждение, открыл глаза…и обнаружил себя в объятиях Кукуиста, преданно взирающего на меня круглыми розовыми глазами.
-Он очень извиняется, что сел на тебя, и очень рад, что ты смог его поймать, - пояснил старик, важно добавив, - Справиться с набегающим потоком при таком размахе крыла бывает нелегко!
-Не додумали конструктора! - съязвил я, окончательно приходя в себя. Бесцеремонно спихнув птичку на камни, я поднялся на ноги:
-Передай ему, - дипломатично попросил я старика, - Что если он еще хоть раз меня “отразит” в своем чертовом крыле и особенно в таком виде, - тут я выразительно осмотрел старика со сверкающей лысины до задников моих домашних тапочек, - …Я сам из него чучело набью!
Старик обиженно поежился, потом тяжело вздохнул и принялся пронзительно что-то насвистывать. Я заткнул пальцами уши. Ответ Кукуиста был кратким, но загадочным:
-А не надо попадать ногой в карман! – торжествующе перевел дед и показал мне язык. Лично я понял только то, что пташка не боится стать чучелом, да еще и обвинения выдвигает. Это меня взбесило:
-Какой ногой?! В какой карман?! Ты соображаешь, что плетешь?!
Дедуля дослушал мои вопли до конца, кивнул и послушно засвистел. Ответ пришел минут через пять и был длиннее первого:
-Я рад, что ты такой лю-бо-зна-тель-ный и тебе многое интересно. Обычно Ловцы Желаний никогда не интересуются, как происходит ЭТО. Я бы удо-удо-удовлетворил твой интерес, но, как сам понимаешь, такие разговоры не для ушей Птенца!
Пока старик по складам переводил мне Кукуистовы измышления, Птичка за спиной Одувана гордо расправила белоснежные крылья, и я не без удивления отметил, что ошибался, сравнивая их с простыней. На самом деле это были два полутораспальных пуховых пододеяльника с аккуратной круглой дыркой посередине каждого, как и положено всякому уважающему себя пододеяльнику. Честно переведя мне речь, старик на секунду задумался, потом вдруг хлопнул себя по лысому черепу и воскликнул:
-Ну, как всегда – если маленький, так про ЭТО не рассказывают! Знаем мы ваши сказочки про ЗЕРКАЛЬНОЕ ОТРАЖЕНИЕ! Чепуха все это, я с самого начала чувствовал! Вот я из него сейчас правду-то вытрясу!!!
И он, сжав кулаки, стал наступать на Кукуиста, резко и неприятно что-то насвистывая. Чтобы прекратить некрасивую сцену, я подскочил к Одувану сзади, ухватил за шкирку и хорошенько встряхнул. Затем силой усадил разбушевавшегося пенсионера на каменный пол Кукуистовой квартиры, угрожающе прошипев:
-Мало тебя пороли в детстве?
-А, ты тоже помнишь? – безнадежно махнул рукой старик.
-А что, по-твоему, у меня память, как у курицы?! – взбеленился я.
-Это меня и беспокоит, - неожиданно признался Кащей, - Я все чувствую как…молодею. Вот и сердце сегодня не беспокоит, и вижу лучше…
-И что же тебе не нравится?! – не понял я.
-Ты знаешь…я помню твое детство, - зябко передернул плечами старик, - И…не хочу туда!
-Не беспокойся, отец уже умер, - сухо проинформировал я старичка, и, чтобы поднять моему строптивому пенсионеру настроение после взбучки, весело предложил:
-Если ты быстро помолодеешь, я тебя усыновлю и сам займусь твоим воспитанием! Хочешь?
Однако в ответ на мое любезное предложение Старик неожиданно, но очень решительно отказался:
-Нет! Спасибо! Я уж лучше с ним!
Он подошел к нахохлившейся пташке, пощекотал ее под красным, как морковка, клювом, и они начали бодренько пересвистываться, усевшись бок к боку в маленькой каменной ложбинке.
-Ах! Какие мы чувствительные! Уже и родного папашу на птичку променяли! – как можно ехиднее прокомментировал я, снедаемый черной завистью от мысли, что именно этому старому дураку вскоре посчастливится провести еще одно детство под чудесным синим небом, любуясь бескрайней водной гладью, да еще и в такой хорошей компании.
***
Почувствовав себя третьим лишним в этой высокогорной комнате матери и ребенка, я оставил сладкую парочку в покое и решил соориентироваться на местности. Сделать это было совсем не просто, но не только из-за отсутствия компаса. Резиденция Кукуиста оказалась со всех сторон окружена водной стихией, море было неспокойным, солнечные блики играли на волнах и слепили глаза, а черных очков я, к сожалению, с собой не захватил. Так что спортивное ориентирование на местности отменялось из-за неподходящего характера этой самой местности, как таковой. К тому же я не мог себе представить, что мне это даст, если я все-таки узнаю, где здесь юг, а где север (при условии, что Юг и Север были в этом диком и запущенном месте.)
Немного освоившись на скале, я пробрался на самую дальнюю сторону Кукуистовой квартиры, где была большая расщелина в скале и где Кукуист не жил. Цепляясь обеими руками за мало подходящие для таких целей выступы камня, я перебрался через провал и оказался совершенно один на маленьком уединенном плато, опасно нависающем над морем. Даже сидеть на нем было страшно, а уж о том, чтобы встать в полный рост, и речи быть не могло: узкая площадка наклонялась под таким углом к морю, что подняться здесь на ноги можно было только для одной лишь цели – чтоб в следующий момент сигануть рыбкой, птичкой, или же просто кем получится в бушующие волны. У меня же в ближайших планах этого пока не было, поэтому я подполз к краю площадки на четвереньках и улегся ничком, свесив голову вниз. И тут же увидел такое…что все мои представления об альпинистском инструктаже и страховках немедленно пошли прахом.
Прямо под собой, на шершавой отвесной скале, я обнаружил перевернутую кверх тормашками надпись, вытертую ветрами и временем:
«Веня и Гоша ЗДЕСЬ БЫЛИ.»
Сразу за надписью серая скала отвесно обрывалась, уходя в море…От изумления я лишился дара речи на несколько секунд, и только присвистнул. Этот звук, как ни странно, оказался призывным для Кукуиста. Хлопая своими огромными пушистыми простынями, мой пернатый друган легко перелетел через расшелину, сопровождаемый костерящим меня на чем свет стоит стариком.
-Это древняя наскальная живопись, - сварливо перевел для меня Одуван пересвисты и трели нашего пернатого искусствоведа. Кукуист, почистив и без того белоснежную шейку клювом, вытянул голову и гордо на меня посмотрел. А потом продолжил свою познавательную лекцию, значительно что-то прочирикав.
-Зодчество…античное, времен УЧЕНИЯ про СТРОЙСТВО ЕРОПЛАНА. Написано, оказывается, одинаковыми значками, и там, и сям – небрежно перевел наш нелюбопытный старец.
-Да неужели? – притворно удивился я, - Одинаковыми значками, скажите пожалуйста…
-Да…Ученые Ловцы считали, что эти две бесценные реликвии могут относиться к одной и той же древней эпохе, - без особого интереса продолжил перевод наш юный, но уже нерадивый Птенец.
-И чем же все закончилось? – полюбопытствовал я.
-Я перестал пускать их туда…после того, как двое ученых сорвались в море при детальном изучении наскальных рисунков… - Кукуист отвернулся от старика, с наслаждением почесал клювом под мышкой, и снова что-то просвистел.
-А что, были еще и рисунки? – с надеждой спросил я.
-Они гораздо ниже…прошу тебя, не пытайся их увидеть, это опасно! – с надеждой в голосе сказал наш Переводчик, - Никому еще так и не удалось проникнуть в тайну наскальных росписей…Они сделаны на такой высоте, и в таком месте, которые явно недоступны современному нормальному Ловцу…И никто еще не смог определить, какой в них был смысл и что они означают…
-Это Вызов Отважным… - серьезно подсказал я.
-Ты знаком с искусством Древних Мастеров? – дедуля уважительно посмотрел на меня. Кукуист отлетел от нас на некоторое расстояние и издалека полюбовался мной, склоняя голову то вправо, то влево, и разглядывая меня поочередно обоими глазами.
-Более или менее, - проникнувшись важностью случайно свалившейся на меня благородной миссии, солидно ответил я, - В древние века, знаете ли, проводилось такое состязание… Выбиралась самая высокая, самая отвесная скала и потом самые отчаянные смельчаки боролись друг с другом за право написать свое имя на скале. Побеждал тот, чье имя, фамилия, отчество, лучший друг и год подвига оказывались выше всего.
-Что же происходило дальше с этим смелым древним человеком? Как он спускался вниз? – казалось, в один голос спросили старичок и птичка.
-Он уже не мог спуститься… После такого подвига выход один – прыгать со скалы в море, - трагически закончил я героическую эпопею древних подвигов.
-Я буду рассказывать эту страшную легенду своим птенцам, когда они будут плохо кушать, - переведя это, дедуля укоризненно воззрился на Кукуиста, явно не ожидав от птички такой жестокости по отношению к собственным отпрыскам.
***
Так мы обсудили некоторые аспекты древних легенд в свете современного воспитания подрастающего поколения.
Утро следующего дня было серым и пасмурным. Ветер приносил противные соленые капли морских брызг. Внизу яростно бесились волны. От всего этого в квартире Кукуиста было холодно и как-то неуютно. Птичка же, несмотря на плохую погоду, выглядела бодрой и веселой. Подойдя ко мне почти вплотную, она проникновенно посмотрела мне прямо в глаза, а потом чирикнула, пригласив тем самым старика принять участие в новом раунде наших с ней
междупородных переговоров:
-Ну, а теперь – Желание! - сказал вялый спросонья старик, отчаянно зевая.
Услышав про Желание, я очень обрадовался. (Не каждый день мне предлагают исполнение всех моих желаний пушистые красноглазые птички!)
-Хочу, - приступил я к заказу желаний, стараясь ничего не пропустить, - Хочу вниз, посмотреть всю землю… Надоело на утесе сидеть…Колбасы с чесночком хочу…И мой подшефный участок на берег моря, пожалуйста. И домоуправление не забудь…
-Ты не понял, - оборвал мои мечты резкий птичкин посвист, - Я сделал тебе Птенца…Он – твоя точная копия…
Я с сомнением посмотрел на старца. (На его прежде лысой голове появился застенчивый седой пушок в виде короны.)
-Со временем станет ею, - поправился Кукуист.
-Никто вас об этом не просил, - хладнокровно напомнил я.
Старик обиженно завздыхал, а Кукуист продолжал насвистывать, никак не прокомментировав мое замечание:
-Теперь ты должен исполнить мое Желание…Я просто за так птенцов на заказ не делаю. Когда ты сюда свалился, и тут же устроился у меня под крылом, я сразу понял, что у тебя срочный заказ!
-А когда ты сделал старика заместо младенца, то что ты подумал в тот момент?! - язвительно уточнил я.
Ответ был неожиданным и сбил меня с толку:
-Что тебе нужен Отец, - перевел старик и добавил явную отсебятину, - Понятно, кто я тебе, болван? – и уже хотел дать мне подзатыльник, но я вовремя уклонился от его сильно окрепшей руки.
-Это нелепая случайность, - нашелся я минут через пять.
Птичка пронзительно присвистнула, и новоявленный папаша строго сказал:
-Нельзя так говорить о птенцах! Птенцы никогда не должны быть нелепой случайностью!
-Дети и родители часто бывают нелепой случайностью друг для друга, - пожав плечами, ответил я.
-Ты полон страхов и древних суеверий. С тех пор, как я работаю, такого не было ни разу, - просвистела птичка, самодовольно укладывая перышки на грудке, - за это я и получаю по одному Желанию от каждого родителя. Но если не хочешь так – я скину птенца со скалы, раз уж он тебе все равно не нужен…
-Что???!!! – снова вмешался дедуля со своей отсебятиной, и пригрозил мне кулаком:
-Ну-ка исполняй, что просят, сейчас же!
-Вот и вся ваша любовь с Кукуистом, дедуля, - объяснил я новорожденному пенсионеру, - Ладно, чего ты хочешь?
-А что ты можешь? – покладисто спросила птичка и с надеждой добавила, - Тут вот желательно Фиолетовые Леса от Черной Напасти избавить, а еще…
-Чинить унитазы! – мстительно перебил я дружелюбное щебетанье, - Хочешь – и у тебя будет свой, личный унитаз, прямо здесь, на скале! Представь: красота, солнце светит, Кукуисты поют, море внизу, а ты сидишь посреди всей этой красоты на унитазе, - соблазнял я птичку.
-Кто такие унитазы? – поинтересовался капризный Сугроб.
Я пояснил возможности унитазов, их внутреннее устройство и происхождение, короче говоря, всю эволюцию унитазов, начиная со времени незабвенной в веках Екатерины Ш. Возможно, я излишне сгустил краски, но ответ Кукуиста был брезгливым и презрительным:
-Какая гадость! Нет, унитаз не хочу! Я лучше так, в море, как обычно. А еще? – с надеждой возобновил переговоры Пушистый Вымогатель.
Я стал вспоминать, и выяснилось, что не такой уж я бездарь, как мне до этого казалось:
-Раковины устанавливать, задачи по физике решать, интегралы брать, теоремы доказывать, таблицу умножения преподавать, самолет рисовать… - перечислял я Кукуисту вразброс, в надежде, что он найдет для себя что-нибудь полезное…
…И мои надежды внезапно увенчались успехом:
-Молет рисовать? Древний Ероплан?! – не поверил своему счастью Кукуист.
-В изометрии и диметрии могу, - уточнил я, - Тебе как?
-Ты можешь изображать Еропланы в Древних эпохах ИЗОМЕТРИИ и ДИМЕТРИИ? – вновь поразился моим глубоким познаниям осчастливленный Сугроб.
-Тебе истребитель МИГ-21 подойдет? – небрежно спросил я, привыкая к своей новой роли знатока древностей и раритетов.
Так мы и договорились.
***
Следующие три дня я старательно выцарапывал древний истребитель острым куском камня, изобразив начало координат прямо в центре Кукуистова ложа.
-И были древние Еропланы серые, холодные, скользкие на ощупь… - стращал я птичку, мучительно вспоминая особенности хвостового оперения МИГ-21.
-Это мы тогда болели, - нимало не смутившись, пояснил Нахальный Пернатый, - Зато сейчас мы мягкие, теплые, белые, пушистые…
-Летая, они мерзко ревели и отвратительно воняли…Питались прозрачным едким ядом, губительным для всех, кто любил употреблять его внутрь, - продолжал запугивать я.
-Не может быть! – испуганно перебил меня Кукуист, - Нет, не расскажем такое птенцам, - он умоляюще посмотрел на меня розовым глазом.
-Нечего скрывать свое прошлое! - вмешался дед, - Воняли, так воняли, - верно я говорю? – обратился ко мне за поддержкой наш стремительно молодеющий Правдолюб, - И нечего пудрить детям мозги своей пушистостью!
Желая приукрасить действительность в соответствии с новейшими достижениями в науке о Еропланах, я нарисовал истребитель МИГ-21 с тремя куриными ногами вместо шасси и кокетливо пушистыми консолями стреловидного крыла изменяемой геометрии. Но птичке этого показалось мало, и она долго и нудно заставляла меня вносить изменения в соответствии с представлениями о собственном облике. Наконец я не выдержал, и, забросив свой импровизированный карандаш в море, заявил своему пернатому мучителю:
-Все, хватит! Ты прямо ненасытный какой-то! То тебе глаза вместо лобового фонаря изобрази, то пушки на когти замени…Ох, Кукуист, и откуда ты берешь СТОЛЬКО желаний?
-Отовсюду, - не растерялась птичка, - В море их много, на скалах тоже бывают, а уж в лесу сколько – и не увидеть все…сразу.
-Они у вас тут что…дикие? - опасливо огляделся я.
-Сам ты дикий! - обиделся Сугроб, - Ты посмотри, на кого ты похож, - укорил меня Пернатый, выразительно покосившись розовым глазом на старика.
-А что?! - возразил я, - Мне нравится! Смотри, какой старый, а сколько в нем жажды жизни, задорных мечтаний, надежд на буду…ээээ, пожалуй, нет…прошлое! Ты кем хочешь стать, когда помолодеешь, дедуля? – обратился я к старику.
-Кукуистом, - не задумываясь, выпалил дед.
-Зачем тебе? – удивился я.
-Он вечный, он никогда не кончится. Он сам мне говорил, что проживет столько, сколько захочет, - пояснил свою мысль дедок.
Я ничего не ответил. Убедить дедулю в том, что “проживет, сколько захочет” не значит “вечно”, было невозможно.
Выбросив свое единственное орудие труда со скалы, я посчитал работы по изображению пернатого и когтистого истребителя завершенными.
-Господи, какая морока с твоими желаниями, Кукуист! – упрекнул я Пушистого, разглядывая не без гордости свое наскальное изобразительное зодчество, - Ей-богу, проще самому ребенка сделать, чем с тобой связываться, и приятнее во много раз! - уел я беззащитную птичку, - И зачем только эти несчастные Ловцы Желаний с тобой связались?
-В обмен на Близнеца! – завел свою обычную волынку Нудный Сугроб.
-Они что, сами…не могут? – оборвал я Кукуистовы заблуждения, - Так могу научить! Где эти непутевые родители?!
-Они? Сами? – всполошился Кукуист, - Да ты что?! Они ж для этого не приспособлены, не обучены…
-Для этого даже грамоты знать не надо! – просветил я самонадеянную птицу.
-Не может быть… - совсем обалдел Кукуист, - А я думал, у меня это выходит, оттого что я про Ероплан обучен. Грамота, как-никак! Да эти безмозглые Ловцы все равно только на одно и годятся – ежели желание исполнить…А грамоте их нельзя обучить – как ты ни старайся…
(Вспомнив про Гогины трудности с чистописанием, я почему-то внутренне озверел).
-У Ловцов только с желаниями – быстро, особенно - с чужими… – продолжал гнуть свою линию Кукуист, - А делать себе Близнецов они не умеют…Всем всегда я занимался! И вообще, у них это плохо получалось…времени столько уходило на одного Близнеца – не поверишь, пять зим! А уж когда Цветы женщин себе забра…когда Цветы с женщинами подружились, в общем, с тех пор Близнецы – моя работа! Ты хоть представляешь себе, что такое Цветущая Женщина?! – заискивающе спросил Кукуист.
-Да уж, не жалуюсь! – грубо буркнул я, - за последние пятнадцать лет я их достаточно…перетрахал!
-Не знаю, кого ты имеешь в виду, но Женщину нельзя…ничем трахать! – со знанием дела заявила Птичка, - С нее же все лепестки сразу осыплются! Да и трогать их не рекомендуется – Цветы этого не любят, сразу вянут!
-Что же тогда с ней делать – ты ее, видите ли, пальцем не тронь, чихнуть на нее не смей! – возмутился я, - Нюхать ее, что ли?! Как цветочки?! Может, и поливать еще надо?!
-Да, все обычно так и делают, - согласился Кукуист, - Любуются вот тоже…Я, между прочим, Сирень люблю, - поделилась своими пристрастиями птица, - Когда приходит Сиреневая Женщина, я ее завсегда первой обслуживаю…И птенцов потом вне очереди приношу… Жасмины тоже очень ароматные Женщины. Только у них лепестки вянут быстро, им надо все время на земле лежать, чтоб не завять… Другое дело – Ромашковые Леди! Эти хоть три часа без умывания могут, и все им ничего, - размечтался сэр Ку-ку, - Хотя сами Ловцы Желаний предпочитают Васильки, они знаешь ли, всегда голубоглазые…Под цвет Наряда Цветка очень красиво получается…
-Бедный ты, бедный, - искренне пожалел я птицу, - их так много, а ты один…
-Кого много? Где? Что, уже пришли? – тут же засуетился Кукуист, выглядывая со скалы.
Я тоже выглянул, увидел глубоко внизу узкую полоску гальки и успокоил птичку:
-Да нет, пока никого…
-Ну, на “нет” и Ловца нет, - успокоился Пушистик.
-А на “есть” и Ловец есть? – поинтересовался я.
-На “хочу” и Ловец бежит! – поправил меня сэр Ку-ку.
-И много прибегает? – уточнил я.
-Когда Желание вкусное, бывает, даже не один придет, - замечталась пернатая родительница.
-А сколько? – переспросил я, представив себе толпы изголодавшихся Ловцов.
-А два… - значительно ответил Кукуист.
-Так мало? - разочаровался я.
-Почему “мало”? – обиделся Великий знаток грамоты, - Два – большое число…мало – это ни одного. Один раз они ко мне толпой заявились – сразу три Ловца, представляешь? Это когда я желание в Сахарных Песках поймал! - похвасталась птичка.
-И что за желание? – полюбопытствовал я.
-Горбатый Кэмел пить захотел! Они вообще очень жадные, эти Кэмелы, всегда сами свои желания исполняют, никогда не поделятся. А Ловцы их почему-то очень любят…говорят, у их желаний аромат особый, древний. Но я его подкараулил! - гордо закончил эпопею Кукуист.
-Напоили его? – и не подумав скрывать своего сарказма, уточнил я.
-Нет, он пить расхотел!
-А как же исполнение жела…- начал было я.
-Легче Гобатого Кэмела переубедить, чем потом еще и Сахарные Пески спасать, - резко перебил меня Пернатый, - Им нельзя воды, они растворяются! Мы туда даже дожди не льем, и туманы не пускаем, песок от воды мокрый какой-то делается… Может даже в камень потом превратиться, - сокрушенно поделился экологической проблемой Кукуист, - Да и Кэмелы, когда их напоишь, раскисают… Говорят, Ловцы ему Спичку поднесли, так он очень доволен остался, сразу задымился. Ловцы потом долго пасли его по пескам…Пока он в Бычка не превратился…
-Кукуист, что это?! – воскликнул я, случайно глянув со скалы вниз.
Наш разговор внезапно был прерван небывало красивым зрелищем. Легкие белые пушинки, принесенные вихрем к подножию нашей скалы, танцевали свой странный танец, поочередно растворяясь в пенных брызгах волн, бьющихся о камни. Плящущие водоворотики белоснежного пуха подхватывал в свои легкие объятия ветер, и уносил их дальше, к едва заметной в белесой солнечной дымке полосе далекого побережья.
-Как красиво, Кукуист! – восхищенно похвалил я, - Это снег?
-Нет, снегу еще рано, - поспешно отказался Кукуист, и быстро спросил, меняя тему:
-А ты видел когда-нибудь Анютины Глазки?
-Неоднократно, - заверил его я, продолжая наблюдать со скалы за маленькими пушистыми фонтанчиками, исчезающими в зеленоватых волнах, - Они тебе что, тоже нравятся? Какой ты любвеобильный, Кукуист! Тебе бы в агрономы податься – ты б Мичурина затмил! Да что твои Анютины Глазки по сравнению, например, с Розами! Знаешь, какие они бывают! Только девушке их подаришь – и она с тобой обязательно…Почти на сто процентов верняк…Я сам проверял, неоднократно… Я имею в виду, под крылом останется… - добавил я, видя недоумение в розовом птичкином взгляде.
Но Кукуисту мое восхищение розами почему-то не понравилось. Он так расчирикался, что дедуля долго не мог его утихомирить, чтобы начать свой обычный перевод:
-Розовых Женщин ненавижу! – перевел наконец Одуван, – Колючие – страсть! В прошлом году мне одна такая всю подмышку исколола, все под крылом ворочалась, - разоткровенничался наш тонкий ценитель цветов и женщин, вместе взятых, - И все равно у нас с ней так ничего толком и не вышло. Я ей и не приносил даже…то, что получилось. Сразу вниз отпустил…
-Что?! – ошалело переспросил я, с ужасом выглянув со скалы и увидев на порядочной глубине под нами только пенящиеся буруны.
-Да…я и сам не знаю, - с сомнением продолжил Кукуист, - Вроде он и не Ловец…а, с другой стороны, и не Кукуист…так, не разберешь. Крылья есть, белые…но и руки тоже есть! А сам весь, как обычный Ловец…розовый такой, без перьев…а крылья нормальные, совсем мои крылья…
-Так у тебя…рождаются АНГЕЛЫ! – догадался я.
-Да, бывает иногда, по недосмотру, - смущенно подтвердил Кукуист.
-Значит, у вас здесь живут АНГЕЛЫ? - снова поразился я.
-Нет, не живут, - равнодушно возразил Кукуист, и стал чистить клюв о длинный розовый коготь на перепончатой лапе.
-Но ты же мне только что сказал… - не понял я.
-Когда появляются эти…как ты их назвал? Ангелы? – переспросил Кукуист и меланхолично продолжил, - Тогда я обычно выпускаю СВОЕГО птенца…
-Своего? Откуда? – я огляделся.
(Возможностей спрятать птенца в неуютной каменной квартире у Кукуиста явно было маловато.)
-Из-под крыла… - пояснила птичка.
-Так твой птенец…тоже ангел? – догадался я.
-Нет, что ты, - испуганно возразил Кукуист, - Он мой Близнец…только маленький и голодный!
-И ты воспитываешь их вместе – ангела и птенца? – подсказал я Кукуисту.
-Да… - согласился Кукуист, - Птенец их очень любит. Да и учить летать его не надо – он сам на них начинает охотится, прямо в воздухе… - гордо закончил предприимчивый родитель собственную педагогическую поэму.
Я внутренне похолодел. Нет, ничего особенного в этот момент не случилось. Все было по-прежнему, как и полчаса назад… И это было самое ужасное. Все оказалось так просто. Как проходят мимо прохожие, покачав головой, когда ты разбиваешься всмятку, попав в автомобильную аварию. Для всех остальных жизнь продолжается. А для тебя – нет. А люди проходят мимо, для них ничего ужасного пять секунд назад не произошло. И они даже не почувствовали, что тебя больше нет. Да и какое им дело, в конце концов?! Так мир прозрачного синего неба, зеленого неспокойного моря и пронзительных свежих ветров был для меня разом, неотвратимо и бесповоротно, разбит на мелкие осколки. Его непередаваемая прелесть была разорвана в клочья и теперь уносилась далеко в море вместе с беспомощными фонтанчиками белого легкого пуха, которыми я любовался сегодня утром, сидя на солнышке после завтрака.
-Ты…ты убиваешь ангелов! Да ты убийца! Они же красивые!
(Кто-то невидимый клещами стиснул мне горло, и я почувствовал на своих губах горьковато-соленую влагу. Соленые капли резали мне глаза, сбегали вниз по щекам и щекотали подбородок, пробираясь сквозь колючие заросли трехдневной щетины. Такого со мной не случалось уже много, много лет…)
-Красивые? – равнодушно переспросил Кукуист, - Я не заметил…Но моим птенцам очень нравится…А куда их девать? Ловцы их все равно ни за что не возьмут…это же не их порода. И не моя. Так, ошибка. И они же все равно не смогут выжить, - оправдывался Кукуист, - Если ты не такой, как все – ты должен умереть. Это ЗАКОН. Да и жить им тяжело будет…Они же не как все.
-Кукуист…Кукуист…какой же ты ЗЛОЙ, Кукуист, - бессильно простонал я и закрыл глаза, пытаясь сдержать собственные эмоции. Но это у меня не вышло:
-Небось радуешься, что бескрылый?! – незаслуженно набросился я на старика.
-Да…в общем, как-то…не жалуюсь! – безмятежно ответил старичок, явно не принимая на свой счет наш последний разговор с этим пернатым ублюдком. Я замахнулся на старика. Тот отпрянул.
-Кукуист…ты зверь, слышишь?! – проорал я птице, стараясь перекричать пронзительно свистящий в ушах ветер.
-Нет, я не зверь, - возразил Кукуист, - Я птица…Зверь – это когда без крыльев…Как ты, например…
Кукуист посмотрел на меня неприятным взглядом голодной чайки и хищно защелкал клювом…
Я был зол, как сто чертей. С моря опять надвигался холодный, полный соленых брызг шквал. Надсадно ревело море. Выждав удобный момент, я пихнул своего бывшего Пушистого Друга со скалы во внезапно налетевший резкий вихрь, и он умчался, нелепо и беспорядочно махая белыми крыльями в яростных потоках взбешенной стихии. Потом я подошел к краю обрыва, выбрал сторону, где, по моим расчетам, море было глубже и не было острых подводных рифов, и, не взглянув на старика, солдатиком бросился вниз. Упал я, после головокружительного мгновенного полета, во что-то очень мягкое, и, как ни странно, сухое…
Глава седьмая.
Возвращение блудного дяди Толика.
Немного полежав на чем-то чрезвычайно мягком, по сравнению с полом Кукуистовых апартаментов, я решил перевернуться на другой бок, чтобы устроиться поудобнее и наконец-то выспаться. Но первая же моя попытка пошевелиться отозвалась тупой, ноющей болью в затылке и резким прострелом в плече. Чтобы понять, что происходит, и в каком плече у меня все-таки болит, надо было открыть глаза. Не знаю, как Вы, а лично я никогда не могу спросонья и с закрытыми глазами определить, где у меня “право”, а где у меня “лево”. В дни моей бурной молодости я даже хотел на правой руке сделать татуировку “правая”, а на левой, соответственно”левая”, чтобы уже никогда больше не путаться. А то обе стороны (опять же не знаю как у Вас) у меня какие-то чересчур одинаковые. Попытавшись открыть глаза, я понял, что они-то как раз у меня и не открываются. Мешала какая-то тряпичная (на ощупь) завеса, которая плотным кольцом обматывала все мое лицо. После нескольких попыток я все-таки справился с этой дурацкой тряпкой и разлепил свои веки. Впрочем, ничего особенного мне это не дало. Прямо перед собой я увидел только белые толстые нитяные волокна, как будто меня по самую макушку завернули в гигантский чудовищный кокон. Такой произвол ничуть меня не позабавил, а довольно сильно рассердил, так что я решительно сел…ай! Вот это БОЛЬ!!! Нет, не сел. А остался лежать и только дико, совершенно по-волчьи, взвыл. (Насколько я могу оценить свои вокальные способности в данной ситуации). А вы сами пытались когда-нибудь подняться на ноги, когда от каждого вашего малейшего движения по всему телу пробегает что-то типа автоматной очереди? Заранее Вам этого делать не советую. Причем категорически.
-Он двигается! Он пошевелил рукой! Вы видели? – знакомый голос вывел меня из дремотного полузабытья, в которое я уже собирался впадать.
-Не трогайте его! Это условный рефлекс! При повреждении больших участков мозга это бывает! И вообще отойдите – сейчас мы его выносить будем! Альберт Викторович, носилки готовы?! – резко сказал незнакомый мне Второй Голос, - Сами видите, какая потеря крови! А лезете!
Из их разговора я понял только одно – если рядом со мной живые люди, то можно попросить пить. Как я уже догадался, сейчас им было совсем не до меня – где-то рядом со мной, наверное, на соседней койке, находился тяжелый больной с сильной потерей крови и, может быть, даже черепно-мозговой травмой. Но напомнить о себе все-таки не мешало:
-Извините…Вы мне кофе не нальете? Не очень крепкий, пожалуйста, и сахара два кусочка, - прошептал я, с трудом разлепляя губы, также основательно замотанные крепкой повязкой.
-Но он же говорит! – захлебываясь слезами, снова пробормотал хорошо знакомый мне Первый Голос.
-Девушка! Я Вам повторяю – не лезьте! Неужели Вы лучше нас знаете, что делать при черепно-мозговой травме? Это рефлекторное! Как вы не понимаете!
-Но Толик всегда просит кофе совершенно рефлекторно! Даже если хочет чаю с лимоном или пива! У него рефлекс! – не сдавался Первый Голос.
И тут я узнал его. (Голос, я имею в виду.) И это, само по себе, было замечательно. Я набрал полную глотку воздуха (насколько это было возможно сделать, когда все лицо накрепко замотано бинтом) и тихо простонал:
-Лиза! Вытащи меня отсюда, я пить хочу! Не надо кофе, черт с ним! Воды из-под крана!
-Больной! Вам нельзя говорить, при черепно-мозговой травме люди говорить не могут! – сурово оборвал меня Второй Голос, и, неожиданно резко и по-поросячьи взвизгнув, вдруг прокричал:
-Ой! Альберт Викторович! Он очнулся! Очнулся! И пить просит!
Через полчаса (а мне показалось – целую вечность) борьбы с бинтами, укутывающими мое лицо и шею, меня все-таки напоили горячим кофе, который Лизочка успела к тому времени сварить на кухне. Потом мы еще два часа пытались поднять меня с кушетки, на которую я был уложен в бессознательном состоянии огромных размеров доктором Альбертом Викторовичем. Сделать это в сознании я решительно отказывался, потому что боль в левом плече была жуткая. Учитывая мои реальные ощущения, мой первоначальный диагноз был значительно изменен. Теперь вместо получения черепно-мозговой травмы я обвинялся в нанесении себе тяжких телесных повреждений, среди которых были обширная гематома на затылке, рана в затылочной области, закрытый перелом левой ключицы (со смещением) и большая шишка на лбу, которую я получил, падая в компании початой пивной бутылки со стула. Я не могу сказать, что это было мое первое в жизни падение со стула. Но теперь, как большой специалист, я хочу заметить, что падать со стула на острый угол софы я Вам совершенно не рекомендую. (Лучше и безопаснее в такой ситуации метить прямо под стол.)
***
Изнывая от безделья с перевязанной головой и гипсом через плечо, я еще в течение двадцати одного дня шлялся по дому, приставая к Вано и Лизочке со своими глупыми задушевными разговорами. А на что еще способен человек в такой ситуации? Разговаривая с Вано, я постепенно выяснил для себя общую картину происшедшего здесь, в реальности, пока я общался с агрессивной птицей Кукуистом из своего сна.
-И тут Лизочка сказала ЗАКЛИНАНИЕ… пока врач по телефону говорил…про ЧЕРЕПНУЮ и МОЗГОВУЮ! - однажды поделился со мной Вано впечатлениями о пережитом.
-Но Лизочка не… - начал было я, не поверив в саму возможность того, о чем говорил Отара.
-Я и сам удивился, что она ЭТО знает…Сам я ни разу с таким не сталкивался… - согласился со мной Вано.
-Каким – таким? – снова не понял я.
-ЗАКЛИНАНИЕМ НЕМЕДЛЕННОГО ИСПОЛНЕНИЯ…Знаешь, оно оказалось таким горьким…и соленым…а еще очень мокрым…А уж силы такой я раньше ни у одного желания не видел…
-И как это было? – осторожно поинтересовался я.
-Оно действует, как только услышано…Но такое ЗАКЛИНАНИЕ нельзя не услышать… - задумчиво, как будто про себя, проговорил Отара.
-И? – продолжал допытываться я.(Простите мне мою явную тупость и некомпетентность, когда речь идет о ЗАКЛИНАНИЯХ в целом и о ЗАКЛИНАНИИ НЕМЕДЛЕННОГО ИСПОЛНЕНИЯ в частности). Если Вам уже все и так понятно, можете смело пропустить эту главу.
-И как только она его сказала, а я его услышал…ты почти сразу попросил кофе и булочку…если я не ошибаюсь… - просветил полнейшего профана, тупицу и идиота (то есть меня) Гоги Ванович Отара, главный специалист.
-Так что же это было? – продолжал тупо настаивать на своем полный тупица и идиот (то есть я).
-Она вылила много воды, а потом сказала: “Господи! Только не это!” А врач в это время телефону про МОЗГОВУЮ рассказывал… - благоговейно закончил Отара.
-Какой…воды? – уточнил я, представляя себе, как Лизочка бегает по коридору, разливая содержимое кофейника на пол.
-Соленой… - пояснил Вано, - Прямо из глаз! Я и не знал, что такое бывает…Знаешь, это очень усиливает любое желание…Как оказалось…
-Она сказала “ГОСПОДИ, ТОЛЬКО НЕ ЭТО?” – переспросил я, - Так просто?!
-Это не просто…и не каждому дано, - возразил Отара, - ЗАКЛИНАНИЕ целиком состоит из искренних слов. И такие слова нельзя не услышать. Ты умеешь говорить ИСКРЕННИЕ СЛОВА?
И тут я впервые задумался.
Глава восьмая.
Заклинание по-сантехнически.
Наш с Гогой разговор о заклинаниях произвел на меня сильное впечатление. Теперь я невольно стал прислушиваться ко всему, что говорила Лиза. (Чтоб не пропустить, не дай бог, еще какое-нибудь ИСКРЕННОЕ слово или ему подобное, если оно у Лизочки вырвется нечаянно, и Вано не успеет его поймать.)
Но, как ни странно, ничего такого суперпотрясающего и особенного, на мой взгляд, Лиза не говорила. Может, ИСКРЕННИЕ слова были припасены у этой необъяснимой девицы только на случай непредвиденных обстоятельств, мировых катастроф, всемирных кризисов и нехватки продовольствия в странах Африки? Я не знаю. Но ударить в грязь лицом перед Отарой мне не хотелось, и я решил ему показать, что тоже кое-на-что способен! (Не все же одной Лизочке заклинаниями баловаться!)
После моего падения со стула Лизочка предприняла некоторые экстренные меры по обеспечению моей безопасности. (Заключались эти меры в том, что Лизочка больше не разрешала мне подходить близко к стульям, не говоря уже о том, чтобы сидеть на них.)
***
Как-то вечером, после ужина, нежно няньча свой гипс на кушетке, я глубокомысленно заявил Отаре:
-И только теперь…вернувшись оттуда…- подняв голову, я многозначительно посмотрел куда-то в направлении старой пыльной люстры, - И только теперь, вернувшись ОТТУДА, я наконец понял, что же мне надо делать с проблемами немытых жильцов! – гордо заявил я нашему Главному Специалисту.
-Да, побывав ТАМ, - Вано опустил голову и посмотрел на скрипучие половицы на полу, - Побывав ТАМ, люди умнеют…
-Вот теперь-то между нами не будет никаких досадных разночтений…и матерной ругани тоже не будет! И я внесу свой скромный, но посильный вклад в дело обустройства их водопроводной системы, - размечтался я, - Я укажу им дорогу, верный путь к решению всех их проблем…не сомневаюсь, что войду в историю их дома…Когда-нибудь над подъездом ты увидишь табличку…Здесь чинил сантехнику видный сподвижник сантехнической системы, и вечно всеми недовольный Черновец А.В.!
-Ты что, решил починить им трубы? – поразился Вано размаху моих героических свершений.
-Да что ты, нет, - успокоил я Отару, - Ведь можно решить проблему другим, совершенно новым способом! Я укажу им на возможность самостоятельного выхода из этого тупикового кризиса, а мое следующее выступление перед жильцами будет называться: “Как нам обустроить нашу водопроводную систему без эксплуатации трудящихся масс в лице сантехника Черновца А.В.”
-А что? Такое впринципе возможно? – не поверил мне Отара.
-Конечно! Но до недавнего времени они об этом дружно не догадывались, мучая меня своими нелепыми подозрениями, - поделился я с Вано своими сантехническими неприятностями.
-Они тебя в чем-то подозревали?! ТЕБЯ?! – возмутился Отара.
-Да, - пожаловался я, - Они подозревали, что я могу для них что-то сделать. А я не мог…Там трубы ржавые, и насос в подвале пора менять. А это стоит…в общем, почти в два раз больше, чем я зарабатываю за год.
-И где же здесь выход? – спросил Вано.
-Выход в тамбуре! – на всякий случай просветил я Отару, а потом продолжал героический рассказ о своих будущих подвигах, - Есть один такой способ… Но он секретный. В домоуправлении его считают запрещенным приемом, но это их не спасет, если жильцы дружно…
-Произведут переворот и возьмут власть в домоуправлении в свои руки? – радостно догадался Отара.
-Нет, это как раз не поможет, - поморщился я, - Денег на починку как не было, так и не будет…Тут нужно другое…И я укажу им верный путь к счастью, стирке, мытью полов и посуды с помощью ГОРЯЧЕЙ ВОДЫ… Я уже давно догадался…Но просто как-то не решался им намекнуть, как это надо…Но мой доклад на собрании жильцов расставит все на свои места…
-Да… - уважительно протянул Вано, - Может, ты и мне откроешь эту великую тайну…Никогда ведь не знаешь, где какое ЗАКЛИНАНИЕ пригодится…
-А ты обещаешь не использовать это ЗАКЛИНАНИЕ в рабочее время, а также в ситуациях, выходящих за рамки твоих должностных обязанностей, а также в состоянии аффекта? – строго спросил я у нашего главного специалиста.
-Да! Да! Конечно! – нетерпеливо заверил меня Отара, и тут же на всякий случай поинтересовался, - А что такое – “аффект”?! И как мне узнать, что я пребываю в его состоянии?
-“Аффект” – это когда ты говоришь окружающим гадости, а потом сам удивляешься, зачем ты это сказал! – немного поразмыслив, объяснил я Отаре.
-Я никогда не говорю человеку того, чего он НЕ ХОЧЕТ услышать! – удивленно отозвался Главный Специалист по исполнению человеческих желаний, - Кстати, по моим скромным наблюдениям, люди никогда не хотят слышать о себе гадости! Вот почему я не знаю, что такое этот твой “аффект”! – виновато опустив голову, признался Вано.
-Ладно, тогда бери листок, пиши: “Заклинание по-сантехнически”! – торжественно разрешил я.
-А устно оно не действует? – взмолился Вано, - Я писать не очень…
-Только письменно! – перебил я Отару, - И только с твоей личной подписью! Иначе не подействует!
Вано вздохнул и склонился над столом с карандашом в руках. А я принялся диктовать:
…“Заявление. В связи с отсутствием горячей воды в доме номер 13, с 26 мая 1812 года по настоящий момент, мы, нижеперечисленные жильцы вышеупомянутого дома, отказываемся вносить ежемесячную оплату за потребление горячей воды, вплоть до времени починки насоса и труб в доме и пуска горячей воды в наши квартиры. Твоя подпись.” – медленно и по слогам задиктовал я текст необходимого ЗАКЛИНАНИЯ для нашего любознательного специалиста.
***
В тот зимний вечер буря, ругаясь, беспощадно крыла мглою и без того облачное серое небо, а снежные вихри так закрутились у нас во дворе, что у них, видимо, закружилась голова и они выпали прямо к нашему крыльцу белой холодной крупой (к сожалению, не манной). В процессе всей этой ругани, крутежа, и последующего выпадения в осадок, природные стихии так дико завывали, что мне показалось, что под моим окном упала в обморок и без того белая, заиндевевшая от страха береза. Спутник Земли, в простонародье Луна, он же Месяц Ясный, он же британский Эпл-Мун, глядя со своей орбиты на все это безобразие на Земле, предпочитал мрачно желтеть сквозь снеговые тучи и ближе не подлетать, чтобы не схлопотать ненароком. Хотя на следующий день утром, выглянув в окно, никаких следов всего этого безобразного дебоша я не увидел. Все скандалы и дрязги вчерашнего вечера покрывал толстым-толстым слоем ослепительно белый, весь в радужных сверкающих блестках, свежевыпавший снежок. И это было приятно. (Вообще не люблю, когда кто-нибудь ссорится.) И я даже не мог себе представить в тот момент, что мои глупые шутки по поводу всемогущего Сантехнического Заклинания будут иметь хоть какое-то продолжение. Однако здесь я жестоко ошибался. Но об этом потом.
Глава восьмая.
Обычные дела,
Или Сантехническое Возмездие.
Мой первый же поход на работу после болезни (с утренним заходом в родное домоуправление номер 94) был омрачен совершенно непредвиденным и непредсказуемым обстоятельством. Главный инженер, госпожа Недоплюйкина Г.М., бегала вокруг старого письменного стола нашего главбуха, потрясая какой-то бумажкой. Иногда она забегала на секундочку в паспортный отдел, бросала этот самый разнесчастный клочок бумаги на конторку паспортисток и кричала:
-Нет, вы видели?!
И паспортистки видели на двойном листочке в клеточку старательно выведенные буквы, в совокупности складывающиеся в одну, уже знакомую Вам, надпись:
“Заявление. В связи с отсутствием горячей воды…” (Дальше, я думаю, вы и сами помните.) Заканчивалась вся эта писанина внушительным списком подписей в количестве ста восьмидесяти шести. И это было солидно.
Но клянусь Вам так же, как я поклялся главбуху Сан-Санычу в его кабинете пятью минутами позже – ну, не раскрывал я жильцам этой Страшной Сантехнической Тайны! Ну, не диктовал я им своего ПОСЛЕДНЕГО ЗАКЛИНАНИЯ ПО-САНТЕХНИЧЕСКИ! Ну, клянусь Вам – это не я! (Это все Вано, как я теперь понимаю! С его листочками в клеточку и корявым детским почерком!)
Однако в домоуправлении, на экстренной планерке, собранной часом позже, я предпочитал придерживаться версии, что на жильцов совершенно самостоятельно, без чьей-либо помощи, снизошло озарение по поводу борьбы с отсутствием горячей воды в своем стояке. (Может быть, им пригрезились светящиеся буквы на стене в подвале с текстом данного заявления, ну, или что-нибудь еще в этом духе…Какой-нибудь добрый Карлсон прилетел, например, размахивая лопастями от “Черной Акулы”…)
Переложив с себя на Карлсона всю ответственность за происшедшую утечку информации, я с увлечением и вместе со всеми, включая главбуха Сан-Саныча, а также инженера Недоплюйкину, перешел от обсуждения вопроса “Кто виноват?” к вопросу “Что делать?”
***
И выход был найден, как вы поймете из дальнейшего повествования. (Сейчас я расскажу Вам, что предпринял наш дружный и сплоченный трудовой коллектив домоуправления номер 94 в ответ на гнусные инсинуации немытых жильцов из дома номер 13 по улице имени известного полководца и исторического деятеля Ч.Хана.)
Итак, ремонтный объект имел место у дома номер 13. По улице имени великого полководца и видного исторического деятеля Ч. Хана. Первым прорубившего амбразуру для пулемета из Азии в Евразию. О проживании которого в данном доме во время монголо-татарского ига (в квартире номер 25) свидетельствовала мраморная мемориальная доска.
Подойдя к этому славному историческому месту, я увидел некоторое пугающее несоответствие того, что должно было планово и размеренно происходить, с тем, что приключилось на самом деле. Мощный и универсальный агрегат, производства отечественной тяжелой промышленности, под гордым названием ЧХУ-ПУ-ЕПР917, который Вы наверняка бы приняли за грязный и задрипанный трактор с ковшом, находился, (и это будет мягко сказано) в несколько…неестественном состоянии. Очевидно было, что он немного переусердствовал в выполнении своей задачи по доставанию из-под земли старых ржавых труб и нечаянно свалился в огромную, выкопанную им самим у самого подъезда, яму. (Да будет Вам известно, что водопроводные трубы не менялись в этом доме со времени проживания здесь известного исторического деятеля Ч.Хана, который, как я уже упоминал, руководил монголо-татарским нашествием из двадцать пятой квартиры на втором этаже. Долгие годы городские власти считали ржавые трубы частью исторического наследия, и поэтому ни о каких ремонтах, и, тем более, заменах, речи быть не могло.)
Так или иначе, но агрегат ЧХУ-ПУ-ЕПР917 лежал теперь на боку, неестественно выгнув длинную шею с ковшом, на дне только что выкопанного им резервуара. На лицо был несчастный случай. От рабочих, окружавших место трагедии, я узнал, что, во-первых …… , …….. , ……..!!! (То есть, туда ему и дорога, и все мы там будем во главе с нашим инженером Недоплюйкиной. И это
во-вторых.) Трактор, по словам очевидцев, подполз к краю ямы и прыгнул в нее совершенно самостоятельно, без чьего-либо преступного участия и даже без помощи прораба Владика. Трудовой народ же, в лице моих коллег по домоуправлению, не смел противиться последней воле славного агрегата ЧХУ-ПУ-ЕПР917.
Из всего вышесказанного явно следовало, что трактор покончил жизнь самоубийством, не выдержав зрелища древних проржавевших труб. Хотя могло статься, что несчастный ЕПР принял слишком близко к своему пламенному железному сердцу обычное дружеское напутствие моих коллег, начинающееся со слов “пошел ты на…”. Но теперь это было уже неважно.
***
Мы стояли над могилой храброго, но безрассудного агрегата, когда на наши головы свалились сразу же несколько неприятных известий. Во-первых, на пятом этаже внезапно прорвало водяной радиатор, в простонародье называемый батареей центрального отопления. Здесь, однако, поделать было уже ничего нельзя, поскольку потоки горячей воды в считанные секунды и в полном соответствии с законом притяжения, разработанным еще тов.Ньютоном, затопили все этажи рокового подъезда (включая подвал и яму с несчастным агрегатом на дне). В общем, дом, разбалованный неусыпным вниманием нескольких сантехников и прораба Владика, от счастья и в преддверии капитального ремонта, стал медленно разваливаться на куски.
Последним отвалился балкон на пятом этаже, не выдержав веса размокшей и набухшей от потоков горячей воды штукатурки. Эта вторая неприятность, чуть было в прямом смысле не свалившаяся на наши головы и просвистевшая мимо наших ушей, благополучно приземлилась, однако, в кипящее озеро, на дне которого мирно покоился почивший агрегат.
Захоронение, таким образом, успешно состоялось, а рабочий день на этом закончился, и мы мирно разошлись по домам, подгоняемые дикими криками немытых жильцов. Из их воплей, несущихся мне вдогонку, я понял, что заявок на кипящее озеро перед домом не было даже в самых отчаянных жалобах с просьбой ДАТЬ ГОРЯЧЕЙ ВОДЫ.
-Опять недовольны! – в сердцах подумал я.
Несмотря на настойчивые просьбы жильцов, ни я, ни прораб Владик не решились в тот вечер нырнуть в подвал с кипятком. Уходя, я заверил немытых жильцов, что этот подвиг обязательно состоится, но несколько позже. (Согласно должностной инструкции под номером ОПА-666-313, сантехник имеет право нырять в нечистоты, температура которых не превышает тридцати семи градусов по шкале Цельсия.)
***
Я не знаю, какие вопросы возникли у немытых жильцов после первой стадии ремонтных работ. Никто из нашего домоуправления не рискнул этого выяснить лично. Единственным вопросом, которым я бы задался на месте многострадальных жителей, был бы: «Куда бежать?» Но сразу успокою Вас, мой дорогой читатель, – далеко они не убежали, потому что с десятого раза мы все-таки заменили старые ржавые трубы на новые, гораздо менее ржавые, и почти нигде не протекающие. И прораб Владик в этот самый роковой десятый раз не успел украсть комплект новых труб, подменив их в последний момент на еще более ржавые трубы с ближайшей свалки. Да, в десятый раз это ему не удалось, как удалось в первый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой и так далее вплоть до девятого раза включительно.
Дело было, впрочем, не в том, что мы поймали этого мелкого воришку за руку. Просто последний раз совпал с тяжким двухнедельным запоем у самого Владика, в течение которого он не мог выползти из нашей каптерки в подвале и заняться своими прямыми должностными обязанностями, то есть своровать комплект новых труб в очередной, десятый, раз. Вот почему в этот самый решающий, переломный десятый раз немытые жильцы всем домом перешли в новую, волнующую эпоху своей жизни – они перешли в разряд чистовымытых жильцов, и постепенно забыли, как это – мыться, стоя на кухне в двух тазах сразу или же стирать свои носки в раковине на работе.
Мне неизвестно, как сложилась в дальнейшем судьба каждого из жильцов не мытого три года подряд дома. Знаю только одно – день подключения горячей воды, а именно 1 апреля 1999 года, празднуется у них как национальный праздник всего дома, с обязательными пирогами и блинами, торжественными речами, парадным шествием вокруг дома и традиционным синхронным плаванием всех жильцов, каждого в своей ванне с теплой водой. В прошлом году я даже видел по первому каналу репортаж с очередной годовщины Теплого Праздника Горячей Воды, заснятый прямо на месте торжества. Среди транспарантов и плакатов я с удивлением усмотрел свой портрет в старой клетчатой кепке, большое чучело инженера Недоплюйкиной, а также крупную надпись на праздничном кумаче :
“Да здравствует прораб Владик – самый пьющий прораб города!”
Помнит, помнит еще народ своих героев. (Только на хрена они меня в старой кепке изобразили?! Знать бы раньше – только в новой брючной паре по ремонтам бы ходил!)
Глава девятая.
Наряд Цветка и прочие неприятности.
После своего дурацкого падения со стула прямо в объятия толстого белого Кукуиста, я всерьез решил избавиться от вредной и опасной привычки качаться на стуле. Надо Вам признаться, временами меня слегка настораживало пугающее совпадение некоторых Гогиных высказываний с самыми душещипательными подробностями моего пребывания в гнездовье Кукуиста. Не то чтобы я боялся ночных кошмаров…но вот не любил я их – это точно! Тем более что мои сны (и не только кошмарные) всегда отличала какая-то совершенно неподобающая снам реалистичность и чересчур выразительная яркость красок и цветов. Самым неконтролируемым моментом в моих сновидениях было то, что я всегда умел там летать.
Забывая всю эту чушь, что летают только в детстве и только лишь когда растут, я совершенно нагло летал во сне, будучи уже взрослым дядькой с бородой и усами. Просыпаясь по утрам, я долго рассматривал себя в зеркале, пытаясь понять, каким же местом я все-таки вырос за ночь. Никаких глобальных изменений я никогда в себе не обнаруживал. Как сумасшедшая, росла только борода, но этим дело и ограничивалось! Ни разу я не заметил, например, чтоб мои руки, пока я летал во сне, выросли бы, скажем, до колен, как у орангутанга. С ногами тоже все было в порядке. За голову не поручусь. Да и то только из-за бороды, которая, невзирая на то, летал я во сне или нет, всегда росла с постоянной скоростью. (Так что скорость роста бороды в расчет можно было не принимать.)
Немного больше узнав о характере работы нашего Главного Специалиста по исполнению человеческих желаний, я начал подозревать Вано еще кое-в-чем. Дело было даже не в его странном отношении к слабой половине человечества, к бабам, проще говоря. Иногда мне казалось, что у Отары есть какие-то скрытые способности, природу которых я никак не мог для себя определить. Заключались они в том, что все наши клиенты, первый раз в жизни увидевшие Гоги Вановича Отару, начинали мучить себя и нас одним и тем же, простым, на первый взгляд, вопросом. Этот же, близкий к риторическому, вопрос, я и сам себе неоднократно задавал, живя под одной крышей с Отарой и видя нашего главного специалиста каждый день. Даже Лизочка, когда я помогал ей перетаскивать и распаковывать шмотки в маленькой комнатке наверху, рядом с библиотекой, шопотом поинтересовалась, как только наш новый домохозяин закрыл за собой дверь:
-Господи, НУ ГДЕ Я МОГЛА ЕГО РАНЬШЕ ВИДЕТЬ?
И так было со всеми, кто хоть раз в своей жизни имел счастье лицезреть нашего Главного Специалиста. Дотошные клиенты изводили Отару своими назойливыми вопросами.
Капитан Громогласный желал знать, не работали ли они вместе с Вано двадцать лет назад в Средней Азии.
Рецидивист Сырояйцев спрашивал у Гоги, не грабили ли они вместе Национальный Банк Великобритании в позапрошлом году.
Депутат Недорослев дружески хлопал Отару по плечу и интересовался, от какого избирательного блока наш специалист баллотировался в прошлый раз.
Но Главный Специалист Гоги Ванович Отара на все это предполагаемое разнообразие своих подвигов нимало не обижался. Наоборот, он кивал головой и добродушно соглашался с каждым клиентом:
-Да, кажется, мы с Вами где-то уже встречались…
И поток вопросов относительно многогранного и порой непредсказуемого прошлого нашего главного специалиста не иссякал ни на минуту. Стоило Отаре лично встретится с очередным клиентом, тот обязательно задавал свой коронный вопрос:
-Мы с Вами в тридцать пятом году вместе на Эльбрус не поднимались?
-Да мы же вместе цеха в эвакуацию, в Свердловск, отправляли! Помнишь Колю-инженера?
-Вы в НИИРОССЕЛЬМАШГАЗПРОМИЗДАТГОСНИИГАБУМ не работали?
-Тебе ж соседнюю комнату в коммуналке дали! А наша проходная была! Мы еще в ней впятером жили: я, жена, ребятишки и бабушка…
-Вы же в детском садике младшего сына моего двоюродного племянника дворником числились!
-У нас с Вами гаражи на Нижней Дороге рядом!
-Да Вы оппонентом на моей диссертации по кукурузизации страны выступали! В пятьдесят восьмом! Помните? Я еще Вам доказывал, что кукурузизация уж лучше, чем наливные рисовые плантации от Москвы и до Сахалина! А Вы еще не соглашались! Помните?
-Вы в Бутырке не сидели? Вместе с Владиком Хромым и Паханом в одной камере? Так ты ж меня помнишь, друг! Ведь Пахан-то – это я…
-Да, разумеется! – с энтузизмом соглашался со всеми покладистый Вано. И клиенты неизменно бывали страшно довольны. Еще бы – приятно встретить в чужой коммерческой фирме давно не виденного старого друга и товарища. Который всегда поможет, подскажет, как лучше, и никогда не обведет вокруг пальца.
***
Однажды к вечеру, отбившись от настырного клиента, который видел Вано во время Челюскинского дрейфа на льдине в компании с белым медведем, мы мирно сидели в столовой и морально готовились к ужину от Лизочки.
-Вано, при твоих талантах ты мог бы сделать что-нибудь великое! Прославиться в веках! Стать героем! Чтобы тебя все узнавали! Или нет! - быстро исправился я, - Чтоб узнавали, совсем необязательно!
-Не хочу я ни в кого превращаться! И в героя не хочу! – отказался наш всенародно узнанный специалист, - Это трудно! Да и себя можно потерять…Забыть где-нибудь, - добавил Вано, озабоченно выглянув из окна, как будто хотел убедиться в присутствии вчера купленного автомобиля под окнами собственной квартиры. Но в нашем дворике, как вы уже знаете, кроме старого ларька из-под мороженого, ничего отродясь не водилось. Вид ларька, тем не менее, почему-то успокоил Отару, он с облегчением вздохнул и опять уткнулся в свою кружку, пробубнив напоследок:
-Я уже сделал сегодня одно такое…Великое…и так ославился…ты даже представить себе не можешь! А Лизочка потом долго ругалась!
-Лизочка? Ругалась? – не поверил я. (Да, вот так всегда в нашем доме! Утром, как и все нормальные люди, уйдешь на работу – а вечером, глядь – уже отстал от жизни!)
-Я Наряд Цветка для Лизочки вырастил…случайно, - скромно признался в содеянном Отара.
Я ошарашенно промолчал, с ужасом представляя себе Лизочку в качестве Розовой Женщины, с прущими отовсюду бутонами. Вано тем временем виновато вздохнул и продолжал свою исповедь нерадивого школяра:
-Мы с Лизочкой ПАРАД смотрели по телевизору…
-Какой парад? – опять удивился я. (Извините меня, конечно, но никакого парада, связанного с серединой декабря, я припомнить не могу…Еще раз простите.)
-ПАРАД ЦВЕТОВ! – гордо и почти надменно просветил меня Отара, - Я думал, у вас здесь таких не бывает… А оказывается, есть! Когда каждый Цветок должен раз в году выйти, и показать всем, сколько соцветий он сумел вырастить за лето!
-У нас таких нет! Ты же знаешь, наши женщины не… - начал было я, но Вано перебил меня:
-Ничего подобного! Я сам видел! В телевизоре! Они идут гуськом по широкой тропинке, а вокруг мужчины собрались, смотрят, радуются! Некоторые даже облизывались! А Цветочки, как дойдут до конца дорожки, остановятся, посмотрят на всех свысока – и обратно! А каждая на себе такие лепестки вырастила! А некоторые даже рыболовные сети, - с сомнением добавил Вано.
-Сети?! – по прежнему недоумевал я.
-Да…и идет, в одни только сети завернутая… Очень свежо…ей наверное…Необычно так…в одних сетях перед публикой выступать…
-А потом ма-а-а-аленький мужичок за ними выходит, и они все к нему обниматься и целоваться лезут, - подсказал я, отыскав в сегодняшней телепрограмме передачу под названием “Мода последнего тысячелетия”.
-Правильно! – обрадовался Вано, - А говорил, не знаешь! Симпатичные такие цветочки…тоненькие, как былинки…цветущие все…Совсем как у нас… - ударился в воспоминания и мечты Отара, - Толик, а почему такие красивые цветочки целовали такого ма-а-а-аленького мужичка?
-Он их Главный Садовник, - мрачно пошутил я и перевел разговор на единственно интересующую меня тему:
-А что Лизочка?
-Она захотела…СИЛЬНО! – вздыхая, пояснил Отара.
-Чего? – подозрительно осведомился я.
-Я, вообще-то, и не собирался, - после минутного молчания извиняющимся голосом проговорил главный специалист, - Я отвлекся…на Цветы смотрел…а Лизочка рядом сидит…и вдруг ка-а-ак ЗАХОЧЕТ!
-КОГО?! – грозно спросил я, в упор разглядывая Отару. (Такие шуточки начинали серьезно меня доставать.)
-НАРЯД! Ну, тот самый, который один из Цветочков на себе вырастил, - также глядя мне прямо в глаза, честно ответил Вано, - Тот Цветочек ходил в нем , в своем наряде, и глазки всем строил, а мужики вокруг ладонями хлопали… Совсем как ты, когда моль ловишь! - объяснил Отара.
-И…? – окончательно запутался я во всей этой истории с Цветами, маленькими мужичками и модой последнего тысячелетия.
-И оно было вкусное…ОЧЕНЬ!…И я его случайно проглотил, - искренне раскаиваясь, виновато прошептал наш Главный Специалист.
-Кого проглотил? Платье с манекенщицы? – с пониманием подсказал я.
-Да нет! Что я, гусеница – цветами питаться? ЖЕЛАНИЕ Лизочки! Но оно было вкусное! – горестно прошептал Отара.
-А…какое было желание? – сочувственно поинтересовался я.
-Хорошее! Чтоб другому человеку радость! Не для себя старалась! – туманно разъяснил Вано.
-В смысле?! – в очередной раз запутался я.
-Да что тут непонятного?! – возмутился Отара, - Сидит она рядом со мной, и вдруг ка-а-а-ак ПОДУМАЕТ! У меня аж уши заложило! Так громко! “Вот бы, - думает, - мне в таком виде перед ним показаться! Прямо сегодня вечером!”
-И ты снял платье с манекенщицы?! Прямо в зале?! И перенес его сюда?! Лизочке?! – с ужасом догадался я.
-СНЯЛ ПЛАТЬЕ?! – в свою очередь поразился Вано, - Что ты этим хочешь сказать?!
-Ну…что ты его сюда перенес…А манекенщица там осталась голая, - неуверенно предположил я.
-Да нет, как можно?! – успокоил меня Отара, - Я и не предполагал, если честно, что НАРЯД ЦВЕТКА можно снять…Ему же больно!
-Наряду? – поинтересовался я.
-Цветку! – поправил меня Отара.
-Так что ж ты тогда натворил?! – не понял я.
Тут Вано снова принялся оправдываться в содеянном, хотя ситуации это не прояснило:
-Я только ЖЕЛАНИЕ…проглотил…не удержался! А дальше ничего и не было! Я сам удивился! Я привык – всегда, когда СИЛУ чужого желания съедаешь – тут же должны быть какие-то последствия…В виде исполненного желания…А тут, понимаешь, ничего…
Я тоже слегка удивился, потому что уже привык к тому, что все выходки Вано обязательно и незамедлительно имеют свои последствия (подчас непредсказуемые для самого Отары).
-Так ее ЖЕЛАНИЕ не исполнилось? – уточнил я, - Лизочка не получила тряпку, которую хотела?
-Как ты догадался, что тряпку?! – удивился Отара, - Она и вправду получила какую-то тряпочку…Когда мы телек выключили, она поднялась к себе в комнату, и ка-а-а-ак завизжит! – поделился впечатлениями нелегкого дня Вано, - Я забегаю к ней, а ОНО на люстре висит…такое пестрое…блестящее, как рыбий хвост! Лизочка потом, когда в себя пришла, так обрадовалась! Так обрадовалась, что выгнала меня из комнаты! И сказала, что “скорую” не надо, а в обморок она падала просто от радости! Но потом оказалось, что это не тряпка, а платье! И оно ВЕЛИКОЕ! Такое ВЕЛИКОЕ…что до пола достает, только когда Лизочка на табуретку станет…И она очень рассердилась! Представляешь? – с отчаянием в голосе спросил Вано.
Я согласно кивнул, все еще мало что соображая. А Отара тем временем продолжал отчет о пережитом:
-И она сказала, что разрежет его! Напополам!
-И разрезала? – на всякий случай спросил я, чтобы знать в случае чего, на какие зверства способна моя любимая девушка в отчаянном положении.
-Да! Несчастные останки до сих пор в библиотеке на подоконнике валяются! – ничем не смог утешить меня Вано.
-Мальчики, вы уже ужинали? Сварить вам кофе? – мы дружно вздрогнули, как будто застигнутые на месте преступления воришки, и опасливо оглянулись…На пороге стояла Лизочка. На ней было серебристо-серое, усыпанное маленькими жемчужинками, как капельками росы, платье. Оно соблазнительно обтягивало Лизочкину фигурку, не оставляя ни малейших сомнений в том, что я ее хочу. И лучше без платья! Коротенькая юбочка этого несостоявшегося НАРЯДА ЦВЕТКА нисколечко не скрывала, а наоборот, очень даже откровенно предъявляла моим мерзко похотливым взглядам очаровательные ножки Лизы. А когда Лизочка повернулась на пороге, чтобы идти варить нам кофе, и я увидел это платье со спины…вернее, его отсутствие буквально по всей спине и даже немного ниже…
-Лизочка, а ты не забыла, как включать кофеварку? – с надеждой спросил я, срываясь со своего места.
-Обычно я люблю, чтобы мне помогали делать это, - нежно отозвалась Лизочка.
Глава десятая.
Кофейное свидание.
И мы с Лизочкой отправились на кухню. Кухня, чтоб вы знали на будущее, была у нас по размеру обычного трехстворчатого шкафа, не более. И могла вмещать только одну повариху, и то не слишком толстую, и безо всяких там помощников. Так что моя помощь, которую я сразу же предоставил Лизочке, как только мы протиснулись в кухню, заключалась в том, что я оседлал единственный стул у плиты и больше никуда не рыпался. Все равно я со своим стулом занял почти половину кухни, оттеснив Лизочку куда-то к рукомойнику. Вот в таких условиях мы и варили кофе…целых три с половиной часа.
А что вы думаете – это очень простое занятие – варить кофе в кухне размером со шкаф наедине с любимой девушкой? Которая к тому же еще и не знает, что она таковой, то есть любимой, является?
Уже и Отара давно выключил у себя в столовой свет, так и не дождавшись обещанного кофе. И во всех соседних домишках погасли огоньки. И даже тусклая лампочка под потолком, освещавшая наше кофейное священнодейство, мигнув, перегорела…А Лизочка все рассказывала мне о себе. (Удивительно, как все-таки некоторые люди много о себе знают!)
-Французский и немецкий я учила в институте… - доверительно шептала Лиза, сидя у меня на колене и рассеянно помешивая ложечкой остывший до ледяного состояния кофе в чашке, - Немецким в детстве занималась с папой…он учил немецкий сам, но ему одному было скучно… Английским меня мучила в детстве мама…Она учительница…Из-за нее я только в пятнадцать лет узнала, как будет по-русски эта…как ее…о, боже…ах, да…манная каша! И то все время забываю…А в молочном я обычно требую “милк, баттэ энд чиз, плиз!” Но они уже и сами привыкли…Я продавщице специально англо-русский разговорник подарила…
-А остальные? - я загнул пальцы по количеству языков, знанием которых хвасталась при приеме на работу Лиза, и не досчитался, как минимум, трех. (Языков, не пальцев).
-Мой первый…э-э-э…муж, - продолжала, слегка замявшись, Лизавета, - Он был итальянец… Впрочем, он и сейчас наверняка итальянец…Мы с ним прожили год, и итальянским за это время я достаточно…наловчилась пользоваться…Он, в общем-то, оказался несложный…
-А что, был и второй?! – поинтересовался я.
-Кто…второй? – не сразу дошло до Лизы.
-Муж! – уточнил я.
-А второй был австриец, - понимающе кивнула Лизавета, - С ним я ничего хорошего, кроме смешного акцента к своему немецкому, не приобрела…
-А…третий? - решив идти до конца, мужественно спросил я.
-А…третьего у меня пока еще не было. Но мне хотелось бы изучать испанский, - поделилась сокровенным Лиза, - А денег на курсы нет…Но два-три года в Испании…думаю, я бы успела!
-Лизочка, а ты знаешь, как это называется?! – не выдержал я.
-Да… - невозмутимо ответила Моя Любовь, - Это хорошие способности к языкам…Плюс, конечно, усидчивость…
-А, может, улягчивость?! - ехидно подсказал я другой вариант ответа.
-Что ты хочешь этим сказать? – сразу же обиделась Лизавета, - Я же не виновата, что выходить за себя замуж сейчас предлагают только иностранцы? Хотя мне и самой уже надоело постоянно выходить за кого-нибудь замуж, - неожиданно пожаловалась девушка моей мечты, - Это такое утомительное и нервное занятие…Но с изучением любых иностранных языков сочетается отлично! – сделала неожиданный вывод из всего собою сказанного Лизочка.
Ситуация накалялась, чего я вовсе не планировал для первого же свидания, поэтому я решил переменить тему беседы и как можно тактичнее поинтересовался:
-Лизочка, вот ты знаешь столько языков…А с русским у тебя проблем никогда не было? Может, как бы в порядке совершенствования русского, ну, чтоб окончательно его не забыть…Ты могла бы пообщаться и с носителем русского языка…ну, так, для тренировки…
-Ты думаешь? – с сомнением протянула Лиза, - Не знаю…но у меня почему-то все слова любви только по-итальянски…Я по-русски и не знаю, как об этом разговаривать нужно…Еще по-английски я осилила бы, но вот русские слова любви…Мон амур…нет, по-русски не помню!
-А ты попробуй… - мужественно предложил я.
И Лиза начала пробовать произносить слова любви по-русски. И вот что у нее получилось:
-Май диа…тьфу ты, черт…свит хад… дьявол, опять привязалось…найс ту си ю…вот гадство-то!!! Послушай, Толик, а ты точно помнишь, что в русском языке есть такие слова?! Чтоб про любовь?!!!
-А как же все наши предки детей делали?! Ругаясь русским матом?! – возмутился я.
-Я всегда была уверена, что да… - задумчиво произнесла Лиза.
-Нет, пока не очень у тебя получается… - оценил я старания Лизочки, и добавил, чтоб она не очень расстраивалась, - Лично я понял только одно…
-Что? – с надеждой спросила Лизочка.
-Что ты очень старалась – ответил я. И мой ответ потонул в хоровом трезвоне сразу трех будильников и двух телефонов. Просыпался Отара. И просыпались наши клиенты. Начинался очередной рабочий день.
***
Чтобы как-то привлечь к своей персоне внимание Лизочки, я заявил ей, что тоже желаю изучать какой-нибудь иностранный язык, желательно попроще. После долгих колебаний и сомнений с моей стороны, Лизочка уговорила меня, что английский вполне подойдет. Мне было все равно, но не хотелось на каждом свидании с моей русской красавицей забивать свою голову какими-нибудь головоломными вывихами чужих диалектов. И я согласился на английский. Наше первое свидание-урок проходило у Лизочки, в маленькой комнатке рядом с библиотекой. (В библиотеке Вано, помимо книг, хранил также свою коллекцию камней, старые велосипеды, какие-то мешки и прочую рухлядь. А соседнюю комнату, по размерам с большой комод, теперь занимала наша новая секретарша, то есть Лиза.)
-В английском языке 26 букв, 12 основных времен, каждое из которых может употребляться в пассивном и активном залоге... - начала Лизочка, усадив меня на вращающийся стул рядом с откидной крышкой старого серванта.
-12 времен?! Не может быть! – не поверил я, - Это ж какое воображение надо иметь, чтоб столько придумать! Лизочка, я никак не могу представить себе больше трех…а ты?
-А я никак не могу себе представить меньше двенадцати…ну, девять – еще туда-сюда, обойтись можно. Но вот меньше – никак!
-Ты вот мне что лучше скажи, - попросил я, - Как у них там будет по-английски: “Здорово, братан, как сам-то? ”
Переведя для меня мою первую английскую фразу, Лизочка застенчиво вставила:
-В этом приветствии используется множественное число первого лица глагола ту би…
-Да? – удивился я, - Скажите, пожалуйста! А как тогда: “Третьим будешь?”
-Толик, зачем это тебе?! – не поняла Лиза.
-А зачем мне ихний алфавит, если я выпить хочу? – резонно возразил я.
И Лизочка, недовольно пожав своими узкими соблазнительными плечиками, обтянутыми черной водолазкой, разразилась длиннейшей иностранной фразой. Из которой я понял только одно. Что по-русски ни слова там не было. Когда Лизочка все сказала, пришла моя очередь удивляться снова:
-Так длинно? Тут же всего два слова должно быть…”третьим”…и “будешь”!
-Когда я была в Лондоне и говорила эту фразу, - оправдывалась Лиза, уличенная в несоответствии английского и русского языков, - То потом мы обычно пили виски он зе рокс с какими-то незнакомыми типами…И было очень весело…
-Виски в чем?! - уточнил я, чтобы внести ясность в английские напитки.
-Не в чем, а со льдом! – терпеливо поправила меня Лизавета.
-Со льдом?! А ну-ка запиши мне последнюю фразу! – спохватился я.
На следующем уроке я узнал, как послать подальше надоевшего субъекта по английски, причем даже в двух вариантах: вежливо и по-хамски. Выяснил также, как будет яичница с салом и рецепт кровавой мэри (с томатным соком и русской водкой). Английский начинал нравиться мне все больше и больше…
Глава одиннадцатая.
Лампы в бронзовых полях, медитации, слоны и серебряные ложечки.
Однажды вечером, пока Лиза старалась, рассказывая про нюансы употребления английских артиклей, я от нечего делать исподтишка рассматривал нехитрое убранство Лизочкиных апартаментов. Мое внимание уже давно привлекала одна загадочная скульптурная композиция, которую Лизочка содержала на тумбочке рядом со своей кроватью. Маленькая стройная бронзовая женщина с коромыслом шла к бронзовой реке, а вокруг женщины суетились бронзовые утки и куры. Вместо бронзовых деревьев по бокам этого мирного пейзажа на бронзовом лугу росли две тонкие настольные лампы, вполне современные, с гнутыми шеями из нержавейки и пластмассовыми зелеными абажурчиками. Само по себе наличие артиклей в английском языке так мне осточертело, что я решился перебить своего старательного педагога, скромненько спросив:
-Лиза, а чего эта орясина у тебя на тумбочке делает? И что это, ты мне можешь объяснить?!
-Можешь прочитать! Там все написано! – с непонятной гордостью ответила Лиза.
Я, честно говоря, удивился, потому что до сих пор не догадался ни на одном из предметов своей обстановки сделать поясняющую надпись. Послушно склонившись над рекой и женщиной с коромыслом, я прочитал следующее объявление, украшенное многочисленными завитушками и вензелями:
“Дорогой супруге 1887-97гг.” Е Лансере
-Он что? Своей жене это подарил? – уважительно спросил я.
-Да…это бронзовый чернильный прибор…вот сюда кладутся ручки, видишь? А сюда наливаются чернила, - и Лиза указала на места креплений деревьев-ламп.
-Но это же лампы! А не чернильницы! – возразил я, указав пальцем на очевидные факты в виде двух ламп-переростков.
-А когда-то были чернильницы! – настаивала на своем Лизочка, - И моя прабабушка ими пользовалась! Но потом ее дочь вышла замуж за моего дедушку!
Я не мог себе представить, как замужество дочери может помешать Лизочкиной прабабушке пользоваться своим чернильным прибором. И поэтому я вежливо поинтересовался:
-И…чего?
-А того! – потеряла терпение Лизочка, объясняя мне, тупице, очевиднейшие вещи, - Что мой дедушка был мастер-золотые руки! Во всем! А зачем в двадцатом веке чернильница? Вот он и переделал ее в настольную лампу! А подсвечник – в ночник! И Голову Черномора с Русланом на коне – тоже в лампу!
-А фамильными брильянтами… вы, к примеру, стекла резать не пробовали? – подсказал я следующее по смыслу находчивое решение.
-Нет… - обиженно протянула Лизочка, - Этого мы сделать не успели…Потому что мои бабушка и дедушка алмазные подвески на лампе висеть оставили, когда в Свердловск в экакуацию уезжали…Знаешь, им совсем не до того было, вот они их и забыли…Но откуда ты знаешь? Про фамильные брильянты?
-А что еще можно предположить? Когда человек на все руки мастер? А старинными книгами из библиотеки жены он печку не пробовал растапливать? – с некоторым ехидством предположил я.
-Нет…Всю библиотеку без них сожгли, пока они в Свердловске были… И вообще, отстань от меня, урок закончен! – неожиданно рассердилась Лиза, - А лампа у меня очень даже миленькая…я ее везде с собой вожу…Очень удобная, даже ручки с карандашами есть куда положить!
И рассерженная моим глупым и неуместным вмешательством в личные дела своих предков, Лизочка взашей выставила меня из комнаты.
***
Чтобы как-то реабилитировать собственную нетактичность и тупость в глазах Лизочки и ее предков, на следующий день я, почти ни на что не надеясь, робко пригласил Лизу на свидание в свою комнату. На мое удивление, Лизочка почти сразу же согласилась, попутно спросив:
-И…что мы будем там делать? У тебя?
Сказать Лизочке правду о том, чего бы мне хотелось сделать с ней у себя в комнате, я не решился. Поэтому ляпнул первое, что пришло мне в голову:
-Медитировать будем!
-Ой, а как это? Как настоящие йоги, да? - заинтересовалась Лизочка.
-Да, как йоги…только еще лучше! Во много раз! – уверил я Лизу, приоткрывая перед моей гостьей тяжелую дверь своей комнаты. Вернее, двух своих комнат.
Вид моих апартаментов почему-то несколько смутил Лизу. Хотя я ничего особенно странного в первой из своих комнат не видел: ну, ковер на стене, а другой – на полу…гамак под потолком, который я так и не удосужился снять…гантели на подоконнике…и велотренажер в углу. Все игрушки, которыми осчастливил меня Отара, я давно уже убрал в свой спальный вагон, чтобы не путались под ногами…Так что ничего удивительного я в своей первой комнате не видел…А про вторую Лизочке пока было знать необязательно.
-У тебя тут…так пусто, - нерешительно сказала Лиза, со звоном роняя гантели с подоконника на пол.
-Если ты ничего не видишь, это еще не значит, что здесь ничего нет! – ответил я, имея в виду свой спальный вагон под ковром, - Здесь я медитирую…
-Ой, я тоже хочу! – разохотилась Лизочка.
-А зачем это тебе? - строго спросил я, чтобы все-таки уяснить, для чего вообще бывают все эти медитации, кармы, йоги и прочее.
-Ну…я не знаю… А тебе зачем? – вывернулась Лизочка.
Надо было срочно что-то придумывать, тем более что любопытная Лиза уже ждала от меня ответа. И я ляпнул то, что первое пришло мне в голову:
-Я…так лучше сплю! Потому что медитация у опытных медиумов склонна плавно переходить в начальную фазу сна, учитывая ее возможности в становлении особой душевной организации и фактор расслабления основных групп мышц, - важно соврал я.
-А я тоже…сплю не очень хорошо! – тут же откликнулась Лизочка, - Можно мне тоже с тобой попробовать?
-Попробовать? – растерялся я, - Попробовать, конечно, можно…приходи в 11.30 со своим одеялом!
-Одеялом…и все?! – уточнила Лизавета.
Я хотел ответить, что презервативы, так и быть, куплю сам, но вовремя прикусил свой несносный язык. Когда довольная Лизочка покинула помещение, я запер дверь на ключ изнутри, накинул толстовку, открыл окно, и вылез прямо в холодный и мокрый сугроб, увязая по колено в снегу. Потом, перемахнув через хилый заборчик нашего сада, помчался к ближайшему книжному развалу.
Потому что, честно говоря, йогой я никогда не увлекался. И о медитациях имел довольно-таки слабое представление. Но выпендриться перед Лизочкой было просто необходимо. Весь мой предыдущий опыт в данной области сводился к тому, что однажды я открыл первую попавшуюся книжку на пристанционном лотке, ожидая электричку, и увидел в ней позу орла. Запомнил я ее только потому, что она была дико забавная…Или нет, не так – забавная в своей дикости. Состояла она в том, чтобы в полуприсяде обмотать левую ногу вокруг правой ноги, и, совершенно наоборот, правую руку вокруг левой руки. Потом (по прежнему находясь в полуприсяде) высунуть язык и закатить глаза… Орел получался отменный. Но для свидания с любимой девушкой он все равно не подходил. Для романтических медитаций на двоих и при свечах требовалось что-то особенное…красивое…и орлы тут были ни к чему.
***
Слава богу, книжки по медитациям и прочим оккультным наукам на наших книжных лотках у станции имелись, так что я прихватил штук пять разных, и заспешил домой…Оставшееся до 11.30 время я посвятил чтению всей этой мудрой литературы, раза три поймав себя на том, что я сплю, уютно свернувшись калачиком на ковре и положив книжку под голову…
В назначенное время Лизочка, нагруженная одеялом и подушкой, постучалась ко мне в комнату. Впустив Лизу, я придирчиво осмотрел ее обмундирование в виде коротенького халатика и одеяла с подушкой, а потом едко поинтересовался:
-А подушка тебе зачем? Ты не дрыхнуть, а медитировать пришла! И вообще…давай ее сюда…
Я комфортно уселся на Лизочкиной подушке и предложил моей гостье устраиваться так, как ей удобно. Через три секунды меня бесцеремонно спихнули с подушки, и между нами произошел небольшой вооруженный моими книжками конфликт за право владения вышеозначенной подушкой. Закончился он тем, что я метко забросил предмет спора в гамак под потолком, и на этом наши разногласия были исчерпаны.
Потом мы расстелили Лизочкино ватное одеяло на полу, улеглись на нем, подложив руки под головы и разглядывая потолок моей каморки, весь в желтых подтеках и трещинах. Поскольку ничего ценного из книжек мне почерпнуть не удалось, то я решил начать от балды:
-Представь себе огромный, прозрачный и соленый океан, - тихо сказал я, - Вода чуть зеленоватая, и плещется из берегов, как в большой ванне…А небо прозрачное и синее…где-то далеко-далеко в вышине…И больше ничего вокруг нет…только Океан…и Небо…и Ветер…Свежий и чистый… Он ласково треплет волны по их мокрым загривкам, и они убегают вдаль, чтобы у горизонта встретиться с прозрачным небом и потереться своим волнистым бочком о его прозрачную синеву…
Лизочка перевернулась на бок, отвернувшись от меня и подложив одну из книг, что потолще и помягче, себе под голову. А я продолжал:
-Представь себе, что ты ма-а-а-аленькая полосатая рыбка…И живешь в океане…И тебе хорошо там…Вода теплая, а днем ты греешься в солнечных лучах…которые пронизывают толщу воды…И ласкают твои полосатые бока в блестящей чешуе…И полоски на твоих боках – твоя единственная одежда…и твое лучшее украшение…и больше тебе ничего не надо…Ты смотришь на днища проплывающих наверху кораблей пучеглазыми глупыми глазами…И суетишься в зеленых водорослях, помахивая серебристым хвостиком…
Лизочка подтянула коленки к подбородку, сворачиваясь калачиком, а я закутал ее в одеяло, перед тем как смыться к себе в вагон...И эта была самая первая наша ночь вместе...А презервативы мне так и не понадобились.
***
За время наших полночных бдений я рассказал Лизочке, как она была рыбкой в океане, птичкой в гнезде, котенком у бабушки на коленях, щенком, спущенным с поводка, черепахой в руках маленькой девочки, удавом в зоопарке, кроликом на ферме, молекулой кислорода в чьих-то легких и пю-мезоном в самом хвосте кометы Галлея. Но не подумайте, что на этом я окончательно исчерпался в жанре! Мой творческий порыв только еще набирал размах, силу, широту…и габариты:
-Представь себе, - мечтательно попросил я Лизавету, - Саванну…сухая трава шуршит на ветру…а ты…Большая Серая Слониха с длинным хоботом и белыми бивнями…
-Не хочу! – внезапно отказалась Лизочка, - Не хочу быть слонихой!
-Пю-мезоном хотела, а слонихой не хочешь? – немного растерялся я.
-Не хочу! – капризно подтвердила Лизавета.
-Ну, хорошо… - уступил я Лизе.
В ту ночь Лизочка была маленькой серебряной ложечкой с монограммой МГ, которую я так любил облизывать, поедая пенки от варенья, сваренного на кухне нашей коммуналки моей мамой. Прогресс в наших отношениях был налицо, так как Лизочку заинтересовало, как именно я облизывал эту самую ложечку с остатками варенья, и я, разумеется, блеснул всеми своими способностями в области облизывания ма-а-а-аленьких ложечек…И не только!
С тех пор Лизочка в наших медитациях играла в основном съедобные роли…
***
Недели через две Лизавета рассекретила мое тайное убежище под ковром, и с падением ковровой завесы у меня не осталось буквально ничего тайного от моей страстно и потихонечку обожаемой Прекрасной Половины. Разумеется, Лизочка не собиралась раскрывать моих подковровых тайн, и сделала она это ненарочно. Просто однажды, в мое отсутствие, Лизавета забралась в мои апартаменты и безо всякого разрешения с моей стороны сняла со стены, и вычистила на снегу во дворе ковер с медведями. Ей, видите ли, показалось, что у меня на ковре она видела моль. И странного в этом ничего не было….Скажу Вам больше – странно было бы то, если б эту самую моль она там не заметила…
Но об этом потом. (О моли, я имею в виду. Которая сыграла в нашей жизни самую положительную роль, и заодно помогла Лизочке избавиться от засилья лишних вещей.) Но не буду забегать вперед.
Первое, что я увидел, придя с работы тем знаменательным вечером, был омерзительно чистый ковер с медведями, разложенный на кушетке у нас в столовой. Смутно припоминая, где я мог видеть точно такой же ковер, я уже собирался проследовать в свою комнату, но в узеньком коридорчике столкнулся с Лизой. Вид у нее был растрепанный и жутко заговорщический. Как будто она только что выбралась из белогвардейских застенков, вытаскивая по ходу дела на спине раненого товарища. До меня не сразу дошло, что Лиза желает мне что-то сообщить, поскольку столкновение в тесном коридоре с моей любимой девушкой было для меня само по себе маленьким праздником. Минут десять я делал вид, что мы неминуемо застряли между стенками узкого коридорчика, и теперь нам придется провести здесь, прижавшись друг к другу, много часов подряд, пока один из нас не похудеет и мы не сможем, наконец, к большому сожалению, спастись. Потом до меня дошло, что это непоседливое существо с ведром и тряпкой в руках что-то шепчет мне на ухо. Я прислушался к голосу Лизочки, и ее нежный, тонкий, срывающийся на полушепот голосок рассказал мне, растяпе и недоумку, что, оказывается, под ковром с медведями находится еще одна комната, жутко грязная и пыльная, и полная чьих-то совершенно чужих шмоток. Так что Вано, по-видимому, втайне от нас пустил в дом еще одного постояльца…Который забирается к себе в комнату, по всей вероятности, прямо через окно своей комнатушки. Потому что ни Лизочка, ни я так ни разу его и не видели. Причем в данный момент в той самой комнате постоялец снова отсутствует. Выслушав весь этот бред сивой кобылы, я вздохнул и повел Лизочку на экскурсию к себе в спальный вагон. А что еще мне оставалось делать? Войдя, Лизочка по неосторожности открыла дверцу узенького шкафчика, притулившегося в углу моей спальни, и на нее моментально обрушился водопад моих шмоток.
-Толик, что это? – только и успела пискнуть Моя Прекрасная Половина.
-Не видишь, что ли?! На первой полке - куча трусов, на второй – куча носков, а на третьей – куча…просто куча…Сам не помню чего… - недовольно пояснил я.
Общими усилиями мы упихали все три смешавшиеся кучи обратно в шкафчик, и я с облегчением запер дверцу шкафа на задвижку. Теперь все было в полном порядке. Но Лизочка почему-то так не считала.
Глава двенадцатая.
Повестка дня – «Разное».
В конце зимы нас постигли моль и выставка трикотажа от Лизочки (последовательно). Я хочу сказать, что, если б не моль, выставки бы и не случилось, и, как результат, Лизочка не лишилась бы своего новенького, свежесвязанного, сиреневого свитера. Очень красивого. Но расскажу по порядку. Сразу успокою Вас, что Лизочкин свитер не съела моль. Моль съела мои грязные шерстяные носки, которые я полгода назад забыл в стенном шкафу в коридоре. Я уж и не знаю, как они там оказались, но однажды Лизочка полезла убирать свою дубленку в этот самый, будь ему неладно, шкаф в коридоре. И вылезла она оттуда уже без дубленки, но с моими любимыми черными грязными носками, которые, на проверку, все оказались в мелкую и крупную дырочки. Что, конечно, сильно умерило мою радость по поводу находки давно утерянных (и уже напрочь забытых) носков. Лизочка тоже жутко расстроилась, но не из-за сочувствия мне, только что утратившему свои любимейшие когда-то грязные черные носки. Вернее, она переживала, но не столько по самим носкам. Ее больше тревожил факт, что их съели. Мы перерыли весь шкаф, но найти коварного пожирателя носков нам так и не удалось. А под вечер вокруг зажженной лампы закружилась первая в этом году маленькая бабочка-мотылек. Лизочка, как мне показалось, так ей обрадовалась, что кинулась на нее, хлопая в ладоши и радостно причитая. Во время поимки бабочки мы перевернули лампу, обрушили с книжной полки на пол старые газеты (вместе с полкой) и растоптали батон белого хлеба, непредусмотрительно забытый Отарой в сумке на полу. Но мотылька мы так и не поймали. Лизочку это страшно огорчило и она сказала, что будет сушить все свои свитера на веранде. На солнышке. Якобы это от чего-то поможет. (В том числе и от тех самых мотыльков, как я понял.)
Лизавета почему-то совершенно несправедливо обвиняла меня в утере моих же грязных черных носков, утверждая, что в появлении мелких бабочек, или моли, тоже виноват один я. Она не желала понять, что я также являюсь дважды пострадавшей стороной: в первый раз я утерял носки, пусть и грязные, но любимые, а как только нашел их, сразу выясняется, что носки еще до меня съедены каким-то мелким злоумышленником. Так что я не считал себя виноватым. Тем более, что аналогичные мелкие мошки водились в большом количестве в уже знакомом вам старом плюшевом ковре на медвежью тему. Считая этих мелких мотыльков своими единственными домашними любимцами, я никогда и не думал бороться с ними, и очень огорчался, когда, облокотясь на ковер, мне случалось ненароком задавить их, сотни две или три. Такое жестокое и бездушное обращение с моей стороны, однако, не умеряло их огромного желания сидеть на ковре в том же самом месте и на следующий вечер. За зиму они прогрызли всем без исключения медведям, изображенным на ковре, большие дырки заместо глаз. Причем насквозь. Но рассказать обо всем об этом и без того расстроенной Лизочке я не решился.
Так или иначе, но на следующий день с утра я был (не без некоторого сопротивления с моей стороны) задействован в развешивании всех Лизочкиных шмоток на веранде, выходящей в сад. Солнце было ярким, и Лизочка открыла все фрамуги веранды. (По всей видимости, Лизочка надеялась, что мелкие бабочки через раскрытые окошки улетят гулять в сад. Хотя я, на их месте, этого бы делать не стал: снег только еще собирался таять, так что, несмотря на ясное небо и жизнерадостно бьющее в глаза солнце, было довольно прохладно.)
Развешивая Лизочкины свитера, жилетки, шерстяные платья и шарфы, я понял, почему она за них так переживала: шмотки у Лизочки, в общем и целом, были очень даже ничего себе… Такие действительно было бы жалко отдать на съедение кому бы то ни было, пусть даже и бабочкам. Разглядывая весьма симпатичное платье цвета морской волны и с треугольным вырезом до пупа, я вскользь поинтересовался:
-Это тебе…твой австрияк подарил?
-Нет, - скромно ответила Лизочка, - Кристоф мне купил только вот этот красный сарафан на молнии…Он любил, чтоб я выглядела в русском стиле…а еще вот это, это и это, - долго перечисляла Лиза, указывая то на одну, то на другую тряпку, - А вон ту жилетку, замшевую, с отворотиками, мне еще Марио из Штатов привез…авторская работа, говорил…Жутко дорогая вещь, но мой первый ничего другого и не покупал…У него даже в коллекции автомобилей ни одного дешевле ста тысяч не было…
-А за индейцем ты замужем, случайно, не была? – строго спросил я, разглядывая нечто многоцветное, в блестках, полосках и бахроме, - Может, ты еще пяток мужьев от меня утаиваешь?
-Нет, не утаиваю, - оправдывалась Лизочка, - Это же я сама связала…и это… и вон то…и ту полосатую жилетку. Могу я иметь какое-нибудь дурацкое хобби?!
-Можешь! – великодушно разрешил я, - Хочешь, вместе будем ножи и кортики собирать?
-Нет, не хочу! – отказалась Лизочка и, не поблагодарив меня за помощь в создании выставки своих тряпок на веранде, умчалась на свой утренний урок английского.
***
После обеда мы втроем: я, Гога и Лизочка, сидели в столовой и пили кофе. Вставая из-за стола, Вано порылся в необъятных карманах своего халата, и, выудив наконец две бумажки по десять долларов, протянул их Лизочке:
-А, чуть не забыл…Лизочка, это тебе…возьми!
-За что? - удивилась Лиза, вертя в руках деньги.
-Да мамаша одного ребенка… из твоей же группы… деньги вот отдала… - рассеянно пояснил Отара, стоя на пороге.
Лизочка долго морщила свой прекрасный белый лоб, но так ничего и не вспомнила, и поэтому задала Отаре еще один наводящий вопрос:
-Вано, а какая…которая из матерей деньги принесла? Я вроде бы со всех уже собрала за месяц вперед, а новеньких никого не было…все дети были старенькие… - неожиданно призналась Лизавета.
-Как это – «какая мамаша»?! Ну, такая…черненькая, - расплывчато пояснил Вано и заинтересованно осведомился:
-Ребята, вы не видали моего левого ботинка?
-Он у тебя на ноге! – сразу отыскала пропажу Лизочка.
-Ах, это и есть левый? – удивился Отара и продолжил свое маленькое личное расследование:
-Ребята, тогда где же мой правый ботинок?
На этот каверзный вопрос никто из нас ответить правильно не смог, и Главный Специалист, бухнувшись на колени, продолжил свои поиски где-то под софой.
-Так какая из мамаш, Отара? – тоже засунув голову под софу, настырно спросила Лиза.
-Ну, эта…с черными кудряшками, как у овцы… - из-под софы глухо ответил Вано, - Она еще у нас сиреневый свитер с выставки выбрала…
-С ка…кой выставки? Ка…кой свитер? – заикаясь, пролепетала Лизочка.
-Ну, ты же сама все утро выставляла трикотаж! Забыла? – напомнил Отара, высовывая голову из-под стола, - Когда все мамаши детей привели на английский, они на обратном пути на веранду заглянули! Долго смотрели! Выбирали! Я еще им рассказывал, что сколько стоит! Им очень понравилось! Они ска…
Но закончить свою мысль Вано не успел, поскольку Лизочка внезапно издала вопль такой дикости и силы, что у меня (не знаю, как у Отары) уши заложило. От неожиданности я в очередной раз чуть не свалился со стула, а Вано от греха подальше спрятался под столом. Пока мы приходили в себя, Лизочки уже и след простыл. Нашли мы ее на веранде. Лиза прижимала злополучный свитер к груди и рыдала:
-Я…я…я его еще ни разу…надеть не успела…А вы его уже продали!
Вано, сокрушенно качая головой, некстати заметил:
-Я им всем сказал, что покупки только после закрытия выставки забрать можно будет…
Кое-как успокоив Лизочку, мы сняли все вещи с веранды и унесли обратно в шкаф. Тут-то и выяснилось, что продан был не только один сиреневый свитер:
-А вот за это черное платье деньги завтра принесут! - невозмутимо проинформировал нас Отара, аккуратно запаковывая вышеупомянутое платье в пластиковый пакет, - А еще есть три заказа вот на эту полосатую безрукавку…
Короче говоря, через две недели на нас работала сборная артель пенсионерок всего квартала. Успокоившаяся Лиза выступала в качестве модельера, Вано принимал заказы и торговался, старушки вязали, а я над всем этим хохотал как сумасшедший. Такое вот у нас было разделение обязанностей.
Глава тринадцатая.
Ресторан “Домашний уют”.
Вместо эпиграфа.
-Бабуля, а у вас булочки свежие?!
-А как же! Еще вчера бегали и кудахтали!
(Разговор на рынке.)
Гораздо менее забавным обстоятельством нашей жизни было то, что Лизочка имела обыкновение кормить нас не тогда, когда этого хотели мы, а только в тот момент, когда кушать хотелось самой Лизочке и ни минутой раньше. Кроме того, есть должны мы были только то, что приготовила для себя сама Лиза. Иными словами, никаких гастрономических прихотей и никаких разнообразных меню наш маленький домашний ресторан не признавал. Мы ели только то, что любила Лиза! И иногда это бывало УЖАСНО, принимая в расчет все многочисленные диеты, то от целлюлита, то для похудения, то для какого-то особого роста груди, которые Лизочка на нас то и дело опробовала.
Так что всем женщинам, которые любят диеты, заявляю сразу – особый рацион питания для роста грудей – самая что ни на есть настоящая чушь! И ничего такого у меня не выросло… Дополнительно к уже имеющемуся…
Поэтому для нас с Вано насущным вопросом дня, актуальным всегда и в любой ситуации, был:
-Лизочка, а что сегодня у нас на обед?
Вы не поверите, как много разнообразных оригинальных ответов может найти на этот вопрос наша Лиза! Вот например:
-Толик, а сегодня у нас не обед!
-А…ЧТО? – испуганно спрашивал я.
-А праздничный ужин! – гордо отвечала Лизавета.
-В честь чего? – осторожно интересовался я.
-В честь того, что я не приготовила сегодня борщ! – отвечала находчивая в придумывании нестандартных праздничных поводов Лиза, выставляя на стол банку сгущенки, сковородку с жареными грибыми, три пачки творога и колбасу.
-Но каждый твой борщ – для меня это праздник! – жалобно канючил я.
-А для меня будни! – возражала Лизочка, - А вот это – действительно праздник! – говорила Лиза, доставая из хлебницы черствый батон.
(С его появлением наш стол стал похож на буфетную стойку привокзального кафетерия.)
-Не вижу ничего праздничного! Единственно праздничный предмет здесь – вот это! - просветил я Лизу, отвобождая из газеты ветчину и готовясь укусить ее жирненький, аппетитный бочок.
-Не вздумай есть все по отдельности! Это едят только вместе! – прервала мою гастрономическую балладу Лиза, отнимая у меня ветчину, как соску у младенца, - Лучше порежь хлеб!
-Как – вместе? - не понял я, - Ветчину мажут сгущенкой? Или в творог кладут грибы?!
-Не угадал! – парировала Лиза, - Как раз наоборот! На ветчину и хлеб кладут грибы, а творог едят со сгущенкой!
-Неужели?! – не поверил я.
-Хочешь, я первая бутерброд с грибами съем?! Проверим! Чтоб ты не отравился! – мужественно предложила Лиза.
-Ну, уж нет! Давай его сюда! Я лучше сам отравлюсь! – самоотверженно заявил я, отнимая у Лизочки бутерброд, где на тонком ломтике ветчины, развалившись, прохлаждались жареные с лучком молоденькие шампиньоны. (Впрочем, такая благополучная развязка триллера-ужастика под названием “Ужин от Лизочки” ожидала нас с Вано только в лучшем случае. И мы чувствовали себя по-настоящему счастливыми людьми, если вдруг оказывалось, что приготовленная Лизочкой еда, несмотря на ее устрашающий вид, все же является съедобной.) А временами Лизочка еще больше усугубляла свой редкостный поварской талант приготовлением чрезвычайно сложных блюд, один только рецепт которых более всего напоминал генеалогическое древо каких-нибудь старинных королевских династий, и, как правило, это было совершенно невыносимо. В таких случаях, найдя нашу кухню, как ищейка, по аппетитнейшим запахам, доносящимся с плиты, я останавливался на пороге и пытался помочь процессу приготовления пищи угрозами и шантажом:
-Лизочка! Я не выдержу, пока ты все это приготовишь! Я умру с голоду!
-Тогда возьми черный хлеб, - невозмутимо советовала наша красная как рак, в фартуке, муке и масле, повариха, - Вот тебе подсолнечное масло…посоли его сверху…Теперь макай хлеб и ешь! Только, смотри, не облопайся! А то обедать не будешь!
***
Одно только светлое пятно во всем этом мраке постоянного недоедания и антицеллюлитовых диет помогало мне выжить и выстоять. Этим самым светлым пятном вдруг стала моя давнишняя, но только недавно сбывшаяся мечта. По поводу тренажеров. Мне давно хотелось иметь собственный тренажерный зал, поэтому, как только стали позволять финансы, я, помимо велотренажера, купил еще парочку новых агрегатов. Каково же было мое удивление, когда, вернувшись с работы однажды вечером, я застал у себя в комнате несколько незнакомых субъектов, вовсю эксплуатирующих мою новенькую, только что купленную технику. Не знаю, как вы, а я сразу понял, чьих это рук дело. И, не заходя к себе, побежал искать нашего предприимчивого Главного Специалиста. Застал я Вано, как и обычно, на кухне, где он с интересом наблюдал за чудесным превращением вязкого желтоватого теста в аппетитнейшие маленькие оладушки. Под руководством Лизы, само собой.
-Отара, я не понял… - сурово начал я наши внутрисемейные разборки.
-Тут позвонили…по рекламе, - невинным голосом заметил Вано, - Спросили – тренажерный зал у нас сегодня работает? Я сказал – работает…Ведь днем тебя все равно нет, так какая тебе разница, кто здесь? – охладил мой гнев Гоги Ванович Отара, главный специалист.
-А если они тренажер какой-нибудь сломают? Кто платить будет?! – не сдавался я, с любопытством косясь на оладки.
-Но они уже и так платят! Хоть еще ничего и не сломали!– успокоил меня Вано, - Тут пять человек взносы за первый месяц принесли…Я хотел тебя спросить – ты еще какой-нибудь тренажер не желаешь приобрести? Я вижу, что хочешь…
Так я приобрел степпер и шесть штук новых гантелей. И вторую штангу с тремя наборами колец.
***
Совершенно несчастливое затопление нашего подвала по весне привело нас к счастливой идее создания личного бассейна. О котором я тоже давно мечтал. Первым в импровизированном бассейне талой воды, затопившей весь наш подвал, купался я, спасая новый теннисный стол и пять комплектов ракеток. Потому что нашей первоначальной идеей был клуб любителей пинг-понга, который мы могли бы организовать, отремонтировав подвальное помещение под нашим домом. Если бы не устроили там бассейн…
…С горячей и холодной водой! И подогревом! И кафелем! И ступеньками, идущими от самого верха и до дна! И настоящей раздевалкой с душем! Всего этого мне бы никогда в одиночку не осилить, если бы я не работал в домоуправлении номер 94 и не был там на хорошем счету. Прораб Владик самолично пожертвовал мне один из комплектов труб, украденных им на всякий случай…ну, вы помните, когда…
***
Строительство бассейна, с душем и всеми необходимыми коммуникациями, отняло у меня месяца три, не меньше…И лишь одно обстоятельство радовало меня. Я, как мне вздумается, мог совершенно безнаказанно и бесплатно эксплуатировать всю живую рабочую силу, имевшуюся у нас в доме. В виде Вано, и, как вы сами понимаете, Лизочки…Вы знаете, это как-то очень сближает, когда имеешь право сказать своей любимой:
-А ну! Чего стоишь, как клуша? У меня раствор закончился!
После торжественной презентации по случаю открытия бассейна и приуроченного к ней первого купания, мы с Вано, мокрые и счастливые, сидели на кафельных ступеньках, спускающихся к воде. Лизочка, накупавшаяся и уставшая, ушла принимать душ.
-Толик! Я без тебя так никогда и не научился бы, как нужно правильно класть кафель! – благодарно и немного смущенно заметил Отара, - Откуда ты столько всего знаешь?
-Откуда – откуда…поживешь с мое – еще и не такому научишься… - ляпнул я и тут же прикусил свой дурной язык, чтоб не расхохотаться: Вано, даже навскидку, не считая точно, уже был старше меня, как минимум, вдвое. Так что заявление про возраст было несколько опрометчивым с моей стороны. Чтобы не обидеть Отару, я решил немного приоткрыть для него тайну возникновения моих потрясающих сантехнических умений и навыков:
-Знаешь, с восьми лет я столько насмотрелся, как мой отец сантехнику чинил…и кафель клал…и трубы менял, и ванны ставил. Так что глупо было не научиться…Я ведь сначала за ним чемодан с инструментами таскал…когда он по вызовам ходил. Он меня всегда с собой брал, чтоб я по улицам зря не шлялся…
-Великий человек! – уважительно выдохнул Отара. В его голосе звучало подлинное восхищение, - Толик! Ты должен меня с ним познакомить! Я еще никогда…
Но мне не было нужды выслушивать, по каким причинам Отара хотел бы познакомиться с моим папашей. Потому что с этим Отара уже опоздал. И я прервал Вано, чтоб он не надеялся зря и не строил никаких планов на будущее знакомство:
-Он умер…вернее, погиб…на работе…
-Да ты что?! – в голосе Отары звучало подлинное сочувствие, и мне вдруг стало очень жаль себя, хотя отца у меня не было уже пятнадцать лет. Из мрачного молчания меня вывел Отара, тихо спросив:
-У твоего отца была такая опасная работа?!
-Почти… - кивнув, согласился я, предаваясь зачем-то старым воспоминаниям, которые когда-то надолго выбрасывали меня из колеи:
-После капитального ремонта дома, уже после комиссии, они с друзьями выпили…И он поспорил, что две старые ванны поднимет…подлезет под них, и поднимет!
-И поднял? – испуганно спросил Вано.
-Поднял, поднял, - поморщившись, признался я, - Только сам он оттуда уже не вылез…Если б он трезвый был – все ничего, он и три поднимал…А тут спьяну. Он вообще очень здоровый мужик был…Шея, как у быка…И роста почти два метра…
-Богатырь! – уважительно заметил Отара.
-Идиот! – возразил я, - Ему сорок восемь было…Мог бы жить, да жить еще! Ты знаешь, что я обычно делаю, когда мне говорят: “спорим?” – меняя направление разговора, спросил я у Отары.
-Что? – поинтересовался Вано.
-Даю по морде…безо всякого спора… - проинформировал я Отару.
-Понял, - тут же соориентировался в ситуации Вано, - Толик, ты же знаешь, что я всегда и во всем полностью с тобой согласен?
-Конечно, знаю! – без колебаний ответил я и спихнул Отару со ступенек в воду, чтобы первому принять душ, пока наш главный специалист будет вылезать из бассейна на берег.
***
Вот так мы и жили. И наши клиенты тоже жили именно так. Что уж мы с ними только не вытворяли! И в бассейне купали, и на велотренажере катали, и в пинг-понг обыгрывали, и иностранным языкам обучали, и даже сантехнику у них на дому чинили! А они послушно это все терпели, и никак не переводились! Не говоря уже о нашей трикотажной продукции с постоянно обновляющимся ассортиментом. Тут Лизочке равных не было, и она выполняла любые, даже самые пикантные, пожелания клиенток:
-Приходит сегодня одна такая толстая-толстая бабища… - делилась Лизочка впечатлениями о своем рабочем дне, пока я наскоро сочинял свою очередную полуночную сказку.
-И просит эта толстая, толстая бабища… - страшным голосом продолжала запугивать меня Лизавета, - И просит она: свяжите мне такую узенькую-узенькую, коротенькую юбочку в обтяжку…Только чтобы сильно-сильно растягивалась…А то я не влезу…А если влезу, то потом уже не вылезу…Так что пусть уж юбочка будет побольше…- рассказывала мне Лиза, а я, в свою очередь, рассказывал ей, как она была одной маленькой-маленькой сладкой земляничкой, которую я так долго искал в темном и густом лесу, путаясь в высокой траве, и поминутно находя то вороний глаз, то волчье лыко, то еще какую-нибудь ядовитую гадость…
***
Летом заявок на ремонт сантехники стало невпроворот. Все хотели устанавливать новые ванны и мойки, класть кафель, менять трубы, и прочая, и прочая, и прочая…И я отлично понимал эти стремления: гораздо приятнее отсидеться летом на даче, пока в твоей квартире переполох, трам-тарарам и сантехники. Как–то, придя домой после установки очередной гидромассажной ванны в очередной сырояйцевской квартире, я ввалился в столовую…и обомлел. За нашим круглым обеденным столом восседало маленькое кругленькое чудо со сморщенным, как печеное яблочко, личиком. В новом пуховом платке. Кроме чуда, за столом сидели Лизочка и Отара, наперебой потчуя смущенную Джессику Акакиевну борщом, сосисками и яичницей с кофе. Выманив Лизочку на кухню, я не замедлил поинтересоваться:
-Господи…как вам это удалось? Как вы смогли добиться таких результатов?
-Чего? Результатов? – шепотом спросила Лизочка, как будто Джессика Акакиевна только и делала в нашем доме, что подглядывала в замочные скважины, когда ее просили всего-то навсего подслушивать.
-Как вы ее выманили? – пояснил я свое недоумение по поводу присутствия несгибаемой Акакиевны за столом.
-Как-как, - проворчала Лиза, - На обед мы ее пригласили…И все…Так и выманили…
-А как же скворечник? – спохватился я.
-На обеденный перерыв закрылся! – дерзко ответила моя нахальная коллега. И это было правдой. В чем я имел несчастье убедиться через пять минут, натолкнувшись на новую предупредительную надпись на дверце нашего заведения:
ТУАЛЕТ ЗАКРЫТ НА ОБЕД
В лаконичном стиле объявления и особенно в почерке чувствовалась рука Лизочки и ее темно-синий толстый маркер, которым она обычно записывала английские слова и фразы на больших листах бумаги, проводя со мной очередной английский урок. Прочитав вывеску раз десять, и уяснив наконец для себя ее смысл, я еще минут пятнадцать просидел на лавочке у скворечника, дожидаясь, пока наша неторопливая Сторожиха отобедает и попьет кофейку. Однако выход Сторожихи на свет божий имел также некоторые определенные преимущества, и вскоре я получил возможность убедиться в этом…
…Дело было в том, что Джессика не смогла тихо терпеть произвол Лизочкиных диет, так что теперь, возвращаясь под вечер домой, я стал заставать то пироги с пылу с жару и прямо из духовки…то блины со сметаной…то тушеного поросенка с капустой…И это было совсем неплохо! А даже очень хорошо! И голодная смерть нам с Вано угрожать перестала. А Лизочка поправилась на четыре килограмма, не выдержав соблазнов Джессики. И была этим очень недовольна.
***
Однажды, забежав домой пообедать в перерыве между заказами, я застал в нашей столовой, помимо Лизочки, Вано и Джессики, еще человек пять, среди которых я с удивлением узнал постоянных посетителей нашего спортивного клуба и бассейна. Все сидели за нашим круглым столом, а Джессика чинно разносила свои фирменные кислые щи и оделяла каждого клиента моими любимыми бутербродами с колбасой и грибами. Сразу оценив ситуацию, я понял две вещи. Во-первых, что места за столом все равно уже нет. И второе, что бутерброды на подносе в руках у нашей новой поварихи и старой сторожихи Джессики критически быстро заканчиваются, а щей в кастрюле для меня явно не хватит. Вспомнив, чем не надо щелкать в кругу друзей (клювом, если Вы запамятовали), я выхватил из рук Джессики подносик, и со словами: “Не волнуйтесь, я подержу!” стремительно удалился в направлении своей комнаты. В компании с подносом. А щей с кислой капустой мне так и не досталось. Поэтому, в третий раз оставшись без ужина по вине нашей чересчур прожорливой клиентуры, я решил принять хоть какие-то меры, и спросил у Вано:
-А что, эти…физкультурники…они теперь физкультурой не занимаются больше? И не плавают? Только едят?
-Ну почему же “только”? Сначала они физкультурой занимаются…Потом плавают…А потом уже едят… - со знанием дела объяснил мне Отара.
Осознав, что никого, кроме меня, данная ситуация не расстраивает, я решил действовать через голову нашего Главного Специалиста. И на следующий день, после очередного неудачного для себя обеда, обратился со своим маленьким предложением непосредственно к Джессике:
-Джессика Акакиевна, а почему бы нам ресторанчик не открыть? Раз уж эти друзья все равно каждый день едят тут у нас? Вы уж готовьте побольше...И мне, если можно, оставляйте в отдельной кастрюльке...И чтоб мою порцию до меня никто не ел! Вы уж тут нам организуйте…чтоб домашний уют…традиционная русская кухня…А я вывеску повешу…а рекламу Вано закажет… - искательно шаря глазами по столу в надежде найти завалявшийся пирожок или ватрушку, попросил я.
-Кухня говорите? Традиционная? Все чтоб по-домашнему, значит? – обрадовалась Джессика, и радостно пообещала, - Будет, батюшка, будет! Сделаем и по-домашнему…Я-то сама знаешь как по домашнему уюту соскучилась?
И я, успокоенный, покинул столовую, решив проверить, не осталось ли на кухне каких-нибудь, пусть самых незначительных, следов былого пиршества, которым Джессика ежедневно баловала наших посетителей. Найдя на плите под полотенцем пару давно остывших кусков пирога с вареньем, я понял, что жизнь не так уж плоха. И стал с нетерпением ждать развития событий.
***
И события (говорю вам как эксперт по пирожкам с капустой и ватрушкам с творогом) не замедлили развиться, да так, что их внезапное и неожиданное развитие превзошло все мои ожидания. Причем не только лучшие. Да, сюрпризы не только ждали и подкарауливали меня на каждом шагу, но и без предупреждения набрасывались из-за спины, когда я на следующий день в обеденный перерыв рискнул-таки заглянуть домой.
…Из нашей столовой тянуло смрадом и прочими сомнительными ароматами традиционной русской курной избы. У порога стояла огромная открытая бадейка, из которой торчала старая дворницкая метла. Джессика встретила меня у порога с лаптями наперевес:
-Надень, отец родной, не побрезгуй! Чем богаты, тем и рады!
Я решительно отверг лапти и огляделся. За грубо сколоченным некрашеным деревянным столом сидели пятеро мужчин в высоких шапках и расписных кафтанах. Они аккуратно отстегивали накладные бороды и отклеивали пушистые сусанинские усы, собираясь, видимо, отобедать, чем Джессика послала. Перед каждым высоким гостем лежала деревянная расписная ложка, а во главе стола возвышалась внушительных размеров деревянная плошка, из которой поднимался густой наваристый пар. В самом высоком боярине, после того как он отклеил роскошные седые брови и белую бороду, я с удивлением узнал нашего старого клиента Сырояйцева, еще довольно молодого, впрочем, мошенника и проходимца.
А в нашей бывшей столовой, а теперь, видимо, княжеской светелке, беспорядок был полнейший: всюду стояли невесть откуда принесенные рассохшиеся деревянные лавки, на стенах висели старые дурно пахнущие тулупы и новые, но все равно вонючие, медвежьи шкуры. С потолка свешивалось нечто невообразимое, подобное большому дощатому плоту. С плота высовывалась чья-то гигантская грязная пятка и раздавался богатырский храп. Вся эта картина почему-то смутно воскресила в моей памяти давно вышедшее из употребления слово «полати». С печки раздавался жалобный детский писк.
Открыв от неожиданности рот при виде всего этого невообразимого русского традиционного уюта, я тут же захлопнул его обратно и для верности зажал нос двумя пальцами, поспешно выскакивая в тамбур. По пути я только и успел , что гнусаво посоветовать не в меру хлебосольной сегодня Джессике Акакиевне:
-Вы бы…с Лизочкой посоветовались…Она Вам сразу все про домашний уют объяснит!
-Как скажешь, батюшка! Будет исполнено, отец родной! – тут же откликнулась наша не в меру исполнительная повариха.
***
И Лизочка рассказала Джессике все, что знала о домашнем уюте, и даже немного больше…Так что на следующий день я имел возможность узнать, как представляет себе домашний уют моя любимая девушка. И это, замечу вам, было еще похлеще Джессики с ее традиционными лаптями и медвежьими шкурами. Почему? А потому что…
…В мойке была свалена грязная посуда. Какой-то высокий тощий хмырь в майке и старых трениках варил себе кофе на грязной плите. Еще не понимая, что это и есть «домашний уют» от Лизочки, я подкрался к мужику сзади и строго спросил у него:
-А что это Вы тут делаете, А-А-А-А?!
На что хмырь, испуганно втянув голову в плечи и слегка заикаясь, ответил:
-С…С…Сейчас, сейчас! К…К…Кофе попью и сразу у Петьки уроки проверю!
Вот тут-то я и узнал в мужике Сырояйцева…Честно говоря, без смокинга и мерседеса узнать его оказалось не так-то просто…(Вид у Сырояйцева был довольно плюгавый.)
Онемев от ужаса, я огляделся по сторонам. Двое качков и Вано оккупировали компьютер и резались в преферанс. Какой-то деловой человек в фартуке поверх смокинга, выложив на стол ноутбук, быстро что-то записывал в розовой детской тетрадочке, приговаривая про себя:
-Трижды три…заносим в память…Два плюс два…вызываем подпрограмму…
Закончив свои заумные математические исчисления, мужик с победным видом записал результат своих трудов в тетрадочку и радостно позвал:
-Татьяна! Иди, принимай работу! У девочки в корзинке было пять булочек!
Ответ на его радостные позывные прозвучал откуда-то из-под большого плюшевого медведя и был не в меру суров и категоричен:
-Нет! Неправильно! Лучше считать надо было!
-Но там в ответе тоже пять! – оправдывался уличенный в обмане бизнесмен.
-Но не булочек! А яиц! И не у девочки! А у бабушки! – уточнила смысл своих претензий суровая белобрысая Татьяна.
-Танечка! Но это же без разницы! – не сдавался упорный владелец ноутбука, - Что бабушки… …что девочки…что яйца…что булочки…Все едино! Как в бюджете! Главное, чтобы цифры сошлись!
-Но по условию задачи она не девочка! С булочками! А бабушка! С яйцами! – не растерялась Татьяна, твердо отстаивая свою жизненную позицию, - Как могут булочки быть протухшими? Внимательно читай условие: «Старушка на базаре купила десяток яиц…3 яйца ей раздавили в автобусе…5 оказались надбитыми, и семь было протухших…Сколько свежих яиц первого сорта удалось купить старушке на базаре?» Ну, как булочки могут раздавить в автобусе? А надбитые булочки ты когда-нибудь видел? – строго спросила грозная Татьяна с белобрысыми косичками, нежно обнимая пушистый мишкин бок.
Это уже было слишком.
-Вы что здесь устроили?! – набросился я на Джессику, вносящую в нашу столовую большую трехлитровую банку соленых огурцов.
-Сейчас, сейчас…вот Валерий Николаевич придет – и будем обедать…он за сметанкой в гастроном побежал! – с готовностью отозвалась Джессика Акакиевна.
-Где менеджер зала? – прошипел я, отнимая у Джессики банку и вылавливая для себя огурец.
-Ванну принимает! – нахально ответила наша лучшая повариха.
И я помчался к скворечнику для выяснения обстоятельств того потрясающего домашнего уюта, который в данный момент творился у нас в столовой. Примчавшись к скворечнику, я некоторое время постоял у небрежно прикрытой щелястой дверцы, потом сложил ладони рупором и крикнул в глазок:
-Лиза!!! Выйди!
-Я сейчас нырну, а ты заходи! – безмятежно отозвалась Лизавета.
Подождав для приличия секунд десять, я рванул на себя хлипкую дверь, вошел…и увидел Лизочку, возлежащую в ванне. Из белой пушистой пены виднелись только голова и голые коленки нашего менеджера зала.
-Хочешь посмотреть, как целуются мыльные шарики? – с энтузиазмом предложила мне Лизочка.
-Я хочу знать, что творится у нас в столовой! – строго отвечал я.
-Тогда зачем ты ворвался ко мне, если хотел узнать, что происходит в столовой?! – не поняла моих намерений Лизавета.
-Потому что мне интересно знать твое мнение по этому поводу! – не сдавался я.
-Да какая мне разница, что там происходит! Я ванну принимаю! – слегка возмутилась Лизочка, а потом снова мечтательно предложила, - Хочешь посмотреть, как целуются мыльные шарики?!
Вот при таких романтических обстоятельствах я и объявил Лизочке строгий выговор за плохую организацию работы с клиентами.
-Что это такое?!!! – орал я, - Почему клиенты сами варят себе кофе, разгуливают по ресторану в майках и бегают за сметаной?
-Ну, ты же просил… - немного обиделась Лизавета, - Чтоб было уютно, по-домашнему…А у меня дома всегда так!
-Я не имел в виду «у тебя дома»! – возразил я.
-Но дома у Джессики Акакиевны тебе вчера тоже не понравилось! – оправдывалась Лиза, - Хотя вот Сырояйцев, между прочим, на двенадцатое число банкет заказал…в боярском стиле, на тридцать персон…А еще он попросил организовать бабу-ягу с доставкой в ступе! Вместо девушки в торте! – похвасталась Лизочка достигнутыми результатами в нелегком деле ублажения Сырояйцева.
-Как это – «с доставкой в ступе»? – не понял я.
-Ну, чтоб в ступе прилетала и выпрыгивала со словами: «Ну что, Аленушки мои прекрасные, Иванушки мои вкусные! Кого первого жарить будем?» - пояснила Лиза и самозабвенно продолжала щебетать, иногда высовывая из пены то голое розовое плечико, то маленькую мокрую ножку:
-И Джессика согласилась им это устроить…И сама хотела БАБОЙ быть…Ягой, в смысле…Но Сырояйцев попросил, чтоб Бабой-Ягой была я! А я, знаешь ли, в ступе никогда не летала…У меня и прав на вождение ступ нету…И опыта никакого! Еще задавлю кого-нибудь ненароком…Или в борщ приземлюсь! – сомневалась Лиза.
-Ты…ты не будешь бабой-ягой! – твердо сказал я, - Ты – менеджер зала! А менеджер зала бабой-ягой быть не может!
-Тогда кто же? – тоскливо спросила Лизочка.
-Мне придется! – грозно пообещал я, - Я им такую ягу и кащея бессмертного впридачу устрою! Живо на своих коврах – самолетах отсюда повылетают! И забудут, когда Змею Горынычу последний раз голову рубили! И вообще, откуда в ресторане дети? – перевел я разговор в более земную плоскость.
-Эти дети…частично даже мои племянники! Мне их на лето сестра подкинула!
-Как это - «частично»? – подозрительно уточнил я.
-Вот Танечка, для которой Валентин Иосифович, советник президента по экономике, задачку на ноутбуке взялся решать…И Миша…он с господином Носатовым в «Лего» играет наверху… - прояснила ситуацию Лизочка.
-А мелкого белобрысого почему родители после английского не забрали?! – продолжал придираться я, - Чего он с Сырояйцевым на кухне ошивается?
-Так это и есть – его родитель…Сырояйцев – его родитель и есть! - терпеливо объяснила Лизочка.
-Так этот Петька – сын Сырояйцева? – изумился я, припоминая мальчонку, уже неделю как хвост таскавшегося за мной по сантехническим заказам.
-Ну, да! – радостно согласилась Лизочка, - Мы же объявление давали? Что у нас колледж иностанных языков с полным пансионом для детей? - напомнила Лиза, - Вот Сырояйцев своего сына нам и оставил…а сам в отпуск на Кипр улетел…а потом забыл забрать…когда вернулся! – рассеянно добавила Лиза.
(Ее, казалось, в данный момент совершенно не волновали проблемы обслуживания клиентов, а тревожило что-то совсем другое…) Сразу после учиненного мною выговора, Лизочка, задумчиво водя пальчиком по мокрому зеленоватому боку ванны, неуверенно спросила у меня:
-Толик, а ты не знаешь, какого цвета сейчас ванна?
-Какая…ванна? – ошалело переспросил я.
-Какая-какая! – поддразнила меня Лизавета, - Та, в которой я сейчас сижу, конечно!
В ответ на Лизочкин запрос я поподробнее присмотрелся к ванне. Пять минут назад она была светло-салатовая. Но теперь ее бока все больше отливали небесной голубизной…Поэтому я задал Лизочке наводящий вопрос:
-А ты сама как думаешь?
-Когда я в нее залезала, она была розовая, - наморщив лоб, припомнила Лизавета, - И треугольная! С гидромассажем! Я стала его включать, но что-то щелкнуло и, кажется, испортилось…И она поменяла цвет! Но сначала форму!
-Ты чего?! – испугался я, - Вылезай сейчас же! И не смей больше без Джессики Акакиевны сантехникой пользоваться! Как она тебя вообще сюда пустила?! Одну? Когда полно клиентов в зале?! – напоследок еще раз возмутился я.
-Я не… - начала было Лизавета сварливым голосом, но что-то внезапно щелкнуло внутри ванны, и ее белоснежные стенки начали медленно подниматься, одновременно сходясь и зажимая Лизу внутри ванны…Я не стал раздумывать дальше – фокусы нашей сантехники мне уже осточертели. Не слушая никаких возражений, воплей и протестов, я подхватил Лизавету под мышки, и вытащил из разбушевавшегося предмета санитарной техники нашего голого и мокрого менеджера зала. Так я (впервые за эти полгода, надо вам заметить!) увидел Лизавету в том самом наряде Евы, в котором, если верить слухам и сплетням, наш секретарь-референт и был произведен на белый свет своей мамочкой. А белая ванна с непостоянным характером и изменчивыми взглядами на жизнь через минуту уже была вполне симпатичным тюльпанчиком пестрой окраски. Вот так-то! А все потому, что не умеешь пользоваться ванной – и не лезь со своей самодеятельностью! А то в следующий раз из писсуара вынырнешь!
Строго объяснив все это Лизочке, пока она одевалась, я чуть ли ни пинками выставил нашего менеджера зала из скворечника. Лиза, правда, тоже была хороша – в ответ на мои нотации она тут же выдвинула против меня свое, ответное, обвинение. В котором я (как вы уже наверняка догадались) подозревался в наглых и ничем не прикрытых сексуальных домогательствах. Вот и спасай после этого менеджеров залов из сантехнических недр! Самому больше достанется! Слегка поругавшись и поорав друг на друга, мы порознь вернулись в столовую к клиентам. Ничего общего со мной Лизочка иметь больше не хотела. Я, в свою очередь, тоже прилично разозлился. Поэтому, когда на следующий день с утра Лизавета всячески ко мне подмазывалась с явным намерением помириться, я только грубо и нетактично ляпнул:
-Знаешь, Лиза, я б тебя в любом случае из ванны вытащил! Даже если б ничего плохого не случилось! Так что можешь не извиняться – это и вправду было сексуальное домогательство!
Лизочка покраснела и попыток помириться больше не предпринимала. Хотя я, остыв слегка, уже и жалел об этом. Но все это было потом.
А пока, выскочив из скворечника вслед за удравшей в столовую Лизочкой, я столкнулся с мелким кудрявым сопляком, который, задыхаясь от справедливо проливаемых слез, горестно сообщил мне, что…
-…Тот дядя с длинным носом совсем не умеет в Лего играть…Он мне пожарную машинку уже в десятый раз собирает, а все мерседес получается…
-А по инструкции не пробовали? – сочувственно спросил я, уже догадавшись, что имею дело с Мишей.
-Если по инструкции, то у дяди джип “Гранд Чероки” один раз получился…вместо мерседеса. А пожарной машинки так ни разу и не вышло! – размазывая по лицу слезы и сопли, проинформировал меня Михаил.
Я подхватил недовольного жизнью Мишу на руки, и мы вместе пошли обратно в дом. Я, видите ли, почему-то был уверен, что пожарная машина вместо мерседеса у меня обязательно получится! Но тут я был неправ.
Собрав пару раз навскидку МИГ-21, и разобрав его снова, я стал действовать согласно инструкции. И тогда у меня получился вертолет МИ-8. А пожарной машинки так ни разу и не вышло. Плюнув на все, я уверил Мишу, что собрал ему пожарный вертолет для тушения лесных пожаров с воздуха. В кои-то веки Миша остался доволен.
***
Благодаря объединенным стараниям менеджера зала и бабы-яги…пардон, Лизочки и Джессики, наши ежевечерние посиделки приобрели самую наискандальнейшую популярность в нашем маленьком городке.
У нас не было стандартного меню, и поэтому посетители не могли знать заранее, чего им придется сегодня отведать: то ли парного молока озерного чудовища Лох-Несс, то ли мелко рубленых дождевых червей по-китайски в горючих слезах птеродактиля.
И, естественно, никто и никогда не мог угадать наперед: то ли выступит сегодня сводный хор русалочек с новым хитом “Приди ко мне – утоплю в вине”, то ли…прилетит алчный Кащей Бессмертный в голубом вертолете с целью отнять последние бабки и дедки, а также выдернуть золотой зуб впридачу.
В общем, мы совершенно заслуженно пользовались славой эксцентричного заведения с весьма неожиданной развлекательной программой, нередко смахивающей на еврейский погром напополам с татаро-монгольским набегом и рабоче-крестьянской революцией.
Назывались мы весьма простенько и незатейливо. Вывеска на воротах гласила:
КАФЕ “СТРАНЫ СВЕТА”,
в тамбуре мы установили крупную светящуюся неоновую рекламу:
РЕСТОРАН “ВРЕМЕНА ГОДА”,
а в столовой красовалась надпись:
БАР “ИСТОРИЧЕСКИЕ ДИАГОНАЛИ” -
Твой счастливый билет из ада в рай, туда и обратно!
***
Главным нашим достижением, несмотря ни на что, оставался все же сводный русалочий хор. Девочек мы набирали довольно спонтанно, хотя жаловаться на нехватку участниц нам не приходилось: в соседних болотцах, многолюдных речках и прочих злачных местах улов желающих петь русалочек бывал несравненно хорош. Талант не был столь важен – при приеме на работу мы обычно проверяли наших потенциальных певиц только на умение открывать рот, остальное же было делом техники. Проблемы возникали лишь с названием: русалочки каждый день хотели называться по-разному. Поэтому каждый день мы вывешивали на забор новые афиши: то это был новомодный ансамбль “Елки-палки, белки-стрелки”, то бодрая группа лиц неопределенного пола с жизнерадостным названием «Отчаявшиеся Негодяйки», то вокально-хоровой коллектив “Аленушки фри оф чач”…
…С последним названием вообще вышел конфуз, когда какой-то негодник написал на свежепоклеенной афише “Аленушек” бранные, не имеющие ничего общего с действительностью слова: “Русалки сегодня бесплатные!”.
(Как выяснилось немного позже, мелкий пакостник был также и знатоком английского языка, а наглое, абсолютно беспочвенное заявление про бесплатных русалок оказалось дословным переводом красивой английской фразы “Аленушки фри оф чач”.) Я долго подозревал в содеянном моего делового партнера, то есть Лизочку, владеющую английским. Но она категорически отвергала все выдвинутые мною обвинения, в качестве алиби доказывая, что целовалась со мной на скамеечке у скворечника все время, пока ее малолетний племянник Миша рисовал фломастерами на старых афишах, оставшихся висеть на ограде.
Глава четырнадцатая.
Жилец.
Поутру, сидя у круглого стола в ожидании завтрака от Лизочки, я услышал далекий вертолетный стрекот. Не придав этому никакого значения, я продолжал заниматься своим основным делом, то есть с умилением разглядывать маленькие серебристые кленовые листочки по бокам тарелки тонкого китайского фарфора. (Ничто не может смутить меня, когда я жду завтрак!)
Но мое спокойное миросозерцание и завтракоожидание было внезапно и грубо прервано громким слоновьим топотом, приближающимся откуда-то со стороны коридора. Затем дверь в нашу столовую стремительно распахнулась…и вместо стада оголодавших мамонтов, не завтракавших, как минимум, три миллиона лет, в нашу столовую ввалился Отара. Он был совершенно возмутительно весел и беспечен для непозавтракавшего человека. Бросив свою кубанку куда-то в угол и присев на уголок софы, главный специалист рискнул озадачить голодающего меня очередной своей проблемой:
-Тут заказ…
-Что? – недовольно переспросил я.
-Нужна однокомнатная квартира…в аренду…Чтоб пятый этаж четырехэтажного дома…смежная… - переводя дух, скороговоркой выпалил Отара.
-С чем смежная? – подозрительно спросил я.
-С чьей–нибудь кухней…- нетерпеливо пояснил наш главный специалист по выполнению самых диких, самых ненормальных человеческих желаний.
-Им с мебелью нужна? – тоскливо поинтересовался я.
-С буфетом, - кивнул Отара, - И холодильником! В буфете чтобы варенье…а в холодильнике вчерашний брустничный пирог!
-А позавчерашний не подойдет? – едко уточнил я.
-Нежелательно… - отрицательно покачал головой Вано.
-Это сумасшедший? – перешел я прямо к существу вопроса.
-Да нет, - заступился за клиента Отара, - Вполне респектабельный молодой мужчина… в самом расцвете сил…с мотором…
-Иномарка? – живо заинтересовался я. (Чересчур экстравагантные пожелания клиента понемногу становились все более и более понятными).
-Да, кажется, - с сомнением в голосе протянул Вано, - Камов какой-то…
Я пожал плечами, записывая фамилию клиента на листочек, - У него прописка местная? – отрываясь от листа бумаги, снова спросил я.
-Нет, кажется… - виновато понурил голову Вано.
-Это усложняет дело! – строго сказал я.
(И это было правдой. Ну, какой идиот, скажите мне честно, пожелает сдавать свою комнатушку, пусть на пятом этаже четырехэтажного дома и смежную с кухней, лихому цыганскому табору или же банде горячих восточных джигитов?)
-Может, хотя бы поручатель у твоего клиента есть? Чтоб договор аренды на имя поручателя? – смягчился я, видя отчаяние в Гогиных глазах.
-Да! У него друг здесь живет! – радостно воскликнул Отара.
-Это хорошо, - одобрил я, - Если не местный – написать “командировочный”?
(Засомневавшись, я раз пятнадцать подряд подчеркнул фамилию клиента на клочке бумаги жирным карандашом.)
-Пиши, - разрешил Вано, - Он говорил, что на монтаж нового двигателя прилетел!
Украшая слово “КАМОВ” на своем листке затейливыми розочками, я поморщился: кому нужны эти душещипательные подробности? Но потом все же уточнил:
-Надолго ему…?
-Он сказал, что, если удастся договориться насчет движка с “Черной Акулы” – это месяца на полтора…А если лопасти новые ему достанут – то полгода! Включая срок испытаний, - с готовностью отчитался Отара по поводу планов нашего потенциального клиента.
-Он что, на своей тачке летать собирается?! – изумился я.
-Почему “собирается”? Он и так неплохо…Просто все самое лучшее хочет. Иностранец! – обиделся за клиента Вано, и дотошно уточнил, - А насчет садового инвентаря у нас речи не было! Ни про какие тачки, лопаты и грабли он не упоминал!
-Ах, иностранец… - понимающе кивнул я, - Ну, тогда мы ему прямо сегодня квартирку обеспечим! Я-то думал…из республик! Он баксами платить будет?
-Сказал, что желает какими-то коронами…В конце каждого месяца могу, говорит, катать по окрестностям! За варенье! – с надеждой проинформировал меня Отара, - А насчет ваших денег он ничего не говорил!
-Он что, больной? Кому надо с ним кататься? – не понял я.
-Ну, не скажи…Я бы не отказался, - мечтательно заметил Отара.
-Вано, тебя и так каждый день почти катают! – упрекнул я нашего зарвавшегося Специалиста.
-Но чтобы по воздуху, и с мотором – мне так еще никто не предлагал, - упрямо настаивал на своем Вано.
-У него связи в аэропорту? – догадался я.
-Да никто его никуда не привязывает! Куда хочет – туда и летит! Особенно когда варенье! – потерял терпение Отара.
Загадочная душа потенциального арендатора, готового за варенье поднять в воздух личный самолет, мне импонировала, и поэтому я предложил моему приятелю:
-А что? Может, показать ему наш чердачок? А чай с вареньем для него Лизочка обеспечит…
-Толик, как я сам не додумался! – просиял Отара, - Ты гений! Я сейчас его позову!
Через три минуты Вано ввел в комнату Толстячка с военной выправкой, в новенькой камуфляжной форме.
-Пилот вертолета! – с облегчением догадался я.
За спиной мужик прятал довольно большой настольный вентилятор. Лопасти вентилятора глупо выглядывали у Толстячка из-за плечей, ритмично покачиваясь при каждом его шаге…
-Йа…йа…йа…плехой русский! - натужно представился мужичок.
Я вопросительно посмотрел на Вано, и тот откомментировал:
-Он - хороший швед…
Я пожал плечами и вежливо пригласил незнакомца:
-Пусть себе идет на чердак…Рассчитаешься с ним, Отара?
Вано радостно кивнул и потащил клиента по лестнице вверх…
***
Когда я допивал свой кофе, развалившись на старой скрипучей тахте, мне снова послышалось далекое рокотание вертолета…
После завтрака я тоже поднялся на чердак, желая выяснить, во-первых, не продешевил ли Вано с комнатой, как выглядят шведские кроны, во-вторых, и какой курс доллара к кроне, в-третьих. Но, к моему некоторому удивлению, никого в нашей библиотеке на чердаке не оказалось. Узкое высокое окно было приоткрыто. В теплом солнечном луче весело плясали золотистые пылинки. Я привык к запаху старых пыльных фолиантов, притаившихся на полках вдоль стен, но не знал, понравится ли это нашему новому квартиранту. Поэтому я распахнул окно пошире, чтобы комната лучше проветрилась к возвращению жильца, потом прикрыл за собой легкую фанерную дверь, и сбежал вниз по ступенькам.
***
Результатов Гогиных вояжей с нашим вертолето-моторным соседом было два. И если первый из результатов не мог не радовать, то второй был достаточно плачевным. Несмотря на быстрое и успешное освоение нашего великого, могучего, местами варварского и кое-где похабного подмосковного диалекта, за квартиру наш любитель варенья с вертикальными взлетом и посадкой платить отказывался. Ссылаясь на дороговизну бензина и большую пассажирскую грузоподъемность нашего Отары.
Я не знаю, куда этот толстенький, кудрявенький вертолетоспособный субъект с хитрыми глазами и простецкой улыбочкой девал столько бензина. Ну не пил же он его, в самом деле? Хотя, разглядывая Отару, бегущего каждое утро на ближайшую АЗС с пустыми канистрами в руках, я начинал смутно о чем-то догадываться…Сам не знаю, о чем. О чем-то…
… А о чем тут можно догадываться, когда ваш жилец, медленно и осторожно сползая на четвереньках с лестницы вниз, приветствует вас на ночь глядя не “Салям алейкум”, а “Аболейкум пересалям”? Утверждая при этом, что советские поезда – самые поездатые поезда в мире? И дружелюбно икая на всю столовую? Конечно, я понимаю, что не всем и не всегда удается с первого раза досконально изучить наш огромный, великий, кипучий, могучий и временами совершенно необъяснимый, как и мы сами, русский язык. Но неудачи в произношении – это еще не повод, чтобы так пить! Тем более бензин. Тем более 92-й. Исполнившись сочувствия к нашему новому жильцу, однажды утром я поднялся к нему наверх с большим флаконом “Красной Москвы” из личных запасов. (Мне самому теперь эта гадость была уже не нужна. С тех пор, как я стал хорошо зарабатывать, окромя кровавой мэри вечером и огуречного рассола по утрам я больше ничего не употреблял.)
Но мое щедрое предложение осталось без какого-либо ответа со стороны соседа, просто потому, что дверь в библиотеку была украшена простенькой и незатейливой табличкой, на которой значилось:
«Вышел из себя. Вернусь через полчаса»
Так что не судьба была нашему соседу в то ясное и солнечное воскресное утро бросить пить бензин и перейти на гораздо более благородную во всех отношениях "Красную Москву“. Не судьба!
На следующий день, ближе к вечеру, солидно перебравший вертолетоноситель снова жаловался на вкусовые качества местного бензина, утверждая, что аболейкум опять оказался явно пересалям. Хотя (на мой лично вкус) аболейкум на ближайшей АЗС был просто-напросто сильно разбавленным водой бензином. Ну, о какой поездатости советских поездов в таких условиях может идти речь? (Не говоря уже о запорожести или даже мерседесости!) Только зажигалки способны работать на аболейкуме такого качества…
…Причем их зажигалость при этом будет оставаться под большим знаком вопроса.
Страна желаний. Книга первая. Бюро добрых услуг
© Copyright: Софья Горбунова, 2010
Свидетельство о публикации №210021500175
Свидетельство о публикации №210021500175
Рецензии
Как же я обожаю ваши книги. Они во многом перевернули мои представления о литературе. Эту книгу (как и вторую часть) я читала в бумажном виде в далеком то ли 2003, то ли 2004... Это потрясающе просто нет слов.
Тут догадалась поискать вас на этом сайте и к своей огромной радости нашла.
Агата Едемская 21.04.2011 22:58 • Заявить о нарушении
Тут догадалась поискать вас на этом сайте и к своей огромной радости нашла.
Агата Едемская 21.04.2011 22:58 • Заявить о нарушении
Спасибо, что нашли! И не теряйте меня, пожалуйста! :-)))
Софья Горбунова 01.05.2011 07:06 Заявить о нарушении
Софья Горбунова 01.05.2011 07:06 Заявить о нарушении
Доброго времени суток! И все-таки я вас потеряла. Вы закрыли страницу, а ооочень хочется прочитать еще ваши замечательные произведения!!!!! Это возможно?
Агата Едемская 14.06.2016 15:15 Заявить о нарушении
Агата Едемская 14.06.2016 15:15 Заявить о нарушении