Пути господние неисповедимы

       Тихая летняя ночь. Будто и не палили весь день орудия, будто не было усеяно поле убитыми. Ночь покрыла все таинством и неизвестностью. Там, по ту сторону от стволов пушек, тоже успокоились. Завтра враг снова будет готов к еще более жестокой схватке.       
       Генерал остался в одиночестве. Никто не мешал ему сосредоточиться и спокойно проанализировать весь ход событий. Завтрашнее сражение неизбежно, а вслед за ним и поражение. Это ему было ясно. Изменить что-либо в лучшую сторону тоже не представлялось возможным. Командующий вышел из палатки, поднялся на бруствер. От костра отделилась рослая фигура и рядом с генералом появился капитан, его адъютант. Генерал медленно и молча пошел по темному полю. Завтра к этому времени враг будет торжествовать. Генерал представил, как это все там будет у них. Все было ясно, но что будет здесь и где будет он сам — это было неизвестно. Рядом шел молодой и сильный капитан, преданный ему гвардеец.
        На короткое время вынырнула из облаков луна, высветившая поле сражения. Эта безрадостная картина убийства была привычна генералу. Он нахмурился, окинув взглядом окрестность и собирался повернуть, как вдруг послышался стон. Генерал и адъютант пошли на звук и чем ближе они подходили, тем более слышалось частое и прерывистое выстраданное дыхание. Они увидели откуда именно и шли звуки. Раненный офицер, с искаженным от боли лицом, с открытым ртом, на котором остался след запекшейся крови, смотрел широко раскрытыми глазами в их сторону. После некоторой паузы раздался выстрел. Это он, раненный, стрелял в подходивших к нему. Адъютант мгновенно подскочил к лежащему и пронзил его саблей. Но, видимо, в последний момент что-то помешало капитану нанести точный удар и лезвие вошло в живот. От чего лицо раненного еще более исказилось от невыносимых мук. Пистолет он выбросил и схватился бледной немощной рукой за свою новую рану, из которой робко просачивалась сквозь бледные пальцы, тёмная кровь. Генерал зло остановил адъютанта: «Прекратите, вы что, не видите? Он умирает, не мешайте ему».
        Луна скрылась и стало снова темно. Снизу раздался хриплый слабый голос: «Не — на — ви — жу, не-на-ви-жу». Генерал склонился к умирающему, потом посмотрел в сторону сопровождавшего его: «Позовите сюда врача». Адъютант торопливо пошел в сторону костров.
        Генерал смотрел на раненного офицера. Он был молод, красив, но заметно было, что офицер уже был приговорен судьбой. Генералу захотелось в эти оставшиеся минуты жизни молодого человека осчастливить страдающего. Луна вынырнула из пролетавших облаков и генерал увидел устремленные на него умные страдальческие глаза. Злости в них не было. Они были спокойны. Он вроде бы ждал. Что-то очень важное и неизмеримо значащее для него в эти минуты. И тут генерал понял, что надо сказать: «Я тебе скажу вот что, ты, дорогой, не зря погибаешь. Вы победили нас! Мы проиграли это сражение! Завтра я буду также умирать, как ты сегодня!» Бледное лицо офицера было спокойно, а впалые глаза оставались неизменными. Через минуту другую офицер отошел в другой мир, а генерал стоял рядом в недоумении — помог ли он ему? Облегчил ли его страдания? То, что молодой офицер перешёл ту невидимую границу, которую им завтра предстоит тоже пересечь, оставалось реальностью. Может статься даже, что завтра и договорить представиться возможность? Уже не здесь, а «там».
        Появился невдалеке адъютант с двумя солдатами и врачом. Генерал пошел навстречу и махнул рукой: «Отставить!» Кто-то из солдат вслух пробурчал: «Своих девать некуда, еще ихних таскай». Адьютант вполголоса усмирил: «Молчать, тс!» Генерал повернулся к капитану: «Соберите штаб ко мне».
        Потом все шли молча к своей завтрашней неотвратимой судьбе. Как оно там сложится завтра  — неизвестно. Пути Господние неисповедимы.

1988г.