Юбилей Чехова. 25 лет назад

               
                А.П.Чехову – 125 лет.
    Для меня подготовка к 125-летию со дня рождения А.П.Чехова началась в конце 1983 года. С ноября  музейная пишущая машинка, за которой сидела  библиотекарша Ирина Пазюн,  трещала без умолку. У меня оказался красный министерский справочник с адресами, телефонами и именами руководителей всех творческих союзов страны. Во все адреса полетели письма с предложениями  принять участие в юбилейных мероприятиях. Многие союзы откликнулись. Союз писателей СССР (Г.Марков) сформировал Юбилейную комиссию и включил в нее мою фамилию.
    Вместе в В.В.Хохловым, старшим инспектором Управления  музеев МК СССР, мы  сочинили и распечатали на бланке заместителя министра текст приказа о проведении в Ялте мероприятий к 125-ю А.П.Чехова.   Зерном  была  идея   провести фестиваль  искусств  «Дни Чехова  в  Ялте».  Фестиваль -  в отличие  от  традиционных театральных  фестивалей – должен был  продемонстрировать реальное   место и значение  чеховского   наследия  в  современной  культуре. Планировался  показ  выставок,  кинофильмов, проведение концертов, творческих  встреч с  писателями и  актерами. Придумали провести  праздник  улицы Чехова…  Были расписаны поручения  управлениям и подведомственным учреждениям, в том числе Дому-музею Чехова в Ялте и Крымской филармонии. По  неопытности  сделали  большое упущение:  забыли  указать источник и объемы финансирования. Приказ завизировали все необходимые службы, подписала заместитель министра Т.В.Голубцова – и бумага пошла по инстанциям. 
    В простоте душевной я полагал, что достаточно  издать грамотный приказ,  как  тотчас дисциплинированная армия чиновников зашевелится, забегает – и  костяк приказа начнет обрастать упругим мясцом конкретных дел. Время показало, что подобной наивностью страдал не только я... Руководители великой нашей державы издавали бесчисленные «Постановления ЦК о повышении и совершенствовании...», «Решения Правительства об углублении и развитии...», - а жизнь стояла на месте... Приказ, постановление, распоряжение – только верхушка айсберга, который погружен в пучину повседневной  рутины: своекорыстия, халатности, недомыслия, головотяпства, безразличия и откровенного нежелания  стукнуть палец об палец... 
    В начале декабря 1984 года я послал в Москву своего заместителя Л.А.Фомину, по образованию искусствоведа. Ее задача – отобрать в фондах Третьяковской галереи  живописные произведения  с портретами людей из чеховского окружения.  Накануне И.А.Родимцева передала опасения дирекции Галереи относительно охраны  ялтинского Выставочного зала СХ. Дескать, нужна милицейская охрана. Срочно подготовили гарантийное письмо  от горисполкома. В договоре появилась строка о дополнительном  смотрителе  на выставке; против этого пункта особенно восставал директор зала В.С.Кузнецов.
     Кажется, предусмотрели все – кроме возможного головотяпства  рабочих выставочного зала... По окончании выставки эти пьянчуги сняли и кое-как упаковали картины для отправки в Москву. Когда ящики вскрыли в Третьяковке, главный хранитель чуть не упала в обморок. На картине Репина из личной коллекции  П.Третьякова обнаружился  разрыв холста величиной сантиметров пятнадцать! Скандал всесоюзного значения!
    В ноябре и декабре  велись усиленные переговоры с секретарем Союза писателей СССР С.В.Сартаковым. Хотелось, чтобы в театре Чехова прозвучало слово солидного мастера слова… Сартаков часто приезжал в Ялту, бывал у нас в музее,  выступал на вечерах… Накануне он получил звание Героя соцтруда и  был очень доволен, когда я поздравил его от имени всех ялтинцев: «В награде есть и доля Ялты!».  Что правда, то правда. Приехав отдохнуть в приморский город – он останавливался в Доме творчества имени А.П.Чехова – Сартаков возвращался в столицу с очередным романом.  Работоспособность у него была страшная! Судя по хвалебной статье в  журнале «Знамя», это качество в нем проявилось еще в годы трудовой молодости: сибиряк Сартаков и лес валил, и  белку бил,  и сплавщиком был,  и жнецом, и землемером… Ходил анекдот о том, как он из бухгалтеров леспромхоза выбился в писатели. Начальство будто бы  заметило, что в его бухгалтерских отчетах  много поэзии,  и выдвинуло его в писатели. Зато в  писательских работах  сильно чувствуется бухгалтерское начало…
    Сартаков обещался Ялту не забыть, но ничего определенного не говорил. Дескать, просят видного литератора и в Таганрог… и в Большом  театре наверняка будет торжественное собрание. Я понял, что Сартаков будет бить на Большой… Нам же обещал сосватать либо Е.Исаева, либо В.Озерова. Очень уклончивый человек оказался Сергей Венедиктович! Даже его секретарша  Нина Сергеевна призналась, что  ничего определенного от него невозможно добиться – даже такой мелочи, как сроки ее отпуска.
   Интересный поворот  обещала встреча и знакомство с режиссером будапештского театра «Вигсинхаз» Иштваном Хорваи. Главный  хранитель музея Ю.Н.Скобелев посвятил ему половину рабочего дня, и не напрасно. Хорваи подарил музею  фотографии, афиши, эскизы костюмов к чеховским спектаклям. Мы даже оформили выставку «Чехов на венгерской сцене» и с успехом показывали  в санаториях. В Книге почетных посетителей появилась  запись Иштвана Хорваи  явно программного характера:
     «Чехов определил основное направление моей  режиссерской деятельности. Я бесконечно счастлив,  что после долгого ожидания  мне наконец удалось посетить  дом и сад Чехова в Ялте,  почувствовать удивительное настроение,  которым пронизана атмосфера Чеховского дома, в котором  создавались «Три сестры» и «Вишневый сад». Эти пьесы я считаю фундаментальными, основными в драматургии ХХ века, сохранившими свое огромное значение  и в наши дни.
                Иштван Хорваи. 18.11.1984.
                дир. театра «ВИГ» и постановщик 
                «Платонова» (Будапешт, Венгрия)»

      Я предложил ему сыграть спектакль в чеховском саду. Сделать это можно в рамках Дней венгерской культуры, которые предстоят в апреле 1985 года. Хорваи согласился. Я в спешном порядке заслал И.А.Родимцевой письмо, а потом подъехал в Москву и сам. Приделав письму «ноги», передал его в Управление внешних сношений и лично переговорил с начальником  С.В.Седовым. Инициативу поддержали.
    28-29 декабря  Хорваи  появился в Ялте снова, мы встретились уже как единомышленники. Он провел параллельную работу в своем министерстве культуры.  Иштван показался мне человеком  с живым детским началом: любит русские анекдоты, смеется  искренне, карие глаза  излучают доброту. Я не ошибся: наше сотрудничество положило начало превращению  «Дней Чехова в Ялте»  в  международный  фестиваль.  В феврале же Хорваи приедет на торжества вместе с московским театральным художником Давидом Боровским.

                * * *
    Девятого января, за три недели до юбилея, ялтинцам надлежало быть  в Москве, на заседании Оргкомитета у заместителя министра культуры СССР Т.В.Голубцовой.  В принципе, у нас все шло по плану, но были шероховатости. Беспокоило демонстративное безразличие Выставочного зала Союза художников, что возле гостиницы «Ореанда», к проведению выставки из фондов Третьяковки. За десять дней до открытия  директор зала уехал в командировку. Кажется, в Донецк. Впервые в истории Крыма  будут показаны шедевры  Третьяковской галереи – для него это не событие! Впрочем, Владимир Степанович  Кузнецов, (бывший чекист, а ныне «искусствовед в штатском»), мыслит прагматично:  если выставка нужна музею Чехова – пусть музей и бегает...   Сам он занят  показами болгарской косметики – это наверняка приносит дивиденды, и далеко не символические.
    Декада чеховского фильма в «Сатурне» тоже  под вопросом. Л.А.Фомина звонила директору кинотеатра  с предложением одновременно с показом фильмов  развернуть в фойе выставку. А.А.Куценко ответил: у меня  в фойе намечен ремонт…И художник занят… Я – к  В.А.Курчу, секретарю горкома. Курч звонит  в «Сатурн». Куценко в ответ: какой ремонт? Первый раз слышу… Все бусделано. Вчера собрались на совещание у заведующего отделом культуры. Куценко – за старое:  почему мы должны что-то делать? Им надо – пусть и  оформляют…
    Что тут сказать? С почтенным, грузным  Андреем Андреевичем Куценко я встречался и беседовал не раз. В 50-х годах он был первым секретарем Ялтинского горкома партии – хвалился даже, что  помогал самой Марии Павловне… Может быть, и помогал – по должности. Похоже, со сменой поста у номенклатурного работника меняется и совесть. Такая куча мусора под ногами, такое безразличие к Чехову… Им кажется,  что Чеховский фестиваль – это что-то преходящее, к Ялте никакого отношения не имеющее, нужное только Шалюгину… Все это возмущает душу до крайности.
    Не раз мысленно я  заглядывал  в будущее Ялты – оно мне виделось далеко не в свете  ресторанных огней, блеске эстрадных див и мишуре рулеток. Если вспомнить, какие культурные традиции были  у Ялты чеховской поры – дух захватывает! Гастроли Шаляпина, спектакли Художественного театра… Оперы, поставленные силами местных  любителей… Мне виделась череда международных фестивалей  театра и кино,  а сама Ялта представлялась культурной столицей Европы… Как  шотландский Эдинбург или немецкий Берлин, которым  ЮНЕСКО выделает специальные дотации для проведения  театральных биеннале…
    Восьмого вечером уехали поездом  в Москву.  Мы – это секретарь горкома В.А.Курч,  работница Крымской филармонии А.Ю.Шполянкая. Будем отчитываться  о проведенной работе. Т.В.Голубцова сказалась больной, нас принимала И.А.Родимцева.  Накануне в разговоре с С.Сартаковым  я услышал, что Голубцова вроде как отошла от чеховских дел. «Мало ли оргкомитетов она возглавляет!» - иронически хмыкнул Сартаков. Сам он в провинциальную Ялту тоже не торопится, рассчитывает, что выпадет шанс блеснуть на всесоюзном уровне…  Родимцева пилюлю подсластила. Приняла ялтинцев доброжелательно, напоила кофе. Докладывал В.А.Курч. На начальство произвели приятное впечатление  привезенные нами афиши, программы,  конверты, открытки, значки. Родимцева  взялась показать материалы министру. Ирина Александровна очень, очень помогла – пробила бумагу на оплату гостиничных расходов МХАТа  по фактической стоимости. Деньги, надо сказать, немалые: везут они с собой  обычно по 60-80 человек…Слава Хохлов, старший инспектор Управления музеев и мой добрый друг,  чуть ли не костьми лег ради Чеховского фестиваля. Хотя  ходил с жуткой гипертонией…
    Вечером  сидели в гостинице «Россия» с бутылочкой крымского вина. Шполянская привела друзей-музыкантов. Курч был в ударе и много говорил о своей роли в организации музыкальной жизни Ялты. Имеется в виду – летних гастролей московских звезд. Выяснилось, между прочим, что с некоторых пор  у нас стала персоной  нон грата …Алла Борисовна, свет Пугачева. Вячеслав Алексеевич, рассказывая о ее недостойном поведении на концерте в Ливадии,  аж дрожал от негодования. «Ее поведение было… было – трудно даже представить, что это было! После концерта я вернулся домой бледней спирохеты!».
    Чего же она такого отмочила? – гадал я. Оказалось,  во время концерта Алла Борисовна  несколько раз обратилась к  публике, предлагая похлопать. А в первом ряду сидело начальство!
- Ну, и что же дальше?-  не понял я.
- А куда уж  дальше: заставлять хлопать руководство области!

                * * *
   Предъюбилейные дни были перенасыщены событиями. Серию городских мероприятий начали 19 января с  литературного вечера «Поэзия чеховского слова».  Выступали местные поэты и прозаики Л.Кондрашенко, Г.Пятков, И.Беляев, М.Казаков. Почти все они впоследствии стали лауреатами республиканской премии имени А.П.Чехова. Приехал белорусский поэт Микола Аврамчик. Пела Надежда Петренко – тонкая,  с точным носиком  и сдержанной грацией  артистка. Пела  поразительным сопрано, которым она управляет так,  что кажется – не она поет, а  песня сама поется. Увы,  ялтинские поклонники недолго наслаждались талантом Петренко: певица сделала головокружительную карьеру, стала заслуженной артисткой Украины  и теперь блистает в Киеве.
    20 января открыли  выставку детского рисунка «Наш Чехов» в кинотеатре «Сатурн». Показано  80 работ со всех концов огромного Союза! Объявляли специальный конкурс через газету «Пионерская правда». Замечательная серия сатирической графики (иллюстрации к чеховским рассказам) белогорского школьника Петра Примы. Фамилия-то какая: Петр Прима –Петр Первый! Кстати, его работы до сих пор представлены в экспозиции музея.
   22 января – торжественное открытие  выставки  живописи «Чехов и его время» их собрания Третьяковской галереи, Музея МХАТ, Музея имени А.Бахрушина. Было страшное течение народа, за которыми почти не видно картин. Речь говорил В.А.Курч; среди выступавших был и директор Дома-музея А.П.Чехова…. Накануне, в половине девятого вечера, картины доставили из Симферопольского аэропорта. Выставочный зал был уже закрыт,  ящики под проливным дождем перетаскали в мой музейный кабинетик. Наутро рабочие повесили картины так, что  выставка превратилась в карикатуру. Огромный зал – и кучка  рамок, за стеклами которых прячутся  рисунки никому неизвестного П.П.Гнедича… Два часа я составлял план  реэкспозиции. Теперь выставка смотрится прекрасно. Какие имена! Репин, Коровин, Пастернак, Левитан, Малевич…Преобладающая тематика – портреты современников Чехова. Есть работы ялтинца Анатолия Средина, с которым Антон Павлович был хорошо знаком. Одна из работ Средина, между прочим, украшает комнату Ольги Леонардовны… Все это богатство мы отбирали лично в фондах центральных московских музеев. В зал поставили бюсты Чехова и Горького. Решили  «разбавить» коллекцию работами Левитана из Чеховского музея.  Получился чудесный левитановский уголок: портрет Исаака Левитана работы его брата Адольфа,  горные крымские пейзажи, «Усадьба Бабкино», «Река Истра»…
    25 января: научно-практическая конференция «С именем Чехова» в зале городского общества «Знание». В ней приняли участие  библиотека имени Чехова, санаторий имени Чехова, противотуберкулезный диспансер имени Чехова, средняя школа имени Чехова, Дом-музей имени Чехова…  Наконец, представитель городского театра имени Чехова!  Воистину, чеховский город наша Ялта! Даже теплоход «Чехов» бегает между  Ялтой и Гурзуфом!
    26 января – съемки телевизионной передачи («Чехов и Крым» - 40 минут эфирного времени) для  Киевского телевидения.
    27 - сумасшедший день. С утра – в Симферополе на записи телепередачи, в обед -  праздник Чеховской улицы, вечером -  торжество в Доме-музее, на котором присутствовали  В.Курч и Н.Спис, наши партийные руководители. Речь для вечера пришлось придумывать по дороге из Симферополя, прямо в троллейбусе. Вспомнилось, как Чехов писал Суворину: дескать, учусь сочинять рассуждения… Я учусь говорить в образном ключе. Чехов сказал о путешественнике Пржевальском: «доброкачественная зараза подвига»… Что, если продолжить  эту образную линию? Есть такие живые организмы, которые собирают, накапливают в организме полезные металлы -  золото, платину, йод.  С о в р е м е н а я   к у л ь т у р а   н а к а п л и в а е т   Ч е х о в а. Это признак того, что  культура жива, что  Чехов ей жизненно необходим.  Это я скажу в музее. А  на торжественном собрании в театре им. Чехова – вспомню евангельскую притчу о камнях. О времени собирать камни. О том, что музеи – это живые, говорящие камни, которые рассказывают  о великом человеке языком  лекций и экскурсий, выставок и экспозиций.
               
                * * *
Чехов родился 17 января 1860 года, в день памяти Антония Великого,  знаменитого христианского подвижника. По новому стилю чеховский день рождения приходятся на 29 января. В  1985 году в этот день Чехову   исполнилось  бы 125 лет. В  этот день по всей стране – торжества.  Ялта – не исключение: в городском театре имени А.П.Чехова состоялось торжественное собрание. На юбилей съехалось большое начальство: заведующий сектором музеев ЦК Компартии Украины Билык,  секретарь Крымского обкома Н.В.Багров, зам. преседателя облисполкома Р.Н.Чепурина. Открыл собрание  Владимир Ильич Пигарев, первый секре-тарь Ялтинского горкома партии, человек,  оставивший добрую память и у ялтинцев, и у меня лично.   
  Уезжая из Арзамаса, я оставил там трехкомнатную квартиру. Пигарев способствовал тому, чтобы прибывший в Ялту по направлению Министерства культуры СССР специалист  в короткие сроки получил новое жилье. Помню, как  мы стояли  во дворике музея после экскурсии для важных гостей: он обнял меня за плечи и спросил, где бы я хотел получить квартиру. Неподалеку от музея, на Чеховке, как раз сдавали девятиэтажку серии ЮБК. Туда  я и попросился. Он несколько удивился – не очень-то престижный район! – но кивнул головой.  В октябре 1982 года, через год после моего вступления в должность,  мы уже перетаскивали пожитки из чеховского флигеля в трехкомнатную квартиру на шестом  этаже.  Пигарев по своим человеческим и деловым качествам резко выделялся из среды партаппаратчиков. Вероятно, он мог пойти высоко, потому его и постарались убрать с дороги – отправили советником в Афганистан…
Со словом о Чехове выступил Андрей Михайлович Турков, московский литератор, автор содержательной книги «Чехов и его время». На него – после безуспешных попыток «заманить» в Ялту секретаря Союза писателей СССР С.Сартакова - я вышел по наводке З.С.Паперного. Вообще говоря,  кандидатур было две – писатели А.Турков и С.Антонов. Когда вечером в гостинице «Россия»  меня поймали по телефону, я был уверен, что это Антонов. Обговорили условия приезда в Ялту, я называл его Сергеем Петровичем. Оказался – Андрей Михайлович…
    Турков выступил блестяще.  Без традиционного – родился, крестился, женился… Без бумажек, но с  серьезным социальным пафосом и тонким  знанием Чехова, культуры его поры. Потом был большой концерт крымских мастеров  искусств. Начальство было очень довольно выступлением Туркова, и мне поручили обеспечить достойную «культурную программу» для гостя. Сначала поехали вместе с В.А.Курчем в  «Массандру», потом в Алупкинский дверец, потом к директору «Магарача» С.А.Дженееву. У Сергея Юрьевича  в его роскошном кабинете, облицованном пробковым деревом, дегустировали божественную мадеру «Серциаль»  и чудо в замшелой бутылке – белый мускат 1962 года. Потрясающий вкус и запах свежего укропа…
     Затюканный заботами о юбилейных мероприятиях, я был рад возможности «вырваться», был рад свежему собеседнику, весьма начитанному в чеховской теме. На другой день помчались в Севастополь, где Андрей Михайлович не бывал, но тут сражались его  друзья. Сам он воевал, был ранен (подволакивает ногу). На фронт ушел из Литинститута. Осмотрели места боев – были на Сапун-горе,  смотрели с кручи на  ужасный амфитеатр долины, заполненной  тысячами смертей… Сколько здесь  погибло солдат, распятых на  колючей проволоке,  сколько было сожжено дыханием огнеметов, распылено взрывами снарядов и мин!  Кто-то подсчитал: на каждом квадратном метре погибло по четыре человека…
     Были на старом военном кладбище, где покоятся участники обороны Севастополя  середины Х1Х века… Над погостами нависла громадная пирамида  храма, осеняющая могилы размашистым крестом.  Архитектор Авдеев, создатель храма, под обводами пирамиды скрыл  нежные своды куполов, воспаривших  на точеных колоннах. На стенах золотом выбиты имена  офицеров - защитников крепости;  в тонких  абрисах ангелов кроется что-то неуловимо утонченное,  византийское… На бестелесных, безгрешных контурах ангелов – черные метки современности:  «здесь был Вася»… На золотом списке героев намалевана похабная картинка… Словно ужасное насекомое, порожденное  больной фантазией Кафки, оставило грязный след на  покровах ангелов  и святителей. А могилы? Что с ними вытворяют наши современники! Горькие складки обострились на лице старого  солдата и литератора Туркова.. Кого проклинать, кого предавать анафеме? Общий наш грех, общая беда…
    Побывали в Херсонесе. Дул пронзительный ветер. Наклонясь навстречу пронизывающему ветру, который высекал холодные слезы,  я всматривался в щебень двух тысячелетий, отыскивая на камне – след орудия,  на черепках – след орнамента. Пришли к берегу моря;  два ряда античных белых колонн, ярко-синее с белым море. На холодном теле колонны рука нащупала  легкую выемку: когда гладишь мрамор,  пальцы плавно огибают выемку – возникает глубоко личное отношение к  этому камню. Словно тело любимой женщины, знакомое в тысячах осязаний. Привел я к колонне Андрея Михайловича, мужчину сурового, опаленного войной   и годами. Что-то проснулось и у него…
    Два дня  говорили о Чехове – на застольях, в автомобиле,  на берегу моря.  Я недавно защитил диссертацию,  анализировал отношения Чехова с газетой «Новое время» и с Сувориным. В книге Туркова тоже есть глава о странном  друге Антона Павловича. Я рассказал о типологии  взаимоотношений писателей и прессы. Андрей Михайлович задумался: он человек эмпирического склада, это для него было ново… Рассказал, как В.Я.Лакшин в недавней публикации  в «Литературной газете» поведал о «своем  открытии» – вечной весне Чеховского сада… Турков усмехнулся: для Лакшина не внове пользоваться чужими наблюдениями… Я-то знал, о чем усмехнулся Андрей Михайлович. В 1981 году Лакшин выступал в музее на Садово-Кудринской с сообщением о «Дама с собачкой». Поведал о своем открытии –  перекличках чеховского рассказа с повестью Л.Веселитской-Микулич  «Мимочка на водах». Рассказывал увлеченно, интересно, сорвал аплодисменты… А потом пришла записка: об этом уже написал Андрей Турков… Лакшин смутился, покраснел и пробормотал, что не видел, не знал… З.Паперный, позвонивший Туркову, передал это так:  «не читал»…
     Да, многое  узнается в неформальном, доверительном общении среди античных колонн…
                * * *
     Одним из центральных событий  праздника было выступление  в  городском театре знаменитой актрисы Ады Роговцевой. Она  сыграла роль Лики Мизиновой в спектакле киевского русского театра им. Леси Украинки «Насмешливое мое счастье».  Пьеса Леонида Малюгина приобрела большую популярность благодаря спектаклю в театре имени Вахтангова – тут играли Юрий Яковлев, Юлия Борисова, Мария Максакова – и быстро разошлась по всей стране. Летом 1984 года Ада Николаевна побывала  на Белой даче и, по рассказам наших сотрудников, воспринимала  увиденное и услышанное очень эмоционально: слезы радости и умиления  лились рекой…  И свое выступление в театре Чехова она начала с благодарности работникам музея. Основное содержание вечера -  и с п о л н е н и е   (иначе не назовешь) писем Лики Мизиновой, переполненных любовью к  Антону Павловичу; затем  прозвучали монологи Раневской  из «Вишневого сада». Принимали ее  душевно, откликались на каждую улыбку. Это  создало особый эмоциональный  настрой, который захлестнул не только публику, но и саму актрису. 
     Через положенных полтора часа я пошел за кулисы с корзиной цветов, чтобы поблагодарить  Аду Николаевну, но не тут то было… Она так увлеклась, что начисто забыла о времени. Вспомнила и Антона Павловича, и Лесю Украинку, и  мужественного Степанкова, своего мужа,  и сына, и умницу-дочь, и  папу с мамой… Когда семейная тема иссякла, я приободрился, одернул костюм и взял корзину в левую руку.  Роговцева вдруг напала на еще одну неисчерпаемую тему – современная драматургия. Пересказала пьесы Арбузова и Розова, в которых  выступала на сцене, добралась до Гельмана… Три с половиной часа общалась  Ада Николаевна  с благодарной публикой. Мы за кулисами кашляли, сморкались, заводили часы – увы нам! 
    В половине двенадцатого, наконец, мне удалось вынести корзину на сцену и произнести прочувствованные слова благодарности. Ада Николаевна  заключила меня в объятия и троекратно расцеловала. Слезы и тушь перемешались на ее щеках. Конечно, ее эмоциональность меня потрясла. Незадолго до  юбилейных мероприятий я видел фильм  «Вечный зов», где Ада Николаевна  играла  вдову со стоячими глазами: очень сдержанный эмоциональный рисунок -  вся сила переживаний в этих выразительных глазах. А тут… Нет,  настоящее искусство непостижимо!
    А другой день город только и говорил о Роговцевой. Молодец! Три  часа  на сцене! Владислав Антонович Ковалев, профессор МГУ, участник конференции, высказался сдержаннее: «Женщина она неглупая, но – увы - кто-то внушил ей, что она талантлива…».

                * * * 
     Четвертого февраля я проснулся часа в четыре: дикий стон стоял за окнами.  Вечером мы гуляли по набережной с Семеном Букчиным, чеховедом из Минска, и наслаждались   теплой погодой. Завтра в Ялту прибывают актеры МХАТа, предстоит встреча с настоящим искусством…  Правда, поглядывая на небо, я подспудно ощущал приближение чего-то  необычного:  высоко-высоко в небе  стояли облака,  закрученные в гигантские вихри. Будто  тарелки, перевернутые кверху дном.  И вот завтра наступило…
     Я вышел из подъезда и сразу был скручен ураганом. Снег и ветер секли дома, деревья, Очки и шапку сорвало – еле догнал. Оправу сломало на переносице.  Кое-как спустился в музей, набрал номер диспетчера  автопредприятия терсовета. «Перевал закрыт, машины в Симферополь не пойдут!». А у меня в 11=40 приходит московский поезд с  участниками  конференции…В 16=00 прилетает  Иштван Хорваи с Давидом Боровским… Ждем прилета актеров МХАТа, которые только что выступили в Таганроге, на родине писателя…  Что делать?
    Звоню в обком партии, к Ларисе Александровне Ермоленко, заведующей отделом пропаганды и агитации. С ней мы знакомы со времен создания новой литературной экспозиции в музее. Она сначала отругала, потом  принялась помогать. Помогла. На вокзале чеховедов встречала мой зам. по научной работе Л.А.Фомина: оправляла в Ялту на рейсовом автобусе. Венгерского гостя из аэропорта привезли  с группой немецких туристов. Все размещены в гостиницах, питание – в ресторане.  Наладили экскурсии по южнобережным достопримечательностям. Вечером – обязательное посещение театра…
     Возглавил конференцию Василий Иванович Кулешов, маститый ученый, профессор, заведующий кафедрой русской литературы МГУ. С ним я специально встречался в Москве, был приглашен к нему  домой… Планировалось, что именно Василий Иванович возьмет на себя научное руководство нашими конференциями. Но случилось так, что в одной берлоге оказалось два «медведя»: Кулешов и Лакшин… Кулешов ушел… Позднее он рассказал, что помог всеми гонимому Лакшину защитить  докторскую диссертацию, а кончилось это тем, что Лакшин якобы перестал с ним здороваться… Да, везде свои  сложности…
     Была мысль проводить «Чеховские чтения» не спорадически, раз от разу, а на постоянной основе, сделать их ежегодными и международными. Приехал М.В.Теплинский, профессор из Ивано-Франковска, ветеран чеховедения – он  некогда работал  на Сахалине и еще там увлекся творчеством писателя. Вместе со мхатовцами из Таганрога прилетели В.Я.Лакшин и А.М.Смелянский. По разным причинам не смогли приехать «гранды чеховедения» - Е.М.Сахарова, З.С.Паперный, Т.Н.Шах-Азизова, М.Н.Строева. Добрейшую Евгению Михайловну Сахарову – застрельщицу самых первых Чеховских чтений 1954 года - огорчили  в Министерстве культуры.  Дескать, с трудом достали деньги для Екатерины Максимовой (планировался показ фильма-балета  А.Белинского «Анюта»  с В.Васильевым и Е.Максимовой в главных ролях), а для рядовых чеховедов  средства не предусмотрены… Я  позвонил Евгении Михайловне и сказал, чтобы она непременно ехала -  музей найдет деньги. Увы, директор  Ленинской библиотеки не отпустил…
      Тем не менее, конференция получилась интересной и содержательной. Прозвучало 30 докладов. Чтения проходили в зале городского общества «Знание» на улице Игнатенко. Очень хорошо 8 февраля выступил  Владимир Яковлевич Лакшин – с докладом «О нравственном идеале А.П.Чехова». В русской литературе была, по мнению Владимира Яковлевича, эпоха  ч е с т и   (Пушкин, Лермонтов), была эпоха с о в е с т и  (Достоевский, Толстой); с Чеховым началась эпохи  д о с т о и н с т в а… Человек должен сознавать свое достоинство - любимая мысль Антона Павловича… Забегая вперед, скажу, что ялтинское начальство постаралось обласкать Лакшина как могло… Представьте: на приеме в горкоме рядом с Олегом Николаевичем Ефремовым вдруг появляется  тот самый Лакшин, которому не далее как в сентябре  власти отказали в гостинице…
    История эта иллюстрирует  особенность совкового менталитета местного руководства. Оно напрямую общалось с  Брежневым и другими бонзами, которые имели обыкновение отдыхать в Нижней Ореанде. Естественно, они свысока поглядывало на  всех, кто   в официальном табеле о рангах не числился. И вот в конце сентября 1984 года Владимир Лакшин  прилетел в Ялту отдохнуть и поработать, а журнал «Смена» при заказе номера в гостинице Интуриста не проявил сноровки … Более того, в день приезда Лакшин узнал, что  первый секретарь горкома Крячун  послал телеграмму с отказом… Лакшин явился в музей с просьбой как-то помочь. Я  пошел к Ю.А.Карпову, зав.  общим отделом. Тот «выбил» место в  самой захудалой гостинице «Звездочка». Оказалось, номер на двоих  с инвалидом-армянином, да еще и храпуном. А ведь Лакшин приехал писать очерк! Делать нечего – пошел я к секретарю горкома В.А.Курчу.  Курч сказал: «Кто он такой, ваш Лакшин? Перебьется!».
   Лакшин перебиваться не стал. Я достал ему билет на самолет – в тот же день Владимир Яковлевич улетел,  сказав: «Я напишу очерк – первая фраза уже готова. И это  будет оч-ч-ень плохой очерк о Ялте!».
    Я пытался пригласить Лакшина  выступить в Ялте  на торжественном собрании 29 января – Лакшин сослался на то, что уже ангажирован Таганрогом. Но  к седьмому февраля  обязательно прилетит вместе со мхатовцами.  У меня возникла мысль организовать парный вечер Владимира Лакшина и Юрия Яковлева – они были прекрасными партнерами по фильму «Путешествие к Чехову». Увы, не сложилось… Впрочем, не сложились и гастроли Симферопольского театра драмы, хотя А.Г.Новиков собирался показать целых три спектакля – «Чайку», «Дядю Ваню» и «Три сестры». Не смог приехать  из Киева театр имени И.Франко со спектаклем «Дядя Ваня». Не удалась задумка с выступлением  Екатерины Максимовой и показом фильма-балета «Анюта»… Тогда, занимаясь  программой юбилейных мероприятий, я усвоил  золотое правило: чтобы  сделать дело наверняка, надо отрабатывать три варианта. Или  более. Один обязательно сработает.

                * * *
    7 февраля – вечер МХАТ в театре имени А.П.Чехова… Артисты прославленного театра по приезде в Ялту выглядели мучениками. Уже неделю они на чемоданах: из Москвы в Таганрог, из Таганрога – в  Симферополь, потом в Ялту... Погода изо всех сил старалась сорвать юбилей. И.М.Смоктуновский простыл так, что вообще не выходил из гостиницы. Но старая мхатовская гвардия не подвела. Ангелина Степанова, которой вот уже восемь десятков лет,  была обворожительна. Вечер начался с ее выхода: в элегантном платье-костюме (черное с серебром, сидя в старинном кресле, она читала  рассказ Чехова о печальных людях, которые  любили друг друга и боялись своей любви… и вот остались  в старости одинокими и никому не нужными… И так это было  и з н у т р и,  что  публика замерла, и уж потом раздались  бешеные аплодисменты.Я  стоял за кулисами, вдыхая воздух сцены, и когда она проходила мимо,  - профиль ее поразил меня  отрешенностью, совершенной духовностью и царственной, высокой красотой…
Мхатовцы играли отрывки из  «Иванова» и «Чайки». Вместо заболевшего Смоктуновского Иванова играл Сергей Десницкий, актер приятной, душевной  интеллигентности. Играл без  манерных надрывов и гамлетизма  Смоктуновского. С Сергеем Глебовичем дружит Букчин, он рассказал, что  Десницкого «придерживают» в тени, а жаль – актер он богатый, одно лицо чего стоит – крупное,  с сильными губами, с широким разрезом глаз, в которых едва уловимая горчинка.  На сцене он был органичен – на его Иванове – в лице, в костюме - был  налет чего-то невещественно-серого… словно подернут серой пеленой смерти. У Смоктуновского (я видел спектакль во МХАТе) смерть Иванова  экзотична и неврастенична; у Десницкого она ощущается  как нечто необходимое и закономерное…
 Жена Десницкого, Елена Кондратова – сильная и упругая актриса – играла  Сашеньку Лебедеву. Очень хорошо играла  книжное, упрямое желание девушки «спасти»  погибающего Иванова – и тут же впадала в истерическое непонимание того, что с ним происходит. Хороша! Вспоминаю, как она нетерпеливо крутила  в руках стек (сцена посещения Иванова в его доме) и волновался: не сломала бы…
 Шабельского, как  четыре года назад на этой же сцене, играл Сергачев. Играл уверенно, точно, расслабленно. Прозвучали и его «жидовские» словечки, которые обычно опускаются по вполне понятным соображениям. Но их функция у Чехова вовсе не в том, чтобы обидеть или унизить евреев:  местечковая лексика спускает механизм памяти Сары, которая ради любви к Иванову  отказалась от веры предков, пошла на разрыв с родителями… Ведь не случайно же, не по простой прихоти  она вдруг вспоминает отца и мать, расспрашивает о семье доктора Львова! Мы беседовали на эту тему; оказывается, на такую «выходку» Сергачева подговорил Вачеслав Невинный...
 Невинный же в роли Боркина был до безобразия хорош. Боркин живет в самом  Невинном, в его натуре…
В отрывке из «Чайки» выходили Александр Калягин и Татьяна Лаврова (Тригорин и Аркадина). Калягин  играл с температурой, лицо – белая маска.  Лаврова играла без подъема.
 Меня назначили приветствовать актеров, вручить им корзину цветов. Сохранилась фотография этого ответственного момента. Я очень волновался, но пытался избежать штампов. Вспомнил, как Чехов ездил в Москву на  свой первый и последний юбилей на сцене МХТ. Теперь актеры МХАТа сами  встречают дни  рождения писателя в Таганроге и Ялте. И это символично: кажется, что  сам Антон Павлович  присутствует в зале, только по обычной скромности отсиживается в глубине ложи…
Приезд МХАТа взбудоражил  весь Крым, весь Симферополь. На следующий день был специальный спектакль «для начальства». Съехалось руководство  области, обком партии… Это, кстати, стало традицией  на всех последующих приездах Художественного театра, других престижных коллективов. Во время гастролей венгерского  театра «Вигсинхаз» это привело даже к конфузу. Ну, а  сейчас  на сцену вышел выздоровевший Смоктуновский, зато слег Калягин… Вячеслав Алексеевич Курч вручил Ефремову почетную грамоту, сказал традиционные слова о «солнечной Ялте»… Актеры зашевелились: тепло  февральской Ялты проняло их до костей… С учетом печального опыта проведения Чеховского юбилея  зимой 1985 годы было решено на будущее все  мероприятия проводить весной. Самым подходящим временем оказался апрель: в апреле 1900 года  в Ялту приезжал Хужожественный театр. В апреле  1921 года был открыт Дом-музей А.П.Чехова. В апреле 1944 года Ялта была освобождена от фашистов. С той поры пролетело более  двух  десятков  апрелей, заполненных  научным общением и театральными встречами. Да здравствует  чеховская весна!
В разговорах с  актерами, которые мы с Семеном Букчиным  тради-ционно вели  за бутылкой хорошего крымского вина,  чувствовалось, что в теле Художественного театра  кроется какое-то недомогание… Сам Ефремов занят болезнью ног. Летал на Филиппины – без особого успеха. Купил какие-то дорогие «чулки» - замену собственным никудышным венам.  Театр же как будто замер в ожидании: что будет дальше, что готовит грядущий день…
                * * *
Тем временем И.Хорваи и Д.Боровский не теряли времени даром: сделали необходимые обмеры в театре, прикинули  возможности адаптирования к ялтинской сцене спектакля по самой ранней пьесе Чехова - «Платонов». Гастроли театра «ВИГ» были оформлены как мероприятие в рамках «Дней венгерской культуры в СССР». Венгры прилетели  рейсом из Будапешта в Симферополь  как обычные туристы  и поселились в гостинице  «Ялта».  Ночью 30 марта я встречал их в аэропорту. Пройдя формальности, Хорваи вышел в зал ожидания. Обнялись, расцеловались. От Госконцерта венгров встречала  энергичная девушка Таня Большакова, которая старалась  изолировать гостей от  общения с музейными работниками. Нас не пригласили даже на заключительную встречу после спектакля. Крымская филармония после триумфа МХАТа почивала на лаврах и отнеслась к гастролям венгров формально: реклама отсутствовала, даже не выделили времени для репетиций  на сцене театра. Что такое наш сервис, Хорваи узнал еще в феврале:  пришлось возвращаться  с половины дороги  в аэропорт, потому что переводчица забыла его паспорт в гостинице… Из-за  этого задержали вылет самолета.
Хорваи ужасно нервничал, поскольку спектакль уже подзабылся, и нужны были технические и актерские решения для новой сцены. Вячеслав Кузнецов,  директор театра, сказался больным, чтобы не заниматься с венграми. Я ежедневно воевал с автобазой терсовета, которой в свое время передал выделенный нам «РАФ» с условием бесперебойного обслуживания. Надо было вовремя доставлять режиссера в театр…
Спектакль прошел со смехотворной афишей в половину листа, причем Л.А.Фомина, составляя текст, позабыла включить в нее фамилию Д.Боровского,  художника с мировым именем. Я получил от Хорваи выговор. Пришлось срочно впечатывать и вклеивать  Боровского и в материалы выставки «Чехов на венгерской сцене», которую развернули в фойе…
Тем не менее спектакль стал культурным событием. Это были первые в истории Ялты зарубежные гастроли. Публика была заинтригована уже в фойе театра, где за столом  сидела теплая компания старичков с картами и бокалами вина в руках. Это оказались искусно выполненные фигуры из воска. Стариков - персонажей почтенного возраста,  режиссер замуля-жировал, а молодежь вывел на сцену. Это был спектакль, обращенный именно к молодым  людям. Не случайно   в качестве музыкальной увертюры звучали песни  полуопального Владимира Высоцкого.
Итак, прозвучал Высоцкий, представление началось… Сцена являла собой  форменный завал: груды сваленных парт, на стенах вкривь и вкось висят учебные  плакаты  и  таблицы. В глубине  - продавленный диван, излюбленное место школьного учителя Николая Платонова. Учитель разуверился в идеалах, бросил университет и теперь прозябает в деревне Платоновке.  На его долю остались секс, самобичевание и  пьянство. Окружающие помогают ему по мере способностей: молодой доктор весь спектакль беспросыпно пьян. Вдова-генеральша, жена друга Софья, а также прочие женщины поочередно соблазняют  Платонова.  Пуританская наша публика, замерев, следила за тем, как генеральша сбрасывает плащ и, оставшись в сорочке,  седлает Платонова верхом, стараясь расстегнуть его штаны. Бедный учитель, вырвавшись, обороняется от озверевшей бабы  портретом Льва Толстого. Кто-то потом с возмущением говорил об издевательстве  над русским классиком, но Хорваи все вымерил точно.  Лев Николаевич, постарев, проклял плотскую любовь и признавал только любовь к Богу… С историко-литературной стороны тут все верно.
 По ходу сюжета Платонов, зажав босой ногой  палочку мела, рисует на доске  фигуру сфинкса. Конечно, это не случайно. Сфинкс – загадка русской души, загадка русской жизни… Когда сопоставляешь  этот изначальный посыл со сценическим окружением, то начинаешь понимать, как венгры  видят и понимают нашу жизнь. Вот  чучело павлина… Вот плакат с изображением стаи обезьян… Вот плакат анатомированного человека – без  позвоночника… На день рождения Платонову дарят … скелет. Глядя на непрекращающуюся карусель  секса, пьянки, ругательств и мелких стычек, приходишь к мысли о неизменной основе русского бытия. Три вечных вопроса мучают похмельного интеллигента: «водки выпить», «бабу бы», «бей жида». Зонги Высоцкого утверждают мысль о неизменности «живого наследия».
Говоря о своем пристрастии к  драматургии Чехова, Хорваи  подчеркнул, что  русский писатель оказался  чрезвычайно близок венграм. Он отразил рефлексию и метания провинциальной интеллигенции. Венгры исторически были чужаками в  культуре Европы, Язык их  не имеет родни, даже вездесущая латынь  почти не оставили следов в их  угро-финском наречии. Венгрия в  культурном  смысле всегда была глубокой провинцией Европы. Через Чехова Хорваи пытался постичь драму  венгерской интеллигенции, драму отсутствия идеалов и передовой культуры. Не случайно и обращение к молодежи. На рубеже 60-70 годов венгерская молодежь утратила идеалы (социалистические, надо полагать), и  режиссер попытался показать этот процесс тоже.
Корреспонденты Венгерского телевидения и радио  дотошно пытали меня как чеховеда о спектакле. Того, что тут написано, сказать было нельзя. Я говорил о «жестком реализме» Хорваи,  о юношеском максимализме Чехова, который вдруг открылся в венгерском спектакле. Напирал на то, что за сорок лет после  победы над фашизмом у нас сложились общие политические, нравственные и художественные ценности, и  гастроли «Вигсинхаза» в Ялте – яркое тому подтверждение…
После первого антракта в театре запахло скандалом. Начальство было шокировано,  пресса недоумевала. Хорошо, что не было ни Пигарева, ни областных деятелей. От обкома был  инструктор А.Н.Неведров. Алла Шполянская схватила  заведующую отделом культуры  Софью Липатову: пойдете приветствовать венгров после спектакля. Липатова чуть ли не в истерике: приветствовать антисоветчиков?! Никогда!!  Стали спрашивать, кто смотрел, кто пропустил спектакль на  сцену. Оказалось, Госконцерт не смотрел,  филармония не смотрела…
Закончилось, правда, все пристойно. Вышла Софья Михайловна  с грамотой, за ней я с корзиной цветов. Липатова сказала  необходимые слова, директор театра В.Кузнецов зачитал  приветственную телеграмму от Госконцерта… Хорваи сообщил приятную новость: актеру – исполнителю роли Платонова только что присвоили звание Народного артиста Венгрии… Долго хлопали. Публика  слушала и смотрела очень серьезно – очень уж все было ново и непонятно. Венгры даже упрекнули  зрителей в холодности: не реагировали в нужных местах. Но это, конечно, издержки синхронного перевода: весь зал сидел в наушниках…
    На следующий день венгры были гостями  Чеховского музея. Я провел экскурсию по саду и дому писателя. Хорваи, сознавая историчность момента,  под прицелами камер собственноручно начертал  запись: «Мы очень рады и благодарны за то, что  успели играть в театре им. Чехова  чеховскую пьесу «Платонов». Благодарим директора Дома-музея Г.А.Шалюгина, что пригласил наш театр  в Ялту. Сегодня весь коллектив посмотрел  чудесный дом А.П.Чехова.
                Спасибо Вам.  Иштван Хорваи.
                4.4.1985 г.»
Вечером состоялась творческая встреча с  коллективом театра  в большом зале экспозиции.  Гости показали отрывки из  спектаклей «Чайка» и «Платонов». Нашим ответом был спектакль по  водевилю А.П.Чехова Медведь» в постановке лауреата премии имени К.С.Станиславского Александры Михайловны Муртазиной. В ролях была заместитель директора музея Людмила Фомина  и  самодеятельный актер Андрей Карбин, очень популярный среди ялтинцев.  Хорваи подарил музею  памятную медаль театра «ВИГ» и  часть реквизита спектакля «Чайка» - плакат с изображением  одноименной птицы. Я преподнес гостю  юбилейный альбом «Чехов. Документы и фотографии». Закончилось все шампанским в кабинете директора.
Гастроли  театра «ВИГ» широко отразила пресса и имели  общественный резонанс. Я был рад, что идея  проведения международных театральных встреч под эгидой Чехова в Ялте обрела плоть. Наметился и реальный механизм  приезда – в качестве туристов, которые  в плановом порядке обслуживаются  Интуристом. В то же время стало ясно, что  нельзя все время работать  через «не хочу» всех остальных участников – филармонии,  театра, городских властей. Спорный спектакль венгров подкрепил это нежелание: это не только хлопотно, но и опасно … Что же делать? Надо исходить  из реальностей. К примеру, мелиховцы сдружились с Драматическим театром из Липецка. Нам тоже следует искать постоянных и преданных единомышленников. Это, прежде всего, МХАТ имени Чехова, Олег Николаевич Ефремов. Надо закрепить идею «Дней Чехова в Ялте» постановлениями Ялтинского горисполкома. А на будущее следует  готовить молодежь. Надо сделать постоянными приезды  театральной поросли из Школы-студии МХАТ, из  Киевского ГИТИСА, Осенью, очевидно, уже будем принимать гостей из Горьковского театрального училища. Их водевильный спектакль уже намечен на 9 сентября – День Чеховского новоселья…

                * * *
Подводя итоги  юбилейных «Дней Чехова в Ялте»,  отмечу   несомненное: сама идея проведения  на Южном берегу Чеховских фестивалей искусств оказалась плодотворной. Музей – благодаря энергии коллектива, благодаря  прямому выходу на управленческие «верхи» - оказался быть способен  мотором, локомотивом  масштабных,  всесоюзных  научных и  творческих мероприятий. Посчитав все проведенные нами, мы поразились  тому, сколько может один маленький коллектив! Научная конференция с 30 докладами. 10 выставок, в том числе – чеховская выставка в Одесском литературном музее. А что стоит выставка из Третьяковской галереи! Провели два музейных и три внемузейных вечера. Лекций про Чехова прочитано 56 штук!  Наш  сотрудник   Николай Рогачев в составе  агитпоезда ЦК ВЛКСМ объехал всю Сибирь. Там он и подружился с ребятами из Горьковского театрального училища, которые  готовы стать постоянными  партнерами в проведении молодежных чеховских программ. Но самое главное, что   мы сделали - заложили основы для  ежегодного фестиваля искусств «Дни Чехова в Ялте».