5. Башня

Это пока что все, душа моя. У тебя новое тело, свежая, не опробованная душа, и неуверенная пока еще потребность – в тебе. Ты не умеешь по-другому. Но другой ты мне и не нужен. Но ты, ты-то нуждаешься в нас так же, как и мы в тебе. Ты тоже не нужен себе другой. И жить по-иному ты не умеешь. Плодитесь и размножайтесь. Вот ты и плодишься – в нас. Оставляешь свое семя, дающее сперва не смелые и не уверенные ростки, а там, глядишь, и новую жизнь. С азартом естествоиспытателя и первопроходца холишь и лелеешь эти ростки. Любишь, бережешь, не щадишь, ждешь, наблюдаешь… Что ты чувствуешь, видя частичку себя – в нас? У тебя это не на счет, это на еще одну жизнь. Но что ты чувствуешь? Гордость? Исполненность? Выполненный долг? А потом? Оставляешь их жить – дальше? Вот такими? Слепыми? Жалкими? Не умеющими жить самостоятельно? Всем надо взрослеть. Но кого-то из своих щенков ты оставляешь? Когда вырастает что-то незапланированное? Или как ты их отбираешь? Ведь ты не можешь оставить их всех. А для этого надо уметь быть жестоким. Как ты вырастил ее – в себе? Сколько постоянств в твоей жизни? Что тебя держит у них? Или это просто острая жалость?  И ты оставляешь себе самых не приспособленных к миру? Не умеющих оторваться – от тебя? Что-то дающих? А я что даю? Покой? Да, наверное… 180/183… три дня… Допустимая погрешность для полярных сущностей? Говорят, что люди когда-то были едины, а потом прогневали Богов и теперь обречены всю жизнь искать свою потерянную половинку. А бывает так: не половинчатые сущности, а просто душа одна на двоих? Так, чтобы чувствовать друг друга? Чтобы слышать? И всегда возвращаться. Так, чтобы увидеть и понять, вот теперь она, душа, на месте. Вот так и вот здесь ей хорошо. Но как не сладко ее единение, еще больше, чем быть здесь, хочется возвращаться сюда. Этой неугомонной побродяжке не сидится на месте. И она разбежалась на двоих, чтобы увидеть и почувствовать как можно больше. Видеть одни и те же вещи и события с двух сторон, и, возможно, под разными углами. Хотя… вряд ли… Угол-то, скорее всего, один, только у кого-то, в силу  обстоятельств, он может оказаться шире. Или взгляд – глубже. Или скользнет чуть в сторону и добавит еще одну деталь. Но как бы не велико было ее любопытство, оно бессмысленно само по себе. И хочется сойтись воедино и сравнить, что же она за это время наглядела.  С одной лишь только целью – снова расколоться пополам. Увидеть и пощупать другую душу. Примерить другой скол. И – вернуться. Потому что иногда нужна другая эмоция. Не потому, что здесь она плохая, а там – хорошая, а потому что просто другая. Но возвращение – неизбывно и неизбежно. С новой краской, с новым бликом, но – к себе. Поэтому – иди. И – возвращайся. Я буду ждать. А когда ты набегаешься, напробуешься, наразмножаешься, я буду там же. И напишу, куда ты не добежал, что недодумал и недоделал. Я всегда жду. Все на том же широком подоконнике, сидя боком, так, что одно крыло свисает из окна на улицу, а другое – в комнату. И эти кирпичные стены все так же будут идти к моим волосам. И тебя, обессиленного и замученного, буду кормить с ложечки своим сердцем. Потому что мне надо видеть свое отражение в твоих глазах. Это не жертвенность, это – эгоизм. Обоюдный и желанный. Так обоим легко и спокойно. Но если всегда, то, наверное, тяжело. Тебя всегда будет манить твой поход, а меня не остановят даже сломанные крылья. А гарантом возвращения служит башня и душа, которая только здесь становится целой. Но мы даже приходим сюда – разно. Ты в дверь и с войны, а я в окно и из глухого пике. Но приходим же. Значит – так нужно. Нам – нужно. Ведь я умею слушать и доверчиво греться в твоих руках, а ты умеешь говорить и как никто – подставлять руки. А между этим у нас успевает случиться еще одна жизнь. Отголоски, плоды, обломки которой мы приносим сюда. Клеим, латаем, складываем, растим заново. Ты, уставший, и я, разучившаяся дышать. Хотя нет. Заново училась дышать я всего один раз. Да, душа моя, один раз я прыгнула в воду раньше, чем успела подумать. Я, обычно, тщательно выбираю источник эмоций. Такой, чтобы гарантированно не мог дать ничего, кроме новизны ощущений и свежести взглядов. Берегу свои осколки и не разрешаю им смотреть мне в глаза. Кто же знал, чувство опасности и самосохранения даст сбой? И даже уйдя с головой под воду, я ничего не стала с этим делать.  Просто однажды мне пришлось заново учиться дышать.  Такое не проходит бесследно. Но разум, разум-то когда-то очнулся. И я себя вытащила обратно. Но как же не хотелось этого делать! Как хотелось пойти у себя на поводу и превратиться в чью-то тень, в чье-то отражение на воде! Однако… да-да, я до сих пор маленький и глупый, и считаю, что быть самым сильным – это достоинство… опять же, мне кажется, что быть навязчивой или незаметной тенью несколько хуже, чем женщиной с больными глазами. Да и не заметно это, если не смотреть. Ну или смотреть сразу куда-то глубже. А там… Там башня из рыжего кирпича, широкий подоконник, звук твоих шагов за дверью, ее тягучий звук и острое осознание, что это мне, мне жизненно необходимо кормить тебя с ложечки своим сердцем. А ты всегда будешь приходить с тем, чтобы видеть мое отражение в своих глазах. Да, душа моя, да…