Театральные легенды 22 шага по дороге с Богом

     Ю.Г.
  22 шага  по дороге с Богом
Это произошло с моим другом, когда  он был начинающим шахматистом.  Молодым, то есть. У него дар Божий  - т.н. зеркальная память. Это когда можешь вспомнить и держать в памяти любой вообразимый объем информации. Как словесной, так и самой абстрактной, типа музыкальных звуков, так и сложнейших смысловых образов. У меня самого это бывало иногда, так что я очень хорошо понимал, чего я лишен, и, естественно,  страшно завидовал. По сей день я могу вспомнить даже встречу с чертом лысым, даже если это было во сне, но для этого я должен пережить  эмоцию, связанную именно с этим событием, более того, именно эту эмоцию, точнее чувство, которое тогда врисовало в память этот образный континуум. Но оперативным образом сейчас я даже имена людей не могу вспомнить. Оперативная память не давалась мне.
Так вот история. Однажды молодой шахматист, где-нибудь в районе перворазрядника, участвовал в очередном турнире. Разыграли классический дебют, быстро вошли в миттельшпиль, открылась бездна вариантов развития игры.… И тут передним в одно мгновение возник образ атаки, завершением которой на 22 ходу ставился последним ходом мат противнику.
Все, кто хоть чуть-чуть знаком с шахматами, поймет, а остальным придется принять за аксиому, что просчитать такое количество ходов так, чтобы был именно такой результат, для человека невозможно. Даже такие титаны шахмат, как Каспаров, сыгравший  несколько матчей с компьютером, рассчитать этого бы не смог. Столь высокий уровень расчета вариантов соизмерим с числом вариантов ходов в одной позиции, перемноженной на все возможные варианты следующей позиции 22 раза. Первый  из этих вариантов уже содержит несколько тысяч вариантов ходов. Я не хочу искать в комбинаторике способ этого расчета, но это приближается к цифрам Соизмеримым к числу атомов во вселенной. Но вернемся к партии.
Человек не может осознать, что,  Если Бог разглядел какой-то вариант сыграть в свою игру, он может попробовать продемонстрировать только просмотр этой игры, исполняя ходы, подсказываемые божеством. И вот перед ним встал вопрос сыграть эту партию, поверив в дар такого невообразимого масштаба. Он начал  со всей аккуратностью и тщательностью проверять многоходовку. Просчитал раз, другой, третий  - все сходилось. Он несколько раз сходил покурить, проверяя снова и снова весь путь, который приводил к тому, что каждый следующий ход давал единственный шанс для хода соперника. Цепочка жертв пешек и фигур выводила  вражеского короля на середину поля, одновременно окружая его своими же фигурами, причем так, что лишала его возможности двигаться, а мат ставился последней из оставшихся фигур – конем через головы  заперших короля фигур.
Такой мат относился к учебным, показывающим ученикам возможности хода конем, наряду с «вилкой»  и способностью перескакивать через сплошной ряд фигур. Но мало кому удавалось увидеть такой мат в игровом варианте. И он никогда не видел. И сколько бы он не проверял, проблема становилась все острее и острее – надо было поверить в самого себя, хотя бы на уровне исполняющего обязанности двигать фигуры. Казалось бы – проверил и ходи,  час перепроверяешь – хватит, ходи. Не корову же проигрываешь – ну будут же и другие турниры, даже если ошибешься. Да просто в следующей партии отыграешься. Что заставляет человека проверять и перепроверять еще и еще?
Бедный игрок напротив был  на грани нервного срыва. На 20й примерно минуте, когда только- только что-то определялось, противник задумывается на полтора часа.  Он тоже несколько раз отходил покурить, советовался с судьями, призвал всех посмотреть над  чем же думает игрок в начале миттельшпиля, просто ходил туда-сюда, но не смог увидеть ничего такого.
 Но играющие, причем неважно во что, знают, что по партнеру можно увидеть, что тот поймал игру.  И сейчас сыграет. Выигрыш никогда не является главным в настоящей игре. Там всегда есть еще нечто, что дает возможность пережить то, что называют «прухой», «везением», «удачей» и множеством других имен, подменяющих название переживаемого чувства во время этой самой «прухи». Пережившие это никому не рассказывают - что именно происходит в душе игрока – во первых эту тайну нельзя раскрывать, ибо тогда пруха от тебя отвернется насовсем, а во вторых это пересказать нельзя – человек переживает самое глубокое погружение в нечеловеческое переживание. Там, в безднах  в которых нет ни слов ни логики ,ни смыслов ,где все видишь непосредственно, но при этом оно настолько необъятно, что в то, что оно подчиняется твоей воле, невозможно поверить – можно только управлять невероятными переплетениями каких-то волн, цветов ,синхронизируемых твоим намерением и направляющим все, не поддающееся  осмыслению, именно туда, куда нужно именно тебе. Это дает такой восторг, что все рассказы про адреналин  и прочие полеты во сне и наяву, что так любят пересказывать  экстремалы, не может сравниться ни с чем. Человек на какое-то время оказывается подглядывающим за божьим промыслом. Согласование миллиардов причин и квадриллионами следствий, пересекающееся гигабайтами случайностей, подчиненное твоей воле – это даже и вообразить-то невозможно, ибо нет всему этому названий, определений и описаний.
Однако нам дают этим поиграть только в тех случаях, когда наше желание поуправлять миром совпадает с какими-то самыми таинственными планами вседержителя, и тебе доверяют это проделать. Что это – доверие Божественного лично тебе? Или желание Бога перекурить в деле проворота   колеса мира, или игра – а справишься ли ты, человек, с моей работой. Или именно так и происходит это божественное управление – каждому дается шанс проделать то, зачем затевалась вся твоя жизнь? И вот стоим мы и поворачиваем миллионы штурвалов управления миром, дабы корабль  всеохватности мира плыл туда, куда даже Бог не может направить – глубоко эшелонированная непредсказуемость,  ибо только неповторяющееся развитие выделяет вибрирующую энергию, которая и есть то, что видят и играющие и наблюдатели ,поскольку Бог сподобил такой способ общения людей с собой ,создав такой эффект , как заразительность игрового состояния, как актерского ,так и всех других. Все оказываются участниками происходящего.
Так и у доски нашего героя собрались все, кто был свободен – все понимали, что присутствуют при чуде, которое можно пережить, даже если оно и не произойдет. Это если игрок испугается и слиняет. Все ждали. И вот, когда оставалось пять минут, он начал ходить, не записывая ходов – розыгрыш 22ходового цугцванга. Тут уже даже те, кто играл свои партии, бросились к столу. Ъ
ОНИ ПРИСУТСТВОВАЛИ ПРИ ЧУДЕ.  На 22 ходу был объявлен мат зажатому со всех сторон своими же фигурами королю противника. Он выполнил то, что было ему показано, как его игра.
Он мне показал эту партию, рассказав о ней. Давно это было. Я думаю, он ее и сейчас помнит. Надо ли ее опубликовать?
Но урок был такой, что он увидел, насколько этот талант зеркальной памяти и умения рассчитать все, что угодно исчезающее мал в свете Божественного озарения. Бога тогда, я уверен, он вряд ли видел в этом происшествии. Но вся его жизнь дальнейшая в моих глазах пронизана именно тем, что он это знал…  Но  это мои домыслы.
Как бы нам бы всем бы не пропустить этот шанс сделать  то, что нам предназначено в том главном нашем желании почувствовать-таки себя тем, что мы есть – божественным существом, у каждого из которых лично  свой взгляд на этот мир только и дает Богу возможность видеть  весь свой мир во всей его красоте и неповторимости в бесконечности разнообразия наших взглядов.