История искусителя

- За свою неуемную похоть ты изгоняешься из рядов пресветлых ангелов. Ходить тебе вечно по Земле, не зная Славы Небесной и Милости Всевышнего.

"Да, тогда такие проблемы еще были важными – похотливые ангелы, недостойные зваться ангелами… когда Рай осел пеплом, я еще оказался в выигрыше".
Он вздохнул, провожая взглядом проносящуюся мимо машину. Уже полчаса молодой человек по имени Анхель Десендадо скучал под навесом летнего кафе; от улицы его отделял лишь ажурный заборчик высотой до крышки стола.
Темно-желтый брючный костюм клубного покроя, рубашка цвета спелого красного яблока; золотая цепь на шее, семидневная щетина на подбородке, толстый слой геля на волосах. В его небрежной позе можно было уловить желание привлечь женщину определенного склада характера. Только вот некому было улавливать что-либо в его внешности…
…Проехала еще одна машина – вот и все оживление вокруг.
Подошла официантка. Он обвел ее скучающим взглядом; Анхель "проверил" ее еще на входе в кафе. Милая барышня.
"Вовсе не то, что мне нужно".
- Принести вам счет?
- Да, пожалуйста, - чуть не вышел из образа Десендадо, заговорив в вежливом тоне. Но это уже не имело особого значения. Официантка ушла, косясь на "жиголо".
Вдруг некое волнение охватило Анхеля. Такой сильной эманации он уже давно не встречал; молодой человек беспокойно поерзал на стуле, высматривая: откуда, где?
- Ааааа! Привет, малютка! – вопль, изданный крупной девушкой лет двадцати двух от роду, заставил кафе содрогнуться. Давешняя официантка смущенно улыбнулась сменщице, и положила счет перед Анхелем. Десендадо расплатился, восхищенно поглядывая на пышную грудь, роскошные бедра…
"…и сладкая, сладкая похоть, переполняющая сие вместилище порока…"

С Розитой он сошелся быстро: желтая спортивная машина, сальная улыбочка, подобие галантности. Она напоминала Ту, Первую.
"И почему так впечатался в память тот пасмурный августовский вечер… сколько веков уж минуло с тех пор…?... когда я познал ту крестьяночку… как она полыхала страстью…"

 - О, сударь, да вы истосковались по женскому теплу… вижу, вижу, истосковались, - пронзительный хохоток.
- Уф, да, уф, уф, истосковался, моя ты птичка! Уф! Уф, как истосковался! – торопливое стягивание портков, рубахи; чтобы ничего не мешало.
- Давай же, милый, ну же, еще, еще! – требовала она, вцепляясь пальчиками в спину.
- Ага, ага, уф!
- Что же ты, не можешь сильнее? Давай, милый, поднажми, давай, в полную силу!
- Будет тебе полная сила! – вдруг гаркнул он, вонзая жало вглубь; взметнулись кроваво-красные крылья, вспыхнул сеновал… крик сладострастия был ее последним криком.

"Хмы, даже костей тогда не нашли", посмеялся Анхель, вспоминая, "превратилась в пепел, красавица-пейзанка".
Да уж, и еще много раз смеялся он, крича в экстазе, что Славы Небесной ему не видать – но не видать за блаженством Славы Земной. Когда Рай сгорел в Войне, стало не до смеха: злорадствовать было больше не над кем.
Рассыпая по ветру пепел Розиты – он так чудно улетал с парапета сада на мостовую – Анхель думал, что, по Воле Всевышнего, из грешника сделался судьей.
"Одна радость осталась в бытие, и та состоит в гибели женского рода. Надеюсь, хоть не придется извести всех, не все же столь похотливы, как этот дикий цветок…"
Анхель вспомнил официантку из кафе, и сердце его согрелось.

- Покайся, покайся, грешник!
- Да заткнись ты, ветеран-инвалид.

Так они общались уже лет, почитай, пятьсот. Причем Антарель выглядел, как сумасшедший бомж, независимо от страны и эпохи, в которой жил. Да, по сути, и был им – бездомный ангел, спятивший при виде пылающего Рая. Анхель Десендадо не видел Пламени, потому остался "при себе" - насколько ангелы могут быть "при себе". Антарелю являлись видения, он вещал, вещал беспрестанно, едва завидев проходящего мимо ангела. Крылатые, или целестианцы, как называют ангелов "Высокородные", вычисляли один другого безошибочно даже в толпе – и принимались собачиться друг с другом.
После истребления истинного врага – демонического воинства – они помалу сами превращались во врагов.
А Десендадо просто жил. Зачеркнул и прошлое, и Славу Небесную…

- Давай, детка, умоляю, в полную силу, давай!
- Вот тебе… в полную силу! – нагое тело вспыхивало красным пламенем, роскошные крылья, выросшие за века искушений, заполняли комнату чарующим полыханием кровавых перьев…
"По одному новому перышку за каждую… Господи, сколько же их было…" Анхель прилежно ссыпал пепел в кучку.

- Славу всемирную тебе воспою, голос пусть каждый подхватит мою песню небесную, Славу Небесную, вижу в Раю…
- Где твой Рай, праведник?
- Отзынь, сволочь, - вязким голосом довольного пьянством алкоголика прохрипел Антарель. – Мой Рай во всех краях.
- Твой Рай у всех в штанах.
- Это твой рай у всех в штанах, ты, похотливый комок перьев!.
- Верно говоришь. Вот в одни из них и направлюсь, сиюминутно.
- Истинно глаголю, да отпадет твой фаллос, развратник, - сухо ответствовал раздосадованный Антарель.
- Я-то хоть делом занят, - сплевывал под ноги бомжу-целестианцу Анхель и уходил.

Изо дня в день. Одно и то же. А говорят, ангелы не устают.

- О мачо! Вдарь на полную, со всей силы, слышишь? Со всей силы, слышишь?!!
- Не выдержишь, - лениво фыркал Анхель, и слепящий экстаз заполнял его естество.

- О! О! О! Да, да, да…
- Что, на полную силу?
- А, а, а, а? А! А!! А!!!
- Не выдержишь…

"Тьфу, достали".
Анхель и Антарель сидели рядом в кафе напротив угла, где "ветеран" проповедовал. Анхель угрюмо жевал страницу газеты с заглавием "Некрологи" - насчитав семнадцать своих заслуг за последнюю неделю.
- Что, зачастили? – сочувствующе спросил Антарель.
Анхель только кивнул, меланхолично сжевывая лист газеты без помощи рук. Девушка, только что зашедшая с улицы, недоуменно воззрилась на него.
- А вам, девушка, тоже любви в полную силу? – мрачно протянул он.
- Возможно, - сразу расплылась в хищной улыбке та.

- Ну же, милый, давай…
- В полную силу?
- Да, милый…
- Не выдержишь… - раскрылся он.
- Выдержу, - обняла его она, и сиреневые перья смешались с амарантовыми.

Киев, 2005