2 июля 1942 г. под Ржевом

    Здравствуйте, родные! 
    Сегодня получил от вас второе письмо (от 24 VI). Получил одновременно письмо и от Димки из Свердловской обл. Оказывается, ранен он был так же, как и я, но в правое бедро. Его беда заключается в том, что он сумел подцепить столбняк и находился на краю могилы. Сейчас он выздоровел и, очевидно, опять отправился на фронт. О моих письмах к вам. Дней десять тому назад написал вам огромное письмо. Т.к. я там написал некоторые вещи, которые, быть может, не пропустит цензура, вы рискуете не получить его. На всякий случай начинаю сначала. Все это время мы находились в резерве во втором эшелоне. Воевали лишь ночами. За прошедшие полтора месяца все время ходили, причем все эти стратегические и тактические перемещения совершались в одном районе 30х20 км. Не стояли на одном месте больше недели. Наш минометный дивизион из-за отсутствия тех самых тяжелых минометов, о которых я вам уже писал, до получения их превращен временно в истребительную роту при штабе дивизии. Ваш сын в этой роте -  помощник командира взвода истребителей танков. Назначение истреброты – борьба с авиадесантами, которые могут быть высажены в районе расположения дивизии. Наш взвод, вооруженный всеми противотанковыми средствами (кроме пушек), борется с танкетками, иногда применяющимися немцами в своих десантах. Наша боевая работа ограничилась до сих пор лишь одной операцией, описанной в предыдущем письме, во время нашей стоянки недалеко от передовой. К этой операции подготовились так, что я, видя огромные силы, которые стягивались к одному месту, решил, что именно в этом месте, где фронт наиболее приближен к Москве (примерно 400 км),  и начнутся какие-либо  наступательные действия. Оказалось, что все эти приготовления были сделаны на случай каких-либо эксцессов со стороны противника во время прорыва его фронта со стороны тыла воздушно-десантного корпуса, возвращающегося на отдых из девятимесячной «прогулки» по немецкому тылу. Рассказывали они нам удивительные вещи. Оказывается, в немецком тылу существуют советские районы размерами 180 х 120 км. Ходили они по тылам совершенно свободно. Немецкие гарнизоны в деревнях исчисляются 8-10 солдатами. Никаких резервных укрепленных линий  в ближнем и дальнем тылу нет. Линия фронта  слаба и состоит преимущественно из автоматчиков. Авиадесантники  - удивительный народ: отощавшие, измученные люди, не видавшие хлеба 15 дней, пробирались через 15 заслонов, выставлявшимися немцами на их пути, и вытащили на себе станковые пулеметы, противотанковые ружья и др. тяжелые вещи. Мы стояли, вроде как  в кордоне, собирающем выходящих и направляющем на сборный пункт. Стояли около 5 дней в прифронтовой деревне. Побывал под бомбежкой и артобстрелом, но, несмотря на это, жизнь там показалась курортом. Все время до этого мы стояли в лесах, в этой же деревне впервые дорвались до деревенского молока (20 р. за литр). «Пропил» рублей 150.
    После этой операции опять отправились на восток и около недели стояли километрах в 30 от передовой в армейском резерве. Все это время я временно был работником штаба дивизии: потребовалось срочно привести в порядок все дела, и меня взяли в политотдел дивизии выписывать партийные членские и кандидатские документы. Отдыхал в это время душой и телом:  душа наслаждалась обществом образованных людей, а для тела канцелярско-чертёжная работа после караулов и тяжелой работы на рубке леса для наката штабных блиндажей была отдыхом. Дело в том, что после караула в кордоне, который мы несли днем и ночью, причем спать приходилось 3-4 часа, нам пришлось участвовать в аврале по постройке командного пункта дивизии (собирались, кажется, вступать в бой). Я с группой людей заготовлял 30-40 см бревна для наката блиндажей двое суток с отдыхом 4 часа. Измотались «в дым». Ну, и после ночного марша в 30 км, работа писаря показалась раем. Наша «истребительная» рота все время находилась в непосредственном соседстве от штаба дивизии. Сегодня мы в первый раз оторвались от него. Снова дивизия пошла к передовой. На этот раз, кажется, уже окончательно. Стрелковые полки идут в наступление – мы пока остаемся в тылу. Получение минометов форсируется в связи с этим. В близком будущем получаем 1/3 минометов и начинаем их осваивать. Через несколько недель получим остальные минометы и … «с Богом».
    Известная вам Рая прислала мне письмо из армии. Пишет, что мобилизована 15 июня и отправилась на тот же фронт, что и я. Там, где мы стояли, действительно находился женский полк связи. Очевидно, она в нем. Подробности, в общем, мне неизвестны. У меня катастрофа – кончается бумага (осталось 6 листов). Хорошо если бы вы посылали письма с почти чистыми листами бумаги (так их не вынут, и я ими воспользуюсь). Пишите в том же духе, как и пишите. Хорошо бы и от мамы получить приписку, как она справляется со своим хозяйством. За меня, мама, не беспокойся! Получив письмо от вас, я успокоился немного, а то все переживал несправедливость того, что вы, может быть, голодаете, а я катаюсь, как сыр в масле. Получаю норму, в которую входит, кроме обеда, и завтрак. Сахар, селедка (тебе бы ее мама, а не мне) жирная до невозможности, ободрать кожу без отходов, и даже консервы из крабов, которые я и в мирное время не ел, как роскошь. Табак я коплю на случай, если повторится уже известная вам возможность увидеть вас. Накопил мешочек и теперь меняю вновь получаемый табак у страстных курильщиков на консервы: за банку – полбанки махорки.
   На днях отказался (с маленьким скандалом) от посылки на курсы лейтенантов. Дело в том, что есть сейчас приказ о том, что средний комсостав остается в армии до 45 лет. Это меня не устраивает. Если это и не так, то все равно я не согласен 3 месяца терпеть мучения и иметь после этого возможность сомнительного удовольствия помыкать людьми и сознательно слать их на смерть. Единственная выгода, которой покупают, - это лучшее питание. Я не хочу покупаться за это. Лучше я останусь тем, что я есть».

   Из воспоминаний.
   Рая находилась совсем недалеко от меня (письма приходили в тот же день), но встретиться нам так и не удавалось. Чтобы перемещаться в прифронтовой полосе, нужно было знать пароли, да  и отлучаться без разрешения было нельзя (Рая занималась сбором данных о потребностях в горюче-смазочных материалах авиационных частей).
   Однажды  она узнала, что наша 239 дивизия скоро уходит и попыталась меня разыскать. В это время ее послали в дальнюю деревню за очередными канцелярскими мелочами. Дойдя до деревни, она двинулась дальше. В результате ее задержали на неправильном пароле и допросили в землянке особого отдела. Рая сказала, что заблудилась. Особисты позвонили в ее штаб и в отдел ГСМ, где ее уже искали. Уже вечером за ней пришел офицер и отвел «домой». Я тоже  искал ее среди прибывших медичек, связисток и других девичьих пополнений, но мы так и не встретились.