Он, она и новый год

В стране, как на зло, случился тройной праздник: китайский новый год совпал с Прощённым воскресеньем и  днём Святого Валентина. Страна гуляла, по-своему, на разные лады, стараясь отметить этот день в своём народном календаре.
И надо ж было такому случиться, что именно в этот день Он получил Её послание.
В День всех влюблённых Она, которая, как ему казалось, любила его, вдруг прокляла:
- Желаю тебе полюбить так же, как люблю я, а в ответ на свою любовь получать то же, что получаю я!
Он, до этого молчавший месяцами, стоически выдерживавший все её признания и призвания, матерно выругался и послал ответное «поздравление» с пожеланием такой же удачи ей. Она, как всегда, незамедлительно отозвалась угрозой:
- Ты вовремя. Как раз решаю, как с тобой поступить…
Ведьма! Он всегда знал это и не доверял Ей интуитивно с первых минут знакомства. По ней редко удавалось прочесть, о чём Она думает, редко удавалось понять, что Она истинно желает. И Ему приходилось провоцировать Её хоть на какую-то реакцию, но Она улыбалась в ответ на все Его самые изощрённые провокации и говорила:
- Я тебя люблю таким, какой ты есть.
Слишком часто говорила. Это «слишком» не могло Его не настораживать. Так не может быть в Его жизни. Он привык сам любить и добиваться женщин, не изменяя своему охотничьему инстинкту. И вдруг, «я люблю» по отношению к Нему?!
Непривычно! Он считал себя законченным эгоистом, по крайней мере, Ему так долго и тщательно это внушали, что Он поверил. Некогда любимая женщина вдруг наскучила Ему, и Он пустился во все тяжкие, безоглядно, как когда-то в любовь. Любовь не простила предательства, ушла, оставив сладковатый наркотический привкус и ломки, со временем становившиеся всё менее выносимыми.
Он уже не запоминал их лица, вкус и запах каждой. Они слились для него воедино и уже не удовлетворяли, как прежде.
- Так приходит мужской кризис среднего возраста, – говорила Она, по-прежнему улыбаясь и целуя Его в лоб. – Тебе нужно отдохнуть. Выспишься, и всё будет опять хорошо.
И ложилась рядом охранять Его сон. Он спал беспокойно, то и дело теряя дыхание, злился, когда Она испуганно будила, заставляла дышать, поворачивала Его с боку на бок. Она не спала, когда рядом спал Он, смотрела на него ночами, Он чувствовал Её взгляд, её прикосновения и лёгкие поцелуи в самое сердце.
Он часто цитировал Ей Её же слова:
- Мы оба устали, сейчас немного отдохнём, и всё будет нормально, - говорил Он, встретив Её, разочарованную нелёгкими буднями.
- Как смела Она называть Любовь Всей Его жизни «медузой»? Кто дал Ей такое право? – Он гневно строчил обвинительный приговор Ей, не веря Её оправданиям, Её искренности. У Него была своя Правда, которой Он верил, отказываясь вспоминать, что сам придумал это прозвище для своей Любви.
- У каждого человека есть свой личный зоопарк. У женщины – это «Ягуар» в гараже, лев в постели и козёл, который за всё это платит. А у тебя есть свой зоопарк? – однажды спросила Она Его.
- Мой зоопарк – это кот, воробей и медуза. Да, пожалуй, она – именно медуза! – отозвался Он, наливая очередной бокал. Алкоголь помогал Ему забыться и поверить в нереальность происходящих с Ним перемен. Он приближал тех, кто, как Ему казалось, был значим для Него, и отталкивал тех, для кого был значим Он сам. Обладая поразительной интуицией, порой граничащей с ясновиденьем,  он перестал уметь распоряжаться этим бесценным даром.
Он забывал всё, что когда-либо говорил Ей, а затем удивлялся, откуда Она всё знает, как ловко угадывает то, какую книгу Он сейчас читает, какие фильмы смотрит. Она, несомненно, была Ведьмой, как Ему казалось. Только ведьма могла так пронзительно смотреть сквозь Его широкие зрачки прямо в душу. И Он не раз отводил взгляд или отталкивал Её в страхе быть раскрытым Ей. Он не любил Её, и Она об этом знала. Она была всего лишь жертвой на алтаре Его погасшей Любви.
Люди казались Ему Ангелами. Он давно поделили их на Чёрных и Белых. Всё, что Он любил, казалось Ему принадлежащим светлому миру Белых Ангелов. Себя же самого Он относил к Ангелам Чёрным, справедливо полагая, что Ему закрыт вход в светлый мир. Её крылья Он облил вязким глянцево-чёрным гудроном, от чего они тоже стали казаться Ему чёрными.
- Я не Ангел, я – Женщина, - спорила с Ним Она, без надежды быть услышанной.
Его удивлял мир цветных снов, в котором жила Она, пытаясь раскрасить Его ахроматичный чёрно-белый мир брызгами своей яркой радуги.
Глупая! Она обещала Ему «цветочки» с «ягодками».
- У меня теперь другая жизнь, в которой нет тебя, и никогда уже не будет, - сообщал Он Ей, извиняясь для приличия, так было принято в мире Чёрных Ангелов.
 - «Мы с тобой одной крови, ты и я», - снова улыбалась Она. – «Я принимаю бой». Это неправда, что я не сражаюсь за тебя, сражаюсь, ещё и как!
Она сражалась – сама с собой, со своей безудержной Любовью к Нему. Это была самая трудная битва – убивать в себе Любовь – практически непосильная задача для души, давно принадлежащей только Ему, Любимому.

Новогодние морозы ударили в полную силу. Над одноэтажными домиками кошачьими хвостами упирались в небо дымы, прорезая звёздное полотно ярко-серыми лентами. В домах топились печи. Она сидела посреди жарко натопленной избы. Перед Ней были все Её ведьмы.
- Я устала, - выдохнула Она признание, погасив улыбку, - Я хочу уйти, забыть. Больше не могу стучаться в закрытую дверь без надежды, что её когда-нибудь для меня хотя бы приоткроют.
- Знаем, с чем пришла, - почти хором отозвались ведьмы, - Мы много видели в этом мире, многим помогали, но такую Любовь, как твоя, встречаем впервые.
- Странно, мне казалось, что такой Любви, как моя, великое множество, что не такая уж необычная Моя Любовь. Она – настоящая, наверно, как у всех…
- За твоей спиной возле тебя стоит Он – невысокого роста, чёрные волосы волнами по голове и кудрями спускаются почти до плеч. Он никуда от тебя не отходит, следит за тобой. Рядом с ним – женщина, лет пятидесяти, похожая на цыганку, длинные чёрные волосы, крашеная, белый седой пробор по голове. Она смотрит на нас, не даёт к нему приблизиться. Она защищает его, одновременно погружая в одиночество безумия. Что ты хочешь, чтобы мы сделали?
- Я не хочу больше с Ним говорить, посылать письма. Мне стало трудно говорить о своей Любви, потому что Моя Любовь не нужна Ему.
- Ты не права, ты должна это делать, ты нужна Ему сейчас, как никогда. Любому человеку приятно, когда Ему говорят, что он любим, когда о нём заботятся искренне, всем сердцем. Не замолкай! Доставай Его из трясины, в которой Он вязнет. Ты это можешь!
- Но я не хочу, не могу больше так Любить. Это настоящее мучение. Освободите меня от этой Любви, освободите меня от Него!
Одна из ведьм поднялась и вышла на кухню. Остальные продолжали беседу:
- Мы можем всё, что пожелаешь. Хочешь Его безумия, бросай Его, и будь, наконец, счастливой! Мы хотим видеть твои глаза, сияющие от счастья, а не эти потухшие неживые льдинки. Покажи нам Его!
Она сняла с шеи медальон, медленно раскрыла его и протянула ведьмам.
- Страшный человек! – отшатнулась от Его фотографии первая ведьма.
- Энергуит! – заключила вторая.
- Тебе нельзя Ему лгать, Он видит тебя насквозь и знает наверняка, что ты чувствуешь! Например, сейчас твоя душа трясётся за то, чтобы мы Ему не навредили. Не беспокойся, мы Его не тронем! – передала медальон третья.
- Демон с тёмным прошлым, безрадостным настоящим и ужасным будущим! Сознайся, ты читала Его ладони? – лукаво подмигнула четвёртая.
В комнату вошла ещё одна из ведьм. В её руках алело большое, словно восковое, яблоко. Мельком глянув на фотографию, она захлопнула медальон и протянула его владелице.
- Вот яблоко. Оно непростое. Надкуси его. Оно не очень кислое. Чем дальше ты его забросишь, тем дальше отскочит тот, о ком подумаешь. Если примешь решение до полуночи, брось яблоко, и всё пройдёт!
Дрожащими руками Она взяла яблоко, поклонилась ведьмам и уже на выходе из горницы обернулась:
- Помните, я запрещаю с Ним что-либо делать! Я Ему обещала, что не коснусь Его ни словом, ни делом! И обещание своё я сдержу! Со мной делайте всё, что угодно, а Его не трогайте!

«Как пробьёт двенадцать раз, всё исчезнет сей же час!» - Она взглянула на золотые стрелочки часов, спешащие слиться воедино в верхней отметке перламутрового циферблата, надкусила яблоко и замахнулась им в звёздное полотно новогоднего неба.