Тайфун

     Штормовое предупреждение было получено с вечера. Тайфун мчался из Японии, уже третий день показывали по телевидению, как разъярённые валы разбиваются о прибрежные заграждения и опоры, как валятся деревья, раскачиваются пальмы, льёт дождь. Исак не отходил от экрана, он смотрел, словно завороженный, как рушатся хлипкие дома, стоящие на высоких опорах, как срываются крыши, как огромные валы вспениваются и с шипением рассыпаются по берегу.
    - Наш Южный округ Окинава…
    - Папа, а когда ты жил в Японии, было такое? – спросил Ники.
    - Много раз.
  Вскоре повторили тревожное предупреждение здесь, на Южном Сахалине. Ураган, немного ослабевший, всё же нёсся к берегу с большой скоростью. Уже разъезжал по улицам автобус, собирая детей и женщин для эвакуации. Мужчины предпочитали оставаться в домах. Кому не дорого своё добро! «Так это ж ещё не у нас! Пока дойдёт к нам, утихнет маленько», - рассуждали русские жители посёлка. Вечно молчащий Исак приказал Паше собираться:
      - Уедешь следующим автобусом с ребятнёй.
      - А ты?
      -  Дом буду стеречь.
       Между тем, ветер усиливался, полил дождь. Исак надел красную рубаху, как делал всегда, когда штормило, а он оставался дома, не зная, чем закончится очередной порыв ветра.  Что будет: наводнение, ураган, а может быть, тайфун, ливень или град. В этих краях можно было ожидать всего. Автобус прибыл через час, скорее, не прибыл, а приплыл. По улицам нёсся шумный поток воды, да и улицы ли это? Похоже на реки. Был день, но вдруг резко потемнело. Частные машины разворачивались, вспарывая воду, скрывались на горе, где стояли большие каменные дома.  А здесь, под горой, недалеко от города Холмска защиты от разъярённой стихии не было вовсе. Подвалы подтапливало часто, иногда уплывали и деревянные небольшие дома. Видно было, как за окном со стоном и треском упало дерево. Автобус подкатил к дому, светя фарами, колёса его были погружены в коричневый пенистый поток, вода обрушивалась и сверху настоящим ливнем.
       - Дети и женщины выходите скорее! – кричал в мегафон водитель, усиленно сигналя.
      Паша взяла сумку, Иринку – на руки, а Ники приказала быстрее выходить, так как автобус ждать не станет. Но в этот раз Ники не послушался.
       - Я останусь с отцом, - упрямо твердил он.
       - Исак! скажи ему! – просила Паша.
       Исак молча подтолкнул Ники к выходу, но мальчик, ухватившись за дверной косяк, отчаянно упирался ногами. Автобус дал длинный сигнал, Паша с девочкой сели в автобус, он с хриплым сипением отправился дальше. Не глядя на сына, Исак продолжал делать свои приготовления. Он забивал окна фанерными листами, всегда стоявшими наготове в кладовой, вытаскивал из подпола мешки с картошкой и укладывал их повыше на подоконники, надеясь на то, что так не подмокнут, да ещё и придержат стёкла от разрушения. Но слишком быстро началось настоящее  наводнение. Вода ещё заливала пол, но через мгновение она стала подниматься выше. Слышно было, как жалобно скрипела крыша.
     - На чердак! – скомандовал отец, - а потом – на крышу. Сядь за трубой, она защитит от ветра.
        Мальчик не заставил упрашивать себя, его уже изрядно напугала хлынувшая в дом вода. Очень скоро застучала прибитая к окнам фанера, со звоном лопнуло стекло. Мешки с картошкой повалило на пол, в воду. Вслед за сыном быстро, как кошка, Исак тоже вскарабкался сначала на чердак, а затем и выше, он ожидал помощи от вертолётчиков и прислушиваясь к тарахтению винтов. Потом  вернулся в шатающийся дом, с трудом выловил плавающую скамью и подтащил её к дверце чердака.  «Ну-ка!» Ники подхватил ношу. Вместе втащили деревянную длинную лавку на крышу.  «Вот и помощник», - подумал отец.
     - Зачем, папа?
     - Может быть, это и будет нашим спасением, кто знает, - перекрикивая шум, отозвался Исак.
    Вода поднималась. Крыша дрожала, а Исак вдруг вспомнил хокку японского поэта Рию, стихи, которые учил когда-то в школе:
          Сквозь урагана рёв,
          Когда дрожит вся кровля, -
          Цикады тихий звон…

     Но звона цикад здесь не было слышно, только треск вертолётного винта, к сожалению доносившийся всё глуше. На крышах соседних каменных домов ещё оставались люди, но сквозь рёв урагана можно было угадать, что вертолёт не смог к ним приблизиться, ветер не пустил. Лопасти винта всё норовили закрутиться, как спицы зонтика… Улетели.
        Дождь окатывал людей, сидящих на крышах целыми потоками воды, летели в лица какие-то камешки, куски шифера. Ветер не утихал.
      - Раздевайся, - скомандовал Исак.
         Затем он снял широкий солдатский ремень, велел сыну лечь животом на лавку, протянул ремень под лавкой и крепко притянул им Ники к скамье.
      - Ты хорош, нужно было ехать с мамой. Теперь держись, береги голову, это уже не улица, а река. Уклоняйся от ударов. Главное не попасть в океан. Я буду толкать нашу скамейку и рулить ногами. Ты береги голову, я привязал тебя крепко.
      Тут дом вздрогнул, наклонился и поплыл. Исак, ухватившись за края скамьи, отчаянно бил по воде ногами, направляя «снаряд» к берегу. В одном месте им с Ники удалось зацепиться за ветки огромного дерева, но бросать скамью пока не решались. Отфыркивались оба, тяжело дыша.
       В это время по берегу сновали смельчаки с фонарями, баграми и сетями в руках. Они высматривали в несущемся потоке домашний скарб, старались зацепить проплывающее мимо добро и вытащить что-нибудь полезное на берег, который был сравнительно близко. Вскоре Исак сумел подтянуться, ухватившись повыше за ветки дерева, из воды замелькала его красная рубаха. Мужики с баграми заметили.
      - Там человек за деревом! Семафорит рубахой. Может, наш Исак? Подожди, точно он. Вот чудак! Там и доска какая-то, а на ней, мать родная, парнишка их лежит, - заметил особо зоркий сосед.
     - Как их достать? Не багром же. Стойте! У меня сети под рукой, я всегда с ними хожу, когда вода большая! Давай, держи меня покрепче! Я спущусь ниже и брошу ему сеть, Исайке этому японскому. Держи, Исак!
        В первый раз сеть пролетела мимо, со второй попытки  Исак вцепился в ячейки мёртвой хваткой, а мужчины на берегу, создав цепь из человеческих рук и ног, тащили Исака вместе с Ники и скамейкой на горушку. Когда выволокли на взгорье, стали вызволять мальчишку, отстёгивать ремень, который так впился в пацана, что с трудом расстегнули пряжку на спине Ники: «втяни живот, парень!» А Исак не сразу сумел разжать скрученные пальцы рук.
     - Ну, ты и молодец! Как додумался привязать его к скамейке? Япошки научили?
     - Нет, у нас скамеек нет, циновки, - ответил Исак с улыбкой.
     - Как же вы там спасаетесь, когда наводнение? Без лавок-то? – смеялись возбуждённые односельчане.
     - Тонем, - только и сказал Исак.    
     Он давно жил на Сахалине, привык, что его называют Исаком, почти забыл своё настоящее имя – Исикава. Сначала русские принимали его за китайца. В этих местах китайцев много. А где их нет? Народ трудолюбивый, терпеливый, отличные рыбаки, неприхотливы. Русские всегда удивлялись – как живут с горсточкой риса, кучкой водорослей, в лучшем случае едят креветки или плов из мякоти моллюсков с тем же рисом.
       Но Исикава не был китайцем, он попал на Сахалин из Японии пятнадцать лет тому назад, освоился, женился на русской женщине, появились дети. Один-два раза в год в посёлке бывали наводнения, но такого, как в этом году, Исаку не приходилось переживать. Он понимал, что семья осталась без дома, без запасов на зиму, но теперь главным было то, что остались живы.
       Спасатели завели Исака с сыном в дом на горе, обоим налили по стакану спиртного, поставили нехитрую закуску из запечённой рыбы, картошки в мундирах. Развесили сушить мокрую одежду. Ники вопросительно взглянул на отца и на стакан. Исак только кивнул. На улице стало совсем темно. Исак в первую очередь спросил, дошёл ли до горы автобус с эвакуированными детьми и женщинами.
         - Дошёл, дошёл, мы и подталкивали его. Так полз, как раненый зверь, тут же всё разлезлось, поплыло. Сколько грязи, пульпы!
      Пока сушилась одежда гостей, все сидели вокруг стола, где в центре тепло светилась керосиновая лампа. Громко обсуждали события. Электричество пропало ещё днём, когда оборвалась линия. Не удивительно, ведь вокруг валялись поваленные столбы.
       - Сегодня уже не пойдём искать маму?
       - Мы же раздеты. Раз автобус дошёл до горы, там – школа, они сейчас греются, как мы с тобой, чай пьют, - улыбнулся Исак. – А дом теперь поставим повыше. Нам помогут. Стихийное бедствие – так это называется. Картошку жалко. Но скамейке скажи спасибо! А вообще-то ты молодец. Мужчина… Не испугался?
       - Не успел.
       - Правильно говоришь, Исак! Стихия! А мы игрушки в её руках, - задумчиво произнёс кто-то, прислушиваясь к шуму за окном. – Даже каменный дом дрожит… Спаси, Господи, всех, кто терпит бедствие!