Куры, цыпки и

- Цып-цып-цып!
Первыми бегут те, кто всегда и бегал первым. Другие не уверенно, не сразу, но постепенно ускорялись так, что даже петуха обгоняли, и только тогда начинал бежать петух, и бежал он так, как будто ему яйца мешали. Но, а когда был на месте, то делал вид, что он тут давно, деловито грёб лапами и призывал своих цыпочек покушать, хотя все уже давно были тут и можно сказать подмели начисто то, что подали. Видя, что ему –  Пете, ничего не досталось он начинал сердиться:
- Куда-куды- куда все делось?! – и начинал боком-боком подбираться к ципочке с гребешком на боку. А та, прижимаясь к земле, пустилась на утек.
- Ой-ёй-ей не я, не я.
- А зачем бежишь? Значит ты и виновата.
- Тогда стою я, я твоя. Не виноватая-я-я-ой-ёй-я.
Даже дворовый пёс приподнял морду, чего он редко делал, так был он ленив, но петушиная активность возбудила любопытство, даже уши встали.
Но больше всех возбудился соседский общипанный петух, который бегал за забором, напоминая вратаря.
- Не тронь, не тронь.
И все, Петя накушался. Секундное дело. Наказание совмещено с пользой на радость душе голодной. Довольный Пётр землю роет:
- Кто-кто-кто еще?!
Но курочки с опаской посматривали на Петухову жертву, которая теперь напоминала курицу попавшую в пылесос, готовую к общипу  пуха на подушку.
Морда псины резко упала на лапы, и смотрела в сторону:
- Ничего нового в этой куриной жизни. И когда они только нажрутся.