Привет, Оливер! фрагменты повести

Привет, Оливер!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
В КОНЦЕ ЛЕТА

Глава первая
МАЛЕНЬКИЙ ГОРОДОК


Тем утром, без пяти минут семь, Оливер с чашечкой кофе и кусочком кекса выбрался из окна мансарды на крышу. Он уселся в любимое кресло-качалку посреди цветочных горшков (как крошечный садик под облаками), и принялся завтракать.
Откусывая вкуснейший бабушкин кекс и запивая его кофе с корицей, Оливер с мечтательной неспешностью глядел по сторонам.
Мягкое утреннее солнце разливалось по намытым до блеска камням мостовых, плескалось в чистеньких витринах и окнах, в прозрачной реке, тихо плывущей сквозь городок с востока на запад... Черепичные крыши лучились рыжим глиняным, напитанным солнцем теплом, а каменные стены домов хранили тень и прохладу. 
Маленький провинциальный городок был так уютен и тих, так славно задуман и выстроен, так заботливо-чист, что откуда-нибудь с птичьей высоты мог сойти за игрушку в широких зеленых ладонях окружавших его холмов.
Городок просыпался. Окна домов распахивались одно за другим, и до ушей Оливера долетали утренние приветствия соседей:
; Доброе утро, Мирца!
; Как спалось, Деби?
; Гав-гав!
; Мне тоже!
Оливер улыбнулся. Дебора и Мирца были его друзьями, а, вернее, подругами, с которыми ему нравилось устраивать загородные пикники или бродить по набережной и глядеть, как в ясной воде сонной речки отражаются облака.
Наверняка ты уже догадался, что Оливер, Дебора и Мирца – это собаки. Оливер и Дебора – в меру упитанные лабрадоры золотистого цвета. А Мирца – длинноногая  доберманша. Когда Мирца перепрыгивает через яму или ручей, она похожа на олененка. А Деби любит ходить с мячиком во рту, и с ней не всегда можно поговорить. Хотя друзья давно уже привыкли к этой милой привычке милой Деборы.   
 «А почему бы нам сегодня не устроить пикник?!» - подумал Оливер и едва не вскочил с кресла. Даже не допив утреннего кофе! Он представил, как будут счастливы Деби и Мирца! Ведь они не были на пикнике с прошлой недели!
Но… сначала нужно было написать письмо бабушке.
Оливер выплеснул в рот последний глоток кофе, с удовольствием потянулся и прыгнул из кресла.
Он шагнул с крыши в окно и обнаружил тот утренний беспорядок, что так обыкновенен для молодого одинокого пса. Добрую половину комнаты занимала неприбранная постель, на полу валялись подушки, покусанные резиновые игрушки, книжка про отважных пегих псов и прочие не столь интересные вещи.
Надо бы прибраться, нехотя подумал Оливер и распахнул тумбочку.
В тумбочке творился еще больший кавардак, поэтому пришлось вывалить все ее содержимое на пол. Разгребая лапами гору всякой полезной всячины, Оливер отыскал в ней недогрызанный карандаш и записную книжку, в которой еще оставалось несколько чистых листков.
Открыв ее, он обнаружил строки собственного сочинения:

О, Деби, Деби, Деби!
Ты снишься мне во сне,
Твои глаза, как звезды
Мерцают в вышине.
Над крышею мансарды
Плывет во тьме Луна,
Она не так прекрасна,
Как Дебора моя…

Оливер вздохнул, и его взгляд затуманился. Вздохнув еще разок, он поглядел сквозь оконное стекло. 
По крыше прыгали воробьи, жадно склевывая крошки от кекса. Солнце с мягкой улыбкой заглядывало в комнату. Страшно смутившись, словно солнце могло прочесть стихи и проникнуть в его тайну, пес резко перелистнул страницу.
; Вообще-то, я собирался написать письмо бабушке! - громко заявил он и поспешил вернуться на крышу, в свою качалку. 
Время от времени он пользовался этим старым добрым способом связи, хотя проще, наверное, было позвонить бабушке по телефону. Чаще всего он так и поступал, но в написании и получении писем было что-то особенное. 
«Здравствуй, моя любимая бабуля! Я хорошо поспал и собираюсь на пикник с Деби и Мирцей. Я не забыл почистить зубы и...»    
Тут следовало написать «навести порядок дома», но это было бы некоторым преувеличением. Поэтому Оливер закончил письмо так:
«…сделать все необходимое».
Под «необходимым» имелось в виду выпивание чашечки кофе и поедание кусочка бабушкиного кекса.
«Целую твою любимую мордочку, до скорой встречи, твой внук Олик».
Письмо было готово, осталось лишь забежать на почту, купить конверт и написать на нем название одной из улиц, что располагались на другом берегу реки, там, где жила бабушка Оливера Элиза.



Глава пятая
ТОРЖЕСТВО У БАБУШКИ ЭЛИЗЫ

Торжество у бабушки Элизы начиналось в шесть часов. Это не потому, что ей исполнялось шесть лет, а просто потому, что она считала это время особенным. Если торжество начинается в шесть, значит, оно будет длиться оставшуюся солнечную часть дня, перейдет на сумерки и, не торопясь, завершится при свете звезд. В гости к Элизе заглянут и Солнце, и Луна, и звезды... Ну а сумерки – это просто чудесная пора, когда небо погружается в синий цвет такой глубины, что еще немножко, и станет черным. А в городе просыпаются фонари, зажигается свет в окошках, и все это с высоты похоже на вспышки звездочек, спустившихся на землю.
Может быть, ты уже догадался, что бабушка Элиза жила на верхнем этаже, как и Оливер, и что она была не менее романтична, чем ее внук. На самом деле, это именно ее душевные черты и удивительный склад характера передались Оливеру по наследству.   
Без пяти минут шесть Оливер, Рокки и Шоколад с разноцветной охапкой любимых Элизиных астр и ее портретом стояли у дверей ее квартиры.
Оливер с замиранием сердца позвонил в дверь. За дверью послышались торопливые шаги и возгласы: «Иду, иду! Одну минуточку!»
Пока Элиза идет к дверям, мы успеем заметить, что волновался не только Оливер. Гораздо более взволнованным выглядел Шоколад. Ведь он еще не был знаком с Элизой и опасался, что ему не будут рады. Он утешал себя тем, что его как знаменитого художника с радостью примут везде. Но все же ему хотелось, чтобы здесь, в доме Элизы, его приняли не как знаменитого художника, а просто как Шоко.
Дверь распахнулась. Из глубин квартиры заструились ароматы свежеприготовленной, невероятно вкусной и разнообразной еды, которая ждала приглашенных. Десятой доли этих ароматов хватило бы на то, чтобы у друзей закружились головы. Рокки тихонько заскулил, а Шоко сел на задние лапы и стал благоговейно глядеть на хозяйку дома снизу вверх. И только Оливер сохранил присутствие духа и протянул Элизе цветы:
; С днем рождения, бабулечка!
И заключил ее в объятия вместе с букетом.
; Спасибо…  дорогой…. мой… я так рада… тебя… видеть! – говорила Элиза в перерывах между поцелуями, которыми она покрывала щеки, лоб, нос и глаза любимого внука.   
; Ах, Оливер, ты с друзьями, какой сюрприз! Рокеша, дорогой, как хорошо, что ты пришел!
И она обняла Рокки.
; С днем рождения, милая Элиза! – отозвался Рокки и поцеловал Элизу в ушко.
; Спасибо, спасибо, дорогие мои! Проходите в дом, что же вы топчетесь на пороге!
Гости шагнули внутрь, туда, где ароматы были еще сочнее и гуще.
; Бабуля, это Шоколад, познакомься, - глотая слюну, проговорил Оливер.
; Бонжур*, мадмуазель. Же суи* - Шоколад, - от смущения совсем перейдя на иностранный язык, представился Шоко.
; Очень приятно, Элиза…
И она по старинке присела перед ним в легком дамском поклоне. Шоколад так обрадовался, что немедленно поклонился в ответ и, вспомнив родную речь, воскликнул:
; Счастлив познакомиться!
Элиза смутилась. Шоко галантно лизнул ей лапу.
; Куда я могу поставить наш подарок? – спросил он, уже совсем осмелев, и показал ей картину, повернутую обратной стороною.
Элиза обрадовано распахнула глаза в предвкушении сюрприза и с улыбкой пригласила гостей в комнату. Там она повела лапкой вокруг, предлагая Шоко самому выбрать подходящее место.
Шоколад, подрагивая от волнения, развернул портрет лицом к зрителям и осторожно, как младенца, водрузил его на комод.
Солнце как раз проплывало мимо Элизиного окошка. Оно протянуло свои любопытные лучики и нежно дотронулось до свежего полотна. Краски заиграли, и всем показалось, что красавица на картине улыбнулась.
; А-ах! – выдохнула Элиза и села прямо на пол. – Неужели это я?!
Шоко наклонился над ней и тихо проговорил:
; Это вы, мадмуазель Элиза. В жизни вы еще прекраснее. Мне удалось лишь отчасти передать вашу красоту…
; А-ах!
На глазах у Элизы выступили слезы. Ей так понравился портрет, что она потеряла дар речи. Пока она молчала, Оливер рассказал ей о том, как они с Рокки решили уговорить знаменитого художника Шоколада, и как он с радостью согласился написать ее портрет. И вот они втроем преподносят ей этот необыкновенный подарок и желают всегда оставаться такой молодой и такой красивой.
Поняв, наконец, что у нее в гостях тот самый странствующий художник Шоколад, о котором пишут газеты и журналы, Элиза начала падать в обморок. К счастью, в эту минуту раздался звонок в дверь, и ей пришлось прийти в себя и подняться, чтобы встретить гостей.
Гостей в этот вечер собралось много. Пришли почти все друзья Элизы, кроме тетушки Розы, которая на днях отбыла по делам в Большой город. Но Элиза знала, что, вернувшись, тетушка непременно к ней заглянет. Элиза даже знала, какой именно подарок ожидает ее с приездом Розы – шикарная оранжевая шляпа с лентами и цветами, которая продается в самом большом магазине Большого города. Эта шляпа должна будет пополнить Элизину коллекцию из восемнадцати чудных шляпок и стать девятнадцатой, самой чудной из них.
И все же, отсутствие Розы было досадным…
За последующие тридцать минут пришли еще три лабрадора – пожилой Буч, юный Буч и малышка Мадлен, сенбернар Ай-Кью, ньюфаундленд Магги, боксер Рр, семейная пара бульдогов Генри и Мона, уже знакомые нам желтый и зеленый попугаи по имени Тиль, пятнистый кролик Эрик, сиамская кошка Кэт (единственная среди кошек подруга Элизы), крошечная собачка-тойтерьер Дези, просто пес Улли и еще кое-кто из новых Элизиных друзей, которых Оливер не знал, и с которыми ему предстояло знакомство.
Они надарили Элизе столько полезных и просто приятных подарков, что мы не будем их здесь перечислять, - слишком долгое дело. Но какими прекрасными не были бы эти подарки, гости единодушно сошлись в одном – портрет превзошел их все.
Столпившись у комода, гости любовались портретом и высказывались наперебой:
; Неподражаемо!
; Отчего же?! Гляди, как похожа!
; Просто одно лицо!
; А цветы, цветы, ну, прям, как живые!
; Не трогай лапами, это же картина, а не пирог!
; Кстати, а я бы не прочь подкрепиться…
; Тебе бы только жевать! Лучше посмотри, какие глаза. Так и блестят… А язык! Такой розовый-прерозовый!
; Конечно, розовый, каким же ему еще быть?
; Ах, ты, как всегда, не понимаешь! Нынче художники позволяют себе все, что только в голову взбредет! Я на прошлой неделе видела картину, где у пуделя был синий язык! Совершенно синий, как… как… о, - как цветы той фиалки!   
; Это такое искусство, художник так видит язык…
; Ну, знаете, если бы он так увидел мой язык, я бы ему показала свои зубы! Нет, эта картина – совсем другое дело, она определенно хороша! Но кто художник?! 
Тут внимание публики обратилось на Шоко, который был ей торжественно представлен как знаменитый странствующий художник, заглянувший в Маленький городок, и как новый друг дома Элизы. На Шоколада посыпался град восторгов и умилений. Каждый гость старался пожать его лапу, каждая гостья – сунуть лапку для поцелуя. Шоко был элегантен и неотразим, не оставил без внимания никого, и вскоре каждый из гостей смог почувствовать, что, благодаря знакомству с художником, стал чуточку ближе к великому и бессмертному слову «искусство».
Элиза стояла рядом с Шоколадом, и вышло так, что восторги гостей лились не на ее портрет, и не на художника, а на нее, портрет и художника вместе…
Но, наконец, прозвучало приглашение хозяйки «попробовать угощения». Гости не заставили себя ждать. Кавалеры, пропуская дам, дамы, опережая кавалеров, расселись за широкий круглый стол, который так и ломился от явств. Искусно приготовленные и расставленные Элизой блюда радовали глаз не меньше, чем ее портрет. Эстетическое наслаждение плавно перешло в гастрономическое и длилось до тех пор, пока не село солнце.
Наступили сумерки. Гости утомленно откинулись на спинки стульев. Оживленный разговор становился все медленнее и тише. Остались позади поздравления и пожелания, обсуждение планов, новостей, жизненных перемен, надежд на будущее и прочих интересных и важных тем.
В какой-то миг Оливер ощутил тишину в своей голове и вдохновение, которое, оказывается, способно было отыскать его, где угодно и посетить, не взирая даже на полный желудок. Он постарался по возможности незаметно выбраться из-за стола и пробраться в бабушкину спальню. Там всегда легко было найти и бумагу, и карандаш.
Оливер включил торшер и уселся под ним на ковер у кровати. Уютный оранжевый свет окутал его с лап до головы и оставил в темноте весь остальной мир. Пес с наслаждением почувствовал покой и тепло лампы. Ему показалось, что он остался один на целом свете, наедине с чистым листком бумаги. Зажав в пальцах карандаш, он принялся, не спеша, выводить строчку за строчкой:
 
Я не умею портреты писать,
Не знаю, как жарить котлеты.
Зато я умею лежать и мечтать,
О том, о другом и об этом…

И Солнце на небе мечтает со мной,
И звезды со мною мечтают,
И лунные грезы ночною порой
Над подушкой моею летают.

Я утром с постели своей поднимусь,
И в кресло свое усядусь,
И снова мечтать я о чем-то примусь,
О чем мне вчера не мечталось...

Вот так неожиданно и, как бы само собой, родилось еще одно стихотворение. Оливер перечитал его несколько раз и, сложив исписанный листок, крепко зажал в лапе. Недолго думая, он решил, что теперь всегда будет носить с собой записную книжку.
И тут раздался звонок в дверь.
; Кажется, еще кто-то пришел! – воскликнула Элиза.
Оливер мысленно поблагодарил этого «кого-то» за то, что дал закончить стихи, и вышел из спальни. Бабушка уже открывала двери, и гости услышали ее радостный возглас:
; Ро-оза! Неужели ты?! Ну, теперь я совершенно счастлива! 
; Ну, как я могла пропустить твой день рождения, деточка! Бросила все и приехала!  Дай мне тебя обнять!
; Ах, милая Роза! Какой чудесный вечер! Я сегодня будто заново родилась на свет…
; Ты еще не видела моего подарка!
И огромная тетя Роза внесла в комнату огромную коробку. Все с любопытством уставились на нее.
; Мне казалось, она несколько поменьше, - пролепетала Элиза. – И не такая тяжелая…
; Открой коробку, - велела тетя Роза, обнажая в улыбке длинные белые зубы.
Элиза принялась распаковывать то, что должно было оказаться оранжевой шляпой с широкими полями, цветами и лентами. И каким же было удивление Элизы и ее гостей, когда они увидели нечто совершенно другое!
; Но что это, Роза? – не зная, радоваться или плакать, прошептала Элиза.
; Деточка, ну посуди сама, зачем тебе еще одна шляпа? На день рождения дарят что-то особенное! Я подумала и решила купить тебе… телескоп!
; Те-ле-скоп?!
; Конечно, телескоп, дорогуша!
И тетя Роза радостно и громко заржала. 
Как видишь, тетя Роза неожиданно оказалась лошадью, а ее подарок - ну никак не оранжевой шляпкою…
Праздничный вечер длился еще долго, и каждый из гостей, даже кролик и попугаи имели возможность посмотреть в телескоп. Шоколад, правда, почти все время глядел на Элизу. А Оливер, необычайно удивленный и обрадованный появлением телескопа, тихонько попрощался со всеми и ушел домой. Ему хотелось прийти сюда следующим вечером и посмотреть на звезды самому, так, чтобы никто не мешал, даже лучший друг Рокки. Оливер подумал, что смотреть на звезды – это почти то же самое, что сочинять стихи. А стихи он мог сочинять только в полном одиночестве.   


Глава шестая
ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ДОЖДЛИВЫЙ ДЕНЬ

На следующий день пошел дождь. Он начался рано утром, еще до рассвета. Проснувшись, Оливер подошел к окну и увидел, что Маленький городок занавешен неприветливой пеленою дождя, а узкие улицы стали похожи на речки и каналы. Впору переправляться на лодке, подумал Оливер и тут же понял, что ему совершенно не хочется никуда переправляться и вообще высовывать нос из дому. 
Разве только придется выбраться на крышу и спасти от дождя кресло и бабушкины цветы, сиротливо зябшие в залитых водою горшочках. Управившись с этим делом, пес вымок до последней шерстинки и продрог. Этот, один из последних деньков лета, оказался довольно прохладным. Дождик уже не был по-летнему теплым и ласковым.
Оливеру стало грустно. Он отправился в кухню, чтобы вскипятить чайник и заварить себе что-нибудь из трав, заботливо собранных Элизой. Оливер знал, что этот волшебный чай способен согреть в непогоду не только лапы и грудь, но и сердце… 
Он положил в чайничек цветы мяты и листья малины, добавил немного клевера и самую малость тысячелистника. Подумав, бросил туда еще зонтик цветов душицы и заварил ароматный чай. Вспомнив, что у него еще оставалась баночка меду, он взобрался на табуретку и нашел ее в одном из дальних уголков шкафа.
 Да, это был действительно волшебный чай. Оливер отхлебывал его из чашки, и чувствовал, как с каждым глотком ему становится теплее. Он с благодарностью подумал об Элизе, которую очень любил. Она была ему гораздо ближе родителей, которые давно переехали жить в Большой город и лишь изредка присылали им к праздникам поздравительные открытки, как правило – по одной на двоих. Конечно, мама с папой, уезжая, звали с собой и Оливера, но он предпочел остаться с бабушкой, в родной уютной провинции… 
Думая об Элизе, пес принялся вспоминать вчерашнее торжество, гостей и подарки. Не без удовольствия он вспомнил о телескопе, но тут же загрустил опять, потому что небо было затянуто тучами. Подливая себе чаю и прихлебывая, Оливер перебирал в уме бабушкиных гостей. Он вспоминал их в том порядке, в котором они сидели за столом. Наконец его взгляд остановился на маленькой собачке Дези, которая выглядела не очень веселой и, кажется, за весь вечер не проронила ни слова.
«Как же я не обратил на это внимания?!» – запоздало спохватился он.
Не смотря на согревающее действие чая, на душе у Оливера стало тревожно. Он подумал, что у Дези, наверное, случилась какая-то неприятность. Все знали ее как общительную и веселую собачку. А вчера она была совсем не такой, и почему-то никто из гостей не полюбопытствовал, что с ней.
Оливер с досадой укусил себя за лапу и тихо взвизгнул от боли. Ему стало так жаль крошку Дези, что он совершенно растерялся. Чувствуя себя каким-то неуклюжим и беспомощным, Оливер выбрался из-за стола и подошел к окну. Дождь лил с неутихающей силой. На улице не было ни души.
Вглядываясь в даль, он представил, как Рокки сейчас пьет какао, сваренное Гердой, и смотрит новую серию про отважных пегих псов. Представил Мирцу, которая сейчас звонит по телефону Деборе, и Дебору, которая проведет ближайший час-другой в приятной болтовне с подругой. Представил, как Элиза любуется своим портретом и с нежностью вспоминает Шоколада. Как охваченный вдохновением Шоколад пишет новый портрет Элизы. Как в своем старом, ветхом, но таком уютном кресле подремывает зеленый Тиль. Как желтый Тиль готовит шарлотку своей подружке, которая сидит на высоком стульчике в кухне и развлекает его, болтая ножками и языком.
Оливеру легко было представить всех своих друзей и знакомых и то, как они коротают время в непогожий день. Но когда он попробовал представить себе маленькую Дези, у него ничего не получалось. Он встревожился.
«Странно!» - подумал он и понял, что дальше медлить нельзя.
Оливер отыскал в сундуке прапрадедушкины калоши. Ему еще ни разу не приходилось ходить в них по улице, потому что они были ему велики. Но шагать босиком через потоки воды ему совсем не хотелось. Он решительно сунул в калоши лапы, надел теплый шарф, прихватил зонтик и вышел из дому. 
Для такой погоды Дези жила неблизко. Нужно было пройти через сквер, две улицы и городской парк.
Вода плескалась под его лапами. Ветер бросал струи дождя ему в лицо. Зонтик выворачивался и трепетал в лапах, как большая пойманная птица. Пришлось его сложить.
Съежившись от холода и рассекая воду большими, как корабли, калошами, пес упрямо шагал вперед. Миновав сквер, он вышел на широкую улицу, где обыкновенно встречалось много прохожих, но в этот час было непривычно пустынно. Неуютно и ни для кого мерцали сквозь дождь фонари, которые, наверное, забыли погасить после ночи. Эта улица, ведущая к реке, и сама превратилась в дождливую реку, которая была, хоть и мельче, но быстрей настоящей.
Оливер шагнул в мутную пузырящуюся пучину, надеясь ее перейти, но тут поток сорвал с его правой лапы и понес прочь драгоценную прапрадедушкину калошу.
; Эй! Куда! – беспомощно взмахнув зонтиком, воскликнул Оливер.
Он хотел, было, броситься на ее спасенье, но левую калошу едва не постигла та же печальная участь. Лабрадор схватил оставшуюся память о предке и прижал ее к груди. Когда он снова посмотрел в сторону ее уплывшей пары, то не увидел ничего… Она унеслась в быстрых водах неведомо куда!
Раздосадованный до слез Оливер помчался за ней, но, сколько бы он не бежал - поиски его были тщетны. Наверное, она, как маленький корабль, уже плыла или потонула в настоящей реке…
Печальный, он добрался до городского парка. Ветер сметал с ветвей струи воды, и они окатывали его то сбоку, то спереди, то сзади... К дому Дези Оливер подошел весь понурый и совершенно промокший. С его шерсти стекали целые потоки. 
Едва отвлекшись от грустных мыслей о калоше, он снова стал думать о Дези. Фантазия (а она у Оливера была богатой, как у всех поэтов) рисовала ему жуткие картины. Он видел несчастную Дези, которая заболела и с завязанным горлом лежит в постели, у нее высокая температура, и никого нет поблизости, чтобы утешить ее и вложить в слабые дрожащие лапки чашечку чаю; плачущую Дези, которая потеряла кошелек и бродит сейчас вокруг дома в поисках утонувших в бездонных лужах монеток; грустную Дези, которая поссорилась с лучшей подружкой и теперь чувствует себя никому не нужной и одинокой; безутешную Дези, у которой… Ну, нет, фантазия, как дикая лошадь, если ее не обуздать, она способно умчать поэта куда угодно! Лучше уж прийти к Дези и убедиться, что с ней случилось, или ничего не случилось собственными глазами и услышать собственными ушами! Эта благоразумная мысль пришла к Оливеру в минуту, когда он входил в подъезд Дезиного дома и, как следует отряхнувшись, приближался к дверям ее квартиры.
Прежде чем постучаться, Оливер приложил ухо к двери и прислушался. Ну конечно, как и следовало ожидать - из глубин квартиры донеслись всхлипывания! Испугавшись, что его наихудшие ожидания сбываются, Оливер замолотил в дверь. Ему пришлось достаточно долго потоптаться и порядком намочить лапами коврик, прежде чем из-за дверей донесся испуганный голосок Дези:   
; Кто там?!
; Это я, Оливер! Дези, открой!
Дверь отворилась.
; О-оливер? – растерянно проговорила крошка Дези.
Он сразу понял, что Дези ему рада. Однако она была до крайности смущена. И выглядела немного странно. На ней была та же самая черная шапочка, которую он с удивлением заметил на ней вчера. Шапочка не была ни нарядной, ни какой-то особенной, чтобы ходить в ней в гости. И тем более, зачем ходить в шапочке у себя дома?    
; Ты пригласишь меня к себе? – спросил Оливер.
; Ах, ну конечно, конечно, прости, я прямо вся растерялась! Я так рада!
Дези приподнялась на носочки и, взяв Оливера за лапу, потянула за собой. Пес послушно шагнул в ее квартирку, маленькую и аккуратную, как и она сама.
От волнения Дези затараторила без остановки:
; Я, правда, страшно рада! Ты ведь еще ни разу не был у меня, да? Ну вот, так я и живу… Вот, посмотри… Сейчас я напою тебя чаем. А, может, ты хочешь кофе? Или грушевый сок? У меня есть свежий грушевый сок! Еще могу угостить тебя пирожными, которые… я… купила… утром… они…
Дези стала говорить как-то медленно, глубоко вздыхая после каждого слова:
; такие… вкусные….
И вдруг она отвернулась к стене и расплакалась. Оливер понял, что настала пора во всем разобраться. Он снял с шеи промокший шарф и вместе с зонтиком и одинокой калошей повесил на вешалку. 
; Дези, милая, - заговорил он как можно мягче, - я пришел к тебе, потому что почувствовал, - с тобой что-то не так…
; Ты почувствовал? – всхлипывала Дези. – Только ты один почувствовал. Больше никто… не…почувствовал!
И она зарыдала громче. Оливер понял, что если он не придумает, как ее успокоить, она будет плакать и плакать. И если дела и дальше пойдут таким путем, в квартире будет сыро, как на улице. А ему этого совсем не хотелось. Он и так был мокрым едва ль не насквозь.    
; Да, я почувствовал - что-то не так. Еще вчера. Но вчера я не смог, то есть, не догадался у тебя спросить. Эти гости, а потом еще и телескоп, ну, в общем, я немного отвлекся... А сегодня, как видишь, несмотря на погоду, я пришел к тебе, чтобы обо всем узнать и помочь тебе, - отрывисто говорил Оливер и переминался с лапы на лапу, беспомощно глядя, как с него течет мутноватая влага и оставляет лужицы на полу.
; Помочь мне? – Дези подняла на Оливера свои большие карие глаза, которые напомнили ему блестящие речные камушки под водой. – Но это невозможно! Мне теперь никто не сможет помочь!
И Дезины рыдания набрали такую силу, что слезы со стуком закапали на пол и сделали новые лужицы.
«Становится совсем сыро!» - подумал Оливер и, пытаясь сохранить твердость духа, продолжил: 
; Конечно, я не смогу тебе помочь, ведь не знаю, что у тебя случилось! Ты обязательно должна мне все рассказать, а там уж я попытаюсь. Там уж мое дело! Я справлюсь, ты зря так думаешь! Имей в виду, пока ты мне не расскажешь, что с тобой, я никуда не уйду!
Оливер не на шутку распалился и готов был сказать еще много убедительных слов, даже про потерянную дорогую калошу… но тут Дези сдернула с головы маленькую черную шапочку… И стало не нужно ничего объяснять. Потому что все стало понятно и без слов.
У Дези была абсолютно лысая голова!
; Как… как это случилось?! – не желая верить своим глазам, спросил Оливер.
; Очень просто, - с горечью проговорила Дези, - шерсть выпала. Шерстинка за шерстинкой, - всего несколько дней, и голова стала похожей на картофелину! 
; Точно! О-ой… я хотел сказать, а ты ходила к доктору?
; О, да! Он надавал мне столько пилюль, что легче от них помереть, чем вылечиться! На голове не выросло ни шерстинки, зато разболелся живот! Ни за что, ни за что не пойду к нему больше!
; И я б не пошел! Я вообще не очень-то к ним хожу… Меня лечит моя бабушка Элиза. Она у меня такая… Ой! Дези… Послушай! – Оливер на миг замолчал, сильно округлил глаза и шлепнул себя по лбу, - а я ведь знаю, что делать! Как тебе помочь! Моя бабушка Элиза рассказывала мне историю, которая тебе очень понравится! Я только что вспомнил! Я был щенком, когда ее слышал. Это история про мою маму! Представляешь, у моей мамы, а она сейчас живет в Большом городе, тоже однажды сделалась лысая голова! Ну, вот как у тебя! И моя бабушка Элиза вылечила ее!
; Вы-ле-чи-ла?! – произнесла Дези с благоговением и восторгом.
; Вылечила! – подтвердил пес. – Без единой пилюли! Я тебе все сейчас расскажу. Но… сначала я все-таки выпил бы чаю. Горячего!
; Ай, Оливер! Прости меня! Я стала такая рассеянная! Ты весь мокрый, замерз весь! А я даже чаю тебе не дала! Какими же эгоистами делает нас несчастье!
И Дези принесла Оливеру самые большие, которые только имелись в доме полотенце и плед, усадила его в кресло и немедленно принялась готовить чай. Исполненная надежды, она летала по кухне, как крошечный самолетик, и даже улыбнулась Оливеру несколько раз. А ему не терпелось рассказать ей про волшебное лекарство, вылечившее маму, но чутье подсказывало, что не надо спешить, правильнее сделать паузу, выждать минуту. Дело в том, что средство от облысения было настолько простым, что Дези, перепробовавшая столько мудреных лекарств, могла в него… не поверить. А если не веришь в средство, вдруг, оно не сработает?
 И они выпили чаю. Оливер трижды опустошил самую большую, что была у Дези чашку, пока не согрелся. И тут случилось неожиданное. Удобное кресло, мягкий плед и горячий чай разморили пса до того, что он незаметно для самого себя… уснул. Дези вовремя успела подхватить чашку, которая выпала из его лап. Ей оставалось лишь беспомощно наблюдать за тем, как тяжело опустились его веки, закрывая глаза, а щеки затрепетали от храпа. Но долгая и непонятная болезнь сделала собачку терпеливой. Не отрывая от Оливера глаз, она стала покорно ждать, когда он проснется и откроет тайну, которая позволит ей вернуть красоту и радость жизни.