Картина первая

До чего же пьянят чарующие ароматы цветущей сирени в начале-середине июня! Как не хочется подниматься утром с постели, когда квартира наполнена сладким запахом сирени, а за окном с рассвета уже поют птицы! Как хочется понежиться в ласковых объятиях любимого человека, накрыться одеялом под самую голову, и продолжить сон! До чего жажда земного счастья может свести с ума даже не приспособленного к романтике человека, в жизни которого практически ничто не может удивить, а целью существования выступает всеохватывающий прагматизм и вполне доступный примитивизм. Однако…
Роза с младшим своим сыном живут на восьмом этаже шестнадцатиэтажного дома, расположенного в районе близком к центру мегаполиса. Окна их квартиры выходят на магистраль, которой в ночное время, кажется, нет конца: фонари, освещающие, новую дорогу тянутся как будто из ниоткуда, и уходят в глубь ночи, в никуда, исчезая из вида. Наблюдая эту картину почти каждую ночь, невольно сталкиваешься, а после останавливаешься на мысли, что жизни нет конца, что всё самое лучшее впереди где-то там, за горизонтом, которого не видно.
Скромно обставленная двухкомнатная квартира одинокой женщины и её сына свидетельствует о крайне небольшом доходе семьи. Однако весьма странный уют, представляющий собой разбросанные по углам вещи и не заправленные диван и кровать, и остатки семейного очага, прежде состоящего из пары полок книг и обычного трюмо, остро ощущаются при одном только посещении этого уголка вселенной.
Роза не является пьяницей, но от рюмки водки никогда не откажется. Тяжёлая молодость и зрелость, работа в хосписе отпечатались не только на лице, но и на всём её образе жизни. Воспитывая в одиночку троих детей, и поставив их на ноги, она теперь редко себе отказывает в «неожиданно» выдавшемся вечере на кухне с самой собой наедине с бутылочкой водки, селёдочкой с лимоном и включённом радио с мелодиями из далёкого прошлого, но полного впечатляющих и приятных событий.
Сегодня именно такой вечер. Молодёжь радуется тёплой, отчасти жаркой, летней погоде, а потому не упускает возможности погулять на славу. Эльдар — её 19-летний сын, ушёл гулять в самом зачатке вечера, а значит, он вернётся нескоро, ближе к ночи, возможно, с новой подружкой или другом тогда, когда мать уже будет спать, чтобы не видеть пьяных глаз сына, и не слышать пьяных возгласов нежданных гостей.
Одиннадцать вечера. Квартира пустая, лишь на кухне горит одинокий светильник на стене. Роза в домашней одежде: в старых брюках и серой кофте, которая когда-то была светло-коричневого цвета сидит за столом на кухне, смотрит в окно на тёмное небо, и под “Padam Padam” Edith Piaf, покачиваясь в такт с песней, наливает в сколотую по краям рюмку водку. Пьёт. Внезапно входная дверь открывается. В коридоре пока темно.

Эльдар (с шумом и смехом входит домой). Аркадий, тише. Мама не должна проснуться.
Аркадий. Да ты хоть свет включи!
Эльдар. Тише, маму разбудишь. (Ищет выключатель. Находит, включает свет в прихожей.) Да будет свет!

Юноши вошли в квартиру. Тихонько щёлкнул замок входной металлической двери.

Аркадий. Держи пакет, не разбей ничего.
Эльдар. Поставь его на пол.

Аркадий ставит полиэтиленовый пакет, набитый разными продуктами, на пол. Юноши разуваются. На кухне тем временем музыка затихает. Но юноши этого не замечают, впрочем, как и не заметили изначально включённый свет и работающее радио.

Нет, я не должен был столько пить. (Смеётся.)
Аркадий (поддерживает Эльдара за плечи). Не упади.
Эльдар. Классно мы с тобой оттянулись, правда?
Аркадий. Да, классно. Только вот, действительно, столько пить не надо было.
Эльдар. Ты разулся?
Аркадий. Да, тебя жду.
Эльдар. Проходи на кухню. Только тихо, маму не разбуди.
Аркадий. Давай, я лучше тебе помогу разуться. (Развязывает шнурки на кроссовках Эльдара, затем стягивает их с ног товарища.)
Эльдар. Спасибо. Пошли на кухню. Только мама не должна проснуться.
Аркадий. А что, если проснётся? Давай, её к столу пригласим?
Эльдар. Если она проснётся, то увидишь что будет — начнёт опять докапываться: где были, что пили, ну, и так далее.

Проходят на кухню. Увидели курящую Розу. Оба остолбенели.

Роза (Эльдару). Напился, скотина! И ещё друга притащил. (Осматривает Аркадия.) Кто он? Где ты его подцепил? На какой свалке?
Эльдар. Мама! (Делает шаг вперёд.)
Роза. Напились оба — так вошли бы тихо, и завалились спать. А то нет: «маму не разбуди». А я и не спала. (Наклонилась в их сторону, смотрит пристально, изучая.) «Что будет, если проснётся?» Вам интересно, что будет?

Парни стоят молча.

Я спрашиваю: вам интересно, что будет? А ничего не будет! (Стукнула кулаком по столу.) Просто вышвывну вас за дверь, и будете спать в подъезде. (Отворачивается.)
Эльдар. Мама, успокойся! (Делает ещё шаг врепёд.)
Роза. Ты меня ещё успокаивать будешь, щенок?!
Эльдар (грозно). Мама! (Аркадию, мягко.) Проходи, садись вот сюда. (Указывает на табуретку.) Аркадий, ну, пожалуйста.

Аркадий проходит на кухню, садится на табуретку, и, дружелюбно улыбнувшись Розе, достаёт из пакета продукты и выпивку.

Роза. Герой не моего романа ещё мне смеет улыбаться! Ха! Видала я таких немало за свои пятьдесят лет. (Тушит сигарету.) Улыбку нацепил на крысиную рожу — и думает, что перед ним тут все пресмыкаться будут. Знаю, вас, таких. Но меня-то не оболванишь.

Эльдар. Мама!
Роза. Да что ты заладил, как попугай: мама, мама? Вот за что мне такое наказание быть твоей матерью, выродок?!
Эльдар. Предохраняться надо было.
Роза. Замолчи! Я тебя породила, я тебя и прикончу, если надо будет! (Хватается за нож.)
Эльдар. Мама! Сколько ты выпила?
Роза (бросает нож на стол). Сколько? Столько, сколько ты за всю свою несчастную жизнь не выпьешь. Ха! (Покачивается на стуле.) Сделай погромче! Эльдар, сделай погромче!

По радио начинает звучать песня “Strangers in the night” в исполнении Фрэнка Синатры. Эльдар прибавляет звук, и Роза, закрыв глаза, покачивается на стуле, представляя, что она кружится с красивым молодым человеком где-то на танцплощадке. Он её обнимает, и она летит сквозь летнюю ночь прямо в осенний сад, где они должны будут расстаться. Но это же в будущем, правда? А пока она молодая девушка, увлечённая парнем, руки которого крепко обнимают её открытые плечи, и они вместе мечтают, что пробудут вдвоём очень долго, если не всю жизнь, и ничто им не помешает быть счастливыми.

Роза (подпевает). Strangers in the night, two lonely people. We were strangers in the night, up to the moment…

Эльдар садится на стул рядом с Аркадием, между ним и матерью.

Эльдар (тихо, почти шёпотом). Аркадий, разливай пока. И маме тоже.

Аркадий разливает водку по двум рюмкам, а себе наливает коньяк. Эльдар, воспользовавшись минутным спокойствием и отвлечённостью матери от них, раскладывает мясо и сыр по тарелкам. Песня заканчивается, и Роза возвращается в реальность.

Роза. Вот это была песня! А какой голос. Не то, что вы слушаете — тряску титек и прочих аксессуаров привлекательности.
Эльдар. Мама, тебе налито.
Роза. Я вижу. Но я не в ресторане, и не больная, а значит ухаживать за мной не надо. Сама ещё в состоянии налить и выпить. (Выпивает.)
Эльдар (Аркадию). Мама скоро успокоится. (Приподнимает свою рюмку.) Давай, за нас с тобой. (Тяжело вздыхает.)

Парни выпивают, закусывают.

Мама всегда не рада моим новым знакомым.
Аркадий. Всё нормально, не оправдывайся. Мне важен ты, а не твоя мама.
Роза. Ха! Он ещё смеет говорить «всё нормально». Может быть у вас, молодой человек всё нормально, а вот у нас с Эльдарчиком далеко не всё нормально. Посмотри на раковину, которую Эльдар не может никак починить, потому что всякие гости, вроде тебя, приходят и спаивают моего сына.
Эльдар. Мама, это я пригласил Аркадия, он вовсе не навязывался.
Роза. Надо же, мой сын ещё защищать его будет. Присмотрись Эльдар кого ты привёл: это же тунеядец в третьем поколении.
Аркадий. Ну, да, при том, что я в третьем поколении с высшим образованием, и при том, что мои родители — школьные учителя.
Роза. Кем же вы работаете, молодой человек?
Аркадий. Менеджером по туризму.
Роза. Белый воротничок! Ты ещё, наверное, маникюр себе делаешь?
Аркадий. Да, за руками необходимо ухаживать.
Роза. А теперь посмотри на руки моего сына. Видал? Все разбитые и в шрамах. Отчего, думаешь? А ты поработай руками, тогда поймёшь, как деньги зарабатываются. Вот он — работает, а ты — пользуешься трудами других людей, тунеядец.
Аркадий. Я тоже работаю. У меня такой же рабочий день, как и у вашего сына. Я так же, как и он тружусь и зарабатываю деньги, чтобы обеспечивать и себя, и своих престарелых родителей. Поэтому, не следует говорить, что я тунеядец.
Роза. Какой у тебя рабочий день! Приходишь в десять, и сразу же ставишь чайник, и пьёшь кофе. Потом обед. А в пять часов вечера уже пора собираться домой. Так? А ты попробуй поработать с восьми и до восьми без обеда, по уши в грязи! Тогда поймёшь, как на самом деле зарабатываются деньги, и как тратить чужие деньги, например, моего сына.
Аркадий. Но я не тратил деньги вашего сына. И, между прочим, всё, что на столе — куплено на мои деньги.
Роза. Как?! (Эльдару.) А где все твои деньги?
Эльдар (отмахивается). Какая разница?
Роза. Я б тебе сказала: какая разница! (Хватает нож, чуть приподнимается.) Где твои деньги?
Эльдар. Мама! Я потом тебе всё объясню.
Роза. Выродок!

Аркадий разливает по рюмкам водку и коньяк.

Эльдар (матери). Лучше выпей, и положи нож на место.
Роза. Убью! И его убью. (Указывает ножом на Аркадия.) Обоих сегодня порежу.
Эльдар. Мама!
Аркадий (вмешивается). Давайте не будем ругаться, а культурно посидим.
Роза (с силой кидает нож на стол). Культурно?! Да что ты знаешь о культуре? Напиться на троллейбусной остановке, и свалиться под скамейку? Это ты о такой культуре говоришь?
Аркадий. Вообще-то, нет.
Роза. А в нашей стране процветает только эта культура. Другой культуры мы не знаем. (Выпивает полную рюмку водки.)
Эльдар (Аркадию с сожалением). Я сегодня точно напьюсь.
Аркадий. Я тоже.

Парни приподняли свои рюмки, чокнулись и выпили. Все трое закурили.

Роза (Аркадию). Да вы ещё и курите, менеджер по чужим кошелькам!
Аркадий. Да, приходится. Иногда компании, в которых случается отдыхать, не позволяют расслабиться и приятно провести вечер.
Роза. Это ты на что намекаешь? Ты чем не доволен, гость? Ничего случайно не перепутал?
Аркадий. Нет, к счастью, нет.
Роза. Ах, ты мерзавец! Пришёл в гости, а ведёшь себя как?
Аркадий. Так, как заслуживает этого хозяйка, встречающая гостей с неуважением к ним.
Роза. Да что ты такое говоришь, каналья!
Аркадий. Истину.
Эльдар. Аркадий, ну, пожалуйста.
Аркадий. Для тебя — конечно. (Улыбнулся.)
Эльдар (разливает водку и коньяк). Мама, ну почему ты никогда не рада моим друзьям, моим гостям, моему кругу общения?
Роза. Потому, что ты приводишь домой только моральных уродов, тунеядцев и алкашей.
Эльдар. Во-первых, я никогда не привожу домой алкашей и тунеядцев. И во-вторых, Аркадий совсем не такой.
Роза. А какой? Дом — святое место, куда нельзя приводить кого попало.
Эльдар. Но Аркадий не «кто попало».
Роза. Да ты только посмотри, как он коньяк хлещет! И после этого говоришь, что ты не приводишь алкашей. (Залпом опрокидывает рюмку водки.) Запомни, Эльдар, человек, употребляющий алкоголь может легко деградировать, независимо ни от чего: ни от работы, ни от увлечений, ни от хобби. (Тушит сигарету.) Пьющий человек — конченный человек.
Эльдар. А как же быть с тобой, и твоим увлечением водкой?
Роза. А я уже стара. Я пожила своё, а у тебя всё впереди, сынок. (Пытается прижаться к плечу Эльдара.)
Эльдар (отодвигаясь от матери в сторону Аркадия). Мама, я же курю. Я могу тебе кофту прожечь.
Роза (таящая от мнимой заботы сына). Да она старая. Посмотри, какая она старая. Почему ты мне не купишь новую кофту?

Эльдар молчит, пытается поймать взгляд Аркадия.

Слышишь? Почему ты мне не купишь новую кофту? Мне, своей матери!

Эльдар молчит. Тушит сигарету.

Всё понятно. Потому, что тратишь деньги на всяких алкашей, которые тебя спаивают.
Эльдар (резко поворачивается к Розе). Мама! Меня никто не спаивает. И хватит считать мои деньги.
Роза. Хватит? Почему я не могу считать твои деньги?! Я твоя мать! Я тебя одна кормила долгие девятнадцать лет, без алиментов! И после этого, ты мне говоришь, что я не должна считать твои деньги? Бесстыжий! Бессовестный. Неблагодарная тварь. Фу! (Отворачивается.)
Эльдар (Аркадию, шёпотом). Надоело. Как мне всё это надоело.
Аркадий (берёт рукой ладонь Эльдара, подмигивает ему). Всё нормально. Давай лучше выпьем. (Отпускает ладонь. Тушит свою сигарету.)

Приподняли рюмки. Слегка чокнулись. Выпили. Эльдар приступил к разливу коньяка и водки по рюмкам. Роза, склонившись лицом к столу, внимательно смотрит за руками сына, и мимикой оценивает его действия.

Роза (сморщив лоб). Ну, сынок?.. Угу, всё правильно… Ровно разливай…
Эльдар (разлил, нахмурился). Ровно?
Роза (улыбается). Да, Эльдарчик. Какой ты у меня умница. (Тянется к сыну.) Дай, я тебя поцелую.
Эльдар (отстраняется в сторону Аркадия). Мама!..
Роза (отшатнулась, решительно). Брезгуешь?
Эльдар. Нет, мама. Но не при людях же? У нас гость, а ты ко мне целоваться лезешь? Разве так делается?
Роза. Гость? Где? Ты этого недоделанного интеллигента, который не пьёт водку ещё гостем называешь? Даже Менделеев пил водку, а этому — коньяк подавай. Причём, какой? Армянский. Самый дорогой.
Эльдар. У каждого есть право выбора. И пусть Аркадий пьёт то, что ему больше по вкусу.
Роза (Аркадию). А почему, это, ты водку не пьёшь? Аристократ?
Аркадий. Я пил водку. Даже, признаюсь, начинал пить алкоголь с водки. Но несколько лет назад отравился ею, и после этого — даже на вид не переношу.
Роза. Ха! Значит, получается, ты и сына моего, и меня не переносишь!
Аркадий. Кто вам это сказал? (Сухо.) Я не переношу водку, а не вас и Эльдара.
Роза. Радует.

Все трое залпом осушили свои рюмки. Роза аккуратно берёт двумя пальчиками кусочек мяса, и так же аккуратно кладёт его себе в рот. Но отсутствие задних зубов ей не позволяет прожевать его как полагается, и она изо всех сил старается прожевать кусок ароматной свинины сточенными передними зубами, покрытыми толстым слоем налёта и зубного камня.

А мясо-то вкусное. (Причмокивает.) Кто выбирал?
Аркадий. Я.
Роза. А подсказывал, я уверена, Эльдар?
Эльдар. Нет, я выбирал в это время водку.
Роза (сморщив нос, отодвигает от себя тарелку с мясом). Всё, я наелась.
Эльдар (наливает водку себе и коньяк — Аркадию). Мы тут ещё салат «Оливье» купили. Мама, будешь?
Роза. Не! Я водку буду. Эльдар, почему ты мне водки не налил?
Эльдар. Мне кажется, что тебе уже хватит.
Роза. Когда кажется — креститься надо! (Отбирает у сына бутылку.) Ему кажется! Надо же! Куда я попала! (Наливает водку себе в рюмку.) Даже капли водки жалеет. И после этого, он смеет называть себя сыном! Фу! (Отворачивается.)
Эльдар. Мама! Ты когда-нибудь перестанешь меня пилить? Что тебе ещё надо? Я работаю, приношу деньги в дом. Чего тебе ещё не хватает?
Роза. Я воспитывала тебя и твоих сестёр одна, без алиментов, потому что твой отец — подлая тварь — бросил нас тогда, когда в стране был настоящий бардак, когда цены росли быстрее, чем грибы после дождя. И я одна вас тянула. (Выпивает, занюхивает рукавом кофты.) Я одна, и никто мне не помогал.
Эльдар. Я знаю, мама. Я помню.
Роза (кричит). Да что ты помнишь?! Ты ещё тогда без трусов по квартире бегал и на горшок ходил!
Эльдар (почти в слезах, берёт ладонь Розы). Мама, я всё помню, я всё знаю, поэтому, я сейчас здесь, с тобой, а не где-то на тусовках.
Роза (вырывает свою ладонь из рук сына). Ты здесь! Надо же! Что мне теперь делать: молиться на тебя? А? Почему ты молчишь?
Эльдар (Аркадию, с сожалением). Давай выпьем?
Аркадий (подмигнул). Давай.

Юноши приподняли рюмки, слегка чокнулись, выпили.

Эльдар. Пора идти спать.
Роза. Вот и валите оба. (Закуривает.) Только для начала сделай погромче радио.

Эльдар регулирует звук на радио.

О! Оставь! Вот это песня! Вот это голос! Талант, ничего не скажешь.

По радио начинает звучать песня «Нежность» в исполнении Майи Кристалинской. Роза закрывает глаза.

Эльдар (Аркадию, шёпотом). Пойдём?
Аркадий (кивает). Конечно.
Роза (подпевает). … Только пусто на земле одной без тебя. А ты, ты летишь, и тебе дарят звёзды свою нежность…

Неслышно парни уходят с кухни, оставляя Розу за столом с рюмкой водки и воспоминаниями по прекрасному, но ушедшему в небытие прошлому. Роза в который раз возвращается на танцплощадку, где она в красивом, вечернем платье кружится с любимым человеком, и мечтает, что остаток дней она проведёт только с ним. Однако…