Белая, белая...

- Ой, как много намело!
Клавдия Леонтьевна через приоткрытую занавеску смотрела, как белые хлопья снега ложатся на землю.
На улице уже неделю царил снег: все дороги и тротуары были спрятаны под белым холодным одеялом.
- Нет, сегодня в магазин я не пойду, - подумала она. - Тяжело по снегу-то такому.
Занавеска задвинулась на место, но потом вновь отодвинулась.
- Лохматый! - Воскликнула старушка. - Ему, пойди, холодно. Пойду, пущу в подъезд — пусть погреется.
Белый лохматый пес тем временем уселся напротив окна с приоткрытой занавеской и пристально на него посмотрел. Занавеска закрылась. Через пять минут пес неожиданно вскочил и трусцой подбежал к подъездной двери. Как раз вовремя… Дверь противно заскрипела.
- Лохматый! Лохматый! А, вот ты где! Давай, забегай, погреешься.
Пес чинно вошел в дверной проем, коснувшись лохматым боком ног Клавдии Леонтьевны, а затем уселся на половик, специально для него предназначенный.
Лохматый появился во дворе из ниоткуда. Ему почему-то понравился подъезд, где на первом этаже жила Клавдия Леонтьевна, и пес там поселился. Жильцы не возражали. Старушка где-то нашла старый половик и постелила его у входа. Лохматый не возражал. Люди регулярно подкармливали его, а пес, словно в благодарность, никогда не отказывался от еды, к тому же он в подъезде никогда не гадил и не впускал подозрительных личностей, которые иногда крутились у дома.

Вьюга пела свою ледяную песню, посвистывая сквозь щели в оконной раме. Клавдия Леонтьевна почему-то боялась этого свиста. В нем было что-то жуткое из детства, леденящее душу.
- Надо наклеить бумагу на окна, - сказала она в темноту, нарушив ночную тишину.
На табло электронных часов мерцала зеленая надпись: «02:00». Постепенно старушка погрузилась в сон.
Ей снилось детство. Вот она с подружкой Машкой катится с горки на деревянных санках, которые смастерил её отец. Крики, визг, хохот. Девчонки валятся в снег.
- Смотри, как я могу! - закричала раскрасневшаяся на морозе Машка, рисуя руками и ногами бабочку на снегу.
- А я могу есть снег! - гордо заявила Клавка.
Ей не хотелось отставать от своей подруги. Девочка зачерпнула пригоршней снега и засунула себе в рот. Зубы тотчас сковало холодом, язык оледенел. Клавка попыталась двинуть челюстью, но не смогла. Она выплюнула снег в ладошку и громко закашляла.
- Клавка, дура, кто ж снег ест — он холодный.
- Кто, кто? А кто мороженое ест? Оно тоже холодное, - огрызнулась девочка.
- То мороженное, а то — снег, - Машка звонко засмеялась.
Неожиданно задул сильный ветер и пошел снег, подружка сразу исчезла в белой мгле. Клава посмотрела на ладонь, в которую выплюнула снег. Она была вся в густой темно-синей жидкости, которая стекала на снег, превращаясь в кровь. Клавка закричала от испуга...
… И проснулась. Отдышавшись немного, Клавдия Леонтьевна включила настольный светильник. Комнату озарили причудливые тени.
- Насмотришься тут сериалов, потом ерунда снится всякая, - проворчала она.
В самом деле, она в очередной раз пыталась найти причину всем этим кошмарам, которые начинали мучить её с приходом зимы. Это продолжалось еще с детства. Кошмары из детства снились, когда за окном неистовствовала вьюга или метель. Поэтому Клавдия Леонтьевна не любила зиму. Она всю жизнь мечтала уехать на юг, да как-то не получилось: замужество, дети. Потом муж умер, дети разъехались, да она сама уже стара стала…
Сквозь щели всё так же посвистывал ветер, словно призывая окунуться в очередной кошмар.

День выдался на редкость солнечным. Старушка еле-еле смогла открыть дверь в подъезд, на которую за ночь намело снега. Следом за ней в дверной проем протиснулся Лохматый. Он пристроился сбоку, и пара, утопая в снегу, направилась в гастроном за продуктами. Клавдия Леонтьевна иногда останавливалась, чтобы отдышаться, и ласково гладила мохнатую голову пса. Тот в ответ высовывал свой алый язык и улыбался во весь свой оскал. Возле магазина Лохматый уселся на снег, а старушка зашла внутрь. Её не было около получаса. Выйдя, женщина удивилась вслух:
- И получаса не прошло, а как погода переменилась.
И действительно, небо заволокло тучами, и пошел сильный снег.
Пес быстро подбежал к Клавдии Леонтьевне.
- Сейчас милый, сейчас пойдем.
Старушка и Лохматый двинулись в обратный путь сквозь белую пелену. Вскоре поднялся ветер, и стало трудно идти. Женщина часто останавливалась отдышаться, чувствуя, как ледяное дыхание зимы пытается пробраться сквозь одежду. Пес её терпеливо ждал. Сугробы росли с каждой минутой, всё более затрудняя путь. Из снежной занавеси вынырнул её дом. В это время ветер превратился во вьюгу. Снег буквально закрутился вокруг Клавдии Леонтьевны. Ничего вокруг не стало видно. Свист ветра прорезал басовитый лай Лохматого. Старушка, спотыкаясь, двинулась на его голос и через несколько минут оказалась у подъездной двери. Дверь была на треть засыпана снегом.
Клавдия Леонтьевна дернула дверь на себя, но снег не давал ей открыться. Неожиданно пес подошел к двери и стал энергично откапывать дверь. Старушка поставила сумку и стала пытаться помочь Лохматому. Пользы от неё было, однако, не особенно много. Дверь с той стороны кто-то сильно толкнул. Пес отпрыгнул и стал подле женщины. Снежная преграда поддалась, и в дверном проеме показался Фёдор – сосед по лестничной клетке.
- Клавдия Леонтьевна, заходите скорее. Лохматый, забегай.
Старушка и пес быстро зашли в подъезд.
- Хорошо, что я лай Лохматого услышал. Я видел, что вы с ним недавно в магазин уходили, так подумал, не случилось ли что.
- Спасибо тебе, Федя, - ответила Клавдия Леонтьевна. – И тебе, Лохматый, спасибо. Если бы не он, дверь с нутрии открыть было бы очень трудно.
Пес в ответ лишь улыбнулся.
- Лохматый, пойдем ко мне, а то мне одной скучно. – Женщина его поманила рукой.
Пес не возражал. Иногда он ночевал у старушки, и в этом для него не было ничего удивительного.

В квартире всё также пахло нафталином. Клавдия Леонтьевна покормила пса супом, который тот охотно съел. Затем она помыла Лохматому ноги, и они оба направились в спальню. За окном выла вьюга. Снег облепил окно, и в комнате стало темно. Женщина так устала от борьбы со снежной стихией, что ей очень захотелось спать. Она разделась и легла в кровать. Пес улегся рядом на коврике. Вскоре старушка погрузилась в сон.
… - А я могу есть снег! - гордо заявила Клавка.
Ей не хотелось отставать от своей подруги. Девочка зачерпнула пригоршней снега и засунула себе в рот. Зубы тотчас сковало холодом, язык оледенел. Клавка попыталась двинуть челюстью, но не смогла. Она выплюнула снег в ладошку и громко закашляла.
- Клавка, дура, кто ж снег ест — он холодный.
- Кто, кто? А кто мороженое ест? Оно тоже холодное, - огрызнулась девочка.
- То мороженное, а то — снег, - Машка звонко засмеялась.
Неожиданно задул сильный ветер и пошел снег, подружка сразу исчезла в белой мгле. Клава посмотрела на ладонь, в которую выплюнула снег. Она была вся в густой темно-синей жидкости, которая стекала на снег, превращаясь в кровь. Клавка закричала от испуга... Вдруг снежная пелена раздвинулась, и из неё появилась мертвенно бледная высокая женщина, одетая в белые одежды.
- Зачем ты ссъела моих деток. Ты убила иих. Ты – убииица!
Клавку словно парализовало. Между тем незнакомка подошла почти вплотную к девочке. Она зачерпнула ладонью снег и протянула его ей.
- Поссмотри, какие красивые у меня детки.
Клавка взглянула на ладонь и увидела на ней очень маленькие фигурки младенцев, которые ползали друг по другу и беззвучно открывали рты. Вдруг все младенцы превратились в снежинки и слетели с руки. Женщина схватила девочку за плечо.
- Ты убила моих дееток, а за это я убъю тебяя. Я так долго этого ждала!
Клавка хотела закричать, но поняла, что силы покинули её. Ледяной холод сковал все члены. Девочка упала на снег. Последнее, что она услышала, это было убаюкивающее пение незнакомки:
- Белая, белая…

Лохматый проснулся от грохота разбивающегося стекла. Ветер необычной силы и налипший снег обрушили старую, державшуюся на нескольких гвоздях раму. Вслед за этим в комнату влетел ледяной ветер. Пес взглянул на старушку. Она почему-то никак не среагировала за произошедшее. Лохматый прыгнул на кровать и ткнулся мордой ей в лицо. Клавдия Леонтьевна не просыпалась. Пес легонько укусил её за ухо, но это не принесло никакого результата. Между тем снежное покрывало тонким слоем накрыло комнату. Вьюга как будто тоже успокоилась, видимо пребывая в уверенности в своей победе. Тогда Лохматый залаял. Ветер окончательно стих, словно прислушиваясь к лаю. Неожиданно пес рванул с места и через секунду выпрыгнул в окно.

- Опять Лохматый лает? – спросил сам себя Федор, уменьшив громкость телевизора.
Лай вновь повторился. Мужчина подошел к окну. На улице стоял Лохматый. Увидев Федора, он вновь залаял, а потом сделал небольшой прыжок в сторону. От предчувствия недоброго, у мужчины что-то сжалось в груди. Быстро надев куртку, он в тапках побежал на улицу. Но путь ему преградила подъездная дверь, которая не хотела открываться. Плюнув со злости, он поднялся обратно. Перед дверью соседки он неожиданно остановился и нажал на звонок. На продолжительную трель никто не откликнулся. Тогда мужчина забежал к себе в квартиру, открыл окно и выпрыгнул на улицу, плюхнувшись в большой сугроб. Быстро поднявшись, он увидел пса, сидящего напротив окна соседки. подойдя к Лохматому, он увидел, что вместо оконной рамы зияет прямоугольный проем.
- Твою мать! – выругался он.
Между тем, пес одним прыжком забрался на окно и исчез в квартире. Через полминуты он появился в проеме. В его зубах была небольшая лестница. Федор, приноравливавшийся влезть в окно, обрадовался.
- Лохматый, я ловлю.
Лестница упала в снег. Через пару минут мужчина оказался внутри квартиры соседки. Клавдия Леонтьевна лежала на кровати, припорошенная снегом. Федор подскочил к кровати. Он подставил ладонь ко рту старушки. Очень слабое тепло дыхания коснулось кожи. Не долго думая, мужчина взвалил полумертвую женщину на плечо и пошел в коридор. Позади засвистел ветер. Открыв защелку, Федор оказался на лестничной площадке. Через минуту он был у себя дома. Положив женщину на свою кровать в спальне, мужчина зашел в зал, где находился телефон. То, что он увидел, ошарашило его. Через открытое влетал снег, засыпая все вокруг. Федор подошел к окну и, не смотря на сильно сопротивление ветра, закрыл его. В комнату вернулась тишина, прерываемая тихим бормотанием телевизора. Вьюга бессильно билась о стеклопакет.

- Белая, белая…
Смертельную колыбельную незнакомки прервал знакомый лай. Он становился все ближе, а песня – всё дальше. Потом послышался голос:
- Клавдия Леонтьевна, Клавдия Леонтьевна, очнитесь!
Женщина в белом истошно закричала. В бессилии тряся костлявыми кулаками, она стала быстро отдаляться, пока не исчезла в белой мгле.
Старушка открыла глаза. Над ней склонились пес и сосед…

- Постоянно напевает: «Белая, белая», - побормотав про себя, доктор Головин вписал в карту очередной симптом. – Говорит о какой-то белой женщине, которая хотела её заморозить до смерти. Боится снега. А, да, не хочет расставаться со своим псом.
Доктор задумчиво потер затылок.
- Ну, раз снега боится, пропишу ей юг. Дом престарелых на Ставрополье. Она не буйная – зачем человека зря будоражить…
Головин отхлебнул чай и посмотрел в окно. В свете фонарей вечерний заснеженный город смотрелся красиво.
- Надо же было придумать: белая, белая… мать-зима…