Белый снег

Во сколько лет он начал различать снег по цветам? Чёрный, белый, синий, зелёный... Сколько его ни пытались понять - всё бестолку. Он мог без проблем назвать цвет снега, который ещё даже не выпал. Он так... медленно затягивался сигаретой - обычно это был красный Winston или обычный Parlament - закрывал глаза, выпускал дым и протяжно, почти нараспев, шептал:

- Это будет красный снег.

И действительно - через несколько секунд выпадал снег, на первый, ОБЫЧНЫЙ, взгляд белый, а затем, на ВНУТРЕННИЙ взгляд, каждый понимал, что снег окрашен в ярко-красный, кроваво-красный цвет, если можно так выразиться. Его-то и звали странно - Даниэль. Не Денис, не Даниил, а именно Даниэль. Было что-то ангельское как в его имени, так и во внешности: ИДЕАЛЬНО чёрные и всегда подстриженные волосы, ИДЕАЛЬНО добрый взгляд, ИДЕАЛЬНО белозубая улыбка (даже несмотря на сигареты), ИДЕАЛЬНО опрятный внешний вид. Манера говорить, тембр, темп, голос - такие же ИДЕАЛЬНЫЕ. Он, в принципе, был полностью ИДЕАЛЕН во всём. И всё же не во всём - каждый раз, когда мы встречались, я находил в его облике какое-нибудь несоответствие. То пуговицы на рубашке не хватает, то грязинка какая-нибудь прилипла к обуви... И умён он был не по годам - ему-то было всего 23, однако Даниэль мог на равных разговаривать и с десятилетним ребёнком, и с девяностолетней старушкой. То в нём просыпалась какая-то детская непосредственность, то глубокая мудрость, которая всегда поражала меня до глубины души. Но я его почти полностью успел забыть - кроме его ПОЧТИ ИДЕАЛЬНОСТИ и умения называть цвет снега. А сейчас... как-то всё само собой вспомнилось, даже вызывать не пришлось.

Мы с ним знакомы ещё со школы. Как-то раз, в середине ноября, к нам на урок математики пришла классная руководительница, Елена Степановна. Рядом с ней стоял какой-то мальчик в огромных наушниках. Музыка... Я тогда ещё не знал, что у него играла Ария, "Свобода". И знаете... какая-то символичность в этом просматривается - он был свободен от всего.

- Здравствуйте, дети! У нас сегодня появился новый член нашей семьи. Его зовут Даниэль Красильников. Он приехал из Самары. - Она улыбнулась и несильно подтолкнула его к нам. Даниэль стоял, вглядываясь в лица каким-то взрослым, не нашим взглядом. В конце концов, он остановил свои поиски на моей парте (я сидел в конце третьего ряда, сидел один). - Примите его должным образом - тепло и уютно. - Она сделала особенный акцент на словах "должным образом" и едва заметно подмигнула классу. Красильников ещё недолго постоял, а затем резко направился в мою сторону и сел рядом. Музыка уже была выключена.
- Привет.
- Угу.
- Как дела? Как школа?
- Обычная. Ничего особенного. - Мой первый вопрос новичок проигнорировал.
- Сколько тебе лет?
- Одиннадцать. - Он отвечал на мои вопросы так, словно находился под следствием и на допросе. Я ещё тогда, помню, подумал: "Ничего, разговорится ещё..."

В учебных делах оно особенно не усердствовал. Вёл себя так, словно "везде был, послать некуда". Учителям хоть и отвечал довольно учтиво, но не выражал абсолютно никакого интереса ни к учёбе, ни к чему-либо ещё. Многие могут меня не понять, сказать, что он был таким же, как и все - к примеру, ни один ребёнок в школе (исключая отличников) не отвечает с интересом на вопросы. Самое смешное - у него не было даже желания "отвязать" от себя учителя. Как робот. Если же говорить о внеурочном времени, то... Первое время он был довольно замкнут в себе. Приходит на учёбу, бурчит еле слышное: "Привет", - и умолкает до конца дня. В конце он говорит: "Пока", - и уходит. При всём при этом он здоровался и прощался только со мной - и больше ни с кем. Где-то через месяц он молча показал мне пачку сигарет, спрятанную в глубинах портфеля. Ответом на мой вопросительный взгляд послужила его записка: "Давай после школы попробуем?" Я в то время, естественно, не курил, не пробовал и был активным противником этого дела (даже родители из-за меня бросили). А в тот день... Я не знаю, что на меня нашло. Я просто бегло кивнул и побледнел. Но Дани ничего не заметил, по крайней мере, сделал вид.

Когда уроки закончились, мы, не говоря друг другу ни слова, отправились в один из дворов неподалёку от школы и примостились у подъезда. Шёл снег, было холодно, однако меня почему-то колотил жар. Дани молча достал пачку (LM синие), оказавшуюся открытой, и протянул сигарету. Затем извлёк зажигалку и подкурил себе, после чего мне. Я не знал, что нужно делать, а потому впустил дым сразу в лёгкие, не задерживая его во рту. Моментально закашлялся. А Дани... Он задержал сигарету у лица, усмехнулся и с эдакой полуулыбкой глубоко затянулся.

- Когда куришь один, то возникает ощущение, что ты попросту губишь себя и своё здоровье. Когда же ты куришь с кем-то, то это просто подталкивает на разговор, - неожиданно изрёк он, выдыхая с каждым словом немного дыма, пока не выпустил весь. Я остолбенело смотрел на него, откровенно не понимая смысла сказанного. В этот раз он рассмеялся. - Ладно, забудь. Это так... к слову.
- Что?.. - только я и вякнул, вызвав очередной приступ смеха.
- Проехали, Сань... Кури, - и затянулся сам. Я, не полностью понимая своих действий, сделал это же во второй раз. Получилось так, как надо - даже приятно стало. И никакого кашля.
- И давно ты? - спрашиваю, понимая всю глупость ситуации, в которой я оказался: ребёнок задаёт ребёнку взрослый вопрос только для того, чтобы казаться ему ещё более взрослым.
- С первого серого снега. Этот снег серый. - Он показал на хлопья, падавшие на вроде бы белые снежные холмы.
- Почему это он серый?
- А ты приглядись - и поймёшь меня.

"Чего он меня дурачит? Я что, настолько идиот?" - пронеслось у меня в голове, но я присмотрелся, как он и просил. Снег, на первый взгляд белого цвета, вдруг потемнел и посерел. Удивлённо распахнув глаза, я затянулся в третий раз - уже чисто на автомате, как говорится. Дани продолжал молчать, я продолжал не нарушать тишину. Однако моё терпение было неимоверно короче его.

- Почему ты всё это время молчал?
- Ты мне не понравился с первого же дня. И я решил испортить тебе жизнь, - честно признался Дани. Я аж опешил.
- А смысл?
- Тебе бы все стали завидовать, если бы подумали, что я разговариваю и общаюсь только с тобой. А потом тебя бы стали травить, неприятно травить. И ты сменил бы школу. Мне бы тогда жилось намного спокойнее. Но ты оказался более крепким, чем я подумал сначала.
- Ты говоришь как-то...
- По-взрослому?
- Да.
- Ха, это прикрытие. - Он снова умолк. - Этот снег и правда очень серый. Такого серого снега я ещё никогда не видел, только на картинках.
- Хм, а ты прав. Он и правда серый.
- Я никогда не ошибался в этом деле. - Он докурил и затушил бычок, спрятав его в какую-то неприметную нишу. - И ты свой спрячь туда, идёт?
- Идёт.
- Отлично. А я завтра их снова принесу. И мы снова поговорим. А сейчас по домам. Идёт?
- Идёт. - Мы пожали друг другу руки. Я развернулся, сделал буквально три шага, как вдруг Дани меня окликнул.
- Да, и... Я буду встречать океанский закат с высоты горной гряды в оранжевом цвете!
- В смысле?
- Забудь! До завтра!

Таким был наш первый разговор. Сейчас... Я сейчас смеюсь - Красильников был... Да, он был настоящим. Я на его фоне стал совсем уж бледной тенью. А точнее - "хвостиком". Что сказать, заворожил он меня. После второго совместного покура мы друг другу пообещали никому об этом не рассказывать. А на следующий день Дани как будто подменили - он настолько естественно влился в наш класс, что никто и подумать не смел, что он - новичок.

А ведь я его видел в последний раз прошлой осенью. Он был совсем уж не в себе - словно что-то его взорвало и взбудоражило. Изнутри. Выглядело так, будто бы война началась, а он узнал позже всех. Я пришёл к нему, когда он заканчивал собирать вещи в чемодан.

- Ну и что случилось?
- Он скоро ВЫПАДЕТ...
- Кто, что - он? - я недоумевал.
- А? Что? Ты о чём? - он внезапно стал совершенно другим. Кинул взгляд на чемодан и с воплем? "Что это за хренотень?!" - бросился разбирать одежду.
- Так, ты куда собрался?
- Я? Никуда. С чего ты взял?
- Проехали... Давай лучше уничтожим что-нибудь из твоих запасов?
- Вот! Разумные у тебя порой проскакивают идеи!

Мы отправились на кухню, где, совершенно не спеша, выпили литр красного сухого. Дани молча пялился в окно, за которым доживал свои последние часы октябрь. Я же спокойно добивал свой Parlament Extra Lights, немного зарывшись в мыслях. И тут он нарушил тишину.

- Помнишь наш выпускной? Школьный?

"Конечно", - пронеслось вихрем в голове. Я до сих пор прекрасно помню, что там творилось. Дети выросли, сдали все свои экзамены и теперь только ждали аттестатов. Я в тот день надел невероятно шикарный костюм, с металлическим отливом, натёр и без того блестящие туфли. В общем, выглядел как с иголочки. Впрочем, все выглядели аналогично - исключая Даниэля. Неприметный джемпер, в котором он отходил практически весь одиннадцатый класс, потёртые джинсы. От него разило дорогим парфюмом, но как-то это не соответствовало его внешнему облику. Хотя, если судить по количеству девчонок, увивавшихся за ним, ему было всё равно на это маленькое несоответствие.

Елена Степановна начала с поздравлений. Все улыбались, радовались... Уверен, что в голове у каждого хотя бы на секунду задержалась мысль: "Наконец-то я избавлюсь от этого проклятого места..." Признаюсь честно - я думал точно так же. Правда, что творилось в голове у Даниэля, можно было понять сразу - он снова слушал Арию. И снова - "Свободу". Я ещё тогда подумал, что это довольно символично: как пришёл, так и уходит. Улыбнулся, а он только отмахнулся в ответ.

- Отдельно хочу поздравить Даниэля Красильникова с золотой медалью! - Раздался гул аплодисментов. Самый успешный ученик школы подтвердил свой статус. Если подумать, то... он даже не напрягался - на всех уроках он словно знал ВСЁ. Он никогда не тушевался, был собран... Чёрт, да я просто завидовал и ему, и его успеху! Чёрной-пречёрной завистью. Но он всегда оставался моим лучшим другом. Нет, даже не другом - старшим братом. Настоящим наставником.
- Уважаемые выпускники! Аттестаты вручены, осталось только это дело отметить, так? - Директриса была в своём репертуаре, однако одобрительный гул поднялся моментально. Нам чуть позднее сообщили, что автобусы задерживаются на полчаса, поэтому ещё можно успеть переодеться, справить нужду и куда-нибудь зайти. Правда, я и шагу не успел сделать, как Дани меня окликнул.
- Слушай... У меня есть для тебя подарок. Пойдём?
- Куда? - я вспомнил себя в пятом классе - я его до сих пор не мог понять.
- К тому же мне с тобой поговорить надо.
- Ладно, как скажешь. - Я поему-то догадался о том, куда он меня поведет. Тот же самый двор, та же самая парадная. Даже "наскальные росписи" сохранились.
- Держи. - Он протянул ту самую пачку LM, которую протягивал мне шесть лет назад. Недоставало там пять сигарет - ровно столько, сколько мы и выкурили. Как сейчас помню - молча вытягиваю одну, немного сминаю, вытряхивая крошки табака, подкуриваю. Дани же, затянувшись, закрыл глаза. С ним у нас дальше одна дорога - оба в психологию. Причём тут случилось так, что он пошёл за мной. Я ему сообщил о своём решении, когда мы писали сочинение по литературе. Он сразу же как-то странно на меня посмотрел, отложил ручку и внимательно вгляделся в мои зрачки немигающим взглядом. Затем ухмыльнулся и невозмутимо продолжил писать, не сказав ни слова. Когда мы вышли из школы, он так, по-дружески, похлопал меня по плечу и сказал, что пойдёт за мной. Когда мы курили, он выглядел каким-то более испуганным, взволнованным. Он продолжительное время не говорил ни слова. Молча затушил хабец, спустился. Постоял. Я двинулся следом, как он внезапно, не оборачиваясь, произнёс. - Я исчезну из твоей жизни тогда, когда выпадет белый снег. Настоящий белый снег. - И снова умолк. А затем пошёл к школе, добавляя на ходу, - ты идёшь?
- Да, да, бегу. - Я забыл, что хотел переодеться. Да и плюнул на это. Просто пошёл следом. И весь выпускной мы с ним были как братья. До конца, до рассвета. Потом зашли к кому-то на квартиру, прихватив с собой девочку из параллели. Что было - не для письма, пожалуй... Но и кое-чего в эту ночь мы лишились вместе.

Я недолго помолчал, после чего ответил-таки Дани.

- Помню. В деталях помню. И... - я замялся. Я не умел так ясно выражать свои мысли, как он.
- Не хочешь снег?
- В точку. - Судорожно вздохнув, продолжил. - Я хочу бесснежную зиму.
- Я тоже. Потому что после белого снега всё изменится. И я...
- Исчезнешь?
- Не только. Я просто стану другим. А, может, и нет. В любом случае - меня ты больше не увидишь. Хотя... твой адресок я прекрасно помню. - Он засмеялся, а я откинулся на спинку стула. Голова гудела от тех эмоций, которые вырывались наружу. Октябрь за окном дожевал свои последние жёлтые листья, уступив права на них ноябрю. Я молчал, я практически не дышал. Я чётко помню, что я ни о чём не думал - просто ловил эмоции, одну за одной. - Ты слишком единственный для меня, - как-то вдруг резко он начал. - Я перенасытился тобой, я просто заполнился доверху тобой, но мне нужен воздух. Это... братство никогда не стало бы вечным. Мы слишком много знаем друг о друге, чтобы что-то ещё оставалось в секрете. - И замолчал. Я снова не нашёл ответа на его небольшой монолог. Однако... в чём-то он был прав. Я люблю и любим, успешен, счастлив - а он... Я его спасал от одиночества, от всего скопа мыслей, который рылся в его голове круглогодично. Но... мне он до сих пор нужен, мне нужен старый Даниэль, человек, вводивший меня в ступор своими неожиданными словами, фразами, движениями.

Наверное, мы слишком долго прожили под одной крышей - начиная со второго первокурсного семестра, мы стали снимать квартиру. Большую такую, двухкомнатную. Сдавали её нам через агента, какого-то Вячеслава. И тоже - странный. Он был странен не так, как Дани, по-иному. Когда они жали руки, то замерли, найдя глаза друг друга. Довольно-таки дикое зрелище... "Нашла коса на камень", как говорится. Этот Вячеслав учился вроде бы на третьем курсе, вроде бы, юрфака. Хотя... Я, скорее всего, заблуждаюсь - слишком уж у него были большие наушники. И всё время строчил кому-то смски. Квартирку он нам показал хорошую - мне больше всего понравился вид из окна - на ТЭС. Такой... урбанистический. Именно урбанистические пейзажи мне нравятся до сих пор больше остальных. В то время Дани слушал Tracktor Bowling. И всё время о чём-то подолгу задумывался. Словно... словно он чего-то сильно ждал. А потом резко выходил из этого состояния.

- А для чего мы дышим? Как ты думаешь? Сколько людей проходит мимо тебя в метро, а взгляд задерживают только двое-трое. Для кого мы топчем эту землю? - Он задался такими вопросами в нашу первую ночь под общей крышей. - Вон, смотри, видишь ту точку? - Я кивнул. - Это девушка. Ей семнадцать лет и её бросил любимый человек. Нет, не из-за другой - просто он её никогда и не любил. И в силу возраста и своего развития она этого понять не может. Первая любовь и всё такое... - Он умолк, выкурил ещё одну сигарету, после которой вдруг спросил. - А вообще... что такое любовь?
- Ну, ты спросил, конечно... - я был застигнут врасплох. Совершенно не знал, как на такое отвечать. Да и - кто знал?
- Я никогда не любил. - Он снова умолк, потом набросил ветровку и, бросив быстрое: "Скоро вернусь!" - убежал на улицу. Я снова присмотрелся к девушке - она шла очень медленно и действительно плакала. Я, честно признаться, догадывался, куда и зачем он направился. И потому, когда он пришёл вместе с этой девушкой, я ни капельки не удивился. - Её зовут Вика.
- Привет. - Я назвал своё имя.
- Здравствуйте... - В её глазах читались испуг и полнейшее отчаяние - и это было понятно. Разбитое сердце, а теперь ещё и два каких-то странных молодых человека привели в свою квартиру посреди ночи... Ситуация на первый взгляд однозначная. Однако Дани её успокоил.
- У Вики та самая проблема, о которой я тебе говорил. - Вика теперь сделалась ещё более испуганной, отчего словно уменьшилась в размерах. - Не бойся, насиловать или спать с тобой никто не собирается. Ты мартини любишь?
- Я... никогда не пробовала, - честно призналась девушка.
- Я всегда считал мартини напитком откровений. Пойдём на кухню, если хочешь попробовать. А если ты хочешь оставаться наедине со своими мыслями, то никто тебя здесь не держит. Только дверь за собой захлопни. - И он ушёл на кухню. Я отправился за ним следом. Через пять минут к нам присоединилась Вика, чуть успокоившись и придя в себя.
- Где у вас тут ванная? - спросила она робко.
- Дверь налево после входа в комнату, - ответил я. Вика вышла и вернулась минут через десять - посвежевшей и ещё более спокойной.
- Вот твой бокал. - Дани протянул ей напиток. - Рассказывай, а мы послушаем.

Вика говорила очень долго, часа два без остановки. При этом она не столько повествовала, сколько приплетала к рассказу свои мысли. По мере продвижения её истории у меня стал складываться её внутренний облик: успешная медалистка (в перспективе), однако не такая зашоренная ботаничка в классическом или полуклассическом понимании этого слова, очень амбициозная, однако ни разу на мальчиков не засматривалась. А тут нарвалась на "дон жуанчика" и разочаровалась. И теперь не знает, что делать. Больше всего меня удивило, правда, кое-что никак не связанное с Викой - то, что Дани ни разу не перебил, а выслушал всё до конца - и молча. Правда, слово он взял сразу после того, как она остановилась.

Теперь ты понимаешь, что случилось? Теперь ты знаешь, что делать? - Поразительно, но Вика рассмеялась.
- Да! Просто мне нужно было выговориться...
- А нам - выслушать. Ты в одиннадцатом классе?
- Да...
- Хочешь, я сейчас всё решу за тебя? И так решу, что ты ни разу потом об этом не пожалеешь?
- Хорошо... - В глазах её читалось всё-таки доверие...
- У меня просто есть одно предложение... Иди-ка ты учиться в наш вуз, и тоже на психолога. - В этот самый момент я просто выпал в осадок. Дани вот так запросто устраивал чью-то жизнь!
- Я... мне надо подумать.
- Лучше соглашайся. Поверь, я знаю лучше.
- Хорошо. - Вика выглядела очень уставшей. - Можно я у вас до завтра останусь?
- Без проблем. - Уже я вставил свои "пять копеек" в этот разговор. Мы втроём улеглись спать в моей комнате, потому что у меня был самый большой диван. Проспали часов до трёх, пока Викин телефон не перебудил всех. Она быстренько собралась, оставила свои номера телефонов и "ВКонтакте" на зеркале и убежала домой. Таким образом, в наш маленький мир влился третий элемент, оказавшийся совершенно не чуждым.

Впоследствии я сделал ей предложение, на которое она дала своё согласие. Правда, я это сделал только после того, как Дани пропал. Через месяц. Не решался сделать его раньше по одной простой причине - всё тот же Красильников. Это просто разрушило бы наше маленькое триединое братство. Знаете... Я даже уверен, что он знал, что делал, когда приглашал Вику переночевать у нас. Видимо, он не хотел оставлять меня одного после своего исчезновения. И знал меня - я не раз доказывал свою верность. И ещё: я - однолюб. Никогда не предам, не брошу - и уйти просто не позволю.

У нас было два общих выпускных. Один школьный, второй университетский. Помпезный такой. Мы, правда, совсем не напивались вдвоём, вели себя очень культурно и пристойно. Я бы даже сказал, что мы с Дани были единственным трезвым исключением из всеобщего пьяного правила. Нет, наверное, нужды уточнять, куда мы поехали с ним встречать рассвет. Мы курили ту же самую пачку, которая была начата в нашем пятом классе. Нам стукнуло по 22 года, мы были полны сил и амбиций, гордости за себя и друг друга. Знали, куда пойдём работать. Ничего не предвещало никакой беды. В этот раз мы выкурили не по одной сигарете - мы почти докурили пачку. И очень долго говорили о многом, в основном вспоминали. Честно говоря, выговориться требовалось нам обоим - и только друг перед другом, без Вики. А под конец он меня совсем испугал. Правда ненадолго - я так и не научился воспринимать некоторые его слова всерьёз.

- Остался год. Сечёшь, друг? Год до белого снега. - И замолчал, докуривал. - Я оставлю тебе одну сигарету, понял? И ты её выкуришь только здесь и только тогда, когда увидишь все наши бычки, которые мы выкинули. Понял?
- Да, Дани, я понял.

Прошло некоторое время. Конкретно - чуть больше года. Первого ноября состоялся наш последний разговор, свидетелем которого вы уже побывали. Третьего числа, когда я пришёл к нему, дверь открыла хозяйка квартиры.

- Он съехал, ничего не сказав. Не оставил никаких контактов, ничего, правда, и не украл. Ключи оставил соседям. А Вам - вот этот конверт. Тут Ваше имя.
- Спасибо. - Я едва сдерживал слёзы. Взял конверт, попрощался и как можно быстрее добрался до дома. Сообщил Вике, что Дани исчез, ничего, кроме конверта, после себя не оставив. Вика тоже знала про белый снег. И слёз сдерживать не стала. А я прочитал то, что он мне оставил. Белый лист бумаги и два предложения, выведенные его уверенной рукой. Первое:

"Послушай Tracktor Bowling, "Ради чего", тебе однозначно понравится",
и второе:
"Я вернусь, когда белый снег вновь окутает землю".

За окном шёл тот самый белый снег, о котором он говорил ещё со школьного выпускного. Начался он второго ноября, утром. Первый белый снег его и моей жизни.

Я выполнил обещание, данное Даниэлю: вернулся на наше место, нашёл все 18 хабариков (один был выброшен ещё в пятом классе ранее) и скурил последнюю LM-инку, остававшуюся в пачке. Смял пачку, а курил очень долго. Вспоминал. Плакал. А потом для себя решил, что не умру, пока не дождусь белого снега.

Через месяц мы с Викой поженились, а буквально на днях я стал отцом замечательной девочки по имени Диана. Я вот сейчас сижу в кафе неподалёку от роддома и жду встречи с Викой. Во время родов я был около палаты и... как-то слишком сильно нервничал. Роды, слава Богу, прошли благополучно, и меня позвали посмотреть на малышку. Среди всех детей, кричащих и плачущих, я узнал её сразу. Она была спокойной, и... Я узнал тот взгляд, которым она смотрела на меня. Я сразу же решил, что её именем станет имя Диана. Я вспомнил о своём решении, я вспомнил о письме Красильникова. И я понял, почему он просил меня послушать ту песню.

Я так и не научился определять цвет снега. Но, когда родилась Дианка, я мельком взглянул на тот снег, который падал за окном. И знаете... я почувствовал его цвет. Он был КИПЕННО-БЕЛЫМ...