В низенькой светёлке

                В НИЗЕНЬКОЙ СВЕТЁЛКЕ.


                «Домашний очаг должен
                быть не местом пребывания,
                а местом, куда мы всегда
                возвращаемся»
.
                Монтерлан Анри

 
Дежурный по железнодорожному переезду Сергей Николаевич Платошин, окончив смену и передав вахту напарнику, по годам – ровеснику пятидесятидевятилетнему Семёну Курашимскому, не спешил уходить из будки – начался мелкий дождь. Завязался разговор.
– Тебя, Семён, видать, жизнь ещё не приучила к дисциплине, чтоб не опаздывал на работу. Привык в деревне командовать бабами и делать, как им, так и себе, поблажки, а здесь, дружище, железная дорога, здесь нужна высокая дисциплина. Вот ты пришёл на смену, считай, на 10 минут позже, а если б это было в прежнее время? Тебе тюрьмы не миновать бы, – начал упрекать своего давнего друга Сергей Николаевич.
Всем своим видом он не отличался от других железнодорожников ни по форме: фуражка, китель, брюки, сапоги, полевая сумка, ни по отношению к работе: дисциплинированность и чёткое выполнение служебных обязанностей.
– Да хватит тебе, Серёга, меня ругать. Ну, опоздал чуток. Я ж знал, тебя меняю. Если б другого кого, то – кровь из носа, не опоздал бы, – стремился, таким образом, оправдаться Семён, по прозвищу – «французский офицер», который дежурным-то стал всего, как год.
– Ты, Семён, не оправдывайся, а бутылку ставь, – лукаво улыбнувшись, сказал Сергей Николаевич.
– За этим дело не станет. У меня есть с собой бутылка вина. Пойдёт?
– Я пошутил. Не нужна мне твоя бутылка, – стал отнекиваться Сергей Николаевич.
– Возьми! – настаивал Семён, – хочу тебя угостить. Сегодня у меня день рождения.
– Если так, то-давай. Только на работе пить нельзя, сам знаешь – дисциплина. Я дома выпью за твоё здоровье. «Эх, у старухи у старой...»
– Слушай, Серёж, сегодня зарплату дают. Я почему опоздал-то? В контору заходил. Так что у нас – «праздник».
– Я как-то забыл. Хорошо, что напомнил, а то дома деньги кончились, детей кормить надо.
– Ты больше бы их «строгал».
– А тебе кто не давал «строгать», пёс? Что ты меня упрекаешь детьми? Либо ты моих детей кормишь? Мои дети приучены к труду с малолетства: ни одно лето не проходит, чтобы они на грибах и ягодах не зарабатывали деньги, да и на путях в каникулы работают. Ты нередко приходишь ко мне домой и не уходишь с «таком»: всегда, хоть брагой, а угощаю. А ты, пёс, ещё возникаешь! Если бы ты не был моим давнишним другом, не взял бы твою бутылку с вином, да ещё и в лысину закатал бы...
Сергей Николаевич, не дождавшись, когда закончится дождь, вышел из будки, хлопнув дверью. Дождь, хоть и мелкий, он всё же, как колючками шиповника, впивался в форменную фуражку, в плечи кителя, в наколенники брюк. Вспомнив, что у него в сумке – скатанный плащ, – это тоже спецовка, остановившись около казармы, расстегнул, не снимая с плеча, сумку, вытащил оттуда плащ, накрылся им и пошёл к конторе, где выдавали зарплату.
В конторе у кассы стояло немного народу. Поздоровавшись с присутствующими, он минуту постоял в очереди и вскоре через узкое окошко получил свои 63 рубля получки. «Разбогатев», радостный, железнодорожник прямым сообщением направился в магазин, некогда построенный для работников железнодорожного транспорта. Товары туда поступали регулярно и ассортиментом богаче, и качеством лучше, нежели в другие магазины. Первым делом, Сергей Николаевич купил две бутылки вина, а затем – селёдку, три буханки белого хлеба и арбуз.
С покупками для себя и семьи Сергей Николаевич заспешил домой.
Мелкий дождь, хоть ещё и не прекращался, но он его устремлений не укротил.
Дом, где проживал Платошин, стоял на краю посёлка и все люди приноровились ходить по перрону станции, т.е. по насыпи железнодорожного полотна. Там всегда было сухо и чисто.
Проходя по перрону, Сергей Николаевич увидел остановившийся проходящий в Сибирь поезд, а около одного из его вагонов – группу молодых солдат, шумно беседовавших между собой.
– Сынки, дорогие, здравствуйте!
– Здорово, папаша! – наперебой ответили те.
Солдаты как-то вмиг прекратили беседу и повернулись к приветливому мужчине.
– Сынки, у меня тоже сын служит в армии, в Забайкалье, танкистом, давайте я Вас угощу вином. Может быть и его там, вдалеке, тоже кто-то чем-то угощает.
Солдаты быстро окружили Сергея Николаевича, вскрыли обе бутылки и тут же через горлышко выпили, не забыв оставить немного на донышке одной бутылки и ему.
Слегка захмелевший, но с чувством удовлетворённого желания людям сделать добро, Сергей Николаевич добрался до дома.
– Какие у нас гости! – воскликнул, обрадовано он, увидя своего зятя Виктора Филимонова, сидевшего за столом и читавшего книгу. «Эх, у старухи у старой колокольчик над дырой...»
Виктор поднялся и поздоровался с тестем. Он понял, что тесть в хорошем расположении духа, так как эту частушку он напевал именно тогда и именно дорогому для него человеку.
Они в знак приветствия обнялись, и, садясь на лавки, что были устроены на кухне у стола, стали беседовать. Вскоре появились младший пятнадцатилетний сын Николай с другом Анатолием Лапшиным.
– А ну-ка, Никола, приготовь нам чего-нибудь закусить, – скомандовал отец, вытаскивая из сумки бутылку вина «французского офицера», а из сетки – авоськи – хлеб, большой арбуз и селёдку.
Николай достал из печки чугунок с супом, налил варева в миски отцу и зятю, поставил их перед каждым, затем нарезал отцом принесённого хлеба, подал ложки и предложил покушать.
– Давай, отец, ешь, а то, я смотрю, ты уже выпил, а не закусил.
– Ты, что, пес, отцу замечания делаешь? Я вот стукну тебя ложкой по лбу – будешь знать, как с отцом разговаривать!
Николай покорно присел на лавку рядом с отцом и Толькой Лапшиным.
– Давай, зятёк, выпьем! Ты к нам надолго? – уже любезно произнёс тесть.
– Я приехал, считай, на месяц, экзамены сдавать, в Кунгур буду ездить периодически, у Вас, если не против, поживу.
– О чём речь? Конечно. Как там моя любимая дочь Нина поживает? Уехали от нас далеко, а мне без неё очень скучно.
У Сергея Николаевича повлажнели глаза и видно было, что он изменился в лице, и его давно небритая борода слегка задрожала.
– Ладно, пап, не надо расстраиваться. Мы там живём неплохо и Вас часто посещаем. Я, считай, каждый год. И Нина тоже в прошлом году летом навещала Вас. Мы тогда втроём приезжали: я, Нина и наша дочь.
– Помню. Ну, зятёк, освежим душу, пока бабки нет, а то и она меня «воспитывать» будет.
На столе появились два стакана. Николай умело разрезал арбуз, и зять с тестем выпили по полстакана вина. Стали закусывать арбузом.
Сергей Николаевич быстро захмелел: видимо, сказалась бессонная ночь дежурства. Поначалу тесть от радости встречи с зятем, опустив глаза, запел: «в низенькой светелке... огонек горит, молодая пряха у окна сидит», а затем смолк, затих и погрузился в сон. И стало грезиться ему, как он с другом Семёном ходили молодыми по деревенской улице к таким же молодым девчатам. Нравилась ему тогда черноглазая девушка Паша, которую он нередко видел, как она, вечерами сидя у окна своего дома, вязала кружева. А он, Серёга Платошин, раскачистой походкой селезня подходил к окну и знаками вызывал её на улицу. Позже – свадьба. Появились дети: Зоя, Виктор, Сергей, Нина, Миша, Коля ... Да все хорошие, красивые...
Виктору, которому в то время едва исполнилось 24 года, хоть он уже стал семьянином, но не изжил ребячьих замашек, захотелось поозорничать. Видя, что тесть сидит в полудреме с закрытыми глазами, перемигнувшись с Колькой и Толиком, он взял в руки скользкое арбузное семечко и, прицелившись, выстрелил в тестя. Оно попало ему прямо в лицо. Тот сразу очнулся и – хлясть правой рукой по сидящему рядом Николаю: – Я тебе, гадёныш, дам, как над отцом насмехаться!
Ему было невдомек, что это была выходка Виктора, который успел принять вид невиноватого.
– Пап, ты что? Это не я!
– Я тебе дам, сукин сын, «не я»! Вон отсюда.
Тут вклинился в разговор Виктор:
– Да что с них спрашивать: им только бы шуточки откалывать. Давай, пап, еще понемногу выпьем! – улыбаясь и подмигивая, сказал зять.
– Давай, зятёк. Ты у меня хороший, даром, что не русский. Как мне не хотелось Нину за тебя отдавать!
Почему я нерусский? Я – русский. И мать моя и отец – тоже русские.
– Какой ты русский? Ты же разговариваешь не по-нашему.
– Это, пап, диалект такой.
– Пошёл ты на хрен со своим диалектом. Увёз от меня мою любимую дочь. Но я тебя всё равно люблю. Я помню, как мы с тобой    пельмени капустные стряпали и брагу пили. Если б я не знал, что ты – хороший, я никогда б Нину не отдал за тебя. Сколько тут женихов приходило за неё свататься – всем отказал. Знать, судьба!
Зять и тесть подняли стаканы и выпили за здоровье Нины.
Сергей Николаевич снова задремал, слегка склонив голову на стол.
Виктором вновь обуяло желание выстрелить арбузным семечком в тестя.
Семечко точно угодило тестю в лоб.
– Ты что, пёс, делаешь?
Произнося эти слова, Сергей Николаевич резко стукнул Николая по плечу правой рукой, отчего тот мигом вскочил и отбежал к печке. Досталось и Лапшину. Виктора разбирал смех, Лапшин тоже не мог успокоиться, а Николай, не желая выдавать Виктора, как мог, отнекивался. Тут Виктор, приняв серьезный вид, сказал: – «Хватит, ребята, побаловались и довольно. Возьмите мои деньги и сходите в магазин, купите две бутылки вина.
- Вот это зятёк! Вот – молодец! Он знает, как с тестем обращаться, он знает, что ему нужно. А эти, сукины дети, только б насмехались.
Николай и Толька Лапшин взяли у Виктора деньги и, ухмыляясь, удалились. У зятя с тестем беседа не пошла: один вновь задремал, второй принялся готовиться к экзамену.
Наступил вечер. Две бутылки вина, принесённые ребятами, стояли на столе. Арбузные корки и скользкие семечки были убраны Виктором. Очнулся Сергей Николаевич.
- Зятёк, я сегодня больше выпивать не буду. Вот допьём с тобой остатки вина «французского офицера», а эти две ты спрячь подальше, чтоб я не нашёл. А то завтра ж – будет день! – сказал Сергей Николаевич, а сам пошёл во двор.
Тем временем Виктор, забрал обе бутылки вина и стал думать: куда бы их запрятать. Ему приглянулось место на полатях, что напротив печки. Там толстым слоем лежал убранный с грядок лук для, просушки. Виктор одну бутылку зарыл в лук на самое дно левого от себя угла полатей, а вторую – в противоположный по длине – другой угол, а сам улёгся спать на печке, чтоб, в случае чего, услышать, как тесть будет шарить и шуршать луком в поисках вина...
Зять, поскольку рано уснул, проснулся чуть свет и видит: стоит, переминаясь с ноги на ногу, тесть у угла печки, обхватив её руками, будто охапку сена, и приговаривает заплетающимся голосом: «Хотел меня обхитрить,... ишь, нашёлся. Я не там находил ... что нужно..., а тут – вино..., да я его где угодно найду..., слабак..., эх, у старухи у старой... ха-ха-ха,... спрошу я у зятька завтра: где вино? Ха-ха-ха…А ты ,пёс, пошёл на хрен.
Виктор догадался, в чём дело, но, на всякий случай спешно сунул руку в лук: бутылок не было.
Спустившись с печки, он взял тестя под руки и отвел его к кровати. Тот, упираясь, но дошёл до неё. Виктор заботливо уложил тестя на кровать, расстегнул верхние пуговицы гимнастёрки, а сам вышел во двор, чтобы подышать прохладным утренним воздухом.
Не прошло и полчаса, как у калитки забора появился Виктор – сын Сергея Николаевича – молодой красавец, но неудачник по жизни.
– Ба, у нас, оказывается, гости, – обрадовано произнёс тот, увидя своего тезку и зятя. Кто у нас дома?
        – Все. Отец спит в доме, мать ушла на дежурство, Колька с Толькой Лапшиным спят на сеновале. А ты, что – на выходные?
        – Да. А ты всё учишься? Видать, экзамены приехал сдавать? А я на раннем, на проходящем поезде приехал. Спать не пришлось. Пойду к ребятам на сеновал.
Филимонов, оставшись один, решил сходить в лесопосадку поискать грибов. Он отыскал около дома старенькую корзинку и налегке, в спортивных тапочках, футболке и трико двинулся в лесопосадку, что располагалась вдоль железной дороги.
Сколько раз он проходил вдоль этой живописной посадки по дороге в школу и из школы, в которой учился с 8-го по 10-й класс? Сколько раз в этой посадке назначались свиданья с любимой девушкой, впоследствии ставшей женой? Войдя в неё, он как бы окунулся в своё юношество, наполненное добрыми воспоминаниями. Яркие лучи солнца, лаская верхушки деревьев посадки, пробивались на влажную от росы траву, высвечивая легкое хитросплетение паутины, налипавшей на руки, ноги, лицо – всё так, как было несколько лет назад. И вот они — первые трофеи: подосиновики по краю посадки, как солдатики в розовых киверах, смотрят на тебя и просятся в корзинку. «Здравствуйте, грибочки! Здравствуйте, хорошие! Я Вас сейчас срежу ножиком и не потревожу ваших корешков». Не успел собрать стайку подосиновиков, как рядом такая же стайка желтоголовых свинухов. Не прошло и тридцати минут и полная корзинка молодых, ядрёных грибков была заполнена до краев. Благодать!
С дарами природы Филимонов возвратился в дом, где обитают родные его жены. Пришла с работы тёща Прасковья Васильевна – слегка уставшая (по виду заметно), но не стремящаяся ложиться отдыхать: надо готовить завтрак мужикам...
... И вот жареные подосиновики с молодой картошечкой – на столе. Предприимчивая хозяйка раздобыла свиного сала, свежих огурцов, всё расставила на столе и попросила зятя Виктора будить отдохнувших за ночь своих сыновей и мужа. Те, нехотя поднялись, умылись холодней колодезной водой, насухо обтерлись свежим полотенцем и вот уже они восседают вокруг стола.
– Мать, а к такой закуске неужто не приберегла чего-нибудь...? – подал голос сын.
– Куда от вас деться? Есть у меня немного браги.
         – Ты, мать, всегда была умницей, – обняв мать, продолжил Виктор.
– Виктор, тебе пора жениться, а ты что-то пристрастился, как я замечаю, к браге и вину. Зачем тебе это? – выразила своё мнение Прасковья Васильевна.
– Ладно, мать, это – потом. Давайте выпьем да поздравим Вас, моих родителей, с Днем железнодорожника.
– Вот это сыночек! Молодец! – сказал Сергей Николаевич, получив свою порцию – стакан хмельной беловатого цвета браги.
– Ну, за День железнодорожника, за ваше, мои родители, здоровье, за то, чтоб у вас всегда в доме была полная чаша и много денег.
– Спасибо, сын, – заметил Сергей Николаевич и выпил свой стакан.
Ел он мало из-за операции на желудке. Но грибное жаркое отведал с удовольствием.
– Что полной чашей, то спасибо, а что у нас мало денег – тут разговор особый. Вот ты, Виктор, работаешь, а что ты привёз родителям? Ничего. Куда деньги деваешь? – сначала спокойно, потом с нарастающим упрёком высказался отец.
–Дак...
– Ты не дак... Ты сейчас холостой, и считай, безденежный, а женишься – потребности возрастут, тогда посмотрим, как будешь жить. А у меня – смотри, какая семья: Зоя, Ты, Сергей, Нина, Люся, Миша, Николай, да и мы с матерью – вон сколько. На них нужны расходы. Поэтому нас не упрекай, что у нас часто нет денег. А прежде – подумай, – уже с гневом добавил он.
Виктор, выслушав отца, успокоился и задумался.
– Вот ты, мать, напомнила о женитьбе. А на ком? Ведь ты знаешь мою судьбу. Была у меня невеста Люся Отавина, но у нас с ней ничего не получилось, – не обидевшись на отца, спокойно произнёс Виктор.
  – Это из-за твоей гордости, – сказала мать, – не надо было девушку обижать. Она тебя ждала, предлагала жениться, а ты?
– А как я мог жениться на Люсе, когда она получила высшее юридическое образование, а я – кто? Рабочий.
– Ты бы с ней продолжил своё образование, – вставил свое слово Филимонов, – я вот учусь.
– Ты одно с другим не сравнивай... А она уже успела и замуж выйти и... погибнуть, – сказал со слезами на глазах Виктор.
– А в её гибели ты виноват, – в сердцах сказал Сергей Николаевич. У неё с мужем не сложилась судьба, потому как любила только тебя, дурака. Вот и бросилась она под поезд.
– Чую, что и у меня судьба будет не из лучших, – произнес, всхлипывая Виктор, – давайте выпьем за помин её души...

*   *   *

... Через два года ушел из жизни Сергей Николаевич. На похоронах сын Виктор сказал: «Что ж ты, отец, так мало прожил? Всего только 62 года, уж я то до семидесяти дотяну»...
Но он дотянул только до сорока двух. Нашли его под железнодорожным откосом с разбитой головой: то ли сам вывалился из вагона электрички, то ли подвыпившие хулиганы сбросили. Только нашли его чуть живого солдаты близ лежащей воинской части и привезли в свой лазарет, но врачам спасти его не удалось.
Вот и бери обязательства жить долго!?...
И осталось в памяти Виктора Филимонова – добропорядочный, щедрой души человек, справедливый и здравомыслящий, хоть и любитель выпить, тесть Сергей Николаевич, заботливая, ни в какие конфликты не вмешивающаяся теща Прасковья Васильевна, и неудачник – шурин Виктор.
А сколько ещё таких людей живет на этом свете? Что ни человек, то – целая судьба!?
И не услышит уже он, Виктор Филимонов, слегка грустной песни «В низенькой светелке...» и озорной частушки: «Эх, у старухи у старой колокольчик над дырой. Она бегает, шумит, колокольчиком звенит».