Почему погиб великий советский союз?

ПОЧЕМУ  ПОГИБ  ВЕЛИКИЙ СОВЕТСКИЙ СОЮЗ?
В природе все явления связаны между собой причинно-следственными связями. Понимание этого обстоятельства позволяет заметить внутреннюю логику конкретного явления и связь этого явления с другим, казалось бы, вовсе с ним не связанным. Например,  паровой котёл и государство.  Что между ними общего?

Где бы ни проектировали и изготовляли паровой котёл любого назначения и размеров, на каждом котле обязательно будут приборы, позволяющие кочегару знать о состоянии процессов, происходя¬щих внутри котла. Общим обстоятельством для котла и государства является то, что ими нужно управлять. А чтобы управлять, как в том, так и другом случае нужно знать реальнее положение дел. Кочегару в этом деле помогают водомерное стекло и манометр.

Руководству страны помогают средства информации и оппозиция.  Мы, воспитанные на «Кратком курсе истории ВКП(б)», привыкли видеть в оппозиции наших злейших врагов, которые подлежат обязательному уничтожению. Между тем оппозиция (противодействие) необходима и полезна всюду. Если нет оппозиции, власть оказывается в полной изоляции от управляемого ею народа. Вся информация фильтруется и до власти доходит только та информация, которая не побеспокоит её. Взрыв котла ужасен, но во много крат ужаснее взрыв великого государства, вызванный неумелым управлением.  Если сравнивать наше государство с паровым котлом, то все руководители тщательно замазывали водомерное стекло, чтобы их не знать о негативных процессах. Авось пронесёт.

Но, если кочегара специально учат, а затем и проверяют, как он усвоил знания, то кто, гдё  и как учит будущих руководителей  государства?

Когда начался развал страны, то многие политические и экономические деятели заявляли, что не знают причин кризиса и как с ним справится. На сентябрьском Пленуме ЦК КПСС (1989 г.) главный редактор «Правды» академик В.Г.Афанасьев сказал: «Мы толком не знаем - кто мы с вами, каков наш строй, где мы живём? Чем мы живем? Куда мы идём?» Но если капитаны не знают, где находится корабль и куда он идет, то катастрофа неизбежна.

Известен марксистский тезис, что производительность труда – самое главное для  победы  нового общественного строя. В соответствии с этим тезисом предприятия ежегодно получали задания на повышение производительности труда. В соответствии с этим  заданием «резались» расценки и посылался отчёт о повышении производительности. Летом  1953 г. в ГДР происходили волнения, вызванные «повышением». У нас же волнений по такому поводу не было. Немцы приняли «повышение» всерьез и соответственно   отреагировали. Жизнь приучила советских людей не реагировать даже на массовые репрессии. Снижение расценок не могло вызвать возмущения рабочих, которые знали, что зарплата  не зарабатывалась, а выводилась. По отчетам считалось, что производительность труда непрерывно растёт.  Фактически же она непрерывно  падала. Марксистский тезис оправдался, и страна развалилась.

В жизни случается необходимость отлучиться с работы на несколько часов или дней. В таких случаях писалось заявление на отпуск без сохранения зарплаты. Статистика вела учет таких отпусков, и партийный аппарат волновался,  что много рабочего времени теряется. Стали готовить постановление о запрещении таких отпусков,  но захотели проверить реакцию народа на такое постановление.  Лично я трижды слышал на собраниях в выступлениях секретаря райкома, что их беспокоят большие потери рабочего времени за счет отпусков с разрешения администрации. Но никакой реакции не было. Народ и партия шли параллельными курсами, нигде не пересекаясь. И вышло такое постановление. Только директор завода имел право в исключительных случаях дать отпуск без сохранения зарплаты не более чем на три дня. Людей стали отпускать без оформления. Потери рабочего времени, беспокоившие партаппарат, стали оплачиваться. Но сводки показывали резкое сокращение таких потерь. Страна умирала под фанфары победных реляций.

Вместо объективной информации правители получали дутые сводки о массовых митингах в поддержку «мудрой» политики партии. Кто не работал на производстве, может не знать, как такие митинги  организовывались. В конце смены возле проходной стоял грузовик, в кузове которого стояли стол, покрытый красным ситцем, и заводской «треуголник» (парторг, профорг, комсорг завода). Проходная закрывалась минут на десять. Митинг, посвященный одобрению очередной партийной инициативы (например, вводу советских войск в Афганистан), объявлялся открытым. Зачитывался одобрительный проект резолюции. Народ безмолствовал (по Пушкину).  Но раздавались хлопки ладошками  со стороны нескольких человек,  выполнявших партийное поручение. Эти хлопки   принимались за одобрение резолюции. Сводки о количестве митингов и их участников стекались в ЦК КПСС. И на стол Генсека ложилась очередная сводка об единодушном одобрении советским народом очередной партийной глупости. Генсеку оставалось только восторгаться собственной «мудростью», и искать место на мундире для очередной звезды.

Мы знали, что критика является движущей силой общества, но сделали всё возможное, чтобы вместо критики было восхваление. В результате государство шло к гибели, которую  Горбачев и  пытался предотвратить с помощью перестройки. Позднее он говорил, что руководство не знало истинного положения дел, но пыталось  узнать и исправить

А что наука? Разве она не знала о том, что происходит и как исправить положение?  В науке с критикой еще хуже. Члены КПСС должны были иметь марксистско-ленинское мировоззрение, то есть верить, что Мир (Вселенная) вечен и познаваем таким как он есть на самом деле. Но вот наука стала доказывать, что Вселенная образовалась в результате Большого взрыва 10-15 млрд. лет назад и с тех пор расширяется. А один из разделов физики квантовая механика доказывает, что Мир нельзя познавать таким как он есть на самом деле. Об этом стали появляться статьи в научно-популярных и научных журналах. Так д-р философии А.Турсунов писал, что все попытки материалистов доказать вечность Вселенной потерпели крах. Я мог бы возразить идеалистам, указать на ошибку, которая привела науку к пессимизму. Но все мои попытки пробиться в печать оказались безуспешными. Научные журналы сначала просто не отвечали на мои послания. Тогда я обратился в КНК СССР (Комитет народного контроля). Пошли отписки из журналов, которые сводились к тому, что я будто бы неправильно  понимаю моих оппонентов, если понимать их правильно, то никакого идеализма нет. Позднее меня пригласили в местный КНК и сообщили, что КНК СССР просит не беспокоить его.

В 1983 г. я оказался в Москве и подал в приемную ЦК КПСС заявление «О развитии идеализма в науке и невозможности борьбы с ним». Через несколько дней я узнал, что моё заявление отправлено в Челябинский обком КПСС. Я возмутился, стал ругаться, что это не обкомовская проблема, и попал на прием к инструктору отдела пропаганды ЦК КПСС. В.И.Совва, прочитав мою заметку «Может ли наука ошибаться?» закричал: «Это надо немедленно печатать, Вы всё правильно пишите». И я был рекомендован в качестве автора в журнал «Химия и жизнь». Ответственный секретарь  журнала В.И.Рабинович, прочитав мою статью, спросил: «Почему Вы хотите её опубликовать у нас?». Я сказал, нигде не печатают, так хоть где. Рабинович сказал, что не может единолично принять решение о публикации столь серьезной заметки, а даст её рецензенту. И отбился от меня с помощью анонимной (чёрной) рецензии, которую, видимо, сам и написал.

Когда я вернулся из Москвы, меня вызвали в отдел науки обкома КПСС и устроили мне головомойку. «Что Вы тут всё пишите, мешаете нам работать, нам поможет разобраться в вашей писанине профессор Ф.Землянский». Землянский сидевший в углу и что-то читавший, сказал, что он некомпетентен в этих проблемах.  Позднее я сообразил, что если бы Землянский сказал, что я пишу всякую галиматью, то мог бы  я загреметь в психушку.

Так как в Конституции СССР было много всяких гарантий, в том числе и гарантия на ведение антирелигиозной пропаганды, то я написал письмо на имя генерального прокурора СССР Рекункова, с просьбой гарантировать мне такое право. Очень быстро я получил ответ из Челябинской областной прокуратуры, в  котором сообщалось, что прокуратура не компетентна в этом.

В те годы я несколько раз писал и посылал в центральные газеты, что если не измениться дело с публикацией, то нас ждёт сначала идеологическое, а затем и другие поражения. Это было еще до Горбачёва.

Когда обсуждалась новая редакция программы КПСС, я написал на имя первого секретаря Челябинского обкома КПСС Г.Ведерникова, что в программе написано марксистско-ленинское научное мировоззрение. Но «научное» мировоззрение  противоречит марксизму-ленинизму. И просил внести поправку, убрав слово «научное». Через несколько дней ко мне на рабочее место пришли из нашего парткома двое (один из них был В.Буравлев, будущий зам.губернатора области) и сообщили, что звонили из обкома КПСС, просили сообщить мне, что моя поправка принята. Но увы, все осталось как было.

Накануне XIX парткон¬ференции в Челябинском доме политпросвещения состоялась встреча с делегатами, отбывающими на конференцию. Делегаты сидели на сцене, отгороженные от зала не только столом президиума, но и рядом партийных функционеров. Я подал в президиум записку следующего содержания:

«Делегатам XIX партийной конференции! Движение невозможно, пока в основополагающих документах КПСС находятся взаимоисключающие требования.
XXVII съезд КПСС призвал страну к ускорению и перестройке, а в Программу КПСС записал «сформировать социа¬льно однородное общество». Но все однородное — всегда застойное. Природа находится в вечном движении благодаря своей неоднородности, в ней есть и бурные и тихие (застойные) зоны.
В прошлом веке ученые заметили, что все горячее остывает. Из этого был сделан глубокий философский вывод, что и Вселенная остывает. Наступит конец света. Этот вывод был возведен в ранг закона природы и назван вторым законом термодинамики. Но никто не заметил, что причиной движения всегда является какая-то разность: давлений, уровней, потенциалов, убеждений, а не только температур. Когда устанавливается однородность давлений, уровней, убеждений и т.п., движение прекращается.  Из этого следует, что социально однородное общество может быть только застойным. Пока мы не разберемся, чего мы хотим, бурного движения или тихой жизни – толку не будет. Что лучше? На вкус и цвет товарищей нет. Кто что любит.
24.06.88 г. П.Каравдин, член КПСС. ПО «Электромашина».

Секретарь  обкома КПСС Федосеев бойко читал записки с вопросами и отвечал на них. На моей записке он поперхнулся: «Тут  Каравдин с «Электромашины» задает научный вопрос, мы не будем его рассматривать».
Любая система без обратной связи обречена на гибель. Это и случилось с нашей общественной системой.

Теперь же у нас по конституции цензура просто запрещена, а каждому гарантируется право заниматься научным творчеством. Но научное творчество невозможно без обсуждения новых идей в научной печати. Научные журналы появились а середине ХVII  века в Париже и Лондоне для ускорения обсуждения идей. Мы же в советское время жили как бы до изобретения книгопечатания, так как публикации за свой счет были невозможными. Сейчас мы находимся как бы в первой половине ХVII  века, можно издавать книги, но научные журналы, ускоряющие продвижение новых идей доступны только узкому кругу лиц. Но если невозможно обсуждение новых идей в научной печати, то модернизация страны на новых идеях невозможна. И критика науки как была невозможной, так и осталась.   Мне неизвестно куда пойдет Россия вперед или назад. Если назад, то и Россию ждет судьба Советского союза.
Павел  Каравдин, инженер 18.02.10