Ничего особенного

Победа в воздухе куется на земле.

Случилась у нас «война». Очень серьезная. Летали все. Ракетоносцы, на фоне этой «войны», устроили то, что я называл «свальным грехом» - практические пуски КР, с привлечением «дальников», «северян», и «островитян». Мы должны были осмотреть район пусков, и один борт загнать на Анадырь, для дежурства по ПЛО. «Зеленые» Ту-95 ходили дразнить США в район Аляски, для них посадили на Анадырь заправщик Ил-78. Короче, воевали по-взрослому.
Мой командир загрустил, он не видел, где же может отличиться наш противолодочный полк. Молодой был, не понимал еще, что в таких «войнах» лучше в окопах отсидеться, чем на передовую рваться. Грустил, он, грустил, и придумал найти ИПЛ, тем самолетом, который в Анадыре будет сидеть. Мол, на обратном перелете зайдет в район, и поищет лодку. Начал я это дело организовывать. Навстречу нам не пошли, план «войны» уже был утвержден, да и лодок, по сведениям разведки, не имелось, в нужном нам районе. С большим трудом я договорился, что наш борт придет в район, поставит поле буев, и операторы РГП поработают для личной тренировки. Осталось озадачить экипаж.
Командиром полетел заместитель командира полка, парень серьезный, и исполнительный. Вот и начал я ему втолковывать, что, хотя в заданном районе лодки и нет, но он должен её обнаружить. Вроде, сюрприз будет… Товарищ все понял правильно, сказал, чтобы мы не сомневались, лодка будет.
Началась война, наш борт улетел в Анадырь, ракетоносцы пошли на пуски. Все экипажи отстрелялись хорошо, то есть, у всех ракеты сошли. После посадки началась повальная пьянка, на всех уровнях. Понять можно, практические пуски – дело серьезное. Тут и наш борт пошел с Анадыря в район постановки поля буев, но, в процессе всеобщего ликования, о нем как-то забыли. И командир полка забыл о запланированном подвиге, сильно волновался за успешные практические пуски соседей, часто принимал успокоительные средства, и уже к обеду, я был вынужден отправить его домой, на краткосрочный отдых.
А наш борт работал по заранее намеченному плану, и выдал обнаружение ИПЛ. Что именно он выдавал за ИПЛ – это штурманские хитрости, но, согласно всем документам, мы выдали оповещение по Флоту. И началось… Сразу возникли вопросы – какая лодка, кто вас просил её искать, что теперь делать? Причем вопросы задавались людьми, которых оторвали от праздничного стола, где они уже успели немало хватануть за успешные практические пуски. Отступать мне некуда, тем более, что экипаж героически гоняет эту «лодку», выдает элементы движения, напоминает об остатке топлива, и спрашивает – кому передавать контакт? Нашел я в штабе ВВС единственного трезвого человека – ЗНШ, он остался за НШ, и предложил развивать успех – поднимать борт из сил БД, на прием контакта. ЗНШ решил посоветоваться с флотскими товарищами, которым эта, внеплановая лодка была не нужна, тем более, что давно окончилось служебное время, и все уже сбежали из штаба. После непродолжительных переговоров, были выработаны следующие рекомендации – так как никакой лодки там быть не могло, то контакт следовало «потерять», а самолет отправить на базу. Так и сделали. К посадке появился командир, очень переживал, что его не было во время переговоров со штабом ВВС, мол, он бы добился подъема сил БД. Успокоился он только тогда, когда я напомнил ему об особом инструктаже его заместителя.
Обнаружение «ИПЛ» прошло как-то незаметно, нас и не хвалили, и не ругали, но и данных по лодке не запрашивали. На счастье командира, к нам залетел заместитель Командующего Флотом, и командир пожаловался, что мы лодки ловим, ловим, а они никому, оказывается, и не нужны. Этот адмирал тут же, в кабинете командира, посмотрел схему поиска, лодку нам «засчитал», и даже выдрал флотскую противолодочную службу за то, что замалчивает наши подвиги. Командир сиял от счастья, а я «выдохнул», и успокоился.


О них, «любимых».

Как-то прислали нам, из Москвы, нового начальника ПО дивизии. Уже полковником. Обычно, наши туда уходили, а тут – «обратная тяга». Говорили, что он провинился чем-то, вот и отправили на перековку. Было заметно, что товарищ  давно не работал с «людями»,  да и не из летного состава он был, говорил все больше лозунгами, короче, вел себя неадекватно. Мы его ласково называли «наш Швондер». Вот этот Швондер  осмотрелся, выучил несколько фамилий, и решил показать себя массам. Собрали всю дивизию в Доме Офицеров, Швондер взгромоздился за трибуну, и начал  жечь глаголом сердца людей. Цель, для борьбы за чистоту рядов, он выбрал незначительную, какого-то капитана, который навечно врос в правое кресло, и давно не обращал внимания на эту братию. Швондер долго бухтел, его никто не слушал, в конце выступления он сделал театральную паузу, постучал по трибуне, привлекая наше внимание, и закончил выступление ударной фразой – «Нет, товарищи, с таким бы я в разведку не пошел». Народ, не избалованный театральными представлениями, просто взорвался аплодисментами. Начальник ПО, довольный такой реакцией, слегка поклонился, и «снял» аплодисменты движением руки, мол, не время почивать на лаврах. Зал затих, и в этой тишине громко прозвучал голос «избитого» капитана – «Штирлиц, блин…».
Народ полез под лавки…