Золотая лихорадка

Ветры нам поют ночью и днём –
Молча мы идём на север.
Там где самый чёрт не сумел пройти,
Мы с тобой пройдём...
(песенка из к/ф «Смок и Малыш»)

       На север, почти точно на север. Выражаясь по-морскому – курсом норд. По лесной тропинке меж корявых камчатских берёз, по камням бегущего в бухту ручья, хлюпая болотными сапогами, по Строительному распадку в сторону перевала. Тучи комаров вились над нами, и хвалёная «Дэта» мало помогала. На спинах рюкзаки, на шеях ружья, а в руках странные деревянные конструкции, квадраты реек с прибитой снизу тонкой металлической сеткой... Дойдём до места – можно будет всё это с себя сбросить и наконец-то умыть морду, встав на колени и окунув её в студёную хрустальную влагу. А пока...
       Вообще-то для полного сходства нужны были согревающие бедро кольты. Но кольтов у нас не было: у меня одностволка шестнадцатого калибра, а у Вовки – штучный ижевский бокфлинт за пятьсот четырнадцать рублей ноль-ноль копеек. Впрочем, соперников мы не боялись. Мы твёрдно знали, что все прочие бечевинские золотоискатели пройдут этой тропой уже после нас. А мы были пионерами – то есть первыми.
       Искать золото в трёх километрах от базы дизельных подводных лодок, да в первой половине восьмидесятых годов прошлого века, – это дело для настоящих мужчин. Один из которых уже старший лейтенант, а второму месяц назад послали представление на четвёртую звёздочку.
       Вовка с семьёй возвращался из Свердловска, где он отгулял заслуженный отпуск, но до Камчатки не долетел: самолёт посадили в солнечном Магадане по причине непогоды. Весь день супруга прокуковала в зале ожидания с сыном на руках, а Вова шастал по аэропорту в поисках приключений. Разумеется, он их нашёл. К нему подвалил некий молодой человек выразительной и не очень приятной наружности, слёзно попросив купить чего-нибудь выпить. Денег у бича не было, но он вынул из кармана маленький замшевый мешочек, в котором оказалась чуть больше полгорсти шлиха (для Магадана дело обычное). Шлих явно содержал золото, ибо нечто жёлто-металлическое в нём присутствовало в избытке. Про то, что это мог быть, например, какой-нибудь банальный пирит, давайте не будем: базовые геологические познания у офицеров флота отсутствуют чуть более чем полностью. Вова тут же слетал в буфет и купил бичу бутылку коньяка-шмурдяка, а заветный мешочек перекочевал к Вове в карман. Озираясь и поминутно ожидая какого-нибудь подвоха, Вова вернулся к супруге и больше от неё не отходил до самого взлёта. Однако никаких пакостей судьба не преподнесла, а про шлих Вова решил пока умолчать.
       Когда они добрались до Бечевинки, я был ихъ бин больной. Был четверг – день, когда в Бечевинку приходит долгожданный морской транспорт, который привозит продукты и нагулявшихся отпускников. На следующий день транспорт уходит обратно в Петропавловск, увозя в отпуск очередных счастливцев. А приболел я уже не помню чем. Помню только, что болеть мне оставалось ещё сутки. Потом суббота и воскресенье, а в понедельник нам обоим на службу. Да, забыл сказать, что жили мы «с подселением»: двухкомнатная квартира на две семьи – то есть кухня, ванная, гальюн и разделяющий комнаты коридор общие. Я к тому времени уже вовсю наслаждался прелестями холостяцкой жизни.
       Мы спрыснули на кухне возвращение семейства «в родные пеналы», потом вовина жена отправилась укладывать Алёшку, а мы ещё немножко посидели у меня в комнате. Вот тут-то Вова и показал мне мешочек с горсточкой, вмиг напомнившей всё читанное у Джека Лондона. По прошествии времени мне думается, что у меня тогда сделалась рожа, похожая на рожу курсанта полицейской академии Махоуни, когда он затевает очередной гадостный сюрприз для лейтенанта Хэрриса. Вова меня понял без слов – он лишь утвердительно кивнул, и мы тут же приступили. Требовалось-то всего ничего – несколько деревяшек, или реек, которые мы тут же нашли в подвале дома, да тонкая металлическая сетка, которую выпросили у мичмана-торпедиста в соседнем подъезде за полбутылки шыла.
       Чего вы ржёте? Ну сами подумайте, откуда нам тогда было знать, как на самом деле золото моют...
       А в пятницу мы дождались, когда всевозможные военнослужащие попрутся по домам на обед, разложили заготовки и инструмент перед подъездом, после чего с самым серьёзным видом принялись мастерить.
       – Оба-на! А чё эт вы тут делаете? – спросил наш сосед снизу, мичман Витька Абадонов, идя со службы.
       – Ай, Доша... отвали. Не мешай.
       – Чё, золото, что ли, мыть собрались? Гы-гы!..
       Мы усердно стучали молотками и старательно отмалчивались.
       – Шизанулись, – и Доша скрылся в подъезде, не преминув перед этим покрутить пальцами возле лба.
       Самым умным оказался капитан третьего ранга Максимов, начальник второй группы (кличка – «Дятел»):
       – Ни хера вы так не намоете. Золото лотками моют. Такой лоток специальный. Дятлы.
       Хо-хо! Мы-то как раз знали, что намоем. Причём без копания-таскания и без стояния в воде в позе египтянина, копающего картофель. Так что ещё вопрос, кто из нас дятел.
       Вообще, для тех, кто не в теме: на Камчатке золота навалом. Чуть ли не в каждом ручье. Где больше, где меньше... Просто нужно уметь искать и уметь добывать. Только вот лучше с этим не связываться. Об этом мне рассказали за бутылкой знакомые вулканологи уже через двенадцать лет после описываемых событий. А пока что мы с Вовой закончили делать один «лоток» и принялись за другой.
       Конструкция была – проще некуда: реечная рамка сорок на тридцать, а снизу прибита вот эта самая сетка. Получается сито: всё ненужное уходит, самородки остаются. Гениально и просто. Короче, к вечеру весь посёлок только и говорил про двух идиотов из части Козлова, которые с помощью какой-то самодельной фигни собрались золото мыть. Любая новость разносилась по Бечевинке максимум за полчаса... А идиоты положили в рюкзаки бутылку шыла, четыре банки тушёнки и рыбных консервов, буханку чёрного хлеба, после чего напялили штормовки и болотные сапоги, повесили на шеи ружья и тем же пятничным вечером (точнее – в 16.30) тайком направились в Строительный распадок. Тайком – это так, чтобы вся деревня видела, как мы крадёмся к джунглям и при этом воровато озираемся.
       Ручей в Строительном распадке – ну натурально для съёмок фильмов про Клондайк. Полный антураж. Вообще мать-природа не пожалела и одарила бухту Бечевинскую невообразимо щедро. Можно целую книжку написать и фотографии приложить. Короче, пройдя вверх по ручью километра два или три, мы с Вовой свернули налево, там в уютном местечке развели костерок, славненько выпили, закусили, постреляли по банкам, поржали и пошли домой.
       Летом солнце даже на Камчатке заходит поздно, и когда мы возвращались, то все, совершавшие вечерний моцион, видели наши довольные морды. Однако никто ничего не спросил. Ну, тем лучше: не надо было ничего отвечать, а то могли бы не выдержать и расколоться.
       Супруга, ясное дело, устроила Вове разнос. Он ей обещал какой-то шуруп куда-то закрутить и чего-то там на него такое повесить, а не повесил. К тому же припёрся более чем подшофе и без куропаток. Однако она накормила нас ужином, хотя и не перестала ворчать («...у всех мужья как мужья, а тут бездельник, толку никакого, всё лишь бы шыло жрать...»), и вот тут-то Вова и предъявил ей мешочек со шлихом. Она как стояла, так и села.
       – Только ни-ни! Слышь? Оля! Ни-ко-му!
       – Да что ж я, ваще, что ли?! Да фиг кому!
       Мы твёрдо знали, что самое позднее через полчаса она поделится новостью с Надькой Абадоновой. А дальше – по схеме: Надька расскажет Витьке, Витька – Серёге Десюпову, Десюп – Чабану, Чабан – Чуче, Чуча – Максу и Бойчуку с Бойчучкой, Макс – Потапчику и Захару... и пойдёт-полетит новость по Бечевинке, всё по обычной схеме. Причём плевать, какое золото и сколько: слухи имеют свойство непредсказуемо трансформироваться, и это всем прекрасно известно; главное – «золото нашли!!!», а распадок большой, ручей длинный, на всех хватит... Что, собственно, и требуется.

Люди золота жаждут, чтоб его тратили.
Вечно в мире суровом бродят старатели,
Кострами небо грея...

       Всю субботу посёлок оглашался стуком молотков. Подводники, береговики, доктора, политрабочие и особисты втихаря (то есть на глазах друг у друга) изготавливали приспособления для намывки золота (ну, всякие кустарные конструкции, которые им виделись в их воспалённом сознании старателей-неофитов) и, озираясь, как бы незаметно, исчезали в направлении Строительного распадка. Наиболее продвинутые использовали разнокалиберные тазики. Само собой, все уходившие были с ружбайками.
       Что там было на ручье в распадке и как – понятия не имею. Но точно знаю, что никто никого не застрелил, не зарезал, не ограбил. Видимо, потому что никто так ни хрена и не намыл. Мы с Вовой сидели дома, лакали спирт этиловый ректификованный ГОСТ 18300-72, распевали песенки под гитару и хохотали во всё горло. Золотая лихорадка продолжалась всю субботу и до вечера воскресенья, покуда мы не раскололись. Как нас не убили – до сих пор удивляюсь. Но высказали много интересного...
   
Старые следы замела метель.
Друг мой, не гляди обратно.
Не последним ты, и не первым ты
Должен так пройти.
       Люди золота жаждут, чтоб его тратили.
       Вечно в мире суровом бродят старатели,
       Кострами небо грея...

       Потом я перевёлся с Бечевинки, а Вовка Зубков и Валерка Потапов пошли зимой на охоту. Точнее, капканы проверить. Два каплея из одной части, два друга-приятеля. Через полчаса навалилась сильнейшая пурга. Их искали три месяца, а нашли только когда сошёл снег, увидели с вертолёта. Обоих, рядом.

Ты покинул дом, бросил уют,
Ветры лишь поют надежду.
Поиск и мечта – наше ремесло,
Старое, как смерть...

2006

     из ненапечатанного сборника «Макароны по-флотски»

фото: брошенный посёлок Финвал, он же Бечевинка, 2009 год; Строительный распадок бежит между двумя сопками, его начало видно там за домами...