Роковой отрок Эпилог

Петр уже несколько дней лежал  в постели.  Во время охоты его просквозило пронизывающим  декабрьским  ветром. На теле высыпала оспа. Чувствовал он себя очень плохо.  Все тело ныло, и на душе было паршиво.  На днях ему сообщили, что в конце  прошлого 1729 года умер  в  ссылке Александр Данилович  Меньшиков.  Умер  в нищете, брошенный всеми друзьями  и соратниками. Ну а кто бы стал его защищать? Кто бы поехал его навестить в глухую сибирскую деревню?  Кто бы хотел добровольно идти под  императорскую опалу?
Да, Петр  сам угнал его в Сибирь, но почему же так плохо на душе?
За окном  воет  ветер.  По стеклам шуршит снежная пороша.  Чем изменилась  к лучшему жизнь  четырнадцатилетнего царя, после   отправки  Меньшикова  в ссылку?  Частые  укоры совести за излишне жестокое наказание бывшего вельможи начались уже тогда, когда пришла весть, что на пути  в ссылку у Меньшикова умерла жена.  Узнав это, Петр порывался вернуть Александра Даниловича и смягчить его наказание.  Но Долгоруковы уговорили его не делать этого, не гоже  императору быть слабым.  Потом  он узнал  о смерти Марии Александровны, своей бывшей невесты. И опять совесть томила царя.  Но он был  в трауре.  Его единственная любимая  сестра Наталия скончалась  в то самое время, по осени.  Перед ней он тоже  чувствовал вину.  Наташа перед смертью просилась в Петербург, не нравилась царевне  московская жизнь, хотя северный невский климат  ей был  противопоказан.  Она  умоляла   брата вернуться на  берега Невы, говорила, что задыхается в этой московской глуши.  Петр же наоборот  привязался к Москве. А чем, даже  и понять не мог. Готовил указ о перенесение  сюда  столицы Российской империи.  Ему обещали,  что указ  вот-вот  будет  готов и через несколько  дней Москва станет  столичным  городом, как когда-то  в прошлом  веке.  Поэтому-то  просьбы  Наташи  мучали  его и раздражали:
- Друг мой, Наташенька,  врачи  настоятельно велят тебе  оставаться здесь. В Петербурге ты  можешь  умереть.  Пойми это.
Ничего не ответила ему  сестра и  через  несколько  дней  испустила дух.  Смерть   сестры  очень  поразила царя и  легла на душу  тяжелым  грузом.  А радости  никакой.  Он будто бы  сломался. Ему  опять навязали  обручение, но уже  Долгоруков  свою  дочку Екатерину.   Симпатичная девица, но  не лежала  к ней душа так же, как когда-то  к Марии Меньшиковой.  Что же это за доля его  такая?  Он,  император всея Руси,  не волен распоряжаться  своей  судьбой.  Кто хочет, тот и помыкает  им.  Новая невеста  Екатерина упрашивает  подарить драгоценности сестры Наталии.  Его друг  Ванька Долгоруков  вдруг увлекся идеей  женитьбы на царевне Елизавете и  уговаривает Петра  помочь ему в этом. Но  Петр  сам влюблен  в Лизаньку уже  давно,  но  она  смеется  над  его  чувствами,  и  относится к нему, как  тетя  к  племяннику,  хотя и  младше  всех его невест. И вот  Ванька  позарился на  его мечту.  Оттого-то Петр  в последнее  время отдалил  его  от  себя.
И вот  остался он один  в этой жизни, без  близких и  без друзей.  И к тому же  болезнь  загнала его  в эту  постель да  так, что  не поднять   и головы. Никто не тревожится  о нем, не интересуется состоянием  его здоровья.  Все  чего-то ждут.  Один лишь  Алексей  Григорьевич Долгоруков тревожно заглядывает  в царскую  спальню и нудно  уговаривает лекарей  что-нибудь предпринять,  чтобы  царь хотя бы на  время  встал  на ноги  Его  отчаянье  понятно,  если  царь умрет, то его дочь так  и не  станет  императрицей.
Лекари только  беспомощно разводят  руками.  Разве  они  не сделали бы  все для спасения Его  величества?
К утру  царь немного успокоился и хрипы в его горле  утихли.  Он заснул. Через час  очнулся ото  сна и  проговорил:
- Позовите Никиту!
Тот  был недалеко  от царской  спальни.  Он  сидел  на  стуле, сгорбившись и осунувшись.  Он один-одинешенек  любил  мальчика не за то,  что тот  подарил  ему, бывшему  садовнику имение  и дворянское  звание.  В этом  дворце  ему тоже  было одиноко  и сиротливо.  Все  вельможи  смотрели  на него,  как на чужого и  не считали его равным  себе.
Услышав  зов  царя, он  подбежал   к его  кровати.  Петр
посмотрел  на Никиту  осмысленно  и  промолвил:
- Никита,  запрягай  сани,  я к  сестре  поеду!
Через  мгновение его  глаза  помутнели.