Мама, ты знаешь.. Я такая счастливая!

Надеюсь, Она меня простит. Я увлеклась в своих стремлениях быть идеальной бабушкой. Рукодельные подарки и прочее для многочисленных неродных внуков и внучек. Вот и получилось, что у вещи новая жизнь. Поймёт ли дочь? Вопрос, конечно, спорный..

Этот синий свитер я увидела на своей старшей дочери лет пять назад, в январское утро после пожара, в котором Она и Её друзья могли бы погибнуть.
Жуткий синий и длинный.. Он заменил ей платье и всю утраченную одежду.

Неделю после, Она ходила, как тень по квартире, только в нём. Будто этот вязаный ужас согревал Её и оберегал.
На кухне по ночам, Она сидела, натянув его на колени с порезами и синяками, полученными при падении со второго этажа, молча смотрела на телефон и курила.
Хозяин Синего Свитера так и не звонил. Она переживала за Своё, а я за Неё.
Ей двадцать, а я Её мать.

В феврале их роман возобновился, и это местами походило на сумасшествие. Когда Он звонил, Она - оживала.
 Когда Он исчезал на три дня, или неделю, Она натягивала на себя свитер, пропитанный Его запахом и Его эмоциями.
Лежала, зарывшись в подушках. Засыпала, обняв Свитер руками, засыпала, положив на него щёку.
Я молча смотрела. Лезть со своими советами было бесмысленно и я не стала.
Что  толку говорить, что я против этих отношений, когда Она уже родилась со своим собственным мнением и яркими эмоциями. Это была её самая настоящая на тот момент любовь, ответно - безответная, первая.

Каждое утро Она стягивала с себя Синий свитер, и с неохотой отправлялась в Институт. если вечером звонил Хозяин синего свитера, я могла быть уверена - раньше, чем под утро, домой Она не придёт.

Волновалась, стояла у окна, иногда плакала от бессилия что-то изменить, иногда звонила и украдкой спрашивала :" Совесть есть..?" . Иногда звонила и орала. В трубке гулко раздавался щелчок и тишина.

Муж изредка просыпался по ночам, в очередной раз видел меня у окна, срывался в оре и неприятных словах. По дому разливался запах валерианки.

Дочь вкрадывалась домой под утро, и я, не ложившаяся спать, поила Её кофем, и ничего не спрашивала в очередной раз. А Она, так и не поспавшая, молча пила кофе, и отправлялась учиться.

Она сознательно прятала Его от меня, чтобы я не смотрела на Него искоса после всего, что случилось в первый недолгий период их отношений. Тогда ещё она умела быть откровенной со мной, и делилась каждым прожитым мгновением, тогда ещё было искреннее желание поделиться с мамой. Я сама Её оттолкнула мерзкими суждениями о Нём.
 А сейчас я больше не имела права судить и осуждать.
Я просто была наблюдателем за Её страданиями. Не самая приятная роль.
Летом Он иногда забирал Её с дачи. Я стала Его видеть снова. Спокойствие вернулось. Недоверие - осталось.

Первые дни осени расставили всё по своим местам. Что случилось Между я не знаю до сих пор. Она нашла в себе силы хлопнуть дверью Его машины. И осталась наедине со своими проблемами.
Своим импульсивным звонком в Его сторону, я сделала так, чтобы этот человек больше не появился в жизни моей дочери. Он особо и не стремился.
 Мы тихо по ночам писали вместе курсовые, рефераты, отчёты за Её практику, чтобы Её восстановили в Институте, мы разговаривали на отвлечённые темы, мы возвращали Её к реальной жизни..
 Синий свитер был запихан на нижнюю полку шкафа-купе, но по-прежнему остался Её священной вещью. Разговоры об уничтожении воспринимались в штыки, ор на тему не трогать её прошлое даже сейчас мог быть бесконечен. Разговоров о хозяине больше не возникло.
Так вот ...

 Она вернулась в реальную жизнь, где уже не было Его, и стала жить хладнокровно. Без чувст и эмоций.Она больше не верила никому.
 Она машинально ходила в институт, ночами по слову надо придирчиво писала работы.

 Она недолго была одна.
 В Её жизни появился искренний человек, который действительно Её любил, который хотел быть с ней, который смотрел на Неё влюблёнными глазами, и Она для него была целым миром. Сначала Она воспринимала его спокойно, как атрибут своей жизни.
Потом Она полностью окунулась в Его чувства.
 Её глаза снова блестели, горели и выжигали.  Она дала согласие быть его женой, она так искренне хотела быть счастлива, быть любима, и любить.
Он ушёл со скандалом, она только - только начала доверять Ему.
 
Для матери в очередной раз было больно смотреть, как её девочку предают и обманывают.
Теперь Она уже знала, как справиться со своей болью и отчаяньем.
Она как-то сказала мне, что просто забыла, что просто перевернула очередную страницу своей жизни, и начала всё сначала.

 Последние полтора года перед дипломом она жила отдельно, одна и самостоятельно. С ответственностью за свою жизнь, для себя, и никого близко к себе не подпускала - ни родных, ни друзей, ни мужчин. Она жила своей жизнью, и предпочитала не рассказывать о ней. В телефонных вечерних звонках, я спрашивала только о содержимом Её холодильника, и всё ли хорошо. Дочка отшучивалась.

 Сейчас Ей двадцать пять, она живёт рядом, я часто вижу Её, я каждый день общаюсь с ней по телефону, она часто заходит на минутку, я часто захожу на её фирменный борщ. Я смотрю на Неё, и понимаю, насколько мало я Её знаю, я понимаю, что совсем не знаю Её.

 У Неё гражданский брак с трёхлетним стажем, который просто стоит на месте, и наматывает время на счётчик. Гражданский брак, оттого, чтобы с кем - то жить. Концепция такая, по общему согласию сторон.

Она боится узаконить свои отношения. У Неё нет детей и она их не хочет. У неё пустые, усталые глаза.
 
 Было время, когда Она винила меня за звонок хозяину синего свитера. Было время, когда она не могла мне простить этого. Было время, когда ей было всё равно. Но синий свитер остался символом взаимных обид, и страдания. И Он был забыт, но неприкасаем. А Она знала, что всё, что связано с этим человеком для неё под личным Её запретом.
Может быть, всё, что угодно. Только не Он.

В прошлую пятницу она пришла ко мне со словами: " Мам, надо поговорить...".

 Обычно Она не делиться своими проблемами, предпочитая не мусолить одно и тоже по нескольку раз.
 В этот раз Её как будто прорвало. Она говорила, и говорила. О работе, о своих небезупречных статичных отношениях, о том, что больше не может жить и вариться в этом.
 Я слушала. Я местами понимала Её, мысленно соглашалась, и не соглашалась с ней.
Её речевой поток прервал звук варгана в Её телефоне. Она взяла мобильник, и с трепетом вышла на кухню.
 Вернулась с таким же трепетом, Её глаза светились.

 " Мам, ты знаешь, я такая счастливая! Несмотря на то говно, которое происходит со мной сейчас.. мне просто хорошо и уютно с человеком, причём настолько, как никогда не было. Я вспомнила, что это такое..., теперь я поняла, что меня не отпускало все эти годы.
Я попросила прощения, искренне, мне это было нужно. Да, он до сих пор один. Я не знаю, что дальше будет, и как всё сложиться, судьба - не судьба, не знаю..да и не имею права об этом говорить. Пусть будет так, как будет ."

 Она уехала на такси. Я знала куда. Я знала к кому. Я знала зачем. Я знала, во сколько Она вернулась. Впервые за годы Её самостоятельной жизни мне было легко, просто знать..что у моей девочки, действительно, всё хорошо, что Она счастлива сама для себя.
И для того, человека, надежд которого, когда - то не оправдала моя дочь.

 При чём тут синий свитер, спросите Вы?! Это  уже не важно. Пусть он теперь ,  варежками, шапочками, и шарфиками ..будет убран обратно в шкаф, и пролежит там ещё много лет. И вряд ли кто-то когда-то из нас двоих о нём вообще вспомнит.