Любопытство не порок

Ночь в городе не так тиха и спокойна, как может показаться на первый взгляд. Пустынная улица. Тусклый свет фонарей расползается по пыльной после жаркого дня брусчатке. Оконца в домах гаснут, давая бурной фантазии плодородную почву для рисования причудливых фигур из переплетения темных веток, в которых хозяева днем видят обычные цветы на подоконнике. Но открывается дверь, выплевывая яркий свет, гул голосов, песни и покачивающегося человека в помятом камзоле. Мужчина, время от времени теряя опору под ногами, плетется туда, куда приказывают идти хмельные мысли, грозит кулаком неведомо кому и бормочет под нос ругательства. Кот, умывающийся после сытного ужина, состоящего из толстой мыши, не успевает убраться с дороги ночного прохожего.
— Ма-а-а-у! — дикий крик, и животное скрывается в дыре под забором, стремясь поскорее убежать в безопасный уголок и нянчить там ноющий от боли пушистый хвост.
Человек, проклиная кошачье отродье, идет дальше. Проходит мимо темной подворотни, наполняющей прохладный ночной воздух звуками ударов и стонами. Что-то тяжелое падает на землю, слышен звон пересыпаемых в карман нового хозяина монет. Мужчина ныряет в темноту арки, соединяющей два дома, и оказывается в небольшом дворике. Идя по утоптанной дорожке рядом с кустами, он спотыкается о чьи-то ноги и шлет проклятия в адрес их хозяина. Из зарослей давно неплодоносящей смородины раздается невнятный ответ в нецензурной форме, и ноги скрываются под резными листьями.
Человек продвигается ко входу в дом, освещенному маленьким фонарем в металлической оправе, вокруг которого вьется мошкара. Натыкается на бочку с дождевой водой. За последние восемь дней из облаков не упало ни капли, так что уровень воды заметно понизился. На поверхности плавает несколько узких листиков, а днем наверняка видно, как в глубине извиваются красные полоски мотыля. Мужчине наплевать на это. Он опирается о края бочки и, едва не падая, опускает голову в прохладную влагу. Отфыркиваясь и отплевываясь, человек выпрямляется и идет дальше. Челка липнет ко лбу, за шиворот бегут мокрые дорожки. На тропинке появляется череда капель, которые почти сразу впитываются и превращаются в темные пятнышки.
Потревоженная мошкара разлетается в стороны. Дверь со скрипом открывается и через несколько секунд громко хлопает, закрываясь сквозняком, гуляющим в коридоре. Вокруг фонаря вновь собираются насекомые. Шуршат кусты, ветви расступаются, и появляется темная фигура, прикрывающая раскрытый в зевке рот ладонью. Неизвестный пару раз спотыкается о невидимые кочки и тоже направляется к двери, почесывая зад.


Глава 1.
…Я на цыпочках, как вор,
Пробираюсь, чуть дыша,
Чтобы не спугнуть…
Король и Шут «Кукла колдуна»

Агата остановилась и посмотрела на небо. Одна из лун, Гайнай, сегодня полностью показывала бледную, изрытую темными полосами поверхность; другая же — Дерхри — оставила для просмотра только узкую загогулину розоватого цвета, похожую на серповидные булки, что так любят есть по утрам люди. Облаков почти не было, но прохладный ветерок давал надежду на дождь. Как же надоела эта жара. Солнце только и знает, что изжаривать землю беспощадными лучами. Агата не любила лето. Да и кому в здравом уме может понравиться печка вместо нормальной погоды? А ведь многие в восторге от этого сезона. Дети бегают по улице, обливая друг друга водой. В центре города их редко встретишь. Но Агата снимала комнату почти в пригороде, и днем во дворах стоял жуткий шум: орали мамаши, на чье высохшее белье попадала вода; визжали облитые с ног до головы девочки, делая вид, что им неприятны эти неуклюжие проявления внимания; мальчики издавали воинственные крики: «Убит!», «А-а! Получи!» или «От меня не убежишь!» В центре жилось спокойней, но под окнами ходили почтенные матроны, которые хоть и прятали носы под зонтами, боясь веснушек, но, нет-нет, а жмурились от тепла, как кошки. Это раздражало не меньше. Поэтому Агата старалась вообще не выходить из дома в солнечные дни. А если нужда заставляла это делать, то приходилось напяливать плащ, молча терпеть недоуменные взгляды прохожих и усиленно потеть под плотной тканью. Ведь существовала еще одна, пожалуй, главная причина нелюбви девушки к солнцу: после долгого нахождения под его лучами приходилось несколько дней чесать покрасневшую кожу.
Хоть ночью можно отдохнуть и нормально погулять. Агата специально оделась легко, чтобы насладиться прохладными волнами ветра, обнимающими и ласкающими тело.
Девушка потянулась до хруста в костях: «Ночь в самом разгаре, можно хоть на руках ходить».
В подтверждение этих мыслей она уже хотела пробежать по крыше и сделать «колесо», но вовремя вспомнила, что черепицу в столице кладут абы как. Да и постройки старые, можно провалиться, потом хлопот не оберешься. Гулять по крышам, конечно, хорошо. Никто ненужный не увидит, да и нужный тоже… до определенного момента. Но стоит оступиться или на прогнивший участок кровли сделать шаг – и дыра над головами спящих готова. Потом власти будут искать виноватых. Ведь не каждый день в крышах появляются дыры с размерами и очертаниями человеческих фигур.
Агата медленно пошла дальше. Шагов слышно не было, но девушка оповещала всех о своем присутствии веселым насвистыванием одной не совсем приличной песни. Внизу захлопнулась форточка. Наверняка хозяин долго смотрел на улицу и не мог понять, откуда доносится свист. Нервы не выдерживали, потому что казалось, будто звуки идут сверху. Окно закрывалось, и спящим в этой комнате людям приходилось оставшуюся часть ночи мучиться от духоты.
Девушка ухмыльнулась. Пока можно было немного пошалить. Мелкие пакости доставляли огромное удовольствие. А вот когда проходишь мимо окон мансарды… Ну, «проходишь мимо» - сильно сказано, как раз это удается сделать с трудом. Особенно когда люди за окном еще не спят. Постучать и спрятаться — детские шалости. А вот пробраться внутрь, отвести хозяину глаза и наблюдать за ним, не отрывая взгляда ни на секунду… Как же люди начинают нервничать, чувствуя как кто-то смотрит им в спину! Оборачиваются, ходят по помещению кругами, некоторые в истерике выбегают из комнаты. Иногда достаточно одного лишь присутствия; но временами приходится помучить человека галлюцинациями, яркими видениями, мастерить чудищ из теней, разбежавшихся по углам. Тренировка способностей на людях всегда завершалась успешно. Еще никто не оставался равнодушным после прихода Агаты.
Внимание девушки привлек свет на противоположной стороне улицы. «Мансарда! Вот это удача!» С крыши открывался замечательный вид. Два дома, сверху походящих на галочку, стояли на разных улицах. Один, двухэтажный, относился к Глухому проспекту, названному так, потому что здесь некогда находился приют для глухонемых детей; другой, имевший целых три этажа, – к улице имени ничем не запомнившегося императора Эрмака XIV.
За открытым окном мужчина ходил из угла в угол. Его фигура то и дело мелькала в поле зрения Агаты. На пятом круге он завернул рукава с такого расстояния казавшегося  черным камзола. Левый рукав никак не хотел быть таким же покладистым, как его собрат. Девушка подалась вперед так, что чуть не упала, но все же разглядела, что незнакомец сжимал что-то в правой руке. Надо перебраться на ту сторону, а то потом любопытство не даст покоя.
Спуститься, перейти улицу и подняться на крышу двухэтажного здания, почти вплотную примыкавшую к мансардному окну соседнего дома, не составило труда. Поставить ногу на неровный камень фундамента, ухватиться за раму закрытого окна. Подтянуться, переставить ноги на раму, дотянуться руками до верхней деревянной планки. Оттолкнуться посильнее, встать носками туфель на приоткрытую форточку… Повторить все с окном второго этажа. Всего-то ничего! Только, подбираясь к водостоку, Агата повесила на нос паутину. Стало противно, но пришлось потерпеть и убрать с лица липкие нити, лишь дойдя до цели.
Мужчина ползал на коленях по полу, рисуя мелом окружность. Он посмотрел прямо на Агату, но, конечно же, ничего не увидел. Серые глаза с расширившимися зрачками сощурились, брови сдвинулись к переносице. Русые волосы свисали до плеч сосульками, разделившаяся на пряди челка липла ко лбу. Темно-зеленый цвет камзола из-за покрывавших его пятен можно было разглядеть с большим трудом. Расстегнутый ворот обычной белой рубашки выставлял напоказ медальон в виде серебряной капельки, поблескивающей маленьким кроваво-алым рубином.
Естественно, не поняв, в чем дело, мужчина продолжил рисование. Круг разделился на пять частей-треугольников, похожих на куски пирога. Каждый треугольник пронзили извилистые линии.
«Ого! — Агата цокнула языком, за что наблюдаемый послал в ее сторону еще один подозрительный взгляд. — Да это же подарок судьбы! Налететь на некроманта! Надо же! Его, конечно, тяжелее обвести вокруг пальца, но зато какая тренировка, какое щекотание нервов! К тому же, Ученик Смерти, кажется, слегка невменяем, так что ничего сложного не предвидится, — девушка поморщилась. — Как же можно так небрежно рисовать Круг Призыва? Здесь линия идет не под тем углом, там — треугольник лишний». Агата покачала головой от такого издевательства над простейшим заклинанием. Ее с раннего детства научили всей этой мишуре с призывами, работой с энергиями, элементарным рецептам зелий. Это входило в стандартную школьную программу каждой уважающей себя Семьи.
Люди с магическими способностями начинают обучение лет с шести-семи, а заканчивают в девятнадцать-двадцать. Потом ученик отправляется на вольные просторы и сам решает, что ему делать дальше: либо показывать фокусы с простейшими заклинаниями, либо совершенствоваться в Искусстве. У некромантов отбор еще строже, чем у обычных магов. Кроме предпосылок к работе с энергиями и стихиями, нужно иметь способности к вызыванию сущностей из мира мертвых и, естественно, к управлению ими. Этот — девушка скептически улыбнулась — Мастер, видимо, выбрал первый вариант развития событий. Судя по внешнему виду, ему лет двадцать шесть. В таком возрасте стыдно, а главное, опасно делать ошибки в Круге Призыва, который, к слову сказать, преподают на третьем году обучения. Сейчас вызовет монстра, который выйдет из-под контроля и пойдет убивать всех направо и налево, пока какой-нибудь маг не остановит; или силы, вложенные в заклинание, ударят по самому некроманту, заодно разнеся полквартала; или ничего не произойдет. Но на последнее Агата мало рассчитывала, такое крайне редко случается.
Издевательства подождут. Лучше остановить мага, пока он не выпустил на свет кровожадного демона или духа. Это тоже выглядело бы любопытно, но испытывать на себе недовольство неуправляемых некротических сущностей не хотелось. Теорию некромантии Агата знала назубок, а вот на практике применить силы в этой области удавалось всего несколько раз, к тому же тогда рядом были учителя — отец и брат.
Девушка осторожно пробралась в комнату. К счастью, у гостьи были не такие уж широкие плечи, чтобы не пролезть в, пусть и небольшое, мансардное окно. Но чтобы сделать это тихо, пришлось попотеть.
Мужчина даже не обратил на Агату внимания.
Обстановку комнаты составляли пара стульев, неширокая кровать в углу, тумбочка рядом с ней и стол, заваленный книгами и свитками, на котором некромант, отвлекшись от рисования, что-то искал. С потолка кое-где свисала паутина, на балках крепились четыре помаргивающих магических светильника. Негостеприимную атмосферу дополнял Круг Призыва на деревянном полу аккурат в центре комнаты.
— Ага! — некромант извлек из кипы книг маленькую голубую книжицу.
«Дилетант! Даже заклинание не помнит!»
Мужчина начал поворачиваться лицом к Кругу, но замер на полпути: на плечи легли тяжелые руки.
— Доброй ночи, почтенный… — прошептала ему на ухо Агата, наморщив нос: от колдуна пахло то ли брагой, то ли пивом. — Что Вы можете сказать о политике, проводимой Лорнногтом в отношении Западных Пустошей?
Вопрос озадачил некроманта. Он долго собирался с мыслями, а потом выдал одну, но вполне здравую:
— Я ведь еще никого не вызвал.
— И не советую, — первоначальные планы девушки насчет мага начали приводиться в действие. — Уважаемый, я, кажется, задала вопрос. Заставлять даму ждать некультурно.
Плечи мужчины напряглись. Воздух стал прохладным. Агата почувствовала, как комнату заполняют силы, призываемые колдуном.
— Тупица! — девушка без усилий швырнула его к кровати.
Маг налетел на тумбочку и потерял равновесие. На пол упала грязная чашка, издав мелодичный, но первый и последний в своей жизни звон. Пытаясь встать, мужчина поранил об осколки ладонь.
— Крепкий какой! Просто… — Агата не закончила фразы. В нос ударил дурманящий запах крови.
Холодящая сила смерти, не оформленная в заклинание, продолжала кружиться по комнате. Нежно-фиолетовые вихри клубились над Кругом. Некромант, цепляясь за зеленое покрывало на кровати и оставляя на нем кровавые следы, кое-как поднялся на ноги. Его заметно шатало, но он сосредоточенно нахмурился — вихри потянулись к Мастеру Смерти. Однако что-то шло не так. Силы ползли медленно, нехотя, словно патока из банки. Намеченная атака явно затягивалась. Агата потянула вихри на себя, к ее удовольствию они легко поддались. Колдун вытянул вперед руку и зажмурился, но как бы он ни старался, силы отказывались подчиняться. Его зашатало сильней и, не устояв на ногах, но успев вовремя сориентироваться, некромант повалился на кровать лицом вниз.
— Никогда не пробовала крови магов, тем более некромантов, — девушка развеяла вихри и подошла к Мастеру Смерти. Сегодня она еще не ужинала. Сопротивляться не было сил, да и не возникало желания эти силы иметь. — И этот запах… — Агата ловко перевернула мужчину на спину. Его глаза блестели из-под полуопущенных век. — Я бы рада просто взять и уйти, но не могу сдержаться.
Она убрала волосы с его шеи и, встав коленями на кровать, наклонилась так, что колдун почувствовал пробежавшее по щеке дыхание. Острые клыки прокололи кожу, некромант сдавленно охнул, взмахнул в воздухе рукой, но странное успокаивающее тепло пробежало от макушки до пяток, и сопротивляться расхотелось.

Глава 2.

А голова болит, и ангелов нема...
— Портвейн!
—Налей!
Король и Шут «Пьянка»

Видимо, в комнату нечаянно забрел шаман из Западных Пустошей. Он так хотел вызвать дождь, что бил в барабан без умолку. Штефан застонал: что проклятым старикашкам с пронизывающим взглядом исподлобья могло понадобиться в мансардной комнате на окраине Сталетта?
— Висар  Штефан! — взволнованный женский голос прервал череду ударов в барабан, но через несколько секунд шаман заработал с новой силой.
Штефан медленно открыл глаза — его взгляду предстали деревянные перекрытия крыши. На одной балке темнело большое пятно — видимо, на этом месте рос мощный сук, когда надежда и опора черепицы еще была деревом и шумела ветками, не подозревая, какая судьба ей уготована.
До боли скосив глаза вправо, Штефан еще раз убедился, что находится в своей комнате, что шамана и след простыл, а барабанили, оказывается, в дверь. Не без труда подняв с подушки тяжелую голову, он еле заставил себя сползти с кровати и пойти узнать, кому же мог понадобиться тихий скромный некромант с утра пораньше. Кстати, судя по теплому ветру, проникающему через замызганное окно, утро уже перешло в день.
Переставляя ноги осторожнее, чтобы каждый шаг не приводил к стихийным бедствиям в голове, Штефан добрался до двери. Взволнованные голубые глаза, пышный бюст, обтянутый светлой тканью платья, и главное, запотевший кувшин, от которого шел хмельной аромат пива — вот что первым заметил некромант.
— Мр… м? — поинтересовался он, уставившись на сосуд с манящим к себе напитком.
— Я подумала, Вам после вчерашнего будет не по себе, и решила принести немного пива, — промолвило создание.
Не в силах больше удивляться, некромант освободил проход в комнату и сделал приглашающий жест. Девушка проплыла между раскиданными по полу книгами и, поискав глазами более-менее не заваленную вещами горизонтальную поверхность, поставила кувшин на тумбочку.
Штефан сжал руки в кулаки и засунул их в карманы, только сейчас поняв, что спал в одежде.
— Ой! — утреннее чудо заметило разбитую чашку. — Как же Вы будете пить? Я сейчас схожу к хозяйке, попрошу новую чашечку.
Девушка, усиленно виляя бедрами, вышла из комнаты. Некромант, подождав для верности несколько секунд, наплевав на нарастающий от быстрой ходьбы шум в ушах, бросился к тумбочке. Дрожащими руками сняв с горлышка аккуратно повязанную марлю, он, чуть ли не проливая пиво на и так порядком заляпанный камзол, сделал несколько больших глотков. Холод по горлу опустился к животу и превратился в дурманящее тепло. В желудке перестали противно копошиться неизвестные склизкие создания, голова слегка прояснилась. Но появились другие проблемы: начал просыпаться аппетит, а вместе с ним осознание того, что вчера вечером произошло что-то странное, и эта девушка каким-то образом здесь замешана.
Спасительница не заставила себя ждать. С маленькой белой кружкой она впорхнула в комнату и удивленно посмотрела на некроманта, задумавшегося с кувшином в руках. Штефан поставил глиняный сосуд на тумбочку и, вытерев пенные усы рукавом, неловко улыбнулся. Девушка просияла в ответ.
«А-а! Кто же это?!» — лихорадочно соображал колдун, а между тем в голове начали всплывать картинки из вчерашнего вечера.
Так, он пошел в «Кости» , пил, играл… Впервые проиграл… причем все деньги, что были с собой. Некромант не успел удивиться последнему воспоминанию, ведь в карты он не проигрывал ни разу в жизни; как из памяти вынырнуло лицо спасшей его от жуткого похмелья девушки. Точно! Это же новая официантка из «Костей»! Как же ее зовут?
— Спасибо! — чтобы разрушить затянувшееся молчание, колдун решил побыть вежливым, но вместо искренних слов благодарности получилось нечто хриплое и скрипучее.
Официантка будто бы ждала чего-то еще. «Денег ей, что ли, дать? Хотя нет, не стоит…» — Штефан с толикой стыда вспомнил, как несколько раз щупал голубоглазую спасительницу за грудь и шептал всякие пошлости. Только вот официанток в «Костях» работало четверо, поди упомни, как кого из фигуристых дам с подносами зовут.
«Придется надеяться на природное обаяние», — некромант взмахнул рукой, готовый завести разговор о прекрасной погоде, но девушка прервала его, взволновано охнув:
— Что у Вас с рукой?!
Штефан перевел взгляд на правую ладонь — на ней краснел длинный след от пореза. Воспоминания о чем-то кроме вчерашней неудачной игры начали стучаться в мозг. И они не понравились некроманту еще больше, чем первый проигрыш.
— Порезался, когда брился… — пробормотал он, силясь вспомнить казавшееся важным событие из недавней автобиографии.
Официантка недоуменно посмотрела на подбородок Штефана, покрытый трехдневной щетиной, и, решив, что колдун просто пошутил, залилась звонким смехом. Некромант послал ей хмурый взгляд, и смех сразу прекратился.
— Что-то еще? — по-прежнему с хрипотцой в голосе спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил: — Тогда большое спасибо. У меня дела, деньги за пиво я пришлю.
У официантки от удивления округлился рот. Некромант не стал ждать момента, когда эмоции девушки улягутся, и, взяв ее за локоть, вытолкал в некое подобие коридора за дверью. Спасительница, не сумев и слова сказать, только хлопала глазами. Лишь хлопок заставил ее вздрогнуть — дверь, закрываясь, чуть не встретилась с обширной кормой  официантки.
Оставшись один, Штефан сначала сделал еще несколько глотков пива, потом налил его в принесенную чашку и стал задумчиво кружить по комнате.
Осколки у тумбочки, покрывало в пятнах засохшей крови… Книги на полу лежат не хаотично, можно проследить определенный порядок. Коврик, обычно находящийся у двери, расстелен посередине комнаты. Чашка потеснила несколько свитков на столе, и глазам Штефана, собиравшего вещи с пола, постепенно открылся рисунок. Круг Призыва. Некромант сразу отметил кривые линии и пару лишних треугольников в меловом узоре.
Штефан молча смотрел на пол, а в голове всплывало продолжение вечера.
— Сучка, — процедил он сквозь зубы, вспомнив наглую вампиршу, наклоняющуюся к его шее.
Дав выход злости, некромант перевернул письменный стол. С него посыпались книги, свитки, листки с записями. Чернильница описала широкую дугу по полу комнаты и остановилась где-то под кроватью. К счастью, плотно закрытая крышка не вылетела, и пыльные доски остались при естественном и привычном цвете. Чашке повезло меньше: расставшись с алкоголем, она последовала за почившей лишь вчера фарфоровой сестрой, и теперь пол украшала еще одна кучка белых осколков.
— Нашел бы — оторвал твари длинные ноги и… — Штефан замолчал, поймав себя на мысли, что эпитет «длинные» мало подходит к данной ситуации. Почему он так сказал? Злость сменило недоумение, вызванное не только употреблением неуместных слов, но и тем, что перед глазами некроманта сразу предстали не только ноги вампирши, но и остальные аппетитные части тела. Да, фигурой кровососка похвастаться могла. А какие у нее были… — Хватит! — Мастер Смерти отогнал от себя неприличные картинки, назойливо выползающие перед внутренним взглядом. Но туманные очертания вчерашней «знакомой», казалось, отпечатались на глазах, будто бы Штефан долго смотрел на включенный магический светильник, изображающий ее. — Последствия укуса, — для успокоения пробормотал он, — да и что только с похмелья ни привидится…
«А с какого еще «похмелья»? — в голове щелкнули невидимые пальцы. — Я же вчера выпил всего пару кружек пива… ну не пару… тройку… пару троек, но это дела не меняет. От такой дозы я никогда не терял ни контроль над собой, ни контроль над силой. Да и не проходит так быстро похмелье. Вампирша наколдовала? Я бы почувствовал ее магию… Ладно, решу этот вопрос чуть позже», — некромант оглядел комнату. Если хозяйка случайно заглянет сюда, то подумает, что ночью над городом пронесся вихрь, выбравший для удара только мансарду ее дома.
Вообще, виса Ратгед редко заходила в обиталище Штефана. Все знали, кто живет рядом с ними, и старались обходиться с некромантом как можно вежливее. Хозяйка могла нанести дружеский визит, только когда колдун задерживал плату за комнату, но это происходило лишь в моменты «затишья». В такое время некротические сущности вели себя мирно: на видные места не вылезали, в детей не вселялись, девственниц не ели, мужчин не пытали, скот в леса не уводили, на урожай порчи не насылали. Хотя насчет последних двух злодеяний Мастер Смерти сомневался: причастны ли тут демоны? Обычно эти периоды выпадали на зиму, когда крыша над головой и теплая кровать нужны больше всего. Поэтому Штефан сам создавал для себя «трудности». Пара пышущих огнем рогатых чудищ в подвале – это вам не шутки. Продукты, купленные после половины дня хождений по лавкам и положенные для хранения в прохладу, почему-то были горожанам дороги. Не говоря уже о деревянных перекрытиях, окруженных искрящими ящиками с едой и летними вещами, также положенными на хранение в подвал. К этому стоило прибавить и рев недовольных демонов по ночам.
Некромантов в столице можно было по пальцам пересчитать, так что сотворив заказ недалеко от дома, не стоило даже сомневаться, что мирные жители обратятся по нужному адресу. Но иногда Штефан для отвода подозрений выезжал из Сталетта. Тогда приходил черед деревенских жителей искать защиты у колдунов.
В окрестностях столицы демоны начинали творить и вовсе непотребные вещи. По комнатам летала мебель, кто-то невидимый все время толкался, в печи вдруг загорался зеленый огонь. Коровы не давали молоко, лошади боязливо жались к стенам; куры, не ведавшие забот в зимних сараях, начинали сбрасывать перья… Один раз некромант немного не рассчитал, и несколько птиц, облысев до состояния медного таза — то есть светя всем, чем только можно, — взорвались. Хозяйка, мягко говоря, удивилась, пойдя утром кормить пеструшек и найдя их в таком неаппетитном виде. Шуму было на всю деревню. А когда на окраине будто бы случайно появился некромант, все почему-то решили, что демоны пришли по его душу, и быстро пришли к соглашению, что надо Штефана этой самой души крайне болезненно лишить.
Колдуну тогда пришлось тяжеловато. Он понял, что с жителями что-то не так, только когда подошел ближе и увидел хмурые лица. В глазах читались мысли о чем-то явно недобром. Но до рукоприкладства в тот день не дошло. Некромант почувствовал рядом свежий труп и вежливо пригласил его помочь. Оказалось, что лишь вчера умер древний дед. Возможно, Штефану приписали и эту смерть, он не стал рисковать, пытаясь в этом убедиться. Да и сельчанам стало не до намеченных дел и уж тем более не до разговоров, когда в одном из домов затихшей перед дракой деревни гулко хлопнула дверь, и на улице возник сгорбленный силуэт. Жители наблюдали за приближающимся стариком, пока он овладевал непокорным телом. Когда же дед окончательно выпрямился и взглянул на толпу, затишье кончилось. Первой не выдержала какая-то девушка, через секунду к ее визгу присоединился слаженный хор всех тональностей. Несколько наиболее рассудительных мужчин повернулись к виновнику встречи сельчан с ожившим мертвецом. Но некромант уже бежал к оставленному рядом с леском коню и не видел, как развевалась длинная седая борода старца, получившего приказ не выпускать никого из деревни, как фиолетовым огнем сверкали его глаза; не видел, как в обморок упала добрая часть женщин и даже местный красавец; как мужики кинулись в сараи за вилами, косами и прочими острыми инструментами, помогающими в быту…
Зато через несколько дней по Сталетту прошел очень странный слух: будто бы по окрестным деревням ходит колдун, который оживляет мертвецов, взрывает кур, насилует женщин, отравляет колодцы… Из разговора двух пьянчуг в «Костях» Штефан уловил, что злодей носит рыжую окладистую бороду, необычайно широк в плечах, а также не снимает черной остроконечной шляпы, которая, по его мнению, прикрывает витые рога.
«…Но… ик, — сделал большие глаза собутыльник некроманта, конечно же присутствовавший в тот день в ставшей знаменитой деревне, — у него ничего не получается. Рога… ик… все равно выпирают! А потом, — он помахал перед носами соседей по столику узловатым пальцем с толстым желтым ногтем, — он побежал к дому и — хлоп! — прошел сквозь стену! А там в это время сидела девка, что замуж собралась. Им ж цельный месяц до свадьбы выходить из дому нельзя… ик! Давай выпьем, а то икота мучает, не могу! Ух! Хорошо идет! Так вот… он ее и… хе-хе-хе! Колдун! Что с него возьмешь… А что, больше и выпить нечего? Эй, ты! Да! Принеси нам еще!»
Рыжая борода и рога играли Штефану на руку. Но в деревнях он стал действовать осторожней… Но что было — то было! Некромант очнулся от воспоминаний. В комнате стало заметно чище. Колдун всегда предавался воспоминаниям или прокручивал в голове старые песни, убираясь. Так время летело быстрее, и сейчас оставалось только переодеться, сдернуть заляпанное кровью покрывало с кровати и привести себя в порядок.

Глава 3.
…Нам домой дойти бы до ужина
Без чудес, без чудес, без чудес.
Агата Кристи «Огоньки»

Агата в очередной раз прыгнула. Крыша отозвалась легким скрипом. Плевать! Ребра ныли, а жжение в груди из-за дыхания, сбившегося несколько кварталов назад, все усиливалось. Нет, надо пробежать еще немного, хотя бы пару улиц. Запутать след так, чтобы его не взяла даже лучшая ищейка.
Мелькающая под ногами черепица. Прыжок — узкая улочка, разделяющая дома, остается позади. Черепица. Снова прыжок. И скачущие в безумном танце звезды перед глазами. Хорошо, что обе луны оказались за спиной бегуньи, иначе она бы сошла с ума от их пляски.
Каждый новый прыжок с крыши на крышу давался со все большим трудом. Девушка еле успела остановиться, и несколько черепиц, не выдержавших такого резкого торможения, пару раз перекувырнувшись в воздухе, разбились о тротуар. Агата посмотрела назад — никого, но пустота может быть обманчива. Сделала глубокий вдох, пересилив боль в ребрах, — тоже никого. По крайней мере, пока. Можно немного отдохнуть. Девушка осторожно присела на край крыши и уставилась на причину остановки — городскую рощу.
Широкая брусчатая дорога шла параллельно домам, крыши которых выбрала для ночной пробежки вампирша. Но подходя к роще, одна из главных магистралей города разделялась на две не менее широких дороги, плавно огибающих кованную металлическую ограду, за которой возвышались пышные кроны кленов, дубов, осин… Закрытая территория, охраняемая магией от ночных существ. Как же, в роще любят гулять члены императорской семьи. Разве можно позволить, чтобы какая-то зубастая тварь ходила с ними по одной земле?
Путь назад был отрезан. А чтобы оказаться на другой улице, пришлось бы спуститься вниз и пройти пару кварталов, но на это у Агаты не осталось сил. Сердце все еще билось учащенно, требуя бежать дальше, забыть об усталости и боли. Но девушка сидела и смотрела на темные фигуры деревьев, прижав ладони к груди. Конечно, на уроках ей тоже доставалось, но отец всегда старался бить осторожно, боясь применять полную силу к младшей дочери. Ребра, может, и не сломаны, но досталось им изрядно.
Только благодаря страху и инстинкту самосохранения Агата еще находилась в сознании. Да и оно начинало медленно покидать хозяйку. Перед глазами неожиданно поплыла темная громадина рощи, небо и земля стали меняться местами. Звезды заплясали с утроенной скоростью, в поле зрения вдруг появились обе луны. На розоватую Дерхри наползали темные треугольники, они кружились, оставляя после себя дымные серые полосы. Девушка закрыла глаза и тут же провалилась в темноту.
Тело мелко дрожало, зубы отбивали дробь. Агата лежала и смотрела в ночное небо, а от уголков глаз по вискам протянулись две поблескивающие линии. Звезды оставались на местах. Водящие хороводы треугольники оказались обычными трубами с металлическими конусами наверху, защищающими от дождя и снега. Ребра уже не болели, но их заживление отняло последние силы. Даже простое шевеление рукой вызывало странный гул в ушах.
Кажется, никто из преследователей еще не наткнулся на бессознательное тело Агаты. «Иначе мне бы не было так плохо, — со смешанными чувствами улыбнулась она. — Ладно, раз возможности встать пока нет, можно подумать о насущном. Например, почему они напали». Девушка решила восстановить в памяти весь сегодняшний день, благо по голове ее не били, и сейчас мозг работал даже лучше, чем в некоторых других ситуациях.

Домой пришла рано, если можно считать ранним временем три часа ночи. После крови некроманта легко кружилась голова, по телу бегали мурашки, а любая мысль вызывала какой-то поистине детский восторг. Но думать не хотелось совершенно, видимо, поэтому Агата уснула практически через минуту после того, как переоделась ко сну и откинулась на подушки. Проснулась она как всегда ближе к вечеру, побродила по комнате, почитала книгу по теории боевых заклинаний, дожидаясь захода солнца. А вот потом началось нечто странное. Как только Агата вышла на центральные улицы города, появилось стойкое ощущение, что кто-то ходит за ней по пятам. В нос заползал легкий аромат миндаля — так пахли члены Семьи, живущей рядом со Змеиным перевалом. Но что они делают в Сталетте? Выползли поохотиться в столицу империи? Как будто им на перевале есть нечего! Пришли погулять? Далековато… Или к кому-то в гости? Это к кому же?
Не обращать внимание не получалось, а через пять минут постоянных остановок и осмотров пройденного пути из-за угла преследователи дали о себе знать.
Когда в очередной раз Агата решила оглянуться, увидела три темные мужские фигуры, приближающиеся бодрым шагом. В каждом их движении читалось намерение что-то сделать с гуляющей ночью девушкой. И это было явно не намерение пригласить ее на чай с тортом.
— Доброй ночи, почтенные! — решила сделать первый шаг к примирению Агата, когда мужчинам оставалось сделать всего несколько шагов до нее. — Отличная сегодня ночь.
— Ты еще про погоду поговори, — насмешливо отозвалась одна из фигур, а другая в это время сделала неожиданный выпад и ударила девушку ногой в грудь.
Агата успела отклониться назад, и ей досталась не вся сила удара, но все равно девушка отлетела на добрых два метра. Ребра молили о помощи, из глаз потекли слезы. Колени сами тянулись к подбородку, хотелось лежать на дороге, пока какой-нибудь добродетель не отнесет домой.
— М-да, ты, как всегда, прав… — вздохнул голос с небольшой хрипотцой. — Делов на пару минут. Давай сначала оторвем…
— Оторвем, оторвем, — передразнил его смешливый приятель. От боли и слез перед глазами все плыло, и поэтому Агата различала обидчиков только по голосам. — Ты ее уже ударил? Ударил. Вот и все, от тебя теперь даже предложения не принимаются.
— Чего?! Да ты совсем…
— Я, может, и совсем, но у нас был уговор. Жди, когда подойдет твоя очередь.
— Правда, лучше подожди, — поддакнул третий.
Агата сжала зубы и поднялась на четвереньки. Хрипатый не желал ждать своей очереди и продолжал спорить с двумя другими вампирами. На девушку перестали обращать внимание, и она решила этим воспользоваться.
«Надо только встать — станет легче, — твердила про себя Агата. — Засунуть мысли о боли куда подальше. Надо только встать, встать… Встать!» — Она сделала рывок, от которого захотелось закричать на всю улицу.
Сгорбленная, чуть пошатывающаяся фигура не вызвала у спорщиков никаких эмоций. Яростная перебранка продолжала наполнять тишину ночной улицы:
— Мы не об этом договаривались!
— У тебя совсем с головой плохо…
— Мне решать, что у меня с головой! Мы не об этом говорили!
— Он меня достал! Скажи ты ему!
— Подожди, и все… — каким-то виноватым тоном произнес третий. Похоже, он уже сомневался в удачности затеи с нападением.
«Они и так заняты, но если я побегу, заметят. Да и сначала надо будет приноровиться к бегу со сломанными ребрами, — боль была отодвинута на задний план. В голове рождалась схема действий. — Надо ударить по ним оглушающим заклятием, тогда все получится. Точно. На полноценный бой сил нет. А пока они будут без сознания, у меня появится шанс спастись…» — Но когда девушка попыталась сосредоточиться на колдовстве, ребра дали о себе знать.
С губ Агаты сорвался протяжный стон. Нападающие оглянулись. Даже не видя их лиц, можно было почувствовать удивление от увиденного вампирами. Видимо, они не ожидали, что девушка очухается от такого удара столь быстро.
— Э! — успел недовольно заметить один и сделать шаг к жертве.
На Агату что-то нашло, она оторвала руки от груди и вытянула их в направлении нападавших. По телу пробежала волна энергии, глаза на миг ослепли от яркого фиолетового сияния. Волосы встали дыбом и, казалось, вот-вот вспыхнут. Кожа горела, будто вампирша целый день провела на солнце. Хотелось притянуть руки к лицу и разодрать его ногтями, только бы это нестерпимое жжение прекратилось. Но тело отказывалось подчиняться, фиолетовый свет все бил и бил из ладоней, не позволяя остановить ночное представление.
Через некоторое время, показавшееся Агате столетьями, фиолетовый свет погас. Руки начали мелко дрожать, перед глазами плавали темные пятна. Девушка уже думала, что сейчас упадет в обморок, но тут раздался дикий крик со стороны преследователей:
— А-а-а-а! Тва-а-а-арь!!! — Потом что-то противно забулькало.
Вампиршу в мягкое место ужалила невидимая пчела, и девушка, не горя желанием узнать, что случилось с троицей нападавших, побежала.
Одна улица сменялась другой. Боль в ребрах поселилась в самом далеком уголке сознания, а в голове бились одни и те же мысли: «Бежать! Только бежать! Иначе — конец».
Агата, не сбавляя скорости, проскочила Золотую площадь и спугнула нескольких бродяг, ищущих что-то в обширной помойке, принадлежавшей крупной торговой лавке «Жубс и сыновья». Только удивленные крики за спиной вернули вампиршу к реальности.
«Надо бежать по крышам, а то привлеку внимание обычных людей». Словно в ответ на мысли из-за угла показалась пирамида из ящиков, достающая до крыши одного из домов. Не останавливаясь, Агата запрыгала по импровизированным ступеням и уже через пару секунд бежала по черепице.

Это могло продолжаться бесконечно. Но добежав почти до окраины города, Агата неловко перепрыгнула на очередную крышу. Черепица поехала под ногами, и вампирша не свалилась на дорогу, лишь вовремя ухватившись за трубу. Забраться обратно и продолжить путь оказалось легко, но дыхание сбилось, появилось жжение, постепенно охватившее все горло, а ребра противно заныли.
Мелькающая под ногами черепица. Прыжок — узкая улочка, разделяющая дома, остается позади. Черепица. Снова прыжок. И скачущие в безумном танце звезды перед глазами…
Вот и все…

«Ничего непонятно, — Агата попробовала сесть, но резкое движение головой заставило закружиться успокоившиеся было звезды. Тогда девушка решила действовать последовательно. Сначала зажмурилась, чтобы унять скачущие перед глазами светлые пятнышки. — То что хотели убить – ясно. Но зачем? Я вроде их Семье ничего не делала. Да я встречала их всего три раза в жизни, причем третий раз был сегодня! — Она медленно поднялась на локтях и остановилась, чтобы передохнуть. — Или мои там что-то намудрили, а мне забыли сказать? Да, это более вероятно. Но чтобы отец забыл про меня… Ладно, ладно. Все-таки сейчас важнее слезть с крыши и дойти до дома, а не думать обо всем этом… Да уж, как бы отсюда слезть?»
Агата никогда не жаловалась на отсутствие гибкости, ловкости или физической силы. Главной проблемой для нее была невозможность создания мощных заклинаний, хоть все и говорили, что умение придет с возрастом. Вот только года все пролетали, а магии больше не становилось. Каждодневное штудирование книг про заклинания стало привычкой и пользы приносило мало. Вот иллюзии — это да! Разбуди Агату посреди ночи, вернее дня, и она с удовольствием продемонстрирует любопытствующим почти настоящего демона. Даже жар и запах из разинутой клыкастой пасти прилагались, не говоря уже об устрашающем реве, шипастой спине, когтистых лапах и прочих атрибутах всякого уважающего себя чудища.
Правда в последнее время девушка начала баловаться призраками, их люди зачастую боялись больше демонов. Одна женщина после визита вампирши бегала по дому и вопила как сумасшедшая, что какой-то «он» пришел за ней, потому что знает про яд в томатном супе. А Агата перед тем, как сотворить призрака, просто посмотрела на висящую в коридоре картину и решила, что привидение в образе кручконосого пожилого мужчины смотрелось бы неплохо. Конечно, ей неоткуда было узнать, что на следующий день какая-то женщина с поседевшими прядями в нечесаных волосах вбежала в здание суда прямо во время вынесения приговора мелкому воришке и созналась в отравлении мужа.
В общем, иллюзии и простые заклинания составляли арсенал Агаты, а о чем-то большем оставалось лишь мечтать. Вот и сейчас девушка мечтала об увеличении магического потенциала. Но кроме этого ей хотелось лечь и умереть прямо там, где она в данный момент находилась. Кое-как сползя с крыши, вампирша шла, жавшись к стенам домов. Скрываться смысла не было, если бы кто-то из тех троих оказался рядом, гоняться за Агатой ему бы вряд ли пришлось. Один удар — и до свидания. Стены являлись скорее опорой, чем защитой для еле переставляющей ноги девушки.
Дом — вместе с теплой ванной, мягкой кроватью, чистой одеждой и всеми благами этого мира — находился на другом конце города. И Агата уже успела проклясть всех и вся, а в первую очередь себя, за то, что ей в голову стукнула мысль побежать именно в эту сторону, а не в ту, откуда домой можно было бы добраться до восхода солнца. Между тем небо медленно, но верно светлело. Звезды тускнели, луны теряли яркость.
«Примерно через час взойдет солнце, и начнется пытка. Я ведь, дура, плащ не взяла… А одновременно держаться за стену и чесаться неудобно, — мысли Агаты  радужностью не отличались. — Да еще и люди на улицу повалят. Кому-то определенно не везет… Придется прятаться. Подвал? Канализация? Да, выбор есть всегда!»

Небо из синего превратилось в голубое. С востока пробились первые лучи солнца. Их становилось все больше и больше. Дома и деревья с одной стороны окрасились золотом, а с другой стали темными продолжениями своих теней. Где-то в пригороде уже в который раз прокукарекал петух. По городу сновали почтальоны всех мастей: от хмурых мужчин в синих фуражках с заказными письмами, до заспанных мальчишек с пачками ежедневных газет. Звякали бутылками молочники, ругались торговки-лоточницы, вдали раздавались протяжные гудки новомодных изобретений — паровозов.
Агата сидела в подвале небольшого обшарпанного дома, прижавшись спиной к влажной, пахнувшей плесенью стене. Через открытое окно под самым потолком до нее доносились звуки просыпающегося города, но девушка слышала их как сквозь вату. В ушах гулкими ударами отдавалось биение сердца. Теперь дрожь била тело не только из-за магического истощения. В подвале, несмотря на начинающийся день, стоял пробирающий до костей холод. По крайней мере, так казалось Агате. Сжавшись в комок, девушка пыталась уснуть, но как только закрывала глаза, казалось, что кто-то подкрадывается к ней, тянет когтистые лапы. В реальности это вряд ли бы напугало вампиршу, но чудовища, появлявшиеся во сне, заставляли ее очнуться и долго следить, чтобы ни одна тень в углах не шевельнулась.
Когда после очередного наблюдения за тенями Агата наконец-то задремала, до ушей донесся звук, никакого отношения не имеющий к уличному шуму. Что-то зашуршало, по каменному полу застучали маленькие коготки. Девушка приоткрыла один глаз, в подвале стояла полумгла, какая длится всего ничего при смене дня на вечер. У противоположной стены большая серая крыса грызла угол криво сколоченного ящика. Грызун, казалось, не замечал чужого присутствия и продолжил заниматься своими делами, даже когда вампирша осторожно двинулась в его сторону. Только почуяв рядом живое существо, сердце которого билось часто-часто, разгоняя по маленькому тельцу кровь, Агата почувствовала нестерпимый голод. Такое с девушкой случилось впервые. Зрачки расширились, из-за чего показалось, что света в подвале стало больше. Захотелось подкрасться к крысе, пригнуться к самому полу, повилять оттопыренным задом и броситься на добычу. Вампирша попыталась отогнать от себя эти мысли, но все равно не смогла удержаться и, подобравшись к заподозрившему что-то зверьку, издала победный клич:
— Ага!
Крыса только успела пискнуть, прежде чем ее схватили цепкие руки и спину пронзила острая боль.
— Тьфу! — Агата брезгливо отбросила грызуна, который сразу запищал от страха и убежал в угол.
На языке чувствовался привкус крысиной крови, и, что самое страшное, к девушке пришло осознание того, что она только что сделала. От этого Агату замутило и, наверняка, вывернуло бы наизнанку, если бы в желудке осталось хоть что-то от вчерашнего ужина. Прокашлявшись и сплюнув кислую слюну, вампирша посмотрела в сторону окна. Забраться в подвал через него было легче, чем вылезти наружу. Пойти по лестнице — показаться хозяевам. А создание самой простой иллюзии сейчас равносильно удару головой о стену. Придется как-то выкручиваться, потому что хозяева когда-нибудь должны спуститься в подвал, а если учесть то, как Агата нашумела, когда-нибудь наступало на пятки.  На крысах — девушку передернуло — долго не продержаться. Поэтому нет гарантии, что вампирша не набросится на вошедшего человека. С такими приступами голода возможно все. Смысла отлеживаться здесь, а не дома не прослеживалось.
Агата осторожно встала, пол хотел было уйти из-под ног, но вовремя передумал. «Ящики… — оглядевшись по сторонам, сказала себе вампирша. — Из ящиков можно соорудить что-то, похожее на лестницу. Надеюсь, хозяин не хранит в них годовые запасы чего-нибудь сильно тяжелого».
…Конечно, очень хотелось сотворить себе путь к окну с помощью магии, но Агата и при большом запасе энергии могла себе это позволить лишь по праздникам. Поэтому пришлось поработать руками. Только теперь Агата поняла, почему грузчиков называют самыми некультурными людьми. С каждым поднятым ящиком потребность выругаться все возрастала. Наконец, корявая, но вполне надежная лестница предстала перед глазами создателя. Вампирша осмотрела свое творение и от души ругнулась. Да, отец бы за такое ударил ее по губам, но от грязных слов в адрес деревянного чудища и всех его родных заметно полегчало.
Улица встретила девушку темнотой и теплым ветром — дождя завтра ждать опять не придется. И ладно, все равно ближайшие сутки Агата вряд ли выползет из дома. К тому же до него еще надо дойти. По внутренним часам вампирши до полуночи оставалось всего ничего, и народу на улицах было немного. Гулять ночью рискуют только пьяницы, преступники и те, кому есть что противопоставить первым двум.
— Эй, красавица! — оклик вывел девушку из мрачной задумчивости. — По-моему, она уже хороша… — послышался шепот из-за спины. Видимо, несмотря на все старания, идти прямо у Агаты не получалось. — Что, гуляешь?
— Нет, грибы собираю… — пробормотала под нос вампирша и чуть громче ответила: — Как видишь, почтенный.
— Что-то ты припозднилась, — два силуэта перекрыли дорогу, и Агата нервно сглотнула. Опять это желание! Схватить, растерзать, съесть! От мужчин просто разило жизненной силой, теплом, человеческим запахом. И было еще что-то… Тук-тук, тук-тук… Не так часто, как у крысы, но намного громче бились сердца этих двух амбалов. Только отогнав от себя мысль о немедленном броске и поедании добычи, девушка заметила, что оба мужчины выше ее на голову и шире в плечах раза в полтора.
— Привет, мальчики! — пытаясь превратить кровожадную улыбку в милую, пролепетала Агата. — А сами-то вы, гляжу, тоже любители ночных прогулок.
— Ага, мы это дело любим, — после продолжительного смеха ответили собеседники. — А ты куда идешь? Может, нам по пути, а?
— Ребят, вы такие добрые, что я с вами пойду хоть на край света!
— А! Ну пошли, он тут недалеко, — один из них набрался наглости и обнял Агату за талию.
«Краем света» оказался узкий проулок, слабо освещаемый лунами и небольшой лампой на противоположной стороне улицы. Фонарь, возвышавшийся над мостовой узким металлическим столбом, бездействовал. В общем, место будто было создано для замыслов вампирши — темно, тихо, а даже если кто-то будет звать на помощь, местные жители поворчат и перевернуться на другой бок в теплых кроватях. Но проулок понравился не только Агате: рука наглеца сползла заметно ниже, а другой мужчина, сделав несколько шагов вперед, остановился.
— Красавица, чем порадуешь дядю? — насмешливо сказал обнимающий ее амбал и неожиданно толкнул к фонарю. Девушка уперлась спиной в холодный металл.
— Давай, давай, подходи поближе, — Агата сделала еле заметный шаг в сторону.
Мужик понимающе покачал головой и, подойдя к столбу, ухватил вампиршу за место, на которое она обычно искала неприятности. Девушка погладила его по небритой щеке, — хоть ей и хотелось оторвать ему руку — мягко перешла к шее и, как только пальцы коснулись коротко остриженных волос, рванула голову амбала вниз и на себя. Не ожидавший такого поворота событий, мужчина потерял равновесие и врезался лбом в столб. Фонарь гулко звякнул, голова же не издала абсолютно никаких звуков, и ее хозяин без чувств повалился на дорогу.
Его друг глухотой не страдал и уже приближался к Агате, закатывая рукава рубашки.
«Да, вот об этом я как-то не подумала», — увернулась от мощного кулака девушка. Мужчина работал руками с неутомимостью ветряной мельницы, но пока что удары получал лишь воздух, а вампирша привлекла всю свою ловкость, чтобы не оказаться на его месте. Но долго так продолжаться не могло. Амбал понял, что, маша руками, Агаты ему не достать, и ввел в бой ноги. Вернее, хватило одной подножки, чтобы увлеченная избеганием ударов девушка рухнула на землю.
— Что, передумала вдруг, шлюха? — нагнувшись, он схватил вампиршу за волосы и пару раз заставил ее лоб встретиться с брусчаткой. — А мы вот — нет! — мужчина перевернул ее на спину и прижал к земле.
Агата, плохо соображая из-за неожиданного свидания с мостовой, коротко замахнулась и ударила амбала кулаком в челюсть. Такой удар остановил бы разве что кошку, и то лишь заставив ее испугаться и убежать, но мужчина обмяк и повалился всем весом на девушку.
По спине вампирши пробежали мурашки: «Опять это чувство. Будто бы через тебя пропускают мощный поток магии. Будто бы все волоски на теле встают дыбом… Эти повторы — что-то ненормальное. Такого со мной никогда не было… — Агата кое-как скинула с себя мужика. — О-о! Ну и тяжесть! Хлеще сегодняшних ящиков! — она села и вытерла со лба кровь. — Ладно, милый, ты сам напросился…»
— Тебе будет хуже, чем другу, — растягивая губы в злой усмешке, сказала она бесчувственному телу, лежащему рядом. — Обещаю, завтра ты встать не сможешь…
Агата прокусила бьющуюся на шее жилку. Главное — вовремя остановиться, иначе мужчина не встанет уже никогда, но с самоконтролем у вампирши проблем не было. Она так сосредоточилась на долгожданном ужине, что не чувствовала, как в кармане брюк нагрелся маленький забытый медальон в виде серебряной капельки. И уж тем более не видела, как гаснет фиолетовая искорка в глубинах кроваво-красного рубина…