Вот так

В аду было жарко. Не помню, как мы с другом оказались там, может, все-таки следовало пристегнуться в машине, может деньги, которые мы задолжали, неожиданно превратились в пули, ножи, удавки, лезвия, бейсбольные биты, армейские ботинки, и, внезапно, как гром среди яснейшего неба, налетели на нас в какой-нибудь подворотне. Простите, но реально не помню. Не помню – значит не понимаю, почему в аду? Мы, вроде, неплохие ребята. Он – красивый мальчик. Я тоже. Он – умный, добрый, отзывчивый. Мы, как две капли воды! И вот, ад.
Кроме жары, в аду воняло. Не просто воняло, а смердило так, что рвоту сдерживать приходилось ежесекундно. Новенькие не могли сдержаться и минуты. Мы были новенькими. Несколько ребят, может трое, четверо, - там невозможно, почти невозможно, разглядеть человека. Пока глаза не привыкнут к двухсотградусной жаре, вам остается только ориентироваться на звук. Так вот, эти ребята, сказали, что они тут чуть меньше недели, но уже смогли как-то приспособиться. Хотели поделиться опытом, все-таки вечность вместе коротать.
Одного звали Василий. И вот, что он нам рассказал:
« Я из Москвы. Попал сюда совершенно случайно. У меня две – три дочери. Не помню, сколько точно. Я пил. Сейчас у меня что-то вроде похмелья. Готов убить за бутылку холодненького пивка. Еще у меня машина. Я недавно дебила одного сбил – придурок переходил дорогу … ну. ****ь. Я не виноват, конечно, пешеходный переход, все дела, но смотреть, то по сторонам надо! В общем помню свет. Помню, как в больнице привязали меня к кровати, чтобы я не надоедал всем соседям по палате. Помню, как уколы делали какие-то. Приходили, переворачивали меня, меняли памперсы, клали обратно. Помню, как пролежни промывали. А я песни пел по вечерам. Били меня за это. Не нравилось сестричкам просыпаться в два часа, от моих песен. Только я вот знал, что умру. Знал, что дочек люблю. Знал, что стыдно. Вот я и песни то пел, чтобы своих соседей будить, чтобы они говорили хоть что-нибудь. Чтоб не молчали! Нам ведь в этой палате всем оставалось чуть-чуть. Потом перестал говорить. И вот, я здесь!» 
Василий был полный. Поэтому потел сильнее всех. К адской вони прибавлялась адская вонь его пота.
Еще в аду была куча женщин. Эта куча двигалась, как огромное существо. Глаза привыкли, и, если раньше, я мог только по голосу определить, что это женщины, то сейчас отчетливо увидел их обнаженные тела. В куче их было человек пятьсот, а то и больше. Они кричали, стонали, ругались, рыдали, двигались. Они не могли выбраться из кучи. Они могли только ползти. Куча ползла. И каждая, каждая из них, побывала в основании кучи. Они перекатывались. Тех, что были внизу, припечатывало к раскаленным камням. Они кричали. Но, потом они оказывались наверху кучи. Там они старались надавливать вниз изо всех сил. Чтобы отомстить. Не трудно догадаться, что с каждым разом, они впечатывали друг друга в камни с большей силой. У них была вечность впереди, чтоб хорошенько отомстить друг другу.
Мне сказали, что это – стервы.
Мой друг держался меня. Мы шли, разглядывали, обсуждали, даже смеялись над чем-то. Мы боялись. Конечно, боялись.
Потом мы услышали стоны. Стоны усиливались, превращались в крик, затихали и снова начинались. Мы увидели еще одну кучу. В ней были мужчины и женщины. Над ними стояли птицы, здоровые такие, с копьями и огромными клювами. Мужчины ласкали женщин и друг друга. Женщины делали тоже самое. Все это происходило после того, как птицы били копьями по их спинам. Раздавался крик, и ласки начинались. Потом птицы взлетали и начинали клевать их в разгоряченные тела. Это был сигнал, к началу полового акта. Люди начинали двигаться. Куча начинала потеть, вонять, стонать, трястись. Мужики, которые вовремя не нашли женщину, были вынуждены делать это друг с другом. Если женщина не находила себя мужчину, то к ней подлетала птица. Ниже пояса птица была мужчиной. Самое страшное для женщин – птица. У птиц были огромные половые органы,  и они не уставали. Это продолжалось долго. Куча воняла сильнее, когда кто-то ходил в туалет. Каждые десять – пятнадцать минут кто-то ходил в туалет. Останавливаться нельзя. Птицы брали тех, кто остановился раньше времени, и швыряли их в котел. В котел сливалось все, что вытекало из тел мужчин и женщин. Все: моча, дерьмо, кровь, слезы, все. Все это кипятилось в котле. Туда попадали почти все. Потом, только когда кончали птицы, они взлетали над кучей и начинали выть. Люди кончали, делали пару тройку вдохов, птицы налетали на них с копьями и вонзали их каждому человеку прямо в сердце. Раздавался крик. Потом птицы собирали копья и били людей по спинам. Все начиналось заново.
Нам сказали, что это – сутенеры, хозяйки притонов, хозяева некоторых ночных клубов, некоторые бизнесмены, некоторые бизнеследи.
Второго мужчину, который хотел помочь  нам, звали Дмитрий. Вот его история:
«Я из Ростова. Попал сюда совершенно случайно. Мне всегда нравились дети, поэтому, отучившись в школе, я поступил в институт, чтобы стать учителем. Я хотел учить малышей! Я устроился учителем второго класса в одну из школ. Меня любили дети. Они называли меня дядя Дима, они играли со мной. Девочки залезали мне на коленки. Я не хотел ничего плохого! Я просто хотел учить. Зачем мамы одевают девочек в юбки? А? Потом эти девочки забираются мне на коленки. Я не мог терпеть. Я знал, что это плохо. Я понял, что сделал это, только когда родители начали избивать меня. Я плакал. Потом меня посадили в тюрьму. В тюрьме меня любили. Там любили таких, как я. Каждую ночь. Я плакал. Потом взял голову руками, и свернул себе шею. Невозможно?!? Попробуйте. Я перестал плакать и вот, я здесь…»
Мы с другом даже думать боялись о том, как мы погибли. Мы вообще боялись думать! Каждый из нас вспоминал все свои грехи и еле сдерживал слезы в глазах, а, может, и дерьмо в кишечнике.
«О, Боже!» - услышал я крик. Странно слышать такое в аду. Я повернулся и увидел, как медленно спускается огромное колесо, похожее на те, на которых играют в казино. Половина колеса была черная. Другая – белая. Все подбежали к месту, где колесо остановилось. Мы с другом тоже пошли туда. Там был черт во фраке. Он отрыгивал кровь и смеялся каждому в лицо. После этого у каждого было лицо в крови. Он кричал, бесился, смотрел каждому в глаза и начинал ржать. Громко и жутко. Он заметил нас. Остановил свой взгляд, секунд на двадцать, фыркнул, улыбнулся нам в лицо, и пошел к колесу.
« Доброй ночи!!! Как ваша вечность? Грехи грехи грехи, скука смертная, не правда ли? Давайте немного развеемся! Как всегда перед вами колесо фортуны! Просто крутите и смотрите. Все по-честному, раскрашено наполовину черным, наполовину белым. Черное – вы остаетесь здесь, белое – уходите в рай! Там солнце, пляжи, соки! Здесь лава, камни, кровь! Только одно условие. За все надо платить, не так ли? Вы, перед тем, как начать крутить колесо, говорите мне имя одного из ваших ныне живущих или уже умерших друзей! Он будет у нас, после смерти! Если он уже здесь, то будет нашим слугой. Вечность»
Нам сказали, что никто никогда не выигрывает. Всегда колесо останавливается на черном. Но, все побежали в очередь. Это, наверное самое страшное: у людей появляется надежда. Они платят за эту недолгую надежду душами своих знакомых, близких, друзей.  Мы тоже встали в очередь.
Третьего человека, который хотел нам помочь звали Владимир. Вот его история:
« Меня зовут Владимир. Я здесь совершенно случайно. У меня семья. Жена и ребенок. Я работал в фирме. У меня был свой клуб. Я продавал наркотики. Иногда взрослым, иногда детям. Мне не стыдно! Человеку, который продает алкоголь не стыдно. Человеку, который продает оружие не стыдно. Чего мне стыдиться?»
Мои глаза окончательно привыкли к жаре и я, неожиданно, узнал Владимира. Мы иногда брали у него. Он иногда помогал нам.   
«Крутите колесо!!!» - окликнул меня черт во фраке. Я подошел. «Сперва, имя человека!» - крикнул он. Я посмотрел на друга. Он уже крутил колесо. Он проиграл мою душу. Я назвал его имя и крутанул колесо.
Потом нас отпустило, мы сползли с дивана и вырубили к чертям «Поле чудес».
- Звони Вовану! Чумовая дурь! Надо брать еще! – сказал мне человек, проигравший мою душу.
- Уже набираю! – сказал я, вспоминая номер.