ч. 2, гл. 2. Ворота в Арктику

ПОСЛЕДНИЙ ШЛАГ ВОСЬМЁРКИ

       Часть 2. НА РУМБЕ - НОРД!

       Глава 2. Ворота в Арктику

       Вход в бухту Провидения поразил дикой угрюмой красотой Севера. Серые вечерние скалы без признака деревьев, каменистые осыпи, крутые отроги окаймляющих бухту высоких хребтов. Почти инопланетный пейзаж.
       Ветер стих совершенно, и «Апостол» мягко скользит по волшебной зеркальной глади, негромко стуча дизелем. Спустилась светлая июльская чукотская ночь.
       Примерно в середине бухты с её восточного берега сбегает и тянется поперёк фарватера низкая, совсем незаметная коса, за которой лёгкими бурунами выделяется небольшая отмель. Это место рекомендуется аккуратно обойти слева. А чуть дальше бухта разделяется: налево – бухта Всадник (это почти фиорд), направо – бухта Эмма (ныне Комсомольская), где, собственно, и расположены город-порт Провидения на северо-западном берегу и полузаброшенное селение Урелики на юго-восточном. В четыре часа ночи бросили якорь напротив спящих Уреликов, похожих на Сталинград, быстренько спрыснули приход и отправились спать, хотя было совсем светло.

       Утром, пока стояли на якоре, ожидая «добро» на подход к причалу, яхту проведал небольшой серый кит. Вынырнул, отметился громким «пуфф!» и погрузился. Они частенько заглядывают в бухту Эмма, ничего и никого не боясь – здесь их никто не трогает. Потом мы ошвартовались у ржавого пирса-понтона, огляделись и озадаченно приумолкли.
       Провидения – ворота в Арктику, что явствует из огромного плаката, украшающего торец одного из домов возле порта. Ворота в Арктику с первого же взгляда навевают нестерпимо зудящую тоску. Можно рассуждать по-всякому, но большей помойки или свалки, в которую может быть превращён жилой населённый пункт, я ещё не встречал нигде. Помню, какое удручающее впечатление оставила в памяти прогулка по селению Никольскому на Командорах, в 97-м, но там просто печальное запустение, а здесь… Тарковский, снимая своего «Сталкера», просто не знал о существовании порта Провидения – а, наверно, в те времена порт Провидения и не был таким. Тогда ещё всё процветало, развивалось и мечтало о светлом будущем. Караваны шли по Севморпути один за другим. А теперь… Печальные обшарпанные дома с грудами мусора и металлолома вокруг, наваленные везде бесчисленные катушки кабеля, руины пришедших в негодность строений, ямы и обломки, кирпичи, шлакоблоки, арматура и бочки из-под соляра, всё какое-то убитое. Самый восточный край огромной и цивилизованной Евразии имеет главными своими колерами унылый серый цвет камней, бетона и цемента, тёмно-рыжий цвет застарелой ржавчины и пёстрые вкрапления разноцветного мусора. Из сваленного тут и там металлолома можно, наверно, спаять супертанкер. Одним словом – разруха.
       За последние пять лет население города резко уменьшилось, хоть он и пытается как-то возродиться. Оказывается, здесь раньше размещалась целая танковая дивизия со всей положенной инфраструктурой. Издержки её сокращения живо коснулись и порта, и города в целом. Ощущение гулкого запустения. Ау! Люди, где вы? После девяти вечера на улицах ни души. Но на две с половиной тысячи населения – двадцать мини-баров и ресторанов. Количество изумляет, однако в кабаках пусто, потому как вторник. А вообще народ пьёт, причём пьёт страшно. В России, понятно, пьют везде, но тут…

       Выходим на центральную площадь – на ней торчит облезлый памятник Ленину, весьма характерный для северо-востока России: метра полтора-два высотой, и на отца социализма похожий лишь лысиной и позой. Почти такие же шедевры стоят в Елизово и на Командорах в Никольском, а Литау, смеясь, рассказал, что аналогичная скульптура есть и на мысе Шмидта, причём имеет приплюснутый и вмятый анфас: видать, кто-то, малость перебрамши, сильно осерчал на вождя и двинул его по лицу лопатой, в результате чего нос стал впуклым...
       Мама родная… да как же здесь люди-то живут? А вот так и живут. Нормально живут: работают, женятся, растят детей и – представьте себе! – улыбаются, несмотря даже на то, что цены выше камчатских процентов на восемьдесят, а зарплата та же (когда её платят).
       Есть смутные подозрения (и подтверждённые рассказами свидетелей), что в примерно таком же состоянии находятся почти все наши северные порты – Диксон, Тикси, Певек… Изучение и освоение Арктики теперь никому не нужно. Большинство полярных станций брошено. Пробирающиеся за ледоколами длинные караваны судов и романтика северного плавания, взрастившие не одного только Конецкого, остались в бравурно воспетом прошлом. А будущее… будущее представляется с большим трудом. Наверно, наш Север беден и бесперспективен... Объевшейся за счёт дальних регионов Москве до живущих здесь людей нынче дела нет.

       Но от грустного до смешного – один шаг. Хохоча, Николай припомнил казус, имевший место в прошлом походе. Дело в том, что, пока яхта пребывала на Камчатке, наше правдивое телевидение сняло-заготовило сразу несколько роликов об «Апостоле Андрее», и один из них восторженно рассказывал о том, что, мол, яхта успешно достигла северных наших земель; ну, содержание соответствующее, интервью капитана (конечно, снятое внутри яхты) и так далее. На самом деле бесконечные чиновничьи согласования на три недели задержали яхту в Провидения, где экипаж просто изнемогал от безделья и невозможности выйти в море. Не пускают «Апостола» в Арктику, и всё тут. Вот бы ещё телевидение об этом знало. Но оно не знало, а поэтому в положенное по графику время, когда (по их расчётам) «Апостол Андрей» должен был достичь острова Врангеля, в «Теме» у Гусмана на всю страну вышел соответствующий репортаж. По всей России доверчивые зрители сидели и цокали языками, а жители Провидения чуть не обалдели: первый канал показывает интервью капитана «в прямом эфире» из «родильного дома белых медведей», а в окошко видно, что яхта у пирса стоит. Налицо перемещение по времени и искривление пространства. Было весело.
       А верхом блаженства стала обыкновенная общественная баня с горячей водой и парилкой – настоящее чудо, смысл которого начинаешь понимать только тогда, когда его нет.

       Очень сильное впечатление произвел местный краеведческий музей: после него я публично поклялся больше никогда не рассказывать анекдоты про чукчей. Как неожиданно (для меня) выяснилось, это свободолюбивый, мужественный и умный народ, сумевший не растерять свою более чем трёхтысячелетнюю (!!!) историю и самобытную культуру, несмотря на длительное планомерное спаивание и повальное разграбление как американцами, так и русскими.
       Экспозиция музея, находящегося в отличном состоянии и имеющего пять залов, удивляет и потрясает. Например, именно чукчи придумали эту хитрую защёлку на острие гарпуна, которая не позволяет добыче соскользнуть. Тонкая работа – остриё, защёлка на оси, и ведь всё костяное. А ещё кожаные лодки-байдары, вёсла, одежда, ножи, черепа морского зверя, , рога-клыки... да много чего, всякие ритуальные и обиходные поделки… я считал, что неплохо знаком с бытом наших северных народов, но этих двух часов мне оказалось крайне мало.
       Давнее желание иметь дома половой член моржа не сбылась. Увы. Дело в том, что только у двух животных фаллос внутри имеет кость. Это морж и ещё кто-то, сейчас не помню. Величина и форма этой моржовой кости приводят дам в восторг, а мужчин в замешательство, и даже вошли в расхожую поговорку. В музее лежал не самый большой экспонат, притом единственный, и возможности разжиться замечательным сувениром не представилось. А вот в прошлый раз всему экипажу «Апостола» повезло: чукотские охотники сделали отличный подарок каждому. Ну да ладно. Если очень постараться, то вполне можно обойтись и без моржового члена в доме, не так ли?
       Визит в музей закончился безуспешным добыванием огня с помощью трения в настоящей чукотской яранге, а также импровизированным танцем с игрой на звонком шаманском бубне. Кроме того, каждому из нас торжественно был вручен могучий талисман – зуб моржа. На память. Ну, не член, так хоть зуб… Спасибо!

       Полтора дня в Провидения пролетели незаметно. За время стоянки подлатали грот, пополнили запасы топлива и воды с помощью друзей. Друзья – это знакомые Николая и Аркадия по прошлому заходу капитан-директор порта Михаил Маркелов и капитан буксира «Капитан Беломестнов» Сергей Зорькин. Посидели за рюмкой чая, а потом Николай решил покатать их на яхте по бухте Эмма. Кататься по выходным на яхте – удел аристократов, не так ли? Ну разве не приятно почувствовать себя аристократом хоть на часок?
       Я остался на берегу и снимал скользящую туда-сюда яхту на фото- и видео. Не все знают, что самое досадное для яхтнутого – это осознание того, что почти нет возможности созерцать свою парусную красавицу со стороны. Как правило, все кадры экипаж щёлкает с борта, и это вносит некоторое однообразие в отснятый материал. Тем более, если речь идёт о будущем фильме – а фильм, по словам Николая, делается параллельно походу. При всяком удобном случае Литау посылает в Москву отснятые кассеты, а режиссер Ирина Зубковская их там кромсает и клеит на компьютере, рождая художественно-публицистическую видеохронику. Правда, тут мне немного непонятно, как можно монтировать фильм, не имея всего отснятого материала? Стиль, темпоритм – это же всё надо как-то рассчитать и прочувствовать, укладываясь в заданное время… или фильм будет безразмерный? Ай, ладно – они там профессионалы и наверняка знают какие-то хитрости, которые мне с моим мизерным опытом кустарного домашнего видеомонтажа неведомы.
       Пока они там катались, подошёл местный участковый в серой фуражке и вручил мне свёрток. Сказал, что в нём мантак. Увидев мои круглые глаза, расшифровал: деликатес из шкуры кита с подкожным жиром, тоненькие такие полоски, очень вкусно, покушайте, весьма полезно. Спасибо!
       После прокатушек капитан запустил спутниковый телефон и Интернет, вытащил с сервера свежую ледовую карту. Ага! Мыс Барроу потихоньку начинает освобождаться ото льдов. Что ж, пора досвиданькаться и топать на норд. Погода отличная, и ничто пока не мешает продвижению вперёд к Аляске, когда-то русской земле, до сих пор пестрящей русскими названиями. «Апостол» отдаёт швартовы и, вновь пройдя узкой полоской бухты Провидения, круто ворочает налево.

       Дальнейший путь пролегает прямо к мысу Дежнёва, через пастбище китов. Фонтаны повсюду! Отличная погода и лёгкий попутный ветер располагают к естественнонаучным изысканиям, поэтому все вылезли наверх. Открыли справочник-определитель, из которого прежде всего было выяснено, что:
       а) данный тип кита серого цвета является серым китом;
       б) едят они почти всё подряд, ныряя за пищей прямо на дно океана (благо глубины здесь всего пятьдесят-сто метров).
       Наблюдениями экипажа твёрдо установлена закономерность: кит сперва делает ровно девять неспешных вдохов-выдохов почти на одном месте, пуская пышный фонтан (гипервентиляция лёгких, наверно), и только потом неторопливо ныряет, изящно выгнув спину и выставив из воды огромный тёмный хвост; выныривает минут через десять, обозначая своё место новым фонтаном, и так повторяется не знаем сколько раз. Наверно, пока пузо не набьёт, а за лето ему полагается съесть тонн семьдесят всякой донной снеди.
       Не так давно серые киты вообще стояли на грани вымирания. В Северной Атлантике их выбили полностью. Осталось всего несколько сотен особей на севере Тихого океана, но, как ни удивительно, этого хватило, чтобы после запрета промысла численность вида восстановилась. Это кажется невероятным, и с другими большими китами такого пока не произошло. Серые киты живут и отъедаются здесь, а китят рождают у тёплых берегов Калифорнии, где почти ничего не едят – видимо, хватает запасов, накопленных за лето в водах Чукотки.

       Обошли мыс Пээк, чем-то неуловимо напомнивший мне наш Шипунский, только без «зубов дракона». И – вот он, мыс Дежнёва, самая восточная точка России и Евразии (если не считать острова Ратманова). Он еле различим на фоне огромных голых серо-зелёных скал. Никаких деревьев и кустарников, угрюмое и суровое место, даже несмотря на отличную погоду и попутный ветер. Мы проходим его фордевинд; немного южнее самого мыса в бинокль виден белый трёхметровый монумент – памятник сибирскому казаку Семёну Дежнёву, который когда-то первым обогнул эти скалистые берега.
       Н-да. Здесь кончается Россия. Мы молчим. Второе августа. Вышли в Чукотское море, в Северный Ледовитый океан. Настроение – серьёзно-торжественное.

       А потом случается событие прямо противоположное по настрою и, можно сказать, невероятное. Практически в одну и ту же минуту «Апостол» пересекает и российско-американскую границу, и линию смены дат, и северный полярный круг. Николай лукаво клянётся, что он тут не при чём, что оно как-то само вот так получилось. Всё сразу, три в одном: мы теперь в Америке, завтра у нас опять будет 2 августа – прямо «день сурка», а сегодня состоялась торжественная церемония посвящения в полярники трёх членов экипажа, впервые пересекающих полярный круг. Обычно по этому поводу принято стричься «под Котовского», но с учётом того, что Виктор сделал это заранее (мода у молодёжи нынче такая) и даже уже начал помаленьку обрастать пушком, а у Дмитрия стричь и так почти нечего, то процедура грозила перейти в постригание единственно патлатого меня. Я, конечно, возмутился, поскольку налицо социальная несправедливость. Поэтому ритуал был изменён. Нептун в лице Аркадия зачитал весёлую посвятительную мантру (жаль, текст не сохранился), полярники-неофиты дружно выпили по полстакана холодной воды из Северного Ледовитого океана и, морщась, закусили тем самым мантаком – нарезанной полосками шкурой серого кита, что подарил участковый из Провидения. Кто не пробовал – предупреждаю: штука весьма и весьма на любителя, но, говорят, исключительно целебная и калорийная, а пахнет спермой.
       Итак – здравствуйте, Севера! Тут и серые киты Берингова пролива исчезли, как по команде.

       Что такое Северный полярный круг? На пальцах: пунктирная линия на глобусе, севернее которой уже может наблюдаться явление, когда солнце не заходит вообще (или вообще не восходит во время полярной ночи). Такой же круг есть и в южном полушарии – Южный полярный круг.

       Далее «Апостол Андрей» идёт генеральным курсом к самой северной точке Аляски – мысу Барроу. Ледовая обстановка такова: мыс пока приоткрыт, но ветра обещают смениться на нордовые, которые пригонят к мысу обильный паковый лёд. Успеет ли яхта достичь Барроу до того, как мыс будет блокирован льдами – это всё больше головная боль капитана. На данный момент попутный бриз даёт определённые основания ожидеть удачу. А окончательно вышедший из строя в Беринговом море генератор 220 вольт – не в счёт, хотя и заменить его нечем. Починить его в Провидения не смогли. Так что, увы, три мощных военных обогревателя становятся ненужной жестяной мебелью. Остаются надёжная автомобильная электропечка и блестящая хромом шведская буржуйка на солярке, которую перед выходом из Петропавловска Литау привёз из Москвы. Она стоит чуть больше тысячи зелёных американских денег и греет хорошо; к тому же на неё можно поставить чайник или кастрюлю. Труба выведена через рубку под гик справа по борту, сажа паруса не пачкает, но печка периодически ухает жутким филином, громко хлопает и издаёт прочие неприличные звуки, пугающие экипаж. Зато она обещает, что мы не будем мёрзнуть так, как мёрз три года назад экипаж «Апостола» в российской Арктике.

       Мы чувствуем себя превосходно. Попутный ветер немного ослабевает. Можно наслаждаться великолепной погодой целые сутки, поскольку солнце заходит всего лишь на три-четыре часа и поднимается обратно совсем рядом с тем же местом, где зашло. Даже не успевает стемнеть. Закат и восход совершенно не отличаются друг от друга, только направлением, зрелище просто фантастическое! Яркий пурпурно-алый диск (а точнее, шар) Солнца переливается, напоминая свечение в луче лазера (не приходилось заглядывать в дырочку работающего лазера? а я вот как-то сдуру заглянул), и видимость в эти минуты превосходит мыслимую. По мере отдаления шара от горизонта магия зрелища ослабевает. Знаменитый «зелёный луч»* пока увидеть не посчастливилось. Ночь похожа на вечер, никаких звёзд на тёмно-голубом небе, только стареющая Луна – бледно-серая арбузная корка. Светло даже внутри яхты.
       * Зелёный луч – очень редкое явление природы: на закате, в момент, когда солнце скрывается за горизонтом, происходит красивая вспышка ярко-изумрудного цвета.

       Если б не веющая прохлада и непривычный полярный день (уже идущий, кстати, на убыль) – ни дать, ни взять, Средиземка. Только там вода намного прозрачней и синей, и даже в шортах жарко.