В лету канули года, или Отпускные были

Памяти Михаила Евдокимова


Из серии «Деревенька моя»




В лету канули года. Но традиции святые вспоминаем завсегда.
Выпив по бутылке водки и портвейном, все залив
Ощущаем наслаждение морду ближнему набить.
И слева твою мать, и справа твою мать:
 - Хорошо с перепою колом помахать.
       Из песни





                Невезуха, или Культура, рэкет и права


                *


Отпуск. Лето. Воскресное утро.  У брата в деревне. Приняв по хрущевской стопке, «святой» водицы, сидим на лавочке возле калитки. Беседуем неспешно, за жизнь. Под лавочкой четверть стоит, в трехлитровой банке. Четверть спрашиваете?  Ну, это старинная русская доза, два с половиной литра самогона, на двоих. Почему не стаканами пили? Ну, вы даете. Ведь с утра кто пьет? Только дегенераты и что главное, шампань бокалами гады хлещут. А мы, мы нет, мы самогоночку и в лечебных целях.

Так вот сидим, разговариваем потиху. Солнышко не жаркое, птички поют, ветерок обдувает. Что еще человеку надо? Жены и дети ещё спят, никто нам не мешает. Правда братова жена, а моя как ее, невестка, уже подоила коров и в стадо их. И опять, на боковую досыпать. Жизнь то на деревне, неспешная. Хорошо.

Вот сидим мы, а у меня всё один вопрос в голове. Кто брата побил?  Вчера, по приезду, заметил фонарь, типа китайского у него под глазом. Да яркий такой, с фиолетовым оттенком, как галогеновый. Но я человек не любопытный, захочет сам скажет. Тогда и пойдем разбираться. Днем, как подпольщик, не заикнулся о «светильнике». Мне, как старшему брату, даже обидно стало. А вечером пошли в баню. Люблю нашу, русскую пар, веничек. Ух, и хорошо. Хохма про баню мимоходом:

Я, как–то узнал, что кровная родня, хохлы, в бане не моются. Нет у них на хохляндии бань в деревнях, в корытах омываются. Короче я разочарован, сильно разочарован был.
Ведь мои корни, с одной стороны, из хохлов. Слава моим предкам, уехавшим в Сибирь. У нас же здесь, в каждом дворе банька. А как без неё? Мы же не европейцы, которые, заткнув слив раковины, умываются. Экономия воды и этой, как её, экологии.  Тьфу, бля, прости меня Господи.

Так вот, я как увидел братову спину, мать моя женщина! Вся спина синяя и исковыренная, йодом замазанная. Зебр со спины, чистый зебр.
    – Братуха, кто тебя?
    – Упал,– он у меня скрытный. Упал, так упал, паримся. Потом естественно стол. Долго мы с ним сидели.

И вот теперь утро и мы, лениво перекидываемся словами, отдыхаем.
    – О, Сорока, откуда–то? – брат заметил нарисовавшегося дружка. Точно Колька!  Он же с женой, немкой, три года назад увинтил в фатерлянд. На историческую родину, так сказать Колькину, вернее его жены. И вот теперь проявился. Да крутой какой. Весь в «фирме».  Обрадовались. Третий! Ведь без троих, какая компания?  Закурили.
    – Здоров–здоров–как дела–всё нормально,– а глаза грустные, грустные, как у коровы, которую к быку не пускают. Видели её глаза? Нет?! Эх, горожане, горожане. Ладно, брат завязывает разговор.
    – Как там, в немецкой неволе? – он у меня любопытный.
    – Работаю сварщиком, дом, машина.
    – Сколько получаю? Да хватает,– видим, финансовую тайну хранит, это у нас, сразу же душу любому откроешь. А там нет, там улыбка на тридцать два пластмассовых зуба, а за пазухой нож, не нож, но заложить ближнего, как здрасте:
    – Давай по сотке.
    – Не, с утра не пью.
    – О бля, интеллигент,– удивились мы. Колька раньше в любое время, был готов к употреблению.
    – Ладно, я пойду мужики,– встал, достал из кармана спичечный коробок и окурок туда, а потом положил назад. Гляжу, у братана глаза квадратные, а это опасно!
    – Ты чё, культуру приехал нам тут показывать, покурил, бросил, вечером, дочка всё одно будет мести,– вскипел он. Колян заторопился, а я брата давай успокаивать, а он у меня, буянист больно.

Еле упокоил, всё орал:
    – Иш ****ь, фашист, власовец хренов. Вот такие в войну, в спины нашим стреляли.
Чтобы успокоить его, предложил накатить. Выпили, закусили, чем Бог послал – лучок зеленый, огурчики, сало, хлеб. Всё экологически чистое, своё. Братан успокоился. И я к нему с вопросом.
    – Кто?
   – Да никто,– рассмеялся и рассказал.


                **


В понедельник это было. Пьем в гараже, – а брат у меня, второй человек в районе, главу местного возит, личный водитель:
   – Только свои. Правда, Серега Петров затесался, ты его знаешь, помнишь еще, у него мотороллер с кузовом. Тебя, два года назад эвакуировали на нем. Вспомнил? Вот–вот, правильно, глаза пройдохи. Пили, пили и правильно смеёшься, кончилось. А денег нет. Сашка Куб говорит:– А давайте рэкетнем,– насмотрелся по телевизору, вот мысля и осенила.
Правда его постоянно хреновые мысли осеняют и сейчас такая же. Трезвые бы были, ни в жизнь не стали бы. А тут на мотороллер и вперед на выезд к заправке.

Приехали, все такие крутые, тогда же в моде были куртки кожаные и мы в них. Сашка ещё очки темные одел, бля, крестный отец, типа мафиози. С первого раза получилось: пятилитровую баклагу с вином, нерусские на КамАЗе «подарили». Заправщица через окошко кричит:– В милицию позвоню, – она же нас знает, как облупленных.
Мы на неё ноль внимания. Говорят же: – Жадность фраеров губит, хватило бы догнаться,– но аппетит пришел перед едой: – Давай еще. Вино попробовали - хорошее. Стакан, другой, третий.

О, иномарка подкатывает, мы к ней. Подходим с двух сторон и тут. Тут, все четыре двери распахиваются и четыре «чурки» с арматуринами на нас. А мы же, как на фронте в сорок первом, невооруженные. Одни руки. Это вас в десанте учили голыми руками врагов давить, а мы танкисты привыкли к ломам, но их не было. Была арматура, но не у нас. Как начали они нас полоскать, бля, никогда так не доставалось мне. Даже от тебя.

Пришлось срочно ноги делать. Ласты в горсть и наметом. Серега, гад!Видит, нас молотят и сука по газам, на своём мотике.  А Сашка то мыслитель, шустрый оказался, догнал его и в кузов, а мы сзади, на своих, но тоже хорошей иноходью шли. Метров пятьдесят гнали, да мы еще за вооружением пробежали сотку.

Вооружились у больницы, штакетины вырвали и назад. Но тех уже не было. Короче повезло им. Мы бы им дали,– закончил свое повествование брат.
    – А вино?
    – Вылили суки, у нас же достархан был разбит на блоке. А вообще давай выпьем, а то спина от мемуаров заболела. Выпили и я опять с вопросом:– А что это вчера твоя, про ментов, за столом вспоминала? Братуха рассмеялся и опять рассказ. Он у меня разговорчивый.


                ***


Вообще невезучая неделя была. Вот и не верь в приметы: с утра забыл ключи от машины, пришлось возвращаться. Жене кричу: – Подай ключи, не слышит клуша, – пришлось через порог переступить и всё. Невезуха!

Короче среда. Я настороже, спина болит. Шеф смеется:– Толя, Толя, кто же тебя?– я молчу, как Джеймс Бонд на задании, в черных очках. Но вечер наступил и опять компания та же.
А потом меня заклинило.  Не понравилось, как ментокрылые из племени Гаи, честь нам с шефом отдавали. Вот я на «волжанку» и к ним в скворечник. Предьяву им кидаю. Кинул ****ь на свою дурную бошку. А они позвонили шефу:– Ваш водитель буянит. Что делать?
А этот гад: – Что положено по закону, то и делайте.

Вот же скотина! Ладно, земля круглая, потащу я его в следующий раз в машину. А то Толя, Толя спасибо тебе. Досталось мне, опять демократизаторами и клетка в придачу. Сидел как горный птиц, до утра в неволе. А утром шеф одумался и дал мне амнистию и чтобы подлизаться, отгул. Знает же гад, что еще Коперник сказал: – А всё–таки она вертится, – мемуарист замолчал и предложил. Правильно, выпить и пили мы с ним целый день. Ведь всего раз в году можем пообщаться. Что поделаешь, служба.

И главное, невезуха у него закончилась. Почему закончилась? Да потому что не подрались мы с ним. У нас идейные разногласия, я коммунист, а он демократ. Правда, возникают они у нас только когда пьяные. А начались разногласия, но впрочем, это уже другая история.
=============================



                Идейные разногласия


                *


Отпуск. Лето. Аэропорт. У выхода, встречают батя и братан. Они каждый год меня встречают, ведь до дома ещё двести двенадцать километров. Радость. Объятья. Разговоры.
Внуки дедулю дичатся. Иш блин, дедулю не признают.  Но такова судьба военных детей. Раз в год видят дедов. Вещи. Всё поехали. Нет, стой, легкий «калибр» забыли. Пару ящиков пива в багажник. Пиво конечно в деревне есть, но другое. Здесь же «Жигулевское», а дома «Бражковое». Хотя наше сильнее по мозгам лупит. Ладно, отвлёкся.

Едем на «волге». Вы же не забыли, что братан у меня второй человек в районе. По дороге, батя на брата пожаловался:– Мол, грубо разговаривал, когда он помял его «москвича».
Братан засмеялся и добавил:– Батя сказал, что ты приедешь, рога мне отшибешь. В машине раздался дружный хохот.
    – Пап, правда?
    – Да ладно слушай этого баламута,– ответил отец, сделав перерыв, в уничтожении пива из горла. А отец у нас здоровый, чистый вес – одиннадцать пудов. Я с сотней и брат с восьмью десятками кило – равенство с отцом.  Он сидит пассажиром впереди, а мы с братом уравновешиваем с другой стороны.

Всё, за разговорами, у брата уже дома. Баня, стол. Посидели. Пора и честь знать. Женщины с детьми спать. Отца забрала жена, нам как бы, мачеха. Остались вдвоем. Поговорить есть о чём, ведь год не виделись. Разговариваем. Сколько уговорили, не знаю. И тут, как тут, настигла ностальгия: Она всегда нападает неожиданно и бьет прямо под дых. Аж в зобу кислород прикрыло. Деревенька родная!!! Улочки кривые, с каждым приездом, становящиеся все меньше и меньше.  Чуть слезу я не уронил. Смотрю и у братана, такое же. Он то причем? Рядом же живет. Решили ехать в родную деревню, где родились, где корни, родные могилки. Где тёща моя живет!  Боезапас, пару литров кинули и с Богом вперед.


                **


По дороге решаем к кому? К свояку Кольке большому, нет, он почти в примах живет. Двор один с тещей. Мы ведь инкогнито хотели приехать, сюрпризом. Теща сразу накроет: – Где дочь с внуками?  А теща у меня серьезная баба, из серии, коня на скаку остановит. Однажды кричала: – Говорили мне, не отдавай за Иванова, он в деда вылитый. Вот же дура! Это она о себе логически рассуждала. Иногда тещи тоже бывают самокритичны. Да я в деда, точно!

А дед у меня революционер, заместителем командира по разведке был в партизанской дивизии. Против Колчака на смерть стоял. Но сначала, деда идейным коммунистом сделали белые, выпоров в центре деревни. Кавалера, унтер-офицера, фронтовика, которого немцы газами травили под Балимовым в пятнадцатом году.  Газ немецкий деда не взял!  А тут свои, русские выпороли, за неявку по мобилизации. Дед в зеркало глянул на спину, зёбр вылитый, на коня и на центральной улице заколол вилами командира карателей, офицера. А далее в партизаны галопом. Во, во меня бы выпороли, я бы тоже стал. Хотя, батя ведь порол, однажды даже резиновым шлангом. За что порол? Ладно, не будем, скажем так, не за съеденную конфету. А то всё вам расскажи. Что там говорят? Во много будешь знать…  Отвлёкся.

Решение принято, едем к Кольке, свояку, маленькому. Стучимся, открыли. Рады!?! Конечно. Ведь время начало пятого утра. Вместо будильника сработали. Ну и сони, деревня пошла, спят еще!
    – Откуда?
    – В отпуск.
    – А мама говорила через месяц приедете, а где семья?
    – Ладно, зубы не заговаривай, стол накрывай.
    – Что? Не пьешь? Ты чё свояк, хочешь меня в сердце ранить? Без ножа зарезать. – Почки?– Ладно, хрен с тобой, земля то вертится! Свет! – Давай стаканы, – приняли дозу. И на выход.

Куда? Как куда, мы же богатые. Естественно по братанам, а двоюродных у нас с братом на круг, около пятидесяти, точно счет не знаем. Блин, не надо было к Сашке заезжать. Верка то, у него беременная была. Но историю вспять не повернешь. Стучимся, да, не та деревня пошла, закрываются. Ведь раньше, всё на распашку. Представьте картинка: На жене работаешь. Только. А тут тебя по заднице сосед, хлоп: – Петь дай кресало прикурить,– и ничего. Дал и дальше за работу. А сейчас закрываются. Интим, блин, любят, наверное? Раньше такого слова не знали. И деток по десятку было. Так, открыли. Рады! Сразу за стол. Сели. Вера суетится, стол накрывает. А я вспомнил прошлогоднее:

Отпуск. Пили в гараже совхозном, потом к Сашке домой, захотелось цивилизации. Пришли, а Вера то баба, дай Бог ей здоровья, засуетилась быстро стол, я же все–таки гость редкий. Это Колька большой, свояк мой, по кличке «Штирлиц» тоже с нами, местный, а я нет, из Германии, почти бля, импортный. Так вот, отдыхаем и дернул хозяйку за язык с жалобой на мужа:
    – Не помогает по хозяйству, пьёт,– тут я вспомнил, что по образованию воспитатель заблудших. Принялся воспитывать брата, хоть и старшего. Я ведь размером поболее его, да и командир. Хотя они мне все говорят, что, мол, ты командир в армии, а здесь равенство. Смеётесь? Правильно в итоге драка, но не сильная. Свои же. Ладно, Вера ставит уже стопки. Стол накрыт, садитесь гости дорогие, что б вам. Сашка в рубашку нарядился. Мы с братаном в десантных тельняшках, я привез. Что в Германии в красной форме мы? Да, но у меня в Брестской бригаде десантной друзья не забывают. Ладно, отвлекли, расскажу заодно.

Короче комбриг говорит: – Или ты едешь, женишься, или я тебя…,– а я что, завсегда. Поехал. Брест же не минуешь. Во погудели. Это был разврат. Камасутра натуральная.  Девки голые на столе в гостинице танцевали. Там я целяк и потерял. Что? С немками, ну там же было цивилизовано.  Короче выбирай любую щелочку. Тьфу, бля, как вспомню. Хотя, не знаю.  Белоруски, вкусные, у деда губа не дура. Причем дед говорите?  Я разве не говорил, что дед с германского фронта белоруску привез себе в жены. Наверное, девчата в Бресте меня по крови определили. Точно, пачки то червонцев красные. Заговорился, стол ведь ждет.

Итак, стол. Пьем. Пару тостов помню. А дальше смутно. Смотрю тельник у мена, как юбка и брат на полу "разлегся." Вера визжит, меня по спине молотит. Сашка меня успокаивает.
Потом картинка: Еду вроде в «волге», а понять не могу, с кем. На меня посмотрит – брат. Смотрит на дорогу, нет, не брат, а кто?  Какой то грек. Нос у него в профиль ровный со лбом. Далее нирвана.


                ***


Глаза открываю. Диван. О! Бля! Теща. Маманя. Как оказался? Доча подбежала: – Папа, папа, а нас дедушка к бабушке привез, а ты хитренький, без нас к бабушке уехал. А у меня голова, что дом советов: «Точно бля, хитрован, но башка» Видели Белый дом, горящий в 1993 году вот, вот и у меня в голове такое. Тут еще половина с тещей:
    – Как не стыдно, брат встретил, а ты что сделал?
    – Чё я?
    – Мам, вы посмотрите, ещё чёкакет. Брат приехал с лицом, как будто оглоблей кто-то ударил, а у этого козла, даже царапины нет.
    – Ты давай не козли.
    – И вообще я куда приехал? К теще, или нет? Где стол?– перешел в атаку я: – Зятя с дороги даже не покормили,– ведь лучшая оборона–это наступление, так нас учили по БУП (Боевому Уставу Пехоты) А у самого мысль: «Удачно отпуск начался. За что подрались?» И озарение: «За идею! Ведь брат коммунист, а я дерь, тьфу, демократ».  Теперь опять пьянка, ведь мировая у нас, не индейцы чай, племени Сиу, трубку курнули наркоши и помирились. У нас нет, у нас особый ритуал. Не додумал, свояки свистят в баню. Какая ба…, о мигают.  Мама, полотенце дайте,– а чё? Теща мама, с первого дня так зову.

Шел второй день на Родине.

=============================



                Конь


                *


«Ой!»,– и: «Чё я вчера под кулаком брата* не погиб? То ли яд пили?». Оторвал башку, а как еще это приспособление для головного убора назвать? Осторожно глаз прищурил, навел в оптике резкость: «Колька маленький».
    – Какого хрена спать не даешь в отпуске?
    – Вставай, соня, дело есть. Коня пойдем продавать,– на ухо мне шептать, увидев, что моя в проёме двери нарисовалась. «Всё, Коль, мертвого уговоришь, идем, но сначала лечение», – в уме, а сам встаю.  В уме, это чтобы моя не расшифровала: «Хотя шифруй, не шифруй, итог один – Гуляй рванина. И никакие преграды нам забором не послужат».
    – Тёщу видел?  В летней кухне, говоришь, идём.

«Иш подарки требушат, вот же зять у тещи, две «мечты оккупанта*» тащил». Всё для родной тещи. А голова!!!
    – Здрасте! Поили? Поили!
    – Похмеляйте.
    – А кушать?
    – Нет.
    – Тогда тоже нет,– неприкрытый шантаж. Пришлось капитулировать. Тут и Колька большой подтянулся. А что вы хотели? Ведь взять, например – мошкара по вечерам на свет летит. А Колька тоже «мошкар», только, бля, здоровый.

Лечимся хорошо, теща пузырек выкатила, тесть тоже подключился. Это чтобы нам меньше досталось. Он у нас скромный, что теща скажет, то и выполняет.
    – Ну, зятёк, когда молоко начнешь пить?– теща интересуется, когда я пить брошу.
    – Скоро мам,– даю честный с точной датой окончания ответ. Теща у меня золотая, заботливая.
    – А бегать когда начнешь?– продолжает разведчица. Ответ выше. О! Полегчало. Теперь покурить. Что, бег спрашиваете? Рассказываю:
    – Нинка, у тебя что, зятю работы нет?
    – А тебе какое дело?
    – Какое? Интересно же. Смотрю, лосяра в красной майке и трусах несется, весь в поту. От лось!
    – Да он у меня десантник, нужно поддерживать как её, хорму,– с гордостью за меня, говорит теща. Из разговора в магазине тещи с подругами. А молоко парное впереди, литр утром и вечером, такая же доза.


                **


Покурили, теперь конь. Пошли вдвоём.  Правда, пришлось столкнуться с немотивируемой агрессией.
     – Куда?
    – Прогуляться.
    – Ты уже с братом прогулялся!– проводит запрещенный прием жена.
    – Вот же дура! Сколько раз зарекалась не наливать!?! – это уже теща себя критикует.
    – Что уже не имею права по Родине прогуляться?
    – Колька, попробуй только напоить,– пошли угрозы свояку от тещи. Ой, подержите шляпу, мы спужались.

Что, где большой? Кольке большому нельзя, ему на работу. Он у нас начальник тока, где зерно хранится. Большой человек на деревне. Раз даже видел его в галстуке и с папкой.
По дороге вежливо выясняю у Кольки, вчера некогда было:– Ты же, гад, не пьешь, отказался, когда мы приехали с братаном.
    – Что говоришь? Не вытерпел, остаток наш допил. Во, я же говорил, что земля форму куба имеет. Иш, бля, почки, нельзя! Так ведь с рождения уже вред для жизни. Теперь рекогносцировка:– Что?
    – Что, что короче, Петрович на пенсию уходит, коня в совхозе своего покупает, а у него он старый. Зато мой, такой же масти, молодой. Просит обменяться.
    – Сколько? Полтора говоришь, пойдет,– утвердил я цену сделки – полтора литра водки.

Вот и дошли, идти-то недалеко, пара километров всего. Хотя мог бы и на Серке за свояком прибыть  Петрович, уже возле калитки дожидается, со своим доходягой. Да гляди, как блестит, солидолом товар свой намазывал что ли?
    – Петрович, ты случайно его через соломину не надул? – Колька заинтересовался ухоженным видом товара. А что, мы тоже в детстве лягушек надуем и в воду, чистый авианосец, только маленький. Меняла обиделся, но вида не подает. Ведь мы тоже можем обидеться. Всё ударили по рукам. Петрович достает литр.
    –А?
    – Завтра на похмелку принесу.
Ладно, пьем. Клиент почти не пьёт:– Вы ребята молодые, вам мало будет,– долго сказка сказывается, а тут уже донышко второй.
    – Петрович тащи третью.
    – Завтра.
    – Вот и Серка завтра.
Ушел он, надулся сам, совершил ошибку, надо было принести. Вот так и в жизни обидишься, а потом на тебе ездят.


                ***


А нам мало.  Что делать? В магазин идти, деньги дома, а у свояка в кармане всегда прореха. Пошел шмон дома:
    – Ведь два месяца назад флягу выгнал, целое ведро самогона. Всё не выпил, – Колька, шуруя по дому. А дом у него большой, шесть комнат. Что? Конечно большой: зал, спальня, детская, кухня, коридор, туалет, ванная. О, бля, семь получается, точно семь. Еще больше, чем я думал. Да, да и в деревню цивилизация пришла. Правда сейчас, она назад уходит. Даже не уходит, а в панике бежит. Нашли! Заботливо так в валенке лежит бутылочка, из под томата, ну как его, кетчупа.  Мало!  Двести грамм на двоих, только губы смочить. Колька как шахтер, полез в квартирный погреб. Я свечу переноской. Слышу, скребется между полом и землей, далеко заполз. Может у соседей уже шурует, ведь под полом стены нет. А дом то двухквартирный  Что–то звякает? Нашел?!?  Точно нашел, вылез с двумя литровыми банками. А я уже катаюсь по полу, смеясь. Представьте себе черта, только в паутине всего. Представили? Это мой свояк с задания вернулся.
    – Два с лишним. Да на свежие дрожи, много.
    – А что делать?
    – Прячем одну.
    – Светка найдет.
    – Эх, свояк, свояк ничего ты в жизни не понимаешь. Надо прятать, чтобы перед носом было, тогда не найдет,– спрятали за занавеску, на приступке печки. Хрена найдет.

Далее уже неинтересно. Когда проснулись, уже темнело. Колькина половина, вернувшись с работы, орет, ну а мы конечно стесняемся. Кинулись за боезапасом, а там голый вассер.
И вот едем на Серке к теще, а Колян все мне простить слова не может:
    – Прячь под носом, не найдет. Ага, не найдет, она у черта под боком найдет. Хотя, что с вас вояк взять, можете только – «Смирно» кричать. А я молчу, виноват, а нас виноватых, всегда принято пинать.

Так заканчивался третий день на Родине. Что с конем стало? А ничего. Утром я Кольке дал червонец, купил он две бутылки и отдал Петровичу. Остались при своих. Почему сразу не купили водку? Так не интересно же. А так попьянствовали почти на халяву, коня продали. Что? Не продали? Но ведь же продавали, а любом деле главное процесс и активное участие. Ладно, надо заканчивать, завтра же на покос. Тем более по дороге, мы же заехали еще к куме. И снова никакие. Спать, спать, спать.
===========

Продолжение последует

Невезуха, или Покос и Мировая

Едем в бричке. Я теща, тесть и моя половинка. Что в голове творится, не передать и одна только мысль, что придется сейчас вилами работать, вызывает другую: «Дождь что ли пошел бы»,– ведь я свояку дал три червонца, один на долг, а два на дело и он будет ждать меня. А чем раньше я вернусь, тем…

Шёл четвертый день на Родине.

Примечание:
Мечта оккупанта*– Гросовский чемодан (здоровенный гад, как товарный вагон)
===========================



                Дно



Чё покарябанный спрашиваешь? Как чё?  Пиво с братом пили. Нет, нет, не подрались, у нас теперь мир. Прежде чем сесть за рюмку, мы договариваемся:
    – Не махаться. Короче миру мир! – а то смеются все, мол, бей своих, чтобы чужие боялись.

Так вот сели пить пиво с шашлыками. Я с семьёй и братан со своими. Нет, отца сначала не было, он с мачехой уезжал. Развернули мангал, мясо, три упаковки пива.  Всё как в лучших домах, нет, не Парижа. Что такое Париж?  Тьфу, бля, вот сибирская деревенька это да! А Париж, Париж мы в то время на вторые сутки войны должны были взять. Пиндосы даже на наших вероятных прорывах танковых армад Империи, ядерные фугасы заложили. Во как раньше серьёзно было. Ладно, отвлекся.

Так вот, чтобы пиво было холодным, две упаковки бросили в колодец. У братана колодец хороший, он у меня хозяйственный. Что до воды? Да метров пять было. Кстати летом лед, только, к августу со стен сруба колодца исчезал. Вода в нём вкусная, как «карачинская», только без газа, холоднючая. Ковтнешь этой минералки и зубы сами наружу просятся, с низкого старта изо рта готовы выпрыгнуть, получая «Арктику».  Я, почему так подробно рассказываю о колодце, поймешь по рассказу. Воду из него доставали ведром, способом «журавля». Ну, знаешь же, как это делается? Не знаешь?  Ну, блин горожане! На двух столбах висит жердь с грузилом на обратном конце, а к верху привязана цепь и метра три тонкая жердина с ведром на конце. Берешь ведро и опускаешь в колодец, а назад оно уже за счет грузила, само выпрыгивает, у нас тоже какая никакая автоматика была.

Ладно, пока шашлыки готовились, мы пивком разговлялись. Сосед подошёл, помощь нашим почкам оказать, хотя мы его о такой заботе не просили, жены тоже по кружке, другой.
Тут как раз батя с литром в обнимку подошёл. Рассказывать долго, а. Короче скоро литру и упаковке с теплым пивом подкрался амбец. Но мы, же богатые, пошли с братаном за свежим холодным пивом. Я хотел сам идти, но братан у меня, всегда помощь окажет.

Колодец был в хозяйственном дворе.  Уже стемнело. Не видно незги.  Начали в темноте искать багор, как назло найти не можем Свет идти включать лень. Вот же придурки! Сходи, включи вилку в розетку и вся проблема. Но не зря говорят, что русские сами роют на свою попу проблемы, а потом их успешно преодолевают. Братану говорю, мол, давай я ведро, а ты меня спустишь, я упаковку и достанешь пиво и меня. Сразу двух зайцев убиваем.
    – Удержишь?– ну, полудурок! Это я о себе самокритикой занимаюсь.
    – Да без проблем, – отвечает братан и уверенно так на меня смотрит. А братан у меня сильный, особенно когда залудит пару, другую соток. Конечно, был бы я тверёзый, у меня бы сомнения зародились, но.

Всё! Сказано, сделано, я уже как дед «Яга» сижу в ведре, обхватив палку, как помело.  Даю команду брату на погружение и. И полетел я в подводное царство Нептуна, братан у меня слабый оказался. «Вражий» сын не удержал. А ведь как уверенно говорил. Так вот в полете, я офуел, но когда погрузился в воду, там уже мрачно офуел. А этот гад орет сверху:
    – Братуха! Дно достал? – он у меня любознательный.
    – Ага, достал,– ору:
    – Щас бля вылезу, твоя очередь наступит доставать, – а сам уже по срубу из воды выпрыгнул. Да блин шустро так раскорячился.
    – Сейчас веревку принесу, вытащу, – он мне и исчез, а я в это время опять в «водолаза» превратился. Короче произвёл второе погружение. Ох, и вода, даже сейчас как вспомню, так вздрогну.

Но второе помогло мне, здорово помогло, потому что, как я наверху оказался, не помню. Помню только, что брат не помогал. Еще теперь знаю, что чувствуют пингвины, на Южном Полюсе купаясь. И что главное,– рассмеялся рассказчик:– В руках у меня была упаковка пива!
=============================



                Шершни суки!



Лето. Заготовка дров в лесу.  Картинка: Колька – «большой», или «Штирлиц» « дружбой» валит хлысты. Я обрубываю ветки и сучья с них. Колька «маленький» на тракторе Т–40 вытаскивает стволы из леса, для дальнейшей распиловки на чурки. Там ведь ветерок и гнуса поменьше. Сразу же пока не забыл, расскажу байку про чурки.

Стройбат. Солдаты южных кровей, грузят чурки в «зилка». Прапорщик смотрит в небо, а там приближается стена ливня и гроза. Если по быстрому не уехать, застрянешь, ведь дороги нет, сплошной солончак. Не оглядываясь, кричит:
    – Быстрее чурки в кузов!– имея в виду дрова.
И тишина, оглядывается, а солдаты уже в машине. Действительно «чурки» бывают разные.

Итак: Пила визжит. Радостно щерит зубы тракторист. Зря сука щерит. Трактор сдает задом к срубленному хлысту.  На нем, я уже обрубил сучья и, отдыхая, раскачиваюсь стоя на стволе, не видя, что одним концом хлыст бьет по пеньку.  А там гнездышко шершней. Когда увидел, было поздно. На меня летел рой рассерженных шершней*. Что делает военный, увидев нападение? Правильно! Мгновенно оценив обстановку, принимает решение на отступление. Хотя еще нужен замысел по канонам, но время, время деньги. Моё отступление сразу же превратилось в паническое бегство. Уходя намётом в сторону небольшой ляги*, где можно залечь в воде, я слышу:
Х.р.р-К.р р-П ы р-Т р р р – это тракторная передача пытается переключиться с задней на переднюю скорость.  «Долыбился «гад»», – думка у меня. Взвизгнув, замолкла «дружба». И перебивая рокот «убегающего» трактора, который уже рванул вперед, мат Кольки "большого". Жизнь треснула на картинки:

Картинка–Колька "маленький", на ходу покидает трактор, уже голый по пояс и уходит с матами зигзагом. В руках у него рубашка, применяемая как "зенитка", против «люфтваффе» – шершней.  Трактор едет, самостоятельно ускоряясь, наверное, ос тоже боится?

Картинка – Колька большой тоже уже голый, «отходит» к другой ляге, мат, крик и всё, он уже в воде. Скрылся и не выныривает: "На подводное положение перешел, наверное",– у меня в голове, но додумать нетт… «Ох, и больно бля!!!»  Всё, я настигнут численно превосходящим противником и пока, не разбирая дороги, бежал до водного укрытия, одновременно получал лечение. А что вы думаете?  Ведь лечат укусами пчел, вот и мы лечились. Уже сидя по горло в воде, вижу как Колька маленький, потеряв ориентировку, мечется по лесу. Пришлось поработать радаром, навести его на цель. А Колька «Штирлиц» долго не выныривал, ведь над ним истребители кружились. Что интересно тракторист потерялся, а трактор «сука» самостоятельно нашел лягу и застрял. Пришлось нам пешком идти десять километров за подмогой.

Шершни* – Осы!
Ляга*(сибирское)– небольшое озерцо, большая лужа
=============================



                Лучший транспорт.



Сегодня разговор с другом Володькой: – Гаишники достали!
    – Володь! Что, припекло? Хош, дам совет?
    - Не, без сопливых обойдусь.
Все равно дам: – А ты не нарушай! Щас скажешь, мы русские, а какой русский не любит быстрой езды? Ну, раз так, тогда выворачивай мошну. Не хочешь кредитовать прапорщика Тимофеева для покупки третьей иномарки? Тогда езди околками*. Дороги там плохие говоришь? Опять совет: – ходи пешком, а лучше на коню.

Хотя тоже, как сказать, едем как-то пьяные, три свояка и племяш в бричке. Солоновку* нужно преодолеть. Бича коню, понесся гад, как скаженный.  Хотя тебя бичом лупани, вот–вот, в космос может и не полетишь, но прыти, прыти добавится. На самом дне солоновки, телега опрокидывается. Мы с Колькой и племяш спрыгнули. А Колька, отец племяша под телегой оказался и признаков не подаёт. Спрашиваешь, каких признаков? Ну не шевелится гад? Племяш бегает, кричит:- Дядя Коля, папку телегой убило! Перевернули телегу. Не встает. Колька даже пнул его. Лежит, подлюка, спит! Вот же русская душа, в любой момент может отдыха попросить.  А мы люди безотказные, завсегда готовые ей дать покоя. Опасный транспорт говоришь? Тоже верно.

Лучший транспорт это ноги. Хотя как сказать. Зимой с первым Колькой пили, мало. Нам же русским одной мало, две много, три в самый раз. Вот три мы как раз и приговорили, но мало. Правда, Колян все больше мне подливал. Что делать? Как что? Карего в сани запрягать в магазин. Кинулись, а сбруи нет.  Баба Зина, Колькина мать прослышала, что мы пьем, послала дядь Гришу, батьку его, ведь сбруя его. А дед! Сват называется, даже не зашел, со мной поздороваться. Как тать, украдкой сбрую увел.

Лады, пойдем пешком, тем более рукой подать, три версты всего.  Недалеко по нашим сибирским меркам, а мы хотели, как интеллигенты на санях с ветерком к магазину.  Ладно, идем, решили сократить дорогу, опять через солоновку. Ведь не зря говорят – кривая всегда ближе. А она, солоновка глубокая и полностью снегом засыпана. Но народ то ходит, тропу натоптал. Зато с боков целина.  Идем, тропка узкая и тут меня как кинет в целину, сразу по пояс. Начал я выбираться, еще глубже застрял и обессилил. Колька с тропы «Хоше Мина» меня тянет, воротник импортной дубленки оторвал. Вот же гад! Да и вообще народ обмельчал, свояка вытащить не может.  Хотя надо сказать, весовые категории у нас разные, сто, против примерно шестидесяти.  Побежал он за подмогой. А я прилег на спину: небо голубое, солнце, мороз, мне хорошо стало. Так, наверное, люди и замерзают с хорошим настроением?

Слышу скрип полозьев, Колька, наверное, подъехал? Точно второй Колька на Гнедке с санями.  Спрашиваешь, почему его с нами не было? Баба Уля, мать его сказала:– Еще раз напьешься, уйду к дочке жить. Во какие страшилки!  Вытащили они меня.

Так что Володь и на своих двоих опасно передвигаться. Поэтому совет один – сиди дома, пиши рассказы, так безопаснее.  Но блин, говорят у компьютера опасно долго сидеть. Замкнутый круг получается. Короче советов я тебе не давал, как хочешь, так и передвигайся.

Что дальше было? Дальше была водка и нас трое стало. А что ты хотел? Ведь не каждый день, свояк десантник из Германии приезжает. Да и мне нужно было отойти, расслабиться.
Ведь больше года простояли на границе с Польшей в готовности прыгнуть на взбесившегося союзника. Постой в лесах год и каждый день в ожидании, что завтра, - Война! Вот, то-то. Ты подумай, самим жрать было нечего, а мы им составы с продовольствием гнали. А они писали на вагонах: От свиней подарков не принимаем.  Во гады! Но это уже другая история.

Навеяно рассказом Владимира Отдельного «Вот так! Гаишники» http://www.proza.ru/2008/06/10/54.
И нахлынувшими воспоминаниями о молодости нашей.

Околками*– Колки, небольшие лесочки.
Солоновку*– Овраг.
=====
2008г

Фото: Яндекс