Обрести Потерянное

Обрести потерянное.

Хельга сидела рядом со мной и задумчиво листала страницы старой книги. Я пригляделся – французский.
- Что ты читаешь? - спросил я.
- Виктор Гюго «Собор Парижской Богоматери», - ответила она с улыбкой, но глаза ее оставались печальными и холодными.
- Почему ты читаешь на французском, ведь в библиотеке есть английский вариант?
- Потому что мне нравится Франция и все, что с ней связано, - просто ответила Хельга, закрыв книгу. – Я всегда мечтала жить в этой чудесной стране. Где-нибудь в Гавре. Это портовый город, и из него можно уехать куда-нибудь путешествовать. Туда приходят корабли из разных стран. Он стоит у реки. Я хотела бы жить у реки.
- Ты любишь реки?
- Да. Вечное течение воды. Кажется, что оно совершенно бесцельно. Но разве это так? Разве бесцельно мое вечное существование? А ведь жизнь – не что иное как река. Она течет куда-то по своим делам, а мы лишь крохотные зеркальные рыбки, которых время от времени вылавливают чайки. И мы умираем. И снова рождаемся.
- Я помню этот город. Он в Нормандии.
- Это так. Северная Франция. Низменность. Бесконечные поля и луга...
- Я когда-то жил там... – прошептал я.
- Возможно. А помнишь ли ты, когда это было?
- Нет. Помню лишь только... Мсье Католон одевался чересчур несовременно...
- Они все так тогда одевались.
- Неужели это было так давно? – вскочил я с дивана.
- Что такое «давно»? Мне кажется, что я уже забыла это слово, потому что времени для меня нет. Я всегда была здесь. И всегда буду здесь, - ответила Хельга.
- Это звучит слишком пафосно, не находишь? – усмехнулся я.
- Вряд ли это можно назвать пафосом. Правда не бывает приукрашенной. Правда в том, что я не могу умереть, словно и не рождалась. Я помню своих родителей. Но я не помню когда это все случилось. Не помню миг своего рождения. Равно как и ты...
Я вдруг понял, что не знаю своих родителей. Но... Ведь я был один.
- Скажи мне, когда я стал таким? – задал я, наконец, этот проклятый вопрос, мучивший меня на протяжении веков.
- Не знаю. Это твоя история, к которой я не имею отношения, - печально произнесла Хельга.
- Разве не ты меня сделала вампиром?! – закричал я.
- Не кричи так, - прошелестела она.
- А что такого! Ведь твою служанку я убил не далее как вчера! Нас никто не слышит! И никогда не услышит! Как там говорится в твоей чертовой книжке демонов: «Мы здесь, совсем рядом. Только прислушайтесь... Но вы ничего не услышите. Ничего. Мы слишком хорошо прячемся»! – бросился я к ней. Она подняла на меня свои глаза...
... Они были такими теплыми. Холод исчез. Они согревали меня. Ее лучи-стый взгляд, добрый и ласковый...
- Ты не выбьешь меня из равновесия! – завопил я, отвернувшись. – Скажи, что это за воспоминания о Франции?! Откуда я взял это дурацкое имя Жан-Пьер? Черт побери, кто я такой?!
- Ты сам можешь ответить... - прошептала Хельга.
- Нет, не знаю!
- Ты не помнишь, - мягко поправила она.
- Что? – я растерянно посмотрел на нее. Хельга сидела на диване, склонив голову. Темные волосы лежали на плечах, словно вуаль. И я вдруг увидел, что она меня боится. Я ощутил безграничный страх. Ее страх. И я понял, что она все знает, но не хочет мне говорить об этом.
- Ты знаешь, - твердо сказал я.
- Да.
- Почему ты  не можешь говорить об этом? - спросил я. Странное спокойствие овладело мной. Я смотрел на нее с полным равнодушием.
Она подняла голову, и я отчетливо увидел в ее глазах безудержный страх. Ее лицо было бледно.
- Мне не позволено, - ответила она. И я услышал, что ее голос дрожит. Но мне стало все равно. Я должен был выяснить.
- Говори, - приказал я.
- Хорошо.

... Знание того, что сила дает возможность стать властелином мира, еще не дает тебе той силы. И мир станет властелином над тобой, если ты слаб и бессилен... Я не был бессильным. Я не был слабым...

- Ты тот, о ком написана книга жизни...

... Да откроются врата ада. Да придет на землю армия черных. Да будет во главе них человек – властелин проклятых. По ту сторону темноты – мир теней. По ту сторону полуночи – мы. Страх – заповедь наша.

- Я так и думал.
Хельга закрыла лицо ладонями, и я услышал приглушенные рыдания. Она явно сожалела о том, что сказала сейчас.
Я сел в кресло. Все, наконец-то, в порядке. Эффектное возвращение.
- Ты ведь знала, что я вернусь, Хельга?
- Да. Но я надеялась, что этого не произойдет. Я старалась скрыть от тебя прошлое, чтобы ты остался со мной.
- Не получилось.
- Скажи, за то, что я сделал тебя вампиром, ты меня ненавидишь?
- Да. Я всем сердцем ненавижу тебя! За эту проклятую жизнь! За то, что ты ушел тогда! Оставил меня совсем одну! Ты забыл обо мне!
- Но ведь изредка я приходил к тебе. Например, тогда, возле кафе «Шелковый путь» я дал тебе шанс вернуть себя. Правда, не думал, что ты меня сможешь узнать.
- Я сразу поняла, что это ты... -  прошептала Хельга. Выглядела она, надо сказать, не очень.
- Зачем же ты рассказывала эту историю о влюбленности? – спросил я.
- Я хотела, чтобы ты стал моим, - честно ответила она.
- Как глупо.

Женщина, в которую я почти влюбился, сейчас казалась мне уродливой горгульей. Я будто видел оскаленные клыки, кожистые крылья, и спутанные волосы. Она отвратительна.

- Это ты пыталась убить меня?
- Да. У моего отца была коллекция старинного оружия. Я нашла в ней красивый серебряный кинжал и подумала, что он достоин того, чтобы забрать твою жизнь.
- Зачем?
- Я люблю тебя, - Хельга сползла с дивана и встала передо мной на колени.
- Избавь меня от ненужных подробностей, Хельга.
- Ты подарил мне вечность. Но она не нужна мне без тебя, - умоляла она. Но жалости к ней я, увы, наскрести в сердце не мог.
- Моя Хельга, прошу тебя, встань, - слицемерил я, подавая ей руку. Она с надеждой схватила мою ладонь, и, поцеловала в запястье. Эта женщина, прекрасная и гордая, унижалась передо мной. Я решил подыграть ей. Гуманность...
- Хельга, дорогая. Прости меня, - обнимая женщину, говорил я. А она прижалась к моей груди, и я чувствовал, как моя белая рубашка пропитывается соленой разноцветной жидкостью. Она любит косметику.
Я гладил ее по волосам, и Хельга понемногу успокоилась. Она подняла голову, и я поцеловал ее прямо в губы цвета алой крови. Как сладко, должно быть! ... Но я ничего не чувствовал. Совершенно ничего. Я очень хотел другого поцелуя. Который для меня был бы действительно сладким, как мякоть инжира.

... Хельга... Ты ведь подаришь мне самый прекрасный поцелуй мира...

... Я прижался губами к ее белой шее. У нее восхитительно нежная кожа. Мои клыки мягко проткнули тонкую ткань тела, и я ощутил соленый привкус во рту. Живительная жидкость стекала в мою гортань. Эта кровь была верхом совершенства. Ее вкус был просто бесподобен. Я ведь уже когда-то знал вкус ее крови. Это было очень давно. И она просила меня остановить ее сердце. Но тогда этот вкус был не таким. Сейчас он состоял из тысяч разных нот. За долгие годы она приобрела дивный вкус. И в нем чувствовалась каждая капля крови ее жертв. Головоломка, составленная из тысяч кусочков. Из тысяч жизней. И я словно чувствовал каждую. Эта насыщенность аромата проявлялась все отчетливей и отчетливей. С каждой каплей попадающей в мой рот. С каждой каплей, которую она теряла.
- Сладко ли так засыпать? - прошептал я, с трудом оторвавшись от нее.
- Сладко... – еле слышно ответила Хельга. Я видел, как из ранок равномерно вытекала кровь. В таинственном свете свечей алые струйки лаково блестели на бледной коже. Жаль, что я не художник и не могу запечатлеть такую картину на холсте. Я вновь прильнул к ней.
... Счастье – это жить и дышать. Но смерть – это освобождение. Умереть так, как ты видишь в мечтах – вот это счастье...
Я знал, что она мечтает обо мне. Я забрал ее в вечность. Ее жизнь теперь моя. Хельга, я полюбил тебя.

... Я поднял ее на руки. Она еще дышала. Уложив Хельгу на старинный диванчик, я опустился на колени рядом с ней.
Приоткрыв глаза, она смотрела на меня затуманенным взглядом. И он был удивительно теплым и ласковым. Я знал, что она простила меня. Ее длинные пальчики коснулись моей руки. Она улыбнулась и прошептала:
- Спасибо. Я наконец-то счастлива. И я теперь свободна. Прощай.

Я ушел из комнаты, где лежала Хельга.

... Свечи догорали. Последние оранжевые отсветы танцевали медленный танец на вишневом платье мертвой женщины. Тонкая рука безвольно свисала с края дивана. Эта картина не была страшной. Эта женщина никогда не была настолько прекрасной, как сейчас. Свечи потухли. Темнота поглотила тело. Но не душу...

... Ангел съежился внутри крошечного человеческого тела...
... Демон решил, что больше здесь делать нечего. И, поцеловав, ангела, исчез во мраке...

...Она была мгновением в моей вечной жизни...