Смета командировки

«Никогда не говори мужчине, что ты его любишь», - учила меня мама, дворянка какого-то там поколения. Мама носилась со своей родословной, как я со своими коленками. То она вела свой род чуть ли не от литовских князей, то объявляла себя пра-пра-и-так-далее-правнучкой Кюхельбекера. Я все время искала оптимальную длину юбки, иногда она была выше колена, и тогда мне казалось, что у меня вполне приличные круглые коленки. Когда же они вдруг заострялись, я впадала в дерессию и переходила на черное макси. Мы с мамой не уделяли должного внимания выбранным приоритетам. Наверное, масштабы наших личностей не соответствовали времени, в котором пришлось жить.

Мама в душе оставалась комсомолкой, — даже вступив в Дворянское общество в середине 90-х, она напевала «Варшавянку». Я так и не освоила азы гламура, хотя и ввязалась в распространение модной косметики. Так получилось, что мы с мамой  как-то сравнялись в возрасте: я в свои сорок пять рано постарела, а она в свои шестьдесят пять вдруг помолодела. В общем, сошлись где-то на полтиннике. Мы выбрали себе тот возраст, на который себя почувствовали.

Когда со мной случилась любовная история, я сразу подумала о маме. Мне важно было похвастаться. Возвращаясь домой, я репетировала. Хотелось рассказать с чувством, с толком...

Мы ехали с одним молодым человеком в купе, и были вдвоем всю ночь. О такой ситуации я мечтала! А мама рассказывала, что ее тайная эротическая фантазия связана с лифтом. Из-за этого мы даже ругались: я обвиняла маму в измене мужу-железнодорожнику. Мой отец строил железную дорогу на Дальнем Востоке, я тоже всегда была неравнодушна к стуку колес.
 
Так вот. Мы ехали с очень молодым человеком в поезде и сидели вдвоем в купе. Одна лишь мысль о том, что я в поезде с незнакомцем, да еще без других пассажиров, кружила голову. Неужели мечты сбываются? И я соблазняла, старалась изо всех сил. Брала опытом. Парень попался из современных, без всяких комплексов. Долго не ломался. Его звали Дима.
 
Обняв Диму за крепкую шею, я учила жизни вообще и сексу в частности. Говорила, что сейчас мы должны забыть о человеческой сущности, ведь секс – это занятие природное. Парень согласился сразу забыть свою сущность. Его желаний хватило бы на весь железнодорожный состав, включая разногабаритных проводниц, как будто чувствовавших магию природы и заглядывавших в купе со своим чаем.
 
Когда Дима отдыхал и пил этот чай, я размышляла. Оказывается, я уже призналась ему в любви. Я плакала. И совсем недавно, несколько минут назад, была уверена, что наконец встретила того, кого ждала всю жизнь. Возможно, мои слезы Дима воспринял как особенность женского оргазма. Возможно, так было на самом деле: физиология осталась тайной даже для великого физиолога Павлова, практиковавшего на собачках.
 
Глядя, как «незнакомец» держит подстаканник, оттопырив мясистый мизинец, я недоумевала: что теперь меня связывает с этим уверенным в себе мужчиной? Мои эмоции, иллюзии или что-то другое?
 
Дима сошел с поезда раньше меня. Я курила в тамбуре и думала, что для мужчины любовь всего лишь эпизод, включенный кем-то в смету командировки. Впрочем, возвращалась домой с улыбкой: я слишком стара, чтобы забеременеть!

Дома наткнулась на записку, оставленную мамой: «Звонил Дима. Будет у нас в 19 часов. Я в парикмахерской».

Первым делом мне захотелось уехать. Я стала собирать вещи, вытаскивая из шкафа белье. В коридоре споткнулась о чемодан и больно ударилась ногой.
 
В дверь позвонили. Прихрамывая, пошла открывать. На пороге стояла мама, она была перекрашена в ярко-оранжевый цвет: «Как ты думаешь, Диме понравится?»

Тут я не выдержала и расхохоталась. Какие наши годы, ведь если полтинник на двоих, то значит, по двадцать пять на одну!