гл6

написано Анхесенпаатон Ра.
http://www.ankh.ru/main.htm

Глава 6


- Самолет проходит зону турбулентности, просьба оставаться на местах – сообщили динамики.
- Мартин, проснись, - Дэйв ткнул его локтем в бок, - Самолет падает.
- Ну и хули было будить тогда? – отчаянно зевнул Мартин. Он снял солнечные очки и потер глаза.
- Ой, - сказал Дэйв, когда самолет попал в очередную воздушную яму.
- Стюардессы синие и в обмороке? - лениво спросил Мартин, глядя на Дэйва.
- Нет, - сказал Дэйв, обернувшись назад и посмотрев в проход, - сидящие и ржущие.
- Значит, ничего, - сказал Мартин и потянулся, - честно сказать, я, как тогда мы с Аланом едва не наебнулись, когда летели из Испании, сильно изменил свое отношение к процессу. Черт знает, что произошло, то ли двигатель отказал, то ли еще что, стюардессы ползали по салону, кто-то предлагал взять паспорта в зубы, чтобы потом было легче опознать. Я тогда очень тепло с жизнью попрощался, и, в общем, успокоился с тех пор, подумал, что если бы суждено было ебнуться в самолете, ебнулся бы тогда.
- ****ец какой-то нас тогда преследовал, не иначе, - сказал Дэйв, - Я помню в тот день, прямо передо мной рухнул самолет, когда я ехал на машине. Я вообще не думал, что так бывает.
- Промахнулся, - прошипел Мартин сквозь зубы. Флетч громко расхохотался.
- Господи, ты спасал меня три раза ради чего? – комично воскликнул Дэйв, - Я только что исправился. Флетч вот скажи, кстати, ты боишься летать?
- Да, - сказал Флетч, - я всегда говорил это наименее нормальный способ передвижения на мой взгляд.
Мартин посмотрел на часы.
- Вроде бы уже скоро.
- Ой, - снова сказал Дэйв, и сцепил руки на груди, - Господи спаси и сохрани.
И правда, вскоре стюардесса объявила, что самолет заходит на посадку. Дэйв закончил читать Отче наш, когда шасси коснулись взлетной полосы, и выдохнул. Мартин и Флетч лениво захлопали. Самолет остановился, подъехал трап.
Даррелл, телохранитель Мартина, уже встречал их у трапа. Недалеко от лимузина. Мартин шел последним. В Санта-Барбаре обыкновенно было солнечно, но сейчас небо было усыпано белыми клочками облаков.
- Слышь, чо, Дэйв, - внезапно сказал Мартин, когда Дэйв уже занес ногу для того, чтобы сойти с трапа, - я что хотел сказать-то?
- Что, Март?
- Да я... – Мартин потер шею смущенно, - Я был там.
- Что?
- Я был у твоего номера. Мне, не знаю, мне почему-то показалось, что ты сейчас выйдешь. Я не знаю, зачем я это тебе сейчас говорю. Просто я хотел сказать, что я был там.
Дэйв остановился на месте. Руки его дрожали. Он судорожно схватил ртом воздух. Однако не время было давать волю чувствам.
- Там это, - кивнул он на небо, - наше Облако Судьбы не появилось.
Мартин рассмеялся.
- Его больше с нами нет.
- Хорошо бы, - сказал Дэйв.
Он опустился на кожаное сиденье лимузина, со стоном вытягивая ноги, Мартин сел напротив, доставая сигарету и закуривая. Флетч сел с другой стороны, рядом с Мартином, как обычно. Машина плавно тронулась.
- Я вот чо думаю, Март, - сказал Дэйв, глядя на лысоватые каменистые холмы у аэропорта, когда они выезжали на хайвэй - хорошо, что самолет все-таки не упал. Так обидно было бы сдохнуть в неведении.
Мартин откашлялся, так, как будто бы подавившись дымом, но ничего не сказал.
- О чем это вы? – спросил Флетч.

Однако ощущение забвения внезапно сменилось новым бумом. Все произошло так сразу, словно во сне. Страннаялюбовь взорвалась в Америке. Антон Корбин, чудноватый датский фотограф, к которому Дэйв питал заметную слабость, наконец, согласился с ними работать, хотя до того категорическим образом отказывался пятнать свое имя сотрудничеством с говенной попсой и бойзбэндом, коими он привык считать британцев. Однако он переменил свое мнение. По крайней мере, встречей с Дэйвом он оказался абсолютно и навечно очарован.
Он снял клип на Страннуюлюбовь.
- Бабы, - сказал Алан Уайлдер, посмотрев на результат, - Ребята, мы, очевидно, вышли на новую ступень человеческого развития. У нас появились бабы.
- Хе-хе-хе-хе, - сказал Мартин Гор.
Результат ему понравился. Ему не нравился Антон Корбин. Антон Корбин не нравился ему тем, что он крутился вокруг Дэйва. Потому что Дэйв исключительно к нему благоволил. Он смотрел на него своими светящимися глазами, очаровательно наивный и игривый как щенок, Антон в первый раз в жизни попав под влияние Дэйвовской харизмы даже и не пытался сопротивляться, попросту растекался по полу от его улыбки.
- Отличная модель, - приговаривал он со странным деревянным акцентом, - Дэйв, просто великолепен. Отлично, просто отлично.
Дэйв, на всякий случай со смехом хватал Антона за плечи, и отводил подальше. Немигающий змеиный взгляд Мартина на известного фотографа порой его откровенно пугал.
Страннаялюбовь выстрелила повторно.
Они подписали контракт с Антоном. Даниэль радостно потирал руки. И с чувством выполненного долга передал их на руки новому продюсеру, Дэйву Баскомбу, для дальнейшей записи альбома. Джоанна родила Дэйву сына. Сына назвали Джеком. Дэйв был на седьмом небе от счастья, и вытатуировал его имя у себя на руке. Он носился с сыном как курица с яйцом, таскал повсюду, как только стало можно это делать, а когда было нельзя, носился по студии с фотографиями.
- А это малыш Джек в кроватке... а это он смотрите, он уже садится... а это смотрите, это Джек и кот... смотрите, смотрите, это он на руках у папы....
- Кто из вас с Джоанной счастливая мамаша? – настойчиво спрашивал Флетч.
- По-моему все-таки Дэйв, - отвечал Алан, - Дэйв, а ты его грудным молоком кормишь или из бутылочки?
- Пива... – добавлял Мартин.
- Идиоты, - обижался Дэйв, но на следующий день все повторялось заново.
Воодушевленный детской тематикой вышел переснятый Корбином Вопрос Времени.
Потом Ты за рулем, и Никогда не подводи меня, вышли из-под легкой руки Антона Корбина, и внезапно все очень сильно изменилось. Фанаты вновь сидели у студии, спрашивая – а что это вы записываете, это будет сингл, или это будет альбом? Фанаты были не только местные французские, но и немцы, которые приехали сюда только потому, что узнали что Депеш Мод записывают здесь новый альбом. Ребята шутили о том, что они культовая группа, у них есть своя сотня-другая помешанных фанатов. Однако культ, похоже, начинал очень активно развиваться и прежде всего потому что наконец получил с помощью Антона свою конкретную, узнаваемую символику, ставшую почти религиозной.
Даниэль уже стал смеяться над шуткой Мартина о Музыке для Масс, которая оказалась пророчеством. Наряду с восхищением, Им серьезно пришлось задуматься о личной охране, и серьезно задуматься об ограничениях, которые внезапно наложились на их личную свободу.
Журналисты воспылали к ним интересом, и даже чморившие их на родине англичане. Однако, ребята оказались довольно злопамятными. Они закатили прием для журналистов в викторианском пафосном зале в Лондоне, проявив себя наилучшим образом, как только могли.
Вначале Мартин вообще отказывался общаться с людьми. Он притащил с собой магнитофон, и то и дело заводил музыку одну зануднее другой. Дэйв и Флетч долго гнобили его за вкус к музыке. Удивляясь на разные лады, как можно среди всей той широты, что предлагал современный шоубизнес за последние двадцать лет выбирать то, что выбирает он, и при всем при этом порой иногда писать неплохие мелодии.
- Кто бы мог подумать, из какого говна растут цветы, - сказал Алан, мрачно глядя в бокал с пивом.
- Хе-хе-хе-хе – сказал Мартин Гор.
Потом они изрядно нажрались, мешая вино с пивом, пиво с вином. В зал ворвались специально припасенные для этого случая фанатки в вызывающих нарядах. Они засыпали серпантином и конфетти все что могли, угваздали бархатные портьеры из баллончика с краской. Флетч быстренько облапал симпатичную блондинку и зачем-то залез с ней под стол. Мартин сосредоточенно нарезал попавший в тарелку зеленый серпантин.
- Дурачок, - сказал Дэйв и погладил его по голове.
Алана начали бесить пьяные придурки. Пьяных придурков начал бесить трезвый Алан. Они сообщили журналистам, что их друг уже старый, ему двадцать восемь лет, и он, скорее всего уже впал в старческий маразм.
Репортерша заинтересовалась Мартином, и его экстремальными имиджами. Мартин сказал, что он совершенно и абсолютно нормален, и самое ненормальное что он когда-либо делал это называл себя в честь одного чувака из учебника по-французскому...Л`ёнкле Мартан, то бишь, дядя Мартин. Репортерша была довольно разочарована всей той фигней, которую ей пришлось услышать за сегодняшний вечер.
После этого вместе с фанатками он завалил усатого фотографа на стол и попытался снять с него штаны. Фотограф сопротивлялся, и потому Мартину это скоро наскучило. В итоге он снял штаны сам.
Английские газеты их игр в звезд не поняли и обиделись не на шутку.
Однако газеты-газетами, но жизнь шла своим чередом.
Они вернулись в Лондон и начали репетировать будущий тур в раскрутку альбома.
Мартин все больше понимал, что ведет жизнь словно бы на нескольких уровнях. Была Сюзанна, он по своему любил Сюзанну. Совершенно параллельно ей однако происходило другое. Стрезву. Спьяну. Проститутки. Он стал завсегдатаем всех подпольных публичных домов, замаскированных под клубы. Реже фанатки.
Дэйв с Аланом подшучивали над ним.
- Зачем платить за секс, если они сами ходят рядом, бесплатно? – они имели в виду окружающие их толпы фанаток, присылающие свои фотографии, которые они со всей внимательностью всей группой просматривали. Мартин отвечал своим вечным «Хе-хе-хе», что в данном конкретном случае означало, чего с вами тупарями разговаривать, раз сами не понимаете.
Вседозволенность развязывала руки. Деньги-товар. Товар-деньги. Ты не должен. Ты ничего не должен. Взял и пользуйся. Это было тем, что сносило ему крышу. Ему нравилась эта свобода. Ему нравилось делать то, что ему хотелось. Ему нравилось это делать достаточно агрессивно. Ему нравилось, что девушка ему сопротивляется. Иногда ему нравилось играть в хорошего и доброго дядечку. Ему нравилось доставлять ей удовольствие. Ему нравилось, когда она кричала от удовольствия, или от возмущения. Не потому что его на самом деле сильно волновали ее чувства. Его они не волновали, и это была одна из вещей, которые возбуждали его еще сильнее. Ему нравилось чувствовать свою единоличную власть над чужим телом. Но более всего ему нравилось, что завтра он не вспомнит ее лица. Он говорил, что если на небе есть Бог, в которого он верит, то этот бог есть Секс.
Его завораживал глубокий циничный эротизм обезличенного секса. Когда менялись люди. Не менялась суть. Это был словно один долгий роман сам по себе. Роман, в котором не надо было кому-то что-то доказывать. Лишенный обязательств звонить, переживать и мучаться. Лишенный необходимости просыпаться с этим человеком поутру. Лишенный чувств, заботы и ответственности. Секс в чистом виде. Дистиллированный, очищенный от идиотских примесей, которые накладывает на него общество, секс.
- Понимаешь, - говорил он Алану, - я думаю, что секс за деньги, в некотором смысле гораздо более морален, чем некоторые отношения. В жизни отношения строятся на таких вещах, манипуляциях и зависимостях, что в общем, если вдуматься, они поразительно аморальны. Кто-то держит кого-то на крючке, манипулируя чувством вины, манипулируя теми слабостями, что есть у этого человека. Понимаешь, я думаю, это просто честно, ты платишь за секс и ты получаешь секс. Поэтому в сущности это наиболее честные и нормальные взаимоотношения, какие можно найти на Земле.
- Понимаю, - сказал Алан, - я, ****ь, всю жизнь плачу больше, чем оно того стоит.
Они начали драться.
Такого не было никогда.
У Алана очевидно сдавали нервы.
Сюзанна давила все сильнее, и он позволял ей это, понимая, что только она сейчас держит его по эту сторону нормальности. Иногда он даже побаивался ее, боялся подходить. Она была для него олицетворением чего-то такого, нормального, приличного, той части себя, которую он мог показать, например, своей семье. Он даже начинал ее любить за это. Она была для него чем-то вроде светлой его стороны. И тем не менее, спали вместе они довольно редко. Их отношения спасало то, что она со своей стороны не выражала особой заинтересованности в сексе. В отношениях, похоже, ее больше возбуждал сам факт наличия своего мужчины, нежели чем секса с ним. Парадоксальным образом, это их устраивало обоих. И парадоксальным образом это ставило ее в понимании Мартина над толпой проституток, которых он имел в разных позах, и да, кажется он даже любил ее.

Алан трясущимися руками достал сигарету и закурил. Их сексуальные эксперименты становились просто опасными для жизни. Мартин стал вести себя с ним гораздо более агрессивно, и стал занимать более активную позицию. Побуждая и его вести себя более агрессивно.
Дэйв поехал в турне с альбомом вместе с Джоанной и маленьким Джеком. Трудно сказать, было ли это его сознательным или бессознательным шагом. Но он сильно отдалился от остальных в группе. Как ни странно, его сильно морально поддерживал Флетч. Он начинал чувствовать что тот становится ему чем-то вроде старшего брата. Он обращался с ним немного свысока, и вообще был странный, но когда становилось совершенно невыносимо плохо, он, почему-то оказывался рядом. Хамил что-то, хлопал его по плечу, шутил или спрашивал про очки. Нет, сильно легче не становилась, но он вселял странную уверенность и надежду на то, что все будет хорошо. Алан мало с ним разговаривал. Алан страшно устал психически и морально, по нему было это видно. Мартин отощал как дворовый кот, однако его лицо либо не выражало ничего, либо надевало маску жизнерадостной улыбки. Мартин обходил Дэйва стороной, однако Дэйв видел, что как это не казалось парадоксальным, они продолжают свои отношения, и это отнюдь его не радовало.
Алан был так же помешан на музыке, к тому же он был великолепным пианистом. Они с Мартином устраивали живые выступления после концерта. Дэйв поначалу учавствовал в них, потом просто перестал, потому что чувствовал себя третьим лишним. Что задело его сильнее всего, так это то, что его отсутствия как оказалось, никто не заметил.
Они играли в пятнадцатитысячных залах. Успех был очевиден. Америка приняла их с распростертыми объятиями. Все складывалось как нельзя лучше, если не учитывать, что погода явно противилась их пребыванию там. Каждое шоу под открытым небом начинался дождь. Тучи словно следовали за ними по пятам, закрывая солнце в штатах, где сроду летом дождей не было.
Алана опять стали преследовать его жуткие кошмары про облако, он рассказал о них Дэйву, однажды напившись с Мартином на этом шоу. Мартин пошел покачиваясь допивать дальше с Флетчем в клуб, Алан сказал, что у него на их развлечения здоровья не хватает. Дэйв тактично посоветовал ему чинить крышу, чтобы не протекала, а Алан сказал, что ему меньше надо жрать шоколадок, а то он стал напоминать упитанного щенка, и они со сладострастием начистили друг другу морды. Однако Алан затрахал своим облаком всех. Так что, в конце концов они прозвали ходящее за ними тучи, Облаком Судьбы.
- Флетч, блин, я чувствую это, оно против нас. Флетч, ты должен знать, просто должен. Мы что-то делаем не так, мы не должны это делать. Они хотят нас научить. Они. Он. Она. То что ТАМ. – он показал пальцем в небо и вжал голову в плечи, - Я не знаю кто. Он хочет сказать как правильно, но мы не хотим этого слушать. Послушай, это не совпадения, не бывает таких совпадений.
Флетч задумчиво пожал плечами.
- Да, бог с тобой, Алан - хмыкнул он, - А там-то откуда знать, что правильно?
- Тогда зачем? ПОЧЕМУ? – голос Алана охрип.
- Кто знает, - сказал Флетч, - кто знает. Но мы должны держаться, так ведь? Если ты не пойдешь сейчас со мной вниз, мы просто пропустим саундчек и вечером опять все синтезаторы поедут кто в лес кто по дрова. И даже не пытайся мне говорить, что в этом будет виноват не Алан Уайлдер, а высшие силы.
Когда Дэйву удавалось сбежать от спящей семьи, он изрядно напивался и выдавал Алану речь, что он все еще любит Мартина, пусть Алан ему скажет. Алана выворачивало наизнанку, но он говорил. Мартин говорил, что он тоже любит Дэйва, но тому будет лучше без него. Алан приканчивал вторую пачку сигарет за день. Снотворное кончалось слишком быстро. И Алкоголь. Ни то ни другое уже не действовало. Утром он хотел спать, не мог прийти в себя, зато ночью был ни в одном глазу. Он вообще уже не разбирал когда была ночь а когда день. Время суток спустя много долгих месяцев слилось в концерт – не концерт. Его подруга родила ему дочь, а он как-то так до конца и не понял. Это все было как будто в другой Вселенной. В этой были автобусы, самолеты, безумные фанаты. Нет, на концерте он видел много нормальных людей, но они странным образом до них не доходили, те что доходили вызывали у него стойкое желание орать в голос и валяться на полу. Психи настоящие психи, с больными глазами, излучающие неудачу, отчаяние, слабость и никчемность каждой порой своей кожи. Когда он видел их ему казалось они отравляли воздух в комнате одним фактом своего присутствия. Их кривое зеркало, их карикатуры.
А вот Мартина это по-прежнему забавляло. Ему нравилось что это то что он делал с людьми, ему нравилось то, что он делал с их мозгами. Дэйву было пофиг, лишь бы его любили и им восхищались, и чем громче тем лучше, кого-то из фанатов он редко вообще различал они были толпой почитателей, которые готовы были на него молиться. Он говорил что концерт это как секс. Это лучше чем секс. Эта энергетика эта сила что выплескивается на тебя из зала, это невозможно повторить.
- Ты хватаешь себя за *** перед толпой народа, а они умирают от восторга, это ****ец какой-то, - любил глумиться он, и хватал себя за яйца на следующем шоу в еще более извращенной манере.
Мартин ничего не говорил по поводу его шоу, но не надо было быть экстрасенсом что он выражал свое бессловесное одобрение. Вопли и смех в коридоре заставили Алана встать с кровати и выйти в коридор.
Мартин стоял в обнимку с двумя одетыми в черное ****оватыми кралями с сильно подведенными глазами и осветленными патлами. Его покачивало, но девицы его крепко держали. Еще одна старательно засовывала карточку ключ в дверь номера, но ей ничего не удавалось, потому что она была пьяна ничуть не меньше.
- Мне надо с тобой поговорить, - сказал он Мартину.
- Не видишь, я занят? – ответил Мартин.
- Чем? ЭТИМ? – Алан оттолкнул левую кралю, - вали отсюда, - сказал он ей.
- Мааартиин, - обиженно проныла она. Однако внимание Мартина было поглощено битвой Алана с девкой за карточку. Плечи его задрожали, он принялся откровенно хихикать над открывающимся шоу.
- Пошли вон, отсюда, суки, - сказал Алан, и втащил Мартина за шиворот в номер, отбиваясь от пытающихся туда пролезть девок.
Мартин уже откровенно хохотал, стоя у стены. Алан разъярился.
- Вы размазали меня, - сказал он схватил Мартина за шею и придавив к стене, - суки, ****ь, вы меня просто размазали по полу.
Мартин ударил его по руке, отбрасывая его руку в сторону, внезапно весь юмор у него испарился.
- Никаких Нас нет, - отрезал он.
Алан отстранился, тяжело дыша, прислоняясь к противоположной стене.
- ****ь, да есть, - сказал он, - ты сам знаешь ЕСТЬ. Вы, *****, смотрите, как мир проплывает мимо, который существует для того, чтобы вас обслуживать. Не слишком ли высоко вы летаете, и не слишком ли больно будет потом с этой высоты ****уться?
- Ты это...не волнуйся, - Мартин сцепил руки на груди, - не твоего ума дело, слишком или не слишком.
- Да пошел ты, - Алан повернулся на каблуках.
- Стой, - Мартин схватил его у самой двери.
Алан сопротивлялся ему. Однако Мартин был не в настроении уступать. Он отшвырнул Алана от двери с неожиданной силой.
- Это все что ты собирался мне сказать? – это был первый раз когда Алан слышал, что Мартин может повысить так повысить голос. Лицо его внезапно исказилось от ярости.
Алан упал на пол навзничь больно ударившись головой о стену, у него на глазах появились слезы.
- Нет, я много чего могу тебе сказать, не знаю правда, готов ли ты это слышать.
- Говори, - сказал Мартин.
- Сколько ты уже будешь издеваться надо мной? – спросил Алан.
- Я?
- Ты.
- Что Я тебе сделал?
- Ты...что... – прошептал Алан, - что....блин. ЧТО. Ты что думаешь, ты думаешь, я идиот? Ты думаешь, я не понимаю, зачем я тебе нужен? Что я у тебя работаю божьим прощением и наказанием, а? Я у тебя работаю заменой на все случаи жизни, а? Ты ни *** не умеешь строить отношения, что нужны тебе как воздух. Ты сдохнешь, но не подумаешь о том, какого это, человеку рядом с тобой. Назвать тебя эгоистом, или самолюбивым болваном не найдется сил даже у меня. ТЫ ****Ь ДАЖЕ СЕБЯ НЕНАВИДИШЬ. Я помогаю тебе смириться с собой, да? Я вроде как палач, я вроде как исполняю некий приговор, чтобы потом ты просто мог встать и пойти дальше, топча и губя вокруг всех и вся.
- Что ты гонишь? – у Мартина заходили желваки, он рухнул на колени рядом с Аланом, хватая его за плечо и встряхивая хорошенько.
- Ты думаешь, ты всегда будешь использовать меня, а? - Алан попытался вырваться из его рук, - Ты думаешь, я здесь только для того, чтобы тебе было хорошо? БЛЯЯЯТЬ ТЕБЕ ПЛОХО, ТЫ НЕНАВИДИШЬ СЕБЯ...АЛАН....****Ь, ДА!!! АЛАН ВОЗЬМЕТ НА СЕБЯ ТВОЮ БОЛЬ, Алан ничего не попросит в ответ. Ты опускаешься все ниже, ты.... – он задохнулся - А Алан опять заставит болезненный нарыв вскрыться!! Он дает вытечь тому гною, в который превратил все то хорошее, что в тебе было. Дааа....АЛАН ИЗБАВИТ ТЕБЯ ОТ САМОГО СЕБЯ!!!
Алан схватил Мартина за грудки, и приблизил его лицо у своему, губы его дрожали.
- Тебе не приходило в голову, что я не всегда буду делать так, как ты скажешь?
Глаза Мартина сузились. Он молчал минуту, потом другую. Лицо его окаменело. Он как будто бы мгновенно протрезвел.
- Ты будешь, - тихо сказал он Алану.
- Что? – переспросил Алан.
- ТЫ БУДЕШЬ, - сказал Мартин, - ты будешь делать так, как я скажу. До тех пор пока мне это нужно.
У Алана от ненависти перехватило дыхание. Мартин не ограничился простым сообщением. Он поцеловал его в губы. Цинично, насмешливо и собственнически. Алан зарычал под ним. Кусая его губу так чтобы чувствовать соленый вкус крови во рту. Он плюнул ему в лицо, отчаянно, просто чтобы как-то выразить то презрение, к нему, которое раздирало его изнутри. Мартин наотмашь ударил его по лицу.
- Я тебя ненавижу, - прошипел Алан, не открывая глаз, похоже, привкус крови Мартина смешался уже с его собственной, от удара губа разорвалась о край зуба.
- Я тебя тоже, - сказал Мартин.
Он повернул вытирающего кровь ладонью Алана на живот, выворачивая руки назад.
- Черт, сука, я тебе не позволял этого,... – начал он, пытаясь вырваться.
- Можно подумать, я стану спрашивать, - хмыкнул Мартин, - А что тебя собственно бесит? – спросил он, - ЧТО ТЕБЯ СОБСТВЕННО ПЕРЕСТАЛО УСТРАИВАТЬ, АЛАН?
- ****ь, мне больно, - закричал Алан, - отпусти сейчас же. Мартин схватил руки у него за спиной так, что он не мог освободиться, без риска вывернуть себе все суставы.
- Что тебя перестало устраивать в этом всем, а? – спросил он, - Тебе же нравилось это делать. Тебе нравилось вершить суд, Алан. Тебе сносило крышу оттого, что ты мог это сделать.
Мартин раздвинул его ноги коленом, придавливая к полу ближе.
- Приятно, это же чертовски приятно, а? Тот, кто внизу, он беспрекословно подчиняется тебе, он в твоей воле. Он твоя марионетка, а? Он твой, понимаешь... ОН ТВОЙ, ты для него БОГ, ты решаешь его судьбу.
- Мартин, ты пьяный и псих.
- Да, Мартин пьяный и он псих, - сказал Мартин, ничуть не оскорбившись, - Мааартин, - проговорил он передразнивая интонации Алана, - расслабься малыш, успокойся, все будет в порядке, пока ты помнишь, КТО ЗДЕСЬ ГЛАВНЫЙ? А? Тебе это не нравится, Алан? Тебе не нравится, что ты не можешь меня контролировать больше, ЭТО ТО, ЧТО ТЕБЯ БЕСИТ?

Для их пущего удивления, с ними согласился работать Пеннибейкер, снимавший фильм о Роллинг Стоунз. Они решили снять фильм, с фанатами с концертом, они хотели увековечить этот феномен, который создали не желая, и в сущности не задумываясь ни на секунду над тем, ЧТО они создали.
Они и сами не верили, что это возможно. Роуз Боул. Восемьдесят тысяч человек, восемьдесят тысяч, эту толпу даже невозможно было себе никак представить. Саундчек, провалился напрочь, они никогда еще не работали с аппаратурой, рассчитанной на такие объемы. Огромный рыжий Матюгальник, как нежно называл их Громкоговоритель с эмблемы альбома Музыка для Масс Флетч, пару раз рухнул, едва не погребя под собой рабочих. Джонатан с помощниками сбились с ног разыскивая свободный работающий кран в субботу вечером в Калифорнии, чтобы удержать крышу с монстроидальным громкоговорителем на месте. Алан проверил, Облако Судьбы нависло над ними накрепко.
Дэйв терял голос, потом как-то собирался с силами и пел дальше. Мартин старался не смотреть вперед, и просто молил бога, чтобы тот дал ему сдохнуть прямо здесь и сейчас и больше не мучал его понапрасну. Когда Дэйв запел Богохульные Слухи о том, что у Бога, должно быть больное чувство юмора, Облако Судьбы разразилось разрядом молнии с грохотом разрезавшим ночной небосвод. Алан побледнел и чуть не упал. Началась сильнейшая гроза, какой не бывало в Калифорнии в июне более десятка лет.

Дэйв ехал по Лондону в своей новой машине, он думал о том, что они с Мартином очень сильно отдалились друг от друга теперь. После возвращения из тура между ними четверыми выросла стена из толстого пуленепробиваемого стекла. Они разъехались по домам и не общались, даже не созванивались. За исключением разумеется Мартина и Флетча. Они продолжали посещать тупые матчи своего футбольного клуба с упорством маньяков. В сущности, когда они оказывались вместе, им даже не о чем было говорить. Да они теперь и не оказывались вместе, верный рыцарь Эндрю настолько сросся с Мартином, что казалось, они сиамские близнецы. Дэйв смотрел на него порой, пытаясь понять, что же все-таки с ними было.
Он включил радио в машине, играл Дорз.
До того как ты соскользнешь в бессознательное
Я хочу получить еще один поцелуй
Еще одну сияющее звено в цепи восторга
Еще поцелуй
Еще поцелуй*

Ему казалось это сном. Он не мог сказать, что он страдает теперь. Нет, он был захвачен успехом, он был захвачен своей новой ролью отца, ему нравилось быть в центре внимания, ему нравилось что ему поклоняются, ему нравилось что весь мир лежал у его ног. Нет, он не мог сказать, что страдает теперь. Если то, что у них было, было путем, который надо было пройти, хорошо, он готов был его пройти. Оно того стоило. Будем считать что это так. Мартин сказал, что будет записывать свой собственный альбом, и это всех задело. Он объяснял, что это ничего не меняет, это будут просто кавер версии чужих песен, его песни останутся только в Депеш Мод. Но сильно ситуации это не меняло. То что не должно было дрогнуть никогда. Пошатнулось. Алан засел в своей студии то же, что творил он вообще было мало понятно Дэйву, но он упорно это делал. В сущности, они четверо перестали существовать. Он думал, такого не будет никогда, но это случилось.

Этот хрустальный корабль
Наполнен тысячью девчонок,
И тысячью удивительных вещей
Миллионом способов как хорошо провести время
Когда мы вернемся, я закину еще дорожку. * Crystal ship (The Doors)

Неужели их собственный хрустальный корабль разбился? Со скоростью восемьдесят миль в час он выехал на перекресток. Придурок слева не успел свернуть, он не заметил его вовремя. Дэйв дал по тормозам. Это оказалось бесполезно на подобной скорости, и машину закрутило на месте. Он врезался в чужую машину, их отнесло с перекрестка в сторону, перевернуло. Они задели еще несколько машин. Четыре или пять. Он потерял контроль за происходящим.
Когда он пришел в себя, он почувствовал запах бензина и запах гари, он рванулся наружу, превозмогая страшную боль в разбитых коленях. Он выполз наружу, откатился в сторону, машина в любой момент могла загореться. Он видел как подбежали люди, он видел, как вытащили того парня, всего в крови. Он не был уверен, но кажется, парню оторвало ноги или что-то в этом роде. Он упал лицом на траву и заплакал. Не от боли. От шока. Это было слишком. Этого не могло быть с ним.

Прошло еще полгода. Дэйв слушал альбом Мартина, когда зазвонил телефон. Нет, ему не нравилась музыка, это был редкостный отстой. Он слушал слова. Он был уверен, что это послание ему. Просто уверен и все.

Я вынужден это говорить
Я болею без тебя
Мы стали гораздо старше
Я боюсь, я смогу уйти, но моя боль никогда. * Smile on the Crowd (Counterfeit E.P)

Сказал ему Мартин из динамиков. И в этот самый момент надрывно и резко зазвенел телефон. Дэйв опрокинул чашку эспрессо на штаны.
- Алло? – раздраженно сказал он.
- Ты можешь со мной встретиться?
Прошел год. Ни здрасьте, ни как дела. Сюзанна прислала мне от вас открытку на рождество. Я плакал от счастья. Мартин, а ты все такой же.
- Конечно.
Конечно Мартин, я могу. Я могу. А то ты не знаешь, что я сам себя убью, если не смогу.
- Мне так приятно слышать твой голос.
Я уже штаны себе намочил от радости. И это не фигура речи.
- Да, я тоже соскучился настолько, что даже слушал твою Подделку.
- Тебе не понравилось.
Это не было вопросом, это не было наездом. Это был просто факт. Равнодушный факт. Его это даже не обижало. Значит, не было смысла и извиняться.
- Нет, - сказал Дэйв, - Однако несколько фраз меня в некотором смысле даже обнадежили. Если ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду.
Холодный ветер больно хлестал по лицу, по облетевшим деревьям, размазывая лужи по серым шершавым камням набережной. Около реки ветер казалось дул еще сильнее. Дэйв поднял воротник куртки выше, это помогло, но несильно. В реке отражалось свинцовое небо, и оно сливалось по цвету с обрамляющим ее асфальтом. Мартин опаздывал. Его это бесило. Он приплясывал на месте и тихо матерился. Мимо него прошел одинокий прохожий в плаще с капюшоном, который выгуливал там своего несчастного мокрого и дрожащего пинчера. Прохожий погулял-погулял, и ушел. И Дэйв вновь остался в парке один. Он подошел к парапету и оперся об него руками. Посмотрел на стрелки часов, и поклялся себе уйти к чертовой матери отсюда, если через десять минут Мартин не придет.
- Все-таки надо быть полным психом, чтобы назначить встречу зимой в парке, - внезапно сказал он из-за спины. Дэйв резко повернулся к нему, с мыслью высказать ему все, что он надумал о нем за все это время, но звук его голоса наполнил его изнутри таким теплом, что мысли испарились.
Мартин смущенно улыбнулся.
- Здесь даже бомжей сегодня нет, я один торчу как этот...еб....перст указующий... – недовольно сказал Дэйв, - где ты шляешься?
Мартин опустил голову.
- Я... - начал он, потом осекся, замолчал, и только лишь раскаленная смола взгляда Дэйва заставила его продолжить, - я боялся ты не придешь.
- Чего ты боялся? – к раздражению примешалась большая доля недоумения, Дэйв начал притоптывать ногой.
- Что ты не...
- Чего?
Мартин замолчал и отвернулся, глядя куда-то в сторону.
Дэйв схватил его за воротник куртки и встряхнул.
- Ты бы меня позвал, а я бы не пришел? Ты меня звал, а я не пришел? – голос его внезапно сорвался на крик, - Ты меня хоть раз звал, а я не приходил? Ты вообще понимаешь, что ты несешь... какого черта, ты еще заплачь, - хрипло проговорил он, увидев, как глаза Мартина предательски заблестели, чувствуя, что из его глаз тоже готовы пролиться слезы.
Он не думал, что он делает, он просто рванул его на себя, горячо прижимаясь ртом к его рту. Мартин ответил на его поцелуй с ничуть не меньшим жаром. Тело загорелось моментально, Мартин обнял его за талию, о, боже, он схватил голову Мартина обеими руками, не давая дернуться или отстраниться, пока его губы жадно хватали его губы, впрочем, Мартин и не думал отстраняться. Он вцепился в него так, что не одна сила уже не могла бы его от него оторвать. Внезапно мысль о пинчере пронзила перевозбужденный мозг Дэйва. Он уперся руками в грудь Мартину и оттолкнул его от себя.
- Блин, мы не можем так вот стоять посреди Лондона и целоваться, - сказал он, отчаянно потирая пальцем рот. Против его воли губы совсем не желали останавливаться, они болезненно жаждали одного, соприкоснуться с губами Марта вновь. Разлуку они воспринимали как личное оскорбление, и всячески пытались отомстить своему хозяину, разжигая огонь желания все сильнее и сильнее.
Мартин ничего не сказал, но лицо его выглядело сильно ошалевшим.
- Слушай, блин, ко мне нельзя, - мозг Дэйва начал свою прагматичную работу помимо всех его соображений, - Джоанна и Джек дома. К тебе по всей вероятности тоже.
Мартин кивнул.
- Черт, блин, - Дэйв застонал, - и *** пойдешь в отель. Завтра об этом напишут все газеты. Ж-жопа.
- Флетч, - сказал Мартин.
- Чо? Сегодня такое милое субботнее утро. Предлагаешь прийти в гости к Энди и Анне и спросить у них, не позволят ли они нам...
- Да нет, - нетерпеливо перебил его Мартин, ему, по всей видимости, было тоже не до долгих рассуждений, - он снимает маленькую квартирку на окраине.
- Да-а? – ухмыльнулся Дэйв.
Мартин кивнул.
- Пошли...
- В ту сторону, машина там... – сказал Дэйв.
- Ты уже водишь? Не боишься?
- А чо бы и нет? – пожал плечами Дэйв, и перевел тему, - Говоришь, Энди снимает себе квартирку?
- М-м-да, - странно промурлыкал Мартин, - только это секрет. Ну, ты понимаешь. Анна ничего не должна узнать.
- Энди-и-и... – протянул Дэйв, - наш Энди. Подумать то-о-олько... у него кто-то есть?
Мартин отрицательно помотал головой.
- Да нет ...вроде... Так. – Пояснил он, увидев озадаченное лицо Дэйва, - Для всяких ****ей.
Дэйв осторожно дотронулся до его плеча.
- Ты иногда такой милый, - странным голосом сказал он, заставляя их обоих расхохотаться.
Флетч открыл им в банном халате, черном с золотыми лилиями, из-под него торчали полосатые пижамные штаны. Он был в тяжелых роговых очках.
- Флетч дай ключики? – сказал Мартин, радостно улыбаясь.
- Дорогой, кто это? – Анна появилась из-за плеча Флетча, над ее миловидным лицом висела бигуди, на которую была накручена челка, и быстро юркнула обратно за спину мужа.
- Какие ключики? – нахмурившись, спросил Флетч.
- Ну от...от...от – ни с того ни с сего начал заикаться Мартин.
- Студии, второй, да, - подсказал Дэйв.
- От студии? – напряженно соображал Флетч.
- Нам очень надо, - сказал Мартин, - Срочно.
- Ах, от СТУУДИИ, - лицо Флетча просветлело, - Ну конечно-конечно. Сию секунду, зайдите пока.
- Привет, Анна, - сказал Мартин, - ты сегодня очень хорошо выглядишь.
- Дурак, - сказала Анна, со злостью выпутывая бигуди, запутавшуюся в волосах.
- Нет, я честно, - извиняющимся тоном сказал Мартин, - правда.
Дэйв прикрыл рот рукой, чтобы не расхохотаться в голос.
Они доехали довольно быстро, минут за двадцать дворами, объезжая пробки. Мартин никогда не думал водить машину, но эту дорогу как видно он знал очень хорошо.
Дэйв приплясывал от нетерпения, пока Мартин возился с замком. Дверь открылась, они вошли вовнутрь маленькой темной квартирки. Захлопнув ногой дверь, Дэйв толкнул Мартина к стене, прижимаясь всем телом к нему, и принялся его целовать. Губы, лицо, шею, губы.
- Бля, чувствую себя подростком, - сказал он, - наконец нашли хату. Кровать тут есть?
- Ну так епт.. – обиделся Мартин.
Дэйв отклонился от него, облизнувшись, и снял у него с головы кепку. Поддев одной ногой другую стащил со своих ног ботинки, кинул куртку в угол прихожей под комод и прошлепал в комнату. В смысле, кидал он ее на комод, но времени поднимать не было. Квартира и правда была оборудована как видно только для одной цели. Гостиная была практически пуста, одну стену занимала имитация камина, у другой стены стоял кожаный диван, над ним висела картина современного художника, удивительной скабрезности. Одна дверь вела в маленькую столовую, совмещенную с кухней, вторая дверь вела в спальню.
Большая кровать занимала половину спальни, оттуда вела дверь в ванную. Дэйв бросился на кровать накрытую покрывалом, имитировавшим тигровую шкуру. В принципе оно выглядело чистым. Мартин задержался, чтобы включить отопление. Потом он долго задумчиво потирал шею, остановившись в дверях и глядя вдаль.
- МАААРТ, - прикрикнул на него Дэйв, - МАРТ, ИДИ, ****Ь, СЮДА СЕЙЧАС ЖЕ, - он раскрыл руки навстречу ему, понижая тон, - Не беси меня...
Мартин ухмыльнулся и влез на кровать к нему в объятия.
- Да, хозяин, - он чмокнул Дэйва в рот, одновременно с этим хватая его член через штаны рукой. Дэйв с сочным звуком разомкнул их губы, улыбка кривила его рот, хоть он и пытался оставаться серьезным. Он опрокинул Мартина на спину, повторяя его маневр.
- Доиграешься, - прошипел он.
Стон Мартина ударил его по нервам наотмашь, потому что, судя по его откровенной и нахальной похабности, доиграться он как раз и собирался. Дэйв убрал руку с его штанов, становясь над ним на четвереньки. Они снова целовались. Целовались жадно, жарко, не в силах оторваться. Не в силах нацеловаться, напиться слиянием губ.
- Мне не хватало тебя, - сказал Дэйв.
Он стащил с Мартина свитер и майку разом вместе. Рванул пуговицы своей рубашки, не отказал в удовольствии устроить шоу, повел плечами медленно, глядя на Мартина и ухмыляясь, позволяя шелковистому материалу медленно сползти по спине вниз. Мартин довольно улыбался во весь рот. Он знал, Мартину всегда нравились его шоу.
Он изогнулся и потерся голой кожей о голую кожу, заставляя их обоих задержать дыхание. И снова слияние губ, которое невозможно разорвать. Мартин двигался под ним все активнее и агрессивнее, судя по всему, он тоже имел свои планы насчет Дэйва на сегодняшний вечер. Дэйв удержал его плечи у кровати обеими руками и прошептал.
- Т-с-с-с....тише-тише, дядя Дэйв все сделает сам.
Мартин возмущенно и несогласно заныл.
Однако Дэйв был не в настроении уступать. Он гладил голый торс Мартина, пока целовал шею. Медленно и со вкусом прошелся по плечам и ключицам. Знакомый запах кожи Мартина возбуждал и успокаивал его одновременно. Успокаивал в том смысле, что он начинал себя чувствовать невероятно спокойно и уверенно. А возбуждал в том смысле, что, ****ь, возбуждал. Он схватил его руками, опускаясь ниже, дразня языком сосок, сменяя его на большой палец потом снова на язык.
Мартин рванулся под ним, конечно, это было слишком интенсивно. Ну конечно, так и задумывалось. Пора прекращать игрушки. Он присосался к его груди в буквальном смысле этого слова, заставляя его извиваться в своих руках. Дэйв позволил ему приподнять бедра от кровати, чтобы он мог прижаться к нему так, как ему очень нужно было. Но не слишком долго, не слишком долго. Он прижал бедра Мартина к кровати руками.
- Больше так не делай, - сказал он.
Он опять поцеловал его сосок. Провел языком по шее вверх и рот в рот. Мартин дернулся навстречу, он шлепнул его по животу.
- Не будешь слушаться, я тебя буду бить, - сказал он, снова целуя его, нарочно убирая руки. Мартин снова это сделал.
- Блин, ты нарываешься, - сказал он. Мартин ухмыльнулся. Ну конечно.
- Да, - хмыкнул Мартин.
Дэйв слез с него, стащил штаны. Потом встал, чтобы раздеться самому. Он сделал это вовремя. Они оба были уже слишком возбуждены. Пальцами легко по телу снизу вверх, просто чтобы пробудить то, что успокоилось. Дэйв сел ему на грудь, отпихивая бедрами руки. Понимая, что вот теперь он точно не сможет сделать того, что он ему не позволит.
- Доигрался? – жизнерадостно поинтересовался Дэйв.
Мартин гладил руками в его бедра. Глаза его находились гораздо ниже уровня глаз Дэйва. Именно там, где они и могли находиться, учитывая тот факт, что Дэйв сидел у него на груди. Дэйв довольно погладил себя. Подхватил яйца снизу, сжал прямой и толстый ствол, другой рукой погладил себя, грудь, живот, закусил губу, выдыхая, это оказалось немного более приятно, чем он ожидал. Пальцы Мартина железной хваткой заставили его бедра остановить свое сладострастное движение. Лицо его любовника довольно откровенно говорило о том, что лично для него шутки уже закончились.
Дэйв направил рукой свой член к его губам. Побуждая его выместить на нем всю невозможность дотронуться до себя. И расчет его вскоре оправдался, Мартин ласкал его за двоих. Дэйв двигал бедрами навстречу его рту:
- Давай, давай, давай, - приговаривал он не то чтобы даже сильно подбодрить его, как для того, чтобы отвлечь себя. Ему все отчаяннее хотелось сделать это все погорячее, но он уже стал опасаться своих мыслей. Он старательно контролировал каждое движение своих бедер, чтобы не засадить свой член дальше, чем это было нужно, его размеры шуток не предполагали. Мартин ублажал его не уставая, и Дэйв видел теперь только его губы на нем.
- Давай, - он выдохнул, - соси его, тебе он нравится. Давай, доставь мне удовольствие. Вот так, хорошо, так, да ты знаешь, как это делать. Закончи меня. Не ной, это не так долго с таким умелым ртом как твой. После этого ты получишь его, туда... ты знаешь куда... я знаю, ты не этого ждешь, но я... я не даю тебе выбора. Будет так, и чем скорее ты закончишь меня, тем скорее я помогу тебе.
И, тем не менее, амплитуда его движений становилась все больше вместе с растущим каждую секунду напряжением, взрывающим к чертовой матери весь его мозг. Он хотел, чтобы это стало жестче. Он хотел чувствовать свою власть над ним. Он просто хотел. Он уже не думал, он просто хотел.
- Глубже, черт...глубже, я знаю, он большой, блин, возьми его еще. Давай, голову назад, тебе будет легче, а...так. Еще, аа... еще. Еще. Еще. Еще. СТОЙ...
Он вытащил свой член мокрый и блестящий из него.
- Смотри.
Он сказал это, поддрачивая свой *** сильнее, потому что та лава что зародилась в его яйцах уже стремительно требовала выхода. Он не хотел кончать ему в рот, он хотел, чтобы Мартин видел это, видит, как он гладит свой ствол ладонью как блестит его покрасневшая обработанная поверхность, как на кончике появляется белая капля, как он....черт, он знал что каждое его движение отзывается в Мартине почти невыносимым спазмом мышц на грани удовольствия и боли и прежде всего из-за того, что он не дает ему дотронуться до себя. Дэйв застонал громко, покрывая свою руку, лицо и шею Мартина своей спермой.
Мартин не смотрел на него больше и вряд ли Дэйв мог его в этом винить. Он просто отвернулся в сторону, зажмурив глаза. Дэйв провел своим членом по его шее вбок, обратно к губам, чувствуя затихающие движения оргазма в нем. Но и чувствуя, что он еще совсем не готов на том успокоиться.
- Ты понимаешь, что я делаю с тобой? – спросил он, вовсе не ожидая ответа, - Я делаю с тобой все что мне нравится, - Дэйв зашипел, шумно вдыхая воздух, соприкосновение с его губами все еще было чем-то что было несколько слишком. Мартин опять сделал все как он хотел, и эта мысль завела его сильнее чем даже его рот.
Вскоре он перевернул Мартина на живот, беспокоясь о том, чтобы его член не соприкасался слишком тесно с покрывалом. Мартин был совершенно очевидно перевозбужден, и потому он даже не удивился тому, как легко он в него вошел. Новое сенсационное ощущение заставило его остановиться на секунду, и он двинулся вперед. Буквально через несколько фрикций Мартин, кончил, это было удивительно, что он выдержал хотя бы это. Дэйву добавил дополнительной стимуляции его долгожданный оргазм, он остановился на долю секунды, наслаждаясь ощущением, однако он сам не дошел еще даже до середины, а потому мысль о том, чтобы прекращать процесс не приходила в его голову никак. Как, впрочем, его не отпускала и мысль о том, что его манипуляции могут стать достаточно болезненными при условии того, что эндорфины растворятся в крови, когда возбуждение спадет.
- Дрочи давай, - приказал он Мартину, чтобы постараться этого все-таки избежать.
- Не хочу, - сказал Мартин.
- Я сказал, дрочи давай, - Дэйв шлепнул его слегка по откляченной заднице в подтверждение своих слов, потом еще, - Это не для тебя, это для меня.
Рука Мартина неуверенно дернулась.
- Давай, - подбадривал его Дэйв, - покажи. Покажи мне как тебе это нравится. Покажи мне как тебе нравится мой член. Тебе он нравится. Нравится, не спорь. Так, давай, активнее, чтобы я чувствовал, КАК тебе это нравится, двигайся мне навстречу, да...вот так, двигайся еще. Я хочу это видеть.
Он чувствовал, что их совместные усилия не пропадают даром. Крышу вновь стало сносить.
Он перевернул его на спину.
- Черт, я ОЧЕНЬ ХОЧУ ЭТО ВИДЕТЬ, - прорычал Дэйв, входя в него заново. Не отрывая взгляда от его руки двигающейся на собственном инструменте.
Мир съежился, сократился до точки в мозгах, до раскаленного добела их слияния. Дэйв зажмурил глаза, завалив Мартина дальше назад, наваливаясь сверху. Он был на нем. Он цинично уделывал его, у Дэйва перехватывало дыхание.
- Ты чувствуешь это, а? Чувствуешь, бля... бля...бля. Ты чувствуешь, что ты сейчас как одна из этих сук, одна из этих чертовых ****ей, несчастных шлюх, что ты тут уделываешь, а? Ты понимаешь, что это такое? У тебя есть уникальная... бля...возможность почувствовать себя одной из них со мной. А? Нравится?
Он заставил Мартина кончить опять.
Он кончил сам, вскоре, но и в этот раз не в него. Вытащив из него и спустив ему на живот. Непонятно зачем. Может просто по привычке приобретенной с Джоанной.
Дэйв пошел в душ. Намылился и долго стоял под горячей водой, размышляя над деликатным вопросом, а что ему, собственно дальше. Уйти отсюда нафиг, или остаться. Оба варианта были настолько привлекательными, что его начинало тошнить. Он не чувствовал внутри ничего кроме опустошения. Цинизм всего происходящего заключался в том, что он легко может позволить себе уйти. И это вряд ли нанесет ущерб их взаимоотношениям с Мартином. Их взаимоотношениям вообще уже трудно было нанести какой-либо ущерб. Они были избиты ногами по жизненно важным органам с обеих сторон и давно находились в коме. Они, по сути, должны были давно сдохнуть. Да они уже и подыхали не раз. Они их пышно хоронили не раз, и напивались на поминках. Если он останется сейчас, что им делать вместе? Только вспоминать прошлые обиды. У них и тем-то для разговора общих не было.
Они были разные. У них не было ничего общего. Они думали по-разному, они говорили по-разному, они вели себя по-разному, у них были разные взгляды на жизнь, у них были разные ценности, у них были разные семьи и разные друзья. Они не были друзьями. Их не объединяло ничего. Кроме работы. Кроме достигнутого успеха. Наркотической зависимости от секса. Кроме биллионов погибших нервных клеток и загубленного здоровья. Он понимал, что если уйдет, он нанесет себе еще один удар. Он нанесет ему еще один удар. Просто еще один удар. Но это ничего не изменит. Они оба сильные, они оправятся. С другой стороны он думал, что Мартин от него именно этого и ждет. Что он просто уйдет. И это заранее начинало его бесить. Я тебе не шлюха из борделя Мадам Венеры, *** я тебе дам меня использовать для подтверждения твоей гениальной теории деперсонализации секса.
- МАРТ, - позвал он. В любом случае, он не собирается его ждать, пока тот не соизволит выйти из душа.
Мартин открыл дверь душевой кабины из мутного стекла и меланхолично заглянул внутрь.
- Иди сюда, - сказал Дэйв.
Мартин подошел, медленно, близко-близко, он не говорил ни слова. Обхватил его талию обеими руками, доверчиво сунул голову между его шеей и плечом и прижался всем телом, смешно засопев, потерся носом об его шею. Дэйва пронзил такой острый, агонизирующий спазм нежности, что он едва не заорал в голос. Он схватил Мартина за плечи, вцепился рукой в волосы.
- Завтра? – наконец с трудом заставил себя выговорить он.
Мартин закивал головой у него на плече, точнее попытался, потому что его рука держала его очевидно слишком крепко.
- Флетч попал, - счастливо рассмеялся Дэйв, чувствуя, как руки Мартина гладят его спину.