Этюды жизни

Раннее утро над Новочеркасском. Несколько часов назад закончился дождь, ливший всю ночь. Блестят мириадами разноцветных искр капли, повисшие крупными гроздьями на листве, на цветах и травах, кое-где успевших достигнуть небывалой густоты. Ослепительно голубеет небо – до рези в глазах. Всё вокруг дышит дождевой влагой. Окрестности оглашаются кошачьими руладами. Вот из раскрытого окна показалась женская рука, сжимающая ковш, и ловким движением окатила водой целую пушистую компанию, примостившуюся возле стены, надрывающую сердце своим душераздирающим мяуканьем.

А я направляюсь в сторону городского автовокзала. Возле касс не такая уж и большая очередь – рано ещё. Перрон. Автобус. Его стремительный полёт по шоссе через утреннюю степь. А вот и наш областной центр, город Ростов-на-Дону. Здесь же и место моей работы.

А в Ростове ни малейшего напоминания о дожде. Солнце начинает припекать. Делается с каждой минутой всё жарче и жарче. Тяжеловато будет сегодня  в моей тесной, душной студии, герметически изолированной от всего остального мира, где начитываю я на диктофон книги для слепых читателей нашей библиотеки.

В самом деле – жарынь. Выхожу из студии каждый час – перехватить маленький глоточек свежего, чистого не так застоявшегося воздуха.

А в библиотеке, меж тем, наступает время обеденного перерыва. Аннушка, присев около окна, снова, оставаясь верной своей неизменной привычке, вынула из сумочки глиняную флейту, такой странной и необъяснимой формы, привезённую ею из Индии, и затянула любимую свою мелодию – грустную и протяжную.

Аннушкины родители – потомки русских эмигрантов ещё первой волны, которых занесла судьба в далёкую, таинственную страну Индию. Там её родители и появились на свет. Там каким-то непостижимым образом встретились друг с другом, а дальше… В общем, это уже и так понятно. По-правде говоря, не очень привычно слышать о русских эмигрантах, живших когда-либо в Индии, хотя, конечно, кое-что я и раньше об этом слышал. Впрочем, где наших не встретишь?!

А вот надо же, сказался зов крови. Потянуло их на Родину. На историческую Родину, которую сами они не знали и не помнили. Да и не могли ни помнить, ни знать. И Аннушку, дочь свою, привезли, когда той было лет двенадцать – не больше.

Не расстаётся Аннушка с этой флейтой. Играет на ней в каждую свободную минуту. Это и её увлечение, и её страсть.

Мы все уже знаем – от Аннушки же и знаем, - что такая флейта называется «окарина».
Аннушка может рассказывать об окарине часами. И всё время, что-то новое.

Однако, мой отдых, вижу сам, явно затянулся. Возвращаюсь в студию. Возвращаюсь начитывать книги, которые расходятся среди слепых и слабовидящих читателей нашей библиотеки, говорящие книги, книги, говорящие, в том числе, и моим голосом.