Долгожданное прошлое

    
 Если забраться на заводскую трубу, краем глаза посматривая вниз, где еще остались какие-то строения, напоминающие о прошлой жизни, можно разглядеть детские площадки, где сейчас оборудована автостоянка, и заброшенные фруктовых сады. Рядом с котлованами, уже давно заросших травой, нагромождение бетонных блоков и панелей, напоминающих мне костяшки домино. Я смотрю на них и считаю отверстия на торцах: четыре, три, два…

  Кстати, о домино.

  В Латинской Америке, проходят регулярные чемпионаты мира по игре в домино. Играют в эту игру в Испании, Италии, Европе.
 Играют в России.  Играли и в СССР.

   По одной из легенд, или по одним историческим данным, домино изобрели монахи – доминиканцы, (некоторые источники сообщают о более ранней разновидности домино, в которую играли в древнем Китае.) будучи заключёнными за какие-то проступки в свою келью, и устав от скуки, они отковыряли от стен кусочки штукатурки, пометили, каждый обломок точками и придумали игру, в которой нужно ставить по очереди эти камешки цифрой к цифре. По вечерам они садились за стол и играли. Когда слышали скрип дверей или приближающиеся шаги надзирателя, они вставали, воздевали руки к небу и молились: Домине, Домине, Домине…


                Правила нашей игры.

Домино - игра парная. Партнёры сидят напротив друг друга. Играют 4 человека. Каждому раздаётся по 7 карт (косточек). Всего карт - 28. Вернее, не раздаётся, а каждый сам выбирает со стола карты. Сумма всех карт - 168.

   На электроламповом заводе, где я работал в то время, для игры изготавливали специальные столики из стали.  Чтобы кости не падали со стола, приваривались рёбра из стальной полосы.

Для победы в игре, необходимо «записать» на противника, не менее 125 очков.
 
Начинал игру тот, кому досталась карта 1-1(дубль).  Далее карты выставляются  игроками, по очереди. По часовой стрелке. Цифра к цифре.

При этом надо понимать, что начавший игру, становится первой рукой -  «заходчиком» - и если ничего не случиться, и он не «проедет мимо», то по законам математики, он и закончит игру первым. Тогда противник подсчитает количество оставшихся очков. Чем оно больше, тем лучше. Сумма всех карт, оставшаяся у игроков, всегда будет чётной.

Задача партнёра - играть на заходчика.  Ориентироваться сколько очков на столе, и сколько на руках.

   Для начала партии, нужно записать на противника не менее 25 очков.  Далее, на эту пару, идёт «навешивание» оставшихся 100 очков, необходимых для победы. Основная задача, - «прокатить» противника. «Кормить» его одной картой. Подставлять по возможности одну масть. Например: 2-5, 0-5, 4-5, 1-5 и т.д., потому, что если вам достались три или четыре масти одной карты, то это значит, что остальные четыре или три делятся на троих, и вероятность того, что один из противников держит их в своих руках, мала.

 После записи 25+ можно зайти на «сотню», или «баян» (6-6), если она попадётся при раздаче, или начинать любым дублем записывать оставшиеся до 125-ти очки. Можно зайти и на 0-0, но это считалось у нас дурным тоном, и делалось очень редко. При заходе на 0- 0, противник получал 75 очков, но этого может не хватить для победы. (25+75=100). Но если, начав игру на 0-0, пара проиграла, то проигравшие становятся «козлами» (что уж поделаешь,- так это называлось). Без записи предварительных очков. Таковы правила. Эту карту лучше оставить «на потом» или выставить её в процессе игры, потому, что если закончить игру на пусто- пусто, то это называется «офицерский козёл».  Это позорный проигрыш, но и «высший пилотаж» для выигравших. И такой выигрыш, считали за две партии.  А вот, если у игрока в руках осталась, только одна карта 0- 0, то это значит, что на вас записывается 25 очков.  И партия продолжается.

   Играли честно. Без всяких уловок, подсказок и подмигиваний.  Для хорошей игры пары должны быть сыграны. Мы играли друг с другом годами.
 По поведению и состоянию партнёра, по другим еле уловимым признаком, надо было определить: какую он выберет тактику и стратегию. Договариваться до игры, - было не принято. Терялся интерес экспромта и счастливого случая. Были и запасные игроки. Они всегда стояли рядом, горя желанием поучаствовать, и в случае отсутствия партнёра готовы были его заменить. Конечно, возле столика всегда было много зрителей и болельщиков. Мы считались профессионалами игры. Играть со случайными партнёрами было не интересно. Как говорили игроки: «невозможно понять тактику не профессионала», у него много случайного, бездумного.  С ним можно иногда лихо выиграть, или позорно проиграть.

    По правилам домино (если так сложилось в игре), то с двух концов можно было выставить одновременно два дубля. Например: 2-2 и 3-3. Если никто не «проехал», тогда выставивший два дубля становился, первой рукой, и пара имела хорошие шансы выиграть. Если же в руках оставалась одна карта 6-6, то она бы стоила вам 50 очков. И до поражения оставалось набрать 75.

    Играть на заходчика!

  Записать на противника не менее 25 очков! Но если в следующем круге он, тоже записал на вас очки, тогда уже любая пара имеет право пойти на «сотню» (6-6). И тут, уж кто-то «козёл»!  А если, вы сделали запись на противника, и пошли на «сотню», но закончил первым игру он,- то очки считаются «списанными». То есть погашаются до ноля.

  Тогда начинаем сначала. Пытаемся записать друг на друга не менее 25 очков.

   В обеденный перерыв на нашем участке мы играли в домино.
В цехе стояли ещё два стола, на которых тоже играли. Но, самым интересным, считался наш стол. Наблюдателей за другими столами почти не было. К началу перерыва стекались зрители. Участок, почти всегда, был забит до отказа: стекловары, составители шихты, слесари, токари, мастера, грузчики и другие работники, искали местечко удобное местечко.

Каждый старался быть поближе, чтобы в случае чего, если кто-нибудь из нас попросит поиграть вместо него.

Играли мы не только в обед, но и после работы, частенько засиживаясь до темноты.

Иногда, был грех, и в рабочее время, спрятавшись в мастерской у электриков, конечно же, не в ущерб работе, а предварительно заготовив отремонтированные узлы агрегатов для замены их в устройстве выдува стекла. Зуд игры был столь силён, что иногда, приходили на работу, на пару часов пораньше, а производство было круглосуточным, и морально и психологически настраивались на матч-реванш, всячески подбадривая себя, и пытаясь до игры вывести из равновесия противника. Такие приёмы допускались, и ниже я о них расскажу.

Противостояние наших пар было принципиальным. Постепенно, к нам примыкали и другие игроки. Складывались новые пары. Как в спортивной сборной. Они были устоявшимися и сыгранными. Иногда, мы даже позволяли себе играть в паре с противником.  Это была дань вежливости, - своего рода дружеский визит кораблей в порт иностранного государства.

 Результаты игры записывались на политической карте мира, висевшей на стене.  Играли на водку или на деньги. Иногда счёт доходил до двузначных цифр, но к концу месяца всегда выравнивался и подводился итог- 2:1 или 2:0, что не так уж и много.  Расчёт и оплата всё время откладывались, и никогда не производились.

                ***

     Эдуард Сергеевич, регулируя давление на своём манометре, посматривал на часы.

- Алик, готовьтесь скоро уже половина!

- Мы-то готовы, Эдик. Без пяти и начнём. Начальник может войти.

- Я видел,- он в механический пошёл, а оттуда минут десять идти, так что, скоро можно начинать,-  сказал Николай Иванович, - ноги уже болят. Целый день же, на ногах!


   Николай Иванович 53-х лет, добрый человек с мягким характером, изредка бывающий трезвым, внешность имел вполне артистическую.

Небольшого роста. Седая волнистая шевелюра спадала на плечи, гармонично дополняя утончённые черты лица. Голубые глаза прикрывали темные оптические очки «а ля макнамара», которые он почти никогда не снимал. Как сам он рассказывал: «в молодости был дьявольски красив и удачлив». Так красив, что однажды в пивной, когда он был проездом в одном городке, к нему подсел незнакомец, и начал его угощать пивом и водкой, расспрашивая о его холостяцкой жизни.

 Николай Иванович, конечно, сразу понял, что это неспроста, но виду пока не подавал, продолжая наслаждаться бесплатным угощением.  Общение затягивалось. Николай Иванович нервничал и посматривал на часы.
Наконец, решился и напрямик спросил:
 - А что тебе, мил человек, от меня всё-таки нужно?

Он прогнозировал любой ответ, но только не такой! Такое ему, имеющему большую практику общения с женщинами, не пришло бы в голову:

«Такое, даже в романах не прочтёшь» – говорил он.

 Незнакомец, рыжий парень лет тридцати, в лётной фуражке, одобрительно кивнул и сказал:

- Я вижу, ты человек положительный, фронтовик, и из себя симпатичный, - и показывая взглядом на тёмный след ордена Красной звезды на потерявшей цвет гимнастёрке вкрадчиво произнёс, -  не мог бы ты переспать с моей женой?!

 Николай Иванович поперхнулся очередным стаканом водки, что с ним никогда практически не бывало, и вопросительно посмотрел на сумасшедшего собеседника.

- Нет-нет, ты не подумай ничего такого,- сразу предупредительно сказал он, на всякий случай, отодвигая подальше пустой стакан,- понимаешь, жена у меня красивая и молодая.

- Ну и что? - спросил Николай Иванович, потихоньку заинтересовываясь предложением, но связи между его двумя фразами пока не улавливал.

- Понимаешь,- несколько смущаясь, продолжал незнакомец, оглядываясь по сторонам,- ну, не могу я это…  Ранение...  И чтобы она ходила, куда я не знаю, и с кем попало,- я тоже не хочу. А ей надо! Ей хочется! Понимаешь? Пойдём ко мне, тут недалеко. Я тебе ещё водки куплю. Я вас одних оставлю дома, а сам уйду, на время. Соглашайся! Она у меня красивая!
Он положил свою ладонь на руку Николая Ивановича, но Николай Иванович выдернул руку, потянулся к сигаретке и выпустил клуб дыма.

  Николай Иванович, как бывший разведчик быстро соображал, но ещё ничего не решил, и стал быстро просчитывать варианты отхода,- если что-то случиться.

« Говорит недалеко,- значит это в городе. Это хорошо. Дома никого не будет,- это тоже неплохо. Я ещё не такой пьяный - это плюс.  Грабить у меня нечего,-  ему это и так понятно. В пивной его явно знают,- значит не случайный человек. На бандита он не похож!  А-а-а! Рискну!  Была - не была! Во всяком случае, пойду, посмотрю, что за краля такая. А там видно будет»!

- Ну,- торопил Альберт,- что дальше-то?

- Захожу я в комнату, она на высокой никелированной кровати сидит. Ждёт. Ногами болтает. Красивая. Только застенчивая очень. Я ещё осматриваюсь, а он меня в спину подтолкнул и закрыл дверь. Ну, я подошёл, обработал её, как я умею,- с гордостью сказал он,- и всё пошло! Часа два мы кувыркались с ней!

- Везёт тебе! – сказал Альберт.

- Везёт тому, кто умеет – парировал Эдик, - Ты расскажи, Николай, как тебе с орденом повезло! 

- А, да! Дело было под Барановичами, - начал Николай.

- Погоди,- перебил его Владимир Иванович, - водку-то он тебе дал?

- Дал! Бутылку «Московской» в карман засунул.  Довольный я ушёл. Так вот, накрыли нашу разведгруппу, - продолжал Николай, не отрываясь от работы,- миномётным огнём. Мы, уже по нейтральной полосе обратно ползли. Всех моих положили. Потом, из пулемётов расстреливать начали. Мы пытались до своих одним броском добежать, но и меня в обе ноги ранило. Скатился я в воронку. Одна пуля в колено попала, другая в бедро. Воронка глубокая. Рядом со мной немец разорванный лежит. Кишки кругом. Снайпер. Я свои, и его бинты размотал, перевязал ноги, а сам чувствую,- сознание теряю. Собрался с силами. Сказал себе: хочу жить! Как-то выбираться надо! Лежу, размышляю. На боль внимания не обращаю. Смотрю -  немцы зашевелились.  Метров двести до них. Позиция идеальная! Темнеть начало. Я у немца винтовку взял и давай их по одному ложить! Они меня не видят, не могут понять, откуда бьют. Думают, что от наших позиций.

 Ночь я переждал, спиртиком подкрепился, а утром опять начал их щёлкать. Эх, думаю,- жаль наши не узнают, как я геройски погиб!

 И вдруг – атака! Наши пошли! Положили меня на носилки, комбат подходит и говорит: «Молодец, Николай! Мы с особистом сами видели, как ты 26 фрицев укокошил! К ордену Отечественной Войны тебя представлю!» Ну, вот. Так я, с этим коленом, полгода в Арзамасе, в госпитале провалялся! Хорошо, тогда не зима была, а то бы замёрз на хрен!


  - Ну, что, разомнёмся! - Эдуард подошёл к шкафчику, неторопливо достал ключи и распахнул дверцу. В освобождённом от инструментов шкафчике стояли уже приготовленная закуска,- нарезанные на небольшие кусочки бутерброды и бутылка водки, - Альбертик, разливай! У тебя глаз -алмаз!


   Эдуард Сергеевич 42-х лет, так же как и я, недавно пришёл на этот участок, но очень быстро обрёл авторитет надёжного товарища.

 Внешность он имел даже очень положительную. Роста был выше среднего, лицо правильной формы, красивое. Под носом небольшие тонкие усики. Волосы русые, тёмные, смазанные бриолином, аккуратно зачёсаны набок. По природе своей силач.

 От выпирающих бицепсов и мощной шеи, у него постоянно рвались рубахи. Не дай бог, если в споре с кем-то, он прижмёт того к стенке своей богатырской грудью! «За глаза», звался Поддубным.

 Родился и провёл детство и юность Эдик на Оке, в городе Таруса. Воспитывался бабушкой из артистической семьи. Мама его была заслуженная артистка РСФСР, певица областного театра, сопрано.  Эдик, был очень эрудированный человек. Знал всех артистов кино и театра, что очень важно для решения кроссвордов.

 Доброта и спокойствие имели у него определённые пределы. Любил справедливость. Горе тем дебоширам и пьяницам, которые начинали буянить в кафе или баре, куда он заходил опрокинуть рюмочку. Тогда, страдали не только они, но и всё вокруг: столы, стулья, барные стойки, витрины и стёкла!

  Однажды они с друзьями ехали пьяные в машине. Их остановил инспектор ГАИ на мотоцикле. Стал отбирать права. Договориться не получалось. Эдик вышел из машины, поднял мотоцикл вместе с инспектором, перенёс его на другую сторону дороги и поставил в канаву. Сел в машину, и они уехали.

   На завод он пришёл после военно-морской службы. Слегка хмелел после второй бутылки.  В себе, мог держать 8 полных стаканов водки, не считая спирта, конечно.

 Играл умно, сдержано, но виртуозно. Рисковал в меру. Нуждался в хорошем партнёре. В решении кроссвордов советовался только со мной.
Меня поражала его способность переиначивать слова и переставлять в них буквы. Делал он это, с непринуждённой лёгкостью: мискропоп, ванжо, рыкалба, мотолок и т.д. 


  Шкафчик стоял так, что из прохода не было видно, что находится внутри, а в случае опасности, дверца быстро прикрывалась. Эта обязанность лежала на Альбертике, как на самом шустром.


   Альберт Михайлович, 34х лет. Бригадир. Лучший слесарь нашего цеха.
 Рост имел маленький. Пролезть мог куда угодно - и в завком, и в профком.
 Чёрные курчавые волосы идеально дополняли римский профиль его симпатичного лица. Утончённую форму носа, приятно подчёркивали дугообразные махровые брови. Чтобы придать себе в нужный момент брутальный вид, Альберт нахмуривал их, и слегка поигрывал крыльями носа, стараясь при этом глубоко дышать, наклонив голову.

 Как бригадир он ходил в механический цех и забирал заказанные для нас детали. Самые лучшие, без брака, он откладывал кучкой себе и всё это привозил нам в ящике на электрокаре.

- Ты Альбертик, свои еврейские замашки брось! - говорил Эдик, подходил к ящику и делил поровну на нас пятерых, плохие и хорошие детали.

- Я уже не раз говорил, - отвечал Альберт,- что я не еврей. Я русский.  У меня мама только, еврейка.

- Так в том-то и дело,- вдохновился обрадовано Эдик, - что у евреев национальность по матери считается!  Правда, Сергей?

- Да, так оно и есть,- отвечал я.

   Впоследствии, Альберт оставлял отобранные для себя детали в механическом цехе, объясняя это тем, что они не все ещё готовы, а у него ещё есть в запасе, и ему пока не нужны. Потом он их забирал в удобный момент.

В шкафчике, у него лежало написанное заранее заявление об увольнении. Оставалось только проставить дату. Оно было приготовлено на тот случай, если за пьянку будут снимать премию. Внизу заявления, рядом с подписью, было написано: член завкома, член профкома, член КПСС, бригадир такой-то.

   В игре он много хитрил, хотя игру хорошо чувствовал. Одинаково мог играть с любым партнёром. Иногда, старался мне подмигнуть, показать язык, или ударить по ноге, впрочем, так явно, что Эдик напоминал ему:

- Между прочим, ты под правую руку у меня сидишь!

 Когда на участок приходила технолог Лена, разговаривая с ней, он поднимал подбородок высоко вверх и всегда старался встать на какое-нибудь возвышение: чугунную болванку, ящик с деталями, решётку.

   
- Сергею наливать? - спросил Альберт - А как же,- ответил Эдик - Всем поровну!

- Ну, он же не пьёт?!

- Ты, давай разливай! Сергей не пьёт и правильно делает!  Не то, что мы - дураки!  Но ему положено. Может выпить, а может и кому-нибудь отдать! Это его дело! Вовка, включай радио, там «В рабочий полдень» начинается!

   Владимир Иванович 47-и лет. Грузноватый мужчина, с припухлыми мясистыми чертами лица. Кожу имел синюшно-цыганского оттенка. Трезвым не бывал никогда. Хороший специалист. Превосходно чувствует партнёра!
 Стоял, в основном, рядом с нами, в запасе, наблюдая за игрой.
 Мгновенно просчитывал все варианты.
 Не заглядывая в карты, мог определить: кто, и как будет играть. Ошибок почти не делал. К примеру, перед последним ходом мог сказать мне, когда мы играли в паре: «Вот Сергей, сейчас Николай проедет, а ты кончай на «офицера!»
И ставил нужную мне карту!

- А скажи Николай,- спрашивал Эдик,- правда же, у Вовки девки хорошие?
Вот, вроде бы, совсем не симпатичные, а к ним тянет!- и  сгибал руку поднимая вверх кулак.

- Да, - отвечал Николай,- но жаль, Сергею, такие не нравятся!

- А какие, ему нравятся? - спрашивал, хитро улыбаясь, Володя.

- А такие,- говорил Эдик, втягивая щёки,- худые!  И чтобы футбольный мяч между ног пролетал! Га-га-га!

- Ну, так он в женщинах ничего не понимает,- отвечал Володя.

- Это точно! - отзывался Альберт. Другое дело, когда девочка идёт в джинсиках, а у неё ножка об ножку трутся! - и мечтательно закатывал глаза.


   Мы работали за одним большим столом. На одной стороне стола находились стенды Владимира, мой, и Альберта. На другой - Николая и Эдуарда.

  Каждый день, за столом велись беседы.

- А ты «Признания авантюриста Феликса  Круля» читал? - спрашивал Эдик.

- Читал, - отвечал я - Интересный роман! Жаль, что остался незаконченным!

- Да, надо будет, где-нибудь узнать, почему? - рассматривал деталь Эдик.

- Не успел, наверное. А «Отсюда и в вечность» читал? - спрашивал я.

- Да! А ты обратил внимание, что название, оригинальное, имеет несколько другой смысл?

- Ты тоже заметил? Там, в ссылке на перевод, указано оригинальное название: «Отныне и вовек!»

- Цензура!

- А Эльзы Триоле  «Инспектор  развалин», читал?

- А ты знаешь, - спрашивал Эдик, - что она русская?

- Да! А Хемингуэй?

- Ты, же мне сам давал!  «Острова в океане», - вот это вещь!


По радио передавали песню «Осень, прозрачное утро…» в исполнении Вадима Козина.

- Николай, - спрашивал Эдик, - а тебе Козин нравится?!

- Нравится! - отвечал Николай - Но я, предателей не люблю!

- А почему, предателей? - спросил я.

- А он был осуждён на 8 лет лагерей!  Потом, правда, реабилитирован.  А как, Вертинский поёт душевно! А?

- Да, - говорю я, - забыт только незаслуженно.

- Почему забыт? - отвечал Эдик - Его любят и помнят!

- Да, но всё равно, он заслуживает большего!

- Это точно!

- А, «Сегодня ночью погибнет город», видел, – застывал на месте с каменным лицом Эдик с молотком и гаечным ключом в руках.

- Отличный фильм! Давно уже не показывали.

- Сильный фильм! – тряхнув рукой, сказал Эдик - Вовка, видел?

- Видел,- отозвался Володя,- хороший фильм!

- А ты, Альбертик?

- Видел, видел,- закивал головой Альберт.

- Там, от Дрездена,- вообще ничего не осталось! Вообще,- опустил руки и глядел в одну точку перед собой Эдик.

- Если бы вы Кенигсберг, после войны, видели! - сказал Николай, - там камня на камне не осталось.

- Видели, - сказал я,- правда, через 20 лет после войны. Но можно себе представить!


   Быстро выпили по стаканчику. Закусили.


- Ну, что господа,- произнёс Эдуард, вытирая жирные руки о спецовку на своей богатырской груди,- начнём?!

- Начнём! - сказал Альберт, выдвигая столик. 
 
  Володя обладал маниакальной способностью запоминать числа, даты и цифры. Любил рассказывать о своей прошлой жизни.


- Ну, вот демобилизовался я в звании мичмана со сверхсрочной 14 мая. Сел в 12.30 на 43-й поезд и поехал к себе в Иваново. Вышел на 2-ом перроне, потом на 2-й автобус и домой. В 15.30 я уже подходил к дому. Сердце щемило. Чувствовал, не так что-то происходит. Накануне, 11 мая в нашу часть 2537 в 19.15 принесли  мне письмо из дома. Жена писала как-то мутно, ясности не было. Что-то явно не договаривала. В 9.00 билеты были у меня в руках. Подошёл к 17-у дому, постоял, покурил,- я тогда ещё курил. Бросил я 26 июля того же года. Посмотрел на наши окна второго этажа 12-й квартиры и пошёл.
 Три раза нажимаю кнопку звонка. Не открывает. Нажимаю ещё четыре раза.
Выходят двое. Жена и Он. Я сразу всё понял. Потом ещё раз перечитал её предыдущее письмо за 9-е апреля. Вот, где собака была зарыта! В третьей строчке снизу она писала:

«Я сейчас больше о нашей дочке думаю, чем о тебе. Не знаю, что с ней будет!»   Спустился я на пять ступенек, думаю: «вернуться морду ей набить?» А потом, плюнул. Сел на 32-й поезд, 1-й вагон 16-е место, и к матери в Тамбов. Шесть месяцев мы не писали друг другу, потом, 18-го ноября получил я письмо, мы как раз на дне рождения у соседки были в 14-й квартире, ну и ответил я ей. Простил. Наташку жалко,- два года ей ещё не исполнилось. Вот уже 20 лет вместе живём!

Похоже, что он говорил правду. И действительно всё запоминал. Однажды мы, с Эдиком, решая кроссворд, заставили его повторить какую-то историю его жизни, и Эдик, давясь от смеха («…у меня за ушами болит…») всё записывал. А потом мы высчитали, и оказалось, что попадание составляет 98 процентов!


               
   На участок, уже начали собираться зрители. Расставлялись стулья.  Кое-кто приходил со своим сидением.

- Ну, сказал Эдик, опрокидывая коробочку с домино на столик, - готовьте задницы господа, бур готов!

Слышался смех и одобрительные возгласы.

 Володя привалился спиной к шкафчику, - любил смотреть стоя, чтобы видеть все карты.

 Первую партию мы с Альбертом проиграли.

 Во второй, мы набрали большие карты и Эдуард, естественно, сделал «рыбу», записав на нас сразу 58 очков. Вторую проиграли тоже.

 В третьей, Николай «поднял» пять карт одной масти, и ещё две такие же достались Эдуарду. Полный набор! Я «прокатился» три раза.  Альбертик - два.
К концу игры счёт был 3:0.


- Как там у нас с балансом Сергей? - спросил довольный Эдик.

- На сегодняшний день, 2:1 в вашу пользу.

- Ну, вот! А ты говоришь, «мама!» Сейчас будет 6:1!  Это вам не шахматы, тут думать надо! - сказал он, размешивая карты.

  Разобрали кости. Я поднял четыре дубля. Среди них, 6-6 и 0-0. Сразу решил играть на «генерала». Правда, очень мешали другие два дубля -  2-2 и 4-4. Избавиться от них было теоретически возможно, но не с такими опытными игроками.


 Сквозь толпу протиснулся Володя Плотников с бутербродом, завёрнутым в газету. Работая бёдрами налево - направо, он отвоевал себе местечко на столе и вполз усаживаясь. Спросил у Женьки:

 - Какой счет?
- 3:0!
- Кто выигрывает?
- Эдик.
- Как ты думаешь, сравняют?
- Не успеют. Время заканчивается!

   Володя Плотников невысокий, худощавый, жилистый человек,- работал в цехе грузчиком. Неизвестно, пришёл он уже таким сутулым или таким стал от работы, но силой обладал приличной!  Вкатывал на свою полукруглую спину полный кислородный баллон и затаскивал на третий этаж.

С первого же хода, мне выпала сложилось так, что я мог выставить сразу два дубля. И я поставил их, изобразив радость тем, что стал первой рукой.  Не больше!
Володя уже всё понял, и стоя за спиной Эдика, криво улыбаясь, сверху вниз,  в упор смотрел на его намечающуюся лысину.

Альберт, всегда готовый к аферам, никогда не исключал любой возможности, и на одном из ходов проверил Николая, подставив ему «пусто».

Николай, не желающий рисковать, а сохранить счёт, непременно выложил бы 0-0. Когда он этого не сделал, Альбертик сразу понял всю раскладку и продолжал играть так, чтобы Николай не «проехал», (если бы он «проехал», тогда Альбертик, стал бы первой рукой), - нам это было не нужно.

   На следующем круге, мне выпала возможность выставить ещё сразу две карты: 0-0 и 6-6.
 Я без колебаний, чтобы себя не выдать, закрыл шестёрку другой картой, - оставляя себе два дубля.
 Но тут, Эдик поставил сразу две карты, прокатив всех, и остался сидеть с одной. Он демонстративно положил её на стол и победно посмотрел по сторонам.

Оставалось сделать по одному ходу.

 Женька уже собирался уходить засыпать шихту в печь, достал рукавицы и хлопнул ими по коленям. Поднялись клубы белой пыли.

  Володя закрыл рукой бутерброд:

- Кончай пылить! Нечего тут помойку устраивать!

- Ладно-ладно, - улыбнулся Женя,- сам ты помойка.  Давай до конца досмотрим!

 Несмотря на то, что Женька работал составителем шихты, выглядел на работе как инженер. Каждый день надевал чистую рубаху. Всегда был чисто выбрит. Освежался дорогим одеколоном. Ко всем относился со снисходительностью старшего брата, как относится большой и сильный человек к маленькому и слабенькому.
 Но была у него одна страсть, из-за которой он получал много насмешек,- любил собирать грибы ночью!

- А что, говорил он, - я в ночную смену работать привык. На пару часов в лес с фонариком выйду,- больше вас наберу!


   Незаметно подошёл начальник цеха и встал у меня за спиной. Иногда, он тоже подсаживался к нам, пробуя свои силы.

 Время обеда уже окончилось, но понимая всю остроту момента, он заинтересованно ждал развязки.
На других столах, игру закончили и присоединились к нам.

Напряжение нарастало.

Альберт сделал всё как надо, и теперь от Николая зависело,-
удастся ли нам задуманное, или нет?!
Зрители, сидевшие на столе и стоявшие вокруг, всё видели, всё поняли, но не подавали вида, только переглядывались и перемигивались друг с другом.

Эдуард, полностью был уверен, что Николай просчитал его карту и не очень-то волновался, в отличие от меня. Я, зажал обе карты в руке и чувствовал, что краснею от волнения. Чтобы не выдать себя (это как в шахматах: капелька пота на лбу у противника может выдать его намерения).


- А у меня, шесть-шесть осталось,- тупо пошутил Альберт, дразня Николая.

Я решил показать нечто неопределённое,- что-то между комедией, фарсом и буффонадой. Зажав камни, я положил руку на стол, и улыбаясь изобразил крупную дрожь, или нервную тряску, ударяя ритмично по столу: «Ну, давай! Вот видишь, у меня эти две карты. Не бойся! Я не вру. Я жду!»

Это совсем запутало Николая. Он вглядывался в меня:

- Да, нет! Играет! Нет у него «генерала». Пусто- пусто у тебя, Эдик!

- Я не обманываю,- засмеялся я.

- Так я тебе и поверил! Обмануть меня хочешь?


Такая психологическая обработка противника вполне допускалась. Показывать карты нельзя. Подсказывать нельзя. Оскорблять никого нельзя. А внутри игры, допускались разного рода скетчи. Обычным делом было внести разногласие в стан противника. Подавить его психологически. Заставить его сделать ошибку. Например, после неудачного хода одного из противников, сказать второму:

- Да, партнёр у тебя не ахти!

- Это кто не ахти? – последует вопрос.

- Да, никто. Просто так!

- Что просто так?

- Просто так прыщик не выскочит где-то,- может ответить второй противник.

И всё. Они начинают пикироваться. Терять равновесие и линию игры. Это проигрыш. В этом весь интерес игры. Всегда сохранять способность мыслить логически.  Быстро просчитывать варианты и количество очков на столе, чувствовать партнёра. Знать сколько карт осталось у каждого, не поддаваться на давление, искать возможность выиграть не просто так, а с вывертом. Задумать способ «наказать» противника, суметь провести замысел через всю игру, и выполнить задуманное!
 А ведь тебе оказывают сопротивление не просто игроки, а виртуозы! Профессионалы!
И подняв неудачную карту, сделать вид, что ты на ней играешь, а потом в нужный момент резко повернуть игру, и переключить её на партнёра, потому, что он стал «первой рукой».


Эдуард сидел, скрестив на груди руки, оттопырив нижнюю губу. Он, был похож на большого обиженного мальчика, понимая, что Николай упустил линию игры, и участь его уже решена. Вообще же, наполненный разными присказками шуточками и выражениями, часто острыми, а нередко и расхожими,- он тем не менее умел вовремя их вставить с нужным выражением.


- Да иди ты, не мешай! - Николай шевелил губами, вспоминая ход игры, - Так! У тебя Эдик, или 0-0, или 6-6…  Вот! Даю тебе обоих! На твой выбор! - и выставил к шестёрке на другой край пусто- пусто!

- А мы, сказал я, - даём вам «генерала»!


Я вытянул руку и разжал пальцы, показывая зрителям, что вот они,- желанные два дубля, вот он,- долгожданный момент и вершина куража! Вот,- исполнение мечты игрока в домино!


- А-а! - Заорал сквозь общий одобряющий вой Плотников, подняв голову вверх, чтобы изо рта не выпал бутерброд.

- Встать! Смирно! - радостно заорал начальник цеха.

 И те, кто сидел, подчиняясь правилам игры, вскочили с мест.

Я размахнулся, и со всего плеча вбил кости в стальной игральный столик! Все кости, до одной, посыпались на пол. На середине стола лежали два дубля: 6-6 и 0-0!

Вот он, «звездный час» игрока в домино!

- Ура!- заорал Альберт. Повернулся к Владимиру, и ударяя себя кулаком в грудь затараторил,- это я, я подставил!


 Смеясь и подтрунивая над проигравшими, зрители потихоньку расходились. Каждый хотел похлопать Эдика по плечу. Он так и сидел неподвижно, скрестив на груди руки и оттопырив губу.

Он очень не любил проигрывать! Только слегка покачивался от шлепков и хлопков.

Николай дрожащими руками никак не мог найти в карманах сигареты.


- Да, хорошо их наказали! Ну, всё по - честному!  Высший класс! - радостно обсуждали вокруг.
 
   Начальник цеха захохотал, развернулся, и привычным жестом подтягивая штаны, быстро вышел из цеха.


- Пошёл к моей Лорке, в бухгалтерию рассказывать. Сейчас, всё заводоуправление знать будет,- сказал Эдик, не поворачивая головы,- Расходитесь, давайте! Нам работать надо!

- Видал, - шутили довольные зрители, - уже и командные нотки появились. Погоны пришивай быстрее, Эдик!


Эдик сидел за столом и медленно собирал рассыпавшиеся косточки домино, и складывал их в специальную деревянную коробочку, сделанную Альбертом.

Лёгкий Альберт летал по участку как пушинка, да и у меня было отличное настроение!


- Пойдём в механический цех, пообедаем,- предложил Алик.

- Альберт,- спросил Эдуард – а разве компартия позволяет два раза обедать за одну смену?

- А я, не один, - Сергей тоже идёт! Мы, вот, хотим его кандидатом принять!

- А мне, кажется, - ответил Эдик, - что он на вашу партию положил. С прибором!

- Правда, Сергей?!

- Прадва! - пошутил я.

- А сегодня после работы остаёмся? -  торопился Эдуард взять реванш.

- Я не могу,- мне на электричку,- ответил Альберт.

- Я тоже не могу,- мне в институт,- сказал я.

- А завтра? - настойчиво спросил Эдик.

- Завтра, мы вам ещё одного дадим,- уверенно произнёс Альберт.


Эдуард надувал щёки и медленно выпускал воздух, сложив губы в трубочку:


- Ладно, кайфуйте,- сегодня ваш день!

- Николай,- сказал Эдик вставая, - сходи к своей подруге, возьми горючего с горя!


 Только Николай отложил инструмент и снял перчатки, собираясь идти, как на участок пришла сама Зинаида Дмитриевна,- брать пробы воды на «умягчённость».
 Вода смягчалась для того, чтобы оборудование не зарастало известковым налётом.

    Зинаида Дмитриевна, дородная, высокая женщина, была одинока. Любила нас всех. Она, конечно, была против пьянства, но и понимала, что никакие уговоры, приказы, стихийные бедствия и другие катаклизмы, не могут перевоспитать её соседа, Николая Ивановича и сделать его трезвенником.

- Ты, Николай, говорят, генерала получил? Бедный! - высоким срывающимся голосом пропела она,- Как же так? А ты Эдик, куда смотрел? Почему ты его не научишь?

- Так домино,- это же не шахматы Зина, тут думать надо!

- Ну, пойдём Николай со мной, дам тебе немного лекарства.

- Вы, только нас дождитесь,- попросил Альберт.

- Это как получиться,- протянул Эдик.


 Работая на стенде рядом с Николаем, Эдик выговаривал ему:


- Он тебя как пацана купил! Я генерала уже год не получал! Ты знаешь, что генерал за десять козлов идёт?!

- Больше! - отозвался Володя,- за двадцать!

- Ну, не больше, но его теперь отыграть надо! Как пацана развёл!

- Но, согласись,- красиво! - сказал Володя, подняв вверх указательный палец.

- Спору нет! Сергей всё правильно просчитал!

- У него, же четыре дубля было, Эдик! И была возможность их выложить! Он уже бы давно закончил, - стонал Николай.

- Вот потому-то, и не выложил, что не хотел! Как пацана тебя развёл! С кем же мне приходиться работать,- он поднял голову, как будто шепча какую-то молитву, и перекрестился молотком.

- Но, по теории вероятности,- съехидничал Володя, - теперь, ещё один генерал, только через год будет!

- По теории вероятности,- сказал Эдик,- ты давно на «Жигулях» должен ездить, а не пешком ходить!

- А при чём, тут «Жигули?»

- А сколько ты в неделю пропиваешь? Две бутылки уходят?

- Да больше!

- Ну, так вот и умножь на 30 лет!

- А я ещё, по молодости, коньяк пил, дурак! И вино дорогое! - добавил поражённый таким открытием Володя. Он сел на стул, и сдвинул на затылок кепку.

- Вот и считай! Даже больше чем машина!

- А я, в Германии вина попил хорошо,- отозвался Николай,- но кислятина! 

- Ну,- сказал с воодушевлением Эдик, когда мы с Альбертом вернулись,- погнали наши городских!  Разливай, Альбертик!

 В шкафчике стояли шесть стаканов. Один из них причитался мне с утра.

- А ты, Сергей, кому свою долю отдавать будешь? - с надеждой спросил Эдик.

- Володе отдам.

Володя потянулся за стаканом, но Эдик перехватил его руку:

- Тебе сегодня хватит, ты уже полный,- и перелил содержимое из моих двух стаканов, в свой.

  Быстро выпили. Замешкался только Володя. Он раза три или четыре подносил свой стакан ко рту, но каждый раз останавливался, и морщась  делал гримасу,  выдыхая в сторону.

  Внезапно, рядом появился начальник цеха!

 Это было явное упущение Альберта,- он как работающий у выхода, должен был своевременно среагировать на опасность.


- Дай сюда!- сказал начальник  и протянул руку.

 Володя быстро поднёс стакан ко рту, и давясь и икая, со второго раза проглотил жидкость.

- На,- сказал он, и протянул пустой стакан начальнику.

- Да, не стакан,- всю бутылку давай!

- А нет никакой бутылки, Петрович, - сказал Николай, - у нас и было-то всего сто грамм.

- Значит так. Готовьте оснастку на 65-ю колбу.  Завтра перестраиваем все пять линий. Сегодня придётся остаться. За пьянку на работе - лишаю всех премии!


Мы, понуро, потянулись к своим стендам.


- Я заявление подам, - сказал Альберт,- и повернулся лицом к Петровичу.
 На крыльях его носа дрожали слезинки. Он вытер их рукавом и всхлипнул.

- Подашь заявление,- положишь партийный билет на стол! - отрезал Петрович.

- Всех лишаешь премии? – спросил, прищурившись Эдик.

- Всех,- сказал Петрович и обвёл нас взглядом, - кроме Михайлова.  И Сергея, разумеется.

 У выхода он остановился и подозвал Эдика.


- Скажи сегодня Ларисе, что я завтра приду к ней в бухгалтерию. Дело есть. А ты, ко мне в получку приходи,- я тебе твою долю отдам!

- Замётано, шеф! – сказал Эдик, и прижав согнутые в локтях руки хотел подпрыгнуть. Но не получилось оторваться от земли. И он только дернулся верхней частью туловища.

 Как только ушёл Петрович, Эдик предложил:

- Ну, что, зальём горе вином?! Вовка сходи к Зинке, пусть выручает!

- Скажи, что всем пятерым премию сняли, и Сергею тоже! – махал ему вслед рукой Альберт. 
 

 Вот так, мы играли в домино. Получили "генерала" и мы.


 А потом,- всё повалилось, как вертикально поставленные косточки.

Цех, завод, страна, люди…


 Первым, упал Николай Иванович. Подкосились ноги. Он не дошёл до дома 200 метров.

 Его нашли в снегу. Льняные пряди его волос были покрыты сосульками. Помощь ему уже не потребовалась. Очки, и его бумажник исчезли.


   Следом, под крики ужаса Лорки, и под звон падающего с буфета хрусталя, -рухнул замертво на ковёр Эдуард Сергеевич.


   Немного дольше продержался Владимир Иванович. Я встретил его, случайно, проходя мимо завода.

- А я теперь, здесь, против завода, в 22 доме живу, обрадовался он. С женой разошёлся 2 года назад 25 октября. У меня трое внуков. Пенсия 130. Наш начальник, к себе, во Львов, уехал. Его, там, инсульт разбил!

- А у нас там как? - спросил я.

- Нашего второго цеха,- вообще нет! Крышу разобрали. Седьмого, третьего,- то же. Только в четвёртом цехе 26 человек работают. Вчера, им 600 коробок ламп  из Чехии привезли, так они теперь их перепаковывают.


    Иногда, около мусорных баков, в нашем районе, можно увидеть пару бомжей.


  Он,- худощавый, жилистый очень сутулый, перегибаясь через бак и складываясь пополам, не вынимая головы из бака, протягивает своей подруге найденную добычу.

 Она,- складывает всё это в большую сумку, явно стесняясь при этом, и даже проявляя некоторое женское кокетство, стоя возле баков и немного помахивая сумкой из стороны в сторону.

   Гулять с собакой в нашем лесопарке, теперь надо осторожно: недавно доберман чуть не загрыз одного то ли лешего, то ли бомжа.

 Он выполз из кустов барбариса прямо на собаку. Здоровенный детина, весь покусанный комарами, обросший клочковатой бородой, в которой застряли раздавленные ягоды черники и пучки травы.

Говорят, он ещё по ночам в нашем лесопарке, с фонариком, грибы собирает.


   Альберт Михайлович иногда, позванивает мне. Приглашает в гости.
Партбилет он уже давно положил на стол. Дал слово: «Приеду!»

Но всё как-то, некогда. То одно, то другое...

Адрес его я хорошенько запомнил: троллейбус 15, дом 15, квартира 15.

Захочешь,- не забудешь!