МЫШЬ

рисунок А. Гука

Тетя Маруся не любила мышей.
- Подумаешь, - скажет кто-то, - мышей все-превсе не любят.
Так-то оно так, но лично знаю, вернее, к счастью, знал неких дам, которые даже крыс обожают. А те еще хуже, правда? Но я не о них.
Итак, тетя Маруся не любила мышей. Мыши ее тоже, в принципе, не любили. И не заходили ни пожить, ни просто в гости. Кроме одной. Та к Марусе просто прикипела. Бывало, займется Маруся чем-то стоящим: пасьянс раскладывает или вовсе чай с вареньем пьет, а мышь тут, как тут. Выйдет из норки да наблюдает. Ну, просто насмотреться не может.
Увидит Маруся мышку да как завопит! И бросить что-то тяжелое, что под руку попадется, в эту самую мышь норовит. Попасть, конечно, не выходит, а разобьет предмет запросто. Тарелку или стакан, например. Утюг электрический тоже пострадал вместе со стенкой… В общем, тоска, обида и разорение.
Если помните, у Маруси кошка Сильвия имелась. На нее Маруся, сперва, очень надеялась. А зря! Кошка с мышью не то связываться не захотела, не то коррупция у них образовалась. В общем, Сильвия делала вид, что мышь в упор не видит, а ежели Маруся бестактно напоминала, то злостно не реагировала.

Ум у тети Маруси, если внимательно о ней прежние рассказы читали, то знаете, имелся. Но куда его тут приложить Маруся не знала. Так и жила в беспокойстве да истерике. Пока не решила с общественностью посоветоваться. Тогда это модно было. И общественность – все, как один! – что-то одобряла, например коммунистические субботники или там ввод войск в Чехословакию, или, наоборот, не одобряла – ежели муж, например, к любимой женщине от сварливой и ленивой жены норовил уйти или происки империалистов да их пособников сионистов.
У нас во дворе, ясное дело, тоже общественность имелась. Каждый вечер она собиралась на лавочках у ворот и решала судьбы мира и жильцов нашего двора.
Пожалилась Маруся на мышь. Горько так. Общественность и прониклась. Советы давать стала. Все разные. Это ж Одесса. У каждого жителя свое собственное мнение по любому вопросу.
- Это мишу надо убивать! – сообщила мадам Берсон.
- Как? – решила проникнуть в глубину замысла мадам тетя Маруся.
- С палком!
Дальнейшие детали мышиной охоты мадам уточнять отказалась, мотивируя это тем, что у нее и свих мышей хватает и нечего всяким Марусям ее секреты узнавать.
- Поставьте мышеловку! – подсказал очевидное Герцен.
- А если она туда попадется? – трусливо спросила Маруся.
Народ замолк.
- Пусть там и сидит! – строго заявил Межбижер. – Заслужила!
- Ага! – догадалась тетя Маруся, - А я ее буду кормить. Интересно, мыши едят три раза в день или все пять?
И опять никаких мнений о распорядке питания мышей не появилось.
- Мышь в мышеловке надо отнести куда-то далеко-далеко и выбросить. – додумалась тетя Рива.
- С мышеловкой? – уточнила тетя Маруся.
- Готыню, какая эта Маруся глупая! – ужаснулась мадам Берсон. – Миша надо выкинуть, а мишеловка мне домой принести, шоб я свои миши споймала!
- Почтой послать, доплатной бандеролью! – внесла свои двадцать копеек тетя Аня.
Развлекались...
А мышеловку тетя Маруся все же поставила. Не знаю, правда, на кого эта гигантская клетка величиной с коробку от торта была рассчитана. Может, на кролика? Положила Маруся сыр в мышеловку, взвела запор на дверце и сделала вид по системе Станиславского, что идет спать. А мышь ей поверила и насчет провизии лакомой озаботилась. А дверца – щелк! Да так громко, что Маруся аж вскочила. Свет зажгла, глядит, а в клетке этой, что мышеловка, врагиня ее сидит да сыром питается. Вкусно ей, сволочи, на Марусю ноль внимания.
Как тетя Маруся до утра дожила, просто не знаю. Все время ей казалось, что мышь каким-то образом освободится и на нее, Марусю, сонную нападет. Утром, чуть свет, стала Маруся соображать, как мерзавку-мышь подальше утащить. Да, и кому это дело опасное поручить. В общем, за две бутылки пива с дядей Петей сторговалась.
А за дядей Петей тетя Рива увязалась. Мало ли что!
А за тетей Ривой тети Сима+Аня. Интересно же!
А за ними Межбижер. Выяснить, что за демонстрация.
А за Межбижером мадам Берсон, конечно...
Идут они по улице, а прохожие оглядываются и радуются, но недоумевают. Ибо процессия. Здоровенный мужик с клеткой, а в клетке мышь. Довольная такая. Экскурсия все-таки. А за мужиком с клеткой еще народу уйма. Некоторые из прохожих тоже присоединились. Так что мышь на новое ПМЖ человек пятнадцать провожали.
Пришли в парк, ну, туда, где дискобол на девушку с веслом, нагнувшись, поглядывает, открыли дверцу, мол, иди, мышь, куда глазки глядят. А мышь ни в какую! Ей и в мышеловке удобно. Осерчал дядя Петя – ему ж еще пиво пить да на работу поспеть! – и вытряхнул наглую мышь. Посмотрела мышь на дядю Петю укоризненно и... ушла. А за ней все остальные разошлись. Кто куда. А Маруся домой. То ли досыпать, то ли вообще завтракать. Медленно шла, раздумывала. И мышь чего-то жалела. Мол, неуютно той, небось, в таком большом парке...
Долго Маруся домой шла. Останавливалась. Думала все. Не мешает, конечно, но прохожие некоторые недовольны были. Ну, да ладно.
Пришла Маруся домой, на стул села и стала принудительно вспоминать, какая эта мышь была сволочь.
Только скрип ее отвлек. Глядит Маруся, а мышь, как ни в чем ни бывало, из норки выпихивается и в мышеловку заглядывает, интересуется насчет сыра.
Кинула в нее тапком Маруся, но, как всегда, промахнулась.