Суровый Север

         «Лев Исаакович Переплетчик после окончания института, в середине шестидесятых, поехал на Север. В Норильск. В край вечной мерзлоты. В Норильске в то время было великое множество москвичей и ленинградцев. Среди которых были – по Довлатову – «какие-то мифические евреи в тундре».

       Пили там и гуляли на славу. Но и работали немало. Жизнь была суровая: полярная ночь, которая длится чуть ли не полгода, ветер и морозы за пятьдесят.

        Суровый Север выдавливает из человека всякую дрянь, поэтому, наверно, северяне, как пришлые, так и коренные, так дорожат дружбой. Среди северян я не встречал негодяев. Может, мне просто везло?

         У каждого норильчанина были «северные», то есть надбавки, и прочие блага. Отдыхали на юге, по два месяца.

          В Сочи был роскошный санаторий «Заполярье». Норильчане шиковали в местных ресторанах, соперничая в части щедрости с летчиками и тбилисскими кинто. После недели гулянок слали панические телеграммы в Норильск, друзьям. Тексты не отличались разнообразием. Варьировалась только сумма.

         В Норильске все жили рядом, в больших многоквартирных домах. Кстати, жилые дома, напоминавшие по стилю московские, так называемые сталинские, ставили на сваях, на вечной мерзлоте.

          Еврей Переплетчик издевался над своим и чужим еврейством. Считал, что во всей этой семитской, антисемитской и сионистской болтовне больше позы, чем дела и нормальной человеческой мысли.

         Возвращаясь поздней ночью из гостей, он имел обыкновение пьяно орать на весь двор, вызывая на бой одного из своих друзей, коренного северянина и русака Володю Габова.

            Габов снимал комнату у чрезвычайно злобной старухи, бывшей работницы социальной сферы. Старуха, зная круг приятелей Габова, грозила выставить его вещи на лестницу - если он и его собутыльники не уймутся и не перестанут шуметь по ночам.

           Она ненавидела всех друзей Габова. Но больше всех она ненавидела Переплетчика. За то, что тот был хулиганом, но главное – потому, что Переплетчик был евреем.

         Переплетчик всё это знал, он плевать хотел на старуху и почти каждый вечер,  стоя под окнами Габова, орал на весь двор:

-      Гнусное отродье Габов! Где ты? Спрятался? Боишься соседей, подлый трус?

        Габову деваться было некуда, и он, проклиная все на свете, голый по пояс - даже в мороз -  высовывался из окна и скандировал:

-       Да здравствует Великая Октябрьская социалистическая революция!

       На что Переплетчик, удовлетворенно хмыкнув, перекрывая завывания полярного ветра, истошно вопил:

-      Бей жидов! Спасай Россию!

        Словом, веселились, как могли.

        В выходках моих друзей было много гадкого, с примесью гнусного скандала, но было немало и юмора. Далекие от диссидентства, не зная, как бороться с тьмой режима, но прекрасно понимая, что живут совсем не в той стране, о которой каждый день читали в газетах, они бузили, травили антисоветские анекдоты, с помощью пошлых шуток издевались над пошлостью тех, кому нравилось жить в дерьме».

               
                (Фрагмент романа «Восходящие потоки»)




.