Группа крови

Не везло мне с самого рождения. У меня очень редкая группа крови. У мамы первая положительная. У папы четвёртая положительная. А у меня - четвёртая с отрицательным резусом. Иногда я даже думала: «Может,  я приёмная?» Но мысли эти были абсолютно беспочвенны, так как я была точной копией своего отца. «И откуда ты у нас такая?» - сокрушалась мама. «Как же тебе замуж трудно будет выйти, чтоб дети то здоровые были». И вправду, почему у меня такая группа? Генетики это, наверное, как-то объясняют.
 
С возрастом моё невезение обрело более определённые очертания. Я стала частенько попадать в милицию. Нет, вы не подумайте, закон я уважаю и свято чту уголовный кодекс. Просто стечение обстоятельств, которые складывались не в мою пользу.

Допустим, однажды на меня нахлынула волна воспоминаний моей школьной поры. И я вспомнила, что вот уже семь лет не видела свою лучшую школьную подругу Ирочку. Ностальгия замучила меня настолько, что я оделась и пошла к ней в гости, благо дело адрес помнила.

Подруга меня узнала с трудом, да и я её тоже. Выглядела она ужасно: похудела, посинела (имею в виду синяки под глазами). Ума большого было не надо, чтобы понять – Иринка сидит на игле, да не одна.… В  комнате, куда подруга меня провела, было ещё три девчонки и два парня. Мне они показались братьями и сёстрами. Все были худенькие, бледненькие, с одинаково пустыми  лицами. Я решила не задерживаться, и собралась уходить, но не тут то было.  Двери с шумом распахнулись и залетели мальчики в масках: один громко гаркнул: «К стене! Руки за голову!»

Короче, увезли нас всех в КПЗ. Там я просидела пол ночи, потом со мной соизволили поговорить. Я рассказала все, как есть, мне показалось, что мне поверили, но оказалось не совсем. Потому что стали тщательно рассматривать мои вены, даже под язык заглянули. Потом отпустили домой, причём даже не извинились.
 
Больше старых престарых знакомых я не навещала, но это не уберегло меня от других неожиданностей…Однажды, возвращаясь с работы, я обнаружила возле дома премиленького щенка-овчаренка. Щенок жалобно скулили, и я взяла его к себе. Накормила, обогрела, назвала Джоником. Жили мы с Джоником, не тужили …дней десять.
На очередной прогулке к  нам подбежали женщина с милиционером. Женщина схватила Джоника, назвала его Графом, а милиционер схватил меня, обвинил в воровстве собаки. Я долго доказывала, что действовала из добрых побуждений. И вот так всю жизнь – всего не расскажешь.

С личной жизнью тоже не порядок. По каким-то неведомым мне законам в меня влюбляются либо милиционеры, либо бандиты. Стражи порядка, когда я к ним туда  попадаю, но так как попадаю я не по своей воле, а по их вине, особой симпатии к людям в погонах я не испытываю и всячески прерываю их попытки со мной сблизиться.

К бандитам до поры до времени я больше была расположена. Игорек, мой первый муж, был добрым и загадочным. Добрым, потому что одевал меня только в фирменные вещи, дарил золото с бриллиантами и просто любил, а загадочным, потому что я не знала, где он берет на все это деньги и куда он убегает посреди ночи, предварительно сунув револьвер за пазуху, по первому звонку своего шефа. Он от меня ушел… Ушел не сам, а был забран все теми же правоохранительными органами, которых я после этого стала еще больше недолюбливать.

Второго, Олежку, я выгнала сама, за его пьянки, гулянки и общение с  сомнительными личностями, которые постоянно плотоядно разглядывали мои прелести и так и норовили потрогать. Как выяснилось, все они были недавно «оттуда».

С бандитами я завязала. А так как по какой-то роковой случайности в меня больше никто не влюблялся, я жила одна, работала бухгалтером в солидной коммерческой фирме и мечтала о семейном счастье… с плотником, сантехником или электриком.

Вот так, в один из моих спокойных домашних вечеров я разбила стакан, порезала палец и вдобавок ко всему обнаружила, что у меня кончились сигареты. Мелькнула мысль: «бросить курить до утра», но вечер без сигарет казался серым и лишенным смысла.
Я быстренько оделась  и пошла в ближайший ларек. На улице темень, хоть глаз выколи. Район мой от центра далеко и не является достоянием города, поэтому фонари сюда не спешили устанавливать. Недалеко от  ларька я увидела троих рябят. Судя по голосам,  они были молоды. Они меня не видели, но на всякий случай я втянула голову в плечи, глазки опустила вниз и тихонечко пошла к ларьку.
Пацаны громко смеялись и выражались (слышал бы их Даль!) и, судя по всему, жаждали приключений. Приключение уже шло к ним навстречу. Им было лицо мужского пола. Возраст мне разглядеть не удалось, и тут я услышала: «Дяденька, дай закурить?!»  я быстренько положила купленные сигареты в карман и уж было собралась домой, но тут такое началось!
Один из парней ударил прохожего в лицо, а тот  ему в живот, второй опять первому в лицо, драка, одним словом.
Я выползла из-за ларька, встала, открыв рот, и смотрела как завороженная. Секунд через пять я вникла в суть происходящего, трое били одного (видимо дяденька закурить не дал). Я подумала: «Что же мне делать?» и тут во мне проснулся патриотизм (неясно откуда взявшейся, пионеркой вроде не была) и я закричала:        « Караул, милиция, убивают!» и кинулась навстречу опасностям. Я скажу вам, поступок, мягко говоря, был не умным . Потому что в нашем районе не только фонари не стоят, но и патрульные машины заезжают крайне редко, предпочитая центральные улицы.
Один из нападающих обернулся и уставился на меня, зло так уставился, ну, что я ему сделала. Лет ему было примерно восемнадцать, брови густые, сросшиеся и вдобавок нахмуренные нос большой, мясистый, глазки маленькие, ужас, да и только. Но самое ужасное было то, что в руке у него был нож. Я отвернула глаза и уставилась на прохожего: смотреть на него было страшно, не лицо, а месиво какое-то, но держался он молодцом, на ногах стоял. И вдруг носатый лишил его этой возможности, ударив ножом, и направился ко мне.
Тут наконец-то мне повезло. Я услышала сигналы милицейской машины и, слава богу, услышала не только я.
- Сматываемся, крикнул носатый.
Через две секунды их уже не было. А я опять не знала, что мне делать. Патрульная машина была не по нашу душу. И я стояла одна, в темном дворе, а возле меня лежал труп…или не труп?
Я наклонилась: «Молодой» -  подумалось не кстати. Мужчина был без сознания, я наслюнявила палец и приложила к его носу. Вроде дышит. Надо скорую вызывать, но откуда? Мобильный я собой не взяла , но зато рядом дорога, и я пошла останавливать машину. Шла и думала с тоской о том, как собиралась провести вечер. Читала бы сейчас любовный роман, заедала бы его толстым бутербродом с ветчиной. Эх.
Машину я поймала с трудом. Все соглашались везти меня, но отказывались везти спутника, истекающего кровью. Согласился водитель «шестерки», которому я посулила в три раза больше положенной суммы. Денег было жалко ,но я подумала, что на том свете мне это добро точно зачтется, а может и раньше.
Водитель был молодым парнем, высоким и плечистым, чему я искренне порадовалась, так как занес пострадавшего в машину сам, и моя помощь не понадобилась, я, к слову сказать, с детства не люблю носить тяжести.
В больнице моего спутника раздели и повезли в операционную. А мы с дежурным врачом стали обыскивать его одежду. Нашли паспорт и ключи. И все. Я даже расстроилась, что не нашли денег. Нет, сейчас бы я их, конечно, не взяла, но, может быть, потом…он бы мне их сам дал в знак признательности. Доктор раскрыл паспорт.
- Савельев Григорий Иванович, 1984 года рождения.
«Русский Гриша, ровесники», - пронеслась у меня в голове выборочная информация.
Доктор сказал, что о Грише сообщат в милицию и нужны будут мои показания. Спросил мои инициалы.
- Громова Мария Станиславовна, он записал имя, а также телефон и домашний адрес.
«Все, можете идти домой», - сказал доктор.
Но домой мне идти перехотелось. Меня полностью поглотило все происходящее. И захотелось узнать, как же там парень: выживет или нет. Я почему-то прониклась к нему симпатией, и он мне стал близок и дорог. Я покосилась на доктора.
- Можно я поднимусь в операционную?
- Нет. Посидите здесь, если хотите.
Я села. Доктор заполнял какие-то документы на моего спутника, закончив писать, ушел, предупредив, что скоро придет.
Я огляделась по сторонам. Чистенько, уютненько, стерильно. Мой взгляд остановился на белом халате…Долго раздумывать я не стала, надела халат и пошла, искать Гришу.
Решила, что он в реанимации и оказалась права. В тот момент, когда я поднялась, медицинский персонал вышел из операционной. Все выглядели испуганными и возбужденными. На меня внимание никто не обратил. Пришлось подойти поближе.
- Вы кто такая? – спросил меня мужчина с пушистыми усами.(Вообще, я усатых терпеть не могу, но этому шли).
- Я по поводу Савельева Гриши. Это вы его сейчас оперировали?
- Да.
- Он будет жить?
- Трудно сказать. Парень потерял много крови, срочно нужно переливание. А у него очень редкая группа крови. У нас сейчас нет такой плазмы.
- А какая у него группа крови?
- Четвертая, с отрицательным резусом.

Надо же. Я так и подпрыгнула. До сей поры я считала себя, чуть ли не единственной в своем роде.
- У меня четвертая, и резус отрицательный.

Доктор искренне обрадовался и повел в операционную уже меня.
Когда все закончилось, меня отвезли домой на служебной машине, всучив на прощание две плитки гематогена.
Дома я приняла душ, выпила кофе и позвонила начальнику домой, предупредив его, что на работу завтра не приду по причине плохого самочувствия. Чувствовала я себя и вправду неважно. Голова кружилась, подташнивало, и  я приняла решение больше не разбазаривать свою кровь, так как мне она самой нужна. Легла на диван и тут же уснула. Утром меня разбудил телефон. Я сняла трубку.
- Гражданка Громова?
- Да.
- Старший лейтенант Соколов Вас беспокоит. Не могли бы Вы подъехать в отделение милиции, кабинет 19. Адрес знаете?
- Знаю. Приеду.

Положив трубку, я взгрустнула. Ну, вот, опять. До чего же не люблю я это место. Доехала без приключений. 19 кабинет тоже нашла быстро. А зайдя в него, нахмурилась. Лейтенант Соколов был молод, красив, улыбчив и, судя по отсутствию кольца, холост. Сокол – одним словом.
«Какие у нас красивые свидетели»,- сказал он. «Ну, вот, я так и знала»,- подумала я и нахмурилась еще больше.
Соколов пригласил меня сесть и начал допрашивать.
- Фамилия, имя, отчество.
- Громова Мария Станиславовна.
-      Маша, значит. А я Дубровский,- сказал лейтенант и засмеялся.
Я шутку не оценила, со мной так знакомился каждый второй, и с возрастом мне это поднадоело. Соколов глянул на мою кислую физиономию и перестал смеяться.
- Ну, рассказывай.
Выслушав меня, он разложил на столе штук тридцать фотографий, наверное, вся городская шпана. Носатого я узнала сразу, но молчала, раздумывала: узнавать его вслух или нет. Если не узнаю, Гриша окажется не отомщенным, а мы с ним теперь одной крови, и это будет вроде родственного предательства. «Узнать», - мстить потом за Носатого будут мне. Кровь победила, и я ткнула пальцем в фотографию.
- Он.
- Еще кого-нибудь узнаешь?
- Остальных не разглядела.
- Хорошо, Маша, спасибо, можешь идти.
Когда я была уже в дверях, он меня окликнул.
- Может, встретимся?
- Нет, - ответила я и вышла.
Прошел месяц ровненькой тихой неприметной жизни.
Я лежала вечером на диване, поглощала свои любимые бутерброды с ветчиной и дочитывала любовный роман. Концовка была такая захватывающая, что я не сразу услышала звонок. Звонили в дверь, я встала, отряхнула с себя крошки и открыла. В дверях стоял Гриша с букетом раз и тортом. Торты я очень люблю, розы обожаю и Гришу рада видеть живым и здоровым. От переполнивших меня положительных эмоций  я рассмеялась. Гриша улыбнулся.
- Проходи на кухню. Как здоровье?
- Уже в порядке. С твоей помощью выкарабкался.
- Где адрес узнал?
- В милиции.
- Соколов дал?
- Он.
- Пацанов поймали?
- Поймали всех, скоро суд, но я на них почему-то зла не держу. Просто – это я какой-то невезучий. Вечно в какие-то истории попадаю.
- Я тоже. Это, наверное, группа крови виновата. И мы опять рассмеялись
- Извини, я имени твоего не знаю, адрес спросил, а имя забыл.
- Маша.
- Маша? А я – Дубровский.
И сказал он это как-то по-другому, ни как все, что я улыбнулась.

- Нет, ты не Дубровский, ты Савельев Григорий, русский, 1984 года рождения.
- О, да, ты все про меня знаешь.
- Нет, не все. Кто ты по специальности?
- Я? Электрик.

В этот момент я была беспредельно счастлива.
Вот так мы сидели, болтали ни о чем и обо всем в теплой домашней обстановке.
Торт был съеден,  чай выпит, и мы пошли смотреть телевизор. Смотрели мы его не долго, потому что Гриша вдруг прижал меня к себе и начал целовать. Я ответила. Что было дальше – рассказывать не буду. Неловко.
На утро мы пошли в ЗАГС подавать заявление. Жить решили у меня, так как Гриша жил в общежитии (с зарплатой электрика на квартиру трудно заработать).
Семейная жизнь меня сильно захватила. Готовка, стирка, уборка. Я просто разрывалась между домом и работой.
И только ночью, когда Гриша засыпал, я начинала мечтать. Если бы пацаны напали на президента… Стоп. Чушь. Президент один не ходит. Ну, ладно. Сошел бы какой-нибудь министр или депутат, и я бы ему отдала свою кровь.
Лежала бы тогда я не на старом диване, а на большой итальянской кровати с водяным матрацем и катилась бы навстречу милому по шелковому белью…
«Хм, хм», - сказал  Гриша во сне. И подвинулся ко мне поближе.
И мне стало так тепло и хорошо с ним рядом, что  я забросила свои мечты далеко-далеко.… До поры, до времени.