Колькина месть

       Колька Симаев уже без малого час лежал в высокой траве перед плетнем, боясь пошевелиться и внимательно наблюдал за всем, что происходило по другую сторону. А там, в глубине яблоневого сада, находился его злейший враг - его тезка, Николай Михайлов.    Кольке от роду было десять лет, а его непримиримому врагу пятьдесят. Но, несмотря на такую разницу в годах, война между ними шла самая настоящая.
        Год назад, прошлым летом, проходя мимо дома Николая Михайлова, Колька бросил на тропинку огрызок яблока. Съел Колька яблоко, остался у него огрызок, он его и бросил. Но беда в том, что произошло это на глазах у Николая Михайлова. Тот в это время сидел у окна и читал газету. Увидев, как огрызок шлепнулся на тропинку, Николай Михайлов отложил газету, вышел на крыльцо, дождался, когда мальчишка скроется за поворотом, поднял брошенный огрызок и пошел с ним в сад. Долго без устали ходил он вокруг своих яблонь, внимательно оглядывая ветки, не подойдет ли огрызок вместо какого-нибудь отсутствующего яблока. Не найдя ни чего подозрительного, Николай Михайлов успокоился, вернулся к себе за стол и снова было принялся за газету, но огрызок не давал ему покоя. Как не крути, рассуждал он, не где было Кольке взять яблок, только у него. В то же время в саду все было на  месте. Так, промаявшись до вечера, он все-таки  решил, для профилактики, для успокоения души, так сказать на всякий случай все же устроить мальчишке трепку.
       Николай Михайлов вел бесконечный бой со всей ребятней в округе. В окрестных деревнях не было таких яблок как у него. И если бы не его неусыпный надзор, он давно бы остался не только без яблок, но и без деревьев. С  момента появления первых яблок и до самого сбора урожая, он ночевал в саду на специально оборудованной кровати с пологом.  А днем, если  отсутствовал, за безопасностью следила его жена. Противостояние это длилось много лет и первые мальчишки и девчонки давно выросли и уже их дети пытались нанести урон его владениям, но безуспешно - пока победу  одерживал Николай Михайлов.
      На следующий день, ничего не подозревающий Колька, шел по каким-то своим делам мимо злополучного дома. Поравнявшись с крыльцом, он вдруг услышал ласковый голос Николая Михайлова.
- Колюнь, а Колюнь! Хошь конфетку дам!
Колька встал как вкопанный, оторопело выпучив глаза на говорящего. Николая Михайлова ребятишки боялись, при встрече переходили на другую сторону улицы от греха подальше, потому что он, не разглядев, как следует в темноте  злоумышленника, мог выдрать кого-нибудь и безвинного. Конфетку Колька хотел, но подходить к Михайлову ему было страшно. С чего это тот ему конфетки предлагает? Поразмыслив немного и не чувствуя за собой никакой вины, он сказал:
- Хочу, а чего мне конфетку ? –
А сам  потихоньку стал приближаться к крыльцу.
- Да ты не бойсь! Николай! Мне с району значит, с Неи привезли вчера целый килограмм, вот я и думаю, а ну дам-ка я тебе конфетку. На! – и он протянул конфетку в ярком цветном фантике. Увидев такую красоту, Колька не смог больше сдерживаться и быстро взбежал на крыльцо, но в ту же секунду, словно неосторожная муха в паучьи сети, попал в цепкие руки Николая Михайлова.
- А ну сказывай, откуда у тебя вчерась появилось яблоко? – яростно зашипел дядька, одновременно сильно вывернув Колькино ухо.
От страха и боли, переставший что-либо соображать мальчишка, заорал что есть мочи:
- А-а-а-э-э-э!!!
- Не ори! – ехидно улыбаясь, мягко заговорил Михайлов – Не ори, Колюнька, расскажи мне по–хорошему, когда ты успел залезть ко мне в сад? Как это я тебя просмотрел?
- Да не лазил я к тебе – приплясывая от боли на цыпочках, сквозь слезы ответил Колька.
- Как не лазил? Где ты, поганец, яблоко взял? Ведь нет у вас в огороде яблок. А если не ко мне, тогда к кому? А ну, сей же момент говори мне всю правду, иначе сначала выдеру тебя крапивой, а потом сведу к  родителю, и он тебе еще добавит.
- Да не лазил я, - пролепетал мальчишка – Батька мне дал. А где он взял, откуда я знаю, возьми, да спроси.   
  - Хорошо, увижу Виктора спрошу. Смотри у меня, попадесся, быть тебе драну - и с таким напутствием Михайлов отпустил бедного парня, на последок подкрутив ему ухо покрепче.
      Колька пулей вылетел с крыльца и еще минут пять бежал без передыху, пока не очутился в зарослях ивы у большого пруда за деревней. Тут он, вдоволь наревевшись в отсутствии посторонних глаз, дал себе клятву любым способом отомстить обидчику за такое неслыханное, а главное незаслуженное надругательство над человеком.
      На следующий день он смастерил рогатку, набрал мелких камешков и устроив себе наблюдательный пункт в кустах неподалеку от Михайловского дома, сел в засаду. Когда вышел Николай Михайлов с граблями в руках поворошить сено, лежащее на лужке перед крыльцом, Колька открыл огонь. Несколько раз камни пролетали мимо и шлепались в траву неподалеку от цели. Наконец пристрелявшись, Колька угодил своему обидчику в ягодицу.
-Ай-ай-ай!- Михайлов, подпрыгнув, выронил грабли, схватился за ушибленное место и  кое-как доковылял до крыльца. Там он бочком присел на ступеньку в полном непонимании, что произошло, продолжая потирать ушибленное место.
      Стрелок меж тем притих, заметив, что его обидчик внимательно оглядывает всю близлежащую территорию, отчетливо понимая, если его вычислят, то ушами дело не ограничится. А до дядьки видимо дошло, что он подвергся коварному нападению и притворившись, что ему совсем плохо, он  взобрался по ступеням и скрылся за дверью, которую притворил не плотно, оставив небольшую щель. Колька еще какое-то время подождал, выйдет Михайлов назад или не выйдет, и не дождавшись,  решил закрепить успешное начало. Заприметив в хозяйственной пристройке небольшое оконце, он прицелился, выстрелил и попал, но только не в оконце, а в курицу, которая ковырялась в навозной куче рядом с оконцем. Камень угодил курице в голову, отчего та дико заголосила, пробежала несколько метров и упала замертво.
       Забыв про боль в ноге, из-за неприкрытой двери,  выскочил Николай Михайлов. Лица на мужике не было. Слыхано ли дело, посреди белого дня, можно сказать на глазах у всего честного народа курицу лишили жизни.
-Да это, как же!- запричитал он навзрыд, почти срывая голос.
-Ой, что делается-а-а!- поднял он  курицу за ноги и расхаживал с ней около крыльца- Это кто ж мне такое сотвори-ил!
Народ меж тем, услышав громкие стенания, стал с любопытством выходить на улицу, пытаясь понять, что произошло.
-Дядя, Коль! Ты чего орешь на всю деревню – крикнул сосед, Женька Смирнов приехавший пообедать на своей молоковозке и  только что вылезший из машины -Переполошил всех! Чего стряслось-то  у тебя?
-Да как чего, как чего, Евгений! Ты только посмотри – подбежал к нему Михайлов и стал трясти у Женьки перед носом мертвой курицей-Ты только посмотри что вытворяю-у-ут! Вишь! Курицу тюкнули прямо на глазах!
-Да кто ж  так на тебя  осерчал, Дядя Коль? - с усмешкой спросил Женька
-Кто ,кто -откуда я знаю кто! Смешно тебе! Небось у тебя бы курицу шлепнули не смеялся бы!
-Да не обижайся ты, а ну глянь-ка вон-де в кустах нетвой ли обидчик сидит- указал Женька пальцем прямо на Колькино укрытие.
-А ну-ка, ну-ка, поглядим кто это т-там такой- зашипел Михайлов и бросился на кусты, как на неприятельскую крепость.
       Колька поняв что обнаружен, бросил рогатку на месте преступления, и что есть мочи, пустился наутек на глазах  у всей деревни.. Страх придал ему невероятные силы и он так заработал ногами, как не снилось ни одному олимпийскому спринтеру. Колька летел по дороге, поднимая клубы пыли, а за ним, размахивая курицей словно шашкой, топал кирзовыми сапогами Николай Михайлов.
- Убью!.. Гад!.. Убью!.. Гад!- страшно выпучив глаза орал Михайлов, пытаясь догнать Кольку..
       Мальчишка выскочил за околицу, повернул на старую дорогу  и не останавливаясь ни на мгновение, перемахнул через широченный ров, прорытый мелиораторами неизвестно для чего прямо за деревней. Михайлова ров остановил, и он в отчаянье запустил в Кольку курицей. Курица угодила ему в спину и отлетев упала вниз, на самое дно рва, в мутную вонючую жижу. Колька от удара в спину тоже упал, ободрав ладони и живот , но тут же вскочил и убежал в сторону реки.
       Тяжело дыша, стоял Николай Михайлов на краю рва с перекошенным от душевной боли лицом и глядел то на удаляющегося Кольку, то на курицу, лежащую внизу.
- Вон де, что учинил, паразит, леший - причитал он себе под нос - Ну как же так! А! Курица - то в грязи вся. Достать бы ее надо. Как же это? Суп ведь Манька сварит.
Он оглядывался по сторонам в надежде найти какой-нибудь шест. И в самом деле обнаружил длинный багор, прислоненный к крыльцу Витьки Мазова дома. Дядька вернулся назад, спросил разрешения у Витькиной матери, стоящей тут же на крыльце и с интересом наблюдавшей за всем происходящим, взял багор и снова пошел ко рву. Он не заметил, как за ним увязался валявшийся в пыли у крыльца громадный Витькин пес неизвестной породы, названный когда-то давно Дружком, хотя вся деревня звала его почему-то Федькой.
       Федьку Витькина мать летом почти не кормила, лишь ставила ему в большой миске воды и кидала хлебные корки, да и те наполовину у него растаскивали курицы и вороны. Такое суровое обращение Федьку нисколько не огорчало. Он исправно нес службу по охране Витькиного дома. И горе было тому, кто нарочно или случайно пересекал ночью незримую границу охраняемой Федькой территории. Федька каким-то непостижимым образом всегда точно знал, где и как в дерене можно было украсть съестное. Шерсть на нем блестела и на голодного и обездоленного он не походил. Вот и сейчас великая сила Федькиного чутья подняла его на ноги и отправила вслед за Николаем Михайловым. Не доходя метров двадцать до края рва, Федька резко метнулся в сторону и скрылся в густой высокой траве.
       Михайлов подойдя к краю рва был сильно удивлен, не обнаружив внизу курицы. Долго стоял он недоуменно разводя руками и качая головой, но так ничего не поняв,  поплелся домой, по дороге поставив багор на место. А за его спиной в густой траве слышалось довольное урчанье Федьки и легкий ветерок не спеша разносил над полем белые пушинки, остатки пропавшей курицы.
      Отец, узнав о Колькиной стрельбе, выдрал его в тот же вечер. Колька мужественно перенес наказание, не проронив не единой слезы.
      После этого случая он старательно избегал всех  дорог и путей, на которых  случайно мог столкнуться с Николаем Михайловым. По деревне больше не ходил, только огородами и вокруг. Если его посылали в магазин, то  выбрав какое-нибудь укромное место, долго наблюдал за крыльцом и пока не приходило твердое убеждение, что Михайлова в магазине нет, он туда не заходил. Таким образом Колька прожил  все лето и осень. Но пришла зима и все  осложнилась. Пока снега было мало он  держался, но как только начались обильные снегопады ему пришлось туго.
      Дело в том, что дорога в школу проходила мимо дома Николая Михайлова и если отсутствие снега позволяло Кольке пробираться кругом, то теперь это стало невозможным. Даже на лыжах по свежим глубоким сугробам, иногда достигающих полутора метров, пройти было нельзя. Делать нечего, но другого пути у него не осталось.
      Колька хорошо понимал, что Михайлов не смотря на прошедшее время ничего не забыл и не простил и если он попадется, серьезной трепки ему не миновать. Все боевые тяготы и лишения он переносил  мужественно. Иногда,  он проходил мимо ненавистного дома с кем-нибудь из старших. Если попутчиков не оказывалось, то он аккуратно подкрадывался вдоль забора так, чтобы его не было видно из окон Михайловского дома, за тем пулей пролетал мимо. Меры предосторожности выручали Кольку и он потихоньку волей-неволей, стал верить, что все обойдется.
       Николай Михайлов то же понимал, что как бы Колька не изворачивался, а мимо его дома ему не пройти и постепенно разобравшись  в нехитрой его тактике, стал терпеливо выжидать удобного случая.
Однажды утром Колька подкрался вдоль забора, пригляделся к темным окнам, и не заметив ничего опасного, припустился бегом, но вдруг запнулся и кубарем полетел прямо к ненавистному крыльцу. Не успел он опомниться, как в мгновение ока словно из-под земли  появился Михайлов и Колька оказался во вражеских руках. Михайлов, не говоря ни слова и тяжело сопя, сорвал с Кольки шапку и принялся выкручивать ему уши. Колька, что есть силы прижал портфель к груди и сцепив зубы, тоже не проронил ни звука. Не добившись от мальчишки покаяния и слез, дядька, повалив его в сугроб, принялся напихивать ему снег куда только смог: в валенки, за пазуху, в портфель, в штаны, под конец он набил Колькину шапку снегом и напялил ему на голову.
-Ну вот тебе, Колюнька, гостинец от меня!- проговорил он с удовлетворением. С этими словами Михайлов оставил мальчишку в сугробе и вытерев пот со лба, так как ему стоило не малых усилий удержать вырывающегося и сопротивляющегося Кольку, к тому же пытавшегося все время укусить за руку, ушел домой.   
  После этой трепки Колька неделю пролежал дома с температурой. На расспросы старших, отвечал, что поскользнулся и упал в сугроб по дороге из школы.   
Как только он выздоровел, то первой же ночью облил водой Михайловское крыльцо, от чего оно превратилось в сплошную корку льда.
         Утром, ничего не подозревающий Михайлов, собрался по воду, оделся и,  прихватив коромысло и ведра, вышел на крыльцо.  Не успел он и шагу шагнуть, как оказался задним местом на ступеньках крыльца. Сосчитав все до одной ступеньки этим самым местом, он гремя ведрами докатился до колодца  крича и ругаясь благим матом. Колюнька на славу поработал ночью, не забыв как следует пролить и все тропки ведущие к крыльцу. Охая, поднялся дядька Коля, хватаясь дрожащими руками за колодец, кряхтя поднял упавшую шапку и водрузил ее кое-как на всклокоченную голову. Потом он поднял коромысло и прислонил его к колодцу,  поднял ведра, поставил их на скамейку и уже хотел  набирать воды, даже схватился за цепь колодезного журавля, но вдруг резко обернулся и недоуменно уставился  на крыльцо и тропинку ведущую к колодцу. Никак не мог он взять в толк, что ж с ним такое приключилось. Но чем дольше стоял дядька Коля, тем понятнее становилась ему причина такого бесславного падения. Наконец он сокрушенно покачал головой и со словами «Ну, паразит, попадесся ты мне» повернулся обратно к колодцу.
      Бессмысленное поначалу выражение его лица превратилось в мстительное и злое. Поджав губы, прищурив глаза и сопя как паровоз, он остервенело набрал воды, зацепил ведра коромыслом и водрузив последнее на плечо, двинулся в обратный путь. Он не знал, что впереди его ждет еще одно испытание. Дом его стоял на пригорке. Колодец метрах в тридцати от него и значительно ниже. Николай Михайлов не сделал и десяти шагов  как поскользнулся на обледенелой тропке и падая, опрокинул на себя ведра с водой, при этом насквозь промочив штаны и валенки. Мороз меж тем на дворе стоял не шуточный и дядьке стало не до воды. Кое-как, в задубелых негнущихся штанах, где краем тропинки, где проваливаясь в сугробы, добрался он до крыльца. Бросил коромысло и ведра на пол в сенях, отчего последние громко и жалобно звеня закатились под лавку и ввалился в избу.
       После такого душа пришлось и Михайлову похворать, поваляться на печке, отходить чайком с малиной и медом.
       Наступило негласное перемирие. Зима кончилась. Пришла весна со своими заботами в садах и огородах. Временно было не до войны. Но как только мать оставила Кольку в покое, и появилось свободное время, он снова терпеливо стал ждать удобного случая, чтобы нанести очередной удар своему обидчику.
        И вот вчера он случайно услышал, что Михайлов сегодня уезжает в город к кому-то в гости вместе с женой и будто не будет его дома целых два дня. О такой удаче можно было мечтать. Всю ночь он не мог спать, придумывая одну месть страшнее другой и, наконец, решил испортить все яблони, подрубив им корни, чтобы они засохли. 
        Колька вскочил чуть свет вместе с петухами, наскоро выпив стакан молока и прихватив в сенях топор, вышел огородами за околицу и соблюдая все меры предосторожности направился в сторону Михайловского дома. Приблизившись к цели, он упал в траву и по-пластунски подполз к самому плетню. Он очень старался быть не замеченным, и  ему это удалось, потому что, когда он аккуратно раздвинул траву, то совершенно неожиданно для себя увидел в пяти метрах перед собой Николая Михайлова, который, как ему показалось, спокойно стоял и смотрел прямо на него. Колькино сердце сжалось в наперсток и  его хватил столбняк, потому что ни заорать, ни вскочить и убежать он не мог, хотя сейчас ему больше всего на свете хотелось сделать и то и другое.
       А Михайлов спокойно ходил по саду, трогал веточки и листочки, что-то разглядывал в траве и вид имел самый мирный и благодушный. Он улыбался, мурлыкал под нос,  довольный разгуливал среди своих яблонь. На миг Колькина решимость поколебалась, как же можно обидеть такого тихого, мягкого, милого человека. Смотри как он нежно и заботливо оглядывает каждое деревце, прямо добрый дедушка из сказки. Но перед Колькиным взором тут же поплыли все горькие и унизительные события, которые ему пришлось пережить, и он мстительно зашептал:
- Пой, пой гадюка. Скоро ты у меня перестанешь улыбаться, скоро заплачешь горькими слезами. Будет тебе яблоки.
       Колька  успокоился, когда понял что Михайлов его не заметил. Он, полный возможности раз и навсегда отомстить своему обидчику, продолжал терпеливо сносить комариные укусы и необходимость лежать не двигаясь в мокром крапивнике. Сейчас, когда цель была так близка ничто не могло остановить его. Он превратился в камень и не обращал внимания на комаров, впивающихся в лицо.
        Наконец Колька услышал, как за домом заскрипела калитка и удаляющийся звук шаркающих шагов. Он радостно встрепенулся и с наслаждением раздавил всех комаров на лице. Подождав на всякий случай и убедившись, что враг больше не вернется, он потихоньку пополз вдоль забора, крепко держа топор в руках. Ему нужно было найти подходящее место, чтобы проникнуть на ту сторону. Полз Колька не торопясь, соблюдая осторожность, помня хитрость и коварство своего противника.  Как нарочно плетень был очень плотный. Ломать его где-нибудь , значит наделать много шума. Можно привлечь чье-то внимание и тогда все пропало. Перелезть верхом тоже не выход. И  он продолжал упрямо ползти по крапиве, постоянно обжигаясь, но при этом не издавая ни единого звука. Вдруг он ощутил под рукой небольшое углубление. Оно так заросло травой, что с виду место казалось ровное, наверное и сам Михайлов не знал о его существовании. Колька ловко, словно вьюн юркнул в него и оказался в саду. Через несколько секунд он был у первой яблони.
           Придя в себя, он встал на колени, взяв покрепче топор, замахнулся…. и замер. В первую секунду ему показалось, что кто-то схватил его молча за топор и не дает ударить. Сердце упало в пятки и там затрепетало. Он медленно обернулся и никого не увидел. Никого не было! Никто его не держал! Тяжело дыша он опустил топор, пытаясь понять, что произошло. Не найдя никакого разумного ответа, он, собравшись с духом, глубоко вздохнул и снова занес топор над головой и второй раз замер. И тут Колька вдруг все понял. Он понял, что не сможет ударить топором по яблоне и опустил топор.
Пот противный и липкий ручьями стекал по лицу и шее. Тогда  для большей решимости,Колька стал вспоминать все, что пережил по воле своего злого противника. Эти мысли на несколько мгновений привели его в прежнее воинственное состояние. В третий раз замахнулся он топором и в третий раз не смог ударить им по яблоне.
        Долго стоял на коленях перед яблоней маленький  Колька, сжимая  грязными от земли и распухшими от крапивы и комаров руками, влажный покрытый утреней росой топор. Он с трудом сдерживал подступивший к горлу комок. Деревенский мальчишка глядел на яблоню, как на живого человека, а яблоня на фоне голубого неба, весело шелестела свежей листвой, слегка покачивалась под теплым весенним ветерком, словно улыбалась ясным солнечным лучам. От безысходности Колька вскочил на ноги и не целясь запустил топором в сторону дома своего обидчика. Топор ударился об стену и отлетел в капустную грядку. Колька выбрался из огорода и, убежав на реку, провел там целый день, бесцельно слоняясь по берегу.
Через два дня, в полдень, Колька появился у Михайловского дома и не доходя метра три до крыльца, остановился прямо напротив окна, за которым виднелся, читающий газету, Михайлов.  Николай Михайлов, увидев его, бросил газету и не понимая, что происходит, осторожно вышел на крыльцо. Колька при появлении грозного врага не тронулся с места. Дядька, стоя на крыльце, стал оглядываться вокруг, ожидая какого-нибудь подвоха и ничего подозрительного не обнаружив, спросил:
- Ну, сказывай, зачем пожаловал?
- За топором – бесстрашно глядя на него, ответил мальчишка.
- Это за каким же, Колюнька, топором? Не припомню я, чтобы брал у вас топор.
- В саду я у тебя оставил, пока ты в Нее был. Хотел я тебе все яблони порубить, да передумал.
- Господи! Это как же – всполошился на крик Михайлов – Да ты одурел или как ?! Ишь чего удумал! Ой, люди добрые! Да как же это!
Лоб у него моментально покрылся испариной, спустившись с крыльца он торопливо побежал в сад. 
- Топор в капусте валяется - крикнул ему в след Колька – Отдай, слышь, а то батька выпороть грозился, если не принесу.
Через несколько минут появился Михайлов с топором в руках. Подойдя к Кольке он молча протянул топор. Колька взял его и пошел домой. Через несколько шагов он остановился и обернувшись сказал:
- Если тронешь меня еще, тогда точно порублю весь  сад. Не брал я твоих яблок.
  Сказав это, он пошел дальше. А Михайлов так и стоял молча, глядел   ему вслед и  слегка покачивал головой, до тех пор, пока Колька не скрылся из вида.