На праздник Торжества Православия

               
                На первой неделе Великого поста Церковь православная празднует Торжество Православия. Праздник был установлен в Греции в IX веке в память окончательной победы над иконоборческой ересью. Святой Мефодий, патриарх Константинопольский, составил для праздничной службы особый богослужебный чин Православия, значительно дополненный в XII-XIV за счёт включения текстов, отражающих главные догматы христианства и представляющих собой Торжество Православной Церкви над всеми когда-либо существовавшими ересями и расколами. В России богослужебный чин Торжества Православия был введён в XIV и состоял из анафематствования еретиков по греческому синодику с прибавлением затем новых имён, таких как Стенька Разин, Гришка Отрепьев, протопоп Аввакум и др. В 1766 г. чин анафематствования был пересмотрен, из него было исключено как множество имён, которым возглашалась вечная память, так и тех, которые числились в гражданских преступниках и расколоучителях. Кроме того, в чин Торжества Православия было включено одиннадцатое анафематствование в следующей формулировке:
                Помышляющим, яко Православнии Государи возводятся на Престолы не по особливому о них Божию благоволению, и при помазании дарования Святаго Духа к прохождению великаго сего звания в них не изливаются; и тако дерзающим противу них на бунт и измену, анафема, трижды.
                В царствование Николая II Церковь возвратилась к древней традиции, возобновив Последование в Неделю Православия во всех храмах. И это было очень важно, ибо никто не мог уже сказать, что не знал о духовных последствиях за хулу на Помазанников Божиих, как живых, так и усопших.

                Одиннадцатое анафематствование из чина Торжества Православия относится непосредственно к тем, кто отвергает учение Церкви о царской власти во всей её догматической полноте. Даже только тем, кто помышляет, что Господь может ошибиться в выборе Своего Помазанника, Царя, анафема трижды. А равно и помышляющим, что не Сам Бог через Своего Помазанника Духом Святым премудро руководит и народом Своим и Церковью Своею, - анафема трижды. Одним лишь таким помышлением мы дерзаем противу Царя на бунт и измену, а стало быть, отлучаемся от Церкви Христовой за хулу на Духа Святого.

                «Нет ничего хорошего, если ты говоришь: мы имеем Церковь, а не Царя. Невозможно христианам иметь Церковь, но не иметь Царя», - говорил патриарх Константинопольский Антоний IV (XIV век) Великому Князю Московскому Василию Дмитриевичу в своём послании о едином Вселенском Богопомазаннике (которыми в новозаветный период истории были только законные греческие Государи и русские, начиная с Иоанна Грозного, венчавшегося на Царство и ставшего восприемником Византии после падения Константинополя в 1453 году).

                Для чего вообще нам нужна вся эта история с чином Торжества Православия? Ведь царя земного у нас нет почти уже как 100 лет, наша Церковь о Богопомазаннике не молится, во всяком случае, вслух. В последний раз 11-ое анафематствование было провозглашено за 11 дней до февральского переворота в 1917 году, и сегодня нам уже никто не напоминает в первую неделю Великого поста об основных грехах против Духа Святого, но от этого грехи эти не превратились в добродетели. (В Москве мне известен только один храм, в котором чин анафематствования всё же совершается по сей день). Но дело в том, что, не утвердившись прочно в традиционных и незыблемых Догматах Православной Церкви, мы не сможем обрести и Правую Веру, и как следствие этого нам будет чрезвычайно сложно разобраться со своими собственными грехами.

                Сегодня Россию вряд ли можно назвать страной торжествующего православия. Мы перестали свидетельствовать всему мiру о торжестве Православной веры еще в 1917 году, и, наверное, не случайно, что именно с этого момента был упразднён и чин анафематствования на первой неделе Великого поста. Сегодня у нас процветают многочисленные и самые разнообразные ереси, как в ограде Церкви, так и за её пределами, но никто уже не называет их вслух, лишая верующих возможности правильно сориентироваться в духовном плане и так в ужасно сложном современном мiре. Зато нам твердят о толерантности и многоконфессиональности; православию разрешено занимать лишь место одной из «традиционных» религий российского общества, совсем как во времена Константина Великого, когда христианство только-только получило статус «законной» религии, на которую были запрещены гонения. Мы даже не дотягиваем до времён Феодосия Великого (конец IV века), запретившего отправление языческих культов на всех общественных уровнях. 

                Почему, начиная с 1917 года, народ русский так настойчиво лишают исконной Православной веры? Почему сегодня, казалось бы, при внешнем возрождении веры православной, мы не меняемся? Ответ на этот вопрос дал в своё время митрополит Антоний (Храповицкий): «…для созыва народа, для сплочения его воедино, для послушания его кому-либо нужно знамя, нужно слово, которое всем было бы дорого и свято; вот такого-то знамени и нет ни у кого, такое-то слово забыли и не могут найти, или не смеют. Да, не смеют, ибо сказать то, чем собирали Русь триста лет тому назад, конфузятся, стыдятся. И сознают многие, что сказать бы: за веру Христову, за православное христианство! И весь народ откликнется. Но слово это засохло, страха ради иудейского, а страх потому одолел, что из сердца это слово утеряно в среде наших общественных деятелей.. Не только это слово, но и другие слова, которые были родными и святыми для настоящего русского народа в продолжение многих столетий: родина, семья, община сельская, приход православный, белый царь, правда святая, милосердие, прощение кающихся… Чтобы призвать народ к объединению вокруг лучших начал жизни, мало об них восклицать: надо в них уверовать, а притворная вера и притворный патриотизм… отвратительнее и вреднее, чем откровенный нигилизм… Однако, уверовать в то, от чего отвернулись в своё время так грубо и решительно, не так легко. Правда, нас наполовину уже научила этой вере сама жизнь, показавши, как мы дошли до состояния диких людоедов, отвратившись от народных начал жизни: но этого мало, должно вникнуть во внутреннюю, жизненную и историческую правду христианского и русского понимания жизни».