Путешествие из Ташкента в Чимкент. Часть 5

Фото:Студентки санитарного факультета, май 1945 года
     Лида Колоскова во втором ряду первая справа



Годы 1944-45-й. У Таси. (Мамины рассказы)


      Вернувшись в институт после летних каникул  1944-го года, со своей подругой Валей я не встретилась. Она взяла академический отпуск. Общежитие мне по-прежнему не дали.
Пришлось обратиться насчёт квартиры к маминым знакомым-Шуваловым, у которых я всегда останавливалась, и они ко мне очень хорошо относились. Устроили они меня к своей снохе – Тасе. От института далеко, добираться надо пешком более часа, а если на трамвае вкруговую, то ещё дольше.

      Тася занимала полдома, то есть 2 комнаты. Дом новый, добротный (кирпичный) с высоким крыльцом. Когда первый раз я поднялась на крыльцо,  увидела в открытую дверь детскую кроватку, сразу стало как-то уютно,  вспомнился Бернес, песня  «и у детской кроватки тайком, ты слезу утираешь».

      Тася – молодая женщина, очень добрая, жизнерадостная, у неё маленький Витенька лет двух. Муж на фронте. По специальности она бухгалтер, а работала официанткой в железнодорожном  ресторане на вокзале Ташкента - надо же кормиться.

       Ужинать я у неё стеснялась, она приглашала, но, отказываясь, я говорила, что обедала в столовой института, не помню, что я тогда ела, только помню, что по дороге в институт покупала плюшку и съедала с удовольствием. Когда мама присылала посылку, я старалась угощать Тасю, но это же было редко.

       Но вот я была разоблачена. У Таси был племянник, который работал в институте шофёром, и он случайно рассказал, что столовая для студентов давно закрыта, тут и выяснилась моя неправда. Потом Тася стала приносить из ресторана затируху (похлебка из муки). Стало легче.

       Когда Тася дежурила в ресторане, я должна была из детских яслей забрать Витю, а потом зайти в ресторан за затирухой или кашей.

       Идти до дома было далеко. Я еле-еле тащилась с кастрюлей, с маленьким толстеньким Витенькой на руках, с книгами, голодная. Шла без передышки, особенно запомнился забор, который, казалось, никогда не кончится. Зато было что поесть.

        На зимние каникулы я уехала домой. Когда вернулась, Тася рассказывает, что как-то директор ресторана, собрав сотрудников, сообщил: «Вы все сегодня на одну ночь должны устроить на свои квартиры на ночлег по два человека. Сами видите, что делается в зале ожидания вокзала, он переполнен военными, причём люди просто стоят, чтобы хоть согреться за ночь, а офицерам надо отдохнуть». Все сотрудники согласились помочь.

        И надо же такому случиться, в эту ночь с фронта приехал её муж Михаил и можно себе представить, как он открывает дверь своего дома, а на пороге две пары офицерских сапог. Он от злости разворачивается, идёт к сестре, она жила рядом.

       Переночевав у сестры, он уезжает на фронт, и никакие уговоры по этому поводу матери и сестры не помогли. Не помогло даже то, что в ту ночь с Тасей ночевала свекровь, т.е. его мать. Вот Тася и говорит: «Лида, как хорошо, что тебя тогда не было».

        Перед летними каникулами я решила на небольшом клочке земли, на участке около Тасиного дома посадить помидоры. Вскопала, купила рассады, посадила, нужно было поставить колья. И вот за кольями отправилась к Тасиной сестре, которая работала на окраине Ташкента по трамваю № 2, где-то в садах у корейцев.

         Навязали мне связку кольев, а ноша оказалась тяжёлой, пришлось идти пешком через весь огромный сад, потом на трамвае, ещё пешком. Кожу на плечах ободрала. Колья установила и уехала, мечтая, что осенью будут помидоры. Осенью вернулась, а Тася и говорит: «Лидочка, а помидоров нет, не было не одного помидорчика, только хорошо цвели, зелень нас радовала всё лето. Оказалось, что я посадила очень густо, и надо было хотя бы убрать пасынки.

          Были и радости. Как-то удалось купить туфли из змеиной кожи, очень красивые. Но через три дня от первого же дождя они размокли и развалились – оказались картонными. Так и ходила в резиновых ботах зимой и весной. Тогда мама заказала мне туфли у сапожника-австрийца Яначека, жившего на нашей же улице. Как мы радовались, что проблема будет решена! Но готовые туфли почему-то оказались на размер меньше, маме я ничего не сказала, чтобы не расстраивать. Мучилась в них, пока задники совершенно не осели, а мозоли остались на всю жизнь.

         Наступил новый 1945 год. Я не помню, чтобы все эти военные годы «Новый год» мы встречали празднично. Только всегда думали: «Новый год, что принесёт он?».

         Вот также 9 мая – День Победы. Дома была одна, вдруг сообщение по радио об окончании войны. Прослушав радио, я вышла на улицу, никого. Тихо. Как будто всё вымерло. Наверное, все у приёмников слушают Левитана, вернулась в дом, по радио передавали трогательную и торжественную музыку.

        Казалось, что сейчас же всё изменится, в магазинах всё появится, отменят хлебные карточки. А главное - все сразу вернутся с фронта.

        Однако жить по-прежнему было очень тяжело. Дома снова огороды, работа целыми днями. С сестрами Галей и Женей мы с детства были как родные. Галя, окончив школу в 1942 году, училась в пединституте во Фрунзе. Женя на три года младше нас, уехала учиться в Ленинград сразу после окончания войны, да так там и осталась. Встречались мы только летом на каникулах, вместе трудились на огородах, помогая родным.

        Как всегда, осенью хлопкоуборочная до зимы. А потом занятия, также трудно добираться до института от Таси. Мучают академические задолженности, а потому стипендии не дают, общежития тоже.

        Но в общежитии ещё тяжелее, к лекциям студенты готовились лежа под одеялом, холодно и руки не вытащить. На пятом этаже в комнатах крыша протекала, ведь никакого ремонта за эти годы не было. Картина жуткая. Участились пожары в комнатах от электроплиток. Хотя и не разрешали ими пользоваться, а студенты всё равно включали. В случае проверки комиссией раскалившиеся электроплитки прятали впопыхах под матрасы, матрасы загорались.

        Однажды полностью сгорел корпус общежития профессорско-преподавательского состава, в подвале которого тоже жили студенты и эвакуированные.

        Вот такая обстановка. Вывешивались списки с фамилиями студентов, исключенных по разным причинам, в основном за хлопок. Нас с Валей всё это миновало.
Очень многие бросали учиться, особенно на младших курсах. Даже дочь Шуваловых Лизонька, живя с родителями, не стала учиться. Поэтому её родители и старались особенно мне помочь.

        Лекции мы посещали аккуратно, жадно ловили каждое слово преподавателей. У нас, будущих санитарных врачей, лечебные предметы были несколько сокращены, поэтому курс был очень интенсивным. Было очень интересно на лечебных лекциях: терапии внутренних болезней, нервных болезней, урологии, ухо-горло-носа. Любили практические занятия по гинекологии в роддоме – появляется новая жизнь, и ты этому помогаешь.
 
          Бывали и всякие курьезы. Преподаватель по патанатомии очень не любил девиц с ярко накрашенными ногтями.  Видя, что они «плавают» на экзамене, он ставил тройку и выбрасывал зачетку в окно, а потом смотрел, как нарядная девица в модных капроновых чулках забирается на подоконник и вылезает через окно за своей зачеткой – аудитория была на первом этаже.
           Наша группа, правда, сдала этот предмет успешно.

Продолжение: http://www.proza.ru/2010/02/21/82


Рецензии
Здравствуйте, Ольга!
С большим интересом читаю о нелёгкой судьбе вашей мамы. Столько пришлось пережить! И, главное, постоянное чувство голода. Да, не такой уж он и хлебный этот Ташкент.

Конечно, было трудно. Но она преодолевала всё и, казалось бы, в немыслемых условиях продолжала учиться. Голод, холодные аудитории, отсутствие жилья - это лишь часть трудностей, выпавших на долю студентов. Многие не выдерживали, бросали учёбу. Ваша же мама этого не сделала.

Как говорит ваша мама, студентки, эвакуированные из Украины питались значительно лучше. Вот я и думаю: Откуда у них эти продукты? Они же не могли их с собой привезти? Где же они брали всё это?
Спасибо вашей маме за воспоминания, а Вам за то, что и нас познакомили с ними.

Всего Вам доброго!
С уважением,


Алевтина Крепинская   20.01.2011 10:25     Заявить о нарушении
Спасибо,Алевтина!Вы так внимательно прочитали мамины воспоминания!Думаю, что некоторые счастливчики успели захватить с собой что-то ценное и меняли потом это на продукты.На базаре-то было все!Бог им судья,их было немного,но запомнились, потому,что большинство голодало.

Ольга Юрьевна Колоскова   21.01.2011 00:25   Заявить о нарушении