Воронёнок

По мотивам рассказа И. А. Бунина «Ворон»

Мой сын ворон, а точнее воронёнок. Это я понял совсем недавно, уже в преклонных летах и понадобилась мне на это почти вся его жизнь.
По-роду своему я человек состоятельный, но надо заметить, в жизни добивался всего сам. Наследство, которое мне досталось от отца, это главным образом имение в Самарской губернии в тысячу десятин чернозёму, я не только не промотал, но и приумножил.
Венчался я уже в зрелом возрасте, на прекрасной даме из благородной семьи, которую очень любил. Но, к сожалению, наша совместная жизнь длилась всего одиннадцать лет, она скончалась при родах дочери. Что очень сильно повлияло на меня. Я стал избегать общества, но по роду своей деятельности это не всегда удавалось. Наверно я стал чрезмерно мрачен и угрюм. Но шла жизнь, и я стал подумывать о новой жене и матери для моей малолетней дочери.
Сын учился в Москве, в Катковском лицее, и приезжал домой только на Святки и летние каникулы. Дочери шёл девятый год. И мне ничего не мешала заняться поиском дамы своего сердца. Тогда я занимал довольно высокий пост в нашей губернии, и как-то по случаю заглянул домой к Николаю Ипполитовичу, моему подчинённому из обедневших дворян, в чём он сам и был виноват. И не поверите, чуть не лишился чувств. Дело в том, что ему каким-то образом удавалась скрывать дивной красоты цветок, растущий в его доме, я имею, введу его дочь. Когда я с ней заговаривал, она так смущалась, что отвечала жалкой, пятнисто алела тонким и нежным лицом – лицом худенькой белокурой девушки в лёгкой белой блузке с тёмными от горячего юного пота подмышками, под которой едва означилась маленькая груди. И я сразу понял вот она, мне больше не нужны никакие поиски. Но я прекрасно понимал, что просить руки сразу же, это сумасшествие, этим я её только испугаю. Поэтому, обговорив всё с её батюшкой, мы решили, что пока она будет воспитывать мою дочь, а там и ко мне привыкнет. Николай Ипполитович сразу загорелся от этой идеи, ибо его финансовое положение грозило в скором времени сделать его банкротом.
Когда она появилась, дом как будто ожил, стал светлее, ярче, перемены произошли во всех, меня даже перестал раздражать Гурий, мой слуга. Беспокоило меня только одно, это приближение лета, а соответственно приезд сына. Я чувствовал в нём конкурента. Он моложе, красноречивее, да и интересы у них должны были быть одинаковыми.
Мой не похож на меня, в нём отразились все черты семьи его матери. Молодой человек, среднего роста, немного сутуловат и с этими длинными чёрными, как смоль волосами. Какая гадость! Единственное, что он взял отмен это нос с горбинкой.
И что это пошла за мода у нынешней молодёжи, перечить родителям. Ели бы я хотя бы подумал в свои молодые годы, то тут же был выпорот до крови.
Как только он приехал я сразу стал замечать, что от меня, что-то скрывают, обманывают, строят какие-то планы у меня за спиной. Было видно, как Елена Николаева боится поднять глаза на Егора, а встретившись с ним случайно в столовой пунцова краснела лицом и опускала глаза, а я, читая вестник незаметно наблюдал за этим. Сначала я думал, что это из-за того, что они одного поколения, но с каждым днём у меня всё, чаще стало появляться ощущение, что дело здесь не в возрасте. И в один из вечеров мои подозрения сильно возросли.
Я хорошо запомнил этот день, и не потому, что, неожиданно вспыхнув, дотла сгорела усадьба Таракановых и не потому, что я смог заключить очень выгодный договор. Я пришёл домой и сразу заметил, что между сыном и Еленой Николаевной что-то произошло. Они оба были очень взволнованы, Егор молчалив, а Елена Сергеевна, разливавшая в этот вечер чай ужасно дрожали руки, и она не решалась поднять глаз. Во мне, что-то перевернулась, я стал говорить неприятные вещи, пообещал лишить наследства. После этого происшествия я перестал выходить вечером к чаю, запирался в кабинете и думал, решал, планировал, как выяснить, что между ними происходит и как это предотвратить.
В начале июля Лиля заболела, объевшись малиной. И это был один из поводов вернуться домой раньше, дома было тихо, и только тихий шёпот доносился из кабинета, я незамедлительно последовал туда. Не знаю, как меня не хватил удар. Дверь была открыта, и посреди кабинета стоял мой сын, целуя Елену Сергеевну, которая была вся в слезах. Я не знал, как на это реагировать, но тут меня Егор. Не знаю, что выражало моё лицо, но на его появился страх. Ничего, не сказав, я повернулся и ушёл к себе.
К обеду никто не вышил, я сидел в кабинете и обдумывал происшедшее. Выяснив, через слуг, Что Егор вроде как собирает вещи, а Елена Николаевна рыдает в своей комнате. Вечером, через Гурия, я потребовал сына явиться ко мне. Не помню точно, что я ему тогда сказал, да это и не важно, но хорошо запомнил его слова:
- Я не останусь здесь ни на минуту, и сегодня же уеду, потому что тебя! Тебя и этот дом. Мне ни нужно от тебя никакой помощи и твоего наследства. Я всего добьюсь сам!
В ту же ночь он уехал в Ярославскую губернию. В деревню к одному из своих лицейских товарищей и прожил у него до осени. Осенью по моей протекции, но я сделал всё, что б это не стало известно, он поступил в Петербург в министерство иностранных дел. И после этого ещё долго следил за его жизнью.
Елена Николаевна, некоторое время ещё грустила по Егору. Но осенью, не без помощи Николая Ипполитовича, который смог её убедить, что лучше, чем я, её мужа не сыскать, и я с ней обвенчался. Зимой вышел в отставку и переехал в Петербург, отсюда мне было легче управлять судьбой сына. Но виделись мы с ним не часто. Однажды вечером сидя вечером в ложе Мариинского театра за несколько минут до поднятия занавеса, вдруг увидел его. Он входил в партер, в черном фраке, сутулясь как ворона, глянул на нас и сразу отвёл глаза, сделав вид, что не увидел.
Через несколько лет он очень выгодно женился на дочери графа Долгородова. Я с Еленой Николаевной был на венчании, но с сыном так им не заговорил. Скоро у меня родилась внучка, которую назвали Еленой…

16 ноября 2004 – 2 декабря 2007 гг.