Коньки

Не знаю почему, но иногда вдруг ни с того, ни с сего у людей всплывают, как видеофильмы, картины из далёкого детства. Иногда мы им радуемся, а иногда наоборот, и вот думаешь: зачем я об этом вспомнил?
В моём детстве было много событий, которые должны были отложиться… Да почему должны были? Отложились в моей голове. Есть среди них грустные и весёлые. Но одним воспоминанием я дорожу больше всего: о дне, когда я впервые встал на коньки.
Мне тогда только исполнилось шесть лет.
«Самое время, чтоб научится кататься», - сказала бабушка, вручая в подарок мои первые коньки. Тогда они казались мне пределом совершенства. Хромированное лезвие блестело, словно зеркало, и я даже умудрялся видеть в отражении свой искажённый нос. Грубо, но прочно сшитые коричневые ботинки пахли чем-то неизвестно новым. Я думаю, не надо говорить, что я был на седьмом небе от счастья. Этот вечер для меня перестал существовать, мне больше ничего не было нужно, и я, не выпуская коньки из рук, мечтал, как я буду кататься.
На следующие утро мы с бабушкой пошли чистить лёд на озере возле дома. Озеро – это, конечно громко сказано, скорее это была большая лужа, летом от которой несло страшной вонью. Но в тот день это для меня было самое настоящее замёрзшее озеро.
Чистить лёд оказалось очень утомительным занятием. Если первые десять минут я выполнял эту работу с энтузиазмом, то вторые для меня уже были каторгой. Я начал хныкать и говорить, что уже можно кататься, что места уже хватит, на что бабушка мне отвечала: ну давай вот ещё чуть-чуть, ещё немного. Но и её терпения не хватило надолго. Наконец перед моими глазами предстал каток, и для меня он был произведением искусства, так как я его сделал сам. Мне он тогда даже не казался маленьким, хотя и был чуть больше двух квадратных метров.
Процедура надевания коньков была словно коронация. Я сидел на специально приготовленном маленьком стульчике, заботливо принесённом бабушкой специально для этой цели, а она, согнувшись, вязала замысловатые узлы, обматывая мою голень в несколько оборотов шнурками.
Я стоял на льду, смотря куда-то вдаль, и воображал себя могучим завоевателем.
- Бабуль, а как дальше?..
Я действительно не знал, да и не задумывался до этого момента, как мне кататься.
- Как на лыжах, Мишенька! Помнишь, ты на них катался прошлой зимой? Делай ножки ёлочкой.
Что я был в прошлом году на лыжах, я, конечно же, не помнил, но родной, тёплый, скрипучий голос бабушки, которая стояла в метре у меня за спиной, убедил меня, что всё же я катался.
И я поехал. Сделал шаг, второй, и мир передо мною закружился. Небо оказалось внизу, лёд наверху, потом наоборот, и я приземлился. Падение вовсе не показалось мне страшным, зато не на шутку испугалась бабушка. Она подбежала, схватила меня и начала трясти: «Мишенька, с тобой всё в порядке?! Ножке не больно? А ручке?». А я заливался смехом, смехом счастья и восхищения. И сквозь этот смех я с трудом выговорил: «Баб, ты видела, как я летел?! Как настоящий самолёт!».
Бабушка посмотрела на меня весёлыми глазами, прижала к себе, и закачала, как младенца.
«Видела, Мишенька, видела», - шептала она.
Прошло много лет. Бабушка умерла. Я вырос, закончил школу, институт, женился и нарожал детей, которых теперь тоже учу кататься. Но из моей головы не стирается тот день, когда я впервые встал на коньки, и под чутким присмотром бабушки совершил свой первый полёт. Ведь я летел как самолёт!

Конец.
10 декабря 2009 г.